Текст книги "Чистка (СИ)"

Автор книги: Аста Зангаста

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

– Засандалил с первого раза, – умильно сложив пухлые ручки сказал Саловиц, – убивец, мамой клянусь, был очень крут! А жертва – лошара. Успел шмальнуть дважды – и оба раза мимо!

Алик повернул голову в указанном Саловицем направлении. На внутренней сапфировой оболочке купола светились два белесых кратера, вокруг которых видна широкая паутина трещинам

– А купол дохуя прочный, – продолжил восторгаться Саловиц, – гляжу я, его едва поцарапало.

– Естественно, – мрачно сказал Алик, – строители хотят, чтобы их клиенты были в безопасности.

И повернулся обратно к жертве. «Можно предположить, что любой, достигший высокого положения в обществе человек, несомненно, осознает последствия своих поступков и может предвидеть развитие событий, – задумчиво сказал он, – мистер Дробовик не исключение. Он убивает женщину в Нью-Йорке, после чего бежит сюда, чтобы… что?»

– Над этим, мы как раз и задумывались, – вздохнул Саловиц, – нема версий пока что.

– Можно предположить, что он спасался от вооруженного монострелом человека, – сказал Алик.

– Допустим, – важно кивнул Саловиц, – и что из этого следует? – спросил он, явно кому-то подражая.

– Этого я пока сказать не могу, – в свою очередь развел руками Алик, – нужны еще данные.

– Тады идем дальше! – с энтузиазмом экскурсовода воскликнул детектив.

Следующим был Марс, западный край горы Олимп, в двадцати двух километрах над ржавой песчаной пустыней, где геологические часы замерли сто миллионов лет назад, обрекая остатки мира на бесплодное угасание. Комната, в которой они оказались, была одной из сотен одинаковых комнат, расположенной в пятиэтажной структуре кондоминиума.

Стеклянна стена, являющаяся, по сути, единственным украшением комнаты «с видом на море» была обращена к северу. К бесконечному пологому склону крупнейшего вулкана Солнечной системы, простирающийся до бритвенно острого горизонта, как бесконечное плато.

Алик знал, что собственно, сами марсианские моря, из окна, к сожалению, не видны – они находились слишком далеко внизу. Скрытые ширмой плоского, бледного неба. А еще Алик знал, что статусных шлюх, которым принадлежала комната, это волнует в исчезающе малой степени.

Им просто нравилось название. И всё.

В остальном, что не касается отсутствующего моря, открывающийся из окна вид был неплох – сложенные из массивных выветрившихся камней стены кальдеры расступались, открывая вид на сам кратер.

Сейчас, правда, этот вид был испорчен широким мазком затвердевшей металлической пены, распыленной над окруженной трещинами большой дырой в прочном как алмаз армированном стекле. Распылившие пену роботы, сейчас висели над запечатанным отверстием, готовые запенить вновь

Большая часть мебели отсутствовала, вылетев в дыру в тот небольшой промежуток времени, пока она не была запечатана. Не успевшая улететь мебель сейчас лежала под окном, перемолотая в мусор.

Опасливо косясь на пенную пробку Алик подошел к окну и посмотрел вниз. В пятидесяти метрах внизу, на ржавых песках лежало множество черепков, бывших совсем недавно бесценными вазами эпохи Мин.

И одно тело.

Сморщившись на всю доступную его отвердевшей плоти величину, Алик попытался представить себе детали убийства. Случившееся сильно отличалось от привычных ему стандартов – на Земле, падение с высоты пятидесяти метров – то всё, что нужно было сделать – собрать совочком ошметки и затереть лужу. Удар расколол бы каждую кость, заставив кожу лопнуть, забрызгав ошметками плоти и дерьма по стенам.

На Земле – не на Марсе. С его-то гравитацией, равной одной трети земного стандарта, удар был слабее. Сравнимый с ударом машиной или качественным избиением в баре субботним вечером. Неприятным, болезненным, но и близко не смертельным. Оставляющим человека в сознании – и мучительной агонии.

Давление воздуха у вершины составляло всего семьдесят паскалей – практически полный вакуум,вытягивающей воздух из его легких и заставляющий капилляры разрываться, превращая выдох в фонтан крови и легочной ткани. Моментально застывающей, в минус пятьдесят пять градусов по Цельсию, как и остальное тело жертвы.

«Определенно, это худший способ умереть, – подумал Алик, – кто бы ни выбросил несчастного из окна, определенно, ненавидел свою жертву».

Нужно отдать должное полиции Нью-Йорка – около тела уже стояли фигуры в скафандрах, украшенных видимыми издалека буквами NYPD – они грузили тело на грузовую тележку.

– Осторожней там, труп хрупкий… – пробормотал Алик, – Бедняга не разбился при падении, так не разбейте его сейчас.

– То, что не убивает тебя сразу, – глубокомысленно изрек Саловиц, – делает твою агонию жуткой.

Алик недоуменно покосился на доморощенного философа, но спросил о другом:

– Как ты думаешь, что отправило жертву в полет? Это был не монострел.

– Шмаляли из отбойника, – веско сказал инспектор, – может быть, два или три раза. Тутошнее стекло, с брильянтовым напылением, думаю, чертовски крепкая штучка. Я как считаю – ежели у тебя есть бабосики для покупки здесь хаты, то ты был бы круглым дурнем, если бы не проверил, прочное ли стекло. Эксперты тут уже поковырялись и кажися подтверждают. След, грят, прямо виден. Слабый, потому что большую часть с воздухом высосало, но заметный.

– А этот, труп, это вообще парень?

– А как же? Они с убивцем сначала постреляли друг в друга в другой комнате, а потом наш бросился сюда. Вроде как сбежать решил. А убивец встал в дверях, прицелился и пристрелил его. Ну, или не прицелился – пробойнику, вроде как не нужна особая точность.

– А с какой комнаты он сюда прибежал?

– Со столовой. Она туточки, на Ганимеде.

На первый взгляд расположенная на комната Ганимеде была похожа на лунную: 15-метровый купол, полностью защищенный от излучения, с похожим на гриб с плоской верхушкой каменным столом посередине и двадцатью черными кожаными креслами вокруг него.

Алик обратил внимание, что спинки кресел откидывались – чтоб посетителям было удобно любоваться сияющим прямо над ними в миллионе километров лик короля богов. Не выдержав, Алик откинул голову, любуясь Юпитером, который, здесь – не висел на небе.

Он и был небом.

Да, конечно, помимо него, на небе были другие луны и звезды; но они просто не замечались на его фоне. Машинально Алик перекрестился, что вывело его из себя – можно вывести мальчика из Парижа, штат Кентукки, не потея, но попробуйте вывести южного методиста из мальчика.

Саловиц тем временем тыкал похожим на сардельку пальцем на желтые стикеры, наклеенные на стульях и столе.

– Это дырки от обычных, девятимиллиметровых пуль. Покойник с Марса, шмалял по сюда стоя в дверях.

Потом Саловиц повернулся и указал пальцем на красный стикер, светящийся на стене купола, прямо на нашлепке из вспененного металла – попавший в стекло снаряд не пробил стекло, но параноидальные системы аварийной защиты закупорили каверну, укрепив стекло стяжками, на случай возможных трещин.

– Этот чувак, который тута сидел, схоронился за столом, так в него не попали.

– Полагаю, что при повреждении стены купола сработала сирена. Покойник с Марса испугался, – сказал Алик, обдумывая события, – и бежит, спасая свою жизнь, на Марс. Где её теряет.

– Точняк, – кивнул толстяк.

– Невероятно тупо. А вот скажи мне, любезный Саловиц, нет ли в доме какой-нибудь системы видеорегистрации?

– Нема следилок, – развел руками инспектор, – Эти, которые богатые, страсть как не любят, когда кто-то может подсмотреть за тем, что творится у них дома.

– Так и не показывали бы никому, – пожал плечами Алик.

– Та не поможет, – вздохнул Саловиц, – Хакеры, хуякеры, дети, любовницы... кто-нибудь да влезет. Ну или мы получим ордер. В общем, всё, что записали, рано или поздно посмотрит тот, кому не надо. Проще вообще ничего не записывать.

– Но безопасность… – попробовал возразить Алик.

– Граница на замке, – хохотнул Саловиц, – вход сюды охраняется сильнее чем портал в Белый Дом, так что никто посторонний не пролезет. Так что внутре ужо можно резвиться вдосталь – усе свои.

– Хорошо, – кивнул Алик, которому послышалось легкое потрескивание со стороны запечатывающей каверну пломбы, – что у нас дальше в шоу?

Хозяйская спальня находилась в Сан-Франциско, где-то на Пресидио-Хайтс, с окнами, смотрящими в сторону расположенного вдали Моста «Золотые ворота».

Время в Сан-Франциско отставало от Нью-Йоркского времени на три часа, поэтому уличные фонари этого прекрасного города ярко светили в ночи, пока граждане направлялись в районы Марина и Миссия, чтобы разбрестись по барам.

Глядя на кровать, Алик впервые по настоящему оценил роскошь жизни Крависа и Розы Лоренцо – широкий цилиндр, обтянутый черной кожей, основанием которому служил пружинный матрас, был заправлен несколькими слоями королевского пурпурного шелка, кажущимися лепестками пурпурной розы.

Возвышающие над кроватью четыре столба, так-же обтянутые черной кожей, топорщились камерами, направившими на ложе свои насекомьи глазки.

– Нет камер говоришь? – улыбнулся Алик, обходя кровать, – а это тогда что?

– Та они не пишут, – махнул рукой вверх инспектор, – только транслируют.

Алик поднял глаза. Потолок наверху представлял собой круглый экран, практически такого же размера, как матрац. Точнее представлял – до того, как выстрел из дробовика превратил его в розетку из стеклянных кинжалов и снег из разбитого хрусталя на простынях. Обшитая черной кожей стена за кроватью тоже представляла собой экран – покрытый сейчас оспинами от срикошетивших дробинок.

Пройдя за кровать, Алик с улыбкой посмотрел на пару дежурных копов, которые открывали ящики тумбочки, ухмыльнуться фармакологическим и электрическим средствам, используемыми Лоренцо при исполнении семейных обязанностей. Увидев вошедшего Алика, они вскочили, с видимым сожалением задвинув ящики с сокровищами.

Саловиц театрально взмахнул ручкой, и один из полицейских сорвал одноразовую простынь, которой прикрыл труп коронер. Алик сделал шаг вперед, чтоб лучше разглядеть тело.

Покойный был темнокожим мужчиной, скорее всего африканцем, вскрытым, как консервная банка – кто-то нанес чудовищный удар по его голове, в районе рта, в результате чего челюсть стала свисать на тонкой полоске кожи. Основываясь по размеру и глубине раны, Алик решил, что это было сделано топором, а не мачете, или мечом.

«Удар такой силы способен нанести только впавший в боевое безумие викинг, – решил он, рассматривая разрез, – обычному человеку на это просто не хватит силы».

Рядом с телом лежало современное скорострельное ружье, идентичное тому, из которого стреляли на Луне.

– Мистер Вскрытый… – начал Саловиц, и замолчал, не зная что сказать.

– ...был в той же команде, что и мистер Дробовик, – пришел к нему на помощь Алик, – Кто из криминальных боссов вооружает своих парней такими пушками? Ты знаешь таких людей, из числа банд Нью-Йорка?

Заданный им вопрос был во многом риторическим – он уже успел дать команду подчиненному ему искину ФБР искать в базе банды, вооруженные подобным оружием. Подобное оружие не было рабочим инструментом – это был статусный предмет, навроде маршальского жезла, напоминающий окружающим что вы больше не пехотинец.

У бандитов всё просто – чем выше ранг – тем больше пушка.

– Неа, – отозвался Саловиц, – в первый раз вижу.

– Распечатано аккуратненько, ничего не скажешь, – продолжил Алик, – изготовитель должен быть опытным оружейником. А поскольку это скорострельная пукалка, патронов нужно много.

– А до меня доходит куды ты клонишь, – расцвел детектив, – к тому, что патроны нужно постоянно дозаказывать, да? А у нас, Нью-Йорке запрещено производство усих опасных или токсичных соединений.

– Пока запрещено, – мученически вздохнул Алик, – Двадцать восьмая не за горами.

– Агась, – пожал плечами Саловиц, – двадцать восьмая грядет, и мы, как все прогрессивные люди готовимся к новому порядку. Я, например, на бумажную работу перевожусь, к чертям собачьим улицу.

Алик кивнул. Как и все агенты ФБР, он ненавидел Двадцать восьмую поправку: право всех граждан США фабриковать для себя все, что они пожелают, если это не угрожает жизни или свободе других людей или если они не собираются использовать это для свержения правительства.

Поправка пока что не была ратифицирована, но это был вопрос времени. NRA – Национальная стрелковая ассоциация США, объединившись с AFA – Американским Производственным Альянсом, нагнули Вашингтон раком, заставив радикально изменить законодательство. В результате продавленной ими «двадцать восьмой поправки» любой честный гражданин мог покупать и обрабатывать любые материалы, если, конечно, они не использовались для изготовления оружия.

После ратификации поправки члены Альянса могли свободно продавать гражданам любое сырье в любом количестве. А члены стрелковой ассоциации печать себе все что заблагорассудится, не привлекая к себе внимания полиции.

Отдельные штаты уже успели интегрировать двадцать восьмую поправку в свое законодательство, и скоро в Нью-Йорке не нужно будет получать разрешение на использование чего-либо, за исключением, разве что урана или нервно паралитических газов.

Это в перспективе сильно усложняло работу для правоохранительных органов. По мнению Алика, «Двадцать восьмая поправка» создала серьезные неприятности на ближайшее будущее, и все потому, что политики среднего уровня являются жадными до лоббистских выплат недоумками, без совести, ответственности и морали.

Еще раз вздохнув, Алик поднял глаза на выбоину в потолке, оставшуюся от попадания пули. Дыра выглядела так, будто её оставил выстрел, выпущенный вертикально вверх с кровати, где сейчас лежал распотрошенный мистером Берсекером мистер Вскрытый.

«Они тут что, —кувыркались в кровати, – подумал Алик, пытаясь реконструировать происшествие, – или Вскрытый случайно выстрелил, будучи функционально мертвым? А что в это время делали другие гости портального дома?»

– Куда делся его убийца, – сказал он, накидывая простыню на то, что осталось от лица мистера Вскрытого, – куда ушел мистер Берсеркер?

– Его тута нет, – задумчиво сказал Саловиц, – значится, он ушел из спальни!

– Браво, Шерлок! – воскликнул Алик, – это же гениально!

Саловиц обиженно засопел.

– Сколько всего в доме комнат? – продолжил Алик, – сколько я еще не видел?

– Половину, – сухо ответил инспектор, – мы типа, на полпути.

– Радует. Несказанно. – в тон ему сказал Алик.

Детская спальня была расположена в Пекине. Перед входом Алик заколебался – у Крависа и Роуз Лоренцо было двое детей: Бейли, девяти лет, и Суок, двенадцати лет, и ему совершенно не хотелось рассматривать их трупы.

– Усе в порядке, – сказал Саловиц, догадавшись о причине медлительности Алика, – трупов нема.

Открывающий из окна Пекина вид был невероятно впечатляющим – множество небоскребов всех цветов и форм заполняли видимое пространство на сколько хватало взгляда. И каждый светился – яркими, неоновыми цветами. Даже после заселения четырех экзопланет системы Траппист[1], терраформированными китайским правительством и иммиграцией на уровне «плотину прорвало», население Пекина по-прежнему превышало двадцать пять миллионов.

Конечно, панорама Пекина была совершенно не тем, что Алик мог рекомендовать созерцать детям после пробуждения каждое утро. Но, поскольку, по выражению одного из младших племенников, он был «дядюшкой от которого плохо пахнет», судить он не стал.

– Кровати заправлены, – отметил он, оглядев обе комнаты, – одеяла не смяты. Детей здесь не было.

– Мне тут сказали, что ИИ участка начал шмон личного электронного архива Крависа и Розы Лоренцо, – сказал Саловиц, дергая глазами под закрытыми веками, – Не выходит ни хуя! Они хранятся на независимом астероиде хрен знает где, под защитой ИИ седьмого поколения. Нашенскому ИИ это не по зубам.

– Прошу оказать помощь полицейскому департаменту в получении данных – Алик продиктовал сообщение собственному начальству.

Антарктическая комната была самой унылой из всех, виденных Аликом в тот вечер. Была полночь и в изогнутом панорамном окне была перемежающая редкими снежинками темень. Перед стеклом, на коленях стояли два судмедэксперта стояли на коленях перед стеклом, наблюдая за тем, как их мобильные сенсоры ползают по полу, словно муравьи из разоренного муравейника.

– Ну, и что тут у нас, – спросил у женщины – старшего эксперта.

– Вода, сэр, – сухо сказала она.

– Вода?

– Талый снег. По данным системы климат-контроля в комнате зафиксировано внезапное падение температуры пятьдесят три минуты назад. Кто-то пробрался через окно.

– А отсюда туда – или оттуда сюда? – спросил Алик.

– Неизвестно. Зато я знаю, кто это был, – ответила эксперт, указывая на множество красных маркеров прикрепленных к полу, – кровь совпадает. Это конечно не окончательный вердикт, но на 99.9 процентов, но капли на полу – кровь жертвы из комнаты Сан-Франциско.

– Спасибо, – улыбнулся Алик, – значит здесь пробежал мистер Берсекер. После общения с мистером Вскрытым он весь был в крови жертвы. Можно предположить что выйдя из Сан-Франциско он прибежал сюда и покинул дом через окно, не пользуясь порталом.

– Куда? – возопил Саловиц, – туда? Да там, блять, злоебучая Арктика!

– Тогда зачем он окно открыл? Чтоб труп спрятать?

– Не, – подумал сказал детектив, – прятать труп незачем. Тут их столько, что трупом больше, трупом меньше – разницы нема.

– Логично, – кивнул Алик, – значит, никто из окна не выходил. А капли крови на полу свидетельствуют о том, что мистер Берсеркер просто был здесь.

– Берсеркер был здесь, – веско сказал Саловиц, – окно тоже кто-то открывал. Думаю, что эйтот кто-то, от Берсеркера там ховался.

– У нас может быть выживший? – Алик с подозрением посмотрел на подернутую ледяными прядями поземки тьму за окном, – может быть это сам Лоренцо?

– Агась, – усмехнулся Саловиц, – юрист в ледяной глазури.

– У него тут больше шансов на выживание, чем на Марсе или Ганимеде. Все, что ему нужно сделать – добежать до следующей комнаты с порталом. Строители собирают их партиями, чтоб меньше возится.

– Ну тогда, – согласился погрустневший инспектор, – юрист может и выжил.

– У твоих людей есть пуховики? – сказал Алик тоном, не терпящим возражений, – отправь их на улицу! Нужно узнать кто вышел. Почему это до сих пор не было сделано?

– Так у нас пуховики дляНью-Йорка, а не для Арктики, – развел руками Саловиц, – померзнут бойцы, как пить дать. А отвечать кто будет?

– Принято, – раздраженно кивнул Алик, поворачиваясь к инспекторше, – у вас ведь есть дроны? Отправьте их наружу, здесь должны быть другие портальные комнаты.

– Там зима, – возмущенно ответила женщина, – и снег.

– А мне поебать! – заорал Алик, – я хочу, что какая-нибудь камера засняла там по быстрому, даже есть тебе придется её на руках носить! Я прямо сейчас закажу экипировку с подогревом из своего офиса, но она прибудет не скоро. А нам сейчас важно знать, что там творится! Быстро, блять!

Выкричавшись Алик повернулся к Саловицу, жестом приглашая его двигаться за собой.

– Посмотрим на последнее тело.

Вид, открывающийся из окна последней комнаты был прекрасен – Париж, рассвет над Сеной, обрисовывает пастелью силуэт Нотр-Дама на прохладном розовом полотне утреннего тумана. Очень романтично, как раз для гостевой спальни. Жаль, что последний гость этого не увидит – выстрел из ружья разнес ему голову, вырвав и разбросав фрагменты мозга и черепа, стекающие, сейчас, по толстому ковру кремового оттенка.

– Работа Мистера Дробовика, не иначе, сказал Алик.

– Или мистера Вскрытого, – поддакнул Саловиц, – у его тоже дробовик имелся.

– А это вообще последнее тело? – спросил Алик, обходя труп по окружности.

– Крайнее, – кивнул инспектор, – из тех, шо мы нашли.

– Он пришел сюда с рассветом, топором и пистолетом, – продекламировал Алик, добавив, – наш викинг, последний, кто остался в живых.

– Так, это, он типа ночью пришел, – сказал Саловиц, – и мы не знаем, один он был или двое.

– Это поэзия, детектив, – взмахнул рукой Алик, – рифме не прикажешь. А что до остального – мы получим точную картину происшествия по следам ДНК, когда эксперты раздуплятся.

– Тоже верно, – кивнул Саловиц, – пойдем, на остальные комнаты глянем.

Подсознательно Алик ожидал очередной купол на одной из экзотических лун, станцию на комете… в общем, что-то подобное. Но оказался, пройдя через портал, в каюте на «Змее небесном Ёрмунганде» – самом большом, самом популярном и самым старым из всех лайнеров. Надо добавить, что занять первые места в списках было несложно – «Небесный змей» был последним и единственным существующим на Земле лайнером.

Он плавал по океанам, выбирая самые спокойные и тихие воды, никогда не причаливая к суше, но проходя вдоль каждого континента в бесконечном путешествии без цели – если не считать целью пути сам путь.

Выйдя на частную палубу, прилегающую к каюте Лоренцо, он тут-же пожалел об этом, моментально взмокнув от жары и наполненного влагой воздуха. Беснующийся двадцатью метрами ниже темно-серо-голубой океан швырял в воздух клочья белой пены. Алик выругался – сложно было представить более неподходящую для этого места одежду – чем классический шерстяной костюм, в который он был одет. Бюро до сих пор придерживалось введенного Эдгаром Гувером дресс кода – и если в зимнем Нью-Йорке в нем еще было относительно комфортно, то сейчас он моментально превратился в пропитанную водой тряпку, облепившую все встроенные в костюм периферические устройства.

– Где мы? – просипел он.

– Двигаемся в сторону Кейптауна, вроде, – сказал Саловиц, слюнявя и поднимая вверх палец, чтоб определить, куда дует ветер, – достигнем побережия сегодня вечером, потом повернем на юг. Так сказал капитан.

– Достигнет побережья? – переспросил Алик, – «Змей» же вроде как не причаливает?

– И счас не станет. Просто пройдет около.

Такой же мокрый Саловиц обмахивался рукой, с неодобрением поглядывая на воду. Ни он, ни Алик не чувствовали ни малейшей качки – лайнер был слишком велик, чтоб какие-то волны могли на него повлиять.

– Ежели я от кого-то убегал, – задумчиво сказал Саловиц, – то побежал бы сюда, а не в Антарктиду.

– Логично. Что у нас дальше в списке комнат?

Следующим был тропический остров. Алик закатил глаза, попав из жары в жару. Не выдержав, он снял пиджак, нарушив правила бюро – прошитая арахнидом ткань защищала от многих видом оружия. Конечно, это делало его легкой добычей для снайпера, но лучше умереть от пули, чем свариться заживо – подумал он.

Остров, на котором он находился, располагался на месте, где раньше были Мальдивы – прекрасный коралловый архипелаг в Индийском океане, единственной индустрией которого являлся туризм.

Их, кажущимися бесконечными белоснежные пляжи были прекрасны – в том числи из-за своей протяженности, которую обеспечивала малая высота островов над морем – три, а где-то всего два метра. Но помимо плюсов, столь малая высота над уровнем моря имела и минусы – в конце двадцать первого века, когда уровень океана начал подниматься, грозя полностью скрыть острова под водой.

Развитые страны, столкнувшись с этой проблемой – сумели с ней справиться – построив дамбы и противоприливные барьеры, чтоб защитить свои разрушающиеся береговые линии и прибрежные города.

У жителей Мальдивских островов и близко не было таких денег. Положение усугубилось революцией в области 3D печати подкосившей мировую экономику – когда множество товаров стало печататься на домашних принтерах, оставив фабрики и заводы без заказов, а бюджет Мальдивов – без денежных поступлений от оффшорной торговли.

Архипелаг принял эстафету у Атлантиды, медленно и печально скрывшись в пучине вод. Настоящая трагедия для фонда всемирного наследия ООН и миллионов отдыхавших там туристов.

Но, свято место недолго было пусто. На освободившийся шельф, как стервятники тут-же слетелись строители, на своих огромных дирижаблях с закрепленными внизу порталами, обрушив с небес потоки взятого из пустынь песка, смешанного с генетически модифицированными семенами коралла.

Буквально в течении нескольких лет, на освободившимся месте появились новые острова – выросли и стабилизировались, захватив ранее принадлежащую Мальдивам территорию. Которые тут-же подали в суд – взывая к международным нормам и к тому, что исскуственные острова находятся на принадлежащем их стране шельфе. И получили феерический отлуп – в их спор вмешался Китай, против которого так-же велось разбирательство по поводу захвата им островов и которому мог бы помешать созданный Мальдивами прецедент.

Построенные на месте утонувших исскуственные острова не были такими большими, как старые. Инвесторы обустроили их, превратив в кусочки исключительно дорогого торта, с деревянными хижинами на сваях в глубине пляжей, после чего распродали в своём кругу.

Распахнув, в очередной раз защищающие портал обшитые дубом двери, Алик вышел на высоко стоящую на бамбуковых стволах веранду. Спустившись с неё он погрузил ноги в раскаленный песок пляжа. Всего в тридцати метрах от него лениво плескались воды Индийского океана, чья прозрачная синь темнела, переходя в ультрамарин, по мере погружения дна.

«Попсово-то как, попсово, – неодобрительно пробормотал Алик, проходя через гостиную, заставленную морской атрибутикой, – понаберут дизайнеров по объявлениям…»

– Они вошли через сюда, – выпалил догнавший его Саловиц, – отключили сигнализацию и раскурочили замки вручную.

– Следы крови есть?

– Предварительное сканирование ничего не показало, – вмешался в разговор работающий с криминалистической техникой полицейский.

– Значит одна команда проникает внутрь через балкон, а вторая через пляж, – подвел итог Алик, – медом им тут помазано, что ли?

Взяв Саловица под локоть, Алик развернул толстяка в сторону стоящего неподалеку лодочного сарая, в полутьме которого было заметно какое-то движение и неторопливо, словно задумавшись, надел пиджак. Отправившаяся на задание команда преступников могла оставить сообщников, для прикрытия отхода.

И тут же облегченно выдохнул, увидев как из сарая выходят на яркий свет двое нью-йоркских полицейских, нелепо смотревшихся на пляже – они сняли свои зимние куртки, а их форменные рубашки взмокли от пота.

– Шеф, мы нашли способ, которым группа нарушителей попала на остров, – сказал сержант Саловицу, – через хижину, тут, неподалеку. Дверь была открыта и мы вошли. Там есть портальная дверь.

– Еще мы нашли жмура, – сказал второй полицейский.

– Куда ведет портал? – спросил Алик.

– Мы не проверяли, – ответил полицейский, вытирая пот со лба.

– На ём написано, что это портал в Берлин, – сказал второй.

– Просто восхитительно! – воскликнул Алик, вздевая руки к яркому безоблачному небу, – ненавижу, блять, порталы!

– Передаю сведения в участок, – сказал Саловиц, – наша комиссарша щас свяжется с коллегами в Берлине, чтоб они прибыли на место и проверили портал с той стороны. А вы двое, – добавил он, поворачиваясь к полицейским, – ступайте к лачуге и следите за тем, чтоб никто не заходил внутрь. Вам всё понятно?

– Ага, шеф, – кивнули полицейские.

– В Антарктиде кто-то есть! – из включенного на приём коммуникатора Саловица раздался панический голос женщины – старшего эксперт, – я послала дрон и его тут-же сбили.

Алик и Саловиц переглянулись и бросились обратно к порталу. Поднимаясь по ступенькам на террасу, Алик успел запросить у своего электронного секретаря отчет о доставке арктической амуниции – курьер добрался до Центрального парка и должен был, в течении трех минут, прибыть в нехорошую квартиру.

– Шевели булками, – передал сообщение курьеру Алик, – дело срочное!

Оставленный ими в антарктической комнате эксперт сидела, сгорбившись, под столом. Глаза её были закрыты – она управляла стаей своих дронов. Снег таял на полу вокруг ее ног.

– Я послала пять дронов, – сказала она, не открывая глаз и не поворачивая головы, – там снег и видимость отвратительная. Но я всё же нашла еще один купол при помощи радара миллиметровой волны. Подвела дронов к нему. Внутри темно. Окна закрыты. Но в одном из окон дыра, примерно в метр в поперечнике.

Отправила внутрь дрона. Связь с ним пропала. Отправила второй – он тоже выпал из сети. Судя по последним переданным данным – это не обрыв связи. Дроны уничтожены. Но я не зафиксировала выброса энергии, как бывает при взрыве.

– Это монострел, точно, – сказал Алик, – дыру в окне пробили при помощи монострела. Запутавшиеся в осколках нити превратили дыру в ловушку, которая разрезает всё, что через дыру проникает.

– Где логика? – воскликнул Саловиц, – где смысл? Дыру в окне пробил, а вовнутрь не попал.

– Попал. И в стекло и вовнутрь, – вздохнул Алик, – человек, собирающийся стрелять из монострела надевает и противомонострельную броню, если, конечно, не совсем идиот. Так что нити он мог просто развести руками.

– Так он что, пролез таки внутрь? – удивился толстяк.

– Уверен в этом.

В этот момент в комнату, в сопровождении полицейского, вошел доставивший арктическое снаряжение курьер. Передав коробку с пятью костюмами, он удивленно присвистнул, оглядываясь по сторонам, но тут же был остановлен и выпровожен наружу.

– Любопытной Варваре нос оборвали, – бурчал Алик, натягивая комбинезон, с надписью «FBI» на спине.

Огромный, бесформенный комбинезон с капюшоном, снабженным герметичным забралом, системой подогрева и едиными со штанами сапогами-бахилами, защищал владельца от холода и агрессивной внешней среды. По соседству в подобный костюм влезали Саловиц, парочка патрульных и женщина эксперт.

– Хочу посмотреть, что случилось с моими крошками, – объяснила своё решение она.

– Имейте в виду, – сказал, обращаясь ко всем Алик, заметив, как патрульные перевешивают кобуры с оружием поверх комбинезонов, – в этом случае ваши пистолеты там не работать не будут. Замерзнут нахуй.

– А как стрелять тогда? – спросил один из патрульных, – в случае чего?

– Держите оружие внутри комбинезона. Там тепло.

– Так пока вытащим… – начал было возражать патрульный.

– Если что, я вас прикрою, – отрезал Алик, перевесив кобуру со своим «умным пистолетом» поверх комбинезона, – у меня всепогодная пушка. По крайней мере, я хочу в это верить, – добавил он тише.

После чего застегнул капюшон, опустил прозрачный щиток забрала на лицо и щелкнул пальцами, отдавая команду своему электронному ассистенту открыть окно. Комнату тут-же заполнили ледяные снежные вихри.

– Фонарик, у кого есть фонарик? – с шумом вопрошал Саловиц в общем канале связи.

В следующую секунду пара жужжащих над ними дронов включили прожектора, осветив заполненную просверками снежинок тьму и инспектор наконец замолчал. Алик шагнул, осторожно ставя ногу на снег. Вопреки его ожиданиям, снег был твердым, только слегка проминаясь под ногой. «Как лунный реголит» – подумал он, делая следующий шаг.