Текст книги "Утопленник (СИ)"

Автор книги: Артур Рунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава 17

1

Богдан вышел из задней двери «кадиллака», подал руку Алисе. Она осторожно – будто голой ступнёй на стекло – коснулась туфлями не остывшей от солнца бетонной дороги. Лунный свет посеребрил её лицо. Она подняла взор и застыла, внимательно рассматривая холодный глаз на ночном небе. Подул лёгкий ветерок, приятно освежая, донёс запахи буйной растительности, застывшей густой тенью за металлическими копьями забора на западной стороне территории. Алиса поднесла ладонь к губам и задумчиво постучала пальцами, меняя гримасы с добродушной до гневной, яростно вскидывая брови, какие-то мучительные волны колыхали бледные щёки.

Что же такого она увидела на луне? Богдан проследил за её взглядом и, кроме светло-голубого ночного светила, ничего примечательного не нашёл, лишь немного таинственности.

– Марсиан рассматриваешь?

Алиса вздрогнула – забыла, где находится, – улыбнулась и нежно дотронулась мужского плеча:

– Почему цвет луны такой?

– Он всегда здесь такой.

Она поднесла губы ко рту Богдана и перед поцелуем заглянула ему в глаза.

– Что хочешь в них увидеть? – спросил он.

– Хочу, чтобы увидел – ты.

– Зайдём в дом и, надеюсь, там покажешь во всей красоте.

– Да, в доме покажу. Увидишь всё как есть.

Что-то не понравилось в произнесённых словах Богдану, но что – он не уловил, – возможно, каким тоном сказано. Да и в глазах молодой женщины проскользнула непонятная тень – то ли ехидства, то ли злорадства. Богдан отпустил водителя с «кадиллаком», наказал, чтобы к утру пригнал автомобиль, оставленный возле ресторана. Белая точка пиджака Алисы как приведение двигалась к дому по дорожке, окружённой с двух сторон аккуратно подстриженными кустами. Бегом Богдан догнал её и обнял за талию, не забыв перед этим сжать пальцами ягодицу и поднырнуть ладонью под юбку. Алиса не возразила преждевременному наплыву страстных чувств, наоборот, повернула лицо, обворожительно улыбнулась и подставила чувственную шею, постучала указательным пальцем, давая понять, что он может прикоснуться губами. Но когда Богдан осыпал её жаркими поцелуями, тяжело дыша развернул и поставил на колени, едва не уткнув лицом в плотную стену листвы, задрал юбку, она попросила его обождать – нужно принять душ. И вообще, она любит этим заниматься в роскошной постели на чистых простынях. Немного расстроившись, Богдан взял её на руки и поспешил занести в дом. Она в благодарность прикоснулась влажными губами к его левой мочке и опустила голову на плечо, запустив ладонь под пуговицы шёлковой рубахи.

– Твоей жены точно нет? – прошептала Алиса.

– Надеюсь, точно.

Кусты за спиной шумно прошелестели.

На метровых столбиках загорелись фонари с датчиком движения. Богдан опустил Алису перед ступенями, вручил ключи, сказал, чтобы заходила в дом, а сам, вспомнив, что оставил бутылку виски на газоне, когда разговаривал с водителем, растворился в темноте на фоне цветущей зелени.

2

Щёлкнул выключатель, тёплый свет с потолочного светильника, походившего на прозрачный черепаший карапакс в обрамлении золотого кольца, наполнил уютную прихожую. Алиса осмотрелась, положила ключи на тумбу под зеркалом, зачем-то проверила карманы кожаного плаща на вешалке и, не разуваясь, прошла в зал.

Бросился в глаза тяжёлый резной потолок из массива дуба. По центру на персидском ковре занимал место огромный стол на восьми толстых изгибающихся резных ножках. Две настольные лампы с абажурами цвета слоновой кости и две крылатые бронзовые скульптуры возвышались с обеих сторон. Алиса прошла по периметру, внимательно рассмотрела названия научных книг в нишах стен. Задержалась возле арки камина – с интересом рассмотрела крупные фигуры белого льва и белого медведя. Стрелки каменных часов показывали час ночи. Над циферблатом какое-то демоническое существо распустило крылья, глаза, наполненные ненавистью, готовы вонзиться в душу. Алиса осторожно погладила пальцем.

– Мм. Интересно из какого материала сделано. Неужели камень? Так тонко, искусно вырезано. Шедеврально. Хотелось бы к себе такой поставить. – Алиса обвела глазами зал. Злобный зулус с картины метил в неё копьём. – А вот хер тебе, собака. – Она посмотрела на дверь – не пришёл ли Богдан? – из сумочки достала нож и метнула в жилистого чернокожего мужчину. Лезвие с хрустом прошило холст. – Получил, скотина? – Алиса подбежала к картине, вытянула нож. Слегка вывернутая щель почти незаметна. А даже если и увидит – не страшно, ему больше ничего не пригодится. В прихожей топнули шаги. Поджав губу, Алиса бегом пересекла зал и села на диван, воткнула локоть в мягкую боковину, щёку опустила на ладонь, на губах растянула искреннюю очаровательную улыбку.

С широкой усмешкой, вспотевший, Богдан вошёл в комнату. Кулак с бутылкой виски поднялся на уровень подбородка. Алиса неодобрительно покачала головой. Богдан понял её опасения и сказал:

– Завтра с друзьями едем на пляжи, купаться. Эта бутылка туда. – Он поставил виски на комод, нажал шнурок настенного светильника: два луча пролегли веером по стене к потолку. – А букет твой забыли в машине?

– Не страшно. – Алиса встала с дивана и подошла к Богдану. – Я думала у тебя будет шикарней.

– У меня есть дорогущая пятикомнатная квартира, там всё сияет богатством. Каждая комната – дворец. Но мне здесь нравится больше. – Богдан недоумённо окинул взором комнату и развёл ладони. – Разве здесь плохо?

– Я не сказала – плохо, я сказала… В общем… неважно. Здесь тоже здорово.

Богдан застыл и уставился на окно. Ему показалось, что какая-то тень прошлась по стёклам. Он подошёл к подоконнику и всмотрелся в темноту, подумав, что надо было включить фонари. Хотя редко это делал, свет за окнами всегда мешал – иногда приходилось засыпать не в спальне. И всегда было лень идти в прихожую и отключать мощные фонари на улице – убирать «день из ночи».

– Есть не хочешь? – спросил Богдан.

– Мы разве кушать сюда приехали? – ответила Алиса. – Лучше проводи в душ и дай полотенце. И если есть – халат.

– А такой нежной недотрогой казалась. – Богдан повеселел и тихонечко щипнул Алису за сосок, выпячивающий через ткань.

– Ага, образец скромности и кротости. – Она озорно отбила его ладонь. Отшагнула и подняла блузку вместе с лифчиком, оголив налитые груди, настолько тяжёлые и красивые, что у Богдана захватило дух. Их скрещённые взгляды застыли.

Это всё что-то напомнило Богдану.

3

– Драгоценный мой! – услышал Богдан из-за приоткрытой двери джакузи. – Так халатик выделишь мне? Или у твоей распрекрасной жёнушки всё зиждиться на голом энтузиазме. Твоя Анит – только за любовь?..

Богдан сидел на кухне в кожаном кресле, усмехался над словом «драгоценный», в пальцах пустовала рюмка после выпитого коньяка. Но вмиг улыбка слетела с лица, словно вышибли бейсбольной битой по челюсти. Анит?.. Она сказала – Анит?

Он влетел в ванную комнату. Алиса сидела на краю джакузи, широко расставив колени, в ладони зажат бритвенный станок.

– Откуда ты знаешь имя моей жены? – взревел Богдан. – Отвечай?

Алиса непонимающе испуганно часто заморгала.

– Почему ты решил, что я её знаю?

– Ты назвала её имя – Анит. Но я тебе не говорил, как её зовут.

– Но, милый, я не говорила, – произнесла Алиса лепечущим заискивающим голоском, надув губы. – Тебе показалось.

– Ни черта мне показалось. Ты дуру здесь не гони.

– Но, возможно… ты сам и сказал. Просто не помнишь. Или твой друг… Или я нечаянно как-то услышала. Не знаю. Но честное слово – я ни разу не знаю твою жену.

С раздутыми ноздрями Богдан протянул халатик и вышел мрачный, с ощущением, что его сейчас, мягко сказать, нагло провели. И что его немного успокоило – это женская выбритая промежность, офигенные бёдра, шелковистая лоснящаяся кожа, изливающая аромат луговых цветов, изгибы тонкой талии и классные, наверное, хрен знает какие упругие, буфера. Он вновь заглянул в ванную комнату.

– Направо, налево и направо – спальня. Буду ждать там. Если придёшь раньше… я буду там в душе, смело падай в кровать. Там есть телевизор, или можно включить музыку.

– А… А если жена придёт, а я здесь одна намываюсь?

– Так одна же, – хохотнул Богдан.

Алиса в ответ скромно улыбнулась.

Остудив жар в теле, смыв дневную пыль под холодными струями воды, Богдан вышел из душа, яро вытирая махровым полотенцем волосы. Удивлёнными глазами осмотрел спальню – кровать пустовала, Алиса ещё не пришла. Что она там застряла? Неужели Анита вернулась и теперь отчитывает непрошеную гостью – кулаками по морде. У неё не заржавеет. Анит ещё тот боец. Он вспомнил, как в баре-караоке для особых гостей в драке между бабами она забила двух «коров», чуть ли не до смерти. Никто из мужиков не мог разнять этих «ведьм». Богдан усмехнулся, качнув головой: стенка на стенку бились – наверное, десять на десять. Что самое интересное, потом чьи-то выдранные чёрные волосы оказались у него в трусах. Он взял из шифоньера халат, накинул и собрался уже поспешить на помощь Алисе. И столкнулся с ней в двери.

– Ты…

Она не дала ему сказать, прижала ладонь к его губам. Игриво лизнула от подбородка до кончика носа. Его губы ощутили сладкие жаркие поцелуи. Алиса сбросила халат на пол, кинула сумочку на кровать, стащила халат с его плеч и, подпрыгнув, обвила ногами его талию, нежно охватила ладонями шею. Богдан подхватил её под ягодицы и спиной упал на кровать. Она извивалась на его широкой груди, горячие прикосновения губ покрывали каждую клеточку тела. Жадные поцелуи опустились к животу, к пупку, ниже. Его эрегированный орган почувствовал влажный жар губ, её ладонь заскользила по стволу. Лёгкая дрожь блаженства пробежала по всему телу. Богдан закрыл веки и запрокинул голову. Он напрягся, чувствуя, как подходит выплеск. Алиса остановилась.

– Не хочу спешить, – прошептала она, приблизила лицо к его раскрытым глазам, на мгновение замерла, всматриваясь в их глубину. Богдан увидел, что Алиса пристально хмуро посмотрела над его головой, будто что-то вспоминала. Опустила ладонь к промежности, обхватила пальцами возбуждённый мужской орган, направила и, медленно опускаясь, оседлала. И она и Богдан издали стоны сладострастия. Он сильно сжал её ягодицы. На её губах появилась ухмылка.

– Боль? – спросила Алиса и начала набирать темп – поднимать и опускать бёдра ускоряясь.

Богдан увидел мутный свет, искажённый, словно через мокрое стекло, часто заморгал. Лицо Алисы резко отдалилось к потолку, резко приблизилось, словно рухнуло. Он даже отпрянул от неожиданности, вдавив затылок в подушку. Лоб, глаза Алисы искривились, встали на место, снова исказились, а потом лицо стёрлось, будто только что нанесённую краску смыли потоком воды.

Ослепляющая вспышка, боль во всём теле, темнота и жуткое рыдание, рвущее голосовые связки… И… Богдан возопил, стальной крик возвысился, опустился и потонул в глубинах его мозга.

4

Декабрь, 2000 год.

Голая молодая женщина, выпачканная кровью, выскочила из разбитого окна первого этажа. Сумерки сгустились, с тёмного неба срывался снег – крупные хлопья медленно опускались на ветви сосен и туй. Женщина поскользнулась, глаза в ужасе быстро осмотрелись, и она побежала, понимая, что её могут преследовать, к главной дороге, надеясь позвать помощь или хотя бы спрятаться. За спиной раздались злобные мужские выкрики, после чего прогремело два выстрела, озарив вспышками тёмный провал окна.

Впереди расстилалось сухое кукурузное поле, на фоне снега выглядело блёкло-жёлтым угрюмым пятном. Слева – заправочная станция с магазином, который закрыт, наверное, с первого пришествия Христа, выбитые окна забиты серыми досками, повсюду мусор, гонимый ветрами по асфальтированной площадке. В здании находился туалет с исписанными стенами – кривые буквы подзывали мерзкими предложениями. Туда никто давно не захаживал, даже крысы брезговали прохаживаться рядом.

Дальше по дороге шла нерабочая железнодорожная линия, с обеих сторон обособленная разбитыми шлагбаумами. Сбивая ступни о ледяную твердь, женщина выбежала на распутье дорог. Дрожа от холода, прикрывая ладонями груди, она осмотрелась. Далеко за полями возвышалась водонапорная башня, недавно там нашли растерзанных двух маленьких девочек. Кто это сотворил так и не нашли. Женщина отмела идею спрятаться там, суеверно опасаясь. Если бежать вправо, то дальше дорога прорезала путь в глуши высоких елей, и там спасения нет, замёрзнешь, если только не подберёт случайно проезжавшая машина. А за шлагбаумами простирались поля и первые дома появляются только через пять километров.

Рыдая, женщина вскрикнула:

– Так куда же, куда?! Милый Девид… – В её голове неслись женские вопли, крики мужчин, чтобы спасались, битая мебель и посуда, оглушающие выстрелы. – Они убили моего мужа… – прошептала она, с губ свисала кровава слюна. В глазах стонала смертельная печаль. Краски мира стали блёкнуть, ветер вихрем задувал уши, где-то впереди подлетел к небу пронзительный вой шакала.

– Вот как закончилась жизнь, – произнесла шёпотом женщина с сожалением в голосе. Только сейчас она заметила дыру чуть выше живота, откуда торчали внутренние органы, кровь заливала весь верх бёдер. Она хохотнула, кровавые брызги изо рта подхватились ветром, окропили свежий снег. За спиной раздался металлический лязг. Женщина медленно обернулась. Это стоял он. Дуло старого револьвера, взятого из коллекции в кабинете мужа, направлено ей в лицо. Это он изнасиловал её. И она знала – зачем. В доме он выстрелил ей в спину. Они убили всех членов семьи, но главное – женщин, даче девочек не пожалели. Пошатывая от изнеможения головой, она растянула на губах презрительную ухмылку, очень медленно подняла трясущийся кулак и выставила вверх средний палец.

Левой ладонью он достал из-за ремня на поясе здоровый нож и махнул. Она проследила взглядом за отрубленным пальцем и вновь посмотрела на него: в её полузакрытых глазах – лютая ненависть, в её сердце – лютая ненависть, у её богов – лютая ненависть.

Но в его взгляде ненависть полыхала несоизмеримо больше.

Она тяжело сглотнула, с излишком вдохнув холодного воздуха, взглядом окинула округу за спиной, ступни ног не чувствовали под собой землю. Она подняла лицо к небу и расхохоталась, не смотря в лицо врагу, подняла другую руку и выставила пальцами рога – жест указательным и мизинцем. От нервного перенапряжения и одеревенения от ледяного ветра – пальцы не почувствовали боль, когда сталь лезвия их отсекла.

Едва оставаясь в сознании, женщина повернулась к кукурузному полю и, спотыкаясь и оступаясь, пошла на полусогнутых ногах сквозь сухие стебли, ранящие замёрзшую кожу.

Он неотрывно следовал за ней с выставленным пистолетом ей в спину, но не выстреливал. Несколько раз она останавливалась и поворачивалась в ожидании смерти. Не чувствуя окоченевшие члены, она даже не могла немного прикрыться, скрыть наготу, безвольно опустив руки. Несколько раз он пинал её в спину, бил ручкой револьвера по затылку; она падала, вставала и шла, не зная, зачем и куда – ведь удачного конца сейчас не будет. Но надо идти, надо бороться за каждый шаг, за каждый миг, за каждый свободный… Она упала замертво, уткнувшись щекой в заиндевевшую шерсть мёртвой лисы.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

5

Богдан вскрикнул, непонимающие глаза бегали по потолку. Лицо покрылось крупными каплями пота, стекавшими с висков на подушку. Он тяжело перевёл дыхание, в поле зрения появилась разомлевшая и возвышающаяся Алиса. Её волосы со склонённой головы касались его груди, глаза замерли под взлетевшими бровями и взирали сквозь водопад пшеничного цвета прядей. Возникло неприятное ощущение, что её зрачки желали проколоть взглядом. В слабом освещении настенного ночника из напольной аудиоколонки тихо звучала душераздирающая песнь. Пробирающее до мурашек женское пение стенало под музыку смеси дарк-эмбиента, нью-эйджа и прогрессивного рока, погружало в необъятную неизведанную тьму.

Идеальный фон для смерти, подумал Богдан. Кто и когда включил музыку? И было ощущение, что время остановилось.

Алиса вскинула голову, мотнула гривой волос, медленно, очень медленно наклонилась и провела по его губам набухшим соском, выдавила каплю молока. Её каменное лицо не выражало эмоций. Левая ладонь прошлась по его шее, нащупывая пальцами вздувшиеся вены, поднялась ко лбу и провела по векам. Богдану показалось, что сейчас ему выдавят глаза. Пальцы Алисы сжали упругую женскую грудь и направили ему в рот, ладонь легла на левую грудную мышцу и сжалась, причиняя удушливую боль, казалось, сердце сейчас лопнет от натиска. Алиса слабо улыбнулась одним уголком губ и наклонилась к уху.

– Ты что-то сейчас увидел? – шёпотом спросила она и лизнула мочку, сильно обслюнявив. – Когда так испугался… ты что-то увидел?..

Богдан почувствовал в атмосфере сумасшедшее психическое напряжение, казалось, воздух сейчас накалится и взорвётся. Он не понимал, что происходит, но что-то непоправимое… Но как заворожённый продолжал неподвижно лежать.

– Когда ты так испугался, ты что-то увидел? – повторила вопрос Алиса. – Женщину и мужчину, так? – Её губы коснулись его сухих губ. (И он понял, что это последний поцелуй) – Мужчину и… женщину, – последнее слово она почти прошипела. – Себя и меня. Это был ты… и я.

Богдан в ужасе начал расширять веки.

– Тварь! – взвизгнула Алиса и занесла руку с ножом. – Это ты убил меня! ЭТО ТЫ УБИЛ МЕНЯ! – проревела она таким тяжёлым демоническим голосом, что Богдан потерял дар речи и лишь подставил ладонь перед лицом, защищаясь, пропищал: «Нет!»

Стёкла мелкими осколками выплеснулись в комнату, воздух разорвал мощный выстрел через окно, пуля пробила горло Алисы. Богдан зажмурился от разлетевшихся кровавых капель. Широкое лезвие всё ещё занесено перед его взглядом. Не верящие произошедшему широко открытые глаза Алисы бегали по полумраку комнаты, ладонь старалась прикрыть на шее дыру, фонтанирующую кровью. Второй выстрел снёс верхнюю половину черепа, заляпав мозгами стену и лицо Богдана. Он не верил своим обезумевшим глазам: Алиса начала быстро двигаться – скакать, почти трястись – и за какие-то секунды довела его до оргазма. Невероятными потугами он не смог её скинуть, их будто сшили.

Алиса, точнее, что от неё осталось, застыла, её губы что-то прошептали. От такой картины волосы на голове Богдана поднялись. И только тогда она рухнула к нему в объятия, раскинув по углам кровати руки. Нож звякнул об стену, залетел за прикроватную тумбочку и воткнулся в пол. Третья пуля вошла между ягодиц Алисы, прошила тело, вылетела из остатков мозгов и вонзилась в спинку кровати в десяти сантиметрах надо лбом Богдана.

Он не знал, что предпринять: откинуть мёртвое тело – а сможет быстро? – и вскочить или вжаться в кровать и прикрыться Алисой. Сколько ещё выстрелов последует, а то можно попасть под пулю-дуру. Но Богдан точно знал – в него стрелять не будут. Наоборот, ему сейчас спасли жизнь. Минут десять он лежал неподвижно, размышлял, кто это был. И гадал: влезут в комнату или нет? Или хотя бы крикнут, дадут о себе знать?

За окном лишь гулял слабый ветер и мирно глазела холодная луна.

Богдан изошёл потом, и не только от жары. Каким бы смелым он ни был, но страх присущ всем. Наконец он решил встать с постели.

– Кажется, третий был контрольным выстрелом, – проворчал Богдан, слабо издал нервный смешок и кряхтя скинул с себя безжизненное тело. Всё – его оставили в покое. Он босиком прошлёпал к окну, не обращая внимания на разбрызганные острые стёкла, и осторожно выглянул в темноту. Полнейшая тишь. Богдан обернулся, осмотрелся и его пробила нервная дрожь – кровавый художник выкрасил комнату багровыми оттенками. Богдан присел на корточки, живо размышляя. Кто бы ни был его спаситель, он знает о нём всё. Тем не менее нужно срочно скрыть труп. И отчистить, отскрести, отскоблить насколько возможно спальню. А если это подстава? Если сейчас нагрянут полицаи? Горячая дрожь прошлась по телу, кинуло в холодный пот. Богдан вытянулся в полный рост, осмотрел ещё раз комнату и ринулся в гараж: там должны быть полиэтиленовые мешки, лопаты, гантели, гири, если нужно утопить тело – там есть всё, даже надувная баба. Ещё он вспомнил, что водитель то ли в пять, то ли в шесть – забыл когда – привезёт от ресторана машину. Нужно спешить. Что если позвонить Потапу? Нет, свидетели не нужны. Хотя Патя отличный друг – он точно сможет быстро всё уладить, но всё же лучше никого не вовлекать. Мало ли.

Богдан долго искал брелок для электронных ворот от гаража: а то, что можно зайти из дома через обычную дверь – не догадался. Он вломился в помещение, судорожно рыскал глазами, соображая, где что лежит, а потом, послав всё к чертям, схватил двухколёсную тачку, накидал всякого инвентаря, в том числе кинул сверху секатор, если вдруг понадобиться – вздумается – расчленять тело. Полиэтиленовые мешки так и не нашёл: гараж огромный и всё, что в нём лежит – покупала и набивала Анита. Он лишь иногда давал указания, если что-то ему было нужно.

Часы на стене показывали 3.00.

Богдан подвёз тачку к разбитому окну и влез в спальню. Тело Алисы вихлялось как верёвка. Как ни старался он ухватить и поднять, лишь вымазался в крови, словно окунулся в кровавой ванне.

– Что ты… – досадливо произнёс Богдан. – Была такой красоткой, а сейчас лишь дохлый холодец, не желающий моих объятий. – Он вытер пот и кровь со лба, схватил тело за лодыжки и стянул. Непроизвольно взглянул на кусок черепной коробки, застрявший между массивной спинкой кровати и стеной. И замер. – Какую женщину и мужчину я видел? Где? Что она несла?.. Я… убил её? – Он заглянул в лицо Алисы. – Кто ты, девочка? Почему?.. Тебя убили? – И ему действительно стало страшно. Он осознал, что спаситель знал, что она его должна заколоть. Значит, неотрывно незаметно следил. Значит, есть и остались те, кто желает ему смерти. Они все наблюдают – и доброжелатели, и враги. Но тогда почему спаситель просто не подошёл и не предостерёг, не помог, не подсказал? Что за спектакль здесь разыгрывается? И он вспомнил её последний крик – нечеловеческий, грубый, какой-то дьявольский. Она мёртвая без черепушки довела его до экстаза. А потом!.. Мёртвая!.. Смогла пошевелить губами и донести до него информацию! И она сказала… Ещё увидимся!

– Разве это реально?! – закричал Богдан и ткнул указательный палец в мёртвое лицо. – Я тебя спрашиваю, как мне всё это воспринимать, Алиса-мертвее-не-бывают?! – Отдышавшись, он подтащил тело к подоконнику. Из тачки взял верёвку и, согнув тело, старательно связал шею с ногами. Подхватил как колесо и перекинул на улицу. – Говорили мне, вставь хотя бы в спальню бронированные стёкла. Не тащил бы безжизненную девку без мозгов. – Он замер, всмотрелся в темноту и понял, что сейчас ляпнул: были бы стёкла бронированные, кто-то тащил в могилу его. Богдан отчаянно мотнул головой, сплюнул, опрокинул содержимое тачки и взвалил в опустевшее стальное дно мёртвую девушку.

На обратной стороне дома, где «чёрный вход», есть сквер с аллеями, обсаженными по обеим сторонам и аккуратно постриженными живыми изгородями. И клумбы. Земля там более или менее мягкая, и подальше от глаз. Никто не должен увидеть. Пока временно припорошит землёй, насколько успеет, а потом или сожжёт труп, или просто перевезёт на кладбище в старую могилу и закопает.

Богдан спешил поглубже вырыть яму до рассвета, сбил на ладонях кровавые пузыри, но время неумолимо перешагнуло отметку пять, солнце осветило землю, выказывая чужому глазу все кровавые следы. Он осмотрел себя и грустно ухмыльнулся. Осталось повесить табличку: «ОТКРЫЛ БИЗНЕС "КРОВАВЫЕ БАССЕЙНЫ"». Он побил секатором с десяток веток, закидал сверху, едва прикинутый землёй, труп.

Богдан оставил всё как есть и залетел в ванную, по-быстрому отмыл кровь. Он услышал звук подъехавшего автомобиля. И когда выходил на крыльцо – водитель протягивал ключи от машины, пригнанной от ресторана. Богдану показалась, что чужая улыбка отдавала фальшью, лукавством, а глаза взирали на него с подозрением.

Параноидальная мысль посетила Богдана: «Убить как свидетеля».

– Я помыл авто. И салон прибрал. – Мужичок в кепке вытащил из кармашка белой рубахи солнцезащитные очки, прикрыл глаза.

Такое Богдану показалось, более чем странным, ведь солнце пока слабое, не слепит. «Значит, он увидел, что его подозревают и закрыл взгляд. Не намылился ли звонить в полицию?»

– Девчонка-то всё у вас? – Водитель поднял ладони и расплылся в улыбке. – Хотя не моё дело. Но, чрезвычайно красивая. Хороша. Чрезвычайно.

– Да, – тихо сказал Богдан, увлечённый мыслями: куда теперь этого закапывать? – Млеет в постели. – Он осмотрел участок: никого.

– Ладно, я, как всегда, на связи. Звоните, прибуду как штык. – Водитель приподнял над лысиной кепку и поклонился. – Удачи.

«Так что же с ним делать?» – Богдан растерянно провожал глазами удаляющуюся спину до ворот. И ещё некоторое время пребывал в прострации, уставившись в одну точку. Над головой каркнул ворон. Богдан поднял лицо, прикрывая глаза от солнца приставленной ко лбу ладонью как козырьком. И ему захотелось так подпрыгнуть, чтобы схватить птицу и свернуть голову, чтобы не каркал, когда не просят. Опомнившись, Богдан пробежал по отмостке к разбитому окну, обернулся, прикидывая – мог или не мог увидеть водитель. Как на ладони, поднесённой к глазам!

– Конечно, видел! – крикнул Богдан, яростно пнул земляной холмик. – Зачем я его отпустил? – Он помчался к новоиспечённой могилке. Ещё издали, когда выбежал на прямую дорогу аллеи, увидел раскиданные ветки и остановился. Медленно, остерегаясь, Богдан подошёл к разбросанной земле и пустой ямке. Срань господня! Он помчался к забору, пробежал весь сквер, заглянул за каждый куст – никаких следов говорившись о переносе трупа.

– Что, девка взлетела к небесам? Или растворилась? А?! Куда делась, Алиса?! – Богдан почувствовал, что от нервного перенапряжения сейчас «слетит с катушек»: в затылке защемило, в ушах сильно зашипело, казалось, разум вытечет вместе с мозгом. – Алиса, ты где? Не прячься, девочка. Я тебя всё равно найду, – сквозь зубы прорычал Богдан и обессилевший опустился на сочную пахучую траву. – Не сама же она выкопалась и ушла?