Текст книги "Цивилизация Древней Индии"

Автор книги: Артур Бэшем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)

К этим концепциям добавляется новый мистицизм. Приверженцы новых учений считали, что наилучшее средство достичь нирваны заключается в приобретении магических сил – так называемой ваджры(«молния» или «алмаз»). Эта новая школа буддизма получает, таким образом, название ваджраяна,или алмазная колесница.

Всегда существовали независимые монахи, которые не следовали правилам монашеской дисциплины ортодоксальной общины и практиковали колдовство и некромантию, осужденные самим Буддой. Именно они, без сомнения, приняли концепцию новой колесницы. Это учение было окончательно систематизировано и признано в Бенгалии и Бихаре во времена правления династии Пала.

Супруги будд и бодхисатв и главные божества этой новой секты – тары(«спасительницы») – противостоят другим зловредным богиням: матангам(соблазнительницы), пишачи(суккубы), йогини(колдуньи) и дакини(вампиры). Связанные со своими тарами, будды и бодхисатвы похожи на самых грозных божеств индуистского пантеона и зачастую изображены многорукими, с искаженными и грозными лицами.

Как и во времена брахман, считалось, что в отношении этих божеств лучше использовать принуждение, чем убеждение. Труды, посвященные способам этого добиться ( сандхана), называются тантры,отсюда термин «тантрическая религия», которым обозначается эта новая форма культа. Произнося должным образом надлежащую формулировку – мантру, верующий может заставить богов передать ему их магическую силу, чтобы привести его к высочайшему блаженству. Одна из многочисленных формул тантрического буддизма особенно знаменита. Речь идет о шестисложной мантре ( шадакшара): «Оm mani padme hum», – слова, которые пишутся или повторяются тысячи раз каждый день тибетскими буддистами.

Тантрический буддизм не отказывается вовсе от духовного образования, в целом не отделимого от религиозной практики в Индии, но изменяет его направление. Главная цель состоит в том, чтобы получить особые полномочия. Верующие могут погружаться в гипнотическое состояние, в котором они представляют себя рожденными из чрева тары и предназначенными убить своего отца будду, чтобы заменить его. В половом акте со сторонницей этой секты оба партнера превращаются в будду и тару, и не исключено, что сам мужчина становится тарой. Все табу снимаются. Инцест позволен, так как то, что грешно для неверующего, оказывается добродетелью для посвященного. На тантрических собраниях разрешаются обильные трапезы, употребление спиртных напитков и ритуальные совокупления, хотя предназначаются они только для посвященных и строго контролируются. Посвященный ваджраяны имеет возможность вести обычное существование, а ритуал священных церемоний только помогает ему очиститься от дурных инстинктов и жить, таким образом, образцовой жизнью.

Буддийская община

Никакого кастового ограничения не существовало для тех, кто желал вступить в общину Будды; но рабы, солдаты, должники, а также находящие в зависимости или под опекой должны были получить разрешение своего хозяина. Послушником можно было стать с восьмилетнего возраста, но полноправным членом общины он становился только с двадцати лет и только после долгого периода обучения. Церемониал вступления был очень прост; послушник надевал три желтых или оранжевых платья общины, выбривал по ритуалу голову и произносил формулу Трех Драгоценностей и формулу Десяти Предписаний – своего рода буддийские десять заповедей:

1) не причинять вреда ни одному живому существу;

2) не брать того, что не дано;

3) не поддаваться искушению страсти;

4) не произносить лживых слов;

5) не поглощать суру, мерайю и маджжу [виды спиртных напитков], которые приводят к небрежности и бесхозяйственности;

6) воздерживаться от пищи в запрещенное время [то есть после полудня];

7) не петь, не танцевать, не играть ни драматических пьес, ни музыки;

8) не носить украшений, драгоценностей, не использовать ни мазей, ни духов;

9) не спать на широких и удобных постелях;

10) не принимать подношений золотом или серебром.

Эти предписания представляют собой не пожелания, но строгие обязательства, регулярно повторяемые. Если монах считает, что неспособен их соблюдать, он может свободно оставить общину, хотя общественное мнение склонно считать такого человека вероотступником.

Первый из этих десяти обетов изначально не означал обязательства вегетарианского режима, но многочисленные буддийские объединения стали его интерпретировать в этом смысле; монах может съесть мясо, только если животное не было специально для этого убито. Третий обет обязывал монаха принять безбрачие; пятый запрещал ему пить опьяняющие напитки, а шестой – есть любую тяжелую пищу в послеобеденное время – довольно благой запрет в условиях жаркого климата для человека, не занятого тяжелым физическим трудом и употребляющего сладкие напитки. В более холодных регионах, таких как Тибет, у монахов нередко бывает вечерняя трапеза, которая считается терапевтическим предписанием. Седьмое правило не делает никакого исключения для литургического пения и чисто религиозной музыки; к исполнению десятого во многих монастырях подходят весьма либерально; обычно позволялось иметь только предметы первой необходимости: три платья, пояс для тела, кружку для сбора подаяний, бритву, иглу и кусок ткани, через которую фильтровали воду, прежде чем ее выпить, чтобы сохранить жизнь содержащимся в ней микроскопическим животным; в действительности же монах зачастую обладал многим другим как собственностью общины, которая предоставлялась ему в пользование.

Каждое утро монах отправлялся просить пропитание по домам и все, что собрал, приносил в монастырь для совместной трапезы. Однако, по мере того как монастыри обогащались, нищенство становилось простой формальностью или даже вообще не практиковалось.

Буддийский монах не давал никакого обета повиновения. Каждый послушник имел наставника, к которому он относился с величайшим уважением, но он оставался свободным в сообществе свободных людей. Внутренняя организация монастырей имела относительно демократический характер. Глава братства назначался исключительно монахами своей общины. Ежедневные обязанности в монастыре устанавливались собранием старейшин общины, и важные вопросы, такие как принятие или исключение членов, решались целым собранием, а не просто его главой. Все общие вопросы рассматривались собранием всех членов.

Приблизительно два раза в месяц, в полнолуние и в новолуние, монахи собирались для упавасатхи(на пали – упосатхи)– своего рода общей исповеди. Зачитывался длинный список монашеских правил ( пратимокша, на пали – патимоккха),содержащихся в «Виная-питаке», и каждый монах признавался в нарушениях, которые он совершил за последние две недели. Виновные в серьезных нарушениях представали перед собранием старейшин, которое назначало им покаяние или принимало решение об исключении их из общины. Церемония заканчивалась проповедями, которые приходили послушать все окрестные миряне.

Монашеская жизнь состояла главным образом из многочасовых религиозных занятий и упражнений, но первоначально все монахи принимали участие в общих работах, занимались уборкой своей кельи, общественных помещений и монастырского двора, в то время как старейшины посвящали большую часть своего времени воспитанию новичков. Среди наиважнейших духовных упражнений – «Четыре божественных состояния» (брахмавихара):сидящий скрестив ноги монах в состоянии полного покоя пытается сконцентрировать свои мысли на четырех главных буддийских добродетелях: любовь, сострадание, радость, безмятежность – и в их свете размышлять обо всех живых существах. Тем, кто достиг стадии вступления на путь святости, предназначались более возвышенные медитации, позволяющие приблизиться к нирване.

Один из аспектов мыслительной дисциплины монахов заслуживает особого упоминания; речь идет о седьмом элементе Благородного Восьмеричного пути – правильном сознании. Каждый монах должен осознавать свои мысли и деяния и постоянно наблюдать за собой. Рассеянность, легкомысленность и невнимание – серьезные проступки. Во время трапезы монах размышляет над смыслом действия, которое он совершает, о его цели, о бренной природе тела, которое он питает; так же точно он должен размышлять обо всех деяниях, совершаемых им в течение дня. Среди монахов, стремящихся к освобождению, без сомнения, немногие способны длительно пребывать на этом уровне правильного сознания.

Какое-то время в Индии существовали многочисленные женские монастыри; сейчас, за исключением Тибета, монашество представляет почти исключительно мужскую среду. Монахини носили желтое платье, брили себе голову и соблюдали дисциплинарные правила, почти идентичные правилам монахов. Вопреки строгим предписаниям, имевшим цель сохранить репутацию этих двух ветвей общины, члены которых нередко жили в смежных зданиях, сторонники враждебных конфессий довольно часто и, надо думать, не всегда безосновательно обвиняли их в безнравственности.

Нравственный закон и мораль в буддизме

Буддийская религия имеет высокий моральный кодекс. Благородный Восьмеричный путь, которым человек может достичь нирваны, предполагает не просто веру и знания, но также правила поведения; и четыре основные добродетели буддизма имеют более позитивный характер, чем правила воздержания и ненасилия в упанишадах. Первая из этих добродетелей, любовь (на пали – метта,на санскрите – майтри),не несет в себе такого чувственного подтекста, как в христианской концепции. Ее название происходит от термина «митра», который может переводиться как «дружба», «благосклонность» или «добрая воля». Хотя буддийская добродетель меттавыражает скорее состояние духа, чем побуждение к благотворительной деятельности, в текстах нередко утверждается неэффективность веры, которая не приводит к похвальным деяниям; можем вспомнить, например, встречу Будды и больного монаха: учитель, объезжая монастыри и посещая монахов в кельях, нашел одного из них, больного дизентерией, упавшего со своей постели и лежащего в своих экскрементах. Собственными руками Будда вымыл больному голову и ноги, уложил его удобно в постели и дал его общине наставление заботиться о больных.

Несмотря на то что это учение предназначалось в первую очередь для монашеской общины, оно оказало безусловное влияние на Ашоку, который основал бесплатные лечебницы и следил за тем, чтобы монахи изучали медицину и лечили не только своих собратьев, но и мирян.

Соблюдение пяти первых из десяти буддийских заповедей было обязательным для всех верующих независимо от их положения. Буддист не мог быть мясником или охотником; заповедь «не убий» не означала запрещения принимать участие в справедливой войне или осуждать на смертную казнь преступников; она не мешала буддистам употреблять мясо, если животное не было убито и расчленено одним из них. Но буддизм поощряет милосердие и вегетарианство и совершенно не приемлет милитаризма, который между тем наблюдался в разные периоды истории Древней Индии. Запрет брать то, что не дано добровольно, осуждает кражу и любую противозаконную прибыль.

Для мирян не было обета безбрачия, брак был разрешен, но сексуальные отклонения и внебрачные отношения осуждались. Ложь, клятвопреступление и клевета были недопустимы. Употребление спиртных напитков, по-видимому, расценивалось вначале как «расточительство», а не только как недостойное поведение, так же как пребывание на улице в неположенные часы, посещение праздников, заключение пари, общение с дурной компанией и праздность. Но в течение многих веков спиртные напитки были запрещены мирянам так же, как и монахам.

В «Сутре о Сигале» Будда дает советы молодому мирянину по поводу отношений с себе подобными и говорит о взаимных обязанностях супругов, друзей, родителей и детей, учеников и учителей. Текст исполнен духом доброжелательности и благосклонности, которая не стремится к духовному превосходству, но ограничивается наставлениями практического порядка. Жены имеют право на уважение своих супругов, которые должны соразмерно с возможностями удовлетворять их просьбы. Внебрачные отношения запрещены обоим супругам. Муж должен доверить своей жене заботу об очаге и обеспечивать ее нарядами и украшениями по своим средствам. Супруга должна проявить усердие в выполнении своих обязанностей, хорошо обращаться с прислугой, быть целомудренной, экономной и рачительной в хозяйстве, являя умелость и трудолюбие.

Всякий человек должен быть щедрым по отношению к своим друзьям, говорить с ними приветливо, не жалеть сил ради их блага, общаться с ними на равных, не нарушать данного слова. Точно так же и друзья должны поступать по отношению к нему. Хозяевам вменялось в обязанность хорошо относиться к своей прислуге, а также ко всем представителям трудящихся классов, не принуждать их к непосильной работе, вдоволь кормить, платить им приемлемое жалованье, заботиться о них в случае болезни или получения увечья, а когда дела процветают, увеличивать их жалованье и предоставлять отдых; слуги, в свою очередь, должны рано вставать и поздно ложиться, чтобы хорошо служить своему хозяину, заботиться о его репутации и усердно выполнять свои обязанности.

Предписания такого рода, имплицитно содержащиеся в доктринах других религий, нигде не формулируются с такой определенностью и четкостью. Особенно это касается обязательств мужей по отношению к женам и хозяев по отношению к прислуге: тут уже встречаются первые представления о правах женщин и трудящихся, которые в западной этике появляются лишь в XVIII в.

Джайнизм и другие иноверные секты Джайнизм

Один из многих неортодоксальных учителей, современных Будде, – Вардхамана – был назван своими учениками Махавира («великий герой»). Джайнизм – «религия победителей (джина)»,основателем которой он был, – глубоко отличается от буддизма своим историческим развитием. Жесткая дисциплина адептов джайнизма стала главным фактором его успеха. Имевший очень большое влияние в некоторых регионах, он все же так и не распространился за пределами Индии. Сегодня джайнизм насчитывает около двух миллионов верующих, в большинстве своем состоятельных коммерсантов.

Легендарные рассказы о жизни Вардхаманы Махавиры менее интересны, чем те, что повествуют о Будде; они более условны и еще менее правдоподобны. Между тем буддийские священные тексты упоминают Вардхаману как одного из главных противников наставлений Будды, и его историческое существование не может быть поставлено под сомнение. Он родился около 540 г. до н. э., его отцом был Сиддхартха, вождь клана джнятриков, породнившегося с личчхавами Вайшали, его мать была сестрой Четаки – вождя личчхавов.

Получив, как и Будда, княжеское воспитание, он женился и родил дочь. Больше всего его заботил поиск спасения. После смерти своих родителей, в возрасте тридцати лет, он оставил свой дом, чтобы вести жизнь аскета. Вначале он следовал религиозной практике ниргрантхов(«освобожденных») – группы, которая была основана приблизительно двумя веками ранее неким Паршвой. Слово «ниргрантха» позднее использовалось для обозначения членов общины, организованной Махавирой, а Паршва почитается джайнами как предпоследний из двадцати четырех великих учителей, или тиртханкар(«создателей брода»).

В течение более чем двенадцати лет Вардхамана вел бродячую жизнь, прося пропитание, медитируя, принимая участие в религиозных спорах и подвергая свое тело суровым испытаниям. Вначале он носил только набедренную повязку – всегда одну и ту же, – а потом отказался и от этого аксессуара и остаток жизни провел голым. В течение шести лет его сопровождал другой аскет – Госала Маскарипутра, который вел такой же образ жизни. Но в конце концов сторонники поссорились, и Госала отошел от Вардхаманы, чтобы основать секту адживиков.

На тринадцатом году своей аскетической жизни Вардхамана достиг совершенного Знания и нирваны: он стал архатом,«победителем» (джиной), «создателем брода». Вскоре он приобрел большую известность и, возглавляя армию приверженцев, за тридцать лет распространил свое учение в долине Ганга, при поддержке тех же царей, которые поддерживали буддизм. Он не намного пережил своего главного соперника Госалу и, вполне вероятно, Будду и умер от добровольного самоистязания в возрасте семидесяти двух лет в городке Пава, недалеко от Раджагрихи – столицы Магадхи (скорее всего, около 468 г. до н. э.).

В течение почти двух веков джайны оставались маленьким сообществом монахов и верующих, игравшим не столь большую роль, как адживики. Согласно джайнскому преданию, подтверждаемому фактами, царь Чандрагупта Маурья отказался от власти, чтобы стать монахом и присоединиться к их общине, и секта стала быстро развиваться во времена династии Маурьев. К концу правления Чандрагупты жестокий голод привел к большому переселению джайнских монахов из долины Ганга в Декан, где они основали крупные религиозные центры.

Вследствие этой миграции в джайнизме произошел большой раскол из-за незначительного вопроса, касающегося монашеской дисциплины. Бхадрабаху, возглавлявший группу эмигрантов, намеревался сохранить практику наготы, установленную Махавирой, в то время как Стхулабхадра, который руководил монахами, жившими в основном на севере, ввиду тяжелых испытаний и последствий голода позволял верующим одеваться в белое. Так образовались две секты джайнизма: дигамбаров(«одетых воздухом», то есть голых) и шветамбаров(«одетых в белое»). Раскол стал окончательным только в начале I в. н. э., хотя доктринальных разногласий не было. Впоследствии большинство дигамбаров наденут одежду, чтобы показываться на публике, но деление на две ветви сохранится до наших дней.

Бхадрабаху был последним, о ком упоминают устные предания. После его смерти Стхулабхадра созвал большой собор в Паталипутре, и канонические элементы были объединены и систематизированы в двенадцати разделах, или ангах,которые заменили четырнадцать древних текстов (пурва). Это новшество приняли только шветамбары; дигамбары произвели редактирование новых священных текстов. Священные тексты шветамбаров в результате были систематизированы в сокращенной форме в V в. н. э. на вседжайнском соборе в Валабхи, в Гуджарате.

В Средние века появляются многочисленные комментарии как на пракрите, так и на санскрите, а сами священные тексты секты интерпретируются различными монахами-философами. Другие джайны, оставаясь, по всей видимости, приверженными своим обрядам и своей вере, интересовались светской литературой и другими областями знания. Великий поэт Наячандра, сочинявший на санскрите и живший в XIV в., был джайнским монахом, так же как и Маллинатха – автор самого известного комментария к поэмам Калидасы. Своими сведениями мы во многом обязаны той любви к литературе, которую питали джайнские монахи. Копировать рукопись, даже если речь шла о светскомтексте, считалось похвальным трудом во имя веры; таким образом до нас дошли некоторые редчайшие тексты, и не только джайнские.

В эпоху между правлениями династии Маурьев и династии Гуптов джайнизм распространился на огромную территорию от Ориссы на востоке до Матхуры на западе; но впоследствии локализовался преимущественно в двух областях: с одной стороны, в Гуджарате и Раджастане, где преобладала секта шветамбаров, и, с другой стороны, на территории современной Карнатаки, где лидировали дигамбары. В долине Ганга, бывшей колыбелью джайнизма, его исповедовали очень немногие.

Джайны заняли сильную позицию в Гуджарате в XII в., во времена правления царя Кумарапалы из династии Чаулукьев. Под влиянием ученого Хемачандры Кумарапала стал инициатором важной реформы джайнизма; но после его смерти секта значительно утратила свой авторитет и уже никогда полностью не восстановила. Так же точно и дигамбары, пользовавшиеся на юге поддержкой князей, были влиятельными и процветающими в начале Средневековья; но постепенно их религию потеснили культы Вишну и Шивы. Подвергавшийся, согласно преданиям, жестоким преследованиям джайнизм никогда полностью не исчезал.

Доктринальные разногласия между двумя большими сектами не касались существенных вопросов. Из этого можно заключить, что их базовое учение было действительно очень древним и восходило к самому Махавире. Так же как и буддизм, джайнизм – фундаментально атеистическая религия в том смысле, что, признавая существование богов, она не придает им важной роли в системе мироздания. Для джайнов мир не был создан конкретным богом и, соответственно, никакой бог не способен его сохранить или уничтожить; вселенная просто подчиняется универсальным законам.

Мир вечен. Существование разделено на бесконечное число циклов, каждый из которых состоит из периода развития ( утсарпини) и периода упадка ( авасарпини). Каждый период возобновляет и воспроизводит во всех отношениях события предыдущего периода: появление двадцати четырех тиртханкар и двенадцати вселенских императоров, которые входят в число шестидесяти трех замечательных людей, через определенные промежутки времени появляющихся друг за другом в цикле. В кульминации цикла люди вырастают очень высокими и живут очень долго. Людям становятся не нужны ни законы, ни какая-либо собственность, ибо «дерево желания» ( кальпа-врикша) предоставляет им все необходимое, как только они этого попросят. В настоящее время мир находится в периоде приближающегося упадка. Через сорок тысяч лет тенденция изменится и люди снова начнут прогрессировать, затем последует новый период упадка – и так до бесконечности. Космология джайнизма, в отличие от буддизма и индуизма, не знает впечатляющих катаклизмов вселенского разрушения.

Функционирование мира обеспечивается отношениями и взаимодействием живого (джива– буквально «жизни») с пятью субстанциями, лишенными жизни – аджива: акаша– эфир; дхарма– средства или условия движения; адхарма– средства или условия покоя; кала– время и пудгала– материя. Эти пять субстанций образуют вместе с дживой (душа) и мокшей (спасение) семь основных сущностей – таттв– джайнского учения.

Душа не является специфической принадлежностью людей, животных и растений; она присуща также скалам, камням, проточной воде и всем объектам природы, которые другие религии не считали живыми. Душа по своей природе обладает чистотой и способна достичь безграничного знания и блаженства. Соединяясь с кармой, она затеняется и затемняется ею и приобретает таким образом духовное тело, а затем – материальное тело. Любая деятельность омрачает душу кармой, но сильнее и основательнее, если речь идет о жестоких или эгоистичных действиях. Приобретенная карма влечет приток новых карм, и таким образом цикл перерождений продолжается бесконечно.

Из этого следует, что единственный способ прекратить процесс перерождений состоит в том, чтобы отделить карму от души и убедиться, что ей на смену не придет другая. Речь идет о крайне долгом и трудном процессе, и многим душам этого не достичь, так что их переселения будут продолжаться вечно. Уничтожение кармы ( нирджара) достигается в результате покаяния, и можно предупредить проникновение кармы внутрь души соблюдением правильного поведения, которое помешает ей накапливаться в опасном количестве и позволит ее рассеять. Душа, дошедшая до своего освобождения, немедленно возносится высоко в небо, на грань мира, где она будет пребывать вечно в блаженном всеведении. Такова концепция нирваны согласно джайнскому учению.

Хотя джайнские философы долго развивали свою систему и выработали изощренную эпистемологическую теорию и примечательную концепцию пространства и времени (напоминающую теорию относительности), сами доктринальные основы остались практически неизменными. Махавира и двадцать три других тиртханкар являются объектами почитания, но джайнизм сохранил свою атеистическую позицию и не получил такого развития, которое испытала, например, махаяна в буддизме. Именно незыблемость основ этого строгого учения позволяет джайнизму существовать в течение уже более двух тысячелетий.

Для мирянина не существует никакой возможности обрести спасение. Чтобы достичь нирваны, человек должен освободиться от всех препятствий, в том числе от своей одежды. Только суровая самодисциплина способна помешать кармам накапливаться в его душе. Таким образом, для спасения необходима монашеская жизнь, поскольку практика наготы приводит к полному освобождению, что признается даже шветамбарами.

Дисциплина, установленная для джайнских монахов, крайне строга. Новичку вырывали волосы с корнем и подвергали обливаниям водой, после чего он должен был предаться медитации под палящими лучами летнего индийского солнца или очень долго находиться в неудобном положении. Джайнизм между тем запрещает зрелищное покаяние, практиковавшиеся некоторыми индуистскими аскетами. Скудный рацион монахов был ужесточен многочисленными постами, и по примеру Махавиры многие монахи действительно медленно убивали себя голодом и жаждой.

Жизнь монаха должна соответствовать его пяти обетам: он отказывается убивать, воровать, лгать, иметь сексуальные отношения и владеть имуществом. Эти обеты истолковываются очень строгим образом. Убийство и насилие, даже если они неумышленны, являются основной причиной приобретения кармы и, таким образом, осуждаются больше всего. Миряне, как и монахи, должны воздерживаться от употребления мяса. Любая жизнь, даже жизнь насекомых, должна тщательно оберегаться. Так же как буддисты, джайнские монахи фильтруют воду, которую пьют, чтобы сохранить жизнь содержащимся в ней микроскопическим животным. Они носят с собой щетки из перьев, чтобы сметать со своего пути муравьев и других насекомых. Они закрывают рот платком, чтобы при вдохе не погубить мельчайшие живые существа. Заниматься сельским хозяйством, которое предполагает уничтожение не только растений, но и массы существ, живущих в почве, им запрещено. Монаху не позволяется зажигать огни и лампы, ибо в топливе и в воздухе вокруг пламени сгорят многочисленные жизни. Монах не должен также гасить огонь, ибо тем самым он разрушит жизнь самого огня. Настойчиво проповедуя ахимсу, т. е. ненасилие, джайнизм идет в этом отношении намного дальше, чем любая другая религия Индии.

Джайнизм заботился об образе жизни своих мирян ивнимательно следил за ними. Они составляли практически часть общины, и им рекомендовано было вести монашеское существование. Джайнизм поощрял честность и умеренность, особенно в торговле, которая являлась излюбленным занятием его приверженцев. Великолепные джайнские храмы на горе Абу (Раджастан) и в Шравана-Белгола (Карнатака) наглядно свидетельствуют о набожности и богатстве приверженцев джайнизма в средневековую эпоху.

В джайнизме нет особой социальной концепции. Домашние джайнские обряды по случаю рождения, брака или кончины не отличаются от обрядов сторонников индуизма. Тиртханкарам, изображенным в скульптуре или живописи, поклоняются в храмах, так же, впрочем, как и главным богам Индии, которые считаются низшими богами. Секта легко вошла в общественную структуру Индии, и большинство ее членов образовали различные касты, где преобладали торговцы.

В целом религиозная джайнская литература довольно однообразна и педантична, и ее мораль сугубо эгоистична. Добродетель ненасилия в ней предстает не как выражение любви, а ограничивается вегетарианской практикой и предосторожностями, предпринимаемыми для того, чтобы случайно не лишить жизни мельчайших животных. Тем не менее некоторые пассажи джайнских священных текстов проникнуты человеческим сочувствием и теплом, например древнейшая «Ачаранга-сутра».

Адживики

Адживики – еще одна иноверная секта, зародившаяся в тот же период, что джайнизм и буддизм. Речь идет о группе аскетов, напоминающих джайнов своей суровой дисциплиной и практикой полной наготы. Доктрина основателя секты, Госалы Маскарипутры, отчасти близка учению Махавиры, который, как мы знаем, одно время находился с ним в дружеских отношениях. Так же как Махавира, он ссылается на аскетические движения и на более древних учителей, учения которых он интерпретирует и развивает. Если верить буддийской и джайнской традиции, он имел низкое происхождение и умер в городе Шравасти около 487 г. до н. э., то есть почти за год до смерти Будды, порвав с Махавирой. Тогда его ученики присоединились к другим учителям: Пуране Кашьяпе и атомисту Какуде Катьяяне – и создали секту адживиков. После благоприятного периода правления династии Маурьев, в течение которого Ашока и его преемник Дашарата передали адживикам в дар несколько гротов, секта быстро пришла в упадок и сохранила свои позиции только на незначительной территории восточной Карнатаки и в соседнем с Тамилнадом регионе. Начиная с XIV в. источники не упоминают больше о существовании этой секты.

Священные тексты адживиков не дошли до нас, и наши сведения о них почерпнуты из буддийских и джайнских полемических трудов. Несомненно, это была атеистическая секта, отличавшаяся главным образом концепцией очень жесткого детерминизма. Как правило, доктрина кармы предполагает, что человек, чье настоящее существование определено его прошлыми деяниями, может влиять на свою судьбу в этой жизни и в будущей, соблюдая соответствующие нормы поведения. Адживики не согласны с этой точкой зрения. По их мнению, весь мир определен и обусловлен вплоть до мельчайших деталей безличным космическим принципом – нияти,или судьбой. Человек никоим образом не может влиять на цикл перерождений.

Тем не менее монахи-адживики практикуют суровый аскетизм, заявляя, что они следуют таким образом пожеланию судьбы; однако другие секты обвинят их в безнравственности и непристойной практике. Их позднее учение сильно напоминает эволюцию махаяны. Госала становится небесным божеством, как Будда в системе махаяны; движение и изменение иллюзорны, в то время как реальный мир вечно неподвижен и незыблем. Эта концепция представляет определенное сходство с теорией Пустоты Нагарджуны.

Скептицизм и материализм

Будда, Махавира, Госала, как и большинство других, менее знаменитых учителей того же периода, в какой-то мере не признают богов; между тем они не являются ни абсолютными атеистами, ни материалистами. Все они допускают существование сверхъестественных существ, имеющих строго ограниченные полномочия, и все они разделяют основное учение о реинкарнации, хотя каждый из них по-своему интерпретирует ее механизм.

Аджита Кешакамбалин («Аджита во власянице»), без сомнения прозванный так за свою манеру одеваться, которую практиковали члены общины, современник Будды и самый первый из известных учителей, исповедовал всеобщий материализм. Если верить буддийским священным текстам, он учредил секту монахов. Будда осудил эту общину, потому что не мог, не пересматривая основ своего учения, найти такой довод, который бы оправдал их аскетическую практику. Философские и религиозные произведения, вдохновлявшие индуистов, буддистов и джайнов, обращаются против зловредных учений чарвакаи локаята,обычно называемых материалистическими школами. Их осуждали и презирали и, по-видимому, опасались, как если бы материализм действительно был способен расшатать основы установленного порядка. Его влияние ощущается в некоторых светских произведениях, таких как «Артхашастра» и «Камасутра».