Текст книги "Артефакты Древнего (СИ)"

Автор книги: Артемий Скабер

Соавторы: Александр Четвертнов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

В кружке у нас царила тишь да благодать. Мария, отстав от меня со своим флиртом, с головой ушла в созерцания и работу с драгоценностями: кольцами и цепочками. Лидия, словно её Тихон покусал, стала немногословной и задумчивой. Она старалась не отставать от Маши, набрала в библиотеке учебников и постоянно торчала у рабочего верстака.

Даже вечный хохмач Волков успокоился. Тренировал на арене, крепнувшего на глазах Тихона, и пытался пробить магические каналы в принесённом из дома серебряном браслете.

Непривычная рабочая обстановка удивляла меня не долго. Всего один день я наблюдал за одноклубниками. Ожидал, что кто-нибудь пристанет с расспросами, или Лидия обнажит свой острый язычок. А потом спокойно уходил в свой кабинет и занимался изготовлением артефактов для продажи через Шальную.

Коля исправно посещал столичные ломбарды. Скупал кольца с браслетами по дешёвке, и подвозил их в академию. Я забирал их каждый вечер, и на следующий день они шли в работу.

Моя аура внедрялась в драгоценный (в основном серебро) металл. Воля, словно горнодобывающий бур, пробивала в плотной структуре магические каналы. Насыщала их элементами стихий и энергий. Создавала центр заклинаний, и готовые артефакты отправлялись в верхний ящик стола.

Простейшие поделки с мощностью от одного до пяти гран, они отнимали за вечер все мои силы, потому что их было много.

Я не медитировал в клубном сарае. Предпочитал за вечер перелить весь резерв в заготовки, а восстанавливаться вовремя сна.

И так все две недели. Простая, рабочая обстановка. Тихая, спокойная, скучная, рутинная. Самое то, что было мне необходимо, чтобы перевести дух и освоиться на достигнутых результатах. Подготовиться к следующему шагу. К заработку денег.

Честно, я бы и больше времени так провёл. Сделал бы больше артефактов, подготовился к походу в морг. Поработал бы с кописом греческого бакалавра. Но в пятницу второй недели мой телефон впервые за это время зазвонил.

– Кирилл Дмитриевич? – раздался в трубке мужской баритон, – Вас беспокоят из трофейного аукционного дома. Сообщаем Вам, что торги, на которых выставляется ваш лот, пройдут в ближайшее воскресение в десять утра. На вашу почту отправлено письмо с правилами торгов, а также билет для прохода в ложу для привилегированных гостей.

* * *

Граф Дмитрий Юрьевич Уваров-Орлов, «папаня» Кирилла, Москва, родовое поместье.

– Отец, этот мерзавец обманул нас! – воскликнул в трубку Матвей, старший сын, который учился на третьем курсе столичной академии. – У него второй ранг и третий уровень, отец. Он идеал в земле и огне.

– Вот оно как, – Дмитрий Юрьевич нахмурил полное лицо, от чего стал больше обычного похожим на бульдога.

– Да, ты не представляешь, что он тут отчебучил, – голос Матвея звенел от ярости, – мы с Борисом просто в шоке от его выходок. Он схлестнулся с Осокиными, с младшим и средним княжичами. Даже подрался…

– Хоть здесь не изменяет себе, – хмыкнул Дмитрий Юрьевич, но сын поспешил его огорчить.

– Нет, он магический поединок устроил, а не кулаками махал. И победил, представляешь?

Матвей Уваров-Орлов, гордость и наследник Дмитрия Юрьевича рассказывал подробности, а сам граф Уваров-Орлов слушал, поддакивал, но мысли его носились вокруг младшего сына.

«Вот оно, значит, как, – думал Дмитрий Юрьевич, – теперь ясно, почему Юрка не справился с ним. Не только предательство одного из гвардейцев сыграло свою роль. Каков хитрец, а!»

Злость и гнев в груди Дмитрия Юрьевича смешались с восхищением. Он уважал силу и ценил хитрость, и не мог не отметить, что бывший сын, всё же, оказался не таким и бесполезным, как думалось раньше.

Только его нежелание служить на благо рода мешало отдать ему должное. А также застарелая, с самого его детства лелеемая ненависть.

«Теперь понятно, почему Огонь-Догоновский не звонит, – вдруг подумал Дмитрий Юрьевич и ощерился в некрасивой улыбке, – тоже обосрался с Кирюшей».

Грубые мысли о своём покровители доставили радость. Дмитрий Юрьевич давно уже в мыслях расплатился с Огонь-Догоновским, и подумывал, как бы сбросить с себя реальный долг. Делиться наследством тестя он не хотел. А тут такой повод…

– Отец, можно я его на дуэль вызову и забью до смерти? – выпалил Матвей.

– Погоди, сынок, – Дмитрий Юрьевич прервал свои мысли и поспешил успокоить сына, – не гони лошадей.

– Но он нас позорит! Многие на меня косо смотрят, а кто-то задаёт вопросы о нём.

– Обидные вопросы? Сын?

– Нет, – буркнул Матвей спустя минуту молчания, – они им восхищаются.

– Терпи Матвеюшка, – улыбнулся Дмитрий Юрьевич, – как я тебя учил, не давай эмоциям показать твои настоящие мысли.

– Я стараюсь…

Разговор продлился ещё некоторое время. Дмитрий Юрьевич успокоил старшего сына. Дал ему и среднему, Борису, наставления на многие случаи, но, главное, приказал обходить Кирилла стороной.

– Я сам займусь этим вопросом, – закончил беседу Дмитрий Юрьевич, – отдыхай, сынок.

Телефонная трубка легла на аппарат. Кресло скрипнуло, когда Дмитрий Юрьевич откинулся на спинку и закинул руки за голову. Он понимал, что правила игры немного изменились, и думал, как это использовать.

В голове вырисовывались схемы, как можно использовать Кирилла, чтобы лишить Огонь-Догоновского приза, но чего-то не хватало. Вдруг зазвонил телефон.

– Граф Дмитрий Юрьевич Уваров-Орлов? – раздался в трубке мужской баритон, – Вас беспокоят из столичного трофейного аукционного дома. Приглашаем Вас на торги, которые пройдут в ближайшее воскресение в десять утра. На вашу почту отправлено письмо с правилами торгов, а также информация по приобретению билета.

Глава 9

Маша рассматривала золотое колечко, и ей не было до меня дела. Тихон сосредоточенно околачивал боксёрскую грушу. Потому я покинул клубный сарай под удивлённый взгляд Волкова и Лидии.

Они привыкли, что последние две недели я засиживался допоздна. Всегда уходил последним. А тут они увидели меня в общем помещении чуть ли не сразу после начала занятий.

Дверь за моей спиной захлопнулась прежде, чем кто-то из них смог сказать хоть слово. Я пролетел парк, словно на крыльях и ворвался в свою комнату. Экран ноутбука мигнул. Загрузился рабочий стол, и я открыл страницу электронной почты.

Баритон в трубке не обманул. В списке входящих писем значились два сообщения. Электронный билет и весомый файл инструкций в текстовом формате с картинками.

Скачал оба документа на диск и открыл правила проведения аукциона.

Я жадно вчитывался в текст. Прокручивал его. Рассматривал картинки. Спешка моя объяснялась просто. Мужчина по телефону добавил, что они организовали полноценный аукцион.

Кроме меня с усадьбой Осокиных в нём примут участие ещё около пятидесяти лотов. Другие аристократы решили выставить старые трофеи.

По телефону мне не рассказали обо всех артефактах, но сотрудник аукциона упомянул, что мероприятие получится масштабным не только из-за моего лота. Он похвастался, что кто-то выставил несколько артефактов бронзовой эпохи.

Странное дело. Я не знал, что это за артефакты. Как они выглядят. Каковы их возможности. Но слова о моём времени. О времени, когда я жил, стали лакмусовой бумажкой.

В груди тут же поселилось предвкушение схожее с ожиданием скорой встречи со старым другом. Предвкушение и нетерпение. Захотелось узнать, что именно выставили. Вдруг, это что-то полезное.

В обычное время я бы сдержал свои чувства в узде. Подумаешь, нетерпение, предвкушение. Но именно так работала моя интуиция.

Сейчас она просто кричала, что аукцион важен для меня не только из-за продажи усадьбы, но именно из-за этих старых артефактов. А она у меня никогда не ошибалась.

Описание нескольких десятков артефактов прокрутилось вверх и текст инструкций закончился. Я узнал о нескольких защитных кольцах. Прочитал о двух браслетах с пологами тишины и магической анонимности. Полюбовался на колье соблазнительницы, но о древнейших артефактах не нашёл ни строчки. Только в конце, где надеялся прочесть о них, встретил туманную формулировку: «кот в мешке».

Целых пять позиций значились под этим названием, но никакого описания дано не было. Я выдохнул. Поморщился от досады, и, чтобы унять зашедшуюся в истерике интуицию, принялся перечитывать правила аукциона.

Единственным отличием от обычных торгов, где объявляется лот и его свойства, а потом люди начинают делать ставки, являлась формулировка, что все сделки свободны от мести бывшего владельца.

Что это такое я знал. Ещё перед обращением прочитал в интернете. Это означало, что кому бы ни принадлежал лот ранее, он не мог заявить на него права. Потребовать вернуть его или объявить войну.

Абсурдное правило, но, как оказалось, прецеденты были. Причём совсем недавно, каких-то тридцать лет назад, род Лазоревых уничтожился о тех же Осокиных. Князья приобрели их родовой артефакт. Который, как утверждали Лазоревы, был украден. Ни отсутствие доказательств, ни свидетельство продавших его графов Мовчанских, что артефакт достался им в бою с каким-то магистром, не помогли остудить пыл воинственных аристократов.

Таких примеров было много за всю историю Империи. Поэтому и появился так называемый Трофейный аукцион, свободный от мести и претензий. Защиту сделке гарантировало само государство.

Моя чуйка унялась после прочтений правил. Я понял, что потерял время на чтение этого бесполезного документа, и полез в интернет. Узнать, какие же лоты в прошлом попадали под категорию «кот в мешке».

Оказалось, что там могут оказаться не только древнейшие артефакты, но и просто старые и, даже, современные. Но всех их объединяло одно – их свойства были неизвестны.

Например, пять лет назад Бестужев купил за полмиллиона рублей кольцо с гранатом. Урвал его в аукционной схватке. А граф Соколов, на тех же торгах, за десять тысяч рублей купил мушкет семнадцатого века.

Цены у лотов разнились. От копеечных, они достигали порой миллионы, но неизменным оставалось одно – никто не мог сказать, что делает тот или иной артефакт.

Мои исследования продлились до поздней ночи. Уже пришёл Тихон, поужинал и отправился на боковую, а я всё сидел в интернете и читал историю торгов.

Унявшаяся, было, интуиция снова разыгралась. Сердце начинало бешено стучать при одной только мысли о предстоящем мероприятии. По коже пробегали миллиарды мурашек. Спина и ладони потели. Буквально всё указывало на то, что у меня снова шалят способности к предвидению.

Отодвинулся от стола. Вздохнул и выключил ноутбук. Усилием воли подавил тревогу и беспокойство. Отрешился от эмоций и пошёл спать.

Я буквально заставил себя не думать, приказал себе заснуть. Но всё равно, прежде чем сознание отключилось, в голове мелькнула мысль. Если интуиция так разыгралась, то, что меня ждёт на аукционе?

Найти ответ на вопрос не смог даже на следующий день. Да я и не искал. Занимался подготовкой к торгам.

Созвонился с Колей. Заставил его снять все деньги с карточек Повара. Пересчитал наличку. Всего выходило около семидесяти тысяч рублей.

В сложившихся условиях это одновременно и много и мало. Потому я попытался дозвониться до Шальной, и договориться о срочной встрече для продажи артефактов. Но она оказалась недоступной.

Так прошла суббота. В воскресение же мы с Николаем поехали на аукцион.

* * *

Интуиция, как это всегда бывало раньше, успокоилась в день события. Я спокойно позавтракал и, покинув академию, уселся на пассажирское сидение «Ладоги» рядом с Колей.

Николай передал мне пакет с наличкой. Вдавил педаль газа, и мы помчались вперёд.

Разговаривать не хотелось. Смотреть по сторонам тоже. Я настолько сосредоточился на предстоящих торгах, что впал в какое-то забытие, и очнулся только перед входом в здание аукциона.

Коля проводил меня взволнованным взглядом. Швейцар открыл дверь, и я, засунув пакет с наличкой под полу пальто, прошёл в просторный холл.

Ковровая дорожка приглушила звук шагов. Привела меня к мраморной лестнице. Девушка распорядитель проверила билет и указала наверх. Я пересчитал, чтобы отвлечься от мыслей, все ступеньки (ровно двадцать), и оказался на втором этаже.

Здесь, у входа в аукционный зал толпились аристократы. Мужчины разбились на группы по интересам. Сверкали родовыми перстнями. Курили сигары. Весело переговаривались и с интересом смотрели по сторонам. Женщины же, нарядные, словно пришли на балл, следовали за своими мужьями и прислушивались к словам окружающих.

Моё внимание привлёк ещё один распорядитель, на этот раз молодой человек, а не девушка. Он подошёл ко мне. Ещё раз проверил билет и предложил пройти дальше, туда, где светилась неоновая вывеска вип-ложи.

Я следовал за ним. Любопытные взгляды аристократов скользили по мне. Оценивали мой внешний вид. Кто-то одобрительно улыбался и кивал. Кто-то морщился. Но никто не со мной не заговар…

– Кирилл, сынок, прекрасно выглядишь, – раздался сбоку раздражавший меня всё детство голос.

Скрежетнул зубами и развернулся:

– Дмитрий Юрьевич, – бросил я безразлично.

– Долой этот официоз, не чужие люди же.

«Папаша», улыбаясь, подходил ко мне и протягивал руку.

– Пожми, – сквозь фальшивую улыбку процедил он, – люди смотрят.

– Пусть смотрят, – пожал я плечами, разглядывая его. Человека, который приказал вывезти меня в лес и убить. И он, после этого смеет называть меня сыном?

– Ты возмужал, – «папашка» ловко нашёл применение руке. Вместо рукопожатия он протянул её к проходящему мимо официанту и взял с подноса бокал с шампанским. – Я рад, что ты выжил.

– Серьёзно?

Я хотел было уже уйти. Разговаривать с ним не хотелось. В груди застыло ощущение, что передо мной стоит таракан.

Нет, злости или гнева не было. Слишком часто меня пытались убить в прошлой жизни. Только чувство брезгливости надёжно поселилось во мне. Иначе не получалось воспринимать эти «театральные» ужимки на толстом «папашином» лице.

Так вот, я хотел уже уйти, но тут, рядом с ним появилась…

– Кирилл, сыночек, – произнесла мама, и я не смог двинуться с места.

Она постарела за месяц, что мы не виделись. Кожа побледнела. Добавилось морщин на лице. Только голубые глаза сияли радостью встречи. Сияли так, словно она снова вошла в мою комнату.

– Вера Ефимовна, – кивнул я ей, – матушка.

Насколько же велико во мне чувство благодарности к этой женщине. Она чужая мне, и одновременно с тем родная. От одного её присутствия на душе светлее стало.

– Тебе идёт пальто, – улыбнулась мама. Она не смела нарушить этикет, потому осталась стоять рядом с «папашей». Только глаза и улыбка выдавали всю бурю эмоций. Уверен, не будь здесь свидетелей, и она обняла бы меня как раньше, в детстве.

– Возмужал он, да Вера? – растянул губы в усмешке «папаша», – второго ранга достиг, победил в бою аристократов, и теперь выставляет трофеи. Настоящий мужчина.

– Ты воевал? – в глазах матушки появилась тревога и я поморщился, когда «папаша» ухмыльнулся сильнее.

– Простая дуэль, мам, ничего серьёзного, – пожал я плечами, стараясь говорить успокаивающе.

– С Осокиными схлестнулся, Верунь, – щёки «папаши» поднялись от добродушной улыбки и маленькие свинячьи глазки почти исчезли в складках.

– Это опасно, Кирилл, – мама прикусила губу, и её ладошка взметнулась к лицу.

Вот же скотина «папаня»! Знает, как я отношусь к матери, и воспользовался этим. До меня только сейчас доходить начало, что он специально этот спектакль разыгрывает. Вон как на нас аристократы смотрят заинтересовано… А вон и Бестужев недовольно глядит.

Что ж, я говорил, что мой бывший «папашка» хитёр и коварен? Так вот оно, подтверждение. Не вышло у него с покушениями, теперь он затеял какую-то другую игру.

– Всё позади, мам, – улыбнулся я, – давай потом поговорим, я позвоню после аукциона.

– Видишь, Вера, какой серьёзный стал, – хмыкнул «папаша» и посмотрел на меня, – во время аукциона поговорить можем, мы тоже в вип-ложе будем.

Я вздохнул, улыбнулся маме и собирался развернуться, как он добавил чуть громче, так, чтобы услышали посторонние:

– Я выставил трофей с победных в войне против Орловых, но, если хочешь, сниму его и отдам, как наследство.

Вот оно! Он на публику играет. Пытается показать, что меж нами нет разлада. Не знаю, зачем ему это, но отвечать ему – лишь укрепить чужое мнение.

– Я позвоню, – улыбнулся маме и, не глядя на «папаню», развернулся к входу в ложу.

Поймал настороженный и задумчивый взгляд Бестужева. Увидел среди гостей озадаченное лицо Огонь-Догоновского, и отодвинув тяжёлые шторы, прошёл в зал торгов.

Балкон ложи располагался напротив сцены. Рядами ярусами отстояли друг от друга лоснящиеся зелёным бархатом кресла. На сидениях лежали таблички с номерами гостя.

Я прошёл вперёд, к самым перилам. Взял в руки пластиковый овал с номером пять, и уселся на своё место. Огромные часы на сцене отсчитывали последние минуты перед началом торгов. Зал медленно, но верно заполнялся аристократами.

Мой взгляд скользил по пиджакам и платьям. Рассматривал драгоценности и высокие причёски. А в голове бурлили размышления о нежданной встрече.

Чего хотел добиться «папаня»? Зачем ему этот спектакль? Они с Огонь-Догоновским решили вбить клин между мной и Бестужевым? Так у нас нет союза. Вернее, есть, на бумаге, но это ничего не значит. Отношения не выстроены и я хочу держаться дальше от него.

Они этого явно не знают, и проводят проверку. Должно быть так, иначе не понимаю смысла. Эх, как бы так разыграть с ними, чтобы они спалились в покушении на меня? Отсутствие доказательств меня несколько напрягает. Я, по идее, должен включить ответ за поезд и наёмников (уверен, за этим стоят «папаня» с Огонь-Догоновским), но не могу сделать этого явно. Общество не поймёт…

Рядом скрипнуло соседнее кресло. Затем другое. Хоть они и отстояли друг от друга, но звук оказался громким.

Оглянулся. Слева от меня разместился «папашка», а справа Бестужев. Сразу за Петром Алексеевичем сидел Огонь-Догоновский.

Да что ж такое, везде они. Зажали в клещи, как Сцилла и Харибда. Впору подавать заявление, что меня преследуют.

– Кирилл Дмитриевич, – кивнул мне Бестужев.

– Пётр Алексеевич, – кивнул я в ответ.

– Сынок, – начал было «папаша», но я его проигнорировал. Это единственное, что я мог сделать, без огульных обвинений и некрасивых сцен. А привлекать внимание к своей персоне мне не хотелось.

– Воссоединение семьи? – вопросительно хмыкнул Бестужев.

– Разделение, – покачал я головой, – не знаете, здесь можно сменить место?

– Не думаю, – Бестужев окинул взглядом ложу, где все места уже оказались заняты, – но я могу поменяться с тобой.

– Не смею, Вас об этом просить, – я состроил виноватое лицо, – не лучшее соседство, знаете ли…

– Мне только в радость, – хмыкнул Пётр Алексеевич и поднялся на ноги.

Не стал ему перечить. Тоже встал, и мы поменялись местами. «Папаня» это всё проводил ухмылкой, и поспешил отвернуться от Бестужева. Я же плюхнулся на кресло и повернулся к Огонь-Догоновскому.

– Здравствуйте, Василий Сергеевич, – кивнул я ему и, напустив в голос радости, выпалил: – а у меня папа приехал.

– Ага, – равнодушно кивнул в ответ Огонь-Догоновский, но глаза его настороженно блеснули.

– Родители такие утомительные, – сообщил я доверительно, наклоняясь к нему ближе. – Расспросы, наставления, обещания рассказать какие-то важные секреты после аукциона. Уже и не помню, как всё это выносил до самостоятельной жизни.

– Тяжело Вам, – кивнул Огонь-Догоновский, и я отвернулся от него.

Дело сделано. Пусть и не так ловко, да и всех нюансов не знаю, но пусть теперь оба думают, о чём с каждым из них разговаривал.

Только я себя мысленно похвалил, как почувствовал злой взгляд откуда-то снизу. Глянул краем глаза и увидел темноволосого крупного аристократа в синем костюме тройке.

Не смог рассмотреть его подробно, он быстро отвернулся, но место запомнил. Потом узнаю, кто это, и какие у него ко мне претензии.

– Господа, рад приветствовать вас на торгах Трофейного аукциона, – разнёсся по залу голос ведущего, и я перенёс взгляд на сцену.

Седоволосый мужчина представительного вида стоял перед нами. Его руки оказались согнуты в локтях, а седые усы почти касались микрофона.

– Все вы знаете меня и наш аукционный дом, потому не будем тянуть время на представление, – в его голосе послышались весёлые нотки, – сразу перейдём к делу, но сначала, – он махнул рукой куда-то за кулисы, – позвольте озвучить вам главные лоты.

На сцене появились слуги. Они катили несколько стендов, которые оказались накрыты белой тканью.

– Все вы знаете, что гвоздём торгов является шикарная усадьба в столичном округе, – голос ведущего взвился ввысь, словно он объявлял боксёров перед поединком, – но это, господа, не все сюрпризы на сегодня.

Он вновь махнул рукой, и слуги стащили ткань со стендов.

– Впервые в истории аукциона выставляется неизвестный по свойствам, но полный комплект вооружения древнейшего…

Он продолжал говорить, а у меня сердце ухнуло и забилось чаще. На сцене, рядом с ведущим, стояли мои доспехи и оружие.

* * *

Князь Осокин вечер перед аукционом

– Но у нас не хватит денег на усадьбу, – произнёс вассал Осокиных, нетитулованный аристократ Гурьев. – Наверняка Бестужев её перекупит.

– Мы можем скинуться после торгов и купить в складчину, – вторил ему другой вассал.

– Не думаю, что понадобится, – говорил третий вассал и ему согласно кивали ещё люди. – Князь, к гадалке не ходи, обеспечит нужную сумму.

Его слова потонули в гуле обсуждения, которое прервалось, стоило открыться двери в кабинет.

Князь Осокин прошёл к своему креслу. Уселся в него и обвёл взглядом подданных.

– Господа, – сказал он, отметив, что все пятнадцать аристократов его внимательно слушают, – следите завтра за Орловым. Я хочу, чтобы вы торговались за интересные ему лоты и перебивали цену. Денег я дам.