Текст книги "Артефакты Древнего (СИ)"

Автор книги: Артемий Скабер

Соавторы: Александр Четвертнов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 3

Я не застыл на месте. Не сделал огромные глаза. Даже не вздохнул с натягом.

Я сохранил благодушное выражение лица и расслабленную позу. Протянул руку для пожатия. Но, Цербер раздери весь этот мир, кто бы знал, сколько усилий мне это стоило.

Мне хотелось вцепиться в горло Огонь-Догоновского сильнее, чем Танталу есть и пить. Чем Сизифу докатить камень в гору. Никто в целом Тартаре не представляет, насколько их мучения смешны по сравнению с моей жаждой убийства.

– Добрый вечер, – мои губы растянулись в улыбке, и я ощутил крепкое рукопожатие.

– Добрый, – кивнул Огонь-Догоновский. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он, даже глаза не отвёл, и я смог прочитать во взгляде скорее равнодушие, чем интерес.

– Отлично выглядите, граф, – хмыкнул он, окинув взглядом мою уже порядком мятую рубашку и брюки.

Хах, всё же не такая у него и стальная выдержка. Но он хитёр, нашёл способ показать эмоции. Замаскировал их под светскую беседу.

– Столица, – пожал я плечами, – жизнь кипит. Сегодня вечером, представляете, стал свидетелем хулиганских разборок.

– Интересное название Вы подобрали для боя чуть ли не в центре Питера с десятками жертв, – усмехнулся Огонь-Догановский и посмотрел на Бестужева: – Пётр Алексеевич, ваш особняк, как всегда, выше всяких похвал, а приём…

– Полно тебе, Василий, – улыбнулся Бестужев, – ты никогда не умел вести светских бесед.

– У каждого свои особенности, – пожал плечами Огонь-Догановский и перевёл взгляд на меня: – приятно было познакомиться, граф, а сейчас, прошу меня простить, супруга требует танец.

Он кивнул нам и, отступив в сторону, подал руку дородной, но довольно миловидной женщине лет сорока в кремовом бальном платье. Заиграл вальс и Огонь-Догановский увлёк супругу на центр зала.

– Васька, – протянул Бестужев, провожая чету Огонь-Догановских взглядом, – верный союзник моего рода, один из ключевых игроков правого крыла. Ударник, если ты понимаешь, о чём я говорю.

Сделал круглые глаза и покачал головой.

– Гвардия у него сильна и отлично обучена, – пояснил Бестужев. – Не так, как моя, конечно, но он один из пяти наших боевых столпов.

– Понятно, – протянул я, – а сколько столпов у левых?

– Десятка полтора, – Бестужев хмыкнул и оглядел зал с высоты своего роста, должно быть, выискивал с кем ещё меня познакомить. – Но каждый наш стоит пяти их, так что мы сильнее.

– Понял, – кивнул я и посмотрел в сторону фуршетных столов, – Пётр Алексеевич, у меня аппетит разыгрался, прошу простить.

– Ага, – Беестужев даже не отвлёкся от мониторинга зала. – Перекуси, а потом я представлю тебя чете Кутузовых, они сегодня с дочуркой пришли, неплохая партия может получиться, если захочешь.

– О нет, – вздрогнул я, намереваясь шагнуть в сторону столов с едой. – У меня и так дел море, не хватало ещё с девицами великосветскими нянькаться.

– Никто не говорил, что будет легко, – ощерился Бестужев и сорвался куда-то в зал.

Он стремительной походкой прошёл до середины и исчез где-то за колоннами в окружении гостей. Я же дошёл до столов, взял пустую тарелку и принялся накладывать на неё всякие канапешки и бутерброды с мясом.

Руки работали на автомате. Голова не участвовала в процессе добычи еды. Ей хватало своих мыслей. Как бы не захлебнуться ими.

Я жаловался на нехватку информации? Теперь её, даже переизбыток, только легче не стало.

Что вообще сейчас было? Огонь-Догановский союзник Бестужева? Но он же поддерживает «папаню», и покушался на меня в поезде. Если так подумать, то и награду за меня, скорее всего, он объявил. Да и за сегодняшним покушением стоит, возможно, тоже он. И он союзник?

А как же дружба Бестужева с дедом. Письмо и договора? Это, что же получается, патрон не знает, что творит один из его столпов? И это после демонстрации поразительной осведомлённости о том, что творится в столице? Да ну, не может такого быть.

Медузу Горгону мне в жёны и работу без соцпакета на авгиевых конюшнях, я скорее поверю, что из меня хотят дурачка сделать.

Для кого ценны эти договора? Для Бестужева? Ха. Сто раз ха! Да, в них прописаны условия расторжения и последствия, только плевать он на них хотел. Сейчас за ним сила, и он раскатает любой род, а мой уж подавно. Нас тут двое с Колей против всей его гвардии.

Так что, эти договора – лишь поводок для меня. Чтобы наследством поделился…

Император приказал ему не вмешиваться, как же. Сам в тёмную всё срежиссировал, а теперь пытается подобраться с другой стороны. Только в одном прокололся, я знаю об Огонь-Догановском. Не знал бы, поверил в искренность Бестужева, но я знаю.

Получается…

Фу! Что это вообще такое⁈

Я поперхнулся и выплюнул кусок бутерброда на тарелку. Во рту стоял привкус подошвы спартанской сандалии наступившей в коровий кизяк.

Посмотрел на надкусанный бутер. Глянул на стол. «Сюрстремминг», – гласила бумажная табличка рядом с тарелкой. Стоило глянуть, как я почувствовал запах. Резко захотелось запить эту непонятную…

– Вкуснятина, правда, – около меня остановился какой-то пузатый аристократ с треугольными запонками нетитулованного дворянства на рукавах, – такой деликатес нигде сейчас не купить. Эксклюзив.

– Угу, – поморщился я, и потянулся налить себе морса.

Так, что же получается. Покушение не удалось, и Бестужев решил сам вступить в игру. По логике, сейчас меня оставят в покое, якобы из-за защиты патрона. А на самом деле он попробует навязать мне свою волю через эти договора, или нанести внезапный удар позже.

Забавно выходит. Но в это можно играть и вдвоём. Надо избавиться от его охраны и держать дистанцию…. Так, а это что?

На этот раз я не окунулся в свои думы целиком. Сохранял внимание на окружающем пространстве и заметил, как ко мне направляется Бестужев в сопровождении троих людей. Юной девицы и, видимо, её родителей.

Со всех сторон атакует. Вот же гад.

Я огляделся и протянул руку даме недалеко от меня.

– Мадемуазель, позвольте пригласить Вас на танец.

– Меня уже лет пятьдесят так никто не называл, – улыбнулась старушка с графским перстнем на пальце. – Я бы с радостью, молодой человек, но мне уж за шестьдесят…

– А мы медленно, – ощерился я и махнул рукой, – покажем им всем.

– Если всем, то давайте, – хихикнула бабушка и приняла мою руку.

Мы влились в поток быстрого вальса. С первых секунд танца я понял, что старушка лишь прибеднялась. Скорость, с которой она вальсировала, заставила меня напрячься и увеличить темп. Кружения, переходы, шаги, всё смешалось. Платья других пар слились в цветные пятна на краю зрения. Я только и успевал, что вести, причём вести к выходу.

Минута, столько нам понадобилось, чтобы провальсировать в другой конец зала. Мелодия смолкла и я поклонился партнёрше.

– Благодарю, мадемуазель.

– Полно, граф, – старушка ни капли не запыхалась и улыбнулась неожиданно белозубо, – мы показали им всем.

Она резко махнула рукой. В ладони появился веер и она прикрыла им лицо.

– Благодарю, за эмоции, граф, – она понизила голос, но я её услышал, – а теперь ступайте, Вы же от дочки Кутузовых сбежали? Мне ли не понимать.

Ничего не стал ей отвечать, лишь улыбнулся и пошёл на выход. Слуга в ливрее приоткрыл створку двери, и я выскользнул на улицу.

Звуки музыки исчезли. Остались за моей спиной. Осенний ветерок кинулся ко мне с объятиями. Обдал ночной сыростью и холодом.

Я прошёл чуть вперёд и увидел другого слугу Бестужева около входа в винный погреб, ну, или, что там у них расположено. Подозвал его, попросил подогнать машину.

Оставаться в усадьбе не хотелось. Не люблю интриганов и предателей. Бестужев в моих глазах занял почётное второе место после ЦПУ в списке на уничтожение. Правда, со знаком вопроса, но маленьким. Мне нужно только подтвердить догадки и всё.

Вместо машины появился Филипп Кириллович. Он хотел что-то сказать, но я с ходу взял инициативу, и отговорился тем, что завтра занятия. Старому слуге не оставалось ничего иного, как уступить.

От сопровождения я отказался. Попросил отозвать охрану от академии, объяснив тем, что не хочу злоупотреблять милостью Бестужева. А хочу стать равнозначным партнёром.

В глазах Филиппа Кирилловича мелькнуло одобрение, и я отправился домой на лимузине. Кажется, том же самом.

Ехал в одиночестве. Водитель хранил молчание, но я всё равно был начеку. Так, на всякий случай. Сознание как бы раздвоилось. Одна часть контролировала водилу, другая продолжала думать.

Бестужев явно хочет заполучить место силы рода Орловых. Видимо, он не смог когда-то договориться с дедом и отступил, а теперь попытается сделать это через меня.

Сегодня он всем показал, что оказывает мне покровительство. Громко заявил об этом, представив меня высшему свету.

А его предложение купить усадьбу Осокиных? Ещё одно подтверждение моим мыслям. Если я продам её ему, то в глазах общества окончательно стану его человеком. Это изолирует меня от аристократов. Все будут вести дела с Бестужевым, а не со мной. Потом он поддержит моё вступление в права наследства и сделает предложение, от которого я нельзя отказаться.

Нет, я смогу отказаться, но на моих планах по возврату частей духа можно будет ставить крест. Он постарается испортить мне жизнь…

Нет, однозначно, надо держаться от него подальше. Показать всеми способами, что я сам по себе. Это выгодно мне со всех сторон. И мою самостоятельность укрепит в глазах аристократов и Бестужева вынудит действовать поспешно. Возможно, его маска треснет, он явит себя настоящего, и тогда я смогу призывать его к ответу…

Что ж, звучит, как план. Только, добавим перчику. Я не просто так думал, что в такие игры можно играть вдвоём. Кроме своей независимости надо продумать атаку на Огонь-Догановского. Долг платежом красен, а он мне задолжал, минимум одно покушение.

Нужна разведка. Нужно выяснить, чем он владеет, и нанести удар. Внезапно. Неожиданно и сокрушительно. А потом смотреть, что они станут делать.

Я оскалился и посмотрел в окно. Настроение улучшилось. У меня появилась ещё одна цель. Не того Орлова они выбрали, для своих интриг и покушений. Не того…

За окном мелькали ночные улицы Питера. Фонари на краю дороги сливались в сплошную жёлтую полосу. Встречных автомобилей было мало. Светофоры нам благоволили и я смог насладиться быстрой ездой, и предвкушением своей мести.

Машина затормозила у ворот академии. Я распрощался с водителем, приветствовал до сих пор бдящую охрану, и пошёл по парку в сторону общаги.

Мысли снова вернулись к сегодняшним событиям.

Положим, с Бестужевым я решил, а что делать с усадьбой Осокиных?

Коварны, словно Одиссей со своим троянским конём. Это надо же придумать, подарить мне усадьбу, чтобы макнуть в грязь жадности. Опозорить, а потом самим же выкупить её.

Так, как мне ответить им, чтобы возвысить своё имя, и с Бестужевым всё срослось?

Двери в общежитие скрипнули. Кресло Марии Ивановны пустовало и я, в полумраке, стал подниматься к себе на этаж.

Кому и как продать усадьбу? Я же правильно понял Бестужева, её никто не рискнёт покупать. Только Пётр Алексеевич предложил, их противник.

Точно, надо найти врагов Осокиных и предложить им.

Коридор на третьем этаже оказался пуст. Я быстро прошёл к двери своей комнаты. Открыл её и, добравшись в темноте до письменного стола, запустил ноутбук.

Интернет моё всё. Надо почитать с кем воевали Осокины, с кем соперничают. Мне нужно разработать план действий. Причём срочно, потому что меня опережают. Надо придумать, как вырваться вперёд.

Экран компьютера засветился синим. Появилась заставка, я клацнул на браузер, и время полетело стрелой.

Противники Осокиных почили в войнах ещё сто лет назад. Они не выдержали ни экономического противостояния, ни реальных битв. Остались только те, кто принадлежал к правому политическому крылу. А это снова возвращало меня к Бестужеву.

Да что ж такое? Неужели никого не осталось? Только жалкие обнищавшие рода?

Я задавал поисковой системе один запрос за другим. Пролистывал десятки сайтов. Вчитывался в текст, но ничего не находил.

– Ты чего не спишь? – раздался над ухом голос Тихона.

– А? – я так увлёкся, что, даже, не обернулся.

– Не спишь чего? – повторил Тихон, – Домашку делаешь?

Я отвлёкся от экрана и повернулся к другу.

Свет ночной лампы проникал из его спальни в гостиную. Освещал заспанное лицо Тихона. Друг стоял передо мной и, сонно хлопая глазами, покачивался с носка на пятку.

– Да, надо продать трофей, – протянул я, – но не могу найти покупателя.

– У, ясно, – протянул Тихон, – а я в туалет встал.

Он договорил и скрылся за дверью ванной комнаты. Через пять минут он вышел обратно и, проходя мимо меня, пробормотал:

– Кирилл, а ты смотрел на трофейном аукционе?

– Каком аукционе? – я снова отвлёкся от экрана ноутбука, но Тихон уже закрыл дверь в спальню.

Я посмотрел ему в след с завистью. Спать хотелось неимоверно, но я сопротивлялся. Сначала надо найти решение вопроса.

Пальцы набрали фразу «трофейный аукцион», и я пропал с головой. Я нашёл!

* * *

Солнечный луч пробился сквозь неплотно задвинутые шторы. Скользнул по лицу. Заставил поморщиться.

– Кирилл, ты на пары? – голос Тихона донёсся из-за полуприкрытой двери моей спальни.

– Нет, дела, – я потянулся и сел на кровати.

Мысли медленно возвращались к вчерашнему вечеру. Я молодец, я нашёл аукцион. Вернее, Тихон подсказал, так что мы оба молодцы…

Так вот, я нашёл аукцион, где выставлялись трофеи с войн родов. Продавая там, я заявлял, что это трофей, взятый в бою и он чист от мести. Покупая там, покупатель мог не оглядываться на прошлого владельца, и спокойно пользоваться приобретением. Идеально для меня. Убью сразу трёх зайцев: покажу независимость от Бестужева, продам усадьбу и утру нос Осокиным.

Они хотели выставить меня жадным? А я выставлю их, как проигравших войну. Посмотрим, что они на это скажут.

Зевнул и посмотрел в окно. Новый день обещал быть крайне продуктивным. Кроме аукциона мне ещё ехать на встречу с графиней. Слон ещё вечером, пока я ехал в общагу, скинул смску с местом встречи в полдень.

Достал телефон и набрал номер Коли.

– Господин? – голос слуги звучал бодро.

– Забери меня от академии. Нужно съездить в одно место. Точнее в парочку.

Нажал на кнопку сброса, когда услышал подтверждение моей просьбы. Потянулся. Распахнул двери шкафа и достал чистый костюм. Как-никак предстоит общение с дамой, пусть и криминальной главой.

По коридорам общежития я шёл, продолжая размышлять о вчерашнем. Студенты спешили на пары, а я прокручивал в голове информацию об аукционе.

У ворот академии притормозила знакомый внедорожник.

– А где новая машина? – спросил я, устраиваясь на переднем сидении. – Транспорт Повара может привлечь внимание.

– Оформляю ещё, – Николай тронулся с места. – И квартиру тоже. Кстати, насчёт документов.

Он замялся, но продолжил:

– Нужно, чтобы вы приняли меня слугой рода. Чтобы я мог действовать от вашего имени. Для этого нужно свидетельство из дворянской палаты. Я уже нашёл, куда обратиться. Записаться, принести клятву и подписаться документы.

– Хорошо, сделаем, – кивнул я. – А без записи?

– Если доплатить, – Коля пожал плечами, – но там ценник грабительский.

– Разберёмся, – отмахнулся я. – Как там твои?

– Ирина Леонтьевна переживала, хотела к жандармам идти. Но теперь всё в порядке. Сестра тоже. Хорошие лекарства помогли. А когда переедем, то вообще будет отлично.

Коля говорил отрывисто, было видно, что ему не удобно разговаривать по душам. Не стал его мучить вопросами, и сосредоточился на своих делах, раз у него всё хорошо.

– Заедем на аукцион «Трофейный», – я достал из внутреннего кармана пальто документы от Осокиных. – Время до встречи ещё есть.

– Слон сказал, что так все четко? – поинтересовался водитель.

– Волновался наш новый друг немного, но работу выполнил. Проверим еще в нескольких делах и берись за него со всей теплотой и заботой. Поднатаскай парня.

– Это можно, – хмыкнул Николай. – Вроде мозги есть у мальца, но их не в то дело пустил.

Мы проезжали утренний Петербург. Машины сигналили в пробках. Прохожие спешили по своим делам, прячась от моросящего дождя под зонтами. В лужах отражались серые облака.

Несмотря на погоду настроение было приподнятое. Деньги на счету Повара, которые нужно достать, подарок от Осокина и возможное сотрудничество с Шальной Графиней. Пока все складывается крайне хорошо. Надеюсь на аукционе получится продать усадьбу выгодно.

Коля свернул на Невский. Дождь усилился, капли барабанили по лобовому стеклу. Пятиэтажное здание аукционного дома выступило из серой пелены. Классический фасад смотрел на проспект десятками окон, каждое в богатом лепном обрамлении.

Николай припарковал машину почти самого у входа. Я поднял воротник и полез наружу. Дождь усилился, капли барабанили по моим плечам. Я воздвиг над собой незаметный барьер из воздуха, отгородился им, как зонтиком, и мы двинулись к крыльцу.

У входа застыл швейцар в тёмно-синей ливрее с золотыми пуговицами. Его спина была настолько прямой, словно он проглотил шомпол. Зонт в руках качнулся, прикрывая нас от дождя.

Тяжёлые дубовые двери распахнулись перед нами, явив богатое убранство холла.

Ноги утонули в персидском ковре. Хрустальная люстра заливала пространство мягким светом. Блики от неё играли на позолоте рам и бронзовых постаментах. По стенам разместилась целая галерея картин – пейзажи, натюрморты, портреты аристократов прошлых веков.

Античные бюсты застыли безмолвными стражами вдоль мраморной лестницы. В воздухе смешались ароматы полироля для дерева, дорогих духов и свежесваренного кофе. Откуда-то доносились приглушённые голоса.

Девушка за стойкой оторвалась от монитора. Белоснежная блузка без единой складки, идеальная укладка каждого локона, безупречный макияж. Профессиональная улыбка тронула накрашенные губы:

– Что желают господа?

– Хотел бы разместить недвижимость на аукцион, – я достал паспорт и передал с даственной Осокиных.

Девушка проверила документы. Её тонкие пальцы с розовым маникюром перелистнули страницы.

– Прошу за мной.

Она выскользнула из-за стойки. Узкая юбка-карандаш подчеркивала изящную фигуру, каблуки цокали по мрамору.

Мы поднялись по лестнице. Девушка остановилась у дубовой двери с табличкой «Приёмная. Управляющий». Улыбнулась еще раз и впустила нас внутрь.

Кабинет встретил панелями тёмного дерева. В углу примостился антикварный секретер. Массивный стол красовался у окна, а перед ним расположились два глубоких кожаных кресла.

Я опустился в одно из них. Кожа отозвалась мягким скрипом. На столике между креслами дымился свежесваренный кофе.

Через несколько минут дверь открылась. Вошёл тучный мужчина с густой шевелюрой. Его костюм-тройка сидел безупречно, несмотря на комплекцию.

– Вы, – мужчина выжидающе смотрел на меня.

– Граф Кирилл Орлов, – я чуть склонил голову.

– Станислав Петрович Верховский, управляющий аукционным домом, – его лицо просветлело, а голос стал мягче. – Чем могу быть полезен?

Я передал документы. Бумаги легли на полированную столешницу. Станислав Петрович нацепил очки в золотой оправе и склонился над листами.

Его брови поползли вверх. Пальцы, перебиравшие страницы, замерли. Он несколько раз перечитал текст, словно не веря своим глазам.

– Очень, просто очень большой лот, – управляющий откинулся в кресле, и снял очки. Кожа отозвалась протяжным скрипом. – Вызовет много жарких споров и ставок.

Я недоверчиво приподнял бровь. Станислав Петрович подался вперед, опершись локтями о стол:

– Вы даже не представляете, граф. Два года мира, никаких войн между родами. Трофеев тоже нет. А тут – огромная усадьба, – его глаза азартно блеснули. – Это станет венцом предстоящих торгов.

Он потянулся к звонку на столе. Через минуту секретарша внесла папку с документами.

– Вот здесь и здесь, прошу подписать, – Станислав Петрович раскладывал бумаги веером. – Доверенность и согласие на продажу. Всего десять процентов от итоговой суммы. Очень выгодные условия.

Я размашисто расписался в указанных местах. Управляющий, аккуратно разглаживая каждый лист, бережно собрал документы.

– Всё будет в лучшем виде, – он спрятал бумаги в сейф за собой. – Нам только нужны реквизиты для перевода средств.

– Я или мой слуга, – кивнул на молчавшего всё это время Колю, – завезём позже.

* * *

Вот это я понимаю сервис и качество обслуживания. Не зря один из самых крупных аукционных домов в Петербурге. Десять процентов не самая большая цена за услуги. Пришел, подписал и получил перевод на свой счет.

В машине Николай не выдержал:

– Кирилл, не знал, что у тебя имеется собственность в этом городе.

– Я тоже, – хмыкнул в ответ.

Мы уже выезжали из Питера. Промзона Сиятельска надвинулась рядами серых коробок цехов и складов буквально через полчаса. Разбитая дорога петляла между ними, заставляя Колю лавировать между выбоинами. Ржавые ворота предприятий сменяли друг друга.

– Здесь, – я указал на приземистый ангар.

Серый металл стен покрывала коррозия. Выбитые окна под крышей щерились осколками стёкол. У входа громоздилась куча строительного мусора.

Местечко так себе. И тут со мной собрались дела делать?

Потянулся к эфиру. Магия заструилась по каналам. Заклинание разведчик не показало угрозы, но что-то царапало на краю сознания. Странное ощущение. Словно кто-то накинул полог.

– Останься в машине, – бросил я Коле.

– Нет, господин. – он открыл свою дверь. – Я не отпущу вас одного.

Спорить не стал. Мы двинулись к обшарпанной двери. Петли натужно заскрипели.

Внутри царил полумрак. Тусклые лампы под потолком едва разгоняли темноту. Пахло машинным маслом и пылью. Пустые стеллажи тянулись вдоль стен, отбрасывая причудливые тени.

Мы прошли в центр помещения. За спиной лязгнула дверь.

Из темноты проступили силуэты людей с автоматами. Их ауры внезапно проявились. Неплохие защитные артефакты маскировки. Кто-то основательно подготовился к встрече.

Следом появился Василий. Его лицо было разбито, к затылку прижимали ствол автомата. А за ним возникла женская фигура в длинном платье.

* * *

Князь Огонь-Догоновский

Мужчина смотрел, как юный граф Орлов покидает приём и чувствовал, что внутри закипает ярость. С неимоверным усилием он сдерживал эмоции. Годы тренировок не подвели. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он пожимал руку этому мальчишке.

Василий Сергеевич стоял, расправив плечи. Военная выправка въелась в его осанку намертво. Чуть склонил голову, отвечая на приветствие какого-то гостя. Его взгляд скользил по залу, отмечая детали, словно он находился на поле боя, а не на светском рауте.

Бархатные портьеры колыхались от легкого сквозняка. Музыканты настраивали инструменты перед следующим танцем. Звон бокалов и негромкий гул голосов отражались от высокого потолка. Люстры заливали зал мягким светом, и в их сиянии сверкали драгоценности на шеях дам.

Супруга коснулась его локтя, что-то сказала про танец. Он механически кивнул, но мысли были далеки от светских развлечений. В голове крутился один вопрос – почему наёмники не вышли на связь? Орлов должен был быть мёртв ещё два часа назад.

Кельтские псы никогда не проваливали заказы. Их репутация была безупречна – если берутся за дело, доводят его до конца. Он заплатил им треть суммы вперёд, остальное обещал после выполнения. Что могло пойти не так?

Его взгляд вновь нашёл в толпе массивную фигуру Бестужева. Граф стоял в окружении гостей, излучая спокойную уверенность хозяина положения. Знает ли он? Догадывается ли, кто стоит за покушениями на молодого Орлова?

От этой мысли по спине пробежал холодок. Бестужев не из тех, с кем можно играть в тёмную. Если узнает – раздавит, как букашку. Огонь-Догоновский невольно поправил воротнк, хотя тот был безупречным.

Супруга что-то говорила о новом бальном платье графини. Он, не вслушиваясь, кивал, а перед глазами стояло лицо Орлова – молодое, но с каким-то слишком взрослым взглядом. Мальчишка держался уверенно, без тени страха.

Это нервировало. Василий Сергеевич привык просчитывать противника, знать его слабые места. А тут – загадка. Почему Бестужев лично представил его ему?

Очередной вальс закончился. Огонь-Догоновский проводил супругу к креслу и замер у колонны. Мраморная прохлада приятно холодила спину через ткань фрака.

Мужчина взял бокал шампанского с подноса. Сделал глоток, но не почувствовал вкуса. Кельтские псы провалились, значит, придётся искать другой способ.

Может, это знак? Намёк, что пора отступить? Нет. Слишком много поставлено на карту. Если Орлов доберётся до наследства, всё рухнет. Годы интриг, тщательно выстроенные связи – всё пойдёт прахом.

Огонь-Догоновский поставил пустой бокал на поднос проходящего мимо лакея. Пальцы чуть дрогнули, выдавая внутреннее напряжение. Он тут же сжал руку в кулак, пряча эту слабость.

В другом конце зала Бестужев о чем-то оживлённо беседовал с генеральным прокурором. Его громкий смех разносился над головами гостей. Показалось, или он бросил быстрый взгляд в сторону Огонь-Догоновского?

Нет, нельзя поддаваться паранойе. Нужно действовать хладнокровно. Для начала выяснить, что случилось с наёмниками. Потом найти другой способ избавиться от мальчишки. Чище, надёжнее.

Он оглядел зал новым взглядом. Среди гостей было немало должников его рода. Тех, кто многим обязан его поддержке. Пришло время напомнить о старых услугах.

План начал складываться в голове. Да, так будет лучше.

Музыканты заиграли новый вальс. Огонь-Догоновский направился к супруге, чтобы пригласить её на танец. Внешне он оставался безупречно спокоен. Никто не мог заподозрить, что под маской светского льва скрывается загнанный в угол хищник, готовящийся к решающему прыжку.

Орлов ещё пожалеет, что выжил сегодня. Это была только первая попытка. Будут и другие. Мальчишка не знает, во что ввязался. А когда поймёт – будет слишком поздно.