Текст книги "Америка и американцы"

Автор книги: Арт Бухвальд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

КОГО САЖАТЬ В КУТУЗКУ

Министр юстиции США Джон Митчелл подстрекает все полицейские силы страны подражать тактике столичной полиции в обращении с участниками майских демонстраций. «Решительное противодействие, проявленное вашингтонской полицией, – пример для остальной страны», – заявил мистер Митчелл полицейским вожакам в Калифорнии. Он, однако, не обнародовал громогласно основных принципов поведения, которых полиция обязана придерживаться, чтобы остаться верной успешной тактике, примененной в Вашингтоне. Возможно, нам удастся восполнить этот пробел.

Вопрос. Как вы подавите массовую демонстрацию людей, которые угрожают разнести город?

Ответ. Нужно арестовывать каждого с длинными волосами и лозунгами мира!

Вопрос. Выписываете ли вы ордера на арест?

Ответ. Нет! Это лишь замедлит процесс задержания под стражу и позволит многим улизнуть от ареста.

Вопрос. Представьте, что в полицейском азарте наряду с виновными будут задержаны и невиновные.

Ответ. Невиновных нет, когда полиция прочесывает определенный район. Если они невиновны, им нечего там делать.

Вопрос. Проводя массовые аресты, кого из двух людей вы выберете, если можно схватить только одного?

Ответ. Всегда в первую очередь арестовывайте бородатого. В массовой демонстрации бородатые более виновны, чем безбородые.

Вопрос. А как насчет женщин?

Ответ. Верной приметой являются брюки. Женщины в брюках участвуют в беспорядках.

Вопрос. Предположите, что полисмен фактически не видит ничего преступного в ходе демонстрации.

Ответ. Он все равно обязан арестовать определенное число людей. Хотя граждане не совершили преступления в данный момент, они могли совершить его прежде, и для блага общества их надо посадить в тюрьму.

Вопрос. А если все юнцы одинаково одеты, как вы распознаете, кто из них совершил преступление, а кто нет?

Ответ. Что вы! Все молодые люди виновны в чем‑нибудь, и, кроме того, большинство из них против войны.

Вопрос. Ну, а арестовав, что вы делаете с захваченными?

Ответ. Забираем их на ближайший стадион или в парк и держим там.

Вопрос. Как долго?

Ответ. Как можно дольше! Борцы за гражданские права и свободы потребуют, чтобы обвинение было предъявлено возможно быстрее, но ведомство юстиции поддержит нас, если мы подержим их взаперти подольше.

Вопрос. Не собираются ли органы юстиции защищать конституционные права народа?

Ответ. Нет! Единственная функция юстиции – наблюдать, чтобы не нарушалось движение транспорта.

Вопрос. Если невиновные могут быть задержаны во время массовой демонстрации, в ходе которой они не совершали ничего противозаконного, то почему нельзя арестовать за то же самое, когда нет демонстрации?

Ответ. Вот это хороший вопрос! Мы надеемся, что при поддержке министра юстиции начнем в будущем осуществлять такие аресты. Теперь‑то мы видим, что невозможно соблюдать закон и порядок, если полиция строго придерживается закона.

ЧЕРЕСЧУР ЛЕГКИЙ ДОЛЛАР

Президент нажал на кнопку, и Джерри Рэфшу»[11]11
  Джерри Рэфшун не персонаж, выдуманный фельетонистом, он действительно был сотрудником аппарата Белого дома, занятым созданием «имэджа» – образа президента.


[Закрыть] немедленно появился в Овальном кабинете.

– Джерри, – спросил президент, – что сделано сегодня вами, чтобы улучшить мой образ?

Рэфшун был озадачен. Всего первый день, как он взялся за работу в качестве мастера, созидающего облик президента, и у него еще не возникло никаких идей.

– Быть может, – сказал он, – мы полетаем на вертолете над Нью–Йорком и осмотрим, какой ущерб нанесли снежные заносы?

– А что, они причинили повреждения в Нью–Йорке?

– Нет! – ответил Рэфшун. – Но это будет очень эффектно выглядеть. Я уже вижу крупные заголовки в газетах: «Президент Картер тщательно осматривает, какой ущерб причинили снежные заносы в Нью–Йорке. Его политика борьбы со снегом принесла свои плоды».

– Думаю, Джерри, что у вас есть размах. Но, если нет ничего иного, мне хотелось бы инсценировать мою борьбу с инфляцией.

Рэфшун выглянул в окно и неожиданно сказал:

– Есть неплохая мысль. Почему бы вам не перекинуть серебряный доллар через Потомак, чтобы продемонстрировать огромное доверие к нашей валютнофинансовой системе? Последним, кто проделал такую штуку, был первый президент США Джордж Вашингтон.

Президент на минуту задумался:

– А можно ли в действительности перебросить доллар через Потомак? Мне кажется, что легенда о том, как Вашингтон перекинул серебряный доллар, была подвергнута сомнению Джеком Андерсоном[12]12
  Дж. Андерсон – известный американский обозреватель.


[Закрыть].

– Андерсон напечатал свою версию, основываясь на том, что он не верит в возможность использовать для этой цели бумажный доллар. Совершенно очевидно, конечно, что вам не удастся перебросить через Потомак бумажный доллар.

– Но, – сказал президент, – если сделать из доллара бумажный самолетик и дождаться попутного ветра, он сможет перелететь через реку.

– Слишком много риска, мистер президент. Если вы пустите бумажный доллар через Потомак в виде самолетика, а он круто спикирует в воду и потонет, курс доллара упадет на всех фондовых биржах в мире… Мне думается, надо остановить свой выбор на серебряном долларе.

– У вашего плана, Джерри, один крупный недостаток, – сказал президент. – В настоящее время у нас в обращении не осталось серебряных долларов. Новые долларовые монеты гораздо меньше и легче старых.

– Мы можем попросить казначейство отчеканить новый доллар со специальным крошечным реактивным двигателем, чтобы он смог благополучно долететь до противоположного берега.

– Это же будет обман, Джерри, а я обещал американскому народу, что никогда не буду ему лгать. По–моему, лучше попросить перебросить доллар через Потомак кого‑нибудь другого и сделать это тайно, чтобы выяснить такую возможность в принципе. Мне не хочется выйти на берег реки в окружении журналистов и публично потерпеть неудачу.

– Прекрасная мысль, мистер президент! Давайте предложим сделать это кому‑нибудь из игроков футбольной команды «Вашингтонские краснокожие».

– А нельзя ли привлечь к этому делу кого‑нибудь из правительства?

– Как насчет Майкла Блюменталя? Он ведь министр финансов и всегда может сказать газетчикам, что испытывает новый американский серебряный доллар, чтобы выяснить его способность взлететь вверх.

– Ол–райт! Немедленно займитесь этим и дайте мне знать, если что‑нибудь получится.

Рэфшун вернулся через несколько дней потрясенный – министр финансов провел операцию с серебряным долларом, который долетел лишь до середины Потомака.

– Чем он объясняет неудачу?

– Он показал мне последние статистические данные. Оказывается, от доллара осталась только половина того, чем он был десять лет назад…

«ЧИСТАЯ БОМБА» ДЛЯ ГРЯЗНЫХ ЦЕЛЕЙ

Однажды утром в дверь моего вашингтонского дома назойливо постучали. На пороге стояла какая‑то личность.

– Здравия желаю, сэр, – сказала личность. – Не пожелаете ли приобрести новейшую нейтронную бомбу нашей фирмы?

– А зачем мне ваша нейтронная бомба?

– Как же! Это же величайшее открытие со времени изобретения синтетического хрустящего картофеля! Строго говоря, нейтронная бомба вовсе даже не бомба, а нечто вроде артиллерийского снаряда с маломощным атомным зарядом.

– Премного благодарен, но я уже вполне обеспечен всем необходимым атомным оружием.

– Умоляю, сэр, не захлопывайте дверь, не выслушав меня до конца, – взмолилась личность. – Нейтронная бомба – это же чистое оружие. Это значит, сэр, что оно, убивая все живое, не разрушает материальных ценностей! Вы можете сегодня сбросить такую бомбу на город или какой другой населенный пункт, а завтра занять его практически целехоньким. И поскольку это оружие только–только разработано, вы будете его единственным обладателем. Вам станут завидовать все в округе.

– Не знаю, что и думать. Все это довольно любопытно. Но в последнее время я ухлопал такую уйму денег на всякое оружие, что вряд ли в состоянии раскошелиться еще и на «чистую бомбу».

– Позвольте показать наш каталог, – настаивала личность. – Посмотрите на габариты бомбы. Вы можете свободно разместить ее в кузове вашего пикапа и запустить с любого автоприцепа. Это же не роскошь, а совершенно необходимая вещь. Если вы хотите быть сильной личностью, вам без нее никак не обойтись.

– То же самое мне толковали насчет стратегического бомбардировщика «Б-1».

– Да забудьте вы об этом «Б-1». Задумайтесь‑ка лучше о связи нейтронной бомбы с решением проблемы охраны окружающей среды. Ведь она навсегда избавит вас от тревог по поводу загрязнения местности радиоактивными осадками, вам не придется годами разбирать руины или опасаться атомной радиации.

– Все это, конечно, довольно заманчиво, однако не существует ли каких‑нибудь ограничений на применение такой «чистой бомбы»?

– Абсолютно никаких. В соглашении об ограничении стратегических вооружений нет ни слова о нейтронной бомбе. В отличие от ракет, мы считаем ее не стратегическим оружием, а всего–навсего артиллерийским снарядом, используемым наземными войсками наравне с огнеметами или танками.

– А располагает ли такой бомбой другая сторона?

– Нет. Вот именно это и делает ее особенно привлекательной. Патент на разработку такого оружия принадлежит исключительно нашей фирме. И если вы его купите, то мы сможем вас заверить, что будете лидировать в гонке вооружений.

– Да, но тут возникает одна проблема. Если у меня будет «чистая бомба», а у другой стороны ее не будет, то что может этой другой стороне помешать использовать грязную бомбу, чтобы уравняться со мной?

– Это уж будет против правил ядерной войны. В конце концов если вы не будете разрушать их ма–термальные ценности, то с их стороны было бы безумно применять грязную бомбу.

– По–вашему, выходит все проще простого. Но вот в чем загвоздка: если бы я оказался в положении другой стороны и не имел «чистой бомбы», то не преминул бы использовать все, чтобы уравнять свою мощь.

– Тогда это чревато уже настоящей войной! А прелесть «чистой бомбы» в том‑то и состоит, что военные действия будут ограничены и будут вестись только между вооруженными силами. Вы сможете направить нейтронную бомбу на строго ограниченную цель. Вообразите теперь, сколько тем самым вы спасете гражданского населения!

– Короче, почем ваша бомба?

– Пустяки. Она обойдется лишь по нескольку центов в день на душу каждого американца – мужчину, женщину или ребенка. Причем даже одна маленькая война окупит расходы на ее приобретение.

– Хорошо. Я покупаю. Однако если ее применю, то могу ли быть уверен, что другая сторона не обратит на меня в ответ грязную бомбу?

– Мы продаем нашу продукцию с гарантией. Если вы используете «чистую бомбу», а другая сторона ответит ударом грязной бомбы, то мы вернем вам ваши деньги без всяких оговорок.

И ЭТО СВОБОДНАЯ СТРАНА!

Пришел я вечером с работы и увидел на крыльце своего дома человека, который на специальной парилке вскрывал мои письма.

– Эй, подонок, что тут делаешь? – крикнул я.

Он достал бумажник и похвастался удостоверением.

– Я из Центрального разведывательного управления и как раз проверяю, не получаете ли вы писем из‑за «железного занавеса».

– Ты не имеешь права вскрывать чужую корреспонденцию. Это же противозаконно!

– Иногда в, нашей профессии приходится заниматься и противозаконными делами, чтобы узнать, кто планирует ниспровержение наших устоев, – возразил он.

– Какое это имеет отношение к моей корреспонденции. И почему ты вскрыл письмо от моей тещи?

– А как нам узнать, что оно от тещи?

– Это же указано прямо на конверте! – запротестовал я.

– Ага! Вы говорите, что оно от вашей тещи, а как мы знаем, переписка с агентами всегда ведется через тещу.

– Вы попираете мои конституционные права! – снова запротестовал я.

– Если б не наша бдительность, у вас не было бы вовсе никаких конституционных прав. Долго ли в стране просуществовала нынешняя форма правления, если б мы не нарушали законов во имя национальной безопасности?

Как раз в это время к дому подошел человек с длинной лестницей.

– А вы, черт возьми, откуда взялись? – спросил я сердито.

Он извлек свой бумажник и показал удостоверение, пробурчав:

– Федеральное бюро расследований.

– Где же вас так долго носило? – полюбопытствовал я. – Послушайте, хочу, чтобы вы арестовали этого типа за то, что вскрывает мою почту.

– Не могу этого сделать, – сказал он, приставляя лестницу к окну моей спальни. – Меня прислали сюда, чтобы проникнуть в ваш дом и выяснить, не собираетесь ли вы свергнуть правительство.

– У вас есть ордер на обыск?

– Еще чего! Потому‑то я и лезу в ваш дом тайком. Подайте‑ка, пожалуйста, мой саквояж с инструментами для взлома.

– Кто дал вам право врываться в мой дом?

– Это не совсем законное право. Если хотите, то можете именовать такое вторжение «прецедентом». Покойный директор ФБР Эдгар Гувер – мир праху его – решил, что законы против подрывных элементов слишком мягки. Так вот, ради сохранения справедливой системы в нашей стране, которой могут угрожать коммунисты, он разрешил нам вторгаться в дома наших граждан.

– Вам полагается стоять на страже законов, а не нарушать их.

Взбираясь по лестнице со своим саквояжем, он сказал:

– В этой стране никогда не будет законности и порядка, если федеральные власти будут соблюдать законы. А теперь извините, мне надо работать.

В этот момент к дому подкатил армейский штабной автомобиль, из которого выскочил полковник со знаками различия медицинской службы.

– Хэллоу! Вы, оказывается, здесь, – сказал он, протягивая мне руку. – Мы проводим в вашем районе небольшой эксперимент, и я хочу узнать, не окажете ли вы помощь своей стране?

– Что я должен сделать?

– Сущий пустяк. Просто съешьте один из кубиков сахара.

– А что в нем? – спросил я.

– О! Мы не можем вам этого сказать. Это сорва–ло бы весь наш эксперимент[13]13
  В данном случае фельетонист клеймит проводимые ЦРУ и Пентагоном испытания на людях различных наркотиков и отравляющих веществ.


[Закрыть]. Но заверяю вас, что данные, которые мы почерпнем после того, как вы съедите этот кусочек сахара, помогут нам защитить нашу великую державу от всех врагов – внутренних и внешних.

– А если я съем ваш кубик, поможете ли вы мне пресечь просмотр моей корреспонденции агентами ЦРУ и вторжение ФБР в мой дом?

Полковник улыбнулся. «Возможно! Но после того, как вы съедите этот кубик. Хотя тогда вам, вероятно, все уже будет безразлично».

«ГРАЖДАНСКИЙ ЛОББИЗМ»[14]14
  Лобби – по–английски «вестибюль», «кулуары парламента». Лоббизм – один из наиболее уродливых институтов политической и экономической жизни США. Лоббистами называют людей, подвизающихся в коридорах законодательной власти и проталкивающих решения, выгодные для военно–промышленного комплекса и «большого бизнеса». Нередко лоббистов именуют «третьей палатой» американского конгресса.


[Закрыть]

Одна из читательниц газет, обеспокоенная всяческими историями, касающимися поведения лоббистов в Вашингтоне, внесла предложение, которое могло бы весьма благотворно повлиять на весь наш законодательный процесс. Эта читательница считает, что бездействие конгресса главным образом объясняется тем, что американские граждане совершенно не представлены в Вашингтоне. Вот почему мы нуждаемся в «гражданском лоббизме».

Как это сделать? Следует обратиться с общенародным призывом ко всем гражданам страны, предлагая им вносить ежемесячно один доллар для поддержки лоббизма. Единственный расход, который понадобится для этой операции, – это содержание одного человека, который получал бы деньги, помещал их в банк и затем выписывал чеки для расчетов.

Деньги эти должны поступать в распоряжение членов конгресса и выдаваться им во время выборов или для удовлетворения их личных нужд. Вашингтонские законодатели не будут иметь иных обязательств, кроме обдумывания законов в соответствии с точкой зрения американского гражданства в целом, а не в частных интересах индустрии стали, фармацевтической промышленности или владельцев недвижимой собственности.

Если даже небольшой процент граждан страны уплатит свой однодолларовый членский взнос в «гражданский лоббизм», наберется несколько миллионов долларов. В использовании этих денег для законодателя не должно быть никаких ограничений. Если он желает совершить поездку на Бермудские острова с женой или секретаршей либо захочет приобрести поднимающиеся акции любой компании, это его дело. Если ему необходимо организовать пикник или бесплатный обед в свою честь или же широкую благотворительную кампанию, деньги должны быть предоставлены. Некоторые законодатели могут пожелать скрыть, для чего им нужны деньги, других заинтересуют азартные игры в Лас–Вегасе, а третьи захотят опустить деньги в автоматы, продающие мелкие предметы. Разницы нет никакой! Самое главное – это наличие денег и то, что не придется пользоваться благосклонностью частных лоббистов, поддержкой промышленников.

Прибегая к фонду, члены палаты представителей и сенаторы поймут, что они могут поддерживать лучшие интересы среднего гражданина, а не служить меньшинству, которое не сможет, вероятно, соперни–чать с «гражданским лоббизмом». Не будет никаких запутанных сложностей, взаимных обвинений, никаких расследований, никакого столкновения интересов.

Чтобы «гражданский лоббизм» эффективно действовал, всякие денежные подсчеты не столь уж необходимы. Любой член конгресса сможет пользоваться фондом. Единственное, что от него требуется, —подписать торжественное обязательство, что взамен подарков он будет поддерживать весь американский народ.

Многие лоббисты наверняка станут протестовать против такого «несправедливого» вторжения в их владения, многие монополии будут остро переживать поражение частного лоббизма. Но самое удивительное в этом плане, что законодатели будут располагать достаточными суммами, чтобы подкупать лоббистов вместо того, чтобы быть подкупленными ими.

Если у кого‑нибудь возникнет более блестящая идея улучшения нашего законодательства и государственного правления, мы будем рады ее услышать.

ДВОРЕЦ ДЛЯ ЛОББИСТОВ

Должен признаться, что я, как и большинство людей, был весьма критически настроен, когда услышал, что новое, чрезмерно разукрашенное здание для сенатского ведомства, стоимость которого предусмотрена бюджетом в 45 миллионов долларов, теперь уже обходится в 122 миллиона, а к 1981 году, когда строительство будет завершено, его стоимость, как ожидается, возрастет до 200 миллионов.

Однако один из лоббистов, с которым я поговорил, убедил меня, что здание абсолютно необходимо, сколько бы оно ни стоило.

– Совершенно невозможно, – сказал он, – лоббистам совершать свою работу в двух ныне существующих сенатских зданиях. У нас нет места, где посидеть в ожидании встречи с сенаторами. Помню, как однажды собралось так много лоббистов, что половине из них пришлось сидеть на полу.

– А как насчет холлов? – спросил я. – Мне кажется, что ваши люди слишком часто задерживают сенаторов для утомительных и скучных излияний.

– Холлы как раз недурно используются лоббистами, – ответил он. – Но вы не представляете, как расплодилось наше племя. У нас теперь имеются лоббисты, лоббистирующие лоббистов. Холлы в обоих сенатских зданиях забиты толпами. Только ты начнешь «обрабатывать» сенатора, как вдруг другой лоббист отталкивает тебя в сторону и, даже не извинившись, пристает со своими претензиями по поводу того или иного законопроекта. Вот почему так необходимо новое сенатское здание, сколько бы оно ни стоило… Когда законопроект обсуждается, сидя на полу, у вас нет возможности предостеречь сенатора об ошибках, содержащихся в нем. Если вы не можете непосредственно встретиться с сенатором, он так и не осознает, сколь пагубна та или иная поправка к закону.

– У вас тяжелая работа, – заметил я.

– Конечно! К тому же ежедневно приходят дилетанты–любители, желающие повидать своего сенатора. Дорогу тебе перебивают работники телевидения и репортеры из газет и журналов. Старые сенатские помещения превратились попросту в джунгли. Нас спасет только новое здание!

Но совершенно ясно, что стремительно вздымающаяся стоимость этого здания должна заставить сенат более внимательно отнестись к перерасходам. Многих налогоплательщиков тревожит также, что, получив гораздо большую ведомственную площадь, сенаторы увеличат штаты своих сотрудников.

Большие штаты означают большую действенность законодательства. Мало кто знает, например, об этом, но главная законодательная работа в нашей стране первоначально осуществляется как раз лоббистами. Если у них будет место для работы, это ее значительно ускорит.

ПЕРСИДСКИЕ СКАЗКИ ВАШИНГТОНА
пер. Оболенского А. Н.

Вопрос, который не перестают задавать в Вашингтоне буквально все, в том числе и президент, звучит приблизительно так: «Неужели никто не знал о неприятностях шаха? Возможно ли такое?» За ответом я решил обратиться вначале в Пентагон, к одному из руководителей управления по продаже оружия за границу.

– Ну, что вам сказать? – в задумчивости произнес он. – Мы знали, что с деньгами у шаха все в порядке. Он покупал больше самолетов, танков, пушек и ракет, чем любой другой шах в мире. И знаете, он никогда не торговался. Брал все, что было в наших каталогах. Надо, не надо, все равно брал. Этот самый великий из всех великих расточителей в мире не скупился, когда речь заходила о приобретении оружия с с клеймом «Сделано в США».

– А вы не предполагали, что шах живет не по средствам?

– Послушайте, о чем вы говорите?! Представьте себе, в демонстрационный зал Пентагона, где выставлена наша боевая техника, входит человек, который всем известен как хозяин огромных нефтяных богатств. Его глаза горят, когда он смотрит на наши вертолеты. Мы тут же предлагаем эти машины. Он покупает. Затем берет истребители «Р-16» и даже не просит скидки. Потом приобретает все танки, что находятся в зале, дюжинами заказывает корабли и подводные лодки. Если кто‑нибудь вот так же войдет в вашу торговую лавку, разве у вас появятся подозрения, что у этого человека есть какие‑нибудь неприятности дома?!

– Нет, конечно, не появятся, – ответил я. – Но позвольте задать вопрос, что будет, если Иран откажется платить за все, что заказал шах?

– Мы предъявим счет Центральному разведывательному управлению. Его агенты должны были предупредить нас, что не все благополучно у иранского монарха.

Тогда я решил пойти в ЦРУ. В дверях меня встретил один из сотрудников. Его‑то я и стал расспрашивать.

– Военные утверждают, что именно по вине ЦРУ им приходится теперь производить оптовую распродажу заказанного, но не оплаченного шахом оружия. Что вы можете сказать по этому поводу?

– В задачу ЦРУ не входит вмешательство во внутренние дела других государств, – возмущенно ответил сотрудник. – Шах был нашим другом в течение двадцати лет. И когда он говорил нам, что «купается» в нефти, мы не ставили его слова под сомнение.

– Так уж совсем не занимались шпионажем в Иране?

– Не занимались. Это было бы нарушением суверенных прав шаха.

– А я полагал, что главная задача ЦРУ – информировать президента США обо всем происходящем в мире. Почему же вы не следили за событиями в Иране?

– Потому, что мы вынуждены экономить на кадрах. Наш директор Тэрнер ликвидировал восемьсот «рабочих мест», когда занял свой пост. Теперь мы не можем вести наблюдение за тем, что происходит в отдаленных уголках земли. У нас лишь один агент на всю Африку!

– Иран находится не в Африке.

– Да? – улыбнулся в ответ мой собеседник из ЦРУ.

Следующий визит я нанес в госдепартамент.

– Я хотел бы побеседовать с сотрудниками иранского отдела.

– Они на обеде, —ответила миловидная секретарша.

– Может быть, меня просветите вы? – нерешительно спросил я. – Почему государственный департамент даже не подозревал, что народ Ирана в ссоре с шахом?

– Государственный департамент не прислушивается к сплетням о личной жизни людей! – отпарировала секретарша.

– Понимаю. Значит, у государственного департамента не было ни малейшего представления о том, что на улицах иранских городов зреет оппозиция?

– Наши дипломаты не разгуливали по улицам.

– Почему же?

– Потому что значительно приятнее было посещать шахский дворец.