Текст книги "Америка и американцы"

Автор книги: Арт Бухвальд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

БУЛЬ, БУЛЬ, БУЛЬ…

Недавно я впервые попробовал покататься на водных лыжах.

Француз Пьер Ло–Фруад приписывал себе выдумку этого популярнейшего вида спорта почти 25 лет назад. Есть, однако, люди, утверждающие, что изобретение сделано совершенно случайно. Они рассказывают, что Ло–Фруад, занимаясь лыжным спортом в Приморских Альпах, скатился с горы столь стремительно, что не смог остановиться и бухнул в Средиземное море. С подоспевшей моторной лодки ему бросили веревку. Ло Фруад встал на лыжи и заскользил по воде.

– Что вы делаете? – закричали ему.

– Еду по воде! – ответил он.

. Катание на лыжах после этого вошло в обиход. Ло–Фруад стал величайшим «водным лыжником» в мире, но, к несчастью, однажды моторная лодка запоздала, а лыжные ботинки были столь тяжелы, что их обладатель стал тонуть.

– Что вы теперь делаете? – снова закричали ему.

– Ныряю! – произнес, задыхаясь и пуская пузыри, Ло–Фруад.

Возможно, он претендовал тогда на изобретение костюма для подводного плавания, но остается фактом: когда француз утонул, на нем не было такого костюма. Впрочем, пусть этим вопросом займутся историки спорта.

Как уже было сказано, я недавно попробовал водные лыжи на Средиземном море и рекомендую их теперь каждому, кто любит пробовать море на вкус.

Моим наставником был большой знаток этого дела. Мы влезли в моторную лодку, и тренер стал инструктировать меня:

– Сразу же наденьте лыжи в воде и садитесь на них. Когда я метну трос, хватайтесь за него, но оставайтесь в сидячем положении, пока я не дам сигнал. Только не вставайте сразу! Есть вопросы?

– Можно надеть спасательный пояс?

– Нет! Он снизит скорость. Работайте коленями и сидите на лыжах!

Тренер швырнул в воду меня, а затем лыжи. Встать на них в воде так же легко, как схватить устрицу ложкой. Наконец мне удалось справиться с лыжами, повиснув на борту лодки. Тренер бросил трос. Мотор взревел.

Вас учат многим вещам, когда вы становитесь на водные лыжи. Но прежде всего вы усваиваете, что нельзя держать открытым рот на старте. Поразительно, какое огромное количество соленой воды может поглотить человек.

– Сядьте, сядьте! —орал тренер.

Больше я ничего не слышал. Да и вообще разве можно что‑нибудь слышать, находясь на глубине 20 футов под водой?..

В следующий раз я постарался проделать все гораздо лучше, но одна моя лыжа устремилась к Суэцкому каналу, а другая к Гибралтару. В этом, вероятно, не было бы ничего угрожающего, если б обе мои ноги не стояли на лыжах.

В третьей попытке я благополучно справился с обоими лыжами, усвоил, каково скользить по воде, когда голову обдувает ветер, а в ноги ударяют волны.

Короче говоря, сноровку вы приобретете, но это так же легко, как… буль… буль… буль…

ПОКА САНТА–КЛАУС СМОТРЕЛ ФУТБОЛ

Санта–Клаус сидел в сочельник перед своим телевизором и смотрел повторную игру после ничьей между командами «Вашингтонские краснокожие» и «Грин бей Пакер».

– Ты что ж, так и будешь сидеть весь день, наблюдая этот идиотский футбол? – спросила вошедшая в комнату миссис Клаус.

– Убирайся отсюда, оставь меня в покое! – ответил Санта–Клаус.

– Но тебе пора уж отправляться на работу. Саниперегружены игрушками, а северные олени стали сов сем нетерпеливыми.

– Послушай, эта повторная игра имеет для мен; гораздо большее значение. Если оленям холодно, от могут войти сюда и смотреть игру вместе со мной.

– Ну можно ли так поступать? Дети на всем земном шаре ждут сегодня вечером твоего спуска в каминные трубы. Ты никак не успеешь, если сразу же не приступишь.

Санта открыл новую канистру пива.

– Ради всего святого, женщина. Могу ли я дождаться хотя бы нескольких часов передышки от твоей болтовни?

– Если ты не разнесешь эти игрушки, они найдут нового Санта–Клауса, и ты останешься без работы Санта сделал большой глоток.

– Насколько я понимаю, они тоже смотрят в сочельник повторную игру. Подумать только… Если бы я знал все это, ведь можно было сделать разноску подарков вчера.

– Вчера не было сочельника! – крикнула миссис Клаус, —Посмотреть только на тебя, восседающего в нижней рубахе и жадно лакающего пиво, от которого еще больше торчит твой толстый живот. У тебя, несомненно, праздничное настроение!

– Там Ларри Браун! —заорал Санта. – Выиграл двенадцать ярдов. Вот это футболист!

– Ты меня даже не слушаешь. Оденешься ли ты наконец, влезешь в эти глупейшие сани и отправишься на работу?

– И не подумаю, пока не кончится игра, – сказал Санта. – Работать я могу в любое время, а часто ли команда «Краснокожих» выступает в повторном матче? Нет ли у тебя жареной картошки к пиву?

– Да ты что, не понимаешь, что рождество будет не рождеством, если ты не раздашь эти игрушки? Именно сейчас – завтра утром миллионы и миллионы ребят будут с бьющимися сердцами, возбужденным блеском в глазах и дрожащими коленками ползать по полу. И что они найдут? Ничего! А почему? Потому, что Санта–Клаус восседал на своем толстом торце и смотрел футбольную игру.

– Легко тебе так говорить! – воскликнул Санта. – Но ведь я просиживал здесь воскресенье за воскресеньем, не говоря о понедельничьих вечерах, пригвожденный к команде «Краснокожих». И теперь, когда она ведет повторную игру в борьбе за «Большой кубок», ты хочешь, чтобы я покинул ее в беде, развозя кучу игрушек в самый холодный день года? У мужчины есть свои привилегии. Уймись! Это ведь решающая игра.

– Ну что ж, – сказала миссис Клаус. – Если ты не хочешь оторваться от телевизора, придется мне вручать игрушки.

– Но ведь ты не любишь править санями в ледяную погоду.

Миссис Клаус натянула пальто, влезла в боты и закутала голову шарфом.

– Не в этом дело! – сказала она. – Не могу я оставить детей разочарованными.

– Ну что ж! – пожал плечами Санта. – Вот тебе список. О’кэй! Будь осторожна над Детройтом. Там всегда смог в это время года.

Миссис Клаус быстро схватила список и вышла, громко хлопнув дверью.

Санта передал пиво одному из своих эльфов.

– Женщины, – сказал он, – прямо с ума сходят, когда видят мужчину, наслаждающегося тем, что ему нравится. Ха! Ха! Ха!

МОЕ ВОСХОЖДЕНИЕ

Прочел я недавно в газетах, что покоритель Эвереста Эдмунд Хиллари посетил Нью–Йорк и совершил восхождение на труднопреодолимый Эмпайр стейт билдинг. Меня внезапно осенила мысль: если сэр Эдмунд мог вскарабкаться на Эмпайр стейт билдинг, то и я смогу это сделать.

Почему вообще люди стремятся влезть на верхушку дома? На этот вопрос, право, нелегко ответить. Возможно, их привлекает огромная опасность, страшная неуверенность относительно того, что ожидает их на следующем этаже, неутолимое стремление ввысь, чувство товарищества, жажда подвига… Стоит ведь вам достигнуть вершины здания – и вы никогда не захотите жить в цокольном этаже.

То же самое произошло и со мной. Эмпайр стейт билдинг – устрашающий монумент из гранита, его наглый, обнаженный фасад виден с моря, не менее безобразный, чем другие такие здания… Эмпайр стейт билдинг будет покорен, или я погибну.

Как только я понял, что стоящая передо мной проблема отнюдь не легка, я нанял носильщика из племени шерпов по имени Танцинг Скотт. Он посоветовал мне, что именно следует купить для путешествия. Я приобрел продукты, зубную пасту, ночную сорочку, раздобыл денег.

5 февраля точно в 16 часов 16 минут мы начали восхождение. Скотт посоветовал мне воспользоваться лифтом и разбить первый лагерь на шестом этаже. Оба мы были очень бодры и проделали путь совсем легко. После отдыха мы решили двинуться в путь и поднялись в лифте на 27–й этаж, где устроили наш второй лагерь. Я намеревался оставаться там три дня, по Скотт настоял на дальнейшем подъеме.

Мы поднялись на 33–й этаж, где расположился институт железа и стали, но предпочли более привлекательное место для лагеря на 35–м этаже, куда взгромоздила свою контору компания «Виски Шенли». Благодаря этому решению мы получили возможность пополнить наши запасы.

Тем временем мы оба уже дышали изрядно тяжело, и мой верный носильщик посоветовал остановиться на 51–м этаже и перевести дух. Мы оставались там несколько минут, хватая воздух и вновь теряя его. Скотт, этот отважный малый, настоял на том, чтобы мы оба надели кислородные маски и продолжили подъем. Минуя Первый Национальный банк Бостона, компанию Миллера по производству обуви и итальянскую компанию по производству мотороллеров, мы поднимались все выше и выше. Не осмеливаясь остановиться, мы промчались мимо оффиса нью–йоркской баскетбольной команды «Никкербокер»; на 82–м этаже миновали институт по улучшению пород животных и на 83–м – телевизионную студию. Остановились мы на 86–м этаже, где разбили последний лагерь перед попыткой достичь вершины.

Здесь все было очень примитивно, но приятно. Имелись телефонные будки и почтовое отделение, откуда можно было послать отчет друзьям и в газеты. Я содрогнулся от ощущения мощи, веселья и одиночества.

Но мы стремились ввысь. В И часов 15 минут, минуя суровые карнизы, мы вскарабкались снова в лифт и медленно и осторожно поднялись на 102–й этаж. Мои конечности стали неметь от холода.

Отсюда мы полезли выше. Скотт поддерживал меня, а я поддерживал Скотта. Мы добрались до двери с надписью «Только для служащих!». Вверх вела лестница. Мы увидели предостережение «Не курить!», открыли дверь и очутились на 105–м этаже.

Вершина была достигнута. Мы обнялись. Наступи; долгожданный торжественный момент. Мы водрузил! американский флаг и флаг ООН на трубопровод и затем, сфотографировавшись под свирепым ветром, бившим в лицо, совершили трудный спуск в экспресс–лифте до самого низа.

Потом было много споров по поводу того, кто первый достиг вершины Эмпайр стейт билдинг. Скотт настаивал, что он, но, по правде говоря, я опередил его!

РАЗЛАД В СЕМЬЕ БОЛЕЛЬЩИКА

– Хэллр, мама, скажи, моя жена у тебя? Как ты думаешь, захочет она со мной говорить? Но ведь это просто смешно! Я знаю, что она обижена на меня, но ведь прошла уже целая неделя. Долго ли она намерена психовать? Ничего не произошло. Ровно ничего. Ты ведь слышала только ее версию. Да, все это началось в субботу.

Конечно, я согласился убрать листья с лужайки, но это было еще до того, как я узнал, что по телевизору будут передавать матч «Питт» – «Сиракузы». Ну что плохого, что я уже смотрел перед этим игру «Нотр–Дам» – военно–морские силы? И я хорошо помню, что спросил жену, почему она не поставила пиво на лед…

Она сказала, что меня не дождешься к обеду? Это не совсем так. Я следил за большим состязанием в Акведуке и сказал, что приду, как только оно кончится. Но таково уж мое счастье: потом была игра в хоккей. Я сказал, что буду обедать у телевизора, и ты знаешь, что она мне ответила? «У меня не гостиница! Можешь сам разогреть себе обед!» Ну, можно ли так говорить с человеком, который следит за игрой.

Ах, мам, ты не знаешь, что она всегда преувеличивает! Чемпионат по борьбе окончился в одиннадцать часов вечера. А она еще до нашей свадьбы знала, что я люблю борьбу. И лег я спать тотчас после выступления «Колледж Скорборд»…

В воскресенье? Полагаю, что я сказал что‑то невежливое по поводу уборки листьев в воскресенье, но сперва мне хотелось прочесть газетные отчеты об игре «Нотр–Дам» – военно–морские силы, и о больших состязаниях в Акведуке, и об игре в хоккей. Прежде чем я все это прочел, по телевизору начали передавать игру «Рейдсвейн» – «Иглз».

Это неправда, что я ее отогнал от телевизора! Я только сказал ей, чтобы она ушла, когда она во время потрясающего бега Чарли Тейлора пристала ко мне с вопросом, какого цвета занавески сделать в спальне.

А она тебе говорила, что не дает мне завтрак до тех пор, пока я не принесу грязные тарелки, оставшиеся с субботней ночи у телевизора?

Нет, я не кричал на нее! Я могу повысить голос, лишь когда она в голевой момент просит меня отнести на чердак летние вещи, но я все равно не употребляю сильных выражений.

Она неправильно поступает. Я не смотрел игру Детройт– $1Ремс». Это Буффало играл против Хьюстона, была очень важная встреча. О’кэй, я действительно забыл, что мы приглашены к Уинстонам. Но я вовсе не грубил ей, я боялся опоздать к футбольной передаче.

…Послушай, мама, поговори с ней. Я устал от обедов у телевизора. И в доме уже больше нет чистых тарелок… И скажи ей, что я люблю ее и детей.

…Что она говорит? Она сказала, что вернется обратно? О, превосходно, чудесно! Когда же она хочет, чтобы я за нею заехал? В воскресенье? Ну нет! Я никак не могу. В воскресенье Иллинойс играет против Мичигана…

ПРЕЦЕДЕНТОВ НЕТ...

Только недавно я получил извещение о том, что зачислен членом Сент–Олбанского теннисного клуба в Вашингтоне. Этот клуб нельзя считать модным, но его корты находятся в самом центре столицы, и поэтому многие стремятся в него попасть.

Одна из проблем, с которой столкнулся клуб, – крушение браков в Вашингтоне. Положение стало столь серьезным, что совет клуба разослал следующее уведомление: «Чтобы предотвратить дальнейший бурный рост разводов, совет, обсудив вопрос о них и о новых браках, просит действовать обдуманно, потому, что новые супруги не станут автоматически членами клуба».

Если небольшой клуб вроде Сент–Олбанского рассылает такое предупреждение, невольно возникает мысль, что подобное положение характерно для всей страны. Я позвонил по телефону вашингтонскому судье по делам семейных отношений и спросил, каково его мнение об этой проблеме.

– Множество людей, – сказал он, – склонны отказаться от своих домов, обстановки и даже от детей, но весьма немногие готовы примириться с потерей членства в теннисном клубе. Боюсь, если люди не смогут принять дружественные решения, большинство разводов приведут к взаимным упрекам и даже к кровопролитию.

– Так что же вы решили?

– Видите ли, у нас совсем нет прецедентов. Мне уже встретилась играющая в теннис супружеская пара, которая никак не могла примириться с тем, что лишь один из них сохранит членство в клубе. Когда я говорил нескольким таким парам, что не готов решить, кто из них должен остаться в клубе, они пред–почитали отменить развод, чтобы не лишиться игры в теннис.

– Проблема, поднятая Сент–Олбанским клубом, – сказал я, – касается и тех, кто вступает в новый брак. Что вы предпринимаете в данной ситуации?

– У меня несколько раз встречались такие случаи, и приговор был единственный – решающая встреча на теннисном корте между нынешней женой и бывшей. Выигравшая оставалась членом клуба.

– Блестящая идея, – заметил я. – Люди должны хорошо платить за возможность посмотреть такой матч.

– Игры проходят в яростной борьбе, – признался судья.

– А разве нельзя сделать так, чтобы бывшая жена играла в будние дни, а бывший муж и его новая жена в уик–энд? – спросил я.

– Несколько раз я предлагал такое решение, но оно встречало сопротивление со стороны мужчин. Они считают, что их бывшие жены должны проводить будни не за игрой в теннис, а в поисках работы или нового мужа, чтобы бывший перестал платить алименты…

– Мне кажется, что женщине гораздо труднее, чем мужчине, лишиться тенниса после развода?

– Это очень сложный вопрос, – ответил он. – Знаете, разведенная женщина на теннисном корте, если она хороший игрок, – угроза любой замужней женщине, являющейся членом того же клуба, особенно если она играет в смешанных парах. А разведенный мужчина обычно избегает юного партнера противоположного пола, предпочитает одиночную игру. Мне приходится все это учитывать, когда я выношу судебное решение.

– К тому же вы решаете не то, что хорошо для мужа или жены, а то, что устраивает клуб.

– Совершенно верно! В случаях развода благополучие клуба всегда на первом плане. К тому же члены клуба действительно настоящие жертвы развода.

– Обжаловал ли кто‑нибудь ваше решение устраивать игру между бывшей и нынешней женами для того, чтобы определить членство в клубе?

– Одна супружеская пара собиралась подать апелляцию в Верховный суд. Нынешняя жена заявила, что в день, когда было назначено соревнование, у нее болела поясница, но бывшая жена отказалась отложить матч…

А БЫЛ ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ЗАПРЕТ

Недавно конгресс отменил запрет телевизионных передач в городах, где проводятся игры местных профессиональных футболистов. Это решение нанесло неожиданный удар по тем из нас, кто верил в классовую систему Америки.

В нашей стране слишком мало символов положения в обществе. Одним из таких символов для более чем 50 тысяч из нас, проживающих в Вашингтоне, округ Колумбия, было то, что мы могли смотреть на стадионе игры своей команды «Краснокожие». Те из нас, кто имел возможность купить, украсть либо выпросить билет на местные игры, принадлежали к избранной части общества, вызывающей восхищение и зависть соседей и друзей.

Утром по понедельникам мы, идя на работу, присоединялись к жалким людям, собравшимся у фонтанчиков для питья и обсуждавшим игру, которую они либо слушали по радио, либо читали о ней в газетах. Как бы случайно мы упоминали попутно, что присутствовали на этой игре. Покровительственным тоном большинство обладателей сезонных билетов излагало ход событий на стадионе. Мы рассказывали об основных моментах игры, как забивались голы, обсуждали игроков и, если позволяло время, описывали представление в перерыве между таймами.

По вечерам мы звонили по телефону родственникам, которые из‑за запрета таких передач по телевидению не могли наблюдать игру, и подробно рассказывали им о прошедшем состязании. Разве не великолепно было ввернуть такое зятю, которого вы недолюбливаете, или тестю, который воображает, что брак с вами недостаточно хорош для его дочери.

Прелесть принадлежности к верхнему слою общества была и в том, что вы могли передавать это общественное положение своим детям и их детям. С тех пор как сезонные места на стадионе стали пожизненной собственностью, вы могли быть уверены, что ваша семья всегда будет принадлежать к футбольной элите.

Запрет на телевизионные передачи порождал гордость даже у ваших соседей. Люди показывали на дома, где жили те, кто мог видеть местные игры. В школе дети обладателей сезонных билетов пользовались самым уважительным отношением со стороны преподавателей, надеявшихся, что когда‑нибудь отец ребенка пригласит учителя на игру.

Не было никакой проблемы и с кредитом, если вы могли показать, что принадлежите к пятидесятитысячной когорте обладателей билетов. Ясно, что тот, кто владеет клочком бумаги, позволяющим ему смотреть местные игры, заслуживает внимательного отношения в любом банке и универмаге.

Не думайте, однако, что все это были одни лишь персики и сливки. Как владелец сезонного билета, вы обязаны были делать крупные благотворительные пожертвования, обычно монахине, которая стояла у ворог стадиона.

Обладатели сезонных билетов были отмечены за свой рыцарский дух, добрые поступки и сострадание к друзьям, которые подпадали под запрет телевизионных передач.

Теперь в результате вздорного поведения конгресса футбольные передачи стали доступны всем. Единым росчерком пера президент США заставил забыть о последних остатках сословных привилегий в нашей стране. Он разрушил великолепный привилегированный класс, сделал возможным для любого Тома, Дика и Гарри смотреть, сидя у телевизора, футбольные игры, которые до сих пор были доступны только меньшинству, действительно понимающему игру.

Кто скажет, что социализм не проникает в Америку?

«ФАНТАЗИЯ НА ТЕННИСНУЮ ТЕМУ»

Большинство мужчин моего возраста любят пофантазировать о женщинах. Но я счастлив отметить, что выгодно отличаюсь от них. Все мои фантазии связаны с теннисом. Где бы я ни находился, что бы ни делал, я мечтаю о теннисе.

Сейчас я главным образом фантазирую на тему матча всемирно известных чемпионов корта Билли–Джин Кинг – Бобби Риггс в Хьюстоне. Бобби Риггс выигрывает у нее со счетом 5:1, и, доведенная до изнеможения, она ударяется в слезы.

Я не могу больше спокойно стоять и стремительно выбегаю на корт со своей ракеткой, надписанной великим Панчо Сегурой.

– Почему бы вам не выбрать в противники кого‑нибудь из мужчин? – кричу я Риггсу.

– Не вас ли? – спрашивает он.

– Не выношу, когда кто‑либо пользуется своим преимуществом перед женщиной, – отвечаю я. – Если вы действительно такой хороший игрок, почему бы нам не сыграть матч?

– Умоляю вас, не надо! – упрашивает меня Билли–Джин, – вы причините себе только неприятности.

– Не беспокойтесь обо мне, Билли–Джин. Я смогу его обыграть.

Риггс скалит зубы в жестокой усмешке.

– О’кэй, нахальный умник! Сыграю с вами, но сет обойдется вам в сто тысяч долларов.

– Я начну с того, на чем остановилась Билли–Джин.

– Вы что ж, хотите начать со счета 1:5?

– В чем дело, Бобби? Вы теряете самообладание?

Риггс выглядит взволнованным. Билли–Джин всхлипывает, а публика невероятно шумит.

– «Марка» или «пусто»? – говорю я Риггсу, стягивая свою розовато–лиловую куртку.

Риггс нервно произносит «пусто» и получает право подавать первым. Он проигрывает гейм, и счет становится 5:2. На своей подаче я выигрываю, счет – 5:3. В следующем гейме он делает четыре двойные ошибки при подаче, и счет уже 5:4.

Публика безумствует. Когда мы меняемся сторонами, Билли–Джин шепчет мне: «Я люблю вас!»

Я выигрываю четыре мяча подряд – 5:5. Риггс покрывается испариной, лицо его багровеет.

– Быть может, мы покончим на этом?

– Об этом не может быть и речи. Ваша подача.

Он подает, и я отбиваю мяч на заднюю линию. Он его возвращает, но я уже у сетки.

Опять его подача, и в этот момент я посылаю «свечу». Он поднимает свою ракетку для ответного удара, но пролетающий над кортом самолет отвлекает его, и Риггс теряет контроль над мячом (я практиковал такой удар целыми днями–вся штука состоит в том, чтобы дать «свечу» в тот момент, когда самолет мешает противнику увидеть мяч).

Он делает еще две двойные ошибки при подаче. Счет – 6:5 в мою пользу.

Риггс заявляет, что у него судорога сводит ногу, и предлагает продолжить игру на следующий день.

– Вы никогда не жаловались на судорогу, играя с женщиной.

– Сделаем перерыв! —просит он.

– Ступайте обратно на корт, Риггс. Сейчас моя подача…

Я выигрываю четыре подачи подряд. Риггс падает на колени, обхватив голову руками.

Билли–Джин врывается на корт и обнимает меня.

– Не знаю, как благодарить вас! – кричит она.

– Все это пустяки, – говорю я. – Огорчен, что играл неважно. Но я выступал без разминки.

Антрепренеры просят меня совершить круг почета в автомобиле с открывающимся верхом, чтобы зрители вознаградили победителя заслуженной овацией. Риггсу помогают покинуть корт. Он шатается, как пьяный, и не может вспомнить, где находится.

Спортивный комментатор Говард Коселл подносит мне микрофон.

– Арт, – говорит он, – так как Бобби Риггс победил Маргарет Корт, а вы победили Бобби Риггса, то это делает вас величайшим женским игроком в мире.

– Говард, мне не нужен титул. Я сделал это для Билли–Джин Кинг. Все, чего я хотел, – это преподать Риггсу урок.

– А как вы поступите с выигранной суммой в сто тысяч долларов?

– Я предоставляю эти деньги движению за женское равноправие!