Текст книги "Америка и американцы"

Автор книги: Арт Бухвальд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

ЛОВЦЫ ПЛОХИХ НОВОСТЕЙ

Об этом много не говорят, но население Соединенных Штатов Америки начало цепляться за плохие новости. Дело дошло до того, что люди, не получившие за день свою порцию плохих новостей, становятся раздражительными, нервными и даже склонными к самоубийству.

Доктор Феликс Гамбургер пытается лечить тех, кто прямо‑таки, как наркоман, пристрастился к дурным вестям. Мне довелось недавно посетить его клинику. Вот что он сообщил:

– Наши исследования показывают, что множество людей в США в возрасте свыше двенадцати лет охвачено ненормальной тягой к плохим новостям. Если сравнить с положением двадцать лет назад, эта тяга тогда была свойственна лишь тридцати процентам.

– Чем вы это объясняете?

– Благодаря телевидению, быстрым коммуникациям и прессе дурные вести стали доступными каждому. Вы можете столкнуться с ними в любом баре, в закоулке школы, слушая дома радио. Все, кто покупает газеты, читает журналы, получают порцию плохих известий. Хуже всего то, что человеческий организм вырабатывает терпимость к ним и люди нуждаются во все больших и больших дозах, чтобы удовлетворить свою привычку. Это знают все пробивные деляги, начиная от государственных чиновников и кончая журналистами. Огромные суммы зарабатываются на плохих новостях.

– Почему бы не запретить законодательно неприятные известия? – спросил я.

– Потому что американец выработал ненасытный аппетит ко всему, что его угнетает.

Во время нашего разговора в кабинет вбежала медицинская сестра.

– Доктор, доктор, идите скорее… Макколли впал в неистовство!

Минуя холл, мы устремились в больничную палату. Двое служителей держали Макколли за руки.

– Док, док, дайте мне порцию! – кричал он. – Пожалуйста, док, хотя бы небольшую дозу неприятных известий!

Доктор сказал суровым, непреклонным голосом:

– Макколли, когда вы поступили сюда, то просили вас лечить и говорили, что больше не можете слышать плохие новости, а теперь их выпрашиваете. Мы не сможем так вас никогда вылечить.

– Я, право, не знаю, как обойтись без неприятных вестей. Не могу, док! Дайте мне, пожалуйста, хотя бы пару страниц журнала «Тайм» или что‑нибудь…

– Все это вы говорили и вчера, Макколли, и мы разрешили вам слушать шестичасовые новости у телевизора. А так вы никогда не избавитесь от вашей дурной привычки.

– Док, заголовок, дайте мне только заголовок, любой заголовок! Обещаю, что завтра не стану просить ничего…

Доктор посмотрел карточку, прикрепленную к изголовью кровати Макколли.

– Хорошо, – сказал он сестре. – Покажите ему цифры роста безработицы в стране за последний месяц.

Сестра вышла и через минуту вернулась с газетной вырезкой, которую дали Макколли. Тот сразу же успокоился, перестал бороться со служителями и жадно стал вчитываться в каждое слово.

– Ой, ой! – всхлипнул он. – Как хорошо!

Мы оставили Макколли читающим и перечитывающим вырезку.

ОХОТА ЗА ПАЦИЕНТАМИ

В наши дни больницы весьма умело добиваются прибылей, стараясь, чтобы уцелеть, заполнить у себя все койки. Это хорошо, но это и плохо…

Недавно мне захотелось посетить друга, лежащего в больнице. Зашел я в справочную кабину, но, прежде чем успел спросить, в какой палате находится мой приятель, восседавшая там дама записала мою фамилию, возраст, профессию и нажала кнопку звонка. Я как раз объяснял ей, что хочу только посетить своего друга, когда вошли два служителя с каталкой. Они положили меня на нее и направились в холл.

– Я не больной! – вопил я. – Мне надо повидаться с другом!

– Когда он придет, – сказал один из служителей, – мы пошлем его в вашу комнату.

– Да он уже здесь, – протестовал я.

– Очень хорошо. Как только мы уложим вас в постель, он сможет посетить вас.

Я очутился в маленькой комнате. Надпись на двери гласила: «Вход посторонним воспрещается. Проверочная». Служители быстро раздели меня, дали короткую ночную рубашку, графин с водой и включили свисающий с потолка телевизор.

– Если вам что‑нибудь понадобится, нажмите кнопку.

– Я хочу получить обратно свою одежду.

– Поверьте нам, если даже случится самое худшее, ваша вдова ее получит.

Оставшись один, я обдумывал, как мне сбежать хотя бы в окно, когда вошел доктор с несколькими студентами.

– Слава небесам, – сказал я. – Вы наконец пришли.

– Боли очень сильные? – спросил он.

– У меня нет никаких болей.

Доктор выглядел очень озабоченным.

– Если вы не ощущаете болей, это означает, что дело обстоит гораздо серьезнее, чем мы думаем. Где у вас первоначально была боль?

– У меня ее не было нигде.

Врач сочувственно кивнул и обернулся к студентам:

– Вот перед вами самая упрямая разновидность пациента, отказывающегося признаться, что он болен. Ему не станет хорошо до тех пор, пока он не избавится от обманчивой иллюзии, что он совершенно здоров. Придется прибегнуть к разведочной хирургии.

– Я не хочу операции!

Доктор кивнул:

– Никто ее обычно не хочет, но для вас же в дальнейшем будет лучше.

– Да у меня все в порядке!

– Если б это было так, – сказал врач, записывая что‑то в карточку, – вы не были бы здесь.

* * *

На следующее утро они побрили мне грудь и отказались дать завтрак.

Вошли два служителя и положили меня на каталку. Старшая медсестра и еще один служитель шли сзади. Я оглядывался по сторонам в поисках помощи, но безрезультатно.

Меня вкатили в операционную.

– Подождите! – сказал я. – Мне хочется сообщить вам кое‑что. Я действительно смертельно болен, но у меня нет страхового медицинского полиса. Я не смогу даже оплатить анестезиолога.

Анестезиолог тотчас выключил клапаны своей машины.

– И у меня нет денег заплатить хирургу!

Хирург начал укладывать свои инструменты.

Затем я взглянул на старшую медсестру.

– Я не смогу оплатить даже койку.

Мне моментально вернули мою одежду, и я очутился на улице при помощи тех же двух служителей, которые вкатили меня сюда.

Я вернулся обратно, чтобы узнать, где все‑таки помещается мой друг, но мне холодно сообщили:

– Мы не хотим видеть вас опять в нашей больнице!

ЭТИ ЧУДО–ЛЕКАРСТВА

Недавно один из моих друзей сказал: «Восхищаюсь американцами, живущими за океаном. Они там, в Европе, не принимают никаких пилюль и совсем не зависят от таблеток».

Что ж, это действительно факт, что большинство американцев прибывает в Европу с огромным грузом трудно вообразимых медикаментов, прописанных им лечащими врачами. Каждое из лекарств – чудо в своем роде, и я ни разу не встретил американского туриста, который не склонен был бы поделиться этими снадобьями с менее удачливыми соотечественниками, попавшими на чужбину.

На днях мне представился случай наблюдать в Париже готовность американцев прийти на помощь своим друзьям. Началось все это на званом обеде, когда я пожаловался на боль в горле.

– О, у меня есть прекрасное средство, – сказала хозяйка дома. – Это слипэухизидрин. Принимать по одйой таблетке каждые два часа.

– Старо! – воскликнул один из гостей. – Мне недавно прописали эвентизил. Он не вгоняет в сон, а принимать его надо по две пилюли через четыре часа.

– Я покинул Соединенные Штаты на две недели позже вас, – воскликнул другой гость, – и должен сказать, что эвентизил заменен теперь девилтизилом. У меня есть флакон с таблетками в отеле, и, если вы заглянете ко мне, я дам это средство.

Единственный француз, сидевший за столом, сказал:

– А почему бы вам не прополоскать горло аспирином?

Все присутствовавшие за столом были так возмущены, как будто он произнес крайне неприличное слово. Жена этого француза – американка – ужасно расстроилась и даже расплакалась. А сам виновник происшествия беспомощно оглянулся и спросил:

– Что я сказал плохого?

Супруг нашей хозяйки попытался загладить неловкость:

– Видите ли, милый Рене, мы в Америке изгнали из своего обихода аспирин. Не спорю, вы – французы – мастера в кулинарии, зато мы создаем чудодейственные лекарства.

После обеда я зашел в отель к гостю, любезно предложившему мне свои пилюли, раздобыл у него девилтизил и принял две таблетки перед тем, как лечь в постель. К четырем часам утра я уже не испытывал боли в горле, но почувствовал острые спазмы в желудке и мучился до тех пор, пока утром не встретился за завтраком с одним голливудским продюсером.

– О, – сказал он, – у меня с собой великолепное средство от болей в желудке. Называется оно «эгарракин».

Я принял предложенную им пилюлю, и через полчаса мой желудок успокоился. Затем тут же начали слезиться глаза и потекло из носа.

Расстроенный, я отправился по делам и перед входом в отель «Ланкастер» наткнулся на приятеля–американца. Он немедленно опознал характер моего заболевания:

– Вы, вероятно, заполучили аллергию. Подымемся ко мне в номер, и я вам дам кое‑что, чтобы от нее избавиться.

Мы зашли к нему, и он вытащил кожаный чемодан, битком набитый множеством флакончиков с разноцветными пилюлями.

– Давайте посмотрим, – сообщил он, читая запись на клочке бумаги. – Желтые и черные – от желтухи, зеленые с голубым – от ревматизма, розовато–бежевые– при сердечных расстройствах. А вот и против аллергии – коричневато–пурпурные. Примите две пилюли сейчас и две в шестнадцать часов.

Я принял пилюли и отправился по делам. Не прошло и часа, как глаза перестали слезиться. Чувствовал я себя вполне сносно, за исключением того, что не мог шевельнуть левой рукой. Тотчас же я позвонил приятелю в отель «Ланкастер» и сообщил об этом.

– Мой доктор, – сказал он, – предупреждал, что такое иногда имеет место. Он дал мне что‑то на этот случай. Сейчас пришлю вам.

Посыльный принес мне оранжево–вишневые таблетки. Я принял две и вскоре смог опять двинуть рукой.

Вечером за ужином я обнаружил, что у меня снова болит горло. Но я уже ни одной душе не сообщал об этом…

ДЫШИТЕ ГЛУБЖЕ!

Существует в Нью–Йорке фирма «Девушки Келли», которая предоставляет женщинам конторского труда любой вид работы, не выходящей за рамки закона. Недавно эту фирму просили подыскать девушек, страдающих насморком, для фармацевтической компании, занятой раскупоркой носовых ходов. Оказалось, что эта компания борется с насморком и заложенными носами. Она испытывает перед выпуском на рынок свой новый препарат и стремится доказать, что девять из десяти покупателей, которые его попробуют, получат облегчение.

Мы отправились в контору фирмы, где с девушками беседовали по поводу работы. В письме, разосланном всем связанным с «Девушками Келли», предлагалось сообщить, страдают ли они насморком или, быть может, знают обладателя таковым. В то утро, когда мы прибыли, семь девушек ждали собеседования, и телефон звонил, как бешеный.

* * *

Возглавляет все это дело Лила Говард, которая после отбора кандидаток направляет их в лабораторию, где девушкам будут платить два доллара в час, пока они сидят в комнате и вдыхают препарат против закупорки ноздрей.

Когда мы вошли в контору, мисс Говард вела разговор по телефону.

– Великолепно, – говорила она. – Но у вас действительно заложен нос? Мне не важно, что у вас воспалено горло… Мне нужны насморки… Ну что ж, я расскажу, что вам надо сделать. Закройте рот и вдохните… Воздух проходит? Нет? Тогда все в порядке… Приходите, у вас есть шанс…

Мисс Говард, весьма приятная молодая леди, сказала нам:

– Это очень трудное задание. Вся беда в том, что если вы сильно простужены и страдаете насморком, который подходит компании, занятой борьбой с закупоркой носовых ходов, то вам, понятно, не захочется выбраться из постели. А если вы чувствуете себя достаточно сносно, чтобы выйти на работу, то закупорка носа обычно оказывается недостаточной.

– А как они узнают, достаточно заложен нос или нет? – спросили мы.

– У них есть аппарат… Что‑то вроде носового «детектора лжи», при помощи которого измеряют закупорку. Я послала тринадцать девушек в лабораторию, и только три из них подошли. Вы видите, как серьезна эта работа.

Опять зазвонил телефон. Мисс Говард взяла трубку.

– Нет, милая, бронхит нам не нужен. Примите пару таблеток аспирина и оставайтесь в кровати.

– Вчера, – сказала она, —звонила одна женщина. У нее какой‑то тяжелый вид ларингита, не могу даже произнести его название. Мое ухо уже так навострилось, что я сразу узнаю насморк. Могу всегда определить по телефону, есть ли у девушки насморк или нет…

– Главная загвоздка, – продолжала она, – в том, что погода стоит хорошая и не так уж много людей страдают насморками.

Как раз в этот момент одна из девушек обратилась к мисс Говард. Голос у нее был изрядно испорчен.

– Мисс Говард, – сказала она. – Вы просили подыскать кого‑нибудь с насморком. Поэтому я заразила им своего дружка, и мы отправляемся в лабораторию вместе.

Мисс Гсвард была тронута.

– Какой чудесный человек! Если бы все «Девушки Келли» были похожи на вас!

Она написала что‑то на бумажке и вручила ее девушке.

– И запомните – никаких лекарств! Нам нужна ваша простуда такой, как она есть!

* * *

Вошла еще одна женщина.

– Я не могла найти лабораторию! – пожаловалась она.

– А вы вышли на той станции метро, которая была указана?

– Не знаю. Дело в том, что лил дождь, и я решила, что не имеет смысла мокнуть, раз я так простужена.

– Но ведь это лишь улучшило бы вашу закупорку!

– Да, но хороша будет раскупорка, если я схвачу пневмонию.

Когда она вышла, мисс Говард сказала:

– Видите разницу? Одна девушка так предана делу, что даже заразила своего дружка, а другая боится схватить пневмонию. Вот с чем мне приходится бороться всю неделю.

Зазвонил телефон.

– Да, да, нам нужны насморки, – ответила мисс Говард. – Хронический гайморит? Ну что ж, возможно, подойдет… Можете ли вы дышать с закрытым ртом? Ах, вы можете… Это очень плохо… Ладно, позвоните снова, когда не сможете дышать. Благодарю за звонок и искренне желаю почувствовать себя хуже!

И ЗАБАВНО, И ВЫГОДНО

Блэкберри – он поистине гений по части бизнеса с недвижимой собственностью – зашел недавно ко мне с блестящей идеей:

– Квартиры по всей стране стали теперь кооперативными, на принципе совладения. Почему бы не сделать то же самое с больницами?

– Давай, выкладывай, – сказал я.

– Ну вот, любой знает, что пребывание в больнице обходится столько же, сколько платежи за дом, и когда ты расплачиваешься, тебе ничего не остается, кроме дыры в кармане. Почему не разрешить пациентам покупку больничных комнат, как это делается с квартирами, чтобы они могли их использовать в любое время, когда захотят?

– Люди не пользуются больничными комнатами столь часто.

– Ладно! Но они могут ведь сдавать их напрокат родственникам, друзьям или даже посторонним…

– По–моему, это выглядит весьма привлекательно.

– Подумай, стоимость больничной комнаты уже достигла трехсот долларов в день. Если ты купишь ее, то сможешь подобрать по своему вкусу, украсить, как тебе желательно, и превратить во второй дом. Отсиживаясь там, ты избежишь надоедливых деловых встреч.

– А как насчет обслуживания, содержания комнаты в исправности? – спросил я.

– Ты будешь ежемесячно выплачивать за это вознаграждение администрации больницы и сможешь заодно приобрести гарантированное место в цокольном этаже для своей автомашины.

– Нельзя ли будет приобрести комнату пополам с кем‑нибудь? – спросил я.

– Две семьи могут купить одну больничную комнату и разделить ее. Они, конечно, договорятся о внешнем оформлении помещения, поделят ванную – не вижу здесь большой проблемы. Гораздо дешевле купить половину комнаты, чем пробыть в больнице три дня.

– А как быть с людьми, которые не смогут позволить себе покупку собственных больничных комнат?

– Мы можем добиться для них займов через федеральное управление жилищным строительством. Наш девиз: «Больничная комната человека – это его крепость!»

– Чудесная идея! – воскликнул я.

– Ее осуществление станет прежде всего символом общественного положения. Человек сможет сказать: «Если вы заболели в Нью–Йорке и нуждаетесь в больничной койке, воспользуйтесь, пожалуйста, нашей комнатой в больнице. Ключ от нее оставлен привратнику в холле».

– Это даже несравненно приятнее, чем владеть яхтой, – сказал я.

– И гораздо лучшее капиталовложение, – ответил Блэкберри. – Так как стоимость больничных комнат по всей стране непрерывно растет, вы за один год удвоите помещенный капитал.

ОТВЕТ ДЕТРОЙТА

Детройт, как известно, крупнейший центр автомобильной промышленности США. В этом городе и его окрестностях расположены заводы Форда и его конкурента – компании «Дженерал моторе».

У Детройта очень много неприятностей в связи с тем, что он нарушает нормы, установленные государственным Агентством охраны окружающей среды. Ему предоставлена дополнительная отсрочка, с тем чтобы к 1976 году[45]45
  Этот фельетон был опубликован в 1973 году.


[Закрыть] были выпущены автомобили, не загрязняющие воздух. Автомобильные компании настаивают на том, что даже с этой отсрочкой они не смогут выполнить в установленный срок требования агентства. Предприниматели автомобильной индустрии в таком отчаянии, что выдвигают встречное предложение Вашингтону, которое, как они считают, сможет ликвидировать загрязнение атмосферы.

Недавно мне довелось ознакомиться с многообещающим планом, как выполнить требования Агентства охраны окружающей среды. Его автор, инженер Хэксли Барнстейбл, уже много лет трудится над проблемой ликвидации выделения вредных газов. Он сказал мне:

– Для Детройта абсолютно невозможно создать машину, которая удовлетворит требования агентства.

– Что ж, вы, значит, складываете оружие? —спросил я.

– Ничего подобного! Это правда, что мы не сможем сделать машину, способную снизить выделения одноокиси углерода, но мы уверены, что придумали устройство, которое, если его прикрепить к человеку, будет действовать так, что он не отравится ядовитыми газами.

– Это же фантастика!

– Годами автомобильные компании посвящали все свои исследования попыткам уменьшить загрязнение воздуха, создаваемое их машинами. И только теперь мы осознали, что гораздо легче придумать техническую новинку, надеваемую на человека.

– Что же это?

Барнстейбл открыл свой портфель и вынул пакет.

– Вот ответ Детройта на проблему загрязнения атмосферы!

Я развернул бумагу.

– Это же обыкновенная марлевая повязка с тесемками?

– Правильно, – ответил Барнстейбл. – Вы надеваете ее на нос и рот, когда выходите на улицу, и это на пятьдесят процентов очищает вдыхаемый вами загрязненный воздух.

– Это так просто! – заметил я. – О чем же думали ваши ученые до сих пор?

– Получилось совсем случайно, – сообщил Барнстейбл. – Один из наших исследователей просматривал старый номер журнала «Нэшнл Джиогрэфик» и обнаружил там фотографию группы людей, заснятую во время эпидемии гриппа в Японии. Все они были в марлевых повязках. Это сразу навело его на мысль, что такая повязка – лучший ответ на загрязнение атмосферы в Соединенных Штатах. Самое прекрасное, что такая повязка обойдется потребителю всего в доллар, в то время как противозагрязнительные приспособления на автомобиле будут стоить триста долларов. Мы, таким образом, не только разрешаем проблему выделения вредных газов, но и предоставляем спасительные 299 долларов каждому владельцу автомашины.

– И они говорят, что Детройт спал все эти годы!

– Нам остается теперь только убедить Агентство охраны окружающей среды в необходимости установления закона, обязывающего каждого в нашей стране носить марлевую повязку, – заявил Барнстейбл. – Любой, кто выйдет на улицу без этой повязки, должен подлежать штрафу либо тюремному заключению, а то и обоим наказаниям вместе.

– Это долг людей, их обязанность, – согласился я.

– Наш вклад в Акт об очистке воздуха будет еще и в том, что вы не сдвинете с места вашу машину, пока не наденете повязку на рот.

– Не представляю себе, как Агентство охраны окружающей среды сможет отвергнуть ваше предложение, – сказал я. – Если и это не докажет, что автомобильные компании совершили сверх возможного, то я не знаю, что же еще сможет доказать.

– Мне кажется, что вы правы, – ответил он, – потому что марлевая повязка – единственное средство, которым мы располагаем.

ЕГО ЖЕ ОРУЖИЕМ…

Американские медики проявляют повышенный интерес к избирательной кампании. «Уолл–стрит джорнэл» сообщает, что на столиках в их приемных много предвыборной литературы – большей частью консервативного направления. Не ограничиваясь этим, врачи нередко сами посещают избирателей.

Не столь давно моему приятелю Блоку позвонил по телефону его лечащий врач и спросил, не может ли он посетить мистера Блока, ему, дескать, необходимо поговорить кое о чем в связи с предстоящими выборами.

– Очень жаль, – злорадно усмехнувшись, ответил Блок, – но я не могу позволить себе пригласить врача на дом. Это слишком дорогое удовольствие.

Доктор упорствовал, и Блок в конце концов сказал:

– Ну, хорошо. Зайдите ко мне в шесть часов вечера в пятницу.

Врач явился на свидание точно в назначенное время. Дверь открыла миссис Блок. Она провела посетителя в гостиную и вручила ему несколько прошлогодних журналов.

– Устраивайтесь, пожалуйста, поудобнее, – сказала миссис Блок. – Муж примет вас, как только освободится.

Спустя 45 минут она вернулась и сказала:

– Мистер Блок готов поговорить с вами.

Блок сидел за письменным столом в библиотеке.

– Сожалею, доктор, что вынужден был заставить вас ожидать! – воскликнул он, – Но у меня как раз возникли непредвиденные дела. Так что же вас тревожит?

– Я пришел, чтобы обсудить с вами местную избирательную ситуацию.

– Хм, понятно, – сказал Блок, вынимая из кармана ручку. – Скажите, у вас имеются какие‑либо политические интересы семейного характера? У матери, отца, деда, бабушки, сестер, братьев?

– Нет, насколько мне известно, – ответил весьма озадаченный врач.

– Когда вы впервые почувствовали потребность заняться избирательной кампанией?

– Как только прошел закон о бесплатном медицинском обслуживании престарелых и неимущих, я сказал себе, что мне претят эти отвратительные тенденции.

– Достаточно ли вы спите? – спросил Блок.

– Конечно! У меня вполне нормальный сон. А теперь позвольте мне разъяснить вам позицию моего кандидата…

– Не торопитесь, доктор. Всему свое время. Я заметил, что вы много курите. Сколько сигарет в день?

– Пачку! Но какое это имеет отношение к нашей беседе?

– Мне хочется досконально выяснить картину, – ответил Блок. – Я заметил также, что вы чересчур располнели. Это что, результат выпивок или вы неумеренны в еде?

– Отчасти и то и другое. Но, черт возьми, Блок, разрешите же мне поговорить с вами об избирательной кампании!

– Следите взором за кончиком моего пера, доктор! Хм! А сейчас попробуйте прикоснуться к пальцам ног. Порядок! Теперь откройте шире рот.

Доктор был взбешен.

– Блок, я деловой человек, но решил посвятить…

– Хорошо, хорошо, – сказал Блок. – А теперь приподнимите сорочку. Мне хочется присмотреться поближе.

– К чему?

– Хочу убедиться, действительно ли ваше сердце уверено в том, что вы правы!

– О’кэй, Блок, мне понятно, что вы ничуть не заинтересованы в выборах. Простите, что докучал вам.

– Минуточку, доктор. Вы должны уплатить десять долларов.

– Десять долларов? Это возмутительно!

– Послушайте, если б я обсуждал политические проблемы у вас дома, то потребовал бы двадцать. Вам еще повезло, что мы встретились здесь.