Текст книги "Америка и американцы"

Автор книги: Арт Бухвальд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

ПРИБЫЛЬНЫЙ БИЗНЕС УНИВЕРСИТЕТОВ

Гарвардский университет подумывает о бизнесе[37]37
  Как сообщала американская печать, президент Гарвардского университета Дерек Бок решил создать при Гарварде и под его эгидой промышленную корпорацию, которая будет использовать последние научные достижения в области генной инженерии, достигнутые биохимиками университета. Эта затея встретила значительную оппозицию со стороны профессорско–преподавательского состава, считающего, что неизбежно возникнет конфликт между нуждами секретности у коммерческого предприятия и обязательствами свободы исследования и открытого обмена идеями с другими учеными.


[Закрыть]. Да и Стэнфордский тоже. Наши наилучшие вузы игриво задались мыслью о создании компаний, чтобы заграбастывать денежки за свои исследования. Все это лишь спусковой механизм для их работы в области генной инженерии и монтажа генов. Ожидается многомиллиардный бизнес, и университеты считают, что им следует урвать кусок в этом деле.

Нет ли тут чего‑то дурного?

Мне удалось разыскать моего друга профессора Генриха Эплбаума в его лаборатории. Когда я вошел, профессор как раз разрезал ген пополам.

– Я почти закончил, – сказал Эплбаум. – Раздобыл для этого острый нож.

– Профессор, я понимаю университет. Он втянулся в генный бизнес ради прибыли. Но не внушает ли вам это беспокойство?

– Ничуть, должен сказать. Тут исследования пахнут крупными суммами, и мы выглядели бы совсем больными и пресытившимися, если б отдали всю работу коммерческим компаниям, делающим деньги.

– Разве не компрометирует ваши академические идеалы исследовательская работа для прибыли?

– Академические идеалы! Врите больше. Так я вам и поверил. Мы делаем деньги, и именно этим занят университет. Год прекрасный – наше сальдо возросло на триста процентов, и журнал «Форчун» включает вуз в список пятисот крупнейших корпораций страны. Мой совет вам – покупайте акции университета.

– Уверен в этом, профессор. Но мне кажется, что если все университеты станут компаниями, то для вас гораздо больший интерес будет представлять возможный рынок, а не результаты вашей работы. Через несколько лет эксперименты станут проводиться только для того, чтобы возросли доходы собственных компаний.

– Мы уже этим заняты, – фыркнул Эплбаум. – Знаете ли вы ген, который я смонтировал? Мы думаем, что нам удастся продать его телефонной компании для их аппаратов «Принцесса», которые они смогут производить любого цвета и без всякой окраски. Вероятно, это величайшее открытие в генной коммуникации, зашедшей столь далеко. Университетский бизнес весьма этим взволнован.

– Если у университетов возникнет обоснованный интерес к такой лабораторной работе, – сказал я, – кто же будет вести настоящие исследования, жизненно важные для страны?

– Студенты! – ответил Эплбаум. – Они не втянуты в наш план охоты за прибылью и смогут проделывать все, что им угодно в лабораториях, лишь бы это не мешало нашим коммерческим прожектам.

– Не кажется ли вам, что полностью меняются все аспекты университетской деятельности?

– Легко так говорить. А знаете ли вы, что белая мышь стоит теперь шестьдесят пять долларов? Цены на вирусы и бактерии удвоились, а обезьяньи железы совсем исчезли. Субсидии Национального института здоровья хватает только на оплату резиновых перчаток, не более. Мы, сынок, сжаты до предела и шествуем туда, где пахнет деньгами.

– А нет ли опасности в том, что вам не удастся обмениваться информацией с другими учеными, поскольку будете стараться хранить свои производственные секреты?

– Не знаю, есть ли в этом опасность или нет, но вы можете биться об заклад, что ученые Гарвардского и Стэнфордского университетов знают, что им надо делать. Они уже придерживают свои открытия и стараются их продать. Мы отнюдь не заняты исследованиями, полезными для нашего здоровья…

МОЖНО СТАТЬ ЗВЕЗДОЙ ТЕЛЕЭКРАНА
пер. Оболенского А. Н.

– Компания «Бедлам инкорпорейтед» слушает. У телефона Смайли.

– Мистер Смайли, я прочел в газете рекламное объявление, где утверждается, что ваша компания может обеспечить желающим их появление на экранах вечернего выпуска теленовостей.

– Верно. За двести долларов мы могли показать вас по местному, а за две тысячи – по общенациональному телевидению.

– Не расскажете ли подробности сделки?

– Охотно. Как вы знаете, телекомпании ратуют за массовый охват зрителей. Поэтому лишь истинные безумцы имеют наибольшие шансы попасть на телеэкран. Следовательно, вам надо совершить нечто такое, до чего еще никто не додумался.

– А что, если я с помощью друзей создам полувоенную организацию и мы проведем в лесу маневры для подготовки отпора вторжению русских?

– Это уже сделал один из наших постоянных клиентов. Мы устроили ему целых три минуты в вечерней программе новостей по общенациональному телевидению.

– А ежели спрыгнуть с парашютом с крыши небоскреба Мирового торгового центра в Нью–Йорке?

– Опоздали. Один свихнувшийся уже совершил такой прыжок. Вот если ваш парашют не раскроется, можно было бы отснять хороший сюжетик. Кстати, вы умеете ездить на мотоцикле?

– Нет!

– Очень хорошо! Как вы отнесетесь к идее совершить на мотоцикле прыжок через двенадцать автобусов компании «Грейхаунд»?

– Ну нет, это мне не подходит.

– Компания «Грейхаунд» тоже не в восторге от такой затеи. В том‑то и трудность для нас с вами, что в последнее время выпуски теленовостей прямо забиты сюжетами о всяких чокнутых. Вам надо совершить поистине вопиющее безумие, чтобы заставить телевизионщиков выслать. съемочную группу. Кстати, почему бы вам не основать движение за запрет преподавания в школах дарвиновской теории эволюции? Это уж точно откроет вам дорогу в эфир!

– Общенациональный или местный?

– Сначала местный, а потом пойдем дальше. Составители общенациональных программ любят новости подобного рода. Вам лишь нужно публично потребовать запрета учебников, в которых содержится упоминание о Дарвине, и увольнения учителей, которые ссылаются на него во время уроков.

– Прекрасная идея! Держу пари, что стоит мне появиться на голубом экране, как найду массу сторонников. Не исключено, что удастся даже сколотить капиталец.

– Компания «Бедлам инкорпорейтед» охотно поможет вам в этом. Был у нас один клиент. Он потребовал изъять из библиотек его района и сжечь все экземпляры романа Сэлинджера «Над пропастью во ржи». Так мы не только устроили ему выход на телевидение, но и помогли собрать сто тысяч долларов для организации цензуры всех книг, закупаемых в его избирательном округе. Сейчас он выпускает свой собственный «черный список» и уже пробивает его введение по всей стране.

– О’кэй, мистер Смайли, договорились. Что от меня требуется?

– Мы вышлем вам текст речи против Дарвина. С ней вы должны выступить на ближайшем заседании вашего местного школьного совета. Затем мы сообщим телестудии, что некий религиозный фанатик намеревается сорвать это заседание.

– А покажут ли меня по телевидению?

– Конечно! Это их долг – информировать людей о всех важных новостях.

СУРОВОЕ НАКАЗАНИЕ

Департамент просвещения штата Вирджиния вынес постановление о том, что каждый учащийся, чтобы получить диплом об окончании школы, обязательно должен уметь читать, писать и производить основные арифметические действия.

Если другие штаты последуют примеру Вирджинии, то столь радикальный шаг может в конечном счете ущемить всех без исключения учеников средней школы в стране. Хотя Вирджиния не собирается ввести в действие это постановление раньше 1978 года[38]38
  Данный фельетон опубликован А. Бухвальдом в 1976 году.


[Закрыть], многие учащиеся уже поговаривают, что такое решение нарушает конституцию страны и является для них суровым и необычным наказанием, почти пыткой.

– Что сказать! – заметил мне один ученик средней школы. – Я думаю, что любого поступающего в среднюю школу ожидает ужасная судьба. Они, видите ли, требуют от нас доказательств, что мы можем читать, писать и знаем арифметические действия с десятичными дробями. Как же они могут ожидать, что мы окончим среднюю школу, если к нам будут предъявлять такие невероятные требования?

– Эти претензии действительно очень жесткие, – признал я. – Трудно, конечно, ожидать, что после десяти лет обучения оканчивающий среднюю школу сможет выполнить любое из этих требований.

– Ну можно ли говорить «любое»? – возмутился он. – Похоже, что в моем классе некоторые ребята могут читать, я даже знаю тех, кто умеет писать, и тех, кто знает правила сложения и вычитания. Но вряд ли найдется больше шести учеников, способных выполнить все три требования, вместе взятые.

– Я полагаю, что это постановление заставит призадуматься преподавателей.

– Эх! Они, конечно, готовы отравить лучшие годы нашей жизни. По–моему, многие ребята наверняка отсеются из школы, если от них станут требовать не только уметь читать, но и знать правила умножения и деления, чтобы получить диплом.

– А как ты думаешь, почему департамент просвещения вдруг поступил так жестко?

– Их, наверное, не устраивает, что мы ведем себя, как нам нравится, тогда как им хочется превратить нас в роботов.

– А возможно, – сказал я, – это колледжи и университеты оказывают давление. Я слышал, что многие университеты жалуются на то, что им приходится тратить слишком много времени на обучение окончивших среднюю школу основам чтения и письма, и от этого страдает преподавание предметов высшего образования.

– Чего им от нас надо? – возразил он. – Я не говорю, что чтение и письмо не пригодится нам в некоторых случаях, но думаю, что при поступлении в колледж эти предметы должны быть факультативными, необязательными. А что до университетов, то большинство ребят и не собираются поступать туда. Так можно ли от них требовать, чтобы они заучивали то, что им никогда не понадобится.

– Не могу ничего возразить, – откровенно признался я. – Возможно, дело в том, что имеются налогоплательщики, которым хочется, чтобы за средства, поглощаемые в нашей стране средней школой, она выпускала людей, овладевших хотя бы тремя основными навыками.

– У них, конечно, может быть такое желание. Но ведь средняя школа не тюрьма, где тебе приказывают, что ты должен делать. Это в конце концов место, где нам следует развить свою способность мыслить. А вы ведь не изучите жизнь по книгам! Средняя школа – это место, где вы приобретаете друзей, обучаетесь водить автомашину, ходить на концерты и тому подобное. Средняя школа – основа ваших успехов в футбольной и баскетбольной командах, в них гнездится подлинный школьный дух. А пас теперь перегружают домашними заданиями, заставляют читать книги, писать сочинения, решать математические задачи, и у нас не остается времени для вещей, стоящих настоящего внимания!

– Единственное, что я могу сказать в защиту решения департамента просвещения, – это то, что приличие требует, чтобы вы к 1978 году научились хотя бы читать и писать!

– За такой короткий срок, – ответил он, – класс не способен добиться этого!

ЗАДОМ НАПЕРЕД

Соединенные Штаты ужасно обеспокоены по поводу ныне действующей системы образования. Ее изучают по меньшей мере 1567 комитетов и комиссий, 18 732 профессора пишут о ней критические книги, и каждый политик спешит выступить с требованиями немедленных перемен.

Лично мне больше всего по душе план Мейкписа, выдвинутый Гарвеем Мейкписом из Общества упразднения шоколадно–молочных завтраков.

Мейкпис сказал мне: «Кому не ясно, что шестилетние дети совершенно не подготовлены для начальной школы. Их разум и организм еще слишком хрупки, чтобы воспринимать задачи, которые задают педагоги. Детвора должна иметь гораздо больше досуга и развлечений, прежде чем углубиться в работу.

– Так что же вы предлагаете? – спросил я.

– Нам следует направлять ребят сначала в колледж и предоставить им возможность объединяться в братские землячества, посещать футбольные матчи, резвиться на обширной университетской парковой территории. В колледже нет времени для серьезной учебы, вот почему это превосходное место для детей в возрасте от пяти до девяти лет. Здесь они могут хорошо отдохнуть, выспаться в классе и вообще развлекаться, как им только захочется.

– Ну, а что же дальше?

– После четырех лет пребывания в колледже ребенок уже готов к средней школе. Она, вы, конечно, это знаете, немного жестче, чем колледж, и дети постепенно начнут вникать в учебу. Не слишком усердно, но достаточно, чтобы приохотиться к чтению. Ребенок имеет полную возможность посещать футбольные матчи, ходить на танцы и даже сесть за руль автомашины. Вместе с тем средняя школа дает уже ощущение, что жизнь не сплошное развлечение и что ему или ей надо заниматься. К тому же учащийся станет упорно работать потому, что он или она знает – только определенное число мест открыто для поступления в начальную школу, и надо подготовиться, иначе в нее не попадешь.

– Значит, – сказал я. – Вы отстаиваете точку зрения, что начальная школа – последнее, что должен посещать обучаемый?

– Правильно! После развлечений колледжа и удовольствий средней школы молодой человек достигнет достаточной зрелости, чтобы столкнуться лицом к лицу с жестким миром начальной школы. Тут уж не будет никаких землячеств, отвлекающих от занятий. Учителя в начальной школе не так уж часто прибегают к телесным наказаниям, но они дозволены! В низшей бесплатной школе нет футбольных команд или внеаудиторных занятий, вроде разных диспутов, дискуссий, самодеятельности и т. д. Сказать правду, это восемь лет настоящей долбежки, и никто не примет никаких оправданий от ребенка…

– Но начальная школа тянется так долго, – запротестовал я. – Вы думаете, что подростки пройдут эту дистанцию без отсева?

– Никакого отсева из начальной школы! Все они будут достаточно подготовлены, будут обладать способностью схватывать знания. Диплом об окончании начальной школы – высшее, что любой юноша или любая девушка смогут получить. Обучение в начальной школе по моей системе одобрит для своего ребенка каждый родитель в этой стране.

– А как со степенью бакалавра?

– Тому, кто захочет получить эту степень, придется записаться в детский сад.

– Вы отстаиваете полное изменение американской системы образования, – сказал я. – А подумали ли вы о том, готова ли к этому наша страна.

– После того, что мы наблюдали в области образования на протяжении последнего десятилетия, страна готова ко всему, что угодно!

СТОИМОСТЬ НЕОБУЧЕНИЯ

Один из способов, при помощи которого колледжи сберегают теперь деньги, – это делать продолжительнее рождественские каникулы. Некоторые учебные заведения послали своих студентов по домам в середине декабря и сказали им, чтобы не возвращались обратно до февраля. Много пишется о высокой стоимости обучения в Соединенных Штатах, и совсем ничего не говорится о высокой цене содержания подростка, когда он находится вне школы.

– Учебные заведения в нашей стране, – сказал мой сосед Тапперуэр, – не занимаются своим делом.

Весь смысл отправки ребенка в колледж именно в том, чтобы услать его либо ее из дома на насколько возможно долгий срок. А теперь, чтобы сберечь монету, колледжи предоставляют студентам все более и более затяжные вакации, и это меня буквально разоряет. Я могу выдюжить плату за обучение, могу платить за содержание, давать деньги на книги и одежду, но у меня нет средств на содержание детей в то время, которое они проводят дома.

– Знаю, о чем ты думаешь, – сказал я. – Рождественские каникулы обходятся тебе дороже, чем степень бакалавра искусств.

– Послушай‑ка, – заметил Тапперуэр, —когда я ходил в школу, у нас был только уик–энд на рождество и неделя весенних каникул, а занятия кончались в середине июня. Теперь же каникулы длятся так долго, что школьный год состоит, по существу, из перерывов в учебной программе.

– Ладно, зато повидаешь своих ребят, пока они будут дома.

– Кто их увидит? Леонард спит целый день и затем пропадает на всю ночь. Мэри, кажется, в Саратоге, Фред катается на лыжах, а Эбигайл забрала мою автомашину и исчезла еще в прошлый четверг. Я подсчитал, что это обходится мне не меньше двух тысяч долларов.

– Колледжи не имеют права перекладывать на родителей свои инфляционные невзгоды, – сказал я. – Если они взяли твоих ребят на четыре года, то должны их содержать.

– Меня убивают даже не денежные расчеты, а отношение самих детей. Они живут в доме, но считают себя временными визитерами со всеми правами и привилегиями гостей. Если ты попросишь вымыть посуду, сходить в бакалейную лавку или убрать постели, они тотчас напоминают, что у них каникулы. Хотел бы я знать, когда прекратится эта свистопляска с вакациями?

– Ты вправе задать такой вопрос, – сказал я Тапперуэру. – Мне кажется, что колледжи и университеты должны вернуться к старому расписанию. Если даже это отразится на плате за обучение, комнату и питание, все же обойдется дешевле, чем держать ребят дома.

– По крайней мере ты будешь знать, где твое место, – согласился Тапперуэр.

– А что случится, если ты скажешь своим детям: «Видите, это не моя вина, что колледжи увиливают от ответственности, посылая вас домой на столь продолжительное время. У меня нет средств на это. Почему бы вам не устраиваться самим?»

– Но, – воскликнул Тапперуэр в ужасе, – они же тогда останутся дома навсегда!

– Ну и что?

– Ты не знаешь моей жены. Она поднимет такой крик!

ГДЕ ОНИ ТЕПЕРЬ?

Исследование, проведенное недавно Гарвардским университетом, показало, что многие выпускники высших учебных заведений Америки настолько не уверены в своем будущем, что благосклонно относятся и даже приветствуют работу, связанную с физическим трудом, которая не предъявляет к ним высоких интеллектуальных требований.

Эта проблема не представлялась мне достаточно серьезной до тех пор, пока я не попал на званый обед и не услышал в этот вечер разговоры гостей о том, что происходит с их потомками.

– Как поживает ваш сын Питер? – спросила одна дама другую.

– Превосходно! Вы знаете, он в прошлом году получил степень доктора философии Колумбийского университета.

– Это замечательно. Он преподает?

– Нет. Работает на свиноферме в Айове.

– Кстати, что с Кэтлин?

– О, она прослушала курс изящных искусств Вассарского колледжа и очень довольна.

– А что она делает?

– С двумя подругами занята перекрашиванием старых блузок в подвале одного из домов в итальянском городе Флоренция.

Один из гостей сказал другому:

– Последнее время я что‑то не вижу вашего сына Джорджа, чем он занимается?

– Джордж завершил образование в Массачусетском технологическом институте, – с гордостью заявил тот. – Теперь он стал инженером–электриком.

– Вербовщики крупных фирм, должно быть, сделали ему выгоднейшие предложения?

– Так оно действительно и было, но парень взялся за другую работу – водит такси в Бостоне и утверждает, что это дает ему больше времени для размышлений о проблемах электротехники.

– Будете писать ему, – сказал один из присутствующих, – передайте привет от моего сына Олдена.

– Олден? Я слышал, что он с отличием окончил архитектурный факультет при Йельском университете, не так ли?

– О да, и мы очень им гордимся. Потребовались большие усилия, чтобы его продвинуть. А чего нам стоило его учение! Не меньше двадцати тысяч долларов.

– Это же великолепное вложение капитала. В один прекрасный день вы сможете показать на красивое здание и сказать: «Это построил мой сын!»

– Сомневаюсь! После Йельского университета Олден решил стать плотником. Он теперь работает на мебельном предприятии в Западной Вирджинии – приделывает ножки к стульям.

– В Западной Вирджинии? – вмешалась в разговор одна из дам, —Мне хотелось бы знать, не встречается ли он с моей дочерью Каролиной. Она живет близ Чарлстоуна.

– Работает юристом?

– О нет! После сдачи экзаменов она открыла продовольственный магазин и заявляет, что это единственное, чем она может заниматься.

– А Крис все еще в Висконсинском университете? – спросил один из гостей у супружеской четы.

– Не имею никакого представления, – ответил отец Криса. – В последний раз мы слышали о нем на рождество. Тогда он подвизался в колонии для прокаженных в Мозамбике и не упоминал, вернется в Висконсин или нет.

– Между прочим, а что поделывает ваш сын Роуленд?

Наступила неловкая тишина.

– Я сказал, видимо, что‑то не то? – произнес задавший этот вопрос.

Одна из женщин шепнула ему на ухо:

– Роуленд занимает крупный пост в телефонной компании. Его родители так этим пристыжены, что отказываются о нем говорить.

– Ну? – сказал мужчина, —Я очень огорчен. Но, в конце концов, это же не светопреставление?

– Да дело не только в том, что он работает в телефонной компании, – объяснила женщина, – айв том еще, что он женился, обзавелся двумя ребятами и приобрел дом в фешенебельном пригороде. Его родители так и не могут понять, на каком этапе его воспитания они допустили ошибку.

КОЛЛЕДЖ ДЛЯ МАЛОГРАМОТНЫХ

Тимкены послали свою дочь Лауру в колледж, дав ей чек на 7000 долларов для того, чтобы она заплатила за обучение, и думали, что дело в шляпе. Но вскоре они получили от декана следующее письмо:

«Мы рады сообщить, что открыли для первокурсников специальные курсы по обучению чтению, и настойчиво советуем вашей дочери записаться на эти курсы. Если она этого не сделает, то ей, по нашему мнению, не справиться с занятиями. Стоимость – 250 долларов».

Тимкен прочел письмо и сказал жене:

– А я думал, что Лаура умеет читать…

– Конечно, умеет. Мне кажется, суть в том, что она не понимает прочитанного.

– Чему же ее учили в школе?

– Право, не знаю, но если колледж считает, что необходимы специальные курсы, нам лучше согласиться– иначе зря пропадут наши семь тысяч долларов.

Несколько дней спустя пришло новое письмо от декана:

«Кафедра английского языка привлекла наше внимание к тому факту, что ваша дочь Лаура не умеет писать. Они рекомендуют ей заниматься в специальном классе письма, который мы открыли два года назад, когда обнаружили, что это общая проблема для большинства учащихся колледжа. Если вы согласны с тем, что Лауре необходима такая помощь, пришлите, пожалуйста, чек на 250 долларов».

Тимкен на этот раз разозлился не на шутку:

– Что ей делать в колледже, если она не умеет писать?

Миссис Тимкен была настроена гораздо оптимистичнее.

– Лаура, – сказала она, – писать умеет. Только ей, видимо, трудно справляться с распространенными или сложносочиненными предложениями. Ты что, забыл? Преподавателей в школе гораздо больше интересовало развитие живого мышления у учащихся, чем то, как они излагают свои мысли на бумаге.

– Вздор! – вскричал Тимкен. – Они сделали мою дочь малограмотной!

– Ты преувеличиваешь. Лаура окончила школу с отличием за навыки аналитического мышления. Мне кажется, что это не так уж плохо.

– Но она не знает правописания!

– Уверена, что колледж восполнит этот пробел. Какое же без письма высшее образование?

– А мы теперь будем платить еще двести пятьдесят долларов за то, чему ее должны были обучить в начальной школе…

– Не забудь, что, когда мы с тобой ходили год назад на собрание АРП[39]39
  АРП – Ассоциация родителей и преподавателей.


[Закрыть], директор школы говорил, что они несут ответственность за то, чтобы сделать из учащихся хороших граждан страны, а наша обязанность– обучить детей чтению и письму. Так что это наша ошибка!

Тимкен послал в колледж чек и уже не был удивлен, когда неделей позже поступило очередное письмо:

«Наше внимание привлек тот факт, что ни один из первокурсников не умеет складывать, умножать, вычитать и делить простые суммы. Мы ощущаем, что этот недостаток должен быть неотложно исправлен, и организовали поэтому специальный исправительный курс по арифметике. Стоимость обучения – 250 долларов. Если вы не пожелаете, чтобы ваша дочь посещала этот курс, мы не гарантируем, что она получит диплом об окончании колледжа».

Тут Тимкен снова пришел в ярость:

– Я думал, что она как раз по математике успевала в средней школе!

– То была абстрактная математика, – сказала миссис Тимкен, —В школе нашу дочь учили математически мыслить. А вычитать и делить она никогда не умела. Вспомни: когда ты пожаловался на это, учительница ответила тебе: «Лора всегда может научиться складывать и вычитать в колледже!»