Текст книги "Детская площадка (ЛП)"

Автор книги: Арон Борегар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Он отвернул голову от камина и направился к брюху зверя. К сожалению, это место было более чем знакомо Року. Тёмное царство тщеславия, которое, как знал Рок, было убежищем Джеральдин. Место, где её нарциссизм смешивался с её извращёнными увлечениями, порождая отвратительные моменты блаженства.

"Она такая предсказуемая", – подумал Рок.

Джеральдин неоднократно заставляла его доставлять ей удовольствие среди бесчисленных зеркал. Зал размышлений никогда не был местом, где Рок мог обрести покой. Ему не нравилось то, что он делал внутри. Он чувствовал себя неправым, но это было всё, что он мог тогда.

Казалось, чем больше Джеральдин поклонялась своему отражению, тем больше Рок ненавидел своё. Из мучительного времени, которое он провёл между зеркалами, вышло только одно хорошее: знакомство с комнатой.

За время пребывания внутри он хорошо ознакомился с планировкой. Сосредоточение внимания на самой комнате помогло ему отвлечься от наиболее неприятных аспектов времени, проведённого в ней. Это был лишь небольшой кусочек информации, но, в конце концов, это вполне могло стать решающим фактором в том, кто выйдет из этой комнаты.

Ещё до того, как Рок вошёл в покои Джеральдин, он почувствовал усталость, но, переступив порог её злых стен, это чувство исчезло. Когда он пробрался в зеркальный зал, гнев и настойчивость Рока только усилились. Он стал воплощением мести.

* * *

Джеральдин осталась прятаться в маленькой чёрной пещере в глубине своего лабиринта зеркал. Это была уникальная точка обзора; та, которая оставляла её в слепой зоне. Комната, заполненная бесчисленными отражающими поверхностями, оставалась пустой. Изображения внутри каждого зеркала простирались, казалось, до бесконечности.

Она терпеливо ждала.

Единственным недостатком стратегии Джеральдин было то, что она не могла видеть, вошёл ли кто-нибудь в коридоры. Она полагалась на другие свои чувства, чтобы подсказать себе, когда будет самый удачный момент для нападения.

Слабый звук скрипа двери эхом разнёсся по залу.

Джеральдин как можно тише взвела рычаг винтовки. Механический шум по-прежнему разносился по комнате сильнее, чем ей хотелось бы, но она знала, что всего через несколько мгновений звук в любом случае не будет иметь большого значения.

Когда она выглянула из-за края и мельком увидела отражение, она поняла, что это её разочарование. Гора мужчины, которого она уничтожала всю его жизнь. Его окровавленное тело было покрыто самодельными повязками Молли, а квадратное лицо было украшено ошмётками, которым хватило времени, чтобы застыть. На пухлом шраме на его груди были видны заглавные буквы, которые она яростно выгравировала на нём, чтобы положить начало их горькой связи.

Она подумала о недавнем бунте Рока, и внутренний гнев ослепил её. Теперь три буквы не могли иметь меньшего значения.

"Мой… он должен быть моим!" – думала она.

Джеральдин вывернулась из-за угла, направив винтовку снова в его раненый живот. Она выпустила снаряд, но пуля не пробила Рока. Вместо этого всё его тело раскололось на части и рухнуло на пол осколками зеркал.

– Сукин ты сын! – закричала она.

Джеральдин вышла в коридор, когда из ствола винтовки пошёл дым.

– Ты сама сказала это, не я, – пробормотал Рок.

Его грубые слова разнеслись по всему пространству. Из-за приложенного эха Джеральдин было трудно определить его точное местоположение; возможно, Рок не был таким глупым, каким она его представляла. В памяти Джеральдин снова всплыли непристойные воспоминания о её безжалостных сексуальных выходках в странной комнате. Абсурдное количество времени, которое они провели там вместе, было неисчислимо.

Ещё один громкий звон стекла об пол.

Шум только смутил Джеральдин. Она не произвела ещё одного выстрела; она могла только предположить, что Рок виноват в звуке повреждений.

– Тихо! Я создала тебя таким, какой ты есть, тебе лучше поверить, что я могу так же быстро тебя и уничтожить!

Джеральдин выскочила из другого угла лабиринта в поисках своего раненого слуги. Она перезарядила, взвела курок и продолжила атаку.

Блям! Блям! Блям!

Ещё три вырвались из винтовки подряд, но образовали лишь разочаровывающую мини-гору стекла.

– Ты никогда не знала меня таким, какой я есть, – сказал Рок.

На этот раз, когда его голос прогремел, он прозвучал ещё ближе к Джеральдин. Жуткое внезапное изменение местоположения заставило её резко обернуться.

Прежде чем Джеральдин успела прицелиться, из ствола вылетела ещё пара выстрелов подряд.

Блям! Блям!

Ещё больше разбитого стекла с такими же тусклыми результатами.

– О, я точно знаю, кто ты! – крикнула Джеральдин.

– Знаешь? – спросил Рок.

– Ты Рок Стэнли! Ты не Борден! Ты не мой сын! Ты всего лишь дворняга! Бесполезная куча страданий! Дефективный! Я изо всех сил старалась исправить тебя, но пришло время прекратить мои попытки! – Джеральдин вскрикнула.

Когда леденящие кровь слова сорвались с её морщинистых губ, Джеральдин услышала тяжёлые шаги. Она повернулась назад, крепко держа винтовку, но отражения Рока в зеркалах не было видно. Она сделала ещё один шаг в том направлении, откуда в последний раз раздавался его голос, зная, что он не может быть далеко.

И она была права.

* * *

Только что услышав выстрелы настолько близко, что у него зазвенело в ушах, Рок понял, что пришло время сделать ход. Из его руки хлынула кровь из зеркала, которое он пробил, но рана того стоила.

Джеральдин позволила своему знакомству и любви к зеркальному залу затмить самую важную деталь комнаты: Рок был человеком, который её построил.

Хотя она, возможно, и разработала проект, именно Рок работал над строительством день и ночь. Именно Рок провёл месяцы, расставляя зеркала, чтобы добиться окончательного одобрения Джеральдин. Именно Рок знал о прямоугольных участках мёртвого пространства, разделяющих острова внутри грешного зала.

Удар через зеркало оставил несколько глубоких порезов на его правой руке, но возможность проскользнуть за отражения дала ему шанс. У него не было оружия, но элемент скрытности позволил ему разработать стратегию, которая могла предоставить Року возможность нейтрализовать огневую мощь Джеральдин.

Рок внимательно слушал; Джеральдин была легка на ногах, но тяжела в своих словах. Каждое обидное слово, которое она бросала, приближало её к насилию. Возможно, у неё был толстый бумажник, но Рок устал слушать, как старая ведьма выписывает ртом чеки, которые её задница не может обналичить.

Пришло время расплатиться со старой ведьмой.

План не был точным, но Рок измерил её местоположение, насколько мог. Он чувствовал себя ещё слабее, чем раньше. Новые хлещущие порезы на его руке способствовали дальнейшей кровопотере. Но ничто не могло помешать Року наконец заполучить Джеральдин.

– Запомни это слово на своей груди! Ты мой! И что бы ни случилось, до самой смерти ты всегда будешь моей собственностью! – крикнула Джеральдин.

В ушах Рока звучали знакомые оскорбления. Высота и громкость её слов подтверждали это; она стояла рядом с ним. Извращённая жажда бесчисленных грёз о резне, о которых он мечтал, теперь владела им. Ему ничего не хотелось, кроме как сделать так, чтобы пустые слова Джеральдин были последними, что она когда-либо говорила.

Рок отвёл здоровую руку назад, насколько позволяло ограниченное пространство. Его жёлтые зубы заскрежетали друг о друга, когда его массивная рука прорвалась сквозь чёрное покрытие на задней стороне зеркала. Осколки посыпались градом, врезаясь в его обнажённую плоть, но это не имело значения; он был одержимым местью человеком.

– Ах! – Джеральдин вскрикнула.

– Если только ты не умрёшь первой! – крикнул Рок.

Выпад был простым, но впечатляющим. Рок прорвался сквозь пустоту и швырнул хрупкое тело Джеральдин в зеркало на противоположной стороне зала.

Бедро Джеральдин хрустнуло об пол, и винтовка выскользнула из её рук. Последовавший за этим град светоотражающих осколков обрушился на неё, оставив различные порезы на её платье и заставив кровь хлынуть из ран на её лице.

Рок отшвырнул оружие и увидел, как оно проскользнуло на несколько ярдов к концу зала.

Когда он снова посмотрел на Джеральдин, она всё ещё не пришла в себя, но видеть, как она истекает кровью, было, чёрт возьми, самым прекрасным зрелищем, с которым он когда-либо сталкивался.

Рок с удовольствием наблюдал за мгновенным замешательством и страхом, внезапно овладевшим Джеральдин.

Она попыталась стряхнуть стекло и шок. Поскольку её оружие было вне досягаемости, Джеральдин знала, что ей нужно использовать единственный инструмент, который всё ещё был в её распоряжении, – свой язык. И с остроумием фокусника, раскрывающего свой трюк, Джеральдин внезапно стала другим человеком.

Впервые за свою легендарную историю злая ведьма из поместья Борден заговорила с ним мягко и осторожно. Обладая расчётливым комфортом, подобного которому она никогда раньше не предлагала Року, Джеральдин говорила так, как будто разговаривала с другим человеком.

– Пожалуйста, я… ​​я просто расстроилась. Я не имела в виду то, что сказала, – умоляла она.

Ложи было в изобилии, но Рок знал её достаточно долго, чтобы понять игру. Её резкая перемена в характере была слишком удобной. Доказательство было в действиях. Больше всего, что могла сказать ведьма, Рок доверял своей интуиции; это напомнило ему, что пули, которые горели внутри, были теми, которые выпустила Джеральдин.

Рок наклонился и сжал руками её череп по обе стороны. Он наслаждался страхом в её глазах, поднимая её дрожащее тело с пола. Раньше он много раз заставлял её тело дрожать, но никогда не чувствовал такого удовлетворения. Сладкий звук расшатанного позвоночника Джеральдин и хруста старых костей эхом разносился по залам.

– Но я… я твоя мать! – воскликнула она.

– Мать не заставляет делать такие вещи, – проворчал Рок.

Рок швырнул Джеральдин вперёд, ещё раз разрушив воспроизведение образа, которым она была одержима. Сила броска отправила её так далеко, что она не только взорвала зеркало, с которым столкнулась, но и прорвало зеркало, находящееся за ним.

Когда Джеральдин упала на пол, свежая порция осколков глубоко вонзилась в ткани её лица. Повреждения открыли шлюзы, в результате чего кровь быстро хлынула под её головой. Её плечо было повреждено; аномальная выпуклость в нескольких дюймах от сустава означала его вывих. Сама лунка разбилась, и внутри лежала раздробленная кость.

Рок шагнул через отверстие позади неё и вернулся в первый коридор. Как и тогда, когда он вошёл в комнату, коллекция блестящих фаллоимитаторов, присосавшихся к различным зеркалам, вызывала у него отвращение. Простое напоминание о её удовольствии вновь разожгло его ярость.

Его мясистые пальцы переплелись с седыми локонами Джеральдин. Когда Рок схватил фолликулы, он сделал это изо всех сил. Он поднял искалеченное тело Джеральдин с земли только за волосы, а она издавала смесь стонов и бессвязности.

Он расположил её посередине зеркала, чтобы она могла смотреть на своё ожесточённое лицо.

– Это то, чего ты хотела, не так ли? – спросил Рок.

Когда злой рот Джеральдин содрогнулся, кровь лилась с удвоенной силой. Но прежде чем она успела произнести хоть слово, Рок опередил её.

– Это был риторический вопрос, – пробормотал он.

Рок с ненужной силой ударил её лицом о стекло. Но он больше не думал стратегически. Теперь его двигали только горькие эмоции.

Осколки вонзились в лицо Джеральдин, вскрыв щёку. С её головы свисал толстый кусок кожи. Новые осколки стекла вонзились в её череп и застряли между испорченной плотью.

Но Рок на этом не закончил.

Он снова вцепился в скользкую шею Джеральдин.

Рок швырнул Джеральдин через предыдущее зеркало с такой чрезмерной силой, что это вызвало новые рваные раны, которые снова чертовски порезали его руку. Один из его пальцев нашёл дневной свет, обнажив костную белизну среди малинового цвета. Но ужасные травмы ничего не изменили. Хватка Рока была верной.

Без колебаний он потащил Джеральдин к следующему зеркалу рядом с ними. Словно она была марионеткой, он поставил её на колени перед отражением.

Направленный ей между глаз длинный оранжевый фаллоимитатор выступал на несколько дюймов. Засохшие остатки её удовольствия всё ещё прилипли на пластиковой длине.

– И вот ты снова здесь, и смотри, тут так же один из твоих друзей, – сказал Рок.

Джеральдин попыталась заговорить, но когда она открыла рот, её единственным ответом был водопад тёплого красного цвета.

– Это любовь всей твоей жизни, верно? Вероятно, она заслуживает ещё одного поцелуя, – сказал он.

Рок снова направил её лицо в зеркало.

Губы Джеральдин, смазанные кровью, прижались к массивной игрушке. Твёрдый пластик вошёл ей в рот с такой силой, что почти выбил зубные протезы. Когда обезвоженные хлопья кульминации растворились в крови во рту, кончик игрушки вонзился ей в горло, почти достигнув миндалин.

Поскольку её ротовая полость была занята фаллосом, передняя часть мокрого лица Джеральдин разбила зеркало на куски. Стекло предлагало новые кусочки, крайняя жестокость приближала её к неузнаваемости.

Как только пыль улеглась, Рок действовал с поспешностью марафонца, продвигающегося вперёд, а финиш висел совсем рядом.

Он подтащил её к следующему зеркалу и тут же просунул в него её голову. Окровавленный фаллоимитатор, присосавшийся к стеклу, вошёл в рот Джеральдин, заставив её зубные протезы вылететь изо рта.

Рок даже не заметил этого. Разрушение комнаты было музыкой для его ушей, так же как разрушение лица Джеральдин было сладостью для его глаз.

После того, как несколько дополнительных зеркал рухнули, лицо Джеральдин стало напоминать подушечку для булавок, разрезанную на ленточки. Теперь это была просто кучка мясистых красных капель, расположенных в случайном порядке.

Достигнув ужасных результатов, Рок стал образцом преступления с поличным. Пока ещё больше крови вытекало из его конечности, он уставился на разбитое зеркало перед собой. Рок не мог не заметить уникальный перелом, зовущий его. Судьба распорядилась разбить стекло таким образом, что остался только один длинный осколок стекла, торчащий вверх, как кол.

Рок посмотрел на то, что осталось от головы Джеральдин. Красный цвет сочился или брызгал почти со всех сторон. Но он всё ещё мог видеть, что колодец крови, покрывавший часть её лица, пузырился.

"Всё ещё держится", – подумал Рок.

Его губы скривились в улыбке благодарности.

Он был рад видеть, что она всё ещё борется. Чувство радости гудело от осознания того, что Джеральдин задержалась здесь достаточно долго, чтобы почувствовать, что он задумал.

– Я знаю, как сильно ты любишь себя. Я воплощу твои мечты в реальность, – прошептал он.

Рок запустил красную руку под её платье.

Поначалу Року было трудно схватить её трусики из-за избытка крови на его руке. Но через мгновение ему удалось обойти конец резинки и начисто оторвать засохшую ткань.

Рок никогда не мог представить себе сценарий, в котором он с искренним волнением будет снимать с Джеральдин нижнее бельё. Мерзкий символ его ужасов учуял эту роль. Зловонный аромат, распространявшийся по трусикам, напоминал большую тарелку с тухлой камбалой и яйцами, оставленную на солнце на несколько дней.

Она забрала у него всё. Было правильно, что и он заберёт у неё всё.

Рок поднял прохудившееся, неподвижное тело Джеральдин с земли. С такой заботой и намерением он раздвинул её измождённые ноги. Когда её тело отпустило и кишечник Джеральдин опустел, это нисколько его не отговорило.

– Поторопись, – прошептал он себе.

Как только протухшее освобождение Джеральдин завершилось, Рок выровнял её сморщенную "киску" чуть выше осколка. Он попытался заглянуть ей в глаза, но не смог их найти. Её лицо было слишком разрушено, чтобы можно было дальше разбирать её анатомию.

– Я не умею прощаться, – сказал Рок.

Он позволил своей власти ослабить её хватку.

Для Рока он отпускал не только тело Джеральдин, но и всю совокупность своих демонов. Вся его неуверенность. Все его мучения. Вся его ненависть.

Он обрёл непостижимую свободу своей мечты.

Рок торжественно наблюдал, как длинное стеклянное копьё врезалось в её занавеску из свернувшегося мяса. Когда осколок проник глубже в её туннель, демоническая дыра Джеральдин поглотила его. В каком-то смысле это было символично. Светоотражающий шип постигла та же участь, что и большинство всех, кто вступал в контакт с Джеральдин Борден.

Кровь покинула её "киску", словно побег из тюрьмы, прежде чем осколок откололся на три дюйма внутри неё. Но стекло, оставшееся у основания зеркала, глубоко вонзилось в её бёдра, словно заползая в самое нутро.

Когда её тело коснулось пола, она упала на бок.

Хотя смерть не была идеальным завершением, которое Джеральдин искала в тот день, её жизнь закончилась так, как даже она сама могла бы счесть нужным. Несмотря на красную путаницу, в которую она погрузилась, затуманив почти всё поле зрения, из зеркала напротив Джеральдин всё же смогла в последний раз взглянуть на себя.

ИЗБАВЛЕНИЕ

– Просыпайся, милый, – прошептала Молли.

Когда глаза Тома открылись, она увидела, как он глубоко закашлялся. Его дыхание казалось не совсем нормальным, но для неё оно всё равно было волшебством.

Молли вытерла слёзы со щёк. Она потеряла больше, чем могла себе представить, но самая маленькая часть её будет вечно благодарна за то, что она не потеряла всё.

Том потёр горло руками. Его шея всё ещё невероятно болела от удушающего захвата, в который его зацепил Грег.

– Что… что случилось? – спросил Том.

– Он спас тебя, – ответила Молли.

– Кто?

– Большой парень. Он остановил Грега, – объяснила она.

Молли указала на тело Грега.

Том сел, и его глаза нашли своего соперника. Разрушенный рот Грега представлял собой гротескное зрелище. Запёкшаяся кровь, покрывавшая сломанный нос, свидетельствовала Тому о том хаосе, который он пропустил, находясь без сознания.

– А что насчёт детей?

Задание вопроса исказило его слова, и у Тома в горле появился комок.

Он вдруг вспомнил о своей неоспоримой реальности. Том не спрашивал о своих детях; он спрашивал о ком-то другом. Тем не менее, несмотря на его собственные ужасы и душевную боль, он думал о других невинных детях.

– Нам нужно подождать. Он сказал, что вернётся, как только разберётся с этой старой… женщиной.

Молли знала, что то, как она описала Джеральдин, не было ложью, но это слово казалось ей слишком хорошим.

Она не была женщиной; она была монстром.

– Но его уже давно нет, и я просто… – Молли сделала паузу, пытаясь не сломаться.

– Что? – спросил Том.

– Я просто надеюсь, что он закончил это. Мне просто нужно, чтобы это закончилось.

Громкий звук тяжёлого удара по земле внезапно наполнил комнату.

Глаза Тома и Молли синхронно расширились.

– Не двигайся, – прошептала Молли.

Она положила руку Тому на грудь и почувствовала, как внутри накатывает паника.

Его сердцебиение было всем.

Она медленно поднялась так, что её голова едва выглядывала из-за стула. Молли прищурилась в темноту и увидела на полу огромную кучу окровавленного человека. Она была вне себя от облегчения, увидев возвращение Рока, но его состояние ещё больше ухудшилось.

– Это он, давай, – прошептала Молли.

Она бросилась обратно к Тому и помогла ему встать на ноги.

Когда они достигли тела Рока, он ещё дышал. Но сильное излияние крови из его живота и спины не послужило хорошим предзнаменованием. Кроме того, его правая рука и блестящая кость торчали наружу. Эти части были пронизаны как минимум полдюжиной ломтиков деликатесов.

Обнажённый массивный сустав его огромной лапы заставил Тома и Молли съёжиться.

– Она ушла, – сказал Рок.

– Вы… вы в этом уверены? – спросила Молли.

– Уверен.

Тяжесть страха и ощущения неминуемой гибели свалилась с ноющих плеч Тома и Молли; они внезапно почувствовали себя достаточно лёгкими, чтобы парить.

Но отсрочка Молли была недолгой. Были раненые дети, которым требовалась медицинская помощь, и, к её удивлению, она также поймала себя на том, что думает о благополучии Рока.

– Нам нужно вызвать полицию и скорую помощь…

– Нет, – прервал её Рок. – Я… мне просто нужно, чтобы вы помогли мне дойти до лифта.

– Но вы потеряли так много крови.

– Просто забудьте об этом.

Ему потребовалось много усилий, чтобы просто заговорить, но строгость в его тоне не позволила Молли ошибочно принять его настойчивость. Однако поведение Рока резко изменилось. Когда он снова заговорил, его грубый голос звучал как у усталой старой собаки.

– Я просто… я хочу увидеть ребёнка.

Том и Молли не могли спорить. Они были согласны; самая важная задача, которая ещё оставалась, – это добраться до детей.

Каждый из Гримли встал по одну сторону нежного гиганта и сумел поставить его на ноги. Они потащили его вперёд, как травмированного футболиста, которого вытаскивают на боковую линию, и все вместе вышли из дверного проёма шпионской комнаты.

* * *

Когда лифт остановился, двери не открылись. У Рока был наготове серебряный ключ-отмычка, и он вставил его в отверстие в панели лифта. После поворота его вбок двери лифта разошлись и открыли доступ на подземный уровень.

– Идите направо, – сумел произнести Рок.

После произнесения указаний из его рта потекла капля крови.

– Хорошо, – сказала Молли.

Том и Молли помогли Року добраться в подвал и провели его по длинному вестибюлю.

Гримли считали, что канал, по которому они направлялись, служил задней стороной демонической игровой площадки. Тревожное чувство охватило Тома и Молли, когда они приблизились к концу туннеля. Это чувство было необъяснимым; кошмарное осознание, которое мог бы уловить только родитель мёртвого ребёнка.

Их дети были рядом.

В самом конце тёмного туннеля в фокусе появилась пара двойных дверей. Кроме того, слева от двойных дверей стояла ещё одна одинокая металлическая дверь.

Том и Молли заметили единственную дверь в несколько разное время. Но после открытия у них обоих было одинаковое тошнотворное урчание в животе.

Они не могли отрицать правду; они были вынуждены впитывать гротескные детали, пока они разыгрывались на экране. Но всё равно было трудно поверить, что всё это было правдой.

Когда они подошли ко входу, Рок встал на ноги и удержался за стену у порога. Он схватил массивный засов наверху двери и вытащил его из стены.

Рок полез в карман и достал брелок. Перерыв окровавленный металл, он наконец нашёл ключ, который искал. Он воткнул его в одинокое отверстие и покрутил.

Когда замок щёлкнул, Рок посмотрел на второй засов, расположенный в нижней части входа.

– Я… я не думаю, что смогу наклониться. Можете ли вы открыть другой? – спросил он.

Том присел на корточки и потянул металлический стержень, пока второй механизм не отключился.

Рок положил свою хлещущую руку на ручку и повернул. Из-за травм и веса металлического барьера ему пришлось бороться.

Том подошёл к Року и помог открыть дверь.

Когда путь к детям наконец был открыт, Молли затаила дыхание. Она всё ещё не хотела принимать то, что, как она знала, было правдой.

В глубине души Молли желала, чтобы Исаак, Сэди и Сэм, чудом или каким-то другим образом, остались целы и невредимы за дверью. Что ужас, который ей пришлось проглотить по телевизору, был всего лишь самой жестокой голливудской шуткой со спецэффектами, известной человечеству. Если бы это было так, она бы с радостью восприняла это спокойно. Она даже не рассердится. Но внутри дёргающегося нутра Молли оставалась реальность.

Когда она заглянула на детскую площадку, угасающие вспышки её несбыточной мечты погасли на неопределённый срок.

Ни Исаака.

Ни Сэди.

Ни Сэм.

Она ожидала, что боль снова всплывёт на поверхность, но это не сделало её менее разрушительной.

Таня осталась в песочнице рядом с Донни. Обожжённая рука мальчика лежала на плечах, на которых теперь было изуродованное лицо. Обугленная кожа и расплавленная плоть, покрывавшая ужасную внешность Тани, выглядели отвратительно, но они оба были ещё живы.

Звук массивных металлических шипов, вылетающих из верёвочной башни, слегка отвлекал внимание. Это было единственное из дьявольских устройств, созданных Джеральдиной и Фуксом, которое так и не нашло никакого применения.

Взгляды Тани и Донни выражали облегчение и изнеможение. Но всё же существовала определённая доля страха и недоверия, которая не исчезла, пока они не увидели дневной свет. Они были благодарны за то, что отношение и эмоции Тома, Молли и Рока не носили злонамеренного характера.

Читая их дальше, Таня и даже Донни, казалось, были довольны тем, что люди пришли им на помощь. Несмотря на то, что у них было общее количество схожих эмоций, у них также были свои собственные уникальные варианты.

Донни был рад, что ему больше не придётся видеть свою мать. Он не до конца осознавал окончательность смерти. На протяжении всего времени, проведённого на детской площадке, он размышлял, смогут ли они в конечном итоге воссоединиться, или же боль, нанесённая ей большим человеком, навсегда разлучит их?

Он был благодарен, что это было последнее.

С другой стороны, Таня понимала, что её родители далеки от совершенства. Она была достаточно развита, чтобы понять, что то, что её отец велел сделать Бобби, было злом. Не просто злом, а злом, превосходящим всё, на что, по её мнению, он был способен. Но когда она увидела только их троих, стоящих у двери, она заплакала.

– Где мои папа и мама? – завыла она.

Донни деликатно погладил её по плечу, пытаясь облегчить её боль.

Нижняя губа Молли задрожала. Какой ответ она могла ей дать? Игнорирование вопроса казалось единственной разумной реакцией.

– Нам… нам нужно выбираться отсюда, – сказала Молли.

Таня разразилась истерикой. Её охватили эмоции, которые ей приходилось подавлять бóльшую часть дня.

Донни продолжал поглаживать её плечи, пытаясь утешить её, насколько мог. Затем он обнял её за руку и помог Тане подняться на ноги.

* * *

Когда двойные двери открылись, все пятеро оказались перед высокими бетонными ступенями. Они вяло поднялись по ним вместе и направились к траве.

Прошло некоторое время, прежде чем кто-либо из посетителей понял, что они стоят на заднем дворе поместья Борден. Все они находились в двух шагах от безобидной на вид детской площадки, где начался их тревожный день.

Они прошли полный круг.

На всю группу воцарилась мрачная тишина. Никакие слова не могли изменить ужасы, творившиеся в недрах поместья Борден в тот день. Им всем сейчас и навсегда недоставало бы частей; частички их сердец и частички их семей. Какими бы неблагополучными или трудными они ни были, они всё равно оставались семьёй.

Но в каком-то смысле, когда мешанина несовпадающих родословных стояла рядом друг с другом, казалось, что их коллективные ужасы и душевные боли слили их воедино. И когда на них падал угасающий солнечный свет, сломленные стояли как один. Тот факт, что разбросанные фрагменты были собраны вместе в манере Франкенштейна, не изменил результата. Во всяком случае, крайние страдания и тяжёлые травмы сделали их ближе к традиционной семье.

Связь, которую они все разделяли, была странной и непреднамеренной, но всё же неоспоримой.

Рок пошатнулся к стене, продолжая терять кровь из живота, спины и руки. Он обратил внимание на серую электрическую коробку с единственной замочной скважиной на каменном фасаде поместья Борден.

Он вставил ключ в коробку и повернул его в сторону. Были выявлены разнообразные переключатели. Рок просматривал этикетки внутри, пока не нашёл ту, на которой было написано "ВОРОТА".

Его окровавленный палец покрыл белый пластик, и он потянул крошечный рычаг вниз.

– Для чего это? – спросила Молли.

– Ворота спереди электрифицированы. Джеральдин установила их, чтобы, если что-то пойдёт не так, никто не смог слезть со скалы, – ответил Рок.

Снова наступил момент неловкой тишины.

Рок посмотрел на огороженную красивую игровую площадку, за которой теперь садилось солнце. Он собрал в себе силы, чтобы произнести ещё несколько слов.

– Теперь вы свободны.

Том посмотрел на жену, не зная, что сказать дальше. Он был благодарен, но всё ещё эмоционально опустошён.

Странная, непереводимая печаль охватила Молли. Тихий, залитый кровью мужчина перед ней был частью худшего дня в её жизни, но каким-то образом она всё ещё жалела его. Теперь она поняла, что монстрами не рождаются, их создают. Во всяком случае, в катастрофическом случае Рока. Это было сложное прощание, но то, чего хотела её душа. Молли наконец нашла способ выразить это словами.

– Нам нужно отвезти вас в больницу. Есть две машины. Том может взять детей в нашу, а я… я могу взять вас в другую, – заикаясь, пробормотала она.

В глазах Рока появился блеск, сопровождаемый лёгким изгибом в уголках его губ. Его пульс ускорился, а душа затрепетала.

За всю его жизнь слова Молли были первыми, кто заставил его почувствовать, что кто-то действительно беспокоится о нём. Он был благодарен, что наконец смог оценить, как ощущается чья-то забота. Даже если это исходило от незнакомца. Даже если это было мимолётным. Он всё ещё был благодарен.

Это был величайший подарок, который ему когда-либо дарили.

Это было тёплое и полезное чувство.

Это было прикосновение, которое, как он знал, он больше никогда не почувствует.

– Я буду в порядке. Просто позаботьтесь о ребёнке вместо меня, – сказал он.

Слёзы текли по его лицу, когда Рок смотрел в потерянные глаза мальчика.

Его собственные глаза.

И снова Рок увидел себя в Донни. Бесконечное накопление боли и печали, которые он пережил, не должно было быть таким для этого ребёнка. Рок знал, что у него нет другого шанса, но больше всего он чувствовал, что не заслуживает его. Но когда он посмотрел на обгоревшего маленького мальчика, он понял, что это сделал Донни.

– Нет, вы… вы помогли нам. Я знаю, вы этого не хотели. Нам нужно доставить вас…

– Просто идите! – Рок взревел.

У него больше не было сил кричать, поэтому он надеялся, что Молли его просто выслушает.

– И что вы собираетесь делать?! Просто лечь здесь и умереть?!

Рок оглянулся мимо детской площадки на заходящее солнце. Светлого времени оставалось ещё около часа.

– Нет. Я собираюсь кое-что сделать…

Рок кашлянул ещё кровью. Он вытер губы предплечьем, но его рука была настолько окровавлена, что это только ещё больше испортило его лицо.

– Я сделаю то, чего мне никогда раньше не приходилось делать.

Слёзы полились из глаз Молли. Она не хотела его спрашивать. Она не хотела слышать или видеть что-то ещё, что причиняло ей боль. Её челюсть стучала, поскольку она едва смогла произнести вопрос.

– Так что вы будете делать?

Рок отвернулся от живописного места и посмотрел в глаза Молли.

– Играть.

СНОВА КАК РЕБЁНОК

Кровь скопилась в верхней части горки. Её было так много, что она даже начала стекать. Длинные полосы тёплого красного цвета уже покрыли жёлтый пластик у ног Рока. Он посмотрел через забор на мёртвую собаку, завёрнутую в футболку, на другой стороне.