Текст книги "Мой век – двадцатый. Пути и встречи"

Автор книги: Арманд Хаммер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

Настало время возмездия. Как только гиганты начали уступать требованиям ливийцев, случилось то, чего больше всего боялись нефтяники: примеру Ливии последовали другие нефтедобывающие страны. Иран, Алжир, Кувейт и Ирак потребовали и получили пятидесятипятипроцентное увеличение налога. 9 декабря в Венесуэле, в городе Каракас, состоялся съезд стран производителей нефти, на котором были высказаны угрозы еще большего увеличения налогов на нефть.

10 декабря я был на операционном столе в больнице Лос-анджелесского университета, где мне удаляли камни из почек. На следующий же день, 11 декабря, когда я немного пришел в себя после анестезии, мне в госпиталь позвонил Дэвид Барран.

’^Арманд, – сказал он,– есть основания полагать, что ливийцы снова начинают требовать увеличения налогов, теперь по доллару за баррель. Похоже, что они хотят начать с вас, так как считают, что ваше положение наиболее уязвимое. Надеюсь, вы сможете выдержать их натиск”.

”С вашей стороны очень мило, что вы сообщили мне эти новости, но мне хотелось бы знать, кто мне поможет, если я не соглашусь и они нас национализируют? Согласны вы поставлять мне нефть по себестоимости, чтобы я смог закончить поставки по контрактам и выполнить обязательства?”

’’Думаю, это вполне справедливая просьба. Дайте мне возможность обсудить ее с другими фирмами, и посмотрим, что можно будет сделать”. Он, конечно, собирался посоветоваться с остальными ’’сестрами”.

На следующий день Дэвид позвонил снова и сказал, что готов заключить сделку. Он попросил меня прислать представителя для переговоров в Лондоне. Я послал к нему Джона Тигретта, американского консультанта, который работал у нас по контракту. Джон бросил все дела и немедленно вылетел в Лондон.

В течение нескольких дней до рождества 1970 года Джон и Дэвид обсуждали меры защиты фирм, работавших в Ливии. Затем Дэвид написал всем фирмам ’’новогоднее письмо”, предлагая организовать встречу в Нью-Йорке.

11 января 1971 года все двадцать три нефтяные фирмы встретились в кабинете Джона Маклоя в Нью-Йорке и разработали план совместной защиты. Вкратце он заключался в следующем: мы будем поддерживать любую фирму, которой будет грозить ограничение добычи или национализация в Ливии. Каждый из нас будет давать ей нефть в количествах, пропорциональных производительности ливийских месторождений. Фирмы, добывающие нефть в Персидском заливе, частично возместят потери ливийских фирм, поддержавших жертву Каддафи.

Оставалось решить серьезные вопросы: ’’Выйдет ли что-нибудь из этого?” и ’’Допустимо ли это юридически?”. Джон Маклой быстро отметил, что наше соглашение является явным нарушением антитрестовских законов. Мы попросили его объяснить нашу проблему министерству юстиции и получить заверения, что против нас не будут выдвинуты обвинения в нарушении закона. Министерство юстиции, как всегда, уклончиво отвечало, что в настоящий момент не собирается предпринимать никаких мер, но оставляет за собой право действовать по этому вопросу в будущем. Большое им за это спасибо.

Пока мы разрабатывали план совместной защиты, ливийские производители составляли Соглашение, которое было попыткой предотвратить атаку ливийского правительства на одну какую-нибудь фирму. В Соглашении говорилось, что ’’...необходимо начать коллективные переговоры между нашими представителями и представителями нефтедобывающих стран...”.

Что касается вопроса ’’Выйдет ли из этого что-нибудь?”, то на него можно ответить, что из этого могло что-нибудь выйти, если бы кто-нибудь попытался воспользоваться нашим Соглашением. Неудивительно, что страны-производители были категорически против нашего Соглашения и полны решимости не вести с нами коллективных переговоров. Ливийцы понимали, что, согласившись, потеряют все свои преимущества. По другим причинам такую же позицию заняли и более сдержанные иранцы. Столкнувшись с оппозицией, нефтяные гиганты снова уступили и согласились на переговоры один на один с правительствами нефтедобывающих стран.

В результате этого угроза национализации в Ливии только увеличилась.

Это произошло не в один день. У нас была масса времени для подготовки. Производительность ’’Оксидентал” в Ливии была снова урезана в 1972 году до 423 тысяч баррелей в день, а в 1973 году – до 354 тысяч баррелей. Было ясно, к чему идет дело. После первого ограничения производительности я объявил, что мы собираемся ’’значительно сократить нашу деятельность в Ливии”.

Однако ливийцы не всегда получали все, что хотели. Упрямо добиваясь выполнения общих принципов, они оставляли нам лазейки, которыми мы не замедлили воспользоваться.

Повышая налоги и требуя снижения производительности, ливийцы явно нарушали условия заключенных нами контрактов. Конечно, мы жаловались. И, конечно, они не обращали на это никакого внимания. Я решил, что пора приготовиться к полному прекращению работ в Ливии. В соответствии с условиями нашего соглашения я решил обжаловать их действия в международном арбитраже в Париже, чтобы получить обратно наши капиталовложения, составлявшие к тому времени около 275 миллионов долларов. Я прекратил выплату причитающихся ливийскому правительству налогов до решения арбитражного суда.

По соглашению мы должны были платить ливийцам налоги на проданную нефть через шестьдесят дней после ее вывоза из страны. Однако наши покупатели платили нам за эту нефть на тридцатый день после получения. В результате у нас скапливались крупные суммы наличными. Когда их величина достигла стоимости наших капиталовложений, мы написали ливийцам о нашем намерении обратиться в арбитражный суд. Это письмо взволновало Триполи не больше, чем муха носорога. Они на него не ответили. А мы продолжали отгружать нефть и придерживать их деньги.

Наконец ливийцы начали реагировать. Джеллуд послал делегацию ко мне в Лос-Анджелес.

”До господина Джеллуда дошли слухи, что вы очень на нас сердитесь,– сказал мне глава делегации. – Он предлагает вам принять душ и остыть. Мы приехали, чтобы решить наш спор”.

”Я готов”, – сказал я.

”В таком случае, вы должны отдать нам наши деньги.”

”Я готов вернуть вам 275 миллионов долларов, однако я оставлю себе остальные 275 миллионов как залог на случай, если вы снова нарушите наше соглашение или решите конфисковать наши капиталовложения”.

”Мы считаем, что это справедливо”, – ответили они.

Я не верил своим ушам. Мне никогда не приходило в голову, что я смогу с такой легкостью получить подарок в 275 миллионов долларов.

Мы держали их 275 миллионов пару лет, не выплачивая им никаких процентов. Наконец Джеллуд послал за Джорджем Вильямсоном в Триполи и сказал: ’’Послушайте, это уже слишком. Доктор Хаммер должен вернуть нам 275 миллионов”. Мы вернули им эти деньги в течение нескольких лет после того, как полученная от них прибыль превысила сумму наших ливийских капиталовложений.

В самый разгар этих трений случилось так, что я снова оказался в Ливии.

Однажды, когда я ночью летел из Нигерии в Европу, в моем самолете отказал двигатель. Это произошло над Сахарой. Фред Гросс предупредил, что вынужден посадить самолет на ближайший аэродром. Им оказался аэродром Триполи.

’’Боже, если ливийцы узнают о нашем присутствии, они всех нас посадят за решетку. В данный момент я не пользуюсь у них большой популярностью”, – сказал я.

Фред раньше бывал в аэропорту Триполи и надеялся, что сможет без шума приземлиться и улететь до того, как ливийцам станет известно, кто в самолете.

Мы сели. Фред поставил самолет в самом конце аэродрома и, связавшись с нашей ливийской конторой, попросил прислать лучших механиков. Всю ночь Фред с командой и эти механики ремонтировали двигатель. Меня спрятали в самолете. Наконец все было готово. Во второй раз Фред покинул этот аэропорт, не получив разрешения на взлет.

Мы с Джоном прилетели в Мальту, как только Джордж сообщил о готовящейся национализации. Было решено отложить празднование моего дня рождения в Лос-Анджелесе. Если мы потеряем Ливию, праздник будет все равно испорчен.

Я считал, что понимаю ливийцев, и сказал Джону с Джорджем: ”Не думаю, чтобы они хотели сами руководить нефтяными разработками. Мне кажется, они просто хотят контролировать наши действия. Даже если им будет принадлежать 51 процент производства, у нас останется 49 процентов, что позволит продолжать поставки по нашим контрактам”.

Так мы и договорились. Ливийцы согласились заплатить нам наличными 136 миллионов долларов за 51 процент производства. Остальные нефтедобывающие фирмы в Ливии были вынуждены последовать нашему примеру, но, кажется, только нам удалось получить плату наличными. С остальными расплатились их собственной нефтью. Некоторым даже и того не досталось. ’’Банкер Хант” и некоторые другие фирмы были полностью национализированы.

В десятилетие после заключения этой сделки я непрестанно искал возможность сокращения зависимости ’’Оксидентал” от ливийской нефти. Для корпорации было слишком опасно более чем на 90 процентов зависеть от страны, постоянно конфликтующей с остальным миром, и особенно с Америкой. Наши сотрудники искали нефть во многих уголках мира, и нам приходилось рисковать гигантскими суммами для проведения нефтеразведки. Мы работали в Северном море, Перу, Колумбии, Пакистане, Омане, Южно-Китайском море и многих других местах. Иногда нам везло, и мы находили нефть. Нам также удалось упрочить свое положение нефтедобывающей фирмы дома, в США.

В результате действий, которые я опишу подробнее позже, фирме ’’Оксидентал” не угрожало полное разорение, когда Рональд Рейган после выборов 1980 года пошел на конфликт с Каддафи. В 1981 году США и Ливия прервали дипломатические отношения. Мы подчинились решению президента и отозвали из Ливии всех американских граждан. Работу продолжали выполнять сотрудники – граждане других стран, преимущественно Великобритании. В июне 1985 года мы объявили, что австрийская нефтяная фирма ’’ОМВ-АГ” купила 25 процентов оставшихся в Ливии предприятий ’’Оксидентал”.

Когда в январе 1986 года президент Рейган наложил запрет на торговлю с Ливией после террористического акта группы Абу Нидаля в римском и венском аэропортах в декабре 1985 года, фирма ’’Оксидентал” смогла легко выполнить это решение. К этому времени благодаря предыдущим усилиям, доход от работы в Ливии составлял менее одного процента от общего дохода корпорации.

Меньше чем за двадцать лет мы добились полной независимости от Ливии. То, что для маленькой, боровшейся за существование калифорнийской фирмы в 1966 году было вопросом жизни и смерти, сейчас для гигантской многонациональной корпорации стало укусом блохи.

В течение этих двадцати лет я часто подвергался нападкам со стороны руководителей нефтяных корпораций за свою роль в Ливии. Мой ответ этим критикам очень простой: я выжил, а они нет. Из-за нашей деятельности в Ливии и связанных с нею проблем фирме ’’Оксидентал” много раз угрожало полное уничтожение. Я твердо знал, что моя задача – защитить капиталовложения наших держателей акций. Именно они пострадали бы, если бы мы потерпели неудачу в Ливии.

Восьмая сестра

Весной 1968 года Поль Гетти написал мне письмо из Саттон-Плейс – его загородной резиденции в Англии. Получив от меня экземпляр годового отчета ’’Оксидентал” за 1967 год и еще не зная, что вскоре ему предстоит сыграть важную роль в судьбе нашей фирмы, Гетти писал: ’’Удивительно, что удается сегодня сделать одному человеку. Мы все знаем о достижениях Тициана в прошлом, но нынешнее поколение не верит, что маленькая независимая фирма может сегодня превратиться в крупнейшую нефтяную корпорацию. Вы доказали, что все еще возможно”.

Без ложной скромности должен признать, что Поль был совершенно прав. Мы привыкли верить, что крупные капиталистические монополии США настолько сильны, что нет никакого смысла пытаться по-меряться с ними силами – они немедленно проглотят или сметут с лица земли любую малютку, пытающуюся угрожать их гегемонии.

Скептики утверждали, что ’’Оксидентал” никогда не удастся сравняться с ’’семью сестрами”. Если бы я слушал всех, кто говорил: ’’Это невозможно”, мне вообще никогда ничего не удалось бы сделать. Я всегда отвечаю: ”Не говорите мне, что это невозможно, лучше скажите, как сделать это возможным”.

Ниже речь пойдет о том, как нам удалось это сделать.

Годовой отчет, произведший такое глубокое впечатление на Поля Гетти, даже не включал первые прибыли от ливийской нефти, полученные еще при короле Идрисе. Тем не менее в нем говорилось, что впервые общий годовой доход ’’Оксидентал” приблизился к миллиарду долларов.

Как всегда в случае успеха, ливийские доходы доставляли мне и руководству ’’Оксидентал” приятные заботы – нужно было решать, как их лучше использовать.

Мы могли бы просто положить деньги в банк и выплачивать дивиденды из получаемых процентов. Так обычно поступают удачливые игроки в рулетку. Не думаю, чтобы кому-нибудь из держателей акций такое решение было не по вкусу. Но я знал, что ливийские доходы ненадежны. Весь Средний Восток мог в любую минуту взлететь в воздух, как бочка с порохом. Старые арабские монархии, подобные монархии короля Идриса, трещали по швам, готовые уступить место новым мусульманским вождям типа Каддафи.

Не нужно было быть оракулом, чтобы предсказать возобновление вооруженных столкновений между арабскими странами и Государством Израиль и недоброжелательное отношение к американским фирмам на Ближнем Востоке из-за поддержки Израиля Соединенными Штатами. Поэтому мы решили использовать ливийские прибыли на приобретение других источников доходов. Одну за другой мы приобрели ’’Пермиан корпорейшн” и ’’Маквуд корпорейшн”, торговавшие необработанной нефтью (у фирмы ’’Маквуд” были также заводы по переработке природного газа), третью по величине угольную корпорацию в США ’’Айленд крик” и ’’Хукер кемиклз”, которая сразу же обеспечила ’’Оксидентал” первое место по производству нефтехимической продукции. Она выпускала также другие химические изделия и пластмассы.

Приобретая фирму ’’Хукер”, мы, не зная об этом, получили в наследство от предыдущих владельцев массу неприятностей. Дело в том, что с 1941 по 1952 год фирма ’’Хукер” сваливала отходы химического производства на участок земли неподалеку от завода в городе Ниагарские Водопады в штате Нью-Йорк, прикрывая их слоем глины. Затем город забрал себе эту землю, обещав не трогать слой глины. Но прошло время, и новые городские власти построили на этой земле дорогу, потревожив верхний слой глины.

Впоследствии этот район – Лав Канал – превратился в символ загрязнения окружающей среды химическими предприятиями и вызывал эмоциональные отклики по всей стране.

Как только нам стало известно о причиняемых этими химическими веществами неприятностях, фирма ’’Оксидентал”, практически не имевшая никакого отношения к этой проблеме, быстро приняла необходимые меры для их нейтрализации. Было потрачено около двадцати миллионов долларов. Мы считаем, что корпорации должны заботиться об охране здоровья и безопасности людей и защите окружающей среды, и неустанно выполняем это правило.

Однако все это случилось только через несколько лет, а пока мы искали возможности расширить области нашей деятельности, и хотя приобретенные нами химические предприятия, угольные шахты и сеть торговли нефтью и газом приносили большой доход, успешнее всего ’’Оксидентал” занималась поисками нефти и газа. В конце шестидесятых годов нам было необходимо найти новый источник нефти, который смог бы заменить ливийские месторождения, если полковнику Каддафи вздумается их национализировать. Иначе нам самим пришлось бы покупать нефть, чтобы выполнить поставки по уже заключенным контрактам. Мы знали, что нефтяные гиганты скорее отрежут себе носы, чем продадут нам эту нефть по приемлемым ценам.

Нам удалось ее найти... в Северном море.

В то время никому и в голову не приходило, что крупные нефтяные месторождения могут быть найдены в море между Великобританией и Скандинавией. Все привыкли думать, что залежи нефти находятся только в знойных пустынях или обледенелых просторах Арктики. Великобритания, пережившая расцвет империи и промышленную революцию и теперь вежливо соскальзывавшая в эпоху увядания, казалась самым неподходящим кандидатом на роль нефтедобывающей страны.

Министр финансов лейбористского правительства Гарольда Вильсона Дэнис Хили хорошо сформулировал эту мысль, сказав, что открытие нефтяного месторождения в Северном море было ’’первой крупной удачей Великобритании в двадцатом веке”.

Проблема Великобритании, а следовательно, и ’’Оксидентал”, заключалась в том, что англичане не были готовы воспользоваться своей невероятной удачей. Министерство иностранных дел в течение пятидесяти лет имело дело с нефтяными фирмами и концессиями в принадлежавших Британской империи доминионах и колониях. Однако, когда впервые в начале шестидесятых годов появилась надежда найти нефть в водах метрополии, весь этот опыт оказался неприменимым. Правительство отнеслось к этой возможности с такой же беспечностью и безразличием, как какой-нибудь безграмотный шейх, и в первые годы отдало свою нефть ’’семи сестрам” практически задаром.

Только в 1971 году после распределения первых концессий в Северном море Британский парламент наконец проснулся и понял, что подарил нефтяным гигантам богатства страны. Была предложена новая политика распределения второй группы концессий, при которой, как это в свое время было сделано в Ливии, предлагались более льготные условия британским фирмам и мелким независимым консорциумам.

Это решение было для меня сигналом, и я взялся за дело в Лондоне.

Мы создали консорциум для участия в торгах на участки, впоследствии получившие название Пайпер и Клеймор, расположенные в море к востоку от Абердина в северной части Шотландии. Было очевидно, что на этот раз британское правительство будет давать концессии фирмам, обладающим особыми качествами. Прежде всего, они хотели получить доказательства способности фирм добывать нефть, которые мы, безусловно, могли представить. Вторым условием было обязательное участие в консорциуме английской фирмы, предпочтительно из Шотландии.

В Шотландии открытие в Северном море нефти вызвало горячие политические дебаты. Известие о том, что доходы от добытой в Северном море нефти поступят прямо в государственную казну в Лондоне, привело к взрыву дремавшего несколько столетий шотландского национализма. Шотландцы подозревали, что не получат своей доли от этих доходов и будут продолжать страдать от экономической депрессии и безработицы, вызванных в основном упадком традиционной тяжелой промышленности. Эта мысль вызывала у них гнев, да такой сильный, что в области возникло национальное движение за создание суверенного управления и контроль доходов от месторождений в Северном море.

Британское правительство хотело включить в консорциум шотландскую фирму частично, чтобы успокоить жителей Шотландии.

Я знал только одного человека, пользовавшегося авторитетом в Шотландии. Это был старый друг лорд Рой Томсон, владелец многих газет, в том числе лондонских ’’Таймс” и ’’Санди тайме”. Ему принадлежали также влиятельная шотландская газета ’’Скотсмен” и основная доля шотландского коммерческого телевидения.

Рой Томсон был одним из самых приятных людей, встречавшихся мне в жизни, – всегда вежливый, жизнерадостный и в хорошем настроении. Кроме того, он был прекрасным бизнесменом, о чем свидетельствует его участие в коммерческом телевидении с самых первых дней его существования. Он совершенно правильно назвал его ’’лицензией на печатание денег”.

Заручившись участием Роя в консорциуме, я быстро привлек остальных партнеров. ’’Оксидентал” взяла на себя руководящую роль и долю в тридцать шесть с половиной процентов, ’’Томсон энтерпрай-зез” и ’’Эллайд кемикл” по двадцать процентов каждая, а Поль Гет-ти, который и до этого владел довольно большим пакетом акций ’’Оксидентал”, взял остальные двадцать три с половиной процента.

Первоначальная стоимость разработки месторождения составила 250 миллионов долларов (в течение последних 15 лет мы потратили в Северном море более трех миллиардов долларов). Рой не смог предоставить наличные в количестве, равном его 20-процентной доле в консорциуме, поэтому мы договорились, что он выплатит их из полученной в будущем прибыли от продажи нефти. Это было серьезным обязательством и значительным риском, что его несколько беспокоило.

Однажды, когда я был в Лондоне, Рой пригласил меня на обед к себе домой. Я нашел его в прекрасном расположении духа.

’’Наконец-то мое капиталовложение больше меня не беспокоит”, -сказал он, сияя.

’’Послушайте, Рой, – отвечал я озабоченно, – сегодня еще слишком рано проявлять уверенность и оптимизм. Сейсмическая разведка дала прекрасные результаты, но мы еще не добыли ни грамма нефти”.

”Я знаю об этом. Но на прошлой неделе Поль Гетти пригласил меня на обед. Можете себе представить, Арманд, он сам заплатил по счету! Вы знаете Поля, если он платит по счету, с ним следует быть начеку”.

”0 чем он с вами говорил?” – подавляя смех, спросил я, не менее Роя пораженный беспрецедентной щедростью Гетти.

С трудом сдерживая смех, Рой сделал несчастное выражение лица, пытаясь подражать виду и голосу Поля Гетти. ’’Знаете, Рой, меня беспокоит ваша роль в этом консорциуме. Мне кажется, Арманд уговорил вас принять в нем участие, толком не объяснив степени риска. Понимаете ли вы, что эти скважины обойдутся в миллионы долларов каждая, а если они окажутся сухими, вы не получите ни цента из вложенных денег. Даже если мы наткнемся на нефть, потребуются огромные капиталовложения для разработки месторождений. Я, конечно, говорю с вами как друг”.

Затем Рой продолжал: ”Я сидел, стараясь сдержаться, не произнося ни слова в ответ – ждал, когда он выскажется. Наконец, изобразив на лице глубочайшую озабоченность, Поль сказал: ’’Послушайте, Рой, если хотите, я могу вас выручить”. Тут Рой разразился неудержимым хохотом. ’’Так я впервые узнал, что сделал удачное капиталовложение”.

’’Спасибо за беспокойство обо мне, Поль, – ответил я Гетти, – но я решил держаться Арманда”.

Поль Гетти никогда не отличался порядочностью, и сам не скрывал этого, поэтому мне было на него трудно сердиться.

Благодаря неотразимому юмору Роя Томсона и проделкам Поля Гетти, работа по организации консорциума для добычи нефти в Северном море доставляла мне массу удовольствия. В те годы я часто бывал в Лондоне, и мы с Френсис практически жили в отеле ”Кла-ридж”.

В Великобритании мы столкнулись с множеством политических осложнений и проблемами, связанными с тред-юнионами. В каком-то смысле заключение сделок в Англии было гораздо более сложным процессом, чем в России и Ливии вместе взятых.

В старушке Англии мы снова, как в Ливии, столкнулись с опасностью национализации. Она исходила от крайних левых политических групп, которые, естественно, не имели никакого влияния на консервативное правительство Эдварда Хита.

Однако в 1974 году, после прихода к власти лейбористской партии во главе с Гарольдом Вильсоном, произошел значительный сдвиг влево и идея национализации месторождений в Северном море приобрела больший политический вес, особенно в сочетании с националистическими настроениями в Шотландии.

Не считая угрозу национализации нашего консорциума в Великобритании серьезной, мы, однако, ожидали повышения налогов на прибыли, что и произошло и в сочетании с тяжелыми погодными условиями на месторождении и угрозами тред-юнионов привело к значительному сокращению объема работ и, следовательно, прибылей фирм-участниц и королевской казны.

Все это случилось позже, а пока, в январе 1973 года, меньше чем через два месяца после получения концессии, ’’Оушен Виктори” – самоходная буровая установка высотой с тридцатиэтажное здание, наткнулась на одно из крупнейших нефтяных месторождений, найденных в Северном море. Оно получило название ’’Пайперфилд” и содержало около миллиарда баррелей нефти, 65 процентов которой было экономически целесообразно добывать.

Теперь фирма ’’Оксидентал” больше не зависела от Каддафи. Даже если бы поток ливийской нефти совсем прекратился, мы смогли бы продолжать поставки по заключенным контрактам. Это открытие широко праздновалось в Абердине, Лондоне и Лос-Анджелесе. Возможно, оно даже вызвало улыбку на всегда унылом лице владельца поместья ’’Саттон плейс”.

5 сентября 1980 года к нам с визитом приехала госпожа Маргарет Тэтчер, премьер-министр Великобритании.

Как известно, к этому времени власть в Англии снова перешла к консерваторам, которых теперь представляла эта величественная дама. Как только она переехала в дом 10 по Даунинг-стрит (резиденция премьер-министров Великобритании), все наши страхи о возможной национализации немедленно испарились. И действительно, она пересмотрела налоговую политику предыдущей администрации, в результате чего мы снова могли приступить к поискам нефти на наших концессиях. На месторождениях снова закипела работа.

Маргарет Тэтчер с энтузиазмом поддерживала деловую инициативу, дух предпринимательства и идею свободного рынка. Она осмотрела каждый уголок месторождения, засыпала вопросами сотрудников, концентрируя все внимание на ответах. Когда мы встретились с прессой, она с характерным для нее умением подмечать самое главное, продиктовала следующее заявление: ”На этом месторождении в течение 800 тысяч человеко-часов работы не произошло ни одного несчастного случая. Записали? 800 тысяч. Это замечательный рекорд!”

Нельзя сказать, что нефть Северного моря спасла ’’Оксидентал” -мы никогда не были под угрозой банкротства. Однако, выскочив из пекла Ливии, мы, безусловно, успешно приземлились в Великобритании.

Нам также очень повезло в Перу, Венесуэле и Нигерии, однако с политической точки зрения в Южной Америке мы попали из огня да в полымя. В шестидесятые-семидесятые годы почти все правительства, с которыми ’’Оксидентал” имела дело, не были стабильными, и многие их лидеры не отличались чрезмерной любезностью. Однако у них в руках была власть, и нам волей-неволей приходилось иметь с ними дело.

Фирмы ’’Тексако” и ”Галф” успешно работали на концессиях, полученных у Эквадора на границе с Перу. Я хотел получить концессии в Перу по другую сторону границы с Эквадором. Однако военная хунта в Перу ввела закон, запрещавший иностранным фирмам работать на расстоянии ближе 50 миль от границы. Мне удалось уговорить генералов Перу отменить этот закон. Мы взяли концессию на участок, расположенный на самой границе в джунглях вдоль реки Амазонки, и предложили нефтяной фирме Перу ’’Петроперу” построить для нас трубопровод длиной 600 миль через Анды. ’’Петроперу” предпочла строить и владеть им сама, надеясь найти нефть и, следовательно, арендаторов трубопровода. Но ей и другим фирмам не удалось найти в этом районе нефть, и ’’Петроперу” не получила ожидаемой прибыли, сэкономив нам расходы.

К 1973 году первые пять скважин, пробуренных нами в Перу, оказались нефтеносными. Их общая производительность составила до трех тысяч баррелей в день. Несмотря на политические трудности, атаки партизан и угрозу национализации, фирма ’’Оксидентал” и по сей день продолжает добывать нефть в Перу.

В Южной Америке у нас были и неудачи. В декабре 1975 года правительство Венесуэлы незаслуженно обвинило нас в том, что мы предлагали официальному лицу взятку, и экспроприировало успешно разрабатываемое нами месторождение на озере Маракайбо, не предоставив нам никакой компенсации. Мы потеряли около 73,5 миллиона долларов, потраченных на поиск нефти и обустройство месторождения.

Мы начали судебное дело против Венесуэлы и надеемся, что наши потери будут возмещены, так как венесуэльский суд признал нас невиновными.

Как видите, были у нас и успехи, были и поражения. В нефтяном деле успехи приносят большие прибыли, однако потери также составляют миллионы долларов.

В 1967 году, предвидя истощение нефтяных ресурсов США, я стал искать новые источники жидкого топлива для удовлетворения внутренних нужд Соединенных Штатов. Одним из них были нефтеносные сланцы. Крупнейшие залежи их в мире находятся в США в трех штатах: Колорадо, Вайоминг и Юта. Запасы в них нефти намного превышают количество нефти на всем арабском полуострове.

Фирма ’’Оксидентал” приобрела часть этой драгоценной земли в

1971 году, а в 1972 году – первый американский патент на процесс добычи нефти из сланцев, не извлекая сланцы из земли. Мы построили в сланцах подземную камеру, подожгли сланцы, и из камеры на поверхность потекла нефть, как из обычной нефтяной скважины. В некоторых местах качество оказалось настолько высоким, что ее можно было использовать как дизельное топливо без дальнейшей обработки. Этот процесс был хорош не только с точки зрения добычи нефти, но также и потому, что обеспечивал выполнение требований по защите окружающей среды.

При резком увеличении цен на нефть в семидесятые годы наш процесс стал экономически целесообразным. Правительство оценило его стратегическое значение и планировало испытания полученной нами нефти в военных самолетах.

Для его осуществления в промышленном масштабе нам нужна была финансовая помощь. Когда цены на нефть снова упали, правительство прекратило финансирование поисков альтернативных источников энергии, и нам пришлось приостановить работы по добыче нефти из сланцев – но только временно.

Я уверен, что наступит день, когда полученная из сланцев нефть предотвратит введение норм на топливо. Запасов нефти в сланцах хватит для обеспечения нужд США до середины следующего столетия, в то время как, по расчетам, обнаруженных запасов обычной нефти в Соединенных Штатах хватит всего лишь на семь лет. Может оказаться, что нам придется воспользоваться этим процессом гораздо раньше, чем мы ожидаем.

В семидесятые и восьмидесятые годы мы брали концессии и искали нефть во всем мире: в Боливии, Эквадоре, Колумбии, Пакистане, Омане, Мадагаскаре и в Южно-Китайском море. Некоторые из этих работ принесли нам разочарование, например, поиски в Южно-Китайском море, где нефтяные гиганты надеялись найти много нефти, оказались безуспешными. Однако сегодня, когда я пишу эти строки, нам удалось сделать важное открытие, свидетельствующее о наличии здесь крупного месторождения.

Во многих случаях ’’Оксидентал” обнаруживала сравнительно небольшие месторождения, которые имели большое значение для экономики пригласивших нас стран. Например, в Пакистане мы нашли маленькое месторождение, которое тем не менее обеспечило нужды этой страны. Так я выполнил обещание, данное президенту этой страны в мой первый приезд в Пакистан. Теперь им не придется покупать нефть в других странах, что положительно отразится на торговом балансе страны.