Текст книги "Интервью длиною в годы: по материалам офлайн-интервью"
Автор книги: Аркадий и Борис Стругацкие
Соавторы: Светлана Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)
Роман. Москва, Россия – 09.06.03
Свобода думать, говорить, читать и писать все, что я считаю необходимым и правильным.
Вы и в самом деле убеждены, что свобода есть цель жизни каждого? Раз те, кто ее не желает, как вы говорите – идиоты? Все многообразие разных жизненных целей – исчерпывается свободой?
IZ. Москва, Россия – 12.05.99
Свобода не есть ЦЕЛЬ жизни человека. Свобода есть непременное УСЛОВИЕ полноценности и осмысленности жизни. Самое высокое наслаждение, доступное человеку, это творческий труд. Несвобода – это (всегда) ограничение свободы творчества. Причем творчества – в самом широком употреблении этого понятия: будь то творчество писателя, изобретателя, слесаря-золотые-руки, бизнесмена, художника, фермера на своей земле, педагога, организатора производства и организатора лечебного процесса в клинике и пр, и пр, и тэ дэ. Тот, кто не желает иметь свободы выбора творческого пути, просто свободы выбирать область применения своих сил, тот, по-моему, достоин непочетного звания «идиот». К сожалению, таких людей очень много. Я не сказал бы, что это вина их, скорее – беда («пр-роклятое феодально-социалистическое воспитание»), но, объективно, все вместе они составляют тот самый «труп гниющего альбатроса», который висит на шее России тяжким грузом и тормозит сегодня переход к постиндустриальному обществу. Поэтому я и вкладываю в термин «идиот» столько никому не нужных эмоций.
Кроме того, где в мире вы видите свободных людей? Любой закон, конституция, государственное устройство есть ограничение свободы личности.
IZ. Москва, Россия – 12.05.99
Сколько угодно. Я лично знаю множество свободных людей (причем далеко не все из них ангелы, но это уже другой вопрос). По моим представлениям процент «внутренне свободных» в любом обществе составляет не менее 15 – вполне приличный процент. Что же касается законов и конституций, то они ограничивают не «свободу», они ограничивают волю, то есть свободу делать что захочется. Границу здесь (согласен) провести иногда трудно, но любому разумному человек ясно, что свобода слова не есть свобода матерного слова. Свобода митингов и демонстраций не есть свобода крушить витрины. Свобода печати не есть свобода призывать к убийствам и насилию. Человек существо широкое, «недурно бы и ограничить», но это уже вопрос не принципа, но юридической техники.
Поэтому, мне кажется, речь может идти лишь об оптимальной дозе свободы – между анархией, правом сильного – и жесткой феодальной структурой, где степень свободы минимальна (полагаю, тут вы согласитесь? Все на наследственном праве, какая тут свобода)… А вы говорите – Феодализм является, по-видимому, наиболее стабильной (и соответствующей человеческой натуре) формацией. Странно. Что же, вы тоже не хотите свободы, раз склоняетесь к феодализму? Но как тогда понять предыдущее столь резкое высказывание…
IZ. Москва, Россия – 12.05.99.
Когда я говорю о феодализме, как общественной формации, наиболее соответствующей человеческой натуре, а потому и наиболее стабильной, то вовсе не имею в виду похвалу феодализму. Я просто (с грустью) констатирую некий объективный факт. Как если бы я сказал, что хаос есть наиболее стабильное состояние любой замкнутой системы. Это просто другая формулировка Второго закона термодинамики, но никак не похвала ему. Я, лично, предпочитаю жизнь, самый антиэнтропийный из всех процессов. В мире полным-полно неприятных, но притом вполне непреложных истин. Например, я убежден, что знаменитые Десять заповедей явно не предназначены для Хомо сапиенс. Это грустно, ибо гарантирует нам всем века и века общемировой безнравственности, но от факта не уйдешь: не заложены эти заповеди в наш геном, а значит, безволосая обезьяна, вставшая на ноги, всегда будет склонна убивать, воровать, прелюбосовершать, – каждый раз, когда обнаружится трещина в ее воспитании.
«…потому что Арата тогда был молод, не умел ненавидеть и считал, что одной лишь свободы достаточно, чтобы уподобить человека богу…» А что же, черт возьми, нужно, чтобы уподобить даже не человека богу, а хотя бы раба – человеку. Не могу не спросить Вас – одного из тех, кто заставил задуматься меня на эту тему, – как Вы сами отвечали на этот вопрос тогда, и как – сейчас?
Дмитрий. Саратов, Россия – 26.09.04
И тогда, и сейчас я считал, что свобода – условие необходимое, но отнюдь не достаточное. Кроме свободы, нужно еще знание, понимание, творчество, вообще – Воспитание в самом высоком смысле этого слова. Свободный раб не обязательно становится человеком – он может стать и зверем тоже. «Известны прен-цен-денты».
Как соотносится Ваша вера в фундаментальное значение свободы (в т. ч. свободы выбора своих принципов) для становления Человека и Ваше же допущение использования любых средств (в т. ч. Башен) для принудительного формирования «правильной» моральной установки?
Юра Емелин. Санкт-Петербург, Россия – 10.04.01
Воспитание – это ВСЕГДА принуждение. Вы можете привести хоть один пример НЕпринудительного формирования правильной моральной установки? Если новорожденного младенца только кормить и одевать, отказавшись от ПРИНУДИТЕЛЬНОГО его воспитания, вырастет эгоистическое, злобное животное, абсолютно не годное для жизни в человеческом обществе. Простите, но даже на горшок ходить человеческое существо приходится учить В ПРИНУДИТЕЛЬНОМ порядке – само, добровольно, оно это делать не станет.
Ваше отношение к вечному вопросу о цели и средствах? Как Вы считаете сейчас и всегда ли Вы так считали?
Александр Клименко. Ровно, Украина – 26.03.00
Всегда, сколько себя помню, считал, что цель НЕ оправдывает средства. Она, скорее, диктует их.
Элита всегда формирует сама для себя новую систему ценностей, весьма отличную от массовой. Эта ценностная система неизбежно входит в противоречие с массовыми стандартами, и, как правило, проигрывает (например, порядочность бессильна перед прагматизмом). Приходится жить по двойным стандартам либо ходить в чудаках-неудачниках.
А. Нешмонин. Торонто, Канада – 22.07.99
Приходится. Что ж, это тоже такой модус вивенди (он же модус операнди). Это не хорошо и не плохо, это – ТАК. И всегда было ТАК. И всегда будет. Надо просто ясно понимать, что настоящая жизнь возможна только внутри своей референтной группы. Вне гой группы жизнь твоя – всегда жизнь изгоя или шута.
Такими, какие мы есть, нас делают «друзья, родители, школа, работа, конкретные перипетии… и т. д., и т. п.» А что делает нас нравственными?
Bibliofil. London, UK – 01.06.00
Или БЕЗнравствснными. Ответ: друзья, родители, школа и т. д.
Согласны ли вы с тем, что Человек – мера всех вещей, и что в наше время самое главное – любить человека?
Батурин Илья. Благовещенск, Россия – 22.04.00
Это – очевидно. И – как и все очевидное – дьявольски трудно реализуемо. К сожалению.
Что делать с теми, кто – ну никак не может, ну не умеет работать-делать-думать лучше, кто близок тебе «дэ юрэ», но крайне далек «дэ факто»? Ты-то ведь «элита», а они кто? Чернь? «Чумазые не могут»? Хотелось бы услышать какие-то Ваши мысли об этической стороне вопроса.
А. Иешмонин. Торонто, Канада – 22.07.99
Первое, что приходит в голову: они работают-делают-думаю хуже, чем ты, но почему тогда они богаче? или счастливее? или сложены как боги? или дети у них – сущие ангелы?.. Такой вот беспристрастный анализ, как правило, позволяет расставить все по своим местам. Людей, которые уступают тебе ВО ВСЕМ, также ничтожно мало, как и тех, кто ВО ВСЕМ тебя превосходит. А потому: не дери нос слишком высоко, но и не прибедняйся тоже никогда.
Как победить в себе зверя? С чего начать?
sashka. Кишинев, Молдавия – 01.06.00
Главное, не давать себе расслабиться и разнежиться. Требовать по максимуму от себя и по минимуму от других. И помнить, что все в мире тлен, кроме друга, любви и работы.
Меня всегда очень интересовало, почему люди поступают так, как они поступают. То есть. Легко объяснить почему совершаются плохие поступки: воровство, насилие, грабежи, убийства и т. д. Это в нас от животного и т. д. Но почему большинство людей так все-таки не делает (или по крайней мере старается не делать)? А что в Вашей жизни стоит между Вами и поступками такого рода?
Владимир. Саратов, Россия – 25.09.00
Существует такая штука, называется – «мораль». Она же – «этика». Совокупность правил поведения в обществе, которым (правилам) человек следует в частности и потому, что нарушать эти правила ему неприятно, совестно, «западло». Нарушить эти правила – значит перестать уважать себя. Испытать стыд. Уязвить совесть. Нарушить душевный покой. И все это ради того только, чтобы отобрать у кого-то кошелек? Чего же тут «выгодного»? По-моему, так совсем невыгодно. Проще эти деньги заработать.
Люди – они, вообще, хорошие?
Сергей. Москва, Россия – 22.11.00
Люди – они, вообще, очень разные… И в каждом человеке понамешано всякого – и доброго, и злого.
Насколько сильно (в связи с нашим ускоренным переходом в мир «хищных вещей»), по Вашему мнению, уменьшилось количество людей, для которых понедельник начинается в субботу?
Дмитрий Конев. Тверь, Россия – 24.04.02
Думаю, что доля таких людей даже увеличилась. Не забывайте: для любого бизнесмена понедельник тоже начинается в субботу. Как ни кощунственно это звучит. Цели – разные, но средства достижения (в частности, работа на износ, работа в охотку, принцип «работа превыше всего») в значительной степени тс же.
Вы согласны с тем, что не существует альтруизма в чистом виде? Всё, что делает человек, он делает ради себя любимого. А с помощью чего можно угодить себе? Например: любовь, друзья, работа – вещи не бескорыстные. Мы дружим или любим, и это приятно нам в первую очередь. Конечно, ради друга можно сделать что-то в ущерб себе. Но с этим приходится мириться, иначе потеряешь его и, как следствие, навредишь себе. И как можно добиться счастья (опять же угодить себе), не имея денег?
Гольдман Андрей. Хайфа, Израиль – 14.05.01
Да, это знакомые рассуждения. Скорее всего, альтруизма, на сто процентов лишенного «корысти», и в самом деле не существует. Если под корыстью понимать, разумеется, не только такую убогую вещь, как деньги, а вообще – любую положительную эмоцию счастье, удовлетворенность, вспышку самоуважения и т. д.). «Альруизм есть эгоизм благородного человека», если угодно.
Какие они, герои «Понедельника…», сегодня? Можно ли считать ими трудоголиков из различных коммерческих фирм?
Гринчевский Игорь. Москва, Россия – 01.11.03
Трудоголик он и есть трудоголик. «Человек понедельника». Думаю, энергичный бизнесмен – в этом смысле – ничем не отличатся от энергичного мэнээса. Цели могут не совпадать, но средства те же: труд, труд и труд, да здравствует Понедельник! Правда, возникает сразу же вопрос: а палачи-трудоголики бывают? Или стукачи, скажем? Видимо, все-таки, цель облагораживает средства, но никак не наоборот.
В конечном итоге каждый стремится заработать побольше денег. Писатель выдает товар в виде книги, музыкант в виде песни. Стали бы Вы писателем, если бы это не приносило дохода? Наверное, нет.
Гольдман Андрей. Хайфа, Израиль – 14.05.01
Глубочайшее заблуждение! Деньги – это мелочь в сравнении со Славой, Властью, Гордостью собой, Стремлением к совершенству, удовлетворением любопытства и прочими суперстимулами человеческой деятельности.
А все друзья пытаются убедить меня в обратном.
Гольдман Андрей. Хайфа, Израиль – 14.05.01
Ваши друзья абсолютно не правы. Деньги вообще не способны быть самоцелью. Сами по себе они бесполезны и даже иногда вредны. «Деньги нужны человеку для того, чтобы никогда о них не думать», – вот самый верный принцип отношения к презренному металлу. Все самое ценное, что есть у человека – здоровье, любовь, творческие успехи, дружба – совершенно невозможно приобрести за деньги. Ни за какие. За деньги можно получить только эрзацы всего этого. Недаром Ремарк сказал: «Все, что можно приобрести за деньги, обходится дешево».
Но в то же время я уверен, что Лукьяненко и др. молодые писатели не в последнюю очередь думают о доходах, начиная писать очередной роман.
Гольдман Андрей. Хайфа, Израиль – 14.05.01
Ну, жизнь есть жизнь. Приличная квартира, обеспеченное существование, материальная независимость… О деньгах приходится думать – особенно, если у тебя семья, за которую ты несешь всю полноту ответственности. Да и вообще, «думать о деньгах не в последнюю очередь» – ничего плохого в этом нет. Плохо, если человек думает о деньгах в ПЕРВУЮ очередь.
Меня зацепило Ваше высказывание: «Творчество – это всегда насилие над обезьяной, которая живет внутри каждого из нас». Разве? Всегда ли? Не могли бы Вы немножко развить эту тему?
Тигран Закоян. Москва, Россия – 08.03.02
Обезьяна не хочет работать вообще. В том числе – и творить. Обезьяна желает сидеть в удобном кресле, положив вытянутые ноги на ближайшую табуретку, и тянуть (из бутылки) пивко, бездумно глядя в мерцающий экран, где происходит «чего-то необременительно забавного». Это – естественное для обезьяны – желание надобно преодолевать каждый раз, когда садишься (вообще берешься) за работу.
В Вашем интервью Вы неоднократно поминали «внутреннюю обезьяну» примерно в таком контексте: «бороться с ней надо – она за пиво и телевизор, а ты ее по сусалам…» Как во всякой борьбе будут победители и побежденные. Может, дело как-нибудь миром решить? Все-таки своя обезьяна-то!
Ведь как всякое животное, обезьяна опасна, когда загонишь ее в угол (где она клыки будет щерить). Так может лучше не бороться, а разрешить-таки ей себя проявлять? Только вот где остановиться?
Михаил Орлов. Москва, Россия – 22.03.03
Помнится, я предлагал не только «бороться» с обезьяной, но еще и пытаться «уговорить ее». Или выдрессировать. В общем, обойтись миром. Важно, на мой взгляд, с нею совладать, а уж как именно это получится – вопрос второстепенный.
Как определить, находится ли человек на своем месте, своим ли занимается делом? Тогда ли это, когда работа доставляет ему искреннее удовольствие, или когда, в том или ином смысле, у него получается, есть видимые результаты труда, или, используя Ваш образ, «обезьяну» внутри себя не приходится принуждать к работе? Или только тогда, когда перестаешь задаваться этим вопросом?
Аня Кельберт. Cambridge, UK – 22.04.02
Если работа результативна, значит, человек на своем месте. (В этом случае, кстати, он, как правило, доволен и работой, и собой.) Каким же именно образом получен результат – мучительным насилием над собой, или легко, играючи (Моцарт), или планомерными, рассчитанными действиями (Сальери) – это уже неважно.
Герои не рождаются в пустоте – героев порождает среда. Чем жестче среда, тем сильнее герои. Стремясь к «идеальному» обществу, не убиваем ли мы такую среду? Не создаем ли мы некий парниковый эффект? Нет ли тут, по-Вашему, некоего диалектического противоречия?
Александр. СПб, Россия – 08.11.02
Если под героем понимать человека, рискующего своей жизнью или здоровьем ради других людей, то в правильно организованном обществе число таких героев должно быть близко к нулю. Ибо такого рода героизм есть ВСЕГДА следствие каких-то сбоев, неправильностей, ошибок организации общества. Если же под героизмом понимать «преодоление себя» вообще, то это – на века. У человека разумного всегда будут причины и поводы побеждать в себе «семь смертных» грехов, и часто, слишком часто делать ему это придется ценой усилий, воистину героических. Почему так редки случаи излечения от наркомании и алкоголизма? Да потому, что герой – это большая редкость.
Что для вас мужской поступок?
Ирина Иванова. Москва, Россия – 10.03.03
Всякий поступок, совершаемый вопреки страху и душевной лени в соответствии с понятиями чести, совести и достоинства.
Хочется ведь относить себя к определенной элите – профессиональной, интеллектуальной, Бог знает еще к какой, но хочется. Иными словами, хочется быть «лучше других», и тут-то и начинаются сомнения! Самое главное (чему, собственно, и посвящен ПП) это – где та тонкая черта между, скажем так, гордостью и чванливостью, где граница между Заратустрой и Эйнштейном (или Николасом)? Есть ведь какой-то оптимум, и я горячо надеялся, что Вы для себя смогли его сформулировать.
А. Нешмонин. Торонто, Канада – 22.07.99
Боюсь, все это вещи неформулируемые. Во всяком случае я этих формулировок не знаю. Сам я в молодости был человеком заносчивым и – по теперешнему моему понятию – нескромным. Понадобилось десяток лет и десяток чувствительных ударов судьбы, чтобы понять свое место в этом мире – что-нибудь 6–7 баллов по десятибалльной системе. Наверно, такое вот отношение к себе и есть тот оптимум, о котором вы говорите. «Слава богу, есть множество людей, которых я превосхожу по целому ряду признаков. Но – есть огромное количество людей, которым я и в подметки не гожусь…» И очень полезно (для морали) иметь всегда перед глазами парочку-другую таких вот «суперов».
В последнее время, все чаще натыкаюсь на статьи и дискуссии, суть которых можно изложить так – нынешнее поколение – «уроды» (именно такая формулировка), глупцы, необразованные и т. д. и т. п., да и вообще, что они о жизни знают. Мне, как ярому противнику такой точки зрения, хотелось бы узнать, а как Вы относитесь к современной молодежи, считаете ли, что они в целом превосходят старшее поколение или все-таки отстают?
Денис. Южно-Сахалинск, Россия – 05.12.02
Любая молодежь любой эпохи отличается от своего «старшего поколения» прежде всего и главным образом отсутствием жизненного опыта. В каждом молодом поколении человечество как бы открывает мир заново и забывает, что мир существует не первую уже сотню лет, и что «все уже было, было, было». Вот в этом «новаторском» мироощущении и заключаются корни извечной проблемы отцов и детей. Об этом много писали, но страшнее всех на писал автор «Заводного апельсина». И нынешнее молодое поколение и ахнуть не успеет, как постареет и начнет брюзжать: «Ну что молодежь пошла, ну разве такими мы были?..»
Правда ли, что человек становится профессионалом тогда, когда ему становится скучно делать свою работу. И тогда ученый – человек, убегающий от скуки, делающий завтра то, что было невозможно вчера?
Сергей Алешкин. Москва, Россия – 20.06.04
Человек становится профессионалом, когда начинает получать свою работу деньги и эти деньги делаются единственным источником его доходов. Эта (вполне обыкновенная) ситуация накладывает вполне определенный отпечаток на образ жизни и образ мыслей. В частности: жизнь с 9 до 17 становится скучна. Избежать ой скуки можно единственным (известным мне) способом – делать работу творческой. По моим наблюдениям, это всегда (или почти всегда) удается. Было бы желание и талант.
Подскажите, что делать, когда хочется изменить мир, чтобы все эти нормальные странные люди осознали наконец, что происходит вокруг? Книгу написать или в политику податься? Есть внутренняя потребность изменить этот мир, и знаю куда, и знаю, что должно получаться, но не знаю, как. А иначе – просто скучно жить!
Игорь Полупанов. Москва, Россия – 08.11.02
Я, кажется, уже писал здесь об этом. Начните изменять мир себя. Если получится, займитесь своими детьми или станьте учителем. Я понимаю, Вам хочется «чтобы быстро, на моих глазах». Так вот: это невозможно. Мир меняется ОЧЕНЬ медленно. Даже поговорка существует по этому поводу: «Божьи мельницы мелют медленно». И если Вы хотите, чтобы что-нибудь изменилось через сто лет, – начинайте сейчас.
Кто, по-Вашему, хуже – сволочь или дурак?
Святослав Кутуев. Казань, Россия – 03.12.00
Это безусловно зависит от конкретной ситуации. Например, другом я бы предпочел иметь (если уж некуда деваться) дурака, союзником – сволочь. С оговорками, впрочем.
Случалось ли вам когда-нибудь видеть (быть знакомым) с человеком, потенциально способным вырасти в диктатора? (Известные политики в виду не имеются – просто личность, потенциально способная на то, что творили Гитлер, Сталин и т. п.) Или способен каждый?
Виктор. СПб, Россия – 30.01.01
Необходимых (но недостаточных!) свойств характера, делающих человека потенциальным диктатором, всего два. Во-первых, это абсолютная уверенность в своей правоте (отсутствие какой бы то ни было рефлексии). А во-вторых, нравственная жесткость (беспощадность и к себе, и, в особенности, к другим). Людей с таким набором душевных качеств совсем не мало. Как правило это начальники – маленькие и побольше. Но если волею судеб такого выносит на самый верх, он вполне способен стать диктатором. Помнится, я несколько лет назад прочитал любопытную книгу – «Застольные разговоры Гитлера»: подлинные записи, сделанные в свое время секретарем фюрера в совершенно домашней, неофициальной обстановке. Так вот, со страниц этой книги смотрит на вас вполне симпатичный человек, очень неглупый, с хорошо развитым (хотя и своеобразным) воображением, безусловно интересный собеседник. И только когда (почему-либо) заходит речь о расовых проблемах – вам навстречу словно открываются воспаленные глаза маньяка, и ты вдруг понимаешь, что перед тобою опасный безумец. Так что совершенно не исключается, что каждый из нас на своем жизненном пути может встретить потенциального диктатора (и даже не одного), но так и останется в неведении по этому поводу.
Вопрос о другой триаде. По-прежнему ли Вы считаете, что самое дрянное – «трусить, лгать и нападать»? Нет ли в этой формуле места для глупости?
Н. Гуляев. Вологда, Россия – 26.02.01
Названная триада включает в себя АКТИВНЫЕ БЕЗНРАВСТВЕННЫЕ действия. Глупость же (сама по себе) пассивна, это просто свойство психики, не имеющее отношение к нравственности как таковой. Она лежит в другом ряду понятий: слабость, вялость, лень и т. д. Триада содержит перечисление того, чего не следует ДЕЛАТЬ. Но нельзя НЕ БЫТЬ ГЛУПЫМ… Это, увы, от человека не зависит.
Вопрос о слове, которое одновременно стараются и объехать, и в то же время оно у всех на устах. Дайте, пожалуйста, Ваше определение слову «предатель» (или «предательство»).
Николай. СПб, Россия – 14.03.01
Предательство это, прежде всего, обман доверия. Вам доверяли, а вы обманули это доверие. Вы – предатель.
«Предательство это, прежде всего, обман доверия. Вам доверяли, а вы обманули это доверие. Вы – предатель». А не слишком ли широко определение. Жизнь-то сложнее. Мало ли чего я ожидал от человека, я так его воспринимал, без явных договоренностей. Ну не оправдал он моих ожиданий (читай «моего доверия»), что ж, я его в предатели записать должен? Я лучше себя в идиоты пропишу.
Алексей Рифель. Иркутск, Россия – 06.04.01
Я не претендовал на исчерпывающее и абсолютно точное определение предательства, однако, по-прежнему считаю, что СУТЬ этого явления в предлагаемом определении сформулирована точно. Ваш конкретный пример ничего не опровергает. Разумеется, можно представить себе множество ситуаций, когда «предатель» сам отнюдь не считает себя таковым, причем по тысяче причин («мне и в голову не приходило, что мне так уж доверяют…»; «да что он – с ума сошел? я его и не знаю толком!..» «извините, для моего поступка существуют самые серьезные основания (следует список)»). Также легко представить себе ситуации, когда «предаваемый» «сам виноват» (как тот мальчик из знаменитого рассказа, которого старшие ребята поставили стоять на часах, а потом забыли, а он все стоял и стоял, хотя уже началась ночь и стало страшно). Однако же ни в одном из этих случаев суть дела не меняется, и предательство остается предательством. По определению. Или Вы считаете, что невнимательный человек не может оказаться предателем, а глупый – не может быть предан? По определению?
Вы; наверное, знаете, насколько страшно положение психически неполноценных (это жестоко звучит!) людей в России и в Украине. Я прошел сквозь это, как один из них. Как Вы думаете, каковы корни страха перед ранимыми, страдающими, замкнутыми на себе душами?
Владимир Некрасов. Киев, Украина – 06.01.03
Это все пережитки средневековья. Равно как и страхи перед прокаженными и ВИЧ-инфицированными. Неосознанное (как правило) опасение заразиться, «стать таким же» – изгоем и уродом. Сильно подозреваю, что в основе здесь лежит какой-нибудь древний инстинкт, доставшийся нам в наследство от волосатых предков. Животные (за редким исключением) сторонятся своих больных сородичей, раненных, в частности. Наверное, в этом есть некий эволюционный смысл, – впрочем, совершенно «бессмысленный» для Хомо сапиенс сапиенс.
Я отсидел 10 лет в тюрьме за убийство… Теперь вышел, мне 36,– и вдруг я открыл в себе назначение: я пишу музыку, я нашел любимую… и т. д. Так вот, вопрос: верите ли Вы в исправление преступников или в то, что человек может меняться? Просто я себя преступником уже не считаю, я здоров, перенес все на зоне, заплатил, но люди продолжают относиться ко мне с опаской.
Oleg. Волгоград, Россия – 05.02.03
В «исправление преступников» я, безусловно, верю. Преступниками не рождаются, преступниками становятся (когда жизнь, по тем или иным причинам, идет наперекосяк). И если человек оступился, но сумел взять себя в руки, ничего дурного с ним больше не случится. А что дураки на Вас косятся… Тут уж ничего не поделаешь. Радуйтесь, что Вы не еврей, и не лицо кавказской национальности, и не ВИЧ-инфицированный: на них «косятся» еще покруче.
А насчет автора того письма, если бы он был моим соседом, Вы бы смогли мне 100 % гарантировать, что он во второй раз не убьет кого-нибудь (он ведь на примере доказал, что он способен убивать)? Гуманность по отношению к преступникам – это хорошо… а как насчет гуманности к жертвам – прошлым и будущим?
Daniel Haikis. New York, USA – 27.03.03
На 100 % гарантировать нельзя даже то, что ВЫ никого не убьете. Вывод?
Если смертную казнь Вы считаете абсолютно неприемлемой, то какое тогда наказание, по Вашему мнению, приемлемо для негодяя, убившего ребенка или надругавшегося над женщиной?
Максим Воршев. Москва, Россия – 12.03.03
Видите ли, я вообще не верю в осмысленность самого понятия «наказание». Наказание реализуется в одном-единственном случае: когда преступник осознал свою «гадскость» и возненавидел себя всей душой. Все остальное же не наказание, а просто разные виды мщения, – вполне бессмысленные, потому что мстим мы всегда не преступнику (преступник остался в прошлом, он уже и сам себя не помнит), а – как правило – жалкому, обгадившемуся со страху, дрожащему кусочку плоти, в котором ничего уже нет от того злобного клыкастого зверя, который некогда мучил, терзал и убивал. Наказывая, мы мстим не убийце-насильнику-хищнику, а совсем другому существу, вызывающему уже не ненависть, а жалость и омерзение. Поэтому не о наказании должна идти речь, а об изоляции от мира нормальных людей. Это особенно правильно и рационально, когда зверь в преступнике есть его психическая суть, способная утихнуть, затаиться, но никогда не исчезающая вовсе.
Я работаю в Управлении по наркотикам и в последнее время возникают ситуации, когда наказать зло (впрочем, это не главное – главное обезопасить от будущего зла других), мы вынуждены задуматься об использовании методов, о которых в ХВВ Вами словами Римайера было сказано довольно-таки резко. У меня вопрос – если я твердо уверен в том, что мои действия спасут не одного человека, могу ли я преступить закон, который призван охранять, преступлю даже общепринятую мораль и сделаю (доброе?) дело и кого-то спасу. Хотелось бы знать, как поступили бы лично Вы.
Александр. Владивосток, Россия – 02.07.00
Я твердо знаю одно: первая обязанность сотрудника (любых) правоохранительных органов – предельно точное соблюдение духа и буквы закона. Причем, если между духом и буквой наблюдается противоречие, выбор должно делать в пользу буквы. Это – ЕДИНСТВЕННАЯ возможность сохранить законность в стране. Любые отклонения от этого принципа чреваты такими искажениями и злоупотреблениями, для которых нет и не может быть нравственных оправданий. Ваша высшая нравственность – в соблюдении законов. А вот я – другое дело. Я – лицо частное, а потому могу себе позволить делать выбор в пользу духа закона, даже в ущерб букве. Правда (к счастью), такая возможность предоставляется мне очень и очень редко.
