Текст книги "Жестокии развод (СИ)"

Автор книги: Ария Тес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

11. Нет момента хуже Галя

На кухне повисает тишина, и сложно определить, хорошая она или плохая. Напряжение заряжает воздух, тяжелая правда оседает на пол пылью, а в окно бьет солнце и будто бы все не так плохо.

Я не понимаю.

Ежусь, вздыхаю. Разбираться нет желания, по крайней мере, сейчас. Я опускаю глаза на оладья и хочу сказать, что благодарна тете за заботу, даже если она просто натыкала блюд в приложении для заказа еды на дом. Просто не успеваю…

Тетя Лена вздыхает и тушит сигарету.

– Я не знаю, стоит ли говорить сейчас…

– … Анатолий Петрович и Анастейша Андреевна скоро поженятся…

От голоса диктора вздрагиваю. От информации колюсь о собственное сердце.

Первая реакция – глухое непонимание и какое-то…глупое «я в домике». Но я смотрю на экран…даже против воли.

Это что-то из разряда «голова боится, а руки делают», только вместо рук… глаза. Мой муж улыбается рядом с миловидной, красивой блондинкой, придерживая ее за талию. Она похожа на куколку. В детстве какое-то время я собирала похожих куколок, и тем забавнее складывается ситуации. Теперь это делает мой дорогой супруг. Он опускает на нее взгляд, который до приторной, зубной боли наполнен нежностью и участием, а она смотрит на него в ответ в похожей гамме густых, отвратительных эмоций.

По моему нутру прокатывается глухая боль. Но это не идет ни в какое сравнение с тем, что будет дальше…

– Они познакомились, как в сказке. На одном из благотворительных приемов их глаза встретились, и жизни изменилась в корне на сто восемьдесят градусов…

Экран показывает пару счастливых кадров. Вот они ужинают в моем любимом ресторане, а вот отдыхают в загородном комплексе, где я тоже любила бывать. Кстати, с ним. И если вам кажется, что это верх цинизма, то подождите делать выводы. Третий снимок – это снимок с отдыха, и моя память услужливо подбрасывает воспоминания о том, как Толя в срочном порядке укатил в командировку, прежде сказав мне о том, что объект находится в глухом лесу, а значит, он не сможет отвечать на мои звонки. Так же редко он отвечал и на сообщения. А я все голову ломала, что за объект в далекой тундре, раз так, а?

Загадка раскрыта.

Этот объект находился на модном курорте Мальдив, рядом с молодой, наглой сукой. Рядом с ней находились и мои знаки внимания, которых уже давно не было. Следующие кадры с огромным количеством красных роз и дорогих украшений, снимают еще парочку вопросов относительно моего благоверного, но главный удар не в этом.

Мои дети.

Дальше и они появляются в кадре, а диктор поясняет:

– У Анатолия Петровича есть дети от первого брака, который закончился задолго до знакомства с Анастасией…

Задолго?! А это забавно…

– … Они уже успели познакомиться и посетить пару семейных мероприятий в семье нашей юной невесты, и стали добрыми друзьями. Будто бы знали друг друга всю жизнь…

Следующий кадры – это уже про боль. Видео с моими детками, которые развлекаются в каком-то незнакомом мне доме. На незнакомом мне празднике. Среди незнакомых людей. Они улыбаются, смеются, участвуют в конкурсах, а для меня все эти конкурсы ненавидели всегда…

Вот так…

Потом кадр меняется. Думаю, это снято совсем недавно. Точнее, точно после того, как все вскрылось для одной тупой, наивной, слепой и все отрицательные прилагательные разом, овцы. То есть, для меня.

Моя семья, которая перешла в чужие руки, сидит в моем доме, который тоже стал чужим. Я замечаю, что в интерьере не хватает картин и мелочей, а дом выглядит полупустым, словно нет там чего-то важного.

Бред, конечно. Там просто нет ни одного упоминания обо мне, но снова: даже не это самое страшное. Я замечаю взгляд своей любимой, маленькой девочки, которая выросла, как оказалось, в самую настоящую суку.

Вероника очень похожа на Настю. У них почти одинаковая укладка и туалет, а еще повадки. Дочь будто бы копирует ее, глядя надменным взглядом в камеру, и я понимаю…все понимаю…

Моя девочка никогда не была милым, нежным одуванчиком. Она с детства знала чего хочет, и яро отстаивала свои границы. Вероника росла, и чем старше становилась, тем яснее было то, что от меня она взяла мало. Всегда была папиной девочкой и обладала его характером. Особенно ярко выражалась «мстительность» моего дорогого мужа. Он такой, да. Не прощает ошибок и легко может ударить в ответ так, что ты потом не встанешь. Точнее, он всегда бьет так, чтобы ты не встала. Вероника такая же, и я радовалась этому. Мне казалось, что лучше так, чем по-другому. Это означало бы, что она никогда не будет жертвой.

Лучше пусть охотится, чем охотятся на нее.

Правда, я никогда не думала, что эта черта характера обернется против меня, но…она оборачивается именно против меня. Вероника так мстит. Именно мне. За то, что я выгнала ее с похорон? Или за что-то другое? Может быть, за то, что я такая рохля? Без понятия, но если в мотивах я сомневаюсь, то в уродливом результате у меня сомнений уже нет…

– Боже, какая мерзость, – говорит тетя Лена, а потом тянется к пульту.

Экран гаснет.

Тишина снова облепляет со всех сторон.

В прихожей тихо тикают старинные часы…

– Когда они вообще стали пускать репортажи про…всякий, господи, бред, с утра по федеральным каналам?! Кому это интересно?! И…

– Это Вероника, – говорю тихо, а потом опускаю глаза в тарелку.

Пахнет все так же вкусно, только кусок в горло теперь совсем не лезет.

Дышать сложно. Горло сдавил спазм. Это моя дочь, и этот удар для меня…она ведь знает, что я в интернете не сижу, но смотрю утром телевизор.

Тетя молчит. Когда я смотрю на нее, то вижу немалую долю сомнения в моем ментальном здоровье, скорее всего.

Я хмыкаю и жму плечами.

– У нее есть знакомые на канале, она же все на голубой экран рвется. Думаю, это она…

– Чтобы дочь…

– Поверь, она может. Я уже ни в чем не сомневаюсь… – издаю горький смешок и прикрываю глаза.

Как же так вышло? Но в принципе уже и неважно…

– Роман начался после развода…

– Не слушай этот бред.

Киваю пару раз.

– Ну да. У кого есть деньги, тот и пишет историю…правильно говорят.

Тетя ничего не отвечает, но что тут скажешь? Собственно, остается только молча слушать тиканье часов.

За окном по-прежнему горит солнце, и к чему все это? Какой шанс и новая жизнь? Я без понятия…

– Ты что-то хотела сказать? – вырываюсь силой из густой печали и боли.

Потом поднимаю глаза. Тетя Лена смотрит на меня внимательно, и внутри я дрожу чуть сильнее…

– Господи, что еще?

Она тянется к пачке с сигаретами, но не вынимает ни одной. Вздыхает и укладывает руки на стол.

– Сложно представить момента хуже…

– Говори, я все выдержу.

Не знаю, кого я хочу убедить? Себя или ее? Скорее, даю обещание. Себе и ей. Я все выдержу, так или иначе…назло! Просто из принципа. Не позволю себя разбить на части, выберусь и всем назло буду жить дальше!

– Знаю, – тихо соглашается тетя Лена, а потом переводит взгляд на стопку бумаг рядом с ноутбуком.

Я тоже туда смотрю. Что?

Она вынимает запечатанный конверт и передает мне. Бьет током, но слегка. Когда я переворачиваю и читаю то, что написано на лицевой стороне, усмехаюсь.

«Для Гали. Документы»

Этот почерк я узнаю из тысячи. Он подписывал мне милые открытки на каждую годовщину и день рождения. Это почерк моего мужа, и нет. Мне не больно. Ну, почти. Просто все, о чем я думала, подтверждается, и поэтому все-таки «немного» обидно…Я знаю, что он привез эти документы с собой, а теперь не смогу сделать даже вида, будто бы это не так. Так.

– Давно пришли?

– На следующий день.

Да, теперь точно не смогу сделать вид, что для меня это новость…

Но я топлю эту обиду в сухом выдохе. Прикрываю на миг глаза, потом разрываю тонкую бумагу и достаю содержимое. Первое – записка.

«Я прошу тебя не растягивать, а подписать. Перешли их на адрес моего офиса. Я собираюсь пожениться так быстро, как только смогу. И еще. Пока я не смогу дать тебе деньги, которые обещал. Они вложены в дело. Когда получу обратно, ты получишь остаток. Квартира в силе, документы на нее приложил. Твою машину тебе пригонят, документы на них тоже внутри.

Спасибо за детей.

Толя»

Записка отправляет своей циничной и поражает наглостью. А еще, конечно же, удар в ответ за унижение на похоронах: сообщать мне о своих планах не было никакой необходимости.

Я издаю смешок, а тетя Лена тихо спрашивает.

– Что там?

– Ничего особенного. Просто я в очередной раз убедилась, что вышла замуж за монстра.

Поднимаю глаза, с которых падают слезы. Я быстро их стираю и улыбаюсь, а мысленно клянусь, что больше никогда не стану плакать из-за этого ублюдка. Из-за ублюдков плачут только идиотки. И по той жизни тоже плачут только идиотки. Чего она стоит, если все твои близкие тебя предают? Ничего. Ни грамма. Ни рубля.

Судя по всему, я вышла замуж на монстра. Нет, не так. Это аксиома. Гнилая правда, которую я теперь понимаю и вижу. Что касается детей? Они то ли действительно не понимают в силу возраста, то ли действительно такие же, как их папаша. У меня была только мама и тетя Лена. Они остались и останутся со мной навсегда, даже если физически их нет…

Они меня не предали.

И не предадут…

Вдруг хмурюсь, когда в глаза попадает особенно яркий зайчик. Наверно, кто-то открыл окно и словил его, но в преломлениях света меня до странного внезапно озаряет.

– Теть Лен?

– Да?

– А ты знаешь номер детдома, где живет Олег?

Тетя хмурится в ответ.

– Зачем тебе?

Я шумно выдыхаю. Это решение сложное, и я знаю, что, возможно, сильно тороплюсь, но…

– Мама хотела его забрать. Она хотела дать ему шанс и лучшую жизнь. Для нее это было важно. Значит, так и будет.

– Галь… – тихо зовет меня, – Что ты задумала?

– Думаю, ты уже знаешь ответ на этот вопрос. Я собираюсь забрать мальчика себе.

На кухне повисает еще одна пауза.

В прихожей тикают старинные часы.

А за окном будто бы солнце ярче и радостней искрится, и я знаю, что могу ошибаться, но мне кажется, это мама. Будто бы направляет с неба и говорит: так, девочка. Ты все делаешь правильно.

11. Министерство не твоих собачьих дел Галя

Я не сумасшедшая.

Имея трех детей, мне прекрасно известно все сложности, которые могут принести эти цветы жизни; да и с недавнего времени мне действительно известны все сложности, но сейчас не об этом.

Я не сумасшедшая, поэтому прекрасно понимаю, что спонтанные решения в таких вопросах – не лучший советчик. Нужно все взвесить, хорошенько подумать, а главное – нужно пообщаться с ребенком. Да, начать лучше всего с этого момента, поэтому я оборвала разговор с тетей Леной, которая изо всех сил пыталась втолковать мне эти простые истины, оделась и вышла из дома, захватив подписанные документы.

Знаю, что это, возможно, глупо. Сейчас самое время играть на белых пятнах в истории любви моего благоверного, потому что «потом», как и обещанного, можно ждать три года. В его случае, правда, я уверена, что этого обещанного можно будет ждать несколько жизней кряду, но ничего. Неважно. Я подписала их с корыстным интересом, а сейчас собираюсь его шантажировать. Да-да, вы не ослышались, Галина идет вразнос.

Набираю номер, откидываюсь на сидение своей машины, которая заботливо была доставлена прямо к моему подъезду, и считаю, сколько раз аварийка тихо постукивает, пока я жду.

Раз-два-три-четыре-пять, вышел мудак погулять.

– Да! – грубо рявкает фактически бывший, я усмехаюсь.

Наверно, занят очень. Обидно. Раньше я старалась его не отвлекать «от важных дел», и даже заходила к нему в кабинет чуть ли не по записи. Сейчас, признаюсь честно, я чувствую себя легче. Как будто бы оковы спали, гремят теперь под ногами и лишь видом своим о себе напоминают.

Никакой фантомной боли.

Никаких старых привычек.

Знаете, мне даже кажется, что после всего, что-то в моей душе все-таки безнадежно погибло, ведь я ничего не чувствую. Вообще ничего.

Надеюсь, это лечится. Неприятно.

– Я прочитала твою писульку, – говорю холодно, Толя закрывает дверь.

Скорее всего, своего кабинета. Он ненавидит обсуждать личное при сотрудниках, потому что презирает сплетни. Как по мне, все дело гораздо прозаичней: он не хочет выглядеть мудаком, и, пожалуй, это единственное, что его пугает на самом деле. Парадокс, конечно. Мудак не хочет выглядеть мудаком, хотя…наверно, все они такие. Суть прячут до самого конца, пока уже поздно не будет. Со мной так было? Уже поздно? Нет, стоп. Не думай об этом…

– И? Ты подписала?

– А ты прислал мне обещанные деньги?

Толя морщится.

– Галя, я же объяснил…

– Ммм…интересно. Меня это должно как-то волновать, наверно, но не волнует. Полагаю, это только твое дело.

Тишина.

Думаю, он не хило так удивлен моим выпадом, ведь раньше, как было? Его дела всегда меня волновали. Глупую, наивную жену, которая все для него. И жизнь свою под ноги, и стремления, и талант. Все в угоду мужу и семьи. А сейчас вон оно как, но да, так, мой милый. Если для меня «как раньше» больше не котируется, то почему для тебя должно?

– Не понял…

– Ты все понял, Толя. Скажи… – слегка усмехаюсь.

Нет, все-таки я соврала, что ничего не чувствую. Либо это появляется только сейчас…не знаю. Но внутри меня пульсирует ярость и желание отомстить. Такое манящее, что хоть вешайся.

Или его вешай. Что, разумеется, предпочтительней.

– …А бабуля твой «клевой девчонки»… – которая сняла все мои картины со стен и убрала все мелочи с полок, будто бы она их туда, сука, положила!

Я знаю, что это дурость. В курсе. Но! Я столько лет старалась ради нашего гнезда, приводила его в божеский вид и создавала уют, что сейчас…такая наглость…она слепит.

Хорошей Гали больше нет будто бы. Покорной, приветливой, понимающей. Пока-пока, ручкой.

Ну, или, может быть, так сказывается тесное общение с тетей Леной. Согласитесь, рядом с сильными женщинами, ты вдруг и сама хочешь быть сильной, потому что иначе как-то неудобно и неловко. Так сказать, тянешься за отличниками вперед. Хах! У нас раньше в школе такая система была. Если был двоечник, его обязательно «подсоединяли» к отличнику. Наша классная вычитала такой прием у американских исследователей и решила применить на практике. Кстати, сработало. Я была отличницей, и ко мне когда-то приставили Валеру Зотова. Дурак дураком, конечно, но с мозгами. И снова парадокс…только мальчишки в том возрасте учатся плохо не потому, что они идиоты, а потому что они другие идиоты. Сами понимаете.

Вот так в здесь, похоже, и в этом американские ученые не ошиблись. Мне нравится. И кто говорил, что изученный, школьный материал не пригодится для жизни? Согласна, теоремы и треугольники – в минус, по крайней мере, для меня, но кое-что все-таки я в дело пускаю.

Даже сейчас! Представляю себе тон и слова, которые сказала бы тетя Лена, а потом говорю их сама.

– …Наверно, она не будет сильно счастлива, если будущий муж ее любимой внученьки окажется лжецом и подонком. Еще большим, да?

Бо-оже! Она действительно это сказала? Да! Она это сказала! Тряпка постиралась, отжалась и высушилась, а потом – хлоп! И превратилась в суку, об которую, если попытаешься ноги вытереть, тут же схлопочешь по яйцам.

Мамо-оочки…я улыбаюсь, как дурочка. Щеки горят, губы горят, а на сердце праздник! Конечно, это я пальцем в небо. Мне могло и показаться, что мой благоверный пытается впечатлить будущую родственницу, и что отношения между ними…по меньшей мере, странные. Ну и? За спрос денег не берут, как говорится.

Слышу, как Толя скрежещет челюстью, поэтому прикладываю пальцы к губам, чтобы он не услышал восторженного писка. Все-таки! Да! Я не дура. Мне не показалось…о боже! Неужели я нашла больную мозоль?! И сейчас пройдусь по ней шпильками?! Да, твою мать. Именно так я и сделаю! Хах!

– Чего ты хочешь, Галя?! Денег, да?! Подождать…

– Я не хочу денег.

Короткая пауза, потом удивленное.

– Не хочешь?

На этот раз смешок не удается задавить где-то в зародыше. Он гордо вырывается, покрывая весь этот разговор еще одним слоем яда.

Ха! Конечно. Он удивлен, что кто-то может «не хотеть денег», я не удивлена. Человек такой. Ну, тот, что ради шуршащих купюр легко может предать родную жену и совершенно без зазрения совести вытолкнуть ее за порог, будто бы не было ничего между ними никогда.

– Мне нужна услуга, и тогда я все подпишу и готова буду подождать, сколько потребуется.

Точнее, конечно же, попрощаться в принципе, но. Тут важно понимать и правильно расставлять приоритеты: хочу ли я поднимать скандал в прессе? Нужно ли мне портить свою репутацию, особенно если я собираюсь забрать себе ребенка? И вообще. Какой в этом смысл? Бороться за что-то, воевать и тратить свои душевные силы, когда я могу вложить их в себя? То есть, не на алтарь наших отношений (даже если это разрыв этих отношений)…СНОВА! А в себя! Нет, я определенно этого не хочу, да и потом, в деньгах я особо не нуждаюсь. Возможно, при других вводных, мое мнение тоже кардинально отличалось бы, но вот так. Моя мама была богатой женщиной, и через полгода все это станет моим. Плюс те средства, которые мне перепали с развода и перепадут, когда я продам квартиру? Это хороший капитал, а значит, мне действительно важнее я сама. Мне самой будет спокойней побыстрее со всем развязаться. Точка.

– Что за услуга? – слышу интерес, у самой дикое омерзение от действительности.

Вот он. «Любовь всей твоей жизни» – гадкий, мелочный…крыс. Фу.

– Ты ходишь в один мужской клуб с Верным. И я знаю, что вы знакомы, не отпирайся.

– Эм…допустим. И?

– Я хочу, чтобы ты договорился с ним о встрече на следующей неделе, заплатил за нее, а если мы сойдемся, то и за все вытекающие издержки.

Повисает пауза. Я устало потираю руль, жду.

Верный Александр Александрович. Фамилия у него забавная, конечно, если учесть, какие слухи о его личной жизни ходят, но меня мало волнует эта сторона вопроса. Александр Александрович…его даже акулой называть – кощунство, потому что он Бог! Безумно одаренный адвокат в уголовном праве, который ВСЕГДА получает то, что он хочет. Как будто гребаный волшебник, или типа того. Но скорее всего, второй вариант. Насколько я знаю, он просто идет к своей цели любыми путями, и его абсолютно не стесняет никакая мораль, там, честь и достоинство. Он играет грязно. Он всегда играет грязно и страшно…если твой адвокат Верный – то и дело верное, ты выйдешь. Даже если убьешь кого-то на Красной площади.

– Прости…Верный? Он занимается не разводами, а уголовкой.

– Считаешь, что я этого не знаю?

– Зачем он тебе нужен?

– А это уже не твое дело. Твое дело – заплатить. Я приеду продавать квартиру…

– Ты продаешь квартиру? – перебивает, я холодно отрубаю.

– Да.

– Остаешься в Питере?

– Дорогой, мне нужно идти. Ты согласен или как? По-моему, приемлемый бартер. Думаю, как другу, он сделает тебе скидку.

– Верный не делает скидок. Никому.

– М, правда? Очень жаль.

Толя хмыкает.

– Дерзкая…ладно, хорошо. Я посмотрю, что можно сделать, и дам знать сегодня вечером.

– Прекрасно.

Собираюсь скинуть звонок, как вдруг Толя спрашивает.

– Как ты?

Злюсь сильнее.

– Тебе есть дело?

– Если я спрашиваю, значит, мне есть дело, – цедит, и теперь моя очередь хмыкать.

Отвечать не собираюсь. Он это знает и издает короткий смешок.

– Ясно. Я – гандон, мне веры нет. Ты хоть детям звонила, Галя? Они расстроились.

Ути-пути, какой кошмар.

– Нет, не звонила.

– Я понимаю, что у нас вышло все не очень хорошо, но они здесь ни при чем.

– Это все?

– Ты им скажешь, что не собираешься возвращаться?

– Нет.

– Почему?

– Не хочу.

– Галя… – Толя шумно выдыхает и как будто бы трет переносицу, как делает это всегда, когда сильно от кого-то устает.

Я сцепляю ладони в кулаки до боли. Ногти вонзаются в кожу…

– …Ты должна с ними поговорить и извиниться. То, что ты выгнала нас с похорон – это плохо. Дети…они тебя любят, Галя, но решили остаться со мной. Не делай из них врагов. Они же…

– Толь, я тебя перебью, – отбиваю холодом, смотрю в одну точку перед собой.

Ну да, конечно. Круто и ловко выворачивать ситуацию так, будто бы я в этой истории – мать-кукушка и вообще! Главная, злая ведьма Востока и Запада вместе взятые. Но! Это меня предали. Это меня на части, и это я оказалась ненужной и «устаревшей». Просто напоминаю! И теперь мне на поклон?! Хорошо устроились!

Губы искажает кривая ухмылка.

– Ты можешь записать все свои отзывы и предложения на листе А4, аккуратно свернуть его и отнести в Министерство Не-Твоих-Собачьих-Дел.

Он шумно вздыхает и выдыхает.

– Чего?!

– Того, что я больше не намерена слушать твои наставления. Все их, как и свои правила «жизни» теперь лей в уши новой, клевой любви. А ты мне больше никто!

– Пока ты не подписала бумаги, я – твой муж!

– Я подпишу, когда выполнишь все мои условия! Извини, дорогой, но я не идиотка, которая будет прыгать на грабли и бить себя ими по лбу, а потом удивляться, ПОЧЕМУ ЛОБ РАЗБИТЫЙ!

– ДА ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ?!

– Я ТЕБЕ НЕ ВЕРЮ! Все! Разговор окончен! И да, не звони мне! Обойдемся сообщением!

Отбиваю звонок, хватаю шарф и громко ору в него, уткнувшись лицом так, что не вздохнуть.

К сожалению, я чувствую. Все еще чувствую, и мне больно, обидно, гадко, но! Знаете…все-таки лучше чувствовать. Мертвая пустота – это страшно, а взрыв – хорошо. Именно благодаря ему я снова и снова раскрываю двери в давно забытое прошлое, когда у меня был характер, а не его призрак…