Текст книги "Жестокии развод (СИ)"

Автор книги: Ария Тес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

25. Первый день Галя

После завтрака мы прощаемся с Иваном и едем в школу. Она находится далековато от моего теперешнего места дислокации, так что на дорогу мы тратим чуть больше времени. Ну и что? Его все равно съедает дикое волнение. И мое, и Олега, и даже Артема. Что там говорить об Иване? Наверно, он сходит с ума один в четверых стенах без новостей.

Жалко.

Думаю, он бы хотел сам поехать и отвести своего сына в школу в первый день, чтобы поддержать, но он не может. Как я узнала сегодня (в его привычной, ироничной манере), ему можно выходить из дома, конечно, но не дальше, чем на два километра. Вздыхаю. Ну, ничего. Верю, что скоро все эти ограничения пропадут, и все будет хорошо, а пока решаю на обратном пути заехать и купить Ивану телефон, о котором не подумала вообще. Пусть хотя бы так он держит связь с сыном.

Заезжаю на парковку школы и останавливаюсь на свободном месте. Мы приехали раньше, чтобы сходить к директору и познакомиться, так что народу еще совсем немного. Втроем мы заходим в здание школы, Артема сразу зовут. Он как-то смущенно отводит взгляд, краснеет, чешет затылок и говорит быстро, что сам нас найдет. Ему нужно отойти.

Я в шоке.

Наблюдаю, как младший сын быстро сбегает к маленькой девочке. Она тоже краснеет, опускает глаза в пол и с улыбкой убирает прядь светлых волос за ушко.

Неужели…он влюбился?…

Девочка выглядит хорошо. В смысле, они все, разумеется, выглядят хорошо. Как иначе? Молодые, полные жизни, планов, но…я имею в виду, что о такой девочке, наверно, мечтала бы каждая мама. Тихая, спокойная – это видно сразу. Никаких шпилек огромных, которые носят одноклассницы Артура, да и Артема тоже. У нее милые туфельки на плоской подошве, длинная, школьная юбка. Вы не подумайте, здесь у всех одинаковая юбка – форменная, но кто-то укорачивает ее или, как было в прошлом году, вовсе носит старую. Помню, созывали родительское собрание по этому поводу. Были обеспокоены. Девочки сидели на страшных диетах, соревновались, чтобы в эту самую юбку влезть, и одна даже шлепнулась в обморок…короче, кошмар. Я тогда порадовалась, что моя дочь школу окончила давно, потому что кто-кто, а она точно участвовала бы в этом бреде. Вероника очень щепетильно относится к своей внешности и постоянно пробует новые диеты, но худеет не маниакально. Слава богу. Маниакальность сейчас не в моде, а вот ЗОЖ – да, а так как она блогер, то одна из ее популярных рубрик – это как раз питание и комплекс упражнений.

Но сейчас не об этом. Девочка эта не похожа на других. Она больше похожа…если честно, то на меня в юности. Такая…заучка с хвостиками, книжками и трепетным взглядом, который она дарит моему сыну.

Мы с Олегом переглядываемся. Он думает о том же, о чем и я: мой сын впервые влюбился, и это очевидно.

Прячем улыбки, отворачиваемся, чтобы не смущать парочку. Я жду, пока Олег переодевает сменную обувь, потом провожаю его в раздевалку и показываю, куда нужно будет вешать свою одежду. Он очень сосредоточенно все запоминает. Это выглядит забавно. Теперь я одна прячу свою улыбку, чтобы не смущать мальчика, и аккуратно подталкиваю его в сторону коридора.

– Вот сюда.

Он кивает пару раз. Волнуется…

Дальше идем в тишине до кабинета директора. Алена Дмитриевна встречает нас теплой улыбкой.

– Здравствуйте-здравствуйте. А я уже заждалась…

– Здравствуйте, Алена Дмитриевна, – улыбаюсь в ответ и снова подталкиваю Олега в спину, – Показывала Олегу вашу раздевалку.

– Это хорошо. И как?

Она опускает глаза на Олега, а тот сразу же заливается краской и неразборчивой бурчит.

– Нормально.

У меня почти срывается смешок, который я вовремя успеваю удержать в себе. Все-таки не надо провоцировать Олега, ему и так несладко.

Следующие пятнадцать минут мы беседуем. На каникулах Олег прошел тест, благодаря которому его определили в класс, который больше нацелен на гуманитарные науки. Он хорошо пишет, и у него явная предрасположенность к литературе и иностранному языку, а математика хромает. Алена Дмитриевна говорит, что в этом нет ничего плохого: все люди разные и имеет свои таланты. Этим мне школа и нравится, кстати. Здесь максимально дружественная обстановка с приходом именно ее на пост директора – это во-первых, а во-вторых, здесь никто не считает, что гуманитарий равно «свободная касса», как считали в моей первой школе. Я тоже гуманитарий, и помню, когда училась в там, завучем работала, простите, грымза, которая буквально издевалась над детьми с проблемами по точным наукам. До того, как об этом узнала мама. Однажды она довела меня до слез на линейке, а когда я пришла домой, и мама это все увидела – заставила рассказать, что случилось. Охо-хо-хо…такой злой я ее никогда не видела. Она буквально разнесла школу по кирпичику, в тот же день забрала мои документы, и я училась на дому неделю, прежде чем мы нашли другую школу. Там проблем уже не было, но вот эту травму я еще долго в себе носила: ты тупая, потому что ни хрена не понимаешь в уравнениях и цифрах.

Хорошо, что здесь не так. Не было так и при первом директора – за такие-то деньги! Но именно Алена Дмитриевна взяла курс на максимальное искоренение травли любого рода. За такое здесь теперь по головке не погладят. После того скандала и ухода прежнего директора, родители тоже держат руку на пульсе: никому не хочется пройти через то, что прошла та семья.

– …Вот так, – заканчивает приветственную речь Алена Дмитриевна и встает.

Мы за ней.

– Сейчас я провожу вас до библиотеки, чтобы вы получили учебники и книги для дополнительного чтения, а потом покажу класс…

Ее телефон начинает звонить. Она слегка хмурится и смотрит на меня.

– Простите, это очень важный звонок. Я отвечу, подождете меня немного?

– Ничего страшного, – отмахиваюсь с улыбкой, – Я же знаю, где у вас библиотека, да и класс мы тоже найдем, да, Олег?

Олег кивает.

– Разговаривайте и не думайте о нас, Алена Дмитриевна. Мы справимся сами.

– Спасибо…я тогда подойду сразу к классу, хорошо? Ну, или если успею, то к библиотеке.

– Конечно! Не торопитесь, мы правда разберемся.

– Спасибо еще раз за понимание. Олег?

Мальчик поворачивается. Алена Дмитриевна дарит ему легкую улыбку и кивок.

– Не переживай. Класс, в который мы тебя определили – очень дружный и хороший. Ты быстро вольешься в коллектив, и я уверена, что проблем с этим у тебя не будет.

– Спасибо, – роняет он.

И я знаю, что он действительно благодарен, но все равно не верит. Его тоже можно понять, конечно, но я очень надеюсь, что совсем скоро это детское доверие, на которое он все еще имеет право – вернется.

***

Пока мы сидели в кабинете директора, прошло достаточно времени, чтобы школа начала оживать. Детей становится все больше, а мое волнение все гуще.

Так или иначе, я чувствую, что встречу старшего сына.

Нелепо…боюсь встречи с собственным ребенком?! Какой бред.

Отмахиваюсь, достаю телефон и пишу Артему, что мы пошли в библиотеку. Сын отвечает сразу же:

Тёмочка

Тогда я тоже туда, сейчас буду O?

Нелепо вдвойне. Да, мы договорились, что я напишу ему после разговора с директором, потому что он хотел быть рядом с Олегом, но…делаю я это не только из-за обещания. Если мне суждено встретиться с Артуром, то рядом с Тёмой эту встречу пережить, мне будет легче.

Вот такой вот бред. Прячусь за спину своего сына…

– Галя? – тихо зовет меня Олег, я пару раз моргаю и перевожу на него взгляд.

– М?

– С тобой все хорошо?

На душе становится теплее. Отбрасываю в сторону все глупые мысли и улыбаюсь, уложив руку на плечо мальчика.

– Спасибо, что умудряешь волноваться за меня в такой момент.

– Пф, – Олег отмахивается, – Я был в детском доме. Обычная школа, даже если она и не совсем такая, для меня – так. Разминка.

Странно, конечно, но я начинаю смеяться. Олег поддерживает меня ответным смехом, и так мы заворачиваем за угол.

А потом резко тормозим.

Артур стоит в окружении своих друзей и громко смеется. На его плече виснет какая-то девчонка. И нет, не такая, как тихонько подозвала Артема. Та самая, которая в прошлом году и заварила всю кашу с экстремальным похуданием – Алиса. Мне она никогда не нравилась, если честно. Задиристая особа. Наглая. Одевается вульгарно, ярко. Уважает исключительно бренды. Помню, когда они были в восьмом классе, эта девчонка загнобила одноклассницу за то, что она носила обычную одежду, почти доведя ту до суицида. Конечно, все это не афишируется, у ее отца очень много денег. Он занимается транспортировкой грузов по всему миру, и, наверно, их семья – одна из самых богатых семей в этой школе. Кстати, вот вам и причина, почему Артур с ней общается. Я была против. После той дикой истории я хотела оградить своего сына от влияния этого маленького монстра, но Толя убедил меня не нагнетать.

«Ты перебарщиваешь, Галя. Она – всего лишь ребенок! Она не понимала, что делала, но Алиса неплохая девочка, а ее отец? Такие связи иметь – это хорошо, а не плохо».

Последняя часть аргумента меня мало волновала, а вот первая…еще и Толя. Он мастер газлайтинга, знает, как перевернуть и что использовать, чтобы ты чувствовал себя идиотом и начал сомневаться в каждом своем слове и действии. Так со мной и было. Я подумала, что действительно…отрезать у ребенка шанс – это негуманно, да и глупо. К тому же Артур хорошо общался с Алисой, она была его подругой. Зачем?

А надо было слушать свою интуицию. Возможно, общайся он с кем-то другим, все и у нас сложилось бы иначе.

Олег хмурится, пока я стою и смотрю на сына, как замороженная. Сначала он не понимает, но потом достаточно быстро складывает в голове «два» и «два».

– Если хочешь, мы можем не ходить…

Пару раз моргаю, опускаю на него глаза. В его горит беспокойство.

Слабо улыбаюсь.

– Глупости. Пойдем.

Это ведь действительно глупости. Бояться своего сына? Бред. Но я боюсь не его, а тех слов, которые могу от него услышать – это слишком больно. Как бы я ни храбрилась, но так и есть. Ладно. Я полночи себя к этому готовила, почти всю дорогу об этом думала. Проговорила про себя все возможные гадости, я готова. Готова…

Чтобы попасть в библиотеку, нам по всем канонам моего чертового везения нужно пройти прямо мимо кучки подростков. Я посильнее сцепляюсь изнутри, расправляю плечи и иду.

Первой меня замечает Алиса. Она застывает, расширив глаза, что неприятно шпарит: значит, в курсе. Конечно…Артур ей рассказал?

Она пару раз пихает локтем сына, а сама натягивает на губы неприятную, ненастоящую улыбку и кивает.

– Здравствуйте, тетя Галя.

Артур резко оборачивается.

На мгновение мне кажется, что в его глазах я вижу…что-то теплое, родное, хорошо мне знакомое, но…нет. Просто кажется.

На губах у сына появляется кривая усмешка, грудь колесом и тон гаденький.

– Галина Алексеевна. Вау. Какими судьбами?

Ошпаривает. Его друзья прячут взгляды, неловко кивают. Я этому почти рада, если честно, ведь это означает, что хотя бы у кого-то в его компании есть совесть. Им явно стыдно. А может, неловко? Ай, неважно.

Соберись.

Хмыкаю и киваю, по очереди осмотрев его друзей. Когда они все успели так вырасти?…

– Мальчики, доброе утро. Алиса, – киваю и ей, потом перевожу взгляд на Артура, – Артур Анатольевич, не беспокойтесь. Не по вашу душу.

Сын вздрагивает, резко хмурится. Начинает беситься. А что? Думаешь, только ты так можешь? Ага, сейчас.

Прохожу мимо, но Артур не был бы собой, если бы наша стычка закончилась так просто.

Слышу шаг, потом еще один мерзкий смешок.

– Конечно, не по мою душу. Я же этого недостоин, о Великая королева!

Резко поворачиваюсь.

Серьезно, блин?!

Смотрю в глаза.

Серьезно, блин.

Артур дико злится, у него играют на скулах желваки, и он злится! На меня! Намекая, что у меня нет места в жизни для него?! И это ни хрена не шутки! Ему как будто память отбило о том, как все сложилось, и я в этом виновата?! Замечательно! Это я заставляла его говорить и быть тем, кем он был! ЗА-МЕ-ЧА-ТЕ-ЛЬ-НО!!!

От такой наглости теряю дар речи. Проваливаюсь немного, если окончательно честной быть. Поведение сына выбивает почву из-под ног, а его неприкрытая ненависть…разбивает сердце.

Снова больно.

И я снова не знаю, как себя вести…будто бы опять в том моем состоянии. Будто бы я снова та самая, жалкая Галя, которую можно по-всякому, а потом за порог, когда понадобиться.

я снова чувствую, что это моя вина…

Черт…да, такое в силах подкосить со всей силы, и да, я опять не знаю, как на это реагировать.

А вот Олег, похоже, такими рефлексиями не страдает.

Он делает шаг вперед, будто бы защищая меня своим маленьким, но таким твердым плечом…а потом рычит.

– Не смей с ней так разговаривать!

Я вздрагиваю. Артур непонимающе смотрит на мальчика.

– Ты кто на хрен такой вообще?! – выдыхает он, – Гуляй, малой.

– Гулять сам будешь. Рот закрой…придурок-переросток.

Заминка была небольшой, но она никакого отношения с потерянностью не имела. Олег всего лишь подбирал слово поприличней – я откуда-то это сразу знаю. Черт…только этого не хватает.

Артур через мгновение начинает громко ржать, а я понимаю, что стычку срочно нужно прекращать. Кладу руку на плечо мальчику и говорю тихо:

– Олег, успокойся. Нам надо идти.

Но Олег уже психанул.

Он сбрасывает мою руку и, не отводя взгляда от моего старшего сына, твердо заявляет.

– Никуда я не пойду, пока этот козел не извинится!

О черт…

– Олег…

– Я?! – Артур выгибает брови, бросая взгляд на своих друзей, которые все еще улыбаются, – Извиниться?!

Вальяжной походкой сын подходит к мальчику и останавливается напротив. Смотрит на него с высоты своего роста, ухмыляется.

– И кто меня заставит? Ты, что ли? Малявка.

Олег сильно сжимает кулаки. Его губы белеют. Я понимаю – дело труба.

– Олег, все нормально. Пойдем…

Но хрен там.

Слышу голос второго сына:

– Мам? Что здесь…

Артем договорить не успевает. Дальше происходит то, чего я не ожидала совсем. Разве что подсознательно. Олег резко выкидывает кулак и бьет ей Артура точно в живот. Сын выдыхает, нагибается. Из его рук падает сумка.

Твою мать!

Я тут же сгребаю Олега в охапку и тяну подальше от компании, которая взрывается громким смехом. Бросаю взгляд на своих мальчиков. Артем подскочил к Артуру и держит его за плечи. Оба смотрят нам вслед. Только если старший со злостью, то младший, еле сдерживая улыбку.

Мда…хорошая я мать, да? Если допустила драку, и если считаю, что Артур получил за дело?…

***

В библиотеке тихо. Мы с Олегом тоже не спешим говорить: он успокаивается, да и я тоже. Хотя я больше стараюсь разобраться, что со мной не так, если я действительно считаю, что мой собственный ребенок получил за дело? Я не могу его ударить. Я…просто не могу, ведь считаю, что детей нельзя воспитывать в насилии. А что делать, если иногда только хорошая затрещина – выход из ситуации? Так ведь бывает? Или это во мне обида говорит?

– Ты злишься на меня? – наконец-то тихо спрашивает Олег, пока я сверяю список для дополнительного чтения с книгами, которые уже взяла с полок.

Бросаю на него рассеянный взгляд.

– Что?

– Я…ударил твоего сына и… – Олег набирает в грудь побольше воздуха, а потом выпалывает, – Нельзя так, знаю. Прости, хотя нет! Мне не жаль, если честно!

Выгибаю брови. Олег упрямо смотрит мне в глаза и горячо добавляет.

– Я бы снова его ударил! Он ведет себя, как козел напыщенный, а он не имеет права так говорить про мою…про тебя! В смысле, он не имеет так говорить про тебя! Ты этого не заслужила и точка! не заслужила! Я не…

Присаживаюсь перед ним на корточки и улыбаюсь, приобняв за предплечья.

– Тише, успокойся.

Олег часто дышит. Я вижу в его глазах отголоски легкого страха, и как будто бы вижу причину: он боится, что из-за своего необдуманного поступка, я психану и настроюсь против? Сначала него, а потом и его отца?

– Все нормально, окей? Я на тебя не злюсь.

– Точно? – неуверенно переспрашивает, я киваю.

– Точно. Спасибо, что заступился за меня, но все-таки…драться – это не выход. Хорошо?

Мальчик расслабляется, неопределенно ведет плечами и кивает.

– Хорошо.

Я понимаю, что он моим словам не поверил, но об этом решаю подумать чуть позже. В этот момент из-за стеллажа выходит Артем с улыбкой до ушей. Они начинают обсуждать "мастерский удар», отбивают «пятюню». Закатываю глаза. Нет, определенно нужно будет подумать об этом и решить, как объяснить мальчикам о драках. Может быть, у Ивана будут мысли по этому поводу?

Странно. Почему я вообще о нем подумала? С другой стороны, он же мужчина. И он хорошего сына воспитал, значит, знает, как с мальчиками лучше обращаться. Но самое главное в другом: к Толе было бесполезно идти, он не считал воспитание детей мужским делом, а Иван не разделяет обязанности, и я ему в этом плане поверила.

К нему нестрашно.

Мы втроем доходим до класса, в котором Олег будет учиться. Я не захожу внутрь. Все-таки они уже взрослые дети, и лучше не давать лишних поводов для приколов. Несмотря на все заверения Алены Дмитриевны о том, что это дружный класс, это все равно дети. Иван был прав. Они бывают очень жестоки.

Я все понимаю.

Мне хочется проследить, чтобы у Олега все было хорошо, но я понимаю…

– Все будет хорошо, – тихо шепчу ему перед кабинетом, Олег доверительно смотрит мне в глаза.

– Я знаю, не волнуйся.

– Да, мам. Не волнуйся. Я буду рядом, – Артем бодряще кивает мне, и на сердце становится чуть спокойней.

Я с благодарностью сжимаю его руку, дарю улыбку, а потом снова смотрю на Олега. Обнимаю его. Он отвечает, больше не боится и не закрывается. Он принимает меня.

Так у меня на душе становится легче.

Потом я обнимаю старшего сына и шепчу ему на ушко:

– Я тебя очень люблю, спасибо большое.

Он слегка мотает головой.

– Мне самому по кайфу.

Киваю.

Это правда. Они очень круто срослись с Олегом, и, возможно, поначалу Артем проявил лояльность из-за меня, теперь это уже совсем не так. Он делает это и ради Олега тоже. Кажется, у этого мальчишки нет ни одного шанса оставить кого-то равнодушным, а значит, мне действительно не за что переживать.

Все будет хорошо.

Со спокойной душой я забираю книги, а потом покидаю школу. Точнее, почти…у самого выхода чувствую взгляд в спину, а когда оборачиваюсь – вижу Артура. Он стоит у стены, прижавшись к ней плечом, сверлит меня глазами, прожигая в коже дыры.

Я ему слабо улыбаюсь, делаю маленький шаг, который сразу же воспринимается в штыки. Артур закатывает глаза, щелкает языком, отрывается от своего места и уходит, растолкав толпу руками.

Это больно.

Ненависть собственного ребенка – это всегда больно, но что я могу? Это раньше ты можешь взять своего мальчика за руку и увести туда, куда считаешь правильным его вести. Все давно изменилось. Артур – взрослый мужчина, с которым уже нельзя, как раньше. Единственное остается…надеяться, что он сам захочет «как раньше»…

26. Поиграем? Галя

Когда я захожу домой, Иван встречает меня у порога. Не нужно быть гением или очень наблюдательным человеком, чтобы понять и сразу же увидеть, как сильно он волнуется.

– Ну…как все прошло? – спрашивает, я прячу легкую улыбку и киваю, закрыв за собой дверь.

– Хорошо. Олег очень понравился директрисе, мы взяли учебники, – чуть приподнимаю пакет, который, правда, сразу же пропадает из моих рук.

По телу идет приятная рябь. Черт, а к такой заботе легко привыкнуть…ах, о чем это я? Присаживаюсь на край пуфика, чтобы снять свои сапоги.

– Олег уже пару раз написал мне, уверил, что все нормально. Ему нравится.

Иван буквально ощутимо выдыхает, потом улыбается и кивает.

– Это хорошо.

– Да…хорошо.

– Почему ты тогда такая расстроенная?

Мне снова непривычно. Бросаю взгляд на мужчину, но сразу же его прячу: я настолько очевидна? Наверно. Хотя с другой стороны, Толя бы все равно не заметил. Точнее, скорее всего, он бы не придал значения моему состоянию, разве что оно дошло бы сразу до максимума. То есть до слез. Исключительно в этом случае, мой благоверный спросил бы, что случилось.

Вздыхаю и откидываюсь на стену, а потом прикрываю глаза. И могла бы сказать, что ничего не случилось – так? Легко. Легче не придумаешь просто! Соврать в таком – это тебе не ракету построить. Но…Иван был со мной честен…каждую секунду нашего знакомства, боже! Каждую! Хочу ли я вводить «моду» скрывать что-то? Нет. Мне кажется, что эти отношения особенные именно из-за того, что в них нет тайн. Как бы это ни звучало…и даже если вспомнить, что у нас нет никаких отношений вообще…это неважно. Пусть то, что у нас будет, не будет испачкано в недомолвках, я этого совсем не хочу ведь…

– Я встретила сына.

Несколько мгновений звучит только тишина, а потом Иван аккуратно ставит пакет и делает шаг ко мне, присаживается рядом на корточки, чтобы словить мой взгляд. Я отвечаю. И он тихо спрашивает…

– Старшего?

– Угу. Он был…не очень рад этой встречи.

– Это не так.

– Так, поверь, – с губ срывается тихий смешок, – Он меня ненавидит. Не понимаю только за что? Наверно, за то, что я не такая, как эта девчонка и…

Иван не дает мне договорить. Его теплая ладонь опускается на мою и чуть ее сжимает, а меня током дергает так, что все нутро распадается на вибрации…

– Я уверен, что дело не в этом. Принято считать, что только у женщин внутри скрыто слишком много пересечений, а мужчины – это открытая книга. Это совсем не так, Галя. Мы тоже чувствуем не всегда очевидно, а иногда слишком много. Я уверен, что дело вообще не в тебе, просто…ему нужно время разобраться.

– Ты его никогда не видел, – напоминаю тихо, а Иван усмехается и жмет плечами.

– И что? Я тоже был подростком и в свое время чувствовал слишком много, чтобы сразу во всем этом разобраться. Дай ему время, хорошо? Уверен, оно ему сейчас очень нужно.

Внутри становится тепло. Взгляд у Вани…особенный. Глубокий, искренний. А главное – он точно делает это не из-за чувства долга или необходимости общаться со мной вот так, ведь именно от меня зависит его будущее. Он делает это, потому что хочет. Помочь. Мне.

Так непривычно…

Я на мгновение застываю. Разглядываю его лицо, искрящиеся глаза и мягкую улыбку.

Он так близко…

По телу снова идут мурашки, тепло. Щеки медленно краснеют…

МЫ СЛИШКОМ БЛИЗКО! И дыхание перебивает. У меня в голове сразу слишком много, и да, кажется, я понимаю, что такое «нужно время».

– Чем так вкусно пахнет? – беру это время совершенно глупо и нелепо, отведя взгляд в сторону.

А если честно, буквально отодрав его, когда вдруг становится слишком страшно от того, насколько мы внезапно становимся близко. И я говорю не про расстояние физическое, а то, что я ощущаю где-то под кожей…

Иван не давит на меня. Он принимает правила игры, усмехается и встает, неловко почесав затылок.

– Я начал готовить борщ на обед. Надеюсь, ты не против?

Медленно поднимаю на него глаза. Ладно, блинчики, но борщ? Это звучит совсем дико.

– Борщ?

– Да. Любишь?

Голос Ивана внезапно становится хриплым, а воздух вокруг нас накаляется. Сначала я не понимаю почему, хотя нутро уже ошпаривает. Только через пару мгновений до меня доходит неоднозначность позиции, в которой мы вдруг оказались. Он стоит передо мной, я сижу на диванчике, и я извиняюсь, конечно, но если сейчас я опущу глаза, то они будут на уровне его ширинки.

Душу продолжает печь. Всего один взгляд, и ситуация легко станет хуже в плане личных границ и смены полярности наших взаимоотношений, хотя так сразу и не скажешь, но это так. Всего один взгляд и тональность изменится. А это страшно. Очень-очень страшно вдруг менять что-то, потому что я не уверена в его чувствах – что это? Отсутствие другой женщины рядом слишком долго? Благодарность? Почему нас влечет друг к другу на самом деле, и влечет ли на самом деле? Мне кажется это странным. Мы друг друга вообще не знаем! А это ощущение, будто бы слишком долго знаем, скорее всего, надуманное ощущение. Скорее всего, нам обоим слишком одиноко, вот мы и тянемся друг к другу.

Звучит логично.

Два одиноких человека просто захотели согреться. Но имеем ли мы на это право? Все станет сложнее, если я опущу глаза.

Знаю, как все глупо и нелепо со стороны, но так будет «убит» невидимый Рубикон, что все только усложнит. Границы будут нарушены, мы станем ближе. Так или иначе, но одним взглядом я допущу его еще ближе, и это понятно. Единственное, что в этом уравнении непонятно – нужно ли мне такое? Усложнять и без того непростую ситуацию? Поэтому из-за желания держать все на своих местах, а по-простому из-за банального страха я упрямо смотрю ему в глаза. Щеки пылают, дыхание замирает, а пальчики нервно цепляются за пуфик, но я смотрю ему в глаза и не пересекаю границы. Она должна оставаться целой.

– Да, люблю, – тихо отвечаю.

Иван стоит слишком близко еще слишком долго мгновений, хотя по факту всего несколько секунд, после чего кивает и отходит на пару шагов.

Я ощущаю свободу от принятия какого-то важного решения. Спокойствие с легким привкусом горького одиночества.

Наверно, все дело действительно в том, что я слишком давно одна. Но кидаться из-за этого на первого встречного? тем более при всех вводных? Это просто глупо. Хорошо, что расстояние восстановлено.

Даже если в моменте я считаю, что это не так.

– Я тебе кое-что купила.

Иван издает смешок.

– Еще подарки? Галина, вы меня балуете…

С моих губ слетает глупый смешок, но я маскирую его тихим цыком и мотаю головой.

– Все тебе шутки шутить, вот, – достаю из сумки коробку с новым телефоном и передаю ему.

Иван смотрит на нее с большим сомнением, потом поднимает глаза.

– Не думаю, что это…

– Господи, хватит, – вздыхаю, положив коробку на край столика, – Давай только не будем заскакивать снова на этот поезд с «я не могу, ты итак сделала для меня слишком много». Это не для тебя. А для Олега.

Флирт окончательно исчезает, а густая неловкость растворяется в воздухе. Иван выгибает брови, явно не понимания, к чему я клоню.

С губ срывается еще один смешок. Я снимаю сапоги, потом встаю и киваю.

– Он не хотел уезжать сегодня, и я думаю, что ему страшно. Олег боится, что вернется домой, а тебя не будет здесь. Этого, конечно, никто вслух не сказал, но он уже раз пятьсот написал мне и спросил, дома я или нет. И что ты делаешь.

Иван напрягается. Я знаю, что ему, скорее всего, неприятно это слышать, а еще тоже страшно…и дико-дико жаль. Просто на его месте мне бы тоже было жаль. Я бы ощущала ответственность за состояние своего ребенка, и кажется, в этом я точно попадаю в точку.

– Ты не виноват, – говорю тихо, а Иван вздрагивает.

Сердце в этот момент обливается кровью и поет совсем печальную мелодию…господи, так не должно быть. Почему все так?…

Мне хочется мягко сжать его руку, поддержать и показать, что он не одинок. Мы обязательно со всем справимся, но я помню: дистанция. Нам нужно держать дистанцию…

– Просто возьми телефон, напиши сыну и оставь уже в стороне все свое мужицкое «мне неудобно», хорошо? Не усложняй.

Тихо усмехнувшись, мужчина пару раз кивает головой.

– Ладно.

– Ему будет приятно, – продолжаю, глядя в его глаза, – И так ты сможешь быть рядом и поддерживать Олега. Сам. Без посредников.

– Я же сказал – ладно. Мужицкое я оставлю в стороне.

Издаю смешок и киваю, обойдя его по стеночке. Если честно, очень слабо представляю, как он оставит «мужицкое» в стороне, когда от него этим мужицким за километр тянет. Кажется, будто каждая клеточка тела пропитана тестостероном, и мое женское начало буквально вибрирует!

Господи, тоже идиотка…мне бы совет похожий себе дать: оставь в стороне все свое женское, не усложняй, Галя. И без того непростую ситуацию…

***

Взяв небольшую паузу между нашим «общением», я сбегаю в ванну, а потом в свою комнату, чтобы переодеться. Ругать себя за желание найти близость и утонуть в этом мужчине, чтобы почувствовать себя женщиной, можно, конечно, до бесконечности в квадрате, но с другой стороны…это контрпродуктивно, согласитесь. Я просто одинока, а к Ивану очень просто потянуться своими внутренними, женскими вибрациями, и за это себя легко можно простить и понять. Да, так бывает. Между нами невозможны отношения – логика и разум говорят верные вещи. Да и нужны ли ему эти отношения? Мне почему-то кажется, что вряд ли. Сейчас у него много других забот, чтобы думать о таких глупостях. Мне просто нужно взять себя под контроль и прекратить принимать собственные ощущения за истинные чувства. Разница ведь велика: от нехватки внимания и близости женщина может любые порывы принять за что-то великое. А так нельзя. Это нечестно в первую очередь по отношению к себе, и разве мне недостаточно? Нечестного по отношению к себе? Едва ли.

Короче, выхожу я из комнаты в полной, боевой готовности, а Ивана нахожу в гостиной на диване. Рядом с ним лежит телефон, на губах легкая улыбка. Наверно, они с Олегом немного попереписывались.

– Как дела у Олега?

– Отлично, – Иван кивает, чуть подавшись в сторону, – Говорит, что школа – класс. Черт…

– Что ты делаешь?

– Играю в драчки, – он бросает на меня взгляд с тихим смешком, – Не против? Делать больше нечего.

– Нет, играй.

Обхожу диван и сажусь с другой его стороны. На экране идет популярное сражение, и даже я когда-то в эту игру играла. Правда, мне она совсем непонятна, а вот мальчишки…все они так и остаются мальчишками. Неважно, сколько тебе лет…

Улыбаюсь таким мыслям, а потом вспоминаю сцену из школы. По-моему, это удачное время для разговора? А может, и нет. Не успеваю подумать об этом, как с губ срывается:

– Можем поговорить?

Иван бросает на меня еще один взгляд, но сразу отворачивается. В комнате звучит беспрерывное клацанье кнопок.

– Что за официоз? Конечно, можем, красив…Да твою мать!

Я молчу. Мне сложно решиться на такой разговор, в этом плане от Толи у меня никогда поддержки не было. Он если и слушал, то тоже так. Одним ухом, задней пяткой.

Немного огорчаюсь. Неужели я себя снова обманула? И как же это глупо. Размышляла тут о мужиках, а мы? Разве женщины лучше? Верят до победного, и нам почти всегда достаточно увидеть один лучик, чтобы ждать полноценного, солнечного дня.

Глупо…

Вздыхаю, мотнув головой, а потом говорю тихо:

– Хотя…это неважно, забудь.

Встаю, чтобы уйти и сделать себе чай, но моего запястья тут же касаются горячие руки. Пальцы немного взмокшие, а сильные. И я вся уже в мурашках…

Резко поворачиваюсь. Джойстик отброшен, по телеку тотальное уничтожение, но Ивану плевать. Он смотрит на меня серьезно и говорит тоже серьезно.

– Ну нет. Куда собралась?

– Чай сделать.

– Я не вчера родился, Галя. Знаю ваши эти женские штучки. Раз я оставил мужицкое в стороне, ты тоже давай без этого. Говори.

Он тянет меня на диван почти бережно. Точнее, думаю, это максимум бережности, на которую он способен, а я как под заклятием подчиняюсь.

Снова это ощущение. Сравнение. Но куда от него денешься? Думаю, это в человеческой природе сравнивать, чтобы разобраться: Толя никогда бы не отбросил свои дела ради обычного разговора со мной. Ваня бросает. Пусть это хрень собачья по факту, а не дела – всего лишь глупая игра! Ну и что? Для него-то это в моменте было очень важно.