Текст книги "Жестокии развод (СИ)"

Автор книги: Ария Тес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

32. Все решим Галя

Стоит мне закрыть за собой дверь квартиры, как я тут же попадаю в капкан горячих, сильных рук.

Звучит неожиданно, конечно…но приятно. Я замираю, а Иван шепчет мне на ухо.

– Еле дождался. Клянусь, еще бы ты подольше ездила, я бы показал себя не с лучшей стороны…

Из груди рвется смешок.

Я поворачиваю на него голову, чтобы спросить, о чем конкретно идет речь, но опять же. Не успеваю.

Сегодня Иван действует быстро, нахрапом. Он целует меня сразу страстно, глубоко, а сам уже расстегивает крючки на моей шубе.

Боже…

Мне казалось, что такое вот только в кино и бывает, а в реальности так…медленно, спокойно, размерено. Мол, для красивой картинки и остроты слова – да, а для жизни? Это уже что-то слишком безумное. Так не бывает. Ни у кого.

Судя по всему, я много лет себе врала, потому что бывает. Вот здесь и сейчас.

У меня от его рук по телу бегут мурашки, но это еще половина проблемы. Внутри разгораются импульсы, перерождаясь в маленькие взрывы, как только Иван с силой прижимает меня к двери и проникает еще глубже.

Забирается под кожу…

Его губы на вкус сладкие, как мед, горячие. А руки требовательные. При этом он соблюдает безумный баланс между грубостью и невероятной…бережностью.

Мне не больно. И кажется, словно для него сделать мне больно – хуже стократно, поэтому он относится ко мне, как к цветку.

Почему-то в голову приходит нелепое сравнение с Чудовищем из «Красавица и чудовище». Помните? Я в него влюбилась сразу, как только увидела, как забавно он познавал мир, пока кормил маленьких птичек. Хотел, но не знал как…

Иван по ощущениям тоже не знает, как со мной надо, и сдерживается изо всех сил. Я половины его возможностей еще не знаю. Думаю, я не знаю даже одной трети, и это будоражит. То, как он ведет себя – тоже. Хочет, старается, идет ко мне навстречу…

От такого недолго и растаять прямо в тесной прихожей…

– Иван… – шепчу еле слышно, уложив руку ему на грудь.

Там, под моими пальчиками быстро колотится сильное, смелое сердце. Преданная душа.

Странно…почему я сформулировала именно так? Не иначе. Так.

Преданная душа…

Почему мне кажется, что он именно про это?…

– Ваня, – отвечает глухо, перейдя на мою шею.

Там кожа тонкая, чувствительная.

Импульсы становятся сильнее.

Шуба падает на пол.

Мурашки…

Воздух превращается в огонь, и я задыхаюсь… столько чувств…как с ними справиться?

– Хотя…называй меня, как хочешь, красивая. Я для тебя кем угодно буду.

Опять ответить не могу. Ваня подхватывает меня на руки и несет за собой.

И снова это ощущение…будто бы ты такая вся принцесса! Маленькая девочка, которая устала быть сама по себе и теперь очень хочется на ручки.

Поддаться такому соблазну просто. Сильный мужчина с внутренней составляющей, которая как будто бы была сделана точно под тебя. Еще и внешность не подкачала…он не груб, а нежен. Самобытно нежен. Только так, как он умеет пытаться – от такого тоже голова кружится. Возможно, много женщин видела его таким же…

Стоп.

Вот об этом лучше вообще не думать. Я знаю о прошлом Вани только одно: у него была женщина, которая не успела стать женой. Она родила ему сына. Но не был же он все эти годы монахом, правильно? Правильно…

Нет, совершенно точно лучше об этом не думать.

Меня сразу ошпаривает, хотя есть и плюсы: голова начинает работать.

Я снова упираю руку ему в грудь, сидя сверху на его коленях. Ваня шумно и часто дышит. Его кроет – так это теперь называют. Его совершенно точно кроет, и я это чувствую.

Губы пульсируют.

Улыбаюсь…когда в последний раз у меня пульсировали губы от страстных поцелуев? Кажется, несколько жизней прошло…

– Скажи мне, что тебя пугает, – звучит его тихий, хриплый шепот.

Ладони покоятся на моих бедрах. Он не сжимает, но и не отпускает, хотя мне бы лучше восстановить дистанцию, чтобы потом получилось восстановить дыхание…

– Вань…

– Красивая, посмотри на меня.

Молча прикусываю губу. Не уверена, что выдержу этот взгляд и снова не упаду на дно того, чего так сильно хочу: на его дно. Туда, где нет места вопросам и сомнения. Туда, где будет только Ваня…

Ваня…

Как приятно-сладко звучит его имя на вкус…

– Галь, я не укушу.

Киваю пару раз.

– Знаю.

– Тогда посмотри на меня. Да, перебор, видимо, с напором, просто я тебя в окно увидел, и в груди запело, но. Я без всякого. Поговорить с тобой хочу, красивая. Посмотри…

Он так странно-ласково зовет меня…

Улыбаюсь, заправив прядь волос за ухо, а потом все-таки поднимаю глаза. Подушечки его пальцев чуть сильнее вонзаются в кожу.

– Черт…какая же ты красивая…

Еще один смешок вместе с покрасневшими щечками. Этот мужчина точно сведет меня с ума!

– Так! Ты хотел поговорить? Давай мы…

Хочу слезть. Да. Так будет правильно для разговора – восстановить дистанцию. Да…

Но…

– Стой, не уходи, – Ваня чуть мотает головой, – Поговорить? Я за, но не уходи. Ладно?

Сердце на мгновение сжимается. Ему требуется моя близость, да и мне, если честно, его тоже. Зачем сопротивляться?…

Прекрати.

Медленно опускаюсь обратно на его колени и слегка киваю.

– Хорошо…

Иван улыбается. Кончики его пальцев касаются моей щеки…

– Мне снова не верится…

– М?

– Что ты реальна. Заботишься обо мне…черт, так нравится ощущать твою заботу…

– В этом дело, да?

– О чем ты?

– Ты…я…тебе одиноко?

Вопрос звучит без претензии, скорее тихо и аккуратно, поэтому он не обижается. Думаю, если бы я добавила голосу стали, то получила бы противоположный эффект. Его гордость никто не отменял, и я ее тоже чувствую.

Иван издает смешок.

– Думаешь, я к тебе так сильно, потому что одичал за решеткой?

– Я не…

– Дело не только в этом, красивая. Каждому человеку нравится, когда о нем заботятся – это да, но фишка в другом: ты либо тоже хочешь заботиться, либо нет. У меня первый вариант.

?– Правда?

– Правда. Дальше.

– Что дальше?

– Ну, с этим разобрались? Нет, меня тянет не потому, что ты единственный возможный вариант в стесненных обстоятельствах. Что еще тебя волнует?

– Я не…

– Галь, я херово разговариваю. Думаю, ты это уже поняла. Не поэт. Совсем. Поэтому просто скажи мне…окей? Сжалься.

Я тихо смеюсь, в который раз поражаясь его фантастической прямолинейности. Это, конечно, да…это что-то на необычном…

– Ты все еще любишь своего бывшего мужа?

Резко распахиваю глаза и хмурюсь. Пока пребывала в своих грехах, Иван зря времени не терял. Наверно, высказал то, что его самого волновало…

Ясно.

Порыв злости, которую вызвал этот вопрос, тухнет, и я укладываю руки ему на грудь. Мотаю головой.

– Нет, я его не люблю.

Ваня не скрывается, как я. Не играет в игры. Ощутимо выдыхает, а потом усмехается и откидывает голову на спинку дивана.

– Как камень с души. Это хорошая новость. Да?

– Наверно.

– Окей. Супер. Разобрались. Тогда что тебя пугает? Больше всего.

А вот это уже вопрос посложнее. Как рассказать ему, что я боюсь снова обжечься? На новых, таких особенных чувствах это особенно страшно. Предательство Толи долбануло меня сильно. Думаю, если бы не то, что случилось с мамой, я бы еще дольше раскладывала все по полочкам, и лишь благодаря ей…в последний раз…мне удалось выйти из наших отношений относительно без потерь.

Словно получила экстерн по терапии своей души! Быстро, четко, резко. И это хорошо. У меня просто не было сил и времени позволять себе слезы и страдания по тому, что этого совсем не стоило.

Но как сейчас в этом признаться? Мне сложно…

А Ваня не давит. Он бережно обнимает пальцами подбородок, чуть поднимает мое лицо на себя и кивает.

– Не говори. Послушай, хорошо?

Слегка киваю.

Улыбка на его лице становится теплее.

– Глупый вопрос задал, в курсе. Ты не готова сейчас говорить об этом – и это тоже нормально. Я не против. Просто знай кое-что, ладно?

– Что?

– Я всю жизнь тебе буду предан, Галя. До последнего вдоха, вне зависимости от того, получится у нас или нет – плевать. Да, я хотел бы, чтобы получилось, но…даже если ты решишь, что на будущее я тебе не подхожу – это никак не повлияет на наши с тобой отношения, которые вечно будут гореть. На глубине. Внутри.

– И ты говоришь, что не поэт? – шепчу еле слышно, а у самой сердце в груди наотмашь.

Мамочки…какие слова…и не просто слова! Надо видеть его этот взгляд, чтобы понимать, насколько они имеют под собой железобетонную основу.

– Не поэт. Разве красиво говорю? Хрень собачья получается, просто это правда. Я всегда буду на твоей стороне, красивая, даже если мы не сойдемся. Даже если сойдемся, но ты потом поймешь, что…ну, не знаю. Например, этот мой адвокатишка тебе подошел бы лучше.

Что?!

Дергаю головой, но Иван только усмехается.

– Я же все понимаю, Галь. Чувак, который сел в тюрягу – явно не твой уровень. У меня ни хрена нет за душой, а что есть – это только душа. Я тебе ее предлагаю, хотя знаю, что и непозволительно мало, чтобы…

Боже мой! Да заткнись!

Резко прикладываю ладошку к его губам, а сама прислоняюсь к его лбу своим.

И шепчу…

– Замолчи, умоляю. Просто…господи, молчи. Что ты говоришь?

Ваня перекладывает руку мне на шею сзади и заставляет чуть-чуть отодвинуться. Заглядывает в глаза. Его губы касаются моей кожи. Они превращаются в поцелуи…

Меня опять уносит.

Еще ни разу мужчина не целовал мне руки…

Срываюсь. Я буквально чувствую, как дверь в разум захлопывается раньше, чем мои губы находят его.

Поцелуи.

Как град. Но от него не больно. Нет разрушений. Разве что у сомнений…

Ваня целует мое лицо, губы, шею. И слышится его глухой шепот:

– Я как пес верный всю жизнь с тобой буду. Никогда тебя не предам, клянусь. Ты просто поверь мне. Хорошо, красивая? Просто позволь доказать. Я – не он. Я – не он…

Через мгновение он подхватывает меня на руки, и вот я снова на лопатках. Ласки становятся интенсивней. Горячие пальцы забираются под свитер.

Нам все еще нужно поговорить. Я знаю. Помню. Какая-то часть меня точно, но…эта часть меня отходит на задний план.

Мы поговорим. Обязательно поговорим, просто потом, да и что? Что скрывать-то? Я верю ему. Мое сердце волнами отзывается на его душу, и я верю.

Верю…

Хотя еще совсем недавно была уверена, что поверить больше никогда не смогу. Никому.

Но он не никто…

Ваня бережно, но быстро раздевает меня. Его ладони хозяйничают на моем теле, как будто я уже принадлежу ему. Но это разве не так? Так…ведь мне чертовски хочется, чтобы у нас получилось…

Он отстраняется всего на мгновение, чтобы снять с себя футболку, а я опять провожу по ровным кубикам пресса и улыбаюсь. Он мой? Не верится, но, похоже, что так.

Тяну его на себя. Вес тела так отлично приходится по вкусу моему, и это восторг. Я обожаю каждую нашу секундочку…

Стягиваю с него спортивные брюки; мои уже валяются где-то в другой вселенной. Все происходит быстро, и возможно, это не совсем правильно, ну и что? У меня уже было медленно. Постепенно. Правильно. Что из этого вышло? Ничего хорошего.

Так что плевать.

Моя душа чувствует каждую вибрацию, и она знает: это правильно, пусть и не так, как принято считать правильным.

Иван нависает сверху, смотрит мне в глаза, а потом ставит точку в этом странном разговоре, где у меня остались варианты. Целует и входит в меня до самого конца.

Нет больше пути назад.

Хотя…возможно, а точнее, сто процентов они есть. Просто я не захочу их больше искать никогда.

Издаю тихий стон, прижимаюсь ближе.

– Только не отпускай меня, – прошу, и он хрипло отвечает.

– Никогда. Моя красивая…

***

– …У меня не было никого.

Тихое признание нарушает тишину. Я напрягаюсь, а потом медленно отрываю голову от его горячей груди и заглядываю в глаза. Ваня ласково перебирает мои волосы.

Это было хорошо.

Я не помню, когда в последний раз мне было так хорошо…и главное, во всем. Процесс, завершение, и сейчас. Этот тонкий момент, в котором нет никого, кроме вас.

Мы лежим так уже пятнадцать минут. На диване. Обнаженный. Я слушаю его тихое дыхание, а он обнимает мою ладонь и выводит какие-то символы на спине.

Если честно, я бы осталась здесь навсегда…

– О чем ты? – спрашиваю тихо, подложив руку под голову.

Ваня с улыбкой жмет плечами.

– Ну, как о чем? Список. Об этом, кажется, нужно говорить, когда ты начинаешь отношения?

– А у нас с тобой отношения?

– Надеюсь, ты не собираешься ляпнуть эту новомодную хрень про друзей с привилегиями.

Выгнув брови, он слегка прищуривается, а я взрываюсь громким, счастливым смехом.

Вот дурак…

– Я серьезно…

– Мне просто захотелось это услышать.

– А, да? Ну ладно. Тогда слушай: у нас от-но-ше-ния. Понравилось?

– Экстаз.

Шепчу, потом двигаюсь ближе и оставляю нежный поцелуй на его губах.

– Не было никого, говоришь?

Слегка кивает.

– После Оли? Нет. Я был очень занят. Бизнес, сын…когда мне строить отношения с таким раскладом?

– А как же…секс? Ты что, был монахом?

Он тихо цыкает.

– Секс – это не отношения. Я имел в виду связь. Ее у меня ни с кем не было, а остальное? Так.

– То есть…ты бабник?

– Что? Нет, конечно! Бабник! Скажешь тоже… какой из меня Казанова?

Усмехнувшись, Иван закрывает глаза и расслабляется на подушке, а потом тихо говорит.

– У меня была постоянная любовница. Она ничего серьезного не хотела, я тоже. Нас обоих все устраивало.

– И никогда…

– Никогда. Мы скорее были друзьями. Просто иногда друг другу помогали…кхм, сбросить напряжение.

– По новомодному: друзья с привилегиями?

Еще один смешок срывается с его губ. Иван подкладывает руку под голову и кивает, глядя мне в глаза.

– Типа того. Поэтому я не хочу с тобой того же. Мало будет.

– Я тоже не хочу, – тихо признаюсь ему, – Не уверена, что это все вообще для меня.

– Супер. Мне подходит.

– Но…

– Знаю, у нас еще очень много тем для обсуждения, Галя. Обсудим. Все решим. Характер у меня…кхм, так себе, но я готов идти на уступки и компромиссы. Я всегда за диалог.

– Мне нравится, как это звучит.

– Мне тоже. Знаешь… так, наверно, нельзя говорить, но тюрьма в каком-то смысле пошла мне на пользу. Раньше я таким не был.

– А каким ты был?

– Очень категоричным. Как твой старший.

– Поэтому ты сказал, что понимаешь его?

Слегка кивает.

– Да. Я его очень хорошо понимаю. В прошлом тоже был несправедлив к своей матери, и мне от этого до сих пор больно. И стыдно. Я злился…не на нее, конечно, но ее проще всего было обвинить. Она бы простила…

– Мы с ним поговорили в машине. Он сказал, что…все знал, поэтому ему стыдно.

Иван снова кивает с улыбкой.

– Знаю.

– Знаешь?

– Это не злость у него. Точнее, ненастоящая. Это очень жесткое чувство вины, красивая. Единственный, кого он ненавидит сейчас – это он сам.

– И что мне делать?

Его пальцы нежно касаются щеки.

– Ничего, красивая. Просто будь с ним рядом – этого уже достаточно. И дай ему шанс доказать, что он не такой козел, окей? Поверь моему опыту. Сильнее, чем он сам, его никто не накажет.

– Я не хотела его наказывать…я хочу, чтобы он просто был рядом.

– И он будет. Ему нужно немного времени и пространства. Он будет…

Улыбаюсь и снова утыкаюсь носом в грудь.

Она вибрирует…

– Вот бы с Вероникой так же было…

– Ох, здесь просто не будет, Галь.

– Почему?

– Женщинам сложно признавать свою неправоту. Она вернется, спорю на что угодно, но…прости, красивая, не сейчас.

– Думаешь?

– Ага. Через свою собственную боль и через время, но она вернется. Тут нужно будет больше времени, конечно.

Больно, но в принципе, я согласна с Иваном. Вероника…она тоже мой ребенок. Моя девочка. Единственная девочка…однако…она слишком сильно привязана к своему отцу, и если что-то и суждено понять, то через время и через боль. Собственную…

Конечно, я ей этого не желаю. Хочу, чтобы у моей девочки все было хорошо, но…жизнь такая штука. Не смогла понять сама, тебе помогут понять против воли. А я буду рядом…

– Вань…

– М?

– Ты же понимаешь, что у нас не будет детей? Вдруг ты…

Он не дает мне договорить. Его пальцы ложатся под подбородок снова, и я снова тону в его глазах…

– У нас уже трое детей, Галя. Когда твоя дочь одумается, будет четверо. Куда еще? Пожалей себя. Ну, и меня тоже. Моей мудрости кое-как хватит на них.

– Но…

– Тш. Я не в претензии. Мне хватит того, что у нас уже есть и будет.

– Я не хочу, чтобы ты был «не в претензии». Я хочу, чтобы ты был счастлив!

– Тогда просто будь со мной, ладно? И я буду счастлив. А дети? У нас они уже есть.

Он мягким поцелуем ставит точку в еще одном моем страхе, и я не знаю…может быть, в будущем это изменится, зато сейчас мне хорошо.

«У нас есть трое детей» здорово подсвечивает изнутри. Греет…

– Кстати, об этом.

– М?

Ваня тихо смеется и тянет меня на себя. В объятия. А потом шепчет на ухо:

– Думаю, твой старший сын захочет со мной побеседовать.

– Что?! В смысле?!

– Он на меня за завтраком слишком пристально смотрел. Знает. О моих чувствах точно, и захочет об этом поговорить. Тёма тоже хотел, но он больше стратег. Аккуратный. Раздумывает много, прощупывает. Артур резкий. Прям как я. Гарантирую, это случится совсем скоро.

– Я не…

– Я прошу тебя не мешать. Ладно? Я сам с этим разберусь. Мы разберемся. Чтобы выстроить доверие…мы должны с ними решить этот вопрос лично. По-мужски.

Мягкая просьба тоже находит отклик в моей душе. И что я могу? Мне хочется защитить Ивана от резкости своего сына, но с другой стороны, разве он нуждается в защите? И опять же, я ему доверяю. Не только себя, но и в таких вопросах…

Киваю.

Так мы заключаем тихое соглашение. Мы со всем разберемся постепенно, но мы вместе. И это прекрасно…

33. Нет предела Иван

Я смотрю на Галю и про себя не знаю, каких Богов благодарить первыми. Она как будто бы дарованная, а я как будто бы снова мелкий и под елкой нашел трактор, о котором мечтал. Конечно, очень топорное сравнение, но у меня только тогда под кожей все искрилось, а нутро ухало и взлетало с каждым вздохом.

Она нервничает. Мельтешит немного. Вон стол уже вытирает раз пятнадцатый и так глубоко погрузилась в свои мысли, что у нее между бровей залегла складочка. Красивая, кстати.

Мне нравится ее изучать. Привычки, поведение, ее характер и душу. Не знаю, смогу ли когда-нибудь в принципе постигнуть все ее глубины, но буду очень стараться это сделать. Потому что хочу. Мне безумно интересно, и такого не было уже…очень много лет.

А если точнее, такое у меня было только раз. С моей Олюшкой…

Я скучаю по ней безумно. Каждый день. Но чувства давно стали просто воспоминаниями, и это нормально. Мы двигаемся вперед – это закон жизни. Я всегда буду ее любить, никто не спорит, только это уже совсем другая любовь.

А Галя…

Мне всегда казалось, что в своей жизни я уже однажды сорвал куш. Оля была очень хорошей женщиной, нежной. Мягкой. Иногда, в порывах злости на нее за то, что она меня оставила, я думал, что дело в этом как раз. В ее чрезмерной мягкости и нежности. Поэтому она не пережила отношение ее родителей ко мне, ее друзей, всего ее общества, которое буквально изрыгнуло за выбор, который она сделала. Будто бы Оля позволила всему этому взять и забрать ее от меня. От Олега. И это, конечно, страшно, ведь они с Галей в чем-то схожи, но! С моей "красивой" ситуацией все-таки по-другому складывается. У этой женщины внутри стержень, которому и мужик позавидует! Я его чувствую. Он мне нравится.

И она…

В нее я влюблен. Кажется, до талого. И кажется, будто на ней одной весь мир сошелся резко и безвозвратно.

– Галя, прекрати нервничать, – опускаю руку на ее, чуть сжимаю.

Она едва вздрагивает.

А мне тепло…

Это ведь хорошо, что она не выставляет броню. Это значит, что она мне доверяет, а мне что? Всего одного такого ощущения достаточно.

Я тебя всю жизнь от всего охранять буду, моя. Даже если ты решишь, что мы с тобой просто мгновение…

– Я и не…– пытается оправдаться, но потом находит моих глазах что-то, выдыхает и кивает, присаживаясь рядом на край стула.

Я улыбаюсь. Значит, не показалось…

Она здесь. Она рядом. Я ее чувствую…

– Прости, просто…не знаю, чего ожидать.

А я знаю. Ее парни сегодня приедут в полном составе после тренировки, и Артур сто процентов захочет со мной «побеседовать». Я это в его глазах нашел моментально, так как узнал в нем такую же душу, что во мне теплится. Он резкий, импульсивный. Ждать не будет. Забавно, вообще. Они с Артемом похожи на Галю, просто с разных сторон. И в каждом из них тоже есть две стороны: резкие и импульсивные, но тихие и выжидающие. Две Галины ипостаси. Она этого про себя не знает, ну и ладно. Я ей потом расскажу.

– Не бойся, красивая, – говорю тихо, а потом беру ее стул за ножки и двигаю к себе, – Я все решу. Доверься мне, хорошо?

Мои руки ложатся на ее бедра. Очень хочется постоянно касаться, а она разрешает. Галя пару мгновений смотрит на меня, будто бы прощупывая. Щупай на здоровья, мне скрывать нечего. Я перед тобой нараспашку, а по-другому не умею? Да, пожалуй, так и есть. Когда влюблен – я всегда нараспашку и учиться иному не желаю. Зачем? Прятаться от своего человека – глупо. Твой человек все равно всегда почувствует подлог и фальшь, а вранье убивает близость. Связь. Наша только начала настраиваться и обрастать мясом, я что? Себе враг? Рубить ее на корню? Нет, ни первое, ни второе, ни компот. Я перед ней полностью голый, и только так, по моим глубоким убеждением, возможно что-то. Разве нет? Она должна чувствовать, что со мной можно так же в ответ. Я не обижу.

Ни за что.

Она кивает через пару, а потом сама тянется и обнимает. Ее руки касаются шеи, а меня пару сотен раз током…Я глаза свои прикрываю и выдыхаю: первая граница пройдена. Дальше все будет проще…

***

Артур на максималках.

Когда парни заходят домой, я сразу вижу, что он уже встал на лыжи, но как впервые на них вставший, смотрит на меня издалека. Делает шаг вперед, два назад. Скалится, но не кусает. Ждет.

Я улыбаюсь.

Добавляю к курице в сметане специи, а потом говорю Гале:

– Красивая, ты там говорила про какой-то сериал?

Она непонимающе хмурится. Я улыбаюсь только шире, мешая свое варево в оранжевой миске.

– Может, найдешь его? Все подключишь. Я почти закончил, посмотрим серию и поставлю ужин. М?

Галя еще пару мгновений тупит, но потом все понимает. Бросает взгляд на своих сыновей, потом на меня. Она не уверена. Волнуется за них? Нет, вряд ли. Знает, что я ничего плохого им не сделаю – и это тоже важно. Доверие в детях измеряется. Вот насколько ты пускаешь другого человека в свою жизнь: если доверяешь ему свое чадо, значит, там все абсолютно.

Она волнуется за меня, и это почти трогательно, если бы не было так смешно, разумеется. Знает характер своего старшего, не хочет, чтобы тот ляпнул какую-нибудь хрень, но я к любой хрени готов, красивая. Ради тебя.

Киваю ей совсем немного, взглядом все передаю, и она смягчается. Улыбается тихонько, встает и уходит в гостиную.

– Олег, а ты ей помоги.

– Галя не дура! Она сама…

– Олег.

Добавляю голосу строгости. Мой парень умный, сообразительный, но пока еще совсем маленький. Он многого не понимает, но я не жалуюсь. Даже хорошо. Вот бы он подольше многого не понимал и оставался ребенком.

– Эм…ну…ладно?

Олег хмурится сильнее Гали и все-таки уходит. Это греет душу. Слушается…я все еще авторитет для него, даже после того, что сделал.

Мы остаемся с Галиными сыновьями. Они, в отличие от моего, все схватывает. а может быть, и нет. Просто сами искали и ждали момента, когда останутся со мной наедине.

Ладно.

Не буду скрывать, что немного волнуюсь. С Артемом мне вроде как удалось поладить, с Артуром может быть тяжелее. Хотя…это до того момента, как я им скажу то, что хотел бы услышать сам.

Хмыкаю и поворачиваюсь к ним лицом, вытирая руки о салфетку.

– Ну? Начинайте.

Парни замирают. Это тоже забавно, кстати. Взрослые уже, давно не дети, а в этот момент теряются, как щенята.

– Что…начинать? – аккуратно спрашивает Артем.

Артур молча щурится.

Я в ответ только усмехаюсь и киваю.

– Давайте скажу за вас? Вы мне задницу надерете, если обижу маму? Или все хуже, и вы мне скажите, что нельзя к ней и близко подходить?

Повисает тишина. Я слышу, как гудит холодильник! Вот насколько она оглушающая. Сейчас-то техника шагнула вперед, они все тихие! А я слышу! Кажется, даже как лед нарастает.

Какие глупые мысли. Им я еще раз усмехаюсь, складываю руки на груди и киваю.

– Так какой вариант? Первый или второй?

Снова отвечает Артем, бросив взгляд на брата.

– Наверно…первый. Я…

– Ты гребаный зэк, – выпаливает Артур.

Неприятно, но что уж там? Это правда.

Киваю.

– Да. Я сидел.

– Это все? – бросает мне вызов, я жму плечами.

– А что ты еще хочешь услышать? Отрицать глупо.

Чуть приподнимаю штанину и показываю им гребаный датчик.

– Да, я сидел. И чисто технически, меня до сих пор не оправдали.

– Ты поэтому к ней? Думаешь, так у тебя больше шансов…

Стоп, а вот это уже лишнее.

Резко хмурюсь и осаждаю пацаненка.

– Ты сейчас тормози, Артур, ага? Твоя мама убогая, что ли? Или неинтересная?

– Я не это сказал! – с жаром шипит, но я не сдаю позиций.

– А я услышал это. Мужчина, по-твоему, не может заинтересоваться ей, потому что она – шикарная? Только за деньги? За помощь? М?

Прекрасно. Наблюдаю, как он медленно краснеет, а мне хорошо. Так-то. Будешь знать, мелкий сучонок.

Киваю.

– С этим разобрались? Безусловно, я благодарен ей за помощь и поддержку, которую она оказала мне, хотя не была обязана, но то, что между нами происходит – не имеет отношения с этим ровно никакого. Я ей поражен, я на ней закончился, и я у ее ног буду до талого, даже если она решит, что мы с ней друг другу не подходим. Дальше?

Парни переглядываются. Знаю, что такое не каждый мужчина скажет. Для многих быть у ног их женщины – это унизительно, а мне нет. Мне по хер, по сути, кто и что подумает. Это правда. Главное сейчас – не врать; тут тоже работает это правило. Они почувствуют фальшь, связь будет не установлена. Я лучше все прямо скажу, чем потом буду страдать из-за собственного эго.

Поднимаю брови.

Они продолжают молчать. Не знают, как правильно и с какой стороны такие разговоры заводить в принципе, но это ничего.

– Хорошо, что вы решились, – киваю им по очереди, – Это правильно – заботиться о маме. И я не в претензии, что вы могли подумать так, как вы подумали. Возможно, я бы и сам так подумал, но вот он я. Перед вами. С голой душой и на ваш суд: я в нее влюблен не за то, что она для меня сделала, а за то, какой она человек. Обижу ли я ее когда-нибудь? Ни за что. Я вам обещаю, что ровно столько, сколько она позволит быть рядом с ней, я буду преданным до своей последней запятой. Я буду ее оберегать, ценить, а главное – она всегда будет улыбаться. Все для этого сделаю.

– И мы должны поверить? – тихо спрашивает Артур.

Слышу по голосу, как спадает градус. Злости почти нет. На донышке, так сказать, но если он позволит, я ему потом покажу, как ее купировать. Сейчас пока рано лезть со своими советами.

– Нет, конечно, – жму плечами, – Вы меня пока не знаете, но я свое слово всегда держу. У нас может не выйдет, никто от этого не застрахован, но страдать она не будет. Я буду с ней частен, а вы будете рядом, чтобы меня контролировать.

– И ты не…против? – так же тихо спрашивает Артем.

Улыбаюсь.

– Что вы будете рядом? Нет, конечно. Вы – ее часть. Я все в ней принимаю, а вас особенно. Даже если вы пока мне не доверяете – это нормально.

– Пока? Звучит очень оптимистично.

– А я по жизни оптимист, Артур. Да и потом. Мы, когда познакомимся поближе, ты поймешь, что я еще и упертый, как баран. Если что-то решил, то буду переть до талого.

– И что же ты решил?

Беру короткую паузу на формулировку, и она приходит сама.

– Что счастье вашей мамы для меня приоритет. Я хочу, чтобы она была счастливой, понимаете?

Снова повисает пауза, но на этот раз я не слышу, как работает холодильник. Я слышу, как гулко и часто бьется мое сердце…

Давайте же. Дайте мне шанс. Не ставьте крест, ведь это самое ужасное, когда на тебе ставят крест…

Наконец, Артур встает. Он смотрит на меня пристально и все еще не доверяет, но…

– Я не скажу, что верю тебе, буйвол. Но!

Но?…

– Она…выглядит довольной. Мама улыбается так, как не улыбалась уже много лет, и…наверно, пока мне этого достаточно. А если что-то пойдет не так…

– Ты надерешь мне задницу?

– Именно. И не надо думать, что мне сил не хватит. Твои габариты не помогут. Я занимаюсь борьбой…

Хочется, конечно, посмеяться, но окей. Я загораюсь. Это еще одна ниточка от меня к нему, и, черт возьми, как же мы похожи.

– Я тоже занимался.

– Да?

– Да, расскажешь?

– О чем? – неуверенно косится на меня, а я хмурюсь.

Что за странный вопрос? У них же есть отец. Он что…ни разу не спрашивал у них ни о чем?

– Ну…не знаю. О том, какой именно ты борьбой занимаешься, что тебе нравится. Об успехах? О чем угодно. Мне интересно, да и хочется вспомнить юность.

Парень продолжает неуверенно мяться, а я недоумевать. Серьезно?! Их папаша никогда не спрашивал о таком? Абсурд. Олег не проявляет интереса к борьбе, что, конечно, жаль чисто с моей колокольни, но хорошо в общем смысле. А тут такой шанс! Да говори же ты!

– Эм… – он сбрасывает наваждение и напяливает на лицо маску, – Меня обхаживать необязательно. Я…

– Мне интересно.

Артур вскидывает брови и выдавливает ненатуральный смешок.

– Да ну?

– Да, – отвечаю честно, а потом указываю глазами на стул, – Садись и рассказывай, парень. Или струсил?

– Я не…с какого хрена мне трусить?

– Тогда садись и говори, хватит булки мять уже.

Он опешил и потерялся, пока Артем тихо хихикал в ладошку. Забавно…улыбаюсь, чтобы не смущать, поворачиваюсь, но сам на иголках. Давай, парень. Сделай шаг…

И он делает.

Слышу, как отодвигается стул, Артур снова занимает место за столом, а через мгновение набирает побольше воздуха в грудь и начинает…

– Если хотел тряхнуть стариной…

– Тряси уже молодостью, – со смехом парирую, – Серьезно. Че ты тянешь?

Артур еле сдерживает улыбку. Так выглядит первый кирпичик, если что, и он внутри меня горит и млеет.

– Я занимаюсь…

Каждое его слово наполнено безграничным, но напускным безразличием. Только по мере рассказа, он начинает открываться и показывать свои истинные эмоции ребенка, который рад, что им наконец-то искренне интересуются. А я интересуюсь.

Мы говорим с ним еще пару часов, и я даже не замечаю, как проходит ужин, а за окном наступает глубокая ночь.

С этого дня Артур больше не покидает этого дома. Теперь мы живем впятером.