Текст книги "Жестокии развод (СИ)"
Автор книги: Ария Тес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
23. Спасибо Галя
Иван и Олег провели вместе весь день. Они закрылись в комнате и долго разговаривали, наверно, а может быть просто…не знаю, были рядом? Я не вмешивалась. Мы с Артемом посмотрели Гринча, гадать не стали, а на следующий день после того, как я приготовила на завтрак блинчики, ушли из квартиры на прогулку. Чтобы не смущать.
Решили сначала поехать в зоопарк. Мы всегда любили это место, и оно в каком-то смысле было нашим местом «силы». Нет, конечно же, просто так говорю.
И вот здесь. Прогуливаясь между вольерами и животными, пока на нас падал мягкий снег большими хлопьями, это случилось.
Я поняла, что все сделала правильно…
– Он выглядит грозно, – тихо говорит Артем.
Бросаю на него взгляд, не сразу осознав, о чем конкретно говорит сын, а когда осознаю – начинаю смеяться.
– Не думаю, что он на самом деле грозный и опасный.
– Олег про него много хорошего рассказывал, так что…наверное, тоже.
– Ты его боишься?
Артем мотает головой.
– Нет. Серьезно. Не переживай. Даже если он чокнутый, будет совсем отбитым, если начнет что-то делать против нас.
– Это точно.
Замолкаем снова, но ненадолго. Артем останавливается рядом со своим любимым вольером, в котором живет морской котик Крошик. Он как раз сейчас сидит на камне и смешно мотает головой из стороны в сторону, как будто пританцовывая под звонкую мелодию jingle bells, звучащую из киоска с яблоками в карамели. Когда Теме было лет десять, он мог часами стоять и наблюдать за морскими котиками. Они были его самыми любимыми животными, так что мне приходилось искать ему наклейки на тетрадки именно с ними. Чтобы порадовать…
А он так радовался…
Когда я приносила новую пачку, сын прыгал от счастья, а потом крепко обнимал меня. Помню, когда его любимый котик умер, Артем очень много плакал, и я заказала ему большую, мягкую игрушку, которая повторяла образ этого самого котика до малейших деталей. И пятнышки на спинке, и огромные «гусарские» усы.
– Это не то же самое, – улыбнулась я, вручая свой подарок, – Но так ты навсегда сохранишь его существование, котенок. Он будет рядом с тобой.
Глупо, наверно, но мне удалось успокоить своего ребенка, а это самое важное. Он тогда крепко-крепко обнял меня и прошептал, что я самая лучшая мама на свете…
Так тепло от этих воспоминаний, и одновременно так грустно…Мои дети давно уже не обнимают меня крепко и не шепчут подобные, нежные слова, от которых сердце на мурашки…
– Я помню ту игрушку, – вдруг говорит сын, а потом бросает на меня короткий взгляд.
Его руки сильнее сжимают забор.
Я мягко улыбаюсь.
– Я тоже.
– Как ты это сделала?
– Ну…не так сложно найти кого-то, кто шьет игрушки, Тём.
– Это же не так. Сейчас – да, окей, я могу понять. Но не тогда. Все же было в дефиците, включая ткани и…
– Тём, это неважно уже. Ты сильно расстроился, а я хотела тебя порадовать.
– Нет, это важно.
Сын вдруг начинает злиться, потом резко поворачивается, уровни брови на глаза.
– Это очень важно, мама. Ты столько делала и делаешь сейчас, а мы…мы все – неблагодарные суки!
– Артем!
– Это правда, – перебивает меня строго, – Я не говорил тебе, насколько благодарен за все. За завтраки, обеды и ужины. За то, что у меня всегда чистая одежда. За то, что есть дом, в котором тепло и куда хочется возвращаться! Я не говорил!
– Тём, это…
Он не дает мне договорить. Неожиданно шагает навстречу, а потом сгребает в охапку и крепко-крепко обнимает.
Если честно, теряюсь.
Замираю и не знаю, как себя вести. И только через мгновение на меня наваливается огромное, пушистое одеяло нежности и любви.
В уголках глаз собираются слезы…
Так давно не было простых, теплых объятий, что сейчас…они меня на части разрывают. Не в плохом смысле, конечно же, а в бесконечно трогательном…
– Мам, я так тобой горжусь, – шепчет сын на ухо, – Я так…так горжусь, что ты моя мама! И мне так стыдно, что я не ценил. Олег…он показал, что может случиться все, и…это так жестко на меня навалилось. Я не хочу, чтобы ты не знала, как сильно я тебя люблю и ценю все, что ты для меня делаешь. Спасибо тебе большое за то, что ты есть. За то, что ты такая прекрасная, теплая, нежная. Спасибо за то, что ты – лучшая мама на свете!
У меня спирает дыхание от сбивчивой, тихо исповеди моего младшего сына. Мурашки бегут по телу, и я не могу пошевелиться, роняя слезы на его куртку…
– Мам, ты молодец, что все это делаешь, – говорит он, отстраняясь от меня и быстро стирая свои щеки.
Выдавливает тихий смешок.
– Я горжусь тобой. Ты помогаешь людям, которые достойны всех твоих усилий.
Когда Артем смотрит мне в глаза, он уверенно кивает.
– Я уверен, что Иван – нормальный мужик. Другой не смог бы воспитать такого сына, поэтому не переживай. И я совсем не переживаю. Все будет хорошо.
***
Мы с Артемом сходили на каток, где очень громко смеялись, пока звучали старые песни о главном. Особенно четко отпечаталась из «Служебного романа». Помните? Чтобы найти кого-то…
Поэтому мы четко решили, что придем домой и посмотрим этот фильм. Конечно, он не совсем новогодний, хотя почему? У меня и он плотно ассоциируется с праздниками. Только зайдя в квартиру, мы замерли и переглянулись.
Во-первых, рядом с дверью стоял огромный, мусорный мешок. Во-вторых, очень вкусно пахло жареной курочкой.
– Ну наконец-то вы пришли! – заявил Олег, как только вышел из-за угла.
Мы с Артемом переглядываемся, а через мгновение начинаем смеяться.
– Что?
– Важный ты, вот что, – Тёма ерошит ему волосы, и пока Олег недовольно их поправляет, кивает на пакет, – Это мусор?
– Ага, я сейчас вынесу и…
– Забей, я сам.
Легко подхватывает и смотрит на меня с улыбкой.
– Придумай оправдание для начальника, пока я буду ходить. Обещаю, поддержу каждое твое слово.
?С тихим смехом пихаю сына вбок, а потом начинаю раздеваться.
– Чем это так пахнет?
– Мы с папой убрались, а потом решили приготовить ужин, – с гордостью заявляет мальчик.
Я не могу насмотреться на него. Олег – никогда не был особо забитым, но был сильно закрыт от внешнего мира. Иногда казалось, что он пребывает в вечной обороне, а сейчас…такие разительные перемены. Он будто бы ожил, и я, конечно же, знаю почему.
Это «почему» тоже выходит из-за поворота, и я на мгновение замираю. Всего сутки, а под глазами у Ивана пропали синяки. Цвет его лица тоже изменился, стал более розовым и живым. А глаза…глаза как будто сильнее зажглись, и эти метаморфозы…если честно, заставляют меня зависнуть на пару слишком долгих мгновений.
Резко краснею, когда понимаю, что слишком долго его разглядываю. Опускаю глаза на сапоги, расстегиваю их и бурчу.
– Нашли одежду?
Иван усмехается.
– Нашли? Я думал, что мы перешли на «ты», красивая.
Сука…
От его голоса у меня по коже бегут мурашки, и это раздражает. Дергаю плечами, чтобы их сбросить, потом прищуриваюсь и снова смотрю на него. Еще чего не хватало! Бояться…
– Когда ты меня взбесил? Да, пожалуй. «Вы» там было бы неуместно.
– Оно неуместно и сейчас.
Иван чуть подталкивает Олега в сторону кухни и говорит ему:
– Проследишь за курицей, малой?
– Ага. Я понял. Вам надо поговорить. Мог бы не придумывать оправданий…
«Взрослые» в лице Ивана и меня тихо усмехаются, а мальчик важно уходит, забрав у отца лопатку.
Остаемся вы тишине.
Немного давит его общество, и я совсем не знаю, куда деть руки. Молчу. Жду. Что еще?! Очередной бред сейчас бахнет?! Поиграем в жертвенного ягненка?! Или что?! Ну, что?…
Иван откашливается и указывает взглядом на свою футболку.
– Спасибо за шмотки. Мне Олег показал и…спасибо, Галя.
– Не за что. Все подошло?
– Нормально.
Снова замолкаем.
Неловкость разливается по пространству, как кисель. Я прикусываю губу, изучая носки своих тапочек.
– Вы убрались?
– Да, хотелось сделать для вас что-то в ответ. Надеюсь, ты не против?
Издаю смешок и заправляю волосы за ухо. Если честно, для меня это совсем что-то новое. Толя никогда не помогал по дому, чтобы облегчить мою жизнь. Он говорил, что это не мужское дело, а Иван совсем не видит в этом ничего зазорного.
Трогает.
Боже…
Новая волна мурашек бежит по коже, и я так хочу это все остановить! Вообще! Почему ты сравниваешь их?! Сумасшедшая…
Иван делает неожиданный шаг на меня, и я резко вскидываю взгляд. Его -пробирает до самого нутра, а мой…наверно, слишком растерянный и наивный, раз на его пухлых губах появляется такая обаятельная улыбка, а голос падает до шепота.
– Не бойся, красивая. Не укушу.
Если не попросишь.
Как будто бы звучит, и я дико краснею, но сказать что-то в ответ не могу…
Иван не ждет.
– Я хотел…сказать тебе спасибо, Галя.
– Ты уже говорил.
– Этого недостаточно, чтобы описать то чувство, которое я испытываю. Олег много про тебя рассказывал, и ты…спасибо, что позаботилась о моем сыне, а теперь заботишься еще и обо мне. Я очень благодарен и, наверно, никогда не смогу сделать ничего, чтобы это выразить, но обещаю, что до конца дней буду стараться. Ты всегда можешь на меня положиться.
Неожиданные, правильные слова бьют наотмашь. В глазах снова встают слезы, а потом срываются из уголков. Иван чуть сильнее хмурится, а потом вдруг поднимает руку и смахивает их большим пальцем.
Такое короткое прикосновение…
А я от него задыхаюсь.
Божебожебоже!!! Что творишь?! Что происходит!?
Ты не можешь…не имеешь никакого права! Не имеешь!
Возвращаю взгляд обратно в пол, но не могу сдержать улыбки.
– Мой сын сегодня сказал, что гордится мной.
Иван молча ждет продолжения. Вздыхаю и киваю пару раз.
– Это для меня самое важное. Чтобы он мной гордился…
Снова смотрю на Ивана и чуть хмурюсь.
– Это не значит, что Олег для меня ничего не значит или…ты и ваше будущее. Просто…его слова – моя главная награда, Иван. Мне больше ничего не нужно.
Пару мгновений помолчав, Иван тихо усмехается.
– Кто ты такая?
– В…смысле?
– Не могу поверить, что ты реальна. Иногда мне кажется, что кто-то долбанул меня по башке, и я вот-вот проснусь в лазарете, а потом снова отправлюсь в камеру.
– Этого не будет. Хочешь, могу ущипнуть, чтобы напомнить о реальности?
С его губ срывается еще один смешок, а потом голос падает до хриплого шепота.
– А тебе так нравится?
Честно. Я не имела в виду ничего такого! И я почти забыла, сколько наглости в этом огромном мужике…спасибо. Вспомнила.
Сначала теряюсь, потом меня топит возмущение, но ответить я не успеваю. Артем возвращается.
Замирает на пороге, по очереди смотрит на меня, потом на Ивана. Я краснею сильнее, ведь внезапно до меня доходит, что мы стоим слишком близко…
Безумно хочется как-то оправдаться…
– Я…
– Эй, ну вы уже скоро?! Папа, курица непорядочно шипит!
Артем начинает смеяться, а Иван отходит на шаг и вздыхает.
– Надо помочь, раз непорядочно шипит. Давайте к столу.
Мне удается вернуть себе контроль, а точнее, спрятать смятение от сына. Только в ванной комнате я позволяю ему полноценно придавить меня сверху.
Что это было?…
24. Новый аквариум Галя
Когда новогодние каникулы заканчиваются, всегда очень сложно вернуться в привычное русло. В этом году у меня нет работы, на которую нужно ехать, но в первый день обычной жизни, я встаю рано.
В этой квартире три большие комнаты, гостиная и кухня. Толя в этом плане не скупился, хотя меня и не покидает идея о том, что он это сделал исключительно для того, чтобы произвести впечатление на будущую родственницу, ну и что. Меня это волновало – факт, и я чувствовала себя задетой, только сейчас эти ощущения как будто бы машут из совсем другой жизни. Не моей, а чужой. Моя обстоит иначе: я рада, что здесь три больших комнаты. Мне досталась угловая с видом на парк, мальчикам – самая здоровая в конце коридора с окнами во двор и небольшим балконом. Ивану – та, что ближе к кухне, с еще одним балконом. Конечно, по итогу Олег не отходит от своего отца и ночует вместе с ним, хотя вчера отрубился в гостиной, пока все они играли в видеоигры. Иван отнес его сам и уложил в кровать. Это было трогательно, пусть ничего особо необычного и не подразумевало.
– Я уложил его к вам в комнату, – сказал он тихо, когда вернулся, – Так что ты не пугайся, если что.
Артем усмехнулся и протянул.
– Я уже жил с братом в одной комнате, меня сложно чем-то напугать.
Стало тепло.
Иван пару мгновений тоже, кажется, услышал то, что услышала я: «с братом». Олег ему…брат?
Неважно.
Он коротко кивнул и добавил:
– Завтра ведь в школу. Пусть выспится, а то со мной это будет…не так-то просто.
Я невольно скользнула по его телу. И правда. С таким огромным мужиком спать, наверно, одно удовольствие. В смысле…в смысле проблематично! Да, я хотела сказать, проблематично.
Господи…
До сих пор стыдно от глупых подмен слов в моей башке. Даже за ночь я не совсем отошла, поэтому довольно долго лежу и пялюсь в потолок, с опаской ковыряясь в своей голове. Ну, как? Ковыряясь? Я за километр обхожу мысли, от которых страшно. Ни к чему мне все эти сложности.
Ладно. Становится уже неприлично так просто валяться тут под одеялом вареной сосиской. Через час встанут мальчики, нужно приготовить им завтрак, а потом мы поедем в школу.
Немного волнуюсь. Из-за Олега, конечно же, хотя Тёма обещал, что присмотрит за ним – все равно. В этой школе учится не только Артем, но и Артур, а я боюсь, что случится, когда он узнает. Трусливо надеюсь, что сегодня мы с ним не увидимся.
Господи, ну и мысли…
Стыдно от них, правда. Просто…на данный момент я не готова вывозить характер старшего сына, а Олег? Я считаю, тем более.
Встаю. Накидываю халат поверх пижамных шорт и маячки. В квартире дико жарко, так что спать в длинном или шерстяном – без вариантов. Даже если это зима.
Вздыхаю.
На мгновение замираю перед зеркалом в пол, чтобы оценить внешний вид. Такая глупость…но вдруг я встречу Ивана? Не хотелось бы выглядеть помятой курицей.
Ох, боже!
Громко цыкаю, закатываю глаза и иду до двери, мысленно отплевываясь.
Ты сумасшедшая женщина, Галина. Прекрати уже, серьезно. Пре-кра-ти.
А волосы все равно поправляю…
Дурная…
Издаю смешок в коридоре, потом поворачиваюсь и плетусь на кухню, но не дохожу. Там включен свет, а еще тянет горячим тестом и…кофе…
Пару раз моргаю. Потом моргаю еще пару раз, а потом аккуратно ступаю по полу. Хоть бы это были мальчики…
Ну, в каком-то смысле мои молитвы услышаны. Это действительно мальчик. Один. И не младший…
Иван стоит у плиты, тихо мурлыкая себе песню под нос. Рядом стопка золотистых блинчиков и чашка с ароматным кофе.
Если честно, картина – загляденье. У него на талии розовые завязочки от моего фартука, а вокруг царит спокойствие и благодать. Так по-домашнему…
Из груди вырывается невольный смешок. Его почти неслышно, но у этого человека явно развиты какие-то другие чувства – он резко поворачивается. Я от неожиданности тоже. Бьюсь плечом о стену и застываю, мысленно отбивая себе пощечину. Ну, разумеется. У него действительно чувства развиты на максимум, ведь в том месте, где он был – это залог твоей дальнейшей жизнедеятельности. Полагаю.
Мы молчим пару мгновений, пока на его губах не появляется задорная улыбка.
– Сильно ударилась?
– Ты меня напугал, – немного обиженно говорю, но снова отбиваю себе пощечину и добавляю, – Я не в том смысле. Если что.
Гордо задираю нос и захожу на кухню. Иван тихо посмеивается, бросает косые взгляды: то с меня, то на блинчик.
Я присаживаюсь на стул.
Молчим.
Недолго…
– Тебе необязательно это делать, – говори тихо.
А мне, конечно, необязательно заполнять паузы, но я просто не могу иначе. От неловкости готова лезть на стену…
Иван коротко смотрит на меня и жмет плечами.
– Мне несложно. Или ты не уважаешь блинчики?
– Почему это?
– Ну…не знаю. Фигура, все дела.
– Хочешь сказать, что я толстая?
Господи. Что ты несешь. Куда тебя несет! Почему я так резко воспринимаю каждое его слово и реагирую настолько глупо?! Будто мне лет пятнадцать. Успокойся уже!
Пока Иван тихо смеется, я думаю, как бы извиниться, но это и не нужно. Он снова смотрит на меня, а потом вдруг дергает бровями и выдает:
– У тебя потрясающая фигура. Если тебе интересно мое мнение…
Боже…
У меня краснеют даже уши. И хорошо, что он сжалился и отвернулся, потому что я совсем не готова разделить с ним этот момент.
– Пойду…умоюсь.
Встаю и сбегаю трусливо до невозможности, а перед зеркалом…ругаю себя за резвость и абсолютную неуместность моей резкости.
Что ты творишь? Зачем? Дура…
Нет, я понимаю. Правда. Все понимаю. Это из-за того, что я забыла о существовании «мужского внимания», поэтому теперь веду себя, как дикая, рядом с представителем противоположного пола. И да, он симпатичный. Очень. И он, возможно, тебя привлекает, но это ничего не значит. Возьми себя в руки наконец-то, прекрати дергаться и дыши.
?Ды-ши.
Все дело в том, что ты слишком давно не чувствовала себя женщиной рядом с мужчиной, который о тебе заботиться. Да и с ним…мы с ним – это что-то из разряда «без вариантов», просто…он ведь действительно заботится, вот ты и поплыла. Успокойся.
Выхожу через десять минут собранной и отстраненной. Иван на прежнем месте, но сразу слышит мои шаги и оборачивается улыбаясь.
– Будешь?
– Пока не хочу, мне бы кофе.
– Могу сделать.
– Нет, я сама.
Подхожу к кофемашине, достаю пару капсул и засовываю их внутрь. Иван молчит. Да и я не стремлюсь завязать беседу. Воздух напрягается…
Черт…
Он смотрит.
Делаю вид, что этого не замечаю. Шумит машина.
– Я не мог заснуть, – вдруг звучит тихое признание, и я невольно поворачиваю на него голову.
Теперь Иван делает вид, что этого не замечает, переворачивая блинчик.
– Волнуюсь, если честно.
– По поводу?
– Олега, конечно же. Сегодня первый день в новой школе, а она, насколько я понял, крутая. Вдруг…
Моментально все мои оковы рассыпаются, и я становлюсь собой. Эмоциональной, сострадающей натурой, которая так хочет его успокоить…
– Эй, – чуть нагибаюсь, чтобы словить его взгляд, а потом дарю ему улыбку, – Все будет хорошо. Школа крутая, конечно, но у тебя умный сын. И он может за себя постоять.
– Я знаю, что он умный и может за себя постоять, но дети жестоки. А дети, у которых есть деньги? Тем более.
Он прав.
Выпрямляюсь, кусаю губу пару мгновений, но потом уверенно киваю, нащупав то, что может его успокоить.
– Во-первых, мы купили ему все, что потребуется, и никто не будет его дразнить. Во-вторых, Артем обещал, что будет за ним присматривать. В-третьих, директор – моя, можно сказать, подруга. Я много помогала школе и не засовываю Олега невесть куда. Она следит за тем, чтобы в стенах ее учреждения не было буллинга. Ну, и в-четвертых. На каникулах мы с Олегом занимались, так что у него не будет пробела в знаниях. А в остальном? Он замечательный. Веселый, умный, симпатичный. Подожди еще. Отбиваться от поклонниц будем и…
Обрываюсь на полуслове. Это мое «будем» звучит слишком по-семейному, и меня это внезапно дико смущает. В смысле…ой, да вы же поняли, в каком смысле.
А еще его взгляд…господи, как же он на меня смотрит. Тепло…нежно. Клянусь, я не помню, когда на меня в последний раз так смотрели, и как же мне это нравится…не только это, конечно же. Отношения Ивана к сыну…такое ласковое и бережное, что от него идут мурашки. А еще, он с такой легкостью признается в своих слабостях. Толя? Ни за что в жизни не сказал бы того, что здесь сейчас прозвучало. Он считает, что это «не по-мужски». Ныть. И готовить…
Снова перевожу взгляд на сковородку и вздыхаю, нервно усмехнувшись.
– Тебе действительно необязательно готовить. Я встала как раз для того, чтобы сделать завтрак…
– Мне действительно несложно.
Поднимаю глаза и чуть хмурюсь. Не спрашивай…
Поздно.
– А тебя это…не унижает?
Иван выгибает брови.
– В каком смысле?
– Ну…это же не мужское дело и все такое.
Блинчик начинает непорядочно шипеть, пока он лупит глазами. Я готова провалиться под землю, поэтому снова пытаюсь перевести тему.
Сегодня у меня с этим, кстати, явные проблемы…
– Блинчик непорядочно шипит. Позвать Олега за помощью?
Иван, наконец, отмирает и начинает смеяться. Блинчик с подгорелой попкой летит в мусорку, он набирает еще теста, выливает его на сковородку, профессионально распределяет и смотрит на меня в упор.
– Какую же тупость ты только что сморозила, красивая. Нет, меня это не унижает. Как может унизить забота о своей семье?
Я густо краснею. Он касается взглядом моих щечек и улыбается еще более обворожительно.
– Нет, если тебе так нравится…
Он неожиданно приближается и пару раз дергает бровями.
– Ты мне только скажи, я всегда готов.
От такой наглости немею. Сейчас похожа на рыбку, которую вытянули из привычного болота. Она хлопает глазами, ртом, и совсем ничего не понимает…
Хотя по факту ее словно переместили в максимально комфортный, чистый аквариум, просто…до нее пока не дошло.
– Ты…как…я…
Иван издает смешок и кивает, а потом выпрямляется во весь свой исполинский рост, снимает чашку с кофе и поворачивается с ним к столу. Ставит. Обходит меня по дуге, берет тарелку и кладет на нее пару блинчиков.
– Завтрак подан…хозяйка?
Резко дергаю головой.
– Обалдел?
– А что? Я же так себя должен чувствовать? Каблуком или…рабом? М?
– Это совсем несмешно! Я же просто…я просто так спросила!
Он усмехается, возвращается на свое место и кивает.
– Знаю, шучу всего лишь, красивая. Ты забавно психуешь. Я не чувствую себя, кстати, униженным или оскорбленным. Не люблю эти тупые разделения. Мужская работа, женская…херь. Как по мне, все должно быть пополам. Заработать деньги, прибить что-то, приготовить или убраться. В чем разница? Это все о заботе. Тем более, я сейчас не могу работать, что мне еще делать? Лежать на диване и тобой командовать? Кушай. Хочу услышать твое мнение.
И да. Я могла бы говорить себе дальше об успокоении души, но…каждое его слово – точно в цель. Он сказал, что не верит, что я реальна? А он сам? Такие разве существуют?! Честные, открытые. Красивые…
Медленно подхожу к столу и присаживаюсь. Пару раз моргаю. Щечки продолжают гореть, а на губах играет какая-то глупая улыбка.
Я беру блинчик, сворачиваю его и отправляю в рот.
Клянусь, такие блинчики я ела только у одного человека – у мамы. Они тают во рту, а еще будто бы пропитаны заботой и любовью…и сразу на душе теплее.
Снова смотрю Ивану в спину и спрашиваю себя: ты реальный? Или я попала в кому на фоне нервного срыва?
А вслух говорю:
– Очень вкусно. Спасибо большое…
Он поворачивается и улыбается.
– Я рад. Знала бы ты, сколько блинчиков я когда-то выбросил…
Веселым голосом Иван рассказывает о том, как учился их готовить, потому что Олег очень любил так завтракать.
– …Его с блинчиками познакомила мама моего друга. Горе на мою голову! Я абсолютно не умел их готовить, а он каждое утро глаза пучил вместе с губой, ну и что? Какой у меня был выбор? Я…
Иван не понимает, да и не видит, потому что продолжает орудовать лопаткой, поварешкой и сковородкой, но каждое его слово оседает в моем сердце мягкой периной. Лечит раны. Возвращает мне частичку души…
Я начинаю осваиваться в новом аквариуме, где нет толстых стен, пахнущих тиной. Где тебя никто не притесняет, где тебя не воспринимают, как что-то должное. В этом аквариуме с тобой делятся сокровенными историями, а еще здесь вкусно пахнет жареным тестом, маслом и детством. Любовью…
