Текст книги "Пуанта (СИ)"
Автор книги: Ария Тес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Глава 9. Слово
Разница между правильным и почти правильным словом такая же, как между молнией и мерцанием светлячка.
Марк Твен
Амелия; 23
Как одно слово может заставить вас из взрослого человека снова стать ребенком? Правильно. Верно выбранное слово в верно выбранное время – это все равно что своего рода машина времени. Ты и не заметишь, как болтаешься где-то в области «когда-то», совершая одну ошибку за другой.
После того казалось бы безобидного разговора, почти что дружеской трескотни, я начала его игнорировать и избегать. Один «котенок» равно глупостям в квадрате. На работе я лишь кивала и пыталась побыстрее смыться подальше под предлогом «мне нужно сделать отчет», да и дома ситуация не улучшалась. Стоило ему прийти к Августу – меня и след простыл. Хотя он меня и не преследовал…На работе Макс работал, а дома занимался Августом. Я была последним, что его в принципе волновало, и это бесило. Никогда не произнесу в слух, но задевало, черт возьми.
«Может я действительно больная, и на самом деле мне нравится, когда он меня преследует?» – часто я стала задаваться этим вопросом, особенно ярко он звучал, когда Макс проходил мимо меня в приемной, даже не посмотрев.
«Черт-черт-черт!» – чертыхалась миллион раз в квадрате, и столько же била себя по рукам, – «Да хорошо же, в конце концов, что наше общение сошло на нет! Я по крайней мере могу сосредоточиться на работе…»
И то верно. Как отвлекающий маневр Богдан сработал на ура. Он перетянул внимания всех начальников на себя, они пытались спрятаться от него, и понятия не имели, что прятаться нужно от серой, неприметной мышки. Я то все видела – каждый их грех и косяк, складировала, аккуратно складывала и улыбалась. Достаточно быстро у меня поднабралось по толстенькой папочке, и наметился весомый прогресс в нашем деле. Можно сказать, мы были почти на финишной прямой, осталось только получить железобетонные доказательства.
– Выглядишь… – Эрик не заканчивает фразу, вместо того присвистывает, проходя мимо комнаты, чем нервирует только сильнее.
Лив из-за этого злится. Она начинает материться на испанском, а потом захлопывает дверь перед носом мужа и шумно выдыхает.
– Мужики чертовы…вечно они все портят!
– Я все слышу как бы!
– И хорошо! Ты ее нервируешь, вали уже!
Невольно улыбаюсь. Их ссоры – особый вид искусства, и пусть почти стало «мягко», все еще было по-прежнему. Эмма тихо посмеивается, например, допивая бокал с шампанским.
– О! Ты все? Еще по одной!
– Ага, конечно! Это вы идете развлекаться, я с ребенком сижу!
– Он спать ляжет через двадцать минут.
– И все равно. Спасибо, но спасибо нет!
Я поправляю тончайшие лямки, хмурюсь, пропуская мимо ушей абсолютно все. Не могу. Так мандражирую, что внутренности переворачиваются, потому что ощущение это дебильное не оставляет – сосет под ложечкой так, будто сегодня непременно что-то случится.
– Ты ведешь себя рядом с ним так глупо, что это даже забавно…
Сразу реагирую на брошенную, как бы невзначай, фразу резким и строгим взглядом. Лив не боится. Она не тушуется и не отступает, напротив – во все тридцать два улыбается, прижавшись к двери спиной, покручивает бокал с шампанским и спокойно мне отвечает. Что тут скажешь? Только…
– Отвали.
Это все, мне нечем крыть, нечем парировать, я даже себе объяснить не могу, что так сильно меня подкинуло. Всего лишь один глупый котенок…
– Даже Богдан заметил, что что-то не так, – тихо вклинивается Эмма, и я перевожу внимание на нее, – Что? Его же приставили не помогать тебе, а оберегать. Волнуется, как бы не прохлопал проблему, Артур же ему голову оторвет…
– Он просил узнать?
Она слегка пожимает плечами, безмолвно давая мне ответ – просил, а может и нет, но явно волнуется.
– Зря он волнуется, ничего не произошло.
– Август тоже заметил…
– Что?
– Спрашивал недавно, почему мама больше не говорит и не смотрит на папу?
– Потому что мама дико хочет папу… – подначивает Лив, за что тут же получает помадой в голову, – Ау! Ты чего швыряешься?!
– Не неси бред!
– Ну да, может перегнула, но я имела ввиду другое!
– Что же ты имела ввиду?!
– Что я никогда тебя такой не видела… – с мягкой улыбкой отвечает, – Ты никогда не стесняешься и не боишься, даже Кира можешь смутить, но Макс…Рядом с ним ты становишься…
– Тупой? Безвольной? Или…
– Слабой. Я хотела сказать слабой.
– Просто прекрасно! – шиплю, подходя к зеркалу ближе, чтобы накрасить губы красным, но Лив еще тише поясняет.
– Я не в плохом смысле, дурья башка. Женщины могут быть слабыми, если рядом есть мужчина, который может им это позволить. Как, например, Эрик может позволить это мне. Рядом с ним не страшно…
Пытаюсь притворно засмеяться и придумать что-то остроумное, но выходит с натяжкой, а если быть точнее – никак. Никак не выходит, мне вообще в голову ничего не лезет, и это бесит сильнее. Выдыхаю шумно и решаю сконцентрироваться на своих губах, а Лив все никак не может успокоиться…
– Сегодня, когда он увидит тебя в этом платье, не забудь – ты пьешь таблетки. Все классно!
Не успеваю даже мысленно сформировать любой ответ, не говоря уже об остроумии, как эта сволочь просто выскальзывает из комнаты, так и оставив меня у зеркала с открытым ртом. Я ловлю еще пару секунд ступора, потом неловко перевожу взгляд на Эмму, подмечая сразу с каким старанием она не дает губам дрогнуть в улыбке.
– Не смешно.
– Да я молчу вообще.
– Я не…Боже, это просто сюр!
Шиплю, отворачиваюсь обратно и продолжаю выкрашивать контур карандашом. Эмма тактичная, не то что Лив, видимо, это говорят ее английские корни. Она на меня не смотрит, не таращится, подкалывая, она вообще никак не реагирует, будто ничего не случилось, а вместо того аккуратно складывает мои разбросанные футболки. Поэтому откровенности с ней всегда давались мне легче – она не давит.
– Ничего не произошло.
– Верю.
– Правда. Он ничего не делал, Богдану не о чем волноваться.
– Я же говорю, Амелия: я верю тебе, – мягко улыбается, и я, слегка помедлив, опускаю руку и хмурюсь.
– Просто он назвал меня…как раньше.
– И тебя прошибло?
– Да…прошибло. Мне сложно дается дистанция…с ним.
– Понимаю. Правда, Мел, я хорошо тебя понимаю. У тебя еще есть к нему чувства, они так и не прошли.
– Но это же ненормально… – жалобно пищу, поворачиваясь к ней лицом, – Он меня похитил, Эмма, понимаешь? Сначала обманул, жестоко использовал, а потом похитил и удерживал в квартире, как в клетке. В конце вообще хотел насильно сделать своей любовницей!
– А ты когда-нибудь смотрела на все с другого угла?
– Это с какого же?!
– С его стороны. Он заключил спор, когда не знал тебя, потом узнал и влюбился. Так бывает. Я его не оправдываю ни в коем случае, но, черт возьми, так же правда бывает. Сто миллионов фильм по такому сюжету снято, а сколько книг написано?!
– Без понятия. Я ни одной не знаю.
– Не знаешь ни одной книги, где мужик делал бы глупость?! – тихо усмехаюсь, а она жмет плечами, – Я просто пытаюсь сказать…может быть он действительно в тебя влюбился, а похитил, потому что боялся потерять? Макс не дурак, он прекрасно понимал, что если тебя отпустит – вряд ли когда-то увидит еще. Может быть он хотел загладить свою вину? Дать себе время?
– Он не был в меня влюблен.
– Ну…этого ты не знаешь.
– Знаю. Он сказал, что чувствует ко мне «что-то», но что это не знает сам.
– Ну…
– Не надо, Эмма. Не пытайся меня успокоить. Он думал, что я умерла, а через два дня уже имел мою сестру. Это говорит о его чувствах гораздо громче, чем все слова мира, какие он может только вспомнить.
Молчит. Ей нечего на это сказать, да и мне нечего. Я отворачиваюсь от подруги, заканчивая макияж, потом слегка улыбаюсь и киваю самой себе.
– Мы на финишной прямой. Сегодня все кончится, я отдам ему отчет, а потом мы уедем домой. Все вернется на круги своя.
– Все уже не будет, как раньше.
– Знаю, но я хотя бы не буду видеть его каждый день. Составим расписание, он будет приезжать к Августу, потом, возможно, я достаточно успокоюсь, чтобы отпускать сына сюда. Все будет хорошо…
Но я сама в это слабо верю. Заходя в огромный, банкетный зал, украшенный в цвета «АСтроя», чье день рождение сегодня здесь отмечают, мне хочется налажать. Подсознательно и сильно. Просто где-то облажаться, чтобы была причина задержаться подольше, но холодный расчёт берет вверх над глупым «котенком», скребущимся на задворках сознания. Нет! Я профессионал, и я сделаю свою работу на пять с плюсом, а потом уеду и займусь ремонтом квартиры. Точно.
Решительно откидываю длинные, блондинистые волосы назад и распрямляю плечи, выискивая самое глупое выражение лица, на которое только способна. Веселый смех, улыбка, кокетство – все, по образу и подобию Лилианы. И через пятнадцать минут бесполезной трескотни с каким-то мужиком, который только и делал, что сально пялился мне в декольте, я слышу.
– Да, я с девушкой. Нашел ее в Испании, просто шикарная танцовщица…Алиса? Подойдешь?
Алиса – это я. Сегодня вечером точно, поэтому разворачиваюсь сразу же и широко улыбаюсь. Богдан стоит рядом с Лив в компании одного из наших подозреваемых – главного рекламщика. Он – лысый старик, и взгляд его не менее сальный, чем у большинства здесь, но я к этому готова. Подхожу, стараясь игнорировать Макса – на него нельзя смотреть ни в коем случае, чтобы у объекта не возникло чувства неполноценности. Он – королева бала, и только он. Я ему это дарую…
– Алиса, познакомься, это Илья Степанович, он занимается рекламой в компании, где я сейчас работаю. А это Максимилиан Петрович и Алексей Петрович – ее хозяева.
Бегло смотрю на последних, стараясь блокировать все сигналы своего тела от взгляда «своего личного сорта героина», улыбаюсь только Илье Степановичу. Он это оценивает, конечно подмечает сразу, весь вон расхохлился, раздулся, как павлин. Распрямил хиленькие плечики, поправил ярко-красный галстук, кивнул с «почтением», не брезгуя задержать взгляд на моей груди и бедрах. Мне хочется поёжиться. Вообще, я к такому привыкла, переодевание и общение с неприятными типами – часть моей работы. Увы и ах, но это так. Тот, кто владеет информацией, владеет миром и все такое, и часто чтобы ее достать, необходимо идти и не на такие жертвы, с которыми я справлюсь. Ага. Точно так.
Но тут что-то идет не по плану. Вдруг Илья Степанович хмурится, потом резко уводит взгляд в сторону и выпаливает.
– Извините, там…эм…моя жена. Надо…эээ…подойти. Был рад познакомиться.
Бред и чушь! Мне доподлинно известно, что у его жены есть молодой любовник, и ей абсолютно плевать, чем занимается ее благоверный. С чего вдруг такое рвение?! Точнее наоборот. Такой стремительный побег?!
Хмурюсь, силюсь понять, поэтому смотрю на Богдана, а тот точно мне за спину, и тогда я резко поворачиваюсь. Конечно же сталкиваюсь с Максом, еще бы! Сразу! Что он сделал?! Что опять отчебучил?! Но это глупый вопрос, в пустоту, можно сказать – я ведь знаю что. Вижу, сразу срисовываю его взгляд: он смотрит на меня так горячо, что, клянусь, еще миг и все вокруг вспыхнет.
– Ну класс… – шепчет Богдан, отвлекая меня, а когда я смотрю на брата, он делает глоток шампанского, прежде тихо шепча Лив, – Срисуй. Они говорят с Гришей?
– Да.
– Твою мать…
Перевожу внимание на них. Рекламщик и главный по персоналу шепчутся, потом коротко касаются нас, а точнее меня, и отворачиваются.
– Они к ней не подойдут, – резюмирует брат, слегка щурясь в сторону Макса, – Спасибо. Нужен «план Б».
– Я могу попробовать поговорить с их…
– Это неважно уже, – отбивает мой тихий шепот брат, доставая телефон, – Используем Лив, потому что пока он на тебя смотрит так, тебя использовать нет смысла – они не приблизятся и на шаг.
Потом Богдан уходит вместе с Лив, а я, тяжело дыша, киплю на месте. Раз-два-три, секунды летят, и я правда пытаюсь сдержать злость, но не могу. Резко оборачиваюсь на Макса и шиплю:
– Через пять минут в женском туалете.
***
Марина может быть конченной сукой и злобной тварью до мозга костей, но она действительно знает толк в роскошных отелях. Конечно, для такого мероприятия Макс не мог выбрать другое место, но выбрал другой отель. Он самый роскошный, находится фактически в центре и, клянусь, может посоревноваться на равных с верхушкой этого бизнеса такой как, например, Плаза или FourSeasons.
Холл выглядит, как что-то потрясающее со страниц лучших журналов об интерьере. Натертый до блеска пол, точно серое зеркало, колонны из чего-то наподобие зеленого нефрита, а по середине огромный фонтан и большая люстра из сотни маленьких, стеклянных шариков, ниспадающих сверху, как прекрасный водопад.
Банкетный зал не менее поражает. Потолок – это стеклянный купол, идущий полукругом. Сам зал выполнен в бежевых тонах: плитка на полу, стены, колонны, даже столы и стулья – все подчеркивает спокойствие и нейтралитет. Удобно. Такой зал подойдет к любому мероприятию, будь то день рождение многомиллиардной корпорации, свадьба или благотворительный вечер. Наверно поэтому он и расписан на годы вперед? Я это знаю, потому что сама договаривалась насчет поставки шампанского, как помощник Макса.
Поэтому, возможно, тут и туалет выглядит, как музей? Стойка под идеально белые и сухие раковины из натурального, светлого камня, отполированного до блеска. Белые, махровые полотенца. Зеркала, как отдельный вид искусства с ветвистыми, шикарными рамками. Даже красный ковер на полу почищен так, что не придраться.
«Сколько там стоил номер?» – думаю, чтобы отвлечься, ходя кругами по просторному помещению, – «Пятьдесят тысяч за ночь? Оно и понятно…»
Я, на самом деле, хотела заселиться сюда. Думаю, что Август был бы в восторге, ведь каждый номер здесь, как отдаленная инсталляция – прекрасен без преувеличения.
«Но я скорее дам отрубить себе голову, чем буду жить со своим ребенком в месте, которым руководит бешенная сука, которая пыталась меня когда-то убить…»
Делаю глубокую затяжку, отпиваю шампанского. Макса я жду уже семь минут, то ли он специально, то ли что-то задержало, но с каждой лишней я лично начинаю кипеть сильнее. Так что когда дверь открывается, и он заходит, я еле сдерживаюсь, чтобы не запустить в него свой бокал.
– Что ты себе позволяешь? – шиплю прямо с порога, но его это не шокирует.
Макс слегка щурится, делает ко мне шаг, а я тут же упираю в него указательный палец.
– Мы договорились, что ты не вмешиваешься!
– Я молчал.
– Твоего взгляда достаточно! Ты смотрел так…так…
– Как «так?! – появляются нотки давно знакомого сарказма, от которого я взрываюсь.
– Так, будто я – твоя собственность!
Макс на это не отвечает, только складывает руки на груди и щурится сильнее, как придурок.
– Ты испортил все, как ты посмел?!
– А как ты посмела вырядиться так, а?!
На секунду ловлю ступор. Мне не послышалось?! Да нет, нет, еще как нет!
– Это моя работа! – ору, придя в себя, – И это тоже часть моей работы! Или ты думаешь, что я кайф ловлю от этих старикашек?! Так надо!
– Мне это не нравится.
– Тебе и не должно это нравится! И вообще, ты кем себя возомнил?! Я здесь не для того, чтобы получать твои лайки и одобрение, понял?!
– Ты – мать моего ребенка! – орет тебе сам, делая на меня еще шаг так, что становится почти нечем дышать, – И я буду говорить, если мне что-то не нравится, ясно?! Я буду…
– Нет, ты не будешь! Я, может быть, и родила от тебя, но я не твоя жена, – гневно выплевываю почти шепотом, а он также отвечает.
– Ты не будешь курсировать по залу, как сука во время течки, даже не смотря на то, что ты не моя жена. Я не хочу, чтобы мой сын видел свою мать, разодетой, как шлюха…
Звонкий, хлесткий удар приходится ровно по роже – я снова даю ему пощечину. На самом деле, должна была бы воспринять это, как комплимент, это ведь и была моя основная цель и задача, но почему-то от него такое слышать вдруг стало максимально оскорбительно. Смотрю на него, аж задыхаюсь от негодования и злости, он же делает тоже самое, но от последнего. Что-то мне подсказывает, никто не давал ему пощечин за последние пять лет, и это первая. Да-да, так и есть. Макс еще пару мгновений стоит с отвернутой головой, молчит, но кипит, видимо пытается сдержаться, и не выходит. Это последняя капля.
Он резко хватает меня за руки выше локтя и вдавливает в стену. Примечательно не больно. Вообще. Его хватка легкая, фиксирующая скорее, да и удара, как такового нет – он просто меня прижимает, чтобы не сбежала. Но я пугаюсь. Я хочу сбежать. Потому что меня страшит реакция моего собственного тела. Я тяжело дышу, меня бросает в жар, а внутри все сводит. Смотрю только на него, только в глаза, молчу. Здесь и не нужны слова, он тоже это понимает, и я знаю, что их не будет.
Макс медленно приближается. Еще и еще, а я задерживаю дыхание. Подсознательно боюсь себя выдать, хотя сто процентов уже выдала с потрохами – мне вряд ли удасться скрыть то, как он на меня действует. Его тело, твердой, горячей скалой прижимающееся ко мне, запах, сердцебиение, которое я чувствую. Столько лет прошло…черт, как это возможно? Чтобы влечение не ослабло ни на один процент из ста?
Дверь в туалет открывается – вот он отрезвляющий фактор. Макс резко поворачивает голову и рычит, как уже рычал:
– Вышла!
Но я отрезала и запечатала свои глупые чувства. Его послушали, конечно, беспрекословно, но момент был разрушен, и слава богу. Я вырываюсь, одариваю его еще одним уничтожающим взглядом и сбегаю. Как обычно. Когда он рядом, у меня словно физическая потребность появляется – бежать без оглядки, как можно дальше.
Стук моих каблуков отдается от потолка и заносится эхом по холлу. Мне плевать на работу, плевать на задание, на вознаграждение и азарт – на все! Лишь бы быть отсюда, как можно дальше, потому что в глубине души я знаю, что если останусь – все будет, как предсказала Лив. Грязно, долго, многократно и унизительно на утро, а я этого не хочу. Тело хочет, мозг нет.
Но разве его кто-нибудь когда-нибудь слушал? Мое падение было неизбежно.
Когда я прохожу мимо лифтов, меня снова хватает знакомая пятерня заталкивая в кабину, обитую красным деревом. Я врезаюсь в стену, цепляюсь за трубы по периметру, тяжело дышу, Макс прикладывает карточку к кнопке «PH» – пентхаус, – и резко оборачивается. Кажется, ему снесло все заграждения, старательно выстроенные в голове, потому что он подходит решительно и быстро, словно вовсе подскакивает, берет меня за нижнюю челюсть и горячо, страстно целует.
Я отвечаю. Черт бы меня побрал, к моему стыду, я отвечаю также взахлеб, словно теряя нити, связывающие меня и реальность. Макс подхватывает меня под бедра, но я даже не думаю сопротивляться, лишь теснее к нему прижимаюсь. Эти руки, губы, запах, его стоны – все оживает в памяти, разносясь миллионом электрических разрядов, пущенных по телу. Я хочу его. Снова, хотя разве я когда-то переставала этого хотеть? Нет.
Раздается звонок: мы приехали на этаж. Макс резко отрывает меня от стены и несет куда-то, попутно раздирая узел из тонких лямок. Мы падаем на диван. Я знаю, что сейчас все случится, и не против. Не собираюсь давать заднюю, сбегать или типа того, раз уже попала сюда, смысла притворяться нет. Вполне допускаю, что все разумные порывы задавлены огромной плитой гормонов, которые мое тело вырабатывает со скоростью Флеша, я тем не менее продолжаю лежать и отзываться всем его движениям. Тихо смеюсь, когда он отстраняется весь взъерошенный и в моей помаде. Макс тяжело дышит, на миг замирает, крепко вцепившись в диванную подушку, не понимает, тогда я указываю пальцем по кругу у своего лица, он проводит ладонью по своему и усмехается в ответ. Понял.
Это немного тормозит нас, но лишь немного – он снова приближается. На этот раз медленно, а смотрит так…Я от этого взгляда с ума схожу, не могу перевести дыхания, сильнее сжимаю обивку ногтями, пока он все ближе и ближе. Плавно. Не торопясь.
Касается слегка, еле ощутимо ключиц, оставляя влажный, горячий поцелуй, от которого я вздрагиваю – он следует ниже. Также смотрит, ведет губой, пока не останавливается у начала моего выреза. Платье уже ничего не сдерживает, разве что сила притяжение, но так даже пикантней. Я знаю, что в любую секунду окажусь голой, но когда это произойдет? Известно только ему, и я слежу. Слежу с упоением, не отрываясь, пока тело буквально изнывает от ожидания – оно хочет быстрее. Как обычно. Но я держусь, не ударю носом в грязь, как раньше. Не хочу, чтобы он видел, как сильно я этого ждала…
Макс, кажется, читает мои намерения, как будто они написаны у меня на лбу. Улыбается, задевая нижней губой грудь через ткань – и этого уже достаточно. Все мое тело, кажется, один воспаленный нерв: каждое прикосновение равно бурной реакции. Я вздрагиваю, выгибаю спину, подсознательно желая быть ближе, закрываю глаза. Чувствую руки. Они крепко держат мои бедра, а губы захватывают сосок прямо через ткань. Это так пробивает, что же со мной будет, когда я останусь вовсе без одежды?
Ответ на этот вопрос не заставляет себя долго ждать, а реакция моего тела более, чем предсказуема – она бурная и громкая. Стоит ему стянуть жалкое подобие платья и коснуться меня кончиком языка, я издаю громкий стон и выгибаюсь. Мне хочется свести колени, чтобы хоть немного сдержать пульсацию, но уже поздно – он занял свое место, и я только сильнее сжимаю его. Макс продолжает. Он покусывает, целует, а сам как можно быстрее старается стянуть с меня трусики, видимо, сам больше не обладает и теми крохами терпения, что были раньше. Я улыбаюсь сквозь негу.
«Черт, я уже забыла каково это – чувствовать вес его тела…» – но это так приятно.
Цепляюсь за сильные плечи, стягивая с них рубашку, а через миг меня до краев наполняет лучше ощущение на свете – он. Медлит, но снова недолго, давая мне лишь секунды на адаптацию, начинает движение. Темп то быстрый, то до боли медленный, он меня разрывает, толкает к грани, и я почти сразу срываюсь с высоты, прикусывая губу до крови.
Горю, пылаю, внутри меня сразу и взрыв, и цунами, и землетрясение – это экстаз. Чистое удовольствие и наслаждение каждой секундой, которую я так давно ждала. Мне много раз снилось, что было между нами, и я думала, что помню все отчетливо и ярко, а оказалось, что и на половину нет. В жизни, здесь и сейчас, ощущения оказались острее и ярче.
Нежность сменяется жесткостью и наоборот. Снова и снова, пока я абсолютно не теряю чувство времени и реальности, пока силы не кончаются. Все, как раньше, я снова вырубаюсь рядом с ним, когда не могу даже пальцем пошевелить, лишь чувствую, как он целует меня в плечо и укрывает одеялом.
«Так бережно…» – думаю, падая в мягкую, приветливую темноту, – «Так нежно…»
Но все-таки что-то изменилось, потому что я открываю глаза от внутреннего толчка, когда он в душе. Слышу, как шумит вода, а когда поворачиваюсь, вижу свет через маленькую щелку. Точно. Пошел в душ. Вряд ли смыть мой запах, но грабли прошлого свистят прямо у уха, будто я лишь чудом увернулась от удара, и я сажусь. Наверно, как тогда уже не будет – я ему не доверяю, не могу позволить себе такой роскоши, и спать рядом с ним не могу. Даже быть на его территории беззащитной и голой не только физически, но и морально, мне сложно, поэтому я встаю с постели и осматриваюсь.
Вещей моих тут нет, ожидаемо, мы же начали в гостиной, куда я выхожу на полупальчиках, таща за собой мягкий плед. Здесь, правда, меня ждет не менее удручающая картина: он порвал мое платье и трусики, черт бы его побрал, теперь придется выходить из ситуации с умом.
«Был бы у тебя ум, не оказалась здесь в принципе!» – шиплю на свою саркастичную половину, хмурюсь.
Что делать? Одеваю платье, кое как связывая ниточки вместе, а сверху напяливаю его рубашку. Не думаю, что он будет против, в конце то концов, к тому же она вся в моей помаде. Ладно, отнесу в химчистку, буду приличной воровкой, ведь мне еще придется стырить немного денег на такси. На часах полвторого ночи, вечер давно закончился, а значит мои давно свалили.
«Как им все объяснить?! И БОЖЕ! Богдан будет ржать, как черт…» – негодую, застегивая тонкие ремешки босоножек, но снова? Что теперь поделаешь?
Иду к лифту, вызываю его и бегло прощаюсь с номером, который благодарю мысленно за то, что смог мне напомнить каково это, заниматься сексом с тем, кого так любишь…
***
Видок у меня был просто кошмар. Когда я зашла в лифт, ахнула – волосы колтуном, вся косметика размазана, на шее засосы. Я выглядела, как портовая шлюха, поэтому не осуждала своего таксиста за взгляды, которые он в меня бросал чуть ли не каждую секунду. Правда не сдержалась в какой-то момент и выпалила…
– Да, я только что трахалась. Жестко. Долго. Много раз. Можно перестать уже на меня смотреть?!
– Че злая такая? – хихикает парень в ответ, – Неудачно что ли? Раз много раз…
– Поэтому и много раз, что слишком удачно… – тихо парирую, уставившись в окно.
Но это не главный ад сегодняшней ночи. Когда я поднимаюсь в квартиру, так надеюсь, что все уже спят, ан нет! Богдан сидит на кухне и печатает во всю, попивая апельсиновый сок, а стоит ему меня увидеть, разражается диким смехом.
– Господи…зат-кнись… – устало шепчу, прикрыв глаза, кидаю сумочку на диван и иду к нему, – Просто…закрой рот.
– Я впервые вижу свою сестру, которую раз пятьсот, судя по виду, обесчестили.
– Какой ты остроумный! Браво!
– А что? В зеркало смотрела на себя?
– Да, но лучше бы нет… – тихо выдыхаю, плюхаясь на стул, – Просто давай помолчим, а лучше расскажи, чем дело то кончилось?
– Меняешь тему? – не уступает, веселится, на что я скептически приподнимаю брови и цыкаю.
– А ты хочешь обсудить мой секс?
– Хочу знать. Ты предохранялась, или у нас еще будет пополнение?
– Я на таблетках.
– Зачем ты пьешь таблетки, если не занимаешься сексом? Занималась, простите-извините.
– Господи, мы серьезно будем это обсуждать?! Врач выписал, у меня был дисбаланс!
– Иу, какая гадость…
– Сказал человек, у которого венеролог на быстром наборе.
– Это неправда! Он уролог, и у него теплые руки!
Такая глупость. Очередная глупость от Богдана, а выливается она в искренний смех. Громкий и настоящий. На самом деле, редко у меня бывают моменты, когда я так смеюсь, разве что Август что-то отчебучит, но сейчас я так расслаблена…Богдан это сразу замечает и кивает с легкой улыбкой.
– Выглядишь счастливой.
– Прости?!
– Просто подметил. Глаза у тебя горят.
– Придурок!
Слегка его стукаю, но в целом мы смеемся дальше – шутка зашла на ура, правда быстро сошла на нет. Вдруг в голову врывается целый рой мыслей и страхов, которые я выливаю в тихий вопрос:
– Расскажешь папе?
– О том, как тебя пятьсот раз…
– Богдан, я серьезно.
– Это было по твоей воле? – с усмешкой и поднятыми бровями спрашивает, я без сомнения киваю.
– Да.
– Точно? Тебя не принуждали?
– Конечно нет! Он никогда этого не делал!
– Потому что необходимости не было?
Опять подкол. На этот раз я его пинаю, Богдан уворачивается, но тихо посмеивается, хотя больше и не шутит.
– Ладно-ладно, понял! Успокойся!
– Так что?
– Зачем мне ему звонить в таком случае?
– Ты разве здесь не для того, чтобы держать меня от него за километр?
– Я здесь для того, чтобы все было по твоей воле. Ты сама этого хотела.
– Уверенно говоришь.
– Настолько, что мы между собой даже поспорили. Ох, как давно я не спорил, что кому-то перепадет…
Оскорбленно открываю рот, но не нахожусь, что ответить, поэтому только закатываю глаза и меняю вектор разговора.
– Так чем все кончилось?
– О. Все ровно. Мы с Лив разыграли небольшую сценку, и она развела их всех на мобильники. Программа стоит, Эрик уже нашел то, что нам нужно.
– Оперативно.
– Да это было просто, у чувака никакой защиты, и он вообще все в открытую обсуждал. Ну как, почти в открытую…Угадаешь кто?
– Не хочу сейчас играть.
– Понимаю. Устала, – уже снова замахиваюсь для очередной оплеухи, но брат опережает, – Это кадровик.
– Серьезно?
– Ага. Воровал бабки через левые контракты.
– И много так можно украсть?
– Достаточно, чтобы хватило на тачку и квартиру в центре.
– Ого…
– Вот-вот. Думаю, что завтра вечером уже будет отчет, и ты сможешь отдать его своему единственному сексу.
Я бы непременно его ударила, но тут до меня дошло – время то кончилось. Опускаю глаза на свои руки и хмурюсь, кивая. Не хочу, чтобы он видел, что я на самом деле не рада, а скрыть не могу – Богдан сразу это замечает.
– Слушай, если хочешь, я могу потянуть время…
– Что? Зачем?
– А ты хочешь уезжать?
Вопрос ставит в тупик. Нет, но еще больше я не хочу, чтобы об этом кто-то знал, поэтому лихо выкручиваюсь.
– Дело не в этом.
– А в чем?
– Просто теперь все будет иначе, и…сейчас самое сложное начнется. Надо договариваться насчет опеки и все такое…
– Ты все таки внесла его в свидетельство?
– Да… – жму плечами, – Забрала два дня назад.
– Он знает?
– Да, я ему говорила. Он прав, Богдан, эта черточка…как приговор, понимаешь? Все вечно тыкают ей прямо в лицо! Не хочу, чтобы Август думал, что он какой-то не такой.
– Ты сделала это для Августа?
– На что ты намекаешь?!
– Я имел ввиду…только для Августа?
Боже…ну за что?! Я не хочу отвечать на такие вопросы, отворачиваюсь, и тогда Богдан окончательно смягчается и сжимает мою руку.
– Мел, послушай…если ты хочешь дать вам шанс, тебя поймут. Ты же любишь его…
– Хватит.
– Я серьезно…
– Я тоже! Хватит! – психую, вырываюсь и резко встаю, но потом останавливаюсь и шепчу, – Как ты не понимаешь? Разницы нет.
– В смысле нет?
– В прямом! Мои чувства только мое дело! Они не взаимны!
– Бред…все видят, как он тебя смотрит!
– Он думал, что я умерла, а через два дня трахнул Ли. Мы оба это знаем, она сама призналась!
– Но ты же жива…
– И что это меняет?!
– Не знаю… – тихо отвечает Богдан, мотая головой, – Я просто не знаю, что сказать…
– Ничего. Не надо ничего говорить. Завтра я отдам ему отчет, договоримся по сыну, а потом мы с Августом уедем домой. Я все сказала!
***
Забавная вещь – слово. Мы говорим что-то, чего на самом деле не имеем ввиду, или что-то, что не сможем исполнить. Когда на следующий день я захожу в его кабинет, сразу отмечаю, что взгляд Александровского холоднее льда и напрягаюсь, пусть и делаю вид, что ничего не вижу.
– Можно?
– Да, заходи.
Говорит спокойно, расслабленно откидывается на спинку своего кресла, слегка в нем покачивается. Макс за мной наблюдает с интересом, пусть и не дает ни одного знака или намека на ночь, которую мы провели вместе. Плевать, я на самом деле просто побыстрее хочу развязаться, может поэтому и не замечаю очередной хорошо расставленной ловушки?
– В общем, мы нашли твою крысу. Это кадровик, вот доказательства.
Кидаю на стол папку, сама присаживаюсь на стул и смотрю точно на него, подмечая следующее: Макс как-то слишком лениво заглядывает в документы, которые ему словно и не особо важны, потом также спокойно их убирает и кивает.
