Текст книги "Пуанта (СИ)"

Автор книги: Ария Тес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 7. Слоны

Мир держится на уловках. Играют все. И тут важен живой талант. Дар от рождения, то, чего не даст никакой диплом.

«Воды слонам!», 2011.

Амелия; 23

– …Папа, пожалуйста, прекрати…

Стоя в тени виноградной лозы, я шепчу, прижавшись плечом к ограде. Разговор этот я откладывала максимально долго, признаю, потому что его я больше всего боялась. Зная, как папа относится к Максу, реакция его была предсказуема в своей силе, и также разрушительна. В ход шло все, начиная с крика, заканчивая угрозами, а я молча слушала. Его можно понять, он винит Александровского во всем, что тогда произошло, но и в том, что случилось дальше. Папа ненавидит мое добровольное одиночество и отречение от всех видов отношений между мужчиной и женщиной. Ненавидит всей душой, злиться, психует, но молчит, да и не нужно ему этого говорить – я просто это знаю. Но разве он виноват в этом? Если задуматься, я же не просто так добавляю к слову на «О» слово на «Д»: все добровольно, я так решила и неважно почему. Это добровольно.

– Если бы ты видел, как Август счастлив, – перебиваю очередной виток английской истерики, – Ты изменил бы свое мнение.

Удар ниже пояса. Я решаю сразу использовать козырь, потому что, если честно, устала выслушивать слишком уж логичные доводы. Папа уверен, что Александровский что-то задумал, и я тоже это знаю. Знаю! Я слишком хорошо понимаю, что слишком легко отделалась. Последствия то минимальны, и это слишком странно. Я ему не верю. Он что-то задумал, но…Черт, Август ведь действительно счастлив. Мне достаточно повернуть голову и взглянуть в окно, где они с Максом играют прямо сейчас. Конечно, я просила его не разыгрывать сына перед сном, но как можно устоять? Макс ведь такой интересный…

Слегка улыбаюсь, но потом снова отворачиваюсь и тихо говорю.

– Пап, я все знаю. Ты говоришь, а я наперед это знаю, понимаешь?

– Тогда что ты делаешь, Амелия?!

– Ты был прав.

– В чем прав?

– Помнишь, много лет назад, ты говорил, что не одобряешь мое желание скрыться.

– Это было до того, как я все узнал.

– Не имеет значения, понимаешь? Наши отношения сейчас не во главе стола, Август важнее. Я не говорила, но он очень часто о нем спрашивал, а сейчас…Ты бы видел его. Он так счастлив, как со мной не бывал никогда…

– Амелия…

– Нет, знаю, это неправда, но… – замолкаю, прикусываю губу и сдерживая слезы, – Меня одной ему недостаточно и это нормально. Когда-то и мне было недостаточно только мамы. Я по тебе так сильно скучала, и я не хочу, чтобы Август тоже через это проходил. Я осознанно иду на риск, ради своего ребенка.

Молчит, хотя я и знаю, что моя пламенная речь ударила, куда нужно. Я, конечно, использую все свои козыри, чтобы его успокоить, но ведь и правда так думаю. Это не манипуляция лжи, а скорее манипуляция правды, которая сейчас заставляет папу тихо посмеиваться.

– Красиво.

– Я правда так думаю.

– Знаю…Хорошо. Я ничего не буду делать…пока. Если он вздумает мутить воду, ты тут же мне звонишь, Амелия. Слышишь? Тут же! И я приеду.

– Обещаю.

– И еще кое что.

– Что?

– Больше я тебя не оставлю с ним наедине. Богдан прилетит к тебе через два дня. Ты там работать собралась? Вот и отлично. Поможет.

– Но…

– Никаких но! Еще скажи спасибо, что я не отправляю к тебе Элайя. Когда он узнает, сдержать его будет сложно.

– Можно пока ему не говорить?

– Ты не скроешься от своего брата, при том что он уже догадывается. Названивает маме, спрашивает о тебе.

– Я сказала, что улетела в Италию.

– Вы близнецы, Амелия, и он что-то чувствует. Позвони ему и поговори.

– Обещай, что не позволишь ему сюда приехать и начать охоту на ведьм.

– Пока не позволю, до первого косяка по крайней мере.

– Спасибо. Я люблю тебя, пап.

– И я тебя люблю, Амелия. Будь осторожна.

– Передавай маме и Хану привет.

Вешаю трубку и прикладываю ее ко лбу. Разговор вышел сложный, не смотря на достаточно просто, почти безболезненный исход. Богдан – это меньшее из всех зол, но вот что мне делать с моим бешеным близнецом? Он Макса ненавидит безбожно, и так это странно, потому что Августа обожает, а они ведь так похожи…Снова поворачиваю голову, чтобы заглянуть в гостиную, где продолжается какая-то дикая котовасия. Честно? Выглядит это странно, будто кто-то на машине времени перетащил сюда маленького Макса, а теперь он за собой же носится вокруг дивана.

– Они отлично ладят.

Вздрагиваю и резко поворачиваюсь, сразу фокусируя взгляд на Марине. Она стоит почти в такой же позе, как я, прижимаясь плечом к дверному косяку, покручивает в руках бокал с вином. Смотрит на меня. Смотрит яростно, с ненавистью, я сразу это выкупаю и слегка усмехаюсь.

– Какая встреча. Совпадение?

Конечно нет. Она, спорю на что угодно, подбирала момент, чтобы застать меня одной. Хочет что-то сказать? Вперед. Пора и ей понять – я больше не та девчонка.

– Полагаю, что это благодаря тебе, – игнорирует мой сарказм, хотя этим и отвечает: нет, не совпадение, а я снова права.

– Тебя что-то не устраивает, я так понимаю?

Спокойно отвечаю, а потом подхожу к столу и, расслабленно опускаясь на стул, жму плечами.

– Вперед. Говори. Тебе явно есть, что сказать мне.

Марина клюет. Она допивает свой бокал, злобно усмехается и пару раз кивает, но потом идет на поводу своих эмоций. Думаю, что пыталась вести себя противоположно, а не смогла – что-то внутри не позволило.

– У вас это семейное, да? – делает шаг в комнату, – Умирать и оживать? Врать?

– Ты злишься, что я жива?

– Я просто пытаюсь понять, каково это приходить в этот дом и вести себя так, будто ничего не случилось вовсе!

– Твой брат меня вынудил. Это касается и того, что случилось когда-то, и того, что происходит сейчас. Еще вопросы будут?

– Ты показалась мне другой… – тихо, но по-прежнему зло выплевывает, хмурится, – Но ты гораздо хуже, чем была Лили. То, через что провела его она, в сравнение не идет с тем, что сделала ты.

– А вопрос остался без ответа…

– Какой вопрос, твою мать?!

– Тебя не устраивает, что я жива? Что это не мое тело лежало в том лесу? А главное, как сильно тебя это не устраивает?

– Марина?

Мария заходит на остекленную веранду, тревожно осматривая наши лица. Я сразу понимаю: она знает настроения старшей дочери, поэтому она здесь. Не хочет усугублять ситуацию, совершенно не готова даже допустить возможность «осложнений», поэтому тихонько усмехаюсь, а потом встаю.

– Прекрасно поговорили, дорогая. Я тебя тоже была очень рада видеть, а еще больше рада, что ты не изменилась. Все такая же одинокая, злобная стерва, которая топит печали в вине.

– А ты изменилась, знаешь? Больше ты не наивная девчонка, а может и никогда ей не была вовсе?

– Не знаю, может и не была? Но определенно точно теперь меня убить не так то просто, как когда-то.

Она щуриться в ответ, я же только шире улыбаюсь, а потом разворачиваюсь и иду в сторону гостиной, где Август собирает конфеты из перевернутой миски – результат его личных бесчинств.

– Малыш, у меня для тебя такие хорошие новости, ты будешь просто в восторге!

Заинтересованно поднимает на меня глазки, а когда я присаживаюсь рядом, слегка улыбается.

– Я миску уронил. Все посыпалось…

– Это был лишь вопрос времени, да?

– Что там деда сказал?

– Сказал, что скучает, а еще сказал…Ты готов? Богдан приедет и поживет с нами. Как тебе?

Его глаза тут же зажигаются, а о конфетах он забывает. Богдана Август обожает, да в принципе он всех моих братьев любит, и с каждым у него есть «особые занятия». Например с Маркусом они играют в видеоигры – Август его самый важный критик. С Арнольдом они ходят по музеям. Элай вечно таскает его в детский мир, а потом водит на какую-нибудь спортивную игру, будь то футбол или хоккей – неважно. А вот Богдан…Богдан для него разыгрывает представления. Пираты – это только начало. Он был и Индианой Джонсом, и человеком-Пауком, и даже братом Гримм (вторым был Маркус, которого буквально вынудили шантажом и грязными инсинуациями), и это так забавно всегда…

– А он…он привезёт мне набор?

Понимаю сразу. Богдан обещал ему набор «с кисточками», как в фильмах бывают у всех археологов. Улыбаюсь в ответ и киваю.

– На этот раз я проконтролирую, чтобы не забыл.

– И подарок?

– И подарок. Разумеется, куда ж без них?

– А Эмма приедет?

– Она разве откажется увидеть своего крестника?

Улыбается теперь он, показывая отчетливые ямочки на щеках, а я смотрю на конфеты, положа голову на руки.

– Можно я тебе помогу?

– Я сам, – деловито отбивает, тянется за той, что откатилась почти к дивану, заставляя меня снова тихо усмехнуться.

Все он сам. Все сам!

Чувствую взгляд на себе, который в принципе чувствовала с самого начала, как подошла, и поднимаю глаза. Макс сидит на диване, подоткнув голову рукой, и испепеляет меня, на что я лишь слегка жму плечами.

– Папа не хочет оставлять меня одну. Богдан будет работать со мной.

– Что я по его мнению с тобой сделаю?

«Много чего, потому что все мы знаем – ты что-то задумал, Александровский…»

– Когда я в последний раз была в Москве, дело кончилось плохо, – туманно отвечаю, а потом, погладив Августа по голове, помогаю ему подняться, – Кстати, завтра мы переберемся в гостиницу, пока я не найду квартиру.

Максу это не нравится, кожей чувствую, но лишь слегка улыбаюсь, поправляя кофту с медвежонком на сыне.

– Мы с тобой решим, когда ты сможешь приезжать.

– Я вас отвезу, – почти сквозь зубы цедит, на что я лишь слегка мотаю головой.

– Я на машине, которую умею водить, Макс, но ты можешь заехать ближе к обеду. Адрес я тебе дам.

Максу это не нравится, ох, как не нравится! Я буквально слышу, как он скрепит зубами, так плотно сжимая челюсть, чтобы, видимо, ничего не ляпнуть. Это забавно. Я даже позволяю себе улыбнуться, смакуя этот момент. Знаю, что скоро всему придет конец, но мне интересно. Что он такого задумал, ради чего так сильно притворяется? Мы же оба знаем: это не в его характере, позволять такие вольности…

Ужин прошел спокойно, отчасти потому что Марины не было. Мария сослалась на то, что ее дочь переборщила с вином, я же про себя лишь усмехнулась – она переборщила с ядом в своей крови, это вернее. Утром, как и было решено, я загрузила те вещи, что у меня были в машину, следом посадила Августа в детское кресло и тронулась с места. Но когда мы отъезжали от дома, я уловила этот взгляд, что разбивает сердце – Август приложил ладошку к стеклу и смотрел на Макса, который стоял на ступеньках.

«Черт возьми…» – прикрываю на миг глаза, – «Вот оно…наша схожесть на лицо. Ты, как и я, быстро к нему привязываешься, и, твою мать, слишком сильно…»

Август грустил. Всю дорогу он молчал, теребя желтый клюв уточки, а когда мы попали в номер, даже не оббежал его, как обычно. Всегда так было – мы если куда-то летели, он восторженно исследовал каждый сантиметр временного пристанища, но не в этот раз. Даже не смотря на шикарный интерьер, вид, все ему было неинтересно. Он залез на диван и устало вздохнул, а когда я подошла, так жалобно на меня посмотрел, что мое сердце сжалось.

– Малыш, ты еще увидишься с ним.

– Зачем нам надо было уезжать? – тихо спрашивает, и тогда я присаживаюсь перед ним на корточки и беру ручки в свои, слегка сжимая.

– Вы не попрощались навсегда, просто…Нам здесь будет комфортней, а он будет к тебе приезжать.

– Точно?

– Конечно. Я…

Раздается стук в дверь, и я резко оборачиваюсь. Наверно еду принесли? Я заказала при заселении сладких блинчиков с малиновым вареньем – любимое угощение Августа, чтобы настроение поднять.

– Это, наверно, тебе. Чуть попозже съездим в зоопарк, как идея?

– Зоопарк? – ожил, и я усмехнулась, вспомнив сразу себя – все таки он и мой сын тоже.

– А-га, а знаешь что? – подхожу к двери и улыбаюсь сильнее, – Там даже слоны есть.

– Сло-о-оны?

Глаза Августа горят, как два бенгальских огонька, и это заставляет меня засмеяться, но смех тут же сходит на нет, ведь стоит мне открыть дверь, как я понимаю – это не еда, а причина грусти моего сына. Макс.

– Ведешь его в зоопарк?

– Папа!

От этого истошного, искренне-счастливого крика мы оба замираем. Август впервые назвал Макса так, и впервые к нему побежал. Слышу топот его маленьких ножек, оборачиваюсь, а он вдруг замирает, смущенно теребя кофту. Наверно, он от себя такого сам и не ожидал, испугался, смотрит на Макса во все глазища, тот снова превратился в статую. Да чтоб тебя! Приходится опять спасаю ситуацию.

– Знаешь, когда-то давно твой папа не захотел пойти со мной в зоопарк, но может с тобой согласится? – перевожу взгляд на Макса и приподнимаю брови с легкой улыбкой, – Если он, конечно, не занят.

– Нет… – тихо отвечает он, – Не занят.

– Чудно. Август? Хочешь пригласить папу пойти с нами?

– Ты пойдешь с нами? В прошлый раз мы видели…

Ну все. Точно освоился. Наблюдая за тем, как мой сын берет его за указательный палец и тащит вглубь номера, я все еще улыбаюсь, но мысленно задаюсь вопросом: когда настанет момент, и нам пора будет уезжать, как ты это переживешь? А я?…

***

С нами в зоопарк поехали Миша, Женя и их дети. Наверно, они хотят сблизиться, и я даже благодарна. У Августа со сверстниками плохо клеится, он слишком застенчивый и тихий, да и из прошлого садика нам и вовсе пришлось уйти со скандалом. Его дразнили «безотцовщиной», а воспитатели просто стояли в стороне, и это какой-то ад…Помню, когда за ним пришла, он так сильно плакал, что я еле его успокоила. Это был, наверно, один из многих моментов, когда я так сильно жалела о принятом решении сбежать. Если бы Макс был рядом, он не позволил бы никому обидеть нашего сына, думала я тогда. Если бы он рядом, никто не посмел бы и взглянуть косо. Глупые инсинуации. В моменты отчаяния я часто забывала, как на самом деле обстояли дела и придумывала то, чего не было: если бы он был рядом, не было бы Августа, он был бы женат, а я выходила бы в свет в ярко-красном платье с огромными разрезами…

– Твоя жена знает, что у тебя есть сын? – неожиданно спрашиваю, когда мы медленно прогуливаемся по аллее, следуя за детской кашей и двумя опытными родителями.

Макс усмехается, косится на меня, пока я краснею. Глупо-глупо-глупо. Зачем я это делаю?! Зачем спрашиваю о ней?!

– Тебя сильно заботит моя жена.

– Август с ней познакомится, – нахожусь сразу, – Я не хочу, чтобы были какие-то…кхм, осложнения.

– Не будет осложнений.

– Макс, это ребенок, а не карточный долг.

– Карточный долг? – усмехается, а я закатываю глаза и останавливаюсь рядом с огороженным вольером, где обитают рыси.

Макс делает тоже самое. Он складывает руки, и я невольно смотрю на них, замечая то самое кольцо с зеленым камнем и татуировку со змеей, посвящённую моей сестре. Это вызывает мандраж и легкую ностальгию, а также какую-то печальную улыбку…

– Знаешь, когда ты много лет назад послал меня у входа, я прорыдала на той скамейке часа два.

Указываю подбородком на небольшую скамейку под деревом, на которую и Макс смотрит, потом возвращается взглядом ко мне. В нем горит недовольство, но мне почему-то просто необходимо его усилить, или это просто искренний интерес?

– Как ты позволил Матвею жениться на Лилиане?

Все, как по щелчку, схлынывает, а Макс подпирает голову рукой, мягкой улыбается и жмет плечами.

– Он ее любит. Всегда любил.

– Он же говорил, что гей?

– Чтобы побесить отца, но ты прекрасно знаешь, что это не так.

Отвожу взгляд. Я правда не знаю, чего хотела добиться, хотя…наверно просто не готова признать сильное и неуемное желание увидеть в его глазах ответ на другой вопрос: тебе больно от того, что она жена твоего брата или нет?

– Ты получила ответ, который хотела?

– Что?

– Ты же задала этот вопрос, чтобы узнать, что я чувствую по этому поводу.

«Какого хрена. Нет, серьезно! Я что опять начинаю пускать его слишком глубоко?!» – так, стоп, не ершись, это точно не на пользу.

Поэтому я усмехаюсь.

– Думаешь, что меня это волнует?

– Лили очень изменилась, – вместо ответа произносит он, переведя взгляд на рысь, – Она стала мягкой, прекратила носиться туда-сюда. Знаешь…она, наконец, успокоилась.

– Разве ты не этого хотел?

– Когда это случилось, уже не этого, – смотрит на меня, а потом вдруг приближается и шепчет, – Кстати, да, я думаю, что тебя это волнует, как и Ксения.

– Я сказала…

– Можешь расслабиться на счет их знакомства с Августом, его не будет.

Распрямляется, довольно улыбается и снова не смотрит на меня – играет, провоцирует, подталкивает меня задавать ему вопросы, но я не против. Меня это действительно волнует, и я имею право знать, что будет, когда его жена увидит моего сына! Или было…

– В смысле?! Ты уже их познакомил?!

– Ты меня не слушала? – снисходительно приподнимает брови, выводя из себя.

– Не играй со мной в игры!

– Думал, что ты любишь поиграть.

– Макс, я сейчас не шучу. Ты их познакомил?!

– Что из сказанного мной минуту назад натолкнуло тебя на мысль, что я их познакомил?! – цедит сквозь зубы, сам выходит из себя, и теперь мы, как два быка, пыхтим друг на друга.

Снова. Черт, да почему же так сложно то? Сдавай назад.

И я сдаю. Отхожу на полшага, опускаю глаза в пол, сжав себя руками, потом уже мягче отвечаю.

– Ничего, просто странно прозвучало. Как понимать, что их знакомства не будет?

Еще мгновение он смотрит на меня также яростно, но неожиданно и сам отступает. Раньше такого не было, раньше мы стояли до последнего, а сейчас…Это мелочь, но она дает мне надежду на то, что может быть у нас действительно получится хотя бы подобие «нормального» общения?

– Не будет знакомства, потому что смысла в этом нет, Амелия. Мы с Ксенией разводимся.

«ЧТО?!» – гремит в голове, и, к моему стыду, что-то то самое, сохранное с моих «сладких» восемнадцати, прыгает от счастья до потолка, – «Они разводятся?! О боже! Они разводятся!» – «Заткнись!»

Решительно беру себя в руки, убирая прядь волос за ухо, и пару раз киваю.

– Мне жаль.

– Не стоит, это обоюдное решение. Мы расстались друзьями, но пока не афишируем. Ксения попросила об этом одолжении, она пытается заключить контракт с Японией, а тебе ли не знать, как сильно они ценят «семейные» узы?

Резонно.

– И давно?

Макс хитро улыбается и смотрит на меня, приподняв брови.

– А что?

– Спрашиваю ради вежливости.

Вру. Он знает, что вру. Я просто хочу понять, не…из-за меня ли? Не из-за Августа? Вдруг это все часть того, что он на самом деле замышляет?

– Полтора года назад мы разъехались, недолго пытались сохранить брак, – извещает меня сухо, но глаза горят азартом, – Год назад окончательно убедились в том, что это не вариант. Удовлетворена?

– Как давно ты знаешь об Августе, Макс? – тихо спрашиваю, а он широко улыбается.

Но ответа я не получаю. Август подбегает к нам и тянет вперед, ведь мы же подошли к вольеру со слонами, а он их не видел никогда в жизни! «Никогдашеньки!». Хочет разделить с нами этот момент. Поэтично, конечно, но когда мы проходим мимо стеклянных дверей, я вдруг понимаю, что, держа ребенка за руки с двух сторон, мы выглядим, как самая настоящая семья – и это больно. Потому что это не так…а потом я улавливаю взгляд Макс, и от него мурашки по телу бегут. Кажется, он подумал о том же, и вдруг приблизился сзади, чтобы прошептать мне на ухо.

– Тогда я не хотел уходить, если честно, но знал, что если останусь – никогда и не смогу.

Кажется, что он хочет добавить что-то еще, но запрещает себе, а я так и продолжаю на него смотреть. Август меня снова спасает…

– Мамочка, ну что ты стоишь?! Пойдем скорее, там же слоны!

– Да…иду…

Мы попадаем в большое помещение, огороженной со всех сторон прозрачным стеклом, к которому Август буквально носом прилипает, а мы останавливаемся рядом.

– Ва-а-ау…

И правда. Вау. Два огромных животных находятся прямо по середине. Длинные хоботы, серая, толстая кожа и маленькие хвостики, которые сильно веселят Августа.

– Смотрите какие хвостики. И пушистики на конце!

Я усмехаюсь, слегка поправляю ему кепку, но он даже этого не замечает. Стучит козырьком по стеклу дальше, и тогда Макс ее просто снимает. Ноль реакции. И правда? Что тут интересного: бороться за любимый головной убор или наблюдать за чудесными созданиями? Правильно. Второй вариант.

– Ой, смотрите какие хоботы! Они кушают! А это мальчики или девочки?

– Думаю, что пятьдесят на пятьдесят, – усмехается Макс, на что Август хмурится.

– Как ты понял?

– Посмотри во-он туда, и сам поймешь.

Я тоже обращаю внимание туда, куда он указывает, и тихо смеюсь – маленький слоненок как раз заходит через дырку в стене к своим родителям. Понятно. Глазастый черт…

– Это их ребенок?

– Полагаю, что так.

– Значит они друг друга любят? Мама говорит, что дети бывают только у тех, кто друг друга любит, – моментально краснею, пытаюсь одернуть сына, но он не дает мне и слова вставить, уверенно кивая, – Значит любви так много, что от нее взорваться можно. Тогда появляются дети, чтобы этого никогдашеньки не случилось.

На меня, клянусь, смотрят все, включая, подошедших в середине тирады, Женю и Мишу, и я дико краснею, пищу.

– О господи…

– Потрясающее объяснение, что ты смутилась? Мне бы и в голову не пришло.

Я благодарю Женю взглядом, который безумно боюсь направить на Макса, поэтому отворачиваюсь к вольеру. Глупо и по-детски? Плевать. Я просто не способна посмотреть ему в глаза сейчас.

А Август вдруг потухает… Я сразу понимаю почему – снова больная мозоль. Полная, крепкая семья, пусть и из мира животных. Мама-слониха обнимает хоботом детёныша, отец-слон оберегает их троих, ведет в сторону выхода на улицу, Август смотрит им в спину, как завороженный, и хмурится.

– Эй, малыш, хочешь я тебя сфоткаю? – тихо предлагаю, указывая подбородком на еще одну слониху.

Одинокую. Мда, перспектива ему нравится не сильно, но он не хочет обидеть животное, поэтому мнется. Так забавно – не хочет обидеть животное…и я улыбаюсь, ловя его глаза своими.

– Если ты хочешь сфоткаться с семьей слонов, тебя никто не осудит, и она не обидится.

– А вдруг все будут хотеть фоткаться с семьей? – тихо отвечает, косится на слониху и хмурит брови сильнее, – Она точно заметит. Ей будет обидно.

– Может тогда сделаем несколько фоток?

– Они ушли…

– Они ушли на улицу, Август, – говорит Макс, слегка улыбаясь, а потом вдруг подает ему руку и кивает, – Если можно, я буду с тобой. Согласишься?

– Правда можно?

– А ты сомневаешься?

– С Астрой ты не захотел фоткаться.

Невольно прыскаю, Макс же закатывает глаза, выдыхает, а потом, прикрыв их, признается.

– Я с ней сфоткался на вокзале.

Так и было, теперь ее профиль буквально взрывается комментариями, а моя неугомонная племянница победно ухмыляется – я утерла им нос. О да. Утерла.

– Давайте мы вас втроем сфоткаем? – предлагает Женя, передавая мужу их сына Вадима, – И на улице.

Так появилась наша первая семейная фотка с одной, одинокой слонихой. На улицу мы уже не пошли: Август сильно устал, начал буквально носом клевать на руках у Макса, а девочки Миши и Жени капризничать из-за того, что хотели есть. Но мне все понравилось – это был по-настоящему хороший день. И так как я позволила Максу нас довести, снова оказалась в его BMW, где Август отрубился сразу же, как его пристегнули маленькими ремнями.

– Оперативно оборудовал машину.

– Снова хочешь что-то спросить? – улыбается, когда мы встаем в очередной пробке, и это уже даже забавно.

Я усмехаюсь в ответ и мотаю головой, а потом решаю обсудить что-то менее личное.

– Насчет работы. Завтра я составлю план, ты должен его утвердить, а еще мне нужны деньги на представительские расходы. Квартира там, переезд моих сюда, питание…эм…гардероб.

– Гардероб?

– Да, это важно. Поймешь потом, о чем я говорю. И…

– Знаешь, Амелия, я думаю, что это подождет, сейчас я хочу поговорить о другом.

Сердце пропускает удар.

– О чем?

– Об Августе, конечно.

Чувствую легкое разочарование, за что тут же бью себя по рукам и киваю.

– Та-ак…? Конкретней можно?

– Я хочу обозначит время наших встреч. И…насчет квартиры. Ты нашла что-то подходящее?

– Пока нет, – вздыхаю, устала потирая лоб, – Это достаточно проблематично.

– Если вопрос в цене…

– Нет, ты же платишь, пф!

– Очень мило… – шепотом парирует, а я откидываюсь на спинку кресла и прикрываю глаза.

– Мне нужно две квартиры рядом. Одна, как минимум, должна быть с большой площадью, вторая не очень.

– Там будете жить вы?

– Нет, там будет жить Эрик и Лив. Они слишком громко занимаются сексом, я не хочу, чтобы мой сын все это слышал.

Макс прыскает, на что получает мой цык с улыбкой.

– Поверь, это не смешно.

– Поверь, очень. У меня есть предложение.

– Какое?

– Помнишь ту квартиру на Мосфильмовской.

Резко перевожу на него взгляд. Ты, твою мать, серьезно?! Макс ловит этот взгляд, но отбивает его спокойно, слегка мотая головой.

– Давай только без истерик.

– Я надеюсь, что ты пошутил.

– У меня там целый этаж куплен. Отличная шумоизоляция, большая площадь, безопасность на высшем уровне…

– Ты предлагаешь мне вернуться в эту…

– Она тебе нравилась, ты сама мне призналась когда-то.

– Но…

– Амелия, того, что было, больше не повторится. Ты будешь со своими друзьями и братом, это просто предложение и хороший вариант.

– И что? Ты будешь приходить, когда захочешь?!

– Я буду приходить после звонка, когда ты мне разрешишь.

– Серьезно?

– Я же сказал – да! – чуть повышает голос, но сразу смотрит в зеркало заднего вида на сына, и спускает пар глубоким выдохом, – Если ты не хочешь, окей, я просто хотел помочь.

– Хорошо.

– Хорошо, что?

– Я согласна. Но ты не приходишь, пока я не разрешу.

– Согласен. И…как это будет? Мы напишем расписание? Или я просто могу звонить и спрашивать?

– Ты слишком какой-то…легко соглашаешься на все.

– Август только-только начинает со мной общаться, и я не хочу все это разрушить. Не хочу давать тебе поводов снова сбежать.

Говорит искренне. Не врет. Я кожей чувствую, что он не врет. Макс действительно хочет наладить отношения с Августом, и этого мне достаточно, пока точно. Я слегка киваю, было отвожу взгляд к окну, но он вдруг тихо продолжает.

– Амелия, я хотел тебя кое о чем еще попросить.

– М?

– Мы можем…вписать меня в его свидетельство о рождении?

Ошарашена. Мягко говоря. Смотрю на него, луплю глазами, а Макс покорно ждет. Не давит, не настаивает, молчит. Ждет. Но я слишком долго не отвечаю, видимо, срывая весь его самоконтроль, так что он вздыхает, а потом поясняет.

– Понимаю, что это, наверно, много, и я помню – никакой публичности, но…Это важно для меня, Амелия. Он – мой сын, и я хочу, чтобы так было и на бумаге тоже, а не какая-то убогая черточка.

От вида этой черточки, которая всплывает перед моими глазами, я веду плечами. Слишком неприятные воспоминания всех-всех косых взглядов из-за нее выпало на мою долю, и, признаюсь, мысль прельщала. Но я сказала лишь…

– Я подумаю.

Потому что слишком уж все хорошо, и слишком уж Макс послушный и покладистый. Слишком!