Текст книги "Чандрагупта"

Автор книги: Апте Хари Нараян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

живописной речки, которая дальше в своем точении впадала в Брахмапутру. Поток мчался стремительно, как

ветер, и может быть, именно поэтому река носила имя Марудвати2. Только в том месте, где находилась обитель

Чанакьи, ее течение было не столь буйно. Наставник ашрамы славился своей ученостью, равно как и

вспыльчивым, горячим нравом. Чанакья знал все четыре веды со всеми их толкованиями и добавлениями. И

поистине, если кто в те времена и заслуживал имени и положения кулапати3, так это был именно он. В обитель к

нему приходили за опытом многие брахманы и стремящиеся к познанию священных наук сыновья брахманов

– так широко распространилась о нем слава. Даже вождь гималайских бхилов4 очень его почитал. Около

двухсот учеников было у Чанакьи, не считая тех, кто учился уже не у него самого, а у его питомцев. Не все здесь

обучались жреческой премудрости, некоторые постигали и науки кшатриев5. И брахманы и кшатрии изучали у

него “Аюрведу”, “Кашьянасанхиту”6 и другие священные книги. Одним словом, в обители Чанакьи все было

точь-в-точь так, как, судя по преданиям, бывало в обителях святых мудрецов древности – Васиштхи,

Вальмики, Вишвамитры и других. Да, пожалуй, и сам Чанакья считал себя достойным преемником

прославленных мудрецов. Он жил одной целью, одним устремлением: так же, как Вишвамитра, поддержать

своими знаниями, своим умением славного кшатрия, с тем чтобы с его помощью создать великую империю, в

небывалых свершениях героя кшатрия проявить собственное сверхчеловеческое могущество. “Да, да, – дерзко

мечтал он, – я уподоблюсь Вишвамитре и добьюсь не меньшей власти для своего избранника. С моей

помощью он, как описано в “Рамаяне”, станет правителем великой державы. Настанет день, когда для своего

героя я совершу обряд ашиа-медха7, когда я украшу его стопы лучами алмазных диадем на простертых перед

ним раджах и принцах. Рама был воплощением бога на земле, и престол Айодхьи принадлежал ему по

рождению. Так стоит ли удивляться тем подвигам, которые совершил Вшивамитра, сделан Раму своим орудием

и передав ему всю свою мудрость? Я же стану опорой кшатрия, у которого нет ни наследственной власти, ни

помощи, ни друзей. И его то я сделаю могучим императором, чьи владения будут простираться на всю

Арьяварту8. А раджу Магадхи, который незаслуженно унизил меня, не поверил в мои достоинства и послушался

подлых советов своих низких, исполненных зависти брахманов, я лишу трона, изведу с корнем весь его род и

посажу на его престол своего юного избранника”.

В обители Чанакьи и в самом деле воспитывался юный, но уже славный своими делами кшатрий. Вместе

с ним жили в обители юные принцы из различных гималайских княжеств, царевичи-бхилы, и Чанакья обучал

их законам и тайнам войны. Замечательно, что все юноши с большой радостью и рвением брали уроки этих

наук у своего наставника, и брахман каждодневно радовался их успехам. Безгранично было его удовлетворение,

ибо видел он, как день ото дня все близится к осуществлению его замысел. Пора уже было думать о

1 А ш р а м а – обитель мудреца-отшельника, где он пребывает вместе со своими учениками.

2 М а р уд в а т и – буквально “подобная ветру”.

3 К ул а п а т и – буквально “родоначальник”, глава родоплеменной группы; здесь – настоятель лесной обители.

4 Б х и л ы – одно из древнейших индийских племен: в настоящее время народность Индии на территории штатов

Раджастхан, Махараштра и Гуджарат.

5 К ш а т р и й – член второй из четырех главных индийских каст, касты воинов; к этой касте принадлежали обычно

индийские раджи.

6 “А ю р в е д а” – древний индийский трактат по медицине, “К а ш ь я н а с а н х и т а” – жития древних риши.

7 А ш и а – м е д х а – обряд жертвоприношения коня; раджа, ради которого совершался этот обряд, становился

властителем всех земель, пройденных священным конем.

8 А р ь я в а р т а – срединная часть Северной Индии с центром в междуречье Ганги и Джамны, считавшаяся колыбелью

цивилизации арьев.

дальнейших шагах на пути к поставленной цели. Но все-таки брахман считал, что его питомцам пока еще рано

встречаться с врагом лицом к лицу на поле боя. И не потому, что им недоставало мужества, отваги или

мастерства, – этим они обладали в избытке. А потому, что он еще не придумал, где взять для них войско.

Мысли Чанакьи постоянно обращались к могучему радже Магадхи, который управлял всей северо-восточной

частью Арьяварты и в подчинении у которого находились многие княжества на западе. “Эх, моему бы юному

герою такое войско, какое имеет этот раджа! Но каким образом этого достичь?”

Все размышляя об этом, Чанакья отправился однажды в полдень совершить омовение на обычное место

у реки Марудвати. В обители его всегда было множество народа, поэтому учитель выбрал для себя укромный

уголок на берегу, где никто не смел нарушить его уединение и где он мог спокойно предаваться размышлениям.

Один только любимый его ученик Чандрагупта мог приходить сюда, когда ему вздумается. У нашего мудреца

были сотни воспитанников, которых он обучал всевозможным наукам, но Чандрагупта всегда был среди них

самым первым и самым близким сердцу учителя. Бывает ведь так: десять детей у родителей, а больше всех

любят они одного, даже проступок не ставят ему в вину и легло прощают. Именно так и было у Чанакьи с

Чандрагуптой.

Читатели, наверно, уже догадались, что нищий брахман, о котором рассказывалось выше, и младенец-

кшатрий, найденный гималайским пастухом, и есть Чанакья и Чандрагупта из обители на реке Марудвати.

Нищий брахман Вишнушарма решил, что раз пастух таким чудесным образом нашел беспомощного

младенца одного в диком лесу лунной ночью, то, верно, сама луна берегла героя из своего рода 1 для того, чтобы

его руками свершились великие дела. Поэтому он дал мальчику имя Чандрагупта2. А сам он отказался от своего

прежнего имени, под которым он во дворце раджи Магадхи принял тяжкие оскорбления, дав клятву, что снова

возьмет его лишь тогда, когда полностью смоет свой позор, свергнув Дханананда с его престола. А до тех пор

он будет называться Чанакьей.

Повстречавшись с мальчиком, брахман стал действовать решительно и быстро. Получив разрешение

старого пастуха, он забрал мальчика с собой и, не возвращаясь больше в Такшашилу, прошел с ним огромное

расстояние, держа путь в малонаселенные места Гималаев. Они поднялись высоко, в самые глубины гор. Здесь

брахман приглядел место на берегу уже упомянутой нами реки Марудвати, выстроил небольшой шалаш и

поселился в нем с мальчиком, сразу же начав обучать юного кшатрия искусству воина. В этих занятиях дни шли

за днями, и все чаще в голову учителя приходила мысль, что, сколько ни дай знаний этому единственному чаду,

он один никогда не сможет выполнить задуманного. Но разве безнадежность овладеет тем, в ком живут

непоколебимая решимость и безграничная вера в собственные силы?

“Подобно тому как божественный Рамачандра принял помощь обезьян Юга и в союзе с ними одолел

такого могущественного врага, как Раван3, – решил брахман, – так и мой герой получит помощь и союз

гималайских бхилов, матангов, чандалов4 и других презираемых племен и с ними разгромит и сотрет с лица

земли подлый род нынешнего правителя Магадхи”. И он не гнушался бхилами, матангами, чандалами, а

возвысил их до себя, очистив их своим благословением. Он стал обучать их военным наукам. Скоро молва о его

учености разнеслась очень далеко, и к нему в обучение стали отовсюду приходить сыновья брахманов. Не

прошло и года с тех пор, как на берегу Марудвати возник шалаш, а слава обители и ее наставника разошлась по

всем горным пределам.

Мы оставили Чанакью, когда он, размышляя о дальнейших шагах на пути к своей сокровенной цели,

отправился в полдень к своему обычному месту для омовения. Сегодня он с особой силой почувствовал, что

раздумывать больше некогда, пора уже исполнять клятву и приступать к осуществлению задуманного. Но с чего

начать? Эта мысль не давала покоя брахману. Он был совсем один. Чандрагупта с друзьями, едва рассвело, ушел

на охоту. Был полдень, тихий, знойный. Солнце стояло в самом центре небесного свода. Все звери и птицы в

такое время прячутся в свои норы и гнезда, чтобы спастись от жары. Сейчас вокруг брахмана были разлиты

тишина и покой. Но в душе его не было ничего похожего на спокойствие или умиротворение. Да и откуда им

взяться теперь, когда еще так далека его цель?

Видимо, какая-то счастливая мысль осенила нашего брахмана, потому что лицо его вдруг просияло. Он

кивнул несколько раз головой, хлопнул в ладоши и пробормотал:

– Верно, верно! Другого пути сейчас нет. Придется мне уйти. Иначе ничего не выйдет. Что сидеть здесь

сложа руки? Чандрагупта немалому научился за этот год. И если в Паталипутре все осталось так, как было, мне

не трудно будет все устроить. Но что со мной? И через год мне все еще страшно подумать, как я снова вступлю

в этот город? Прочь сомнения! Если я начну колебаться в самом начале, что же выйдет из моих хитроумных

планов? Пропадут даром все мои знания в политике – мудреной науке хитростей и интриг, если я не претворю

в действие все, что держу в мыслях.

1 Раджам Северной Индии приписывалась принадлежность к одной из мифических династий – “солнечной” или “лунной”.

2 Имя “Чандрагупта” означает “хранимый луной”.

3 Р а в а н – царь демонов, повелитель Цейлона, враг Рамы, похитивший его жену Ситу; в борьбе Рамы с Раваном

большую помощь оказали Раме обезьяны, жившие на юге Индии.

4 М а т а н г и , ч а н д а л ы – исконные племена Индии, занявшие самые низкие ступени в обществе, возглавляемом

пришельцами – арьями.

Так раздумывая, решая и снова колеблясь, Чанакья вошел в реку для омовения. Уста его одну за другой

привычно произносили молитвы, соответствующие моменту, но было очевидно, что душа не участвовала в этом

– все мысли его были обращены к предстоящим событиям. Закончив омовение, брахман вышел из реки. Для

полдневного упражнения в йоге1 он расстелил на берегу шкуру антилопы, сел на нее, прополоскал водой рот и

только собрался заняться дыханием, как увидел, что к нему бежит вместе с друзьями его любимец Чандрагупта.

Приблизившись к учителю, юноша прежде всего почтительно его приветствовал, а потом стал рассказывать,

какие победы одержал он сегодня в лесу. Он рассказал, как ему удалось убить диковинного кабана и

прекрасную лань. Но не успел он кончить, как вмешался другой царский сын:

– И знаете, учитель, – сказал он, – когда Чандрагупта в одиночку погнался за этим чудовищным

вепрем, нам невольно пришел на ум Арджуна2. Верно, так же, как сегодня Чандрагупта, блистал он

великолепием силы и доблести, когда сам бог Шива принял облик дикого горца и, желая испытать Арджуну,

привел его в ярость.

Тут еще один бхил с воодушевлением сказал учителю:

– Отец, если бы вы видели этого зверя, вы не поскупились бы на похвалы Чандрагупте. Я думаю, еще

никто никогда не встречал такого вепря в этих лесах. А Чандрагупта, ни на миг не смутившись, погнался за

ним, точно за кошкой или собакой. В конце концов он его все-таки сразил. Пойдите, поглядите, что это за

огромный зверь – чудище.

Чанакья, услыхав все это, возликовал не меньше, чем радуются родители, когда их единственный и

горячо любимый сын совершает небывалый подвиг. Значит, не прошли даром его уроки ученику, которого он

одарил своим особым благоволением. Но главное-то еще впереди! Мысль об этом омрачила радость брахмана,

но только на один миг. Когда этот миг прошел, он повернулся к Чандрагупте и сказал:

– Ну, Чандрагупта, меня очень радуют твои успехи. И пусть каждый день приносит тебе новые победы.

Но сейчас нам нужно поговорить о другом.

Брахман попросил остальных юношей оставить его на время наедине с юным кшатрием, сказав, что

после позовет их. Ученики безоговорочно слушались своего наставника и ушли по первому его слову. Тогда

Чанакья обратился к Чандрагупте:

– Сын мой, дитя мое Чандрагупта! Я должен покинуть тебя на некоторое время. Ты еще очень юн, но

дело, которое я надумал совершить с твоей помощью, нельзя больше откладывать ни на один день. Кроме того,

мне следует испытать тебя, поручив тебе ответственность за порядок в нашей обители хотя бы на короткий

срок. Тот, кому предстоит править великой страной, должен начать обучаться этому с малого. Поэтому, хоть ты

еще не достиг зрелого возраста, я оставляю тебя старшим в обители. А сам ухожу и вернусь к началу дождей.

1 Й о г а – буквально “соединение” – практическая система тренировки для сознательного регулирования психических и

физиологических функций организма. Будучи частью религиозно-философских систем древней Индии, считалась

средством соединения индивидуальной души с божественной субстанцией, мировым духом.

2 А р д ж у н а – один из Пандавов, доблестный герой.

Ты знаешь, что если я что-то сказал однажды, то от слова своего не отступлюсь, и если поставил перед собой

цель, то все будет так, как я задумал. Отчего ты побледнел? Не надо страшиться. Ведь я ухожу лишь затем,

чтобы продвинуть вперед наше дело. Другой цели у меня нет. Сейчас еще рано рассказывать тебе о том, что я

задумал. Знай только одно: лишь тогда, когда я увижу тебя на престоле Магадхи, лишь тогда, и не раньше, я

сочту свой замысел исполненным. Больше мне нечего сказать тебе. Сейчас я объявлю о своем уходе всем

остальным. А ты останешься здесь хозяином. Запомни, с этой минуты ты властитель нашей обители, ты здесь

раджа. По тому, как ты будешь управлять здесь, я стану судить о том, как впоследствии ты станешь править

государством.

Бедный Чандрагупта и в самом деле побледнел как полотно, выслушав речь Чанакьи. У него упало

сердце, когда он узнал, что учитель собирается уйти, оставив его одного. За недолгий срок он привязался к

Чанакье не меньше, чем к тому пастуху, который растил и берег его в детстве. Сраженный неожиданной горькой

вестью, Чандрагупта произнес дрогнувшим голосом:

– Махараджа, вы хотите оставить меня теперь, когда я еще многому не научился? Отчего вы не хотите

взять меня с собой? Пусть там, где вы, буду и я. Не думайте, я не испугаюсь никаких трудностей и тягот. Рядом

с вами я не боюсь и смерти. Почему бы мне не последовать за вами? – Юноша с мольбой глядел на учителя. Но

в ответ Чанакья лишь покачал головой.

– Нет, нет! Я знаю, ты не испугаешься никаких трудностей и опасностей. И вовсе не поэтому я не беру

тебя с собой. Просто так нужно, чтобы сейчас я ушел один. И больше не будем говорить об этом. Поступай так,

как я сказал. Мне незачем объяснять тебе, что в моем сердце нет иной заботы, кроме заботы о твоим благе.

Помни об этом всегда.

Что мог на это возразить Чандрагупта? Он молчал. Но Чанакья ясно видел, как велико горе юноши.

Однако брахман был столь же тверд, сколь страстен в своих чувствах. И он не дал чувству поколебать свою

решимость. Он твердо знал, что пришла пора осуществлять задуманное и что медлить больше нельзя.

Сильные духом никогда не медлят. Чанакья в тот же день покончил со всеми делами, оставил

необходимые распоряжения и уже на рассвете следующего дня, попрощавшись с любимыми учениками,

покинул обитель.

Гла в а II

ПАТАЛИПУТРА

Из предыдущих глав читатели уже знают немного о Паталипутре – столице страны Магадхи. Но в

настоящей главе нам хочется подробнее познакомить читателей с этим городом. Прежде чем Чанакья проделает

свой путь от обители в глуши Гималайских гор до стен Паталипутры, читатель успеет получше узнать этот

огромный и богатый город, поглядеть поближе на тамошнего правителя из рода Нандов, а это поможет ему

вернее разобраться в сути событий, которым суждено в дальнейшем свершиться.

Паталипутра имела еще и другое имя – Пушнапури. Но в то время, о котором мы пишем, все называли

ее Паталипутрой. Некоторые считают, что именно этот город во времена “Рамаяны” был повсеместно известен

под названием Каушамби или Кусумапура1. Как бы там ни было, одно известно точно, что существовал он с

незапамятных времен, задолго до той поры, о которой идет речь в нашем рассказе, и что в те времена, о которых

мы говорим, не было во всей Арьяварте другого такого огромного города, как Паталипутра. И повсюду шла

слава о могуществе царского рода Нандов, которые правили в ней. Правда, не мешало бы проверить, стоили ли

эти раджи своей славы. Но так или иначе, сам город действительно заслуживал самой блестящей, самой

широкой известности. Он занимал огромную площадь – пять косов2 в длину и три коса в ширину. Сохранились

описания Паталипутры на греческом языке, и из них известно, что вокруг всего города был вырыт глубокий ров,

а по внутренней его стороне город, кроме того, окружала мощная бревенчатая стена, за которой скрывался

могучий крепостной вал. Город раскинулся у слияния двух рек – Ганги и Сона, и потому стал центром

торговли для всех областей, лежавших по течению этих рек. А так как он был столицей, то здесь, конечно,

собирались самые известные умельцы, изощренные в разных искусствах и ремеслах. Ведь сюда направляли

свои стопы все, кто лелеял надежду получить признание своего мастерства, поощрение и покровительство

раджи.

Паталипутра была тогда центром ведической религии, и многочисленные жертвы чуть не каждый день

приносились на алтарях се храмов. Но уже достигли некоторого успеха в распространении своей веры

приверженцы обета ахимсы3, провозглашенного Буддой, которые питали отвращение к убийству во всяком его

проявлении. Но действовали они пока тайно, с большой осторожностью, так как подвергались гонениям со

стороны раджи, который покровительствовал ведической вере, и преследованиям ее жрецов.

1 К у с у м а п у р а – так же, как и Пушпапури, означает “город-цветок” или “город цветов”. К а у ш а м б и (современный

Косам) находился значительно выше по течению Ганги, чем Паталипутра.

2 К о с (санскритск. кроша) – мера длины, равная приблизительно четырем километрам.

3 А х и м с а – учение о ненасилии, один из важнейших принципов буддизма.

Однако продолжим наше повествование. Читатель уже знает, что в то время Паталипутрой, да и всей

страной Магадхой, правил раджа Дханананд, или Хираньягупта из рода Нандов. Этот раджа казался своим

подданным воплощением щедрости, мужества и благородства. А слава о нем как о покровителе наук и искусств

ушла далеко за пределы царства. Но таким этот раджа выглядел лишь со стороны, На деле же был он слаб

характером, не блистал умом и, сверх того, предавался многим порокам. И те, кто жил вблизи него, совсем его

не любили. Даже теперь еще нередко считают, что раджа – это воплощение бога на земле. А в те времена это

представление прочно сидело в умах людей, поэтому они почитали любого раджу. Так было и с Дхананандом.

Умом раджа не отличался, поэтому жил лишь советами приближенных. Читатели, если сами и не были

очевидцами, вероятно, знают хотя бы понаслышке, из кого обычно состоит окружение недалеких властителей.

Их окружают люди корыстные, порочные, которые ради своей ближайшей выгоды лишь потакают да

поддакивают глупому радже, не заглядывая далеко вперед. Если же и подадут ему совет, то лишь такой, чтобы

им самим вышла из этого польза. И уж эти советчики умеют обернуть дело так, что ни сам раджа и никто

другой никогда не заметит внушения со стороны, не углядит, как чужой замысел вселился в его душу, стал его

собственным желанием. Обычно в таких случаях раджа льстит себя мыслью, что он всемогущ, что, хорошо или

плохо, но поступает всегда, как ему захочется. А сам, бедняга, и не представляет себе, кто в самом деле могуч и

кто действует по своей воле.

Точно так обстояло дело при дворе Дханананда. Раджу окружали советчики, признававшие лишь то, что

им самим приходилось по вкусу, что устраивало их. А радже казалось, что он поступает, считаясь лишь с

собственным желанием. И этим он тешился.

Оттого что Дханананд был именно таким раджей, министрам его очень трудно приходилось в управлении

государством. Многие из них из одной лишь преданности царскому роду оставались на своих местах и

пытались еще как-то вести дела. Самым преданным среди таких министров был брахман по имени Ракшас. Имя

его, однако, совсем не соответствовало его нраву1. Этот брахман имел сильное влияние на раджу.

Легкомысленный и изменчивый, раджа никогда не совершал дурных поступков по отношению к главному

министру. Что бы ни советовали ему другие, если мнение Ракшаса отличалось от их мнения, Дханананд

прислушивался лишь к Ракшасу. И это было его спасением. Многие правители из подвластных Магадхе

княжеств лелеяли тайные мечты сбросить с себя иго Дханананда и самим при случае завладеть его

государством. Однако, пока страной правил Ракшас, им приходилось тщательно скрывать свои честолюбивые

замыслы. Они прекрасно знали, что если каким-нибудь образом обнаружат свои истинные намерения, то в один

миг лишатся владений и пойдут по миру. Потому они старались до поры до времени не подымать головы.

Не будь в Магадхе Ракшаса, давно бы уже закатилось солнце Дханананда и на его престоле сидел бы уже

раджа Ванги или Калинги2. Читателям еще предстоит узнать, каким почетом и уважением пользовался этот

министр среди подданных Дханананда.

Сам же Дханананд мало чего стоил как правитель, и не будет преувеличением сказать, что народ не питал

к нему любви и уважения. Конечно, если бы враг пришел на их земли, подданные не встали бы на его сторону в

обиде на раджу, они не пожалели бы сил и самих себя, чтобы защитить свою отчизну. Но это уже совсем другой

вопрос.

В сыновьях своих Дханананд тоже не знал удачи. Читатели и сами могут себе представить, какими

вырастают сыновья недалекого и порочного раджи. Как у нас говорится, сын – полтора отца. И в самом деле,

во многих пороках сыновья ушли еще дальше своего родителя.

Благодаря усилиям Ракшаса среди министров в совете царя было много достойных людей, поэтому слава

о мудрости раджи Магадхи разнеслась далеко по соседним странам. Но читатели уже видели однажды, на

примере изгнания Вишнушармы, как корыстные пандиты умели все-таки склонять раджу на свою сторону и

добивались успеха.

Все же, несмотря на слабость правителя, Паталипутра оставалась славным, известным всему миру горо-

дом. Она была огромна, и население ее было неисчислимо: Кроме того, для торговых целей приходили сюда

греки и хуны, кираты, шаки, китайцы, гандхарцы, кхаси и многие другие. Поэтому жизнь в Паталипутре била

ключом. Столица Магадхи была пышна и богата. Прекрасные дворцы, сады и храмы украшали ее. Глаза

разбегались при виде ее чудес. И дворец Дханананда был среди прочих чудес истинной сокровищницей красоты

и великолепия. Словно все прекрасное, что только можно было найти в Арьяварте, было собрано здесь, будто

тут потрудились все самые искусные мастера, какие только родились на индийской земле. И в самом деле

Дханананд и его предки собрали все дары высокого искусства тех времен, чтобы создать эту жемчужину —

свой царский дворец Шривихар. Да, каковы бы там ни были раджа и его двор, сам город был прекрасен!

Таким же завидным, как столица, было у Дханананда и войско. Однако в этом не было заслуги самого

раджи. Но, слава богу, как ни вел себя раджа во всем остальном, он никогда не пытался вмешиваться в дела

своего военачальника. Как в политике он отдал бразды правления Ракшасу, так в военном деле предоставил все

полномочия главному своему полководцу. И можно с уверенностью сказать, что, не будь этих двух опор,

недолго бы усидел Дхамананд на троне Паталипутры.

1 Р а к ш а с – буквально “демон”, чудовище.

2 В а н г а и К а л и н г а – древние индийские княжества на территории современной Бенгалии и Ориссы.

Закончим, однако, описание внешних достоинств и скрытых пружин внутренней жизни столицы

Магадхи. Сейчас, пожалуй, важнее познакомить читателя с одним действующим лицом, особо важным в нашем

повествовании.

Мы в Паталипутре. Уже совсем спустились сумерки. Для большого города это самое оживленное время

суток. Бурлят центральные площади и улицы, огромные городские базары. Торговцы, привлекая внимание

покупателей, украшают свои лавки горящими светильниками, вознося молитвы божеству света. В вечернее

время бойчее всего идет торговля предметами роскоши и удовольствия. Особенно много народа толпится у

цветочных лавок. В Паталипутре есть целая улица под названием “Цветочная”, где торгуют только цветочными

гирляндами.

Сегодня город полон света так, будто празднуют дивали1. Но торга сегодня почти совсем нет, покупают и

продают только в цветочных рядах. Праздные толпы наполняют улицы, у всех в руках цветы, венки. Похоже,

что в городе большой праздник. Люди глядит из окон, с крыш домов и дворцов. И все взгляды устремлены в

одну сторону, будто каждый горит желанном стать очевидцем какого-то важного события. Читателю, наверно,

любопытно узнать, что же такое ожидается в городе. Но погодите немного, очень скоро ваше любопытство

будет удовлетворено. Ждать вам осталось недолго, так же как нетерпеливым жителям Паталипутры. Они уже не

раз поднимали крики, обманываясь ложными слухами: “Идут! идут!”, “Началось!”, разочаровываясь и вновь

поддаваясь обману.

Город сиял огнями. Выше уже говорилось, что Паталипутра стояла у слияния двух рек – Ганги и Сона,

поэтому с двух сторон город омывали широкие водные потоки. Сейчас праздничные огни отражались в воде —

казалось, что море света не умещается в городе и потоками, точно расплавленное золото, выливается за его

пределы.

Но вот наконец за городской стеной послышались первые звуки музыки. Заволновалась толпа на

городском валу, люди нетерпеливой рекой хлынули в ту сторону, откуда доносилась музыка, – всякий

стремился первым увидеть праздничное зрелище. Мелодия с каждым мигом изучала все громче и громче,

возбуждая любопытство и ликование толпы. Уже раздавались радостные возгласы. Музыка была совсем рядом.

И вот наконец в воротах показалось победное знамя Магадхи в руках знаменосца, въезжавшего в город на

огромном, величественном слоне. За ним на слонах, верблюдах, лошадях и пешие следовали музыканты. В лад

играли их инструменты. За музыкантами шла пехота, потом конные всадники, за ними воины на слонах. Долгим

потоком вливалась эта процессия в город. Когда прошло войско, на спине могучего вожака слонов в золотой

беседке, усыпанной жемчугом и алмазами, показался наследник престола. Перед ним закутанная в покрывало,

сидела тоненькая фигурка – должно быть, юная девушка. Люди снизу бросали в них цветы и гирлянды. В суете

и толчее им и в голову не приходило, что цветы не смогут долететь на такую высоту. Слон, на котором восседал

наследник престола, шел по сплошному цветочному ковру.

От городских ворот процессия двигалась так медленно, что потребовалось целых три часа, пока она

достигла главной улицы города.

Гла в а III

МУГАДЕВИ

Когда описанная выше процессия влилась в город, от громких возгласов, приветствий, восхвалений весь

он гудел, как от единого радостного крика. Пусть водилось за раджей кое-что такое, чем далеко не был доволен

народ, но сегодня он забыл свои обиды, погрузившись в радостную суету праздника. Люди любят праздники,

особенно такие торжественные и пышные, как нынешний. Может ли быть для простого народа большее

торжество, чем приезд наследника престола, который вернулся из дальнего царства, завоеванного главным

военачальником Дханананда, взяв в жены прекрасную дочь покоренного раджи? Сейчас можно было забыть не

только свои обиды на раджу, но даже самых злейших врагов.

Всем хотелось увидать наследника. На улицах была такая густая толпа, что не только человек, даже

муравей вряд ли смог бы пробиться сквозь нее. Казалось, в городе не осталось никого, кто не радовался бы

празднику. Люди бесконечными лентами стояли по обеим сторонам улиц, выглядывали из окон домов, глядели с

крыш. Дождь горящих взглядов, цветов, рукоплесканий изливался на царевича. Случалось, что цветок,

брошенный из окна прекрасной рукой, падал на кого-нибудь в толпе. И если это был юноша, его приятели не

упускали случая подтрунить над другом: “Ишь счастливец, вот и тебя пожаловали наградой”. И все кричали

“ура” и взглядывали на красавицу, из рук которой, видно, выпал этот цветок. Юная прелестница смущалась и

поспешно скрывалась в доме.

Да, сторонний наблюдатель ясно увидел бы, что куда ни кинь взгляд, не было сейчас в Паталипутре

человека, охваченного другим чувством, кроме радости.

Весь путь процессии делился на несколько этапов. При приближении ее к городу громче грянула музыка

– не было ни одного инструмента, который не влил бы своего голоса в праздничный хор. Бой военных

барабанов и триумфальных литавр, такой громкий, что нельзя стало услышать соседа, возвестил начало главной

части церемонии. Прежде чем наследник и новобрачная вступили в город, под приветственную музыку

закололи жертвенных буйволов (чтобы отвести от новобрачных дурной глаз) и их кровью полили землю в

воротах города. Под ливнем цветов, славословий, благословений процессия медленно протянулась по главной

1 Д и в а л и – один из важнейших индийских праздников, праздник огней.

улице и остановилась перед дворцом раджи. И тут наследник буквально утонул в изъявлениях радости,

преданности, восторгов.

В самом деле, все от мала до велика, казалось, единодушно приветствовали царского сына; но нет правил

без исключения. И на этот раз исключение все-таки тоже было. Не где-нибудь, а в самом дворце раджи был

человек, у которого из глаз вместо слез радости текли горькие слезы печали. Причем нетрудно было заметить,

что к горю в этих слезах примешивалась большая доля гнева и ненависти. Все обитательницы женских покоев

были сейчас на крыше дворца, разделяли всеобщее торжество. И только одна из них не вышла со всеми и горько

и безутешно рыдала в одиночестве. Лишь старая рабыня осталась при ней и старалась утешить ее, как могла.

Что за беда приключилась с этой женщиной? Отчего, когда все в Пушнапури предаются радости, одна эта жен-

щина охвачена горем? Уж верно, должна быть какая-то необычайно важная причина, чтобы один-единственный

человек отделился от всех обитателей города. Наше справедливое любопытство будет удовлетворено, если мы

услышим горестные восклицания несчастной и слова утешения, с которыми обращается к ней старая служанка.

Женщине, которая погружена в свое горе, можно дать тридцать–тридцать пять лет. С первого взгляда

поражает ее необыкновенная красота. В отличие от всех жителей, нарядившихся по случаю праздника в лучшие

свои одежды, эта женщина одета по-траурному – во все белое. Волосы ее распущены, свободно падают на

глаза и щеки, текут по плечам, закрывают спину. Лоб выпачкан грязью, оттого что в приступе горя она билась