Текст книги "Негатор магический обыкновенный (СИ)"

Автор книги: Аня Творцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Глава восемнадцатая "Дементоры или что бывает, если карту медицинскую игнорировать "

Август пролетел буквально на одном дыхании. Море впечатлений, каждый день что-нибудь новое. Домашнее задание по зельям было написано, и обещало быть как минимум запоминающимся, ведь мастер палочек оказался прав. И его сын много всякого рассказал, в основном такого, о чём в книгах и не найдёшь толком. И с Амарантом он, оказывается, не раз и не два работал. Полы из него заказывали, мебель. Да и в мастерской это дерево, как оказалось, имелось. Палочки из него, со слов мастера, получались на загляденье мощные. Школьникам, правда, такие совершенно не подходили, ну да и без того находились те, для кого их мастер и дѣлал. Под заказ, штучно, и в основном на континент.

После зелий Гарри принялся за историю и вновь ему помог совѣтъ деда. Вечером уже было, Олливандер закрыл лавку и направился вверх по улице. Вышедший вместе с ним Гарри не отставал. Мастер сказал, что ему потребуется его помощь и Гарри был очень рад тому, что может быть хоть сколь бы то ни было полезен.

Спустя семь минут они оказались у кафе Флориана Фортескью, а спустя ещё десять гружёный по самое не могу будущий третьекурсник узнал о том, что, если что, то мистер Фортескью вовсе даже и не против.

Так, с подачи решившего, что негоже ребёнку всё лето в доме сидеть мастера, Гарри теперь большую часть дня в кафе проводил. Хозяин оказался знатоком магической истории и просьбу старого друга воспринял хорошо. Именно так у Гарри, а также у приехавших из Франции близнецов появился кто-то вроде личного репетитора – рассказчика. И пусть себе Биннс хоть вовсе не читает, мастер и мистер Фортескью, и даже близнецы о СОВ вовсе не забывали. Узнавшие от старшего брата о Гарри близняшки, побросав всё и вся, наплевав на жуткого и крайне опасного Сириуса Блэка, принеслись в Лондон. Собственно, именно для них и закупались.

В итоге же, эссе были буквально за недѣлю дописаны. С чем-то помогли близнецы, с чем-то мистер Фортескью, а трансфигурацию ему разъяснял самый настоящий, без пяти минут выпускник известнейшего в магическом мïре факультета высшей трансфигурации. Хотя кто кому разъяснял, было в некотором роде спорным.

Адэйн был вовсе даже не против, Гарри рассказывал ему, что именно и как именно он видит. А тот в свою очередь ему с эссе помогал, то-то Маккошка удивится.

Месяц закончился слишком быстро, двадцать девятого отбыли международным порталом близнецы. Адэйн откланялся и того ранее. И вот на дворе уже первое сентября и чувствующий себя самым счастливым во всём мiре Гарри за руку, на этот раз с Дэреком, прошёл на платформу девять и три четверти.

Чуть ли не у входа наткнулся на Гермиону, а с небольшим опозданием и на ввалившихся на перрон всей толпой рыжих. Рон был как всегда, а вот близнецы, близнецам Гарри был рад. Топающая рядом с ними Джинни неуверенно улыбнулась. На руках она держала вверенную её заботам в прошлом году и порядком так подросшую кошечку. Ну каких-то пять с половиной килограмм чистой пушистости и незамутнённой детской радости.

Мистер Скамандер был в своих предположениях более чем прав, и девочкой Арина выросла очень красивой. Мордочкой она в маму пошла, и пока была маленькой, была до ужаса неказистой. Но стоило ей вырасти. В общем, кошечка получилась на загляденье. Добрая, игривая и абсолютно ручная, а с её то родителями… Находящийся невдалеке Перси явно уже руки потирал.

С головой ушедший в магозоологию, а если конкретно, то в ту её часть, что за разведение жмыров и им подобных ответственна, юноша и думать забыл о какой бы то ни было карьере в министерстве. Миссис Уизли, понятное дѣло, грустила. Но ровно до тех пор, пока выкладки сына не увидѣла, а уж с такой-то первой леди… Арина была прекрасна и Джинни против идеи брата ничего не имела. Да и мастер Скамандер был вовсе не против. Всё и вся по полочкам разъяснил, и даже почему " конкуренту" радуется, тоже. Как оказалось, с одного питомника сложно очень, родство близкое, мутации, уродства. Порода угаснет, по сути и не родившись даже, а потому чем больше, тем лучше. Небольшие, не на поток, главное – это качество. Именно поэтому Перси этим летом у мастера в питомнике пропадал, дѣлу обучался.

Над перроном раздался призывно гудящий гудок, машинист предупреждал о скором отправлении и дети, подростки и будущие выпускники принялись рассаживаться по вагонам. Боязливо, или же наоборот, открытые ко всему новому забирались в вагоны будущие первокурсники. Им только предстояло увидеть замок и окружающие его красоты. Долину, озеро, деревья. Осенние, медленно отдающиеся будто огням всех оттенков. Укутанные льдом и снегами, белые, запорошенные и очень холодные. И наконец яркие, солнечные, наливающиеся зеленью новой жизни весны и наступавшего вслед за ней неизменного лета.

Круговорот, всё ещё восхищающий второй и даже третий курсы. И постепенно всё менее и менее интересующий старших. Из года в год, от выпуска к выпуску. Поезд дёрнулся, неровно, натужно и уцепившийся левой рукой за поручень тамбура Гарри помахал ответившему ему тем же Дэреку Олливандеру. Отправляясь на свой третий курс, мальчик был искреннее счастлив. Он ни малейшего понятия не имел о том, какие игры, подковёрные и не очень, так и остались скрытыми от его взора. А игры были, о, даже не игры, но игрища. Масштабные, подковёрные, и от того практически незаметные. Вот только, остающегося в неведении относительно всего этого Гарри всё это не интересовало. Прямо сейчас он думал только о том, как отыскать подходящее для себя и присоединившихся к нему однокурсников купе. Нашлось оное ближе к концу вагона, в соседнем с ними ехал какой-то взрослый. Не обычно, но не после того, как на Экспрессе прокатился мастер палочек. Посему, спящего и явно утомлённого чем-то взрослого почитай и не заметили даже. Заглянули, увидѣли, из таблички на чемодане выяснили, что это скорее всего некто Р. Дж. Люпин, да на том и думать забыли. Заглянули в соседнее, обрадовались тому, что оно оказалось пустым и принялись устраиваться.

Рон, в который уже раз заведший разговор про столь любимый им квиддичь, на диванчике остался один. Едва заслышавший о мётлах и полётах, Гарри от него тут же более чем демонстративно отсел к сидящему напротив Невиллу. А оставшаяся рядом с рыжим Гермиона уже вовсю что-то читала. И внимания ему удѣляла не больше, чем всему окружающему её в этот момент мïру. Около часа пополудни заглянула продавщица сладостей. И, как и в первую свою поездку, Гарри не удержался. Вернулся с полными вкусностей руками, и лишь после этого вспомнил о вручённой ему ещё дома дорожной сумке. И заглянув туда, в неверии несколько раз поморгав, принялся извлекать из оной оказавшиеся там припасы. Родные, как оказалось, о нём позаботились. Целых три едва помещающихся в его руках сэндвича. Две бутылочки зачарованного на то, чтобы оставаться охлаждённым, сливочного пива. Того самого, от Фортескью и с издѣлием мадам Розмерты творение хозяина кафе мороженное было несравнимо. Небо и земля. Чары, понятное дѣло, едва Гарри к ним прикоснулся, спали, но, да и нагреется напиток далеко как не сразу.

Так и доехали, Рон, сославшись на что-то там своё, куда-то ушёл, Гермиона читала, а Гарри и Невилл, уплетая оставшуюся после обеда снедь, запивали оную также, как оказалось имевшимся у последнего сливочным лакомством. Правда, то, что было у Невилла, оказалось и вовсе домашним. Бабушка приготовила, смущённо пробормотал он, поставив, что-то около литра, бутылку на стол.

Творение мадам Лонгботтом оценили все, даже Гермиона и та от книги отвлеклась.

– Вкусно, благодарю, Невилл. – Произнесла она, облизывая появившиеся в процессе дегустации молочные усы. И именно в этот момент все почувствовали явственно начавшееся торможение. – Странно, нам же ещё почти час ехать – пробормотала вглядывающаяся в окутавший поезд туман Гермиона. По крыше уже что-то около получаса барабанил дождь

– Дождь во врѣмя тумана… – задумчиво пробормотал последовавший примеру подруги Гарри – Так ведь не бывает, ведь так, Герми?

– Однозначно, туман в сути своей и есть дождь, просто очень и очень мелкий, область его формирования находится намного ниже, чем это обычно для обыкновенного знакомого всем и каждому дождя. И тем не менее, это именно дождь, – подтвердила смотрящая на Гарри Гермиона.

Моргнул свѣтъ, раз, другой, выключился. Стало совершенно темно, и привставшие до этого к окну, чтобы посмотреть, что там, дети с айканьем и незапланированными столкновениями вернулись на места. Стало ощутимо холоднее. Накатила странная апатия и общая слабость, не сильная, едва заметная, и именно в этот момент открылась отдѣляющая купе от основного коридора дверь. В проёме появился неясный, едва различимый на общем фоне силуэт. И всё купе замерло, кожу пробил явственный, практически осязаемый холод. Что было дальше, Гарри не помнил, он провалился в, казалось бы, заполненную ледяным крошевом, пронизывающую ледяным холодом воду. Ему показалось, что кто-то кричал, но в следующий миг весь мiръ поглотила темнота.

Просыпался Гарри тяжело, веки, казалось были сдѣланы из чистого свинца, хотя какой там свинец, к черту его, уран, а то и вовсе иридий. Шевельнуться было решительно невозможным и вскоре так ничего и не понявший ребёнок вновь провалился в темноту. Только и успел, что различить пробивающееся сквозь мерный, похожий на шум из морской раковины монотонный гул странное, столь же мерное попискивание.

Второе пробуждение стало уже куда как более плодотворным. Глаза удалось почти полностью открыть, следствием чего стало созерцание белого, будто бы стерильного потолка. Каждую мышцу в теле ломило. Послышались чьи-то шаги и в поле не вполне ясного, в отсутствии очков, зрения оказалась одетая в показавшуюся немного странной, но знакомой одежду женщина.

Она наклонилась, что-то пошевелила. Гарри попытался ей хоть что бы то ни было сказать, но обнаружил, что во рту у него что-то есть и это что-то мешается. В процессе невольно это что-то прикусил. Зато его действия оказались замечены, и женщина наклонилась уже к нему.

– Вы меня слышите, мистер Поттер, моргните один раз, если ваш ответ да, – Гарри послушно моргнул и вновь попытался пошевелиться. – Вы в больнице, в палате постоперационной терапии, у вас было очень сильное отравление, приведшее к необходимости хирургического вмешательства. Пожалуйста, не пытайтесь встать, я сейчас позову врача, лежите пожалуйста спокойно. – Как-либо ответить Гарри не мог, а потому вновь моргнул. Он ничего не понимал и, видимо, это отразилось на его лице, так как уже собравшаяся было уйти женщина остановилась и аккуратно коснувшись его плеча, произнесла: – Четыре дня назад вас привёз ваш дядя. Он сообщил, что вы отравились химией из его мастерской. Не моё это дѣло, но думается мне, что не в вашем возрасте дѣлать нечто подобное. Надеюсь, что происшедшее послужит для вас хорошим уроком и более вы ничего подобного дѣлать не станете.

От услышанного глаза Гарри расширились. "Какая химия, какая мастерская, я же в поезде был! Да, в поезде, точно, он начал тормозить, Гермиона сказала, что рано. Свѣтъ погас и… ", – что было дальше Гарри не помнил. Пришёл врач, объяснил более детально. Как оказалось, что он и в самом дѣле непонятно как отравился. Но ещё более непонятным было то, что он оказался в магловской больнице. В самой обыкновенной, ни разу не магической больнице. "Как я сюда попал?", – гадал ничего не понимающий и безнадёжно терзающий свою неспособную хоть как бы то ни было ему помочь память подросток. Увы, крайнее, что он помнил, было торможение поезда и холод. Странный потусторонний холод.

С момента пробуждения прошло что-то около нескольких часов, дверь открылась и на пороге появился Дэрек Олливандер. Родное, знакомое лицо, Гарри был искреннее рад его увидеть. Трубка во рту, как и прежде, мешала говорить, но упрямый ребёнок попытался дотянуться рукой.

– Ну тише, тише, я знаю, сам в шоке. Ты в больнице, и врачи говорят, что всё худшее уже позади. А Хогвартс, Хогвартс я засужу, – произнёс тут же принявшийся укладывать попытавшегося хотя бы сесть ребёнка обратно. Ответом ему стали изумлённые, быстро-быстро мигающие глаза. " Хогвартс, суд, да что случилось, и как я тут вообще оказался!!??", – металось в голове ничего не понимающего Гарри.

– Не знаю, что крайнее ты помнишь, а потому расскажу, что знаю я. – Убедившись в том, что с племянником всё хорошо, продолжил положивший ему руку на плечо мужчина. – Первого числа, когда вы почти приехали в Хогвартс, поезд остановили для досмотра. Кто и каким именно местом думал, сейчас следствие выясняет, но факт остался фактом. Поезд обыскали дементоры. Ты вряд ли о них знаешь, это программа старших курсов, а потому поясню. Дементоры – это стражи тюрьмы для преступников, той самой, из которой этим летом Сириус Блэк сбежал. Они перекрыли путь и провели проверку. По итогу, четыре кратковрѣменных обморока, с десяток истерик и ты, загремевший в больницу прямо из поезда. Ехавший в вашем вагоне новоиспечённый профессор ЗОТИ пытался тебя в чувства привести. Но и ты, и я знаем, как ты на воздействие извне реагируешь. Когда Эвернейт не сработал, он согласно его собственных, а также ехавших с тобой в купе юных мистера Лонгботтома и мисс Грейнджер показаний, был в шоке, стандартные методы не сработали, о не стандартных он видимо и вовсе не в курсе. Хотя это для кого как, уверен, что на тот момент банальный нашатырь под нос решил бы тогда ещё и не проблему вовсе. Увы, ему этот метод, судя по всему, известен не был, и на станции поезд встретил злющий, со слов оказавшихся по близости учеников, профессор зельеварения и находившаяся рядом с ним мадам Помфри. Именно первый и напоил тебя первым, как это в последствии выяснилось, зельем.

Тонизирующее, как он следователям заявил. Реакции, как ты понимаешь, не последовало и тогда они, вынужденно в связи с сам понимаешь чем, взяв тебя на руки направились в замок. Дальнейшее известно только из их собственных показаний. Мадам Помфри опредѣлила тебя к себе и, с её слов, спустя несколько часов ты наконец-таки начал приходить в себя. При этом у тебя началась лихорадка, тебя вывернуло, и она не придумала лучшего, чем влить в тебя универсальный очиститель. На самом дѣле стандартная в таком случае процедура, а то, что случай ты у нас не стандартный… В итоге тебе стало хуже, и она вновь вызвала Снейпа.

Тот принёс более сильное очищающее. И попытался тебе его споить. С их слов ты капризничал и пить зелье, что я, признаться, более чем понимаю, не желал. И тогда его влили в тебя силой. После чего ты, опять-таки со слов мадам Помфри, заметался по койке. Зельевар, опять же с её слов, велел тебе прекратить комедию, и перестать притворяться. Спустя ещё около десяти минут у тебя начались судороги, ты начал задыхаться. И, видимо, только теперь до них дошло, что никакая это не комедия, что ты не притворяешься. А также, что своим лечением они дѣлают тебе только хуже. Мадам вызвала помощь из Мунго и тут то тебе и повезло. Дежурным в тот вечер был маглорождённый колдомедик. Он быстро опознал симптоматику тяжелейшего отравления неведомо чем. Выслушал, что эти двое могли сказать, затребовал твою карту, и тут то их и ждал сюрприз. Ты ведь помнишь, как мы в середине августа с тобой в Мунго ходили? – смотрящий на своего дядю глазами размером с блюдце Гарри крепко накрепко моргнул, так показывая, что конечно же он помнит. Ещё бы такое и не запомнить. За день до этого у него разболелась голова, и близнецы сбегали за зельем. Хорошо Адэйн был рядом. Обошлось активированным углём и что-то околочасовой рвотой. Собственно, из-за этого в Мунго и пошли. Необходимо было зафиксировать факт того, что у него непереносимость к зельям, и что давать их ему категорически запрещено. Целители ну очень подобному запросу удивились. И сам главный целитель лично диагностику провёл. Как же, сам Гарри Поттер, да ещё и случай неординарный. По итогу, спустя три часа и много-много всякого, в его карте, рукой этого самого главного целителя написанное и печатью его же заверенное, появилось предупреждающее заключение о невозможности применения для лечения этого пациента магических зелий и эликсиров. Опытным путём было установлено, что настойки на травах принимать можно, что в заключении также было отражено.

– Вижу, что помнишь, – продолжил наблюдающий за племянником младший Олливандер, – и думаю, примерно представляешь, чего и как именно у них, когда они пометки и заключение наконец-таки прочитали, подгорело. Именно тот дежурный целитель тебя и спас. Везение, по сути, чистое. Или же, что более вероятно, твоя уже можно сказать, что предсмертная, как следствие их действий, агония. Но факт остался фактом, портал экстренного перемещения сработал. И ты оказался доставленным в начале в Мунго, а затем тебя по экстренной линии перевели сюда. Больница эта частная, и тут отец того врача работает. Тоже врач, семейное у них это. Он-то тебя и спас. Принял по вызванной сыном скорой. И магловскими методами таки откачал. Надежды уже и не было практически, но врачи всё что могли сдѣлали и в итоге, хотя и впав почти на недѣлю в кому, и тем ни менее ты остался жив. О том, что будет далее, пока никому неведомо. Меня уже позже вызвали. И да, историю с химией и мастерской отдѣл контроля придумал. Чтобы вопросов у маглов не было. Забрать тебя было не вариант, как и внимание привлекать. Вот и придумали первое, что в голову пришло.

Так что, официально ты что-то у меня в мастерской по случайности и моему недосмотру выпил. С чем я тебя и поздравляю, – закончил свой рассказ о событиях уже минувших, облегчённо улыбнувшийся племяннику младший Олливандер и заслышав чьи-то шаги, нарочито строго попенял: – Аккуратнее надо быть, Гарри, не понимаю, как ты мог дубильное для древесины с водой перепутать.

Растерянный столь резкой переменой темы мальчишка неуверенно заморгал, но увидев зашедшего в палату врача, всё понял и виновато потупился. После чего послушно вытерпел не самую приятную процедуру по забору крови и вновь провалился в сон.

Глава девятнадцатая « Последствия или что бывает, когда в хогвартсе оказываются инвалиды»

ИВЛ отключили лишь через день, врачам очень не нравился анализ его крови, но умирать прямо сейчас Гарри не спешил. Чувствовал себя паршиво, но точно, что не смертельно. Побаливало в правом боку и чуть покалывало левый. Не реже чем раз в час заходила медицинская сестра и проверяла что-то, закреплённое где-то внизу койки. Качала головой и либо уходила, либо, если это была миссис Коул, ободряюще улыбалась. Гарри она больше всех из персонала нравилась, живая, добрая, если она приходила к нему, то обязательно подбадривала и даже что и зачем дѣлает поясняла.

Это мол для этого, а это для того. Именно так Гарри узнал, что такое общий и биохимический анализ крови. Для чего его дѣлают и что он показывает, а что нет. Анализ этот, как было понятно, у него был неизменно плохой. И это расстраивало, где-то там ребята, они в Хогвартсе, им весело, а он тут прикованный к койке, ни встать, ни даже сесть толком. Всё на свѣте нельзя и даже глотать и то больно, не в горле, где-то там внизу, неприятно так покалывает будто бы. И если чуть ниже груди надавить, то почти до слёз больно. К тому же еды ему совсем не давали, только какую-то жутко противную, склизкую, совершенно безвкусную слизь. Миссис Коул пояснила, что это, мол, чтобы желудок и нижние отдѣлы пищевода восстановить. Они, как она пояснила, у Гарри повреждены той самой гадостью, которую он по глупости собственной выпил. И теперь, чтобы заживало всё побыстрее, надо вот гадость вот эту склизкую глотать.

Глотать было противно, зато врач этому несказано радовался и когда миссис Коул Гарри таки уговорила, прямо-таки просиял. Чуть позже всё от той же миссис Коул Гарри узнал, что сохранение глотания и то, что он от него не отказывается – это очень хорошо. Почему это именно так, мальчик не понял, но спорить не стал, хорошо значит хорошо. А вскоре и вовсе пристроился глотать гадость, минуя язык. В общем, было вполне себе терпимо. На третий день в палату прикатили шкафоподобный аппарат. На колёсах с самым настоящим телевизором поверху. Правда, показывали по нему вовсе не мультики. Вновь улыбнувшаяся ему миссис Коул попросила подать ей руку и спустя чуть более минуты закрепила на оной систему и подключила к оной этот самый шкаф.

Подошёл врач, что-то настроил, после чего "шкаф" тихонько, монотонно зажужжал. Одетый в белый халат доктор чему-то кивнул и перебросившись парой фраз с миссис Коул ушёл, а вот она в палате осталась. И подросток, естественно, не утерпел.

– А что это такое, для чего оно и что дѣлает? – поинтересовался косящийся на мерно гудящий шкаф Гарри.

– Это аппарат плазмафереза. Не справляется твой организм, помогать надо.

За следующий час Гарри узнал и о принципе его работы, и о том, что он может, а что нет.

Картина, надо сказать, была, мягко говоря, не радужной. Оказалось, что процедура эта у него не первая и пока он в отключке был, их ему аж четыре сдѣлали. И вот потребовалось по новой. Понимание того, что всё плохо, было печальным. Стало понятным и поведение врача, и постоянные проверки. Не справляется он. Миссис Коул проговорилась, печень у него, почки и поджелудочная шалят. Как бы до операции по удалению не дошло. Это пугало, " как это удалить", – с ужасом думал лежащий на кровати парнишка. В этот момент он был один и поэтому позволил себе заплакать. Почти четыре дня держался, улыбался всем, дяде, миссис Коул, врачу.

А пока где-то в магловском Лондоне тринадцатилѣтний мальчишка, тихонько поскуливая, глотал собственные жгучие от соли слёзы, в Хогвартсе творилось чёрт знает что. А если конкретно, то Дамблдор грудью за своего зельевара стоял. Уверял, увещевал, доказывал, и в итоге таки добился своего. Задержание сменилось на домашний арест. Что, по сути, равнялось возвращению оного к преподаванию. Жил профессор в Хогвартсе, видите ли.

Дни тянулись один за другим, складывались в недѣлю. Ещё три раза в палату к Гарри привозили аппарат для очистки. За это врѣмя поджили обожжённые зельями и прооперированные в экстренном порядке пищевод и желудок. В последнем, как ему пояснил врач, ему дырочку продѣланную химией зашивали. И лишь к исходу сентября показатели поползли вверх, медленно, как будто бы неуверенно, и тем не менее лечение подействовало. Печень заработала, за ней подтянулись и почки. И лечащий врач впервые за практически месяц ему улыбнулся. Ободряюще встрепал волосы и в шутку посетовал, что сразу бы мол. Сразу не получилось, и от того робко улыбнувшийся мальчишка даже зардѣлся. Понимал, что прошёл практически по грани. На следующий день ему выдали на руки меню и сообщили о том, что на завтра его выписывают.

Смотрящий на доставшееся ему меню подросток был крайне уныл. Любимые им йогурты, шоколад, а также картофель и всё мучное вылетели первыми. Не в ближайший год, именно так прокомментировал врач, наблюдая за тем, как Гарри читает всё то, что ему на данный момент, а возможно что и вообще уже никогда будет нельзя. Никаких блинчиков, пиццы и прочих выпекающихся или же муку содержащих вкусняшек. Следующими вылетели дрожжи. На них расстройство выявили, когда спустя недѣлю дали мальчику попробовать безглютеновый хлеб.

Этот опыт Гарри надолго запомнил, а на всё хлебное как на вражину ещё не менее пары месяцев смотрел. Лишь на рождественских праздниках рискнули блинчиков на свём безглютеновом попробовать. Неплохо вышло, да и реакции никакой неприятной не было. Анализы поутру в платной лаборатории сдали. В порядке всё, кушать можно, но как и всё условно безопасное – с осторожностью.

Вот только до Рождества надо было ещё дожить, а это означало диету, диету и ещё раз диету. Есть нужно было по часам, и куда как чаще обычного, по шесть, а то и по восемь раз в день. Непривычно, утомительно, постоянно внимания требует. А ещё ведь и в Хогвартс возвращаться надо.

Свои права на полную заявил октябрь, и ровно в середине оного Гарри вернулся в Хогвартс. Не учиться магии было нельзя и дома учиться в том числе тоже. Законы магической Англии в этом отношении были неумолимы и едва лишь только всё более-менее стабилизировалось и завершился судебный процесс, как Гарри узнал о том, что ему необходимо вернуться в Хогвартс. Был ли он рад этому или же нет, сказать было сложно. С одной стороны – он скучал по своим друзьям, с другой ему было так много чего нельзя. И если ранее эти нельзя ограничивались максимально небезопасными для него полётами, да прочими видами индивидуального магического перемещения, а также невозможностью сварить хоть сколь бы то ни было приличное зелье, то теперь этот список изрядно так дополнился и подрос до не слишком тонкой теперь уже тетрадочки. Дамокловым мечом висел над, и так не сказать, чтобы счастливым подростком.

И конечно же, едва лишь только он вернулся, как проблемы навалились будто бы скатившийся с ближайшей к замку горы снежный ком.

Вернулся в замок Гарри аккурат в пятницу. Уроки уже закончились, врѣмя близилось к ужину и собственно именно на оном и навалилось. На столе не оказалось вообще ничего из разрешённого. Как назло всё жаренное, дрожжевое и до крайности сладкое. Ни то, ни другое, ни третье Гарри было нельзя. Из тушёного была разве что поданная в виде рагу капуста, но вот беда, именно капусту-то Гарри было от слова совсем нельзя. Организм не принимал, ни протёртую, ни варёную, ни какую-либо иную, с картофелем та же история. Желудок сразу же начинал брыкаться и отказывался эти продукты переваривать. Вот только на столе кроме этих блюд ничего больше и не было. Ни тебе варёного яйца, ни мяса, которое худо – бедно, но можно было бы разобрав на волокна скушать. Увы, всё было жаренным, и это означало, что есть ему это нельзя. Попить было также не густо, тыквенный сок оказался до неприличия сладким, с явным добавлением сахара. И это, как и всё жаренное, не предвещало подростку ничего хорошего.

Слезы сами собой наворачивались, застилали глаза, хотелось завыть в голос, вернуться домой. К деду и дяде, спрятаться у последнего в мастерской. Надышаться запахами обрабатываемого вручную дерева. Увы, всё это было сейчас недоступно, в точности как и еда, и это при том, что ему и вовсе по шесть, а то и по восемь раз в день кушать положено. Что перегружаться нельзя, что беречься надо.

– Гарри, эй Гарри, да что с тобой дружище? – попытался растормошить его, увидевший состояние друга, Рон.

– Я тут просто умру… – пробормотал сквозь слёзы уткнувшиеся в свои локти Гарри.

– Ей, ты чего приятель, неужели опять плохо, Перси, иди сюда. Гарри опять заболел, кажется.

Несколько секунд спустя к ним подошёл отозвавшийся на зов младшего брата староста:

– Ну что тут у вас?

– Не знаю, мы сели только, а он возьми и зареви, и что-то про то что его убить хотят бормочет. Может декана позовём?

– И с какой же именно целью вы хотите меня позвать, мистер Уизли? – сурово поинтересовалась подошедшая к их столу вследствии того, что приметила за оным нездоровое движение, декан Гриффиндора. И взглянув на плачущего подростка, сузив глаза практически в упор посмотрела на, как она думала, провинившихся близнецов.

– Это не мы, честно, – тут же заявил не на шутку встревоженный происходящим, Фред.

– Мистер Поттер, что случилось, вам плохо, где болит? – решив до поры проигнорировать главных шутников Хогвартса, обратилась к Гарри МакГонагалл.

– Я не могу, нельзя это, режим, – сквозь слёзы попытался ответить ей Гарри.

– Что именно вам нельзя? Что именно вы съели?

– Ничего он не ел, – выдал сидящий напротив Гарри Невилл. Мы только за стол сели, Гарри осмотрелся, поник, а затем чуть сока отпил. А после вот…

– Дайте сюда, – повелительно потребовала МакГонагалл и стоящий рядом Перси тут же услужливо протянул ей стоявший подле Гарри кубок. – Сок как сок, – произнесла та, после того как взмахнула над оным палочкой, после чего для верности ещё и попробовала. Ну мало ли там соли подсыпали или соды. Заклинанием подобного не выявить, а вот на вкус. Но нет, сок оказался нормальным. – Ничего не понимаю, что именно вам нельзя, мистер Поттер?

– Всё нельзя, – устало произнёс тем врѣменем взявший себя в руки подросток. – Вы видимо добить меня решили. И мед. карту мою, как и прежде, читать нужным не считаете. Я глупость имел после тройного отравления, целителем и зельеваром Хогвартским исполненного, выжить. Половины печени лишился. Пищевод и желудок сжёг, поджелудочную едва не потерял, спасибо что при почках собственных остался. Три недѣли на плазмаферезе пролежал. Но вам видимо мало и, наплевав на моё состояние, директор настоял на том, чтобы я в школу вернулся. Видимо для того, чтобы в оной меня голодом заморить, раз уж зельями не получилось.

– Что за чушь вы несёте, мистер Поттер, я понимаю, правда, вы пережили тяжёлое потрясение, но обвинять директора в том, что он пытается вас убить! – произнесла с трудом сдерживающаяся от гневного крика МакГонагалл.

– Тут нет ничего из того, что я мог бы съесть, даже воды – и той нет.

– Простите, не понимаю, что значит нет, на столе…

– Простите, профессор, Гарри, скажи, я правильно поняла, у тебя печень плохая, и судя по всему то ли диабет, то ли панкреатит? – произнесла подошедшая к ним со стороны стола Рейвенкло Гермиона.

– Второе, – буркнул обиженный на всех и каждого в Хогвартсе Гарри.

– Ну тогда, профессор, всё и в самом дѣле обстоит именно так, как Гарри нам и сказал. Если он покушает то, что сейчас на столе, то в лучшем случае загремит в больницу, про худшее же я и думать не хочу.

– И почему же это, мисс Грейнджер, что не так с едой на столе?

– Ничего, кроме того, что при его заболевании ему ничего из этого нельзя.

– В каком это смысле, что значит нельзя?

– Сладкое, солёное, жаренное, жирное, перчёное и так далее. При панкреатите назначается максимально постная диета. Никакого хлеба, сладостей, колбасы, солений. Кашу можно, овсяную, без сахара, на воде или лёгком бульоне, яйца варёные, мясо варёное не жирное, птица там или кролик. Тебе ведь можно варёное мясо, Гарри, что тебе врач сказал?

– Можно, мясо в смысле, кашу, бульон, яйца варёные, чай без сахара. И без сахара – это значит, что именно без. Не сладкое то есть, овощи ещё, огурцы, репу. Капусту нельзя, никакую, как впрочем и картофель, и бобы, и вездесущую для Хогвартса тыкву.

– И почему я узнаю об этом только сейчас, мистер Поттер, почему ваш опекун не предупредил?

– Как это не предупредил, при мне директору предписание целителей лично в руки передал.