Текст книги "Семейные хроники Лесного царя. Том 2 (СИ)"
Автор книги: Антонина Бересклет (Клименкова)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)
Глава 13. Лес
Яр стоял в задумчивости, облокотившись о перила лестницы и положив подбородок на ладонь. Солнце припекало макушку, ветерок играл с прядями волос, и Яру уже надоело заправлять за ухо болтающийся перед глазами завиток. И всё же он заправлял, потому что волосы щекотали нос, а чихать в такой важный момент было бы некрасиво.
С высоты пятого яруса внутренний двор царского дворца напоминал колодец, хотя с земли выглядел довольно просторным. Его окаймляла ажурной спиралью длинная галерея с лесенками, мостиками, с ритмичным узором арок. Башни, что возвышались по четырем сторонам света, были значительно выше основного здания дворца, соединялись они между собой многочисленными ветками, воздушными крытыми мостиками-переходами. Так что, когда Яр поднимал голову к небу, ему иногда чудилось, будто он оказался в огромной птичьей клетке. В клетке, которую он выстроил сам, в которой запер себя добровольно и которая на самом деле не способна оградить его и его близких от перипетий внешнего мира.
«Пап, вы куда там все пропали? Сколько вас еще ждать?» – в очередной раз возмутился Тишка.
«Мышонок, потерпи немного, – попросил Яр виновато. – Ты привел особого гостя. По такому поводу мы обязаны собрать общесемейный совет.»
«Какие церемонии!» – мысленно фыркнул Светозар.
Тронный зал располагался внизу, но имел такие огромные окна, что прекрасно просматривался даже отсюда, с высоты верхней галереи. По случаю жаркой погоды витражные ставни были распахнуты через одну. Острое эльфийское зрение позволяло издалека сверлить взглядом красноволосого дракона в темечко, при этом сам Яр оставался для гостя практически невидимым. Руун в волнении ходил взад-вперед, меряя шагами солнечные дорожки от трех окон, наверняка не замечая, как втаптывает яркие зайчики от цветных стекол в высокий ворс узорчатого ковра. Судя по тому, что дракон ежеминутно нервно оглядывался по сторонам, он шкурой ощущал пристальное внимание хозяина дворца. Однако выглянуть в окно и рассмотреть верхний виток галереи и того, кто там расположился, он не мог – мешали слепящие солнечные лучи.
Евтихий вернулся домой с полчаса назад. Сразу отпустил Полкана в конюшни, (ибо чудо-конь спешил проведать, всё ли в порядке с его гаремом кобылок). Прибывшую с ним дочь Сильвана старший царевич почти всё время держал за руку, Яр не мог этого не заметить. Даже когда к ним прибежала счастливая старейшина гоблинов, Тишка следил за их объятиями с плохо скрытым беспокойством и при первой же возможности подозвал Грушу обратно к себе поближе. Еще больше Яр нахмурился, заметив, что доверие это взаимно – Грюнфрид очевидно волновалась перед встречей с родителем и на удивление предпочла остаться под защитой Тишки, а не пошла с гоблиншей, чтобы освежиться и отдохнуть после путешествия. Сам Евтихий, будь он один, сразу бы нашел отца, затискал бы и зацеловал с разлуки, после чего спокойно отправился бы в баню, смывать пыль дорог. Но из-за гостей приходилось терпеть и ждать. Ведь, не будь рядом Тишки, Руун точно раздумал бы встречаться со своим бывшим возлюбленным и сбежал бы, сиганув в распахнутое окно.
Внутренний двор пересекли две стремительные тени: ведьма на метле и быстрокрылая горлица благополучно приземлились на широком балконе.
«Вот и наши дамы!» – объявил Яр.
«Наконец-то», – пробурчал Светозар.
«Заждались нас? – весело отозвалась Милена. И тотчас взвизгнула, так что эхо ее голоса разнеслось звоном по всей Дубраве, даже Яр чуть не оглох: – Тишка вернулся?! А дочку мою привез зелененькую? Уже лечу-бегу к вам!»
«Солнышко, где ты свою метлу потеряла?» – спросил Яр.
«Щуру оставила! На всякий случай, вдруг ему пригодится,» – беззаботно отозвалась Миленка. Яр уловил легкие шаги своих любимых чародеек, они торопливо спускались по крутым ступенькам винтовой лестницы.
«Пап, а маме понравился дядюшка Виар!» – ехидно наябедничала на родительницу Миленка.
– Красивый, обходительный мужчина, вот это настоящий князь! – донесся голос Лукерьи, сперва тихо, но делаясь всё громче с каждым преодоленным витком лестницы. – Конечно, на такого редкого красавца посмотреть приятно. Сама будто не пялилась на него постоянно?
– Но помолодевший Щур ей понравился еще больше! – воскликнула Милка.
Она козочкой перепрыгнула через несколько последних ступенек – и кинулась в раскрытые объятия отца. Яр поймал свою «малютку», с трудом удержался на ногах, отчего оба вынужденно закружились в подобии танца. Лукерья, глянув на них, покачала головой и ушла вперед, ведь от тронного зала их отделяла еще ровно половина дворца.
– Пап, а ты позволишь Щуру ухаживать за мамой? – с невинным видом спросила дочурка по пути. – Он холост, она свободна, а он так давно в нее влюблен! Мне кажется, им будет весело стареть друг с другом.
– Не думаю, что Щур снова захочет пережить старость и терпеть болезни. Кажется, ему уже хватило, – улыбнулся Яр, не глядя в сторону бывшей супруги. Та тоже отвернулась.
– А Красимира мне жалко! – продолжала щебетать царевна. – Он ужасно расстроился, когда понял, что проигрывает дряхлому старикашке. А ведь он влюблен в маму не меньше, чем Щур. По годам он мучается, конечно, не так долго, но пылает неразделенной страстью столь же пламенно!
– Солнышко, оставь своей маме право решать самой, с кем разделить будущее, – мягко произнес Яр. Лукерья, обернувшись, сверкнула очами так, что лесного царя озноб пробрал. Он благоразумно сменил тему: – Милена, подумай лучше о том, зачем ты пригласила к нам в гости дракона. Первого возлюбленного твоего будущего мужа! Не боишься, что Силь вспомнит былое?
– Во-первых, папочка, в наш Лес дракона пригласил ты сам. Еще сто лет назад, помнишь? Твое царское решение для нас закон.
Яр хмыкнул на ловкое крючкотворство дочурки.
– Да-да, не перекладывай ответственность за свои порывы на меня, – пригрозила пальчиком довольная царевна. Продолжила: – Во-вторых, бедняжке просто некуда податься. Неужели тебе не жаль бездомного несчастного красавчика, последнего представителя своего рода? Если мы не примем его к себе, не защитим от людей, драконы совсем переведутся на свете. Это же огромная потеря для природного богатства! Ну, и в-третьих, если сейчас, до нашей свадьбы, Ванечка не поговорит по душам со своей зазнобой, тогда мне действительно всю жизнь придется тягаться с ним за его сердце. Нет, я помню, что у Ванечки два сердца, но мне нужны оба, целиком!
– У колдуна два сердца? – ужаснулась Лукерья, передернула плечами. – Я знала, что он нелюдь, но чтоб настолько!
– Он не виноват, это моя работа, – пояснил бывшей жене Яр. – Я отдал ему сердце из своей груди, чтобы он смог выдержать любовь нашей дочери.
Лукерья скривилась еще больше:
– А ты теперь, выходит, бессердечный? Нет, не надо, больше ничего не говори, не хочу ничего знать! – она демонстративно закрыла уши ладонями.
– Ванечка должен увидеться с ним лицом к лицу и самостоятельно понять, что между ними больше ничего нет, – пылко объявила Милена. – И он должен его простить за всё, что произошло в прошлом, чтобы они оба обрели свободу жить настоящим. А главное, чтобы я могла со спокойной душой и чистой совестью наслаждаться моим возлюбленным, не подозревая, что в момент близости он думает не обо мне, а о драконе.
– Умница моя! – восхитился гордый отец. Дочка в ответ на похвалу довольно похихикала.
Перед дверями тронного зала никого не было. Зато вокруг да около прятались по темным углам, хоронились за колоннами, таились в нишах русалки, мавки, шуликуны и даже кухарки-кикиморы – то есть почти все обитатели дворца полным составом. Яр усмехнулся, но разгонять челядь не стал, ибо некогда и нет смысла: если что-то подслушают, то всё равно переиначат навыворот. А сплетен и так не избежать, на всю Дубраву новости разнесутся. Царь пропустил дам вперед и плотно притворил за собой двери, веселясь от мысли, что тяжелые створы обязаны выдержать натиск ушей, что к ним сейчас прилипнут с наружной стороны.
В зале их ждали трое, только не те, кого Яр думал здесь увидеть.
– Ой, Ванечка! Ты уже тут? – всплеснула руками Милка. Однако подойти к своему некроманту остереглась, очень уж тот мрачно глянул на вошедших.
Сильван сидел на мягкой скамье, одной из тех, что были расставлены вдоль стен. Нахохлившись, ссутулил острые плечи, уперев локоть в колено, а подбородок водрузил на ладонь. Хмурый, смотрел в никуда, занятый внутренними переживаниями.
Рядом с ним расположился Драгомир, уткнувшийся в очередной томик руководства по чернокнижию, коих Милена привезла из башни целый сундук вместе с самим некромантом.
По другую сторону от Драгомира сидел Руун Марр. Дракон выглядел плохо: бледный в синеву, что было особенно заметно при смуглой коже. Обеими руками он держался за голову, согнувшись чуть не вдвое, будто его скрутило страшной болью.
– Сокровище, а где Мышонок? – уточнил Яр, встав в недоумении перед скамьей.
Сын сообщил, не отрываясь от чтения:
– Вышел. Груша Сильвановна переволновалась и попросила сопроводить ее в уборную. Так Руун сказал, мы с ними разминулись.
– Почему девочка пошла с Тишкой? – изумилась Лукерья. – Нешто у нас служанок нет?
– При них гоблинша, не волнуйся, – успокоил ее Яр.
– Груша в Тишку вцепилась так, что руку свело, разжать не смогли, – пояснил Мир, продолжая листать книгу.
– А почему дракон за голову держится? Ванечка его побил? – нервно хихикнула Милена.
– Я к нему и пальцем не прикоснулся, – процедил Сильван, не глядя в их сторону.
– Когда мы вошли, эти двое так посмотрели друг на друга, что я побоялся, как бы не подрались, – признался Драгомир. Долистав руководство, томик захлопнул, сунул под мышку, поднял глаза на отца и сестру. – Поэтому я соединил их через Лес, чтобы они смогли честно объясниться в чувствах, не запутавшись в словах и не перессорившись заново. Заодно я вложил Рууну знание здешнего языка, ему не помешает.
– Ты мне весь мозг в кашу перемешал, – простонал Марр, чуть не плача. Зато почти без акцента!
Сильван фыркнул, в нем не нашлось сочувствия к мучениям бывшего любовника.
– Бедненький! – подошел к дракону Яр, принялся гладить по голове, добавляя к утешению лечебные чары. Младшего сына пожурил: – Мирош, ты мыслил в правильном направлении. Но ведь ты еще не научился в должной мере управлять силой своего колдовства. Ты понимаешь, что по неосторожности мог полностью сжечь его разум?
– Извините, – вздохнул Драгомир. В свое оправдание добавил: – Зато я почти разобрался, каким образом он управляет стихией огня. Это очень интересный и необычный способ. Если мы сумеем воспользоваться подобными чарами правильно, это поможет в борьбе с лесными пожарами.
– Прекрасно, сокровище, но постарайся впредь быть аккуратнее с ним, – покивал Яр. Руун, избавленный от мигрени, блаженно выдохнув, обнял его за пояс и прижался горящим лбом к его груди. – Всё-таки драконы внутри очень хрупкие создания. И возможно, что этот – последний на всём свете.
– Хорошо, пап, я буду с ним осторожен, – покладисто согласился Драгомир. – Кстати, я заметил еще кое-что интересное: смена обликов с драконьего на человеческий у него происходит совершенно не так, как это описывается для волков-оборотней. То есть никаких мучительных искривлений костей и суставов при превращении, никаких многочасовых перестроек мышц и внутренних органов. Он просто меняет один вид на другой – при этом оба они истинные! Это как две стороны у монеты. Силь, он ведь часто делает это неосознанно, верно?
Некромант, живо заинтересовавшись рассуждениями своего ученика, позабыл о проблемах и увлеченно вступил в обсуждение:
– Ты прав, он легко может обернуться во сне, например. Раньше я не задумывался над этой его способностью.
– Перевоплощение не занимает больше секунды, так? – продолжал Мир. – Словно есть какой-то невидимый карман в воздухе, откуда он достает свое второе тело и прячет туда первое. При этом оба тела существуют одновременно, но мы можем видеть лишь одно из них. Однако лекарский дар отца воздействует на оба как на единое целое. То есть, даже когда Руун в человеческом облике, у него всё равно есть хвост и крылья, но мы их не видим. Хотя невозможно утверждать, что они невидимы, ведь их невозможно каким-то образом пощупать – их просто нет, и при этом они существуют.
– Малыш, ты прав, это одно и то же тело. Но дело не в «кармане», как ты выразился, а во множественных измерениях пространства, в которых существует двойственная сущность дракона. Представь дом. Ты стоишь так, что тебе виден только фасад здания, поэтому может показаться, что перед тобой плоская стена. Но если имеешь возможность пройти вглубь, то увидишь, что здание имеет другие стены, оно продолжается за счет дополнительного измерения, пересекающегося с первым – ширины и глубины. Это если не говорить о высоте и времени, а ведь с течением лет здание также изменяется. Теперь представь, сколько может быть стен у здания, выстроенного в шести или более измерениях? Нам, живущим в обычном видимом мире, будут доступны только четыре стены и крыша, но здание от этого меньше не сделается. Это как если бы мы пользовались только тремя ступенями лестницы и не имели силы забраться выше.
– О, я понимаю, что ты имеешь в виду, – покивал Драгомир.
– Кстати, у меня где-то был отличный трактат восточного алхимика на эту тему, – вспомнил Сильван, – там прекрасно объясняется сущность множественного пространства…
Яр и Милена довольно переглянулись, Лукерья закатила глаза к небу. Теперь ссоры и недопонимания остались в прошлом, ибо Драгомир показал своему наставнику ненавистного дракона с новой стороны. Руун насторожился, поднял голову: почуял, что два экспериментатора теперь не оставят его в покое, пока не изучат до последней чешуйки.
Двери зала открылись, являя вернувшихся Светозара и Грюнфрид.
– Мышонок!!!
– Папка!!!
– Я так соскучился!
– И я – ужасно!!!
Старший царевич с порога кинулся к отцу, Яр полетел навстречу – на бегу бездумно оборачиваясь легкокрылой крошкой-феей, совершенно не боясь, что в таком виде крепкие сыновние объятия могут оказаться для него роковыми.
– …А ведь отец по схожему принципу уменьшается в крылатую фею: переносит большую часть веса, используя дополнительные пространства, как перевернутое увеличительное стекло! – между тем осенило Драгомира. Он оглянулся на возгласы, улыбнулся: – Да, именно вот так он и превращается.
Сильвану стало не до научных изысканий. Он поднялся с места, не отрывая взгляда от замершей гоблинки.
– Они так долго ждали этого момента! – тихонько всхлипнула Милка, утирая слезы умиления.
Пока Яр и Тишка шумно обнимались и звонко целовались, Сильван и Грюн в молчании несмело подошли друг к другу. Маг опустился перед дочерью на колено, чтобы заглянуть ей в глаза, сияющие, смущенные, полные слёз счастья. О чем они между собой шептались, никто не слышал, даже они сами. Грюнфрид пыталась что-то беззвучно лепетать, вероятно, просила прощения за свой побег. Но Сильван не понимал ее – сам покаянно твердил о своей вине перед нею, что бросил ее одну на полжизни, шептал одними губами без голоса, оттого что горло сдавило подступившими рыданиями.
– Надо им водички попить, а то икать будут, – озабоченно решила Милена и торопливо вышла из зала, чтобы отдать распоряжение прислуге. Потом царевна громко высморкалась, так что из-за дверей было слышно, и только после этого вернулась к семье, светло улыбаясь.
– Нет, эдак не годится! – выскользнув из рук старшего сына, объявил Яр, поглядев на мага и гоблинку. Мимоходом вернул себе обычный размер, принялся командовать: – Солнышко, подними своего мужа с пола! Окна распахнуты, по полу сквозняки дуют – простудится еще!
В приоткрывшиеся двери робко сунулась мавка с кувшином морса и кружками на подносе. Яр махнул рукой:
– Мышонок, забери, поставь туда. Помоги сестре напоить Силя, а то и ему придется голос возвращать. А я пока… – он подошел к остолбеневшей в ужасном предчувствии Груше.
Та стояла, распахнув глаза, боясь дышать – так пугал ее лесной царь, хотя из присутствующих он был по росту и деликатному телосложению к ней ближе всех.
Яр чуть пригнулся – и, властно положив ладонь на кучерявый затылок, поцеловал гоблинку в губы. Проник в ее приоткрывшийся рот глубоко и настойчиво, не торопясь отпускать.
– Пап, ты что творишь?! – закричал Тишка, пораженный в самое сердце, всплеснул руками, отчего вылил морс из кружки себе на одежду.
– Ха-ха, теперь ты терпи, братец! Мне из-за Ванечки больше досталось! – позлорадствовала Милена. Она успела подхватить пошатнувшегося некроманта под локоть – у Силя подкосились ноги от такого зрелища.
Груша возмущенно мычала, тщетно пыталась отпихнуть от себя наглеца, косилась на Светозара выпученными глазами, налившимися праведным пламенем…
Тем временем Драгомир и Руун, внимательно следя за происходящим, нашли, о чём поговорить между собой:
– Ясно, в кого ты такой бессовестный уродился, – негромко заметил уязвленный Руун. – При первом знакомстве твой папаша тоже полез копаться в моей памяти. И ведь что ты искал-то! Не стыдно, а? Голова до сих пор гудит, и перед глазами двоится.
– Прости, – отозвался младший царевич. – Мне нужно было узнать. Не лезть же за этим в голову к Сильвану, он быстро от меня закрылся бы и еще накляузничал бы отцу.
Дракон хмыкнул:
– Ну и семейка!
– Ты вправду любил его. Больше жизни, – вздохнул Мир, не скрывая восхищения.
Дракон смерил его взглядом:
– И он любил меня. Спасибо, благодаря тебе я узнал это доподлинно, как и горечь его ненависти ко мне. Хотя и так не сомневался в силе его чувств.
Драгомир покачал головой:
– Он всё еще любит тебя, поэтому не имеет решимости простить. Тебе придется заново заработать его доверие. Вернее, он уже простил тебе всё, кроме самой первой лжи.
Дракон пожал плечами:
– Нужно ли мне его доверие теперь? У него начинается новая жизнь, в которой мне нет места.
– Почему ты так стремишься найти себе хозяина? – решился задать волнующий вопрос Драгомир. Уставил на собеседника пронзительный взгляд, от которого Руун немного смутился, себе на удивление. – Тебе нравится быть рабом? Это же глупо! Не понимаю.
– Не рабом, а добровольно отдаться во власть того, кого… – машинально возразил дракон. Прикусил язык, поняв, что сболтнул лишнего. Но раз уж начали разговор, раз уж мальчишка оказался шустрым и проницательным, то следует объяснить так, чтобы понял. – У тебя было домашнее животное?
– Конечно, – не задумываясь, кивнул Мир. – Козы, поросята. Когда я живу с мамой, я отвечаю за скотину.
– Нет, не то, козу ты не пустил бы в свою постель, – рассмеялся Руун. – Была у тебя любимая собака? Кошка?
– Рысь, – опустив глаза, вспомнил более подходящий пример царевич. – Отец обожает рысей. Однажды погибла кошка, остались котята, совсем маленькие. Папка не мог без слез на них смотреть, поэтому я забрал всех себе, выкормил, вырастил и отпустил в лес.
– А если бы не отпустил? – спросил Руун. Дотронулся до острого подбородка, заставил поднять голову и посмотреть в глаза. Провел костяшками пальцев по скуле, впалой щеке. Аж в сердце защемило – до чего же худой мальчишка! Как после долгой болезни. Такой был и Сильван, когда они только-только встретились в хижине отшельника. Знакомый затуманенный взгляд с болью, затаённой глубоко на дне, спрятанной ото всех под привычной пустой улыбкой.
– Один котенок не захотел уйти, – признался Драгомир. – Он остался, всюду ходил за мной, мы даже спали вместе.
– Ты любил его, да? – подсказал Руун. – Заботился о нем, был ласков и предупредителен. И он полагался на тебя, доверял твоему выбору, ел из твоих рук.
– Так ты?.. – раскрыл глаза шире Драгомир. Залился румянцем, отодвинулся. – Ты сумасшедший. Никто в здравом уме не пожелает сделаться игрушкой для другого.
– Игрушкой? Разве ты не понимал, что он зависит от тебя, но при этом имеет собственные желания и волю? Разве ты не считал себя обязанным делать всё, чтобы он был доволен и счастлив?
– Да, ты прав, он не был игрушкой. Он был моим другом. Частью моей жизни.
Руун кивнул, признавая, что Мир уловил суть.
– Не могу поверить, что Сильван был твоим хозяином, – пробормотал Драгомир.
– Он и не был, – вздохнул Марр, усмехнулся. – Он сам нуждался в повелителе, каким отчасти стал для него твой отец. Или во владычице, как твоя сестра. У нас с ним всё равно ничего путного не вышло бы. В то время нам была необходима любая поддержка, мы вцепились друг в друга, как утопающий за щепку. И едва не утонули оба.
– Боже, как это грустно, – всхлипнула Милена, утирая глаза платочком. Громогласно высморкалась. – Извините.
Руун чуть не подпрыгнул на месте: оказывается, Милена под шумок отвела своего некроманта к соседней скамье и сама тихонько села рядышком, так что прекрасно слышала каждое их слово.
Сильван тоже слышал. Не отрывая взгляда от Яра, который своеобразным способом возвращал Грюн голос, маг, серый от переживаний и стыда, прошелестел:
– Ты прав, Руун. Тысячу раз прав. Мы ошиблись друг в друге с самого начала. Полюбили, в надежде убежать от одиночества, увидев в другом отражение собственных страхов. И после ошиблись, не объяснившись, не выслушав и не сказав того, что должны были сказать. Наша вина взаимна и равна. Я понял это не сегодня. И я простил тебя за всё. Кроме одного – в самом начале ты солгал мне. Мне нечего было скрывать от тебя, я не знал, как это – подозревать другого в обмане. Ты же обрадовался моей глупости и использовал меня в своих целях. Твоего молчания я тебе не прощу никогда.
– Твое право, – обреченно согласился Руун. – Я и сейчас не могу тебе ничего рассказать, увы. Ни о том, как я оказался на пороге твоей хижины. Ни о том, почему был на волоске от смерти.
– Полно, Ванечка, – вступилась Милена, – неужели ты не спас бы его? Даже если бы он рассказал тебе правду тогда, что его нарочно подкинули тебе, специально избили и приказали втереться в доверие – неужели ты поступил бы иначе? Прогнал бы? Оставил бы умирать? Нет, Ванечка, ты никогда не поступил бы так жестоко.
Маг промолчал.
– Правильно, солнышко, – поддакнул Яр. Он разорвал поцелуй и теперь крепко держал Грюн, обмякшую в полуобмороке, приложив ладонь к ее горлу, управляя невидимыми нитями силы. – Я ему твердил то же самое. Да и вспомни, Силь, разве он тебя соблазнил против твоей воли? Заставил тебя насильно что-то сделать? Он попросил помочь – и ты согласился. Он молчал, да, но и ты сам дурак, что не расспросил вовремя ни о чем. Поднажал бы со страстью, авось он и признался бы. Хотя, если честно, я тоже на него зол – за его привычку сбегать. Мало сбежал от тебя, заточив в башне, так и от меня потом удрал! Не дослушал, не дал договорить, рассердил Лес, а ведь могли бы вдвоем сообразить, как освободить тебя. Нет, вместо этого я по его вине проспал всю зиму, как сурок, а потом сто лет ничего не помнил и не ведал! Если б не Миленка, ты так и помер бы тихо, став самому себе надгробным ангелом.
Руун Марр стиснул челюсти. Мир заметил, какого труда ему стоило выслушивать отповеди молча, не начав оправдываться.
– Ну, вот так, сойдет, – наконец-то прекратил Яр мучить еле дышавшую гоблинку. Передал с рук на руки Евтихию, обессиленному противоречивыми чувствами. – Связки я ей восстановил, теперь сможет даже петь.
– Благодарю, – вздохнул Сильван.
– Не стоит, она же моя внучка, – ухмыльнулся Яр. Легонько похлопал Грушу по щекам, чтобы не висела на руках у Тишки, точно тряпичная кукла. И когда та открыла глаза и затрепыхалась, смущенная внезапными объятиями растерянного возлюбленного, Яр попросил: – Ну-ка, скажи что-нибудь?
– Ой, не терпится услышать, какой у Грушеньки голос! Наверное, мелодичный! – воодушевилась Милена.
Покосившись на Светозара, Грюн честно попыталась что-то произнести. Судя по ее личику, ей не терпелось осыпать лесного владыку самыми отборными гоблинскими ругательствами. Но кроме невнятного шепота ничего не выходило, как ни старалась.
Яр протянул руку и просто ущипнул свою названную внучку за попу. Та громко взвизгнула от неожиданности:
– Ай!!!
– Очень мелодичный голосок, как у павлина! – ехидно заметил Руун.
На что Груша надулась и оскорбилась. Подобрала ножки удобнее, руками обхватила Светозара за шею покрепче и всем видом показала, что у нее имеется верный защитник, который насмешек над своей дамой не допустит.
– Прекрасно, – подытожил Яр. – Голос есть, разговаривать сама научится.
– Я помогу, научу! – вызвалась Милена. Широко заулыбалась, так что названная дочка от такой улыбки опасливо прижалась к груди своего рыцаря.
– И раз уж все друг друга почти простили, можно считать семейный совет закрытым, – объявил лесной владыка.
– Погодите, а как же главная новость? – выступила вперед Милена, дернула к себе жениха, приобняла его за пояс, крепко прижала к своему боку. – Мама, папа, мы с Ванечкой просим вашего родительского благословения на женитьбу!
– Благословляю! – буркнула Лукерья, ибо все возражения давно исчерпала.
– Так ты всерьез? – обрадовался старший брат. Груша, восседавшая у него на ручках, придирчиво оглядела свою мачеху с ног до головы, после чего отвернулась, словно это событие ее не касалось.
– Когда свадьбу играть будем? – уточнил у дочери Яр.
– Хоть завтра! – радостно объявила царевна. – У меня всё заготовлено, кухарки только ждут приказа, чтобы кушанья к пиршеству настряпать.
– Давайте через неделю, – попросил жених неуверенно. – Там новолуние будет, звезды сойдутся… В общем, удачный момент для любого начинания. Я надеюсь.
– Значит, через неделю, – кивнул Яр. – Водяные и лешии из дальних провинций успеют добраться. Эх, пир закатим!
Руун смотрел на смущенного мага и не верил собственным глазам. Дракону вообще с трудом верилось, что это всё происходит наяву. Яр, похлопав его по плечу, заставил его очнуться:
– Руун Марр, ты тоже приглашен, будешь дружком жениха! Оставайся у нас, гости в Дубраве, сколько пожелаешь. – Он доверительно подмигнул и, понизив голос, добавил: – Однако на твоем месте я бы поспешил убраться восвояси поскорее. Два не в меру любопытных некроманта-алхимика на одну твою душу – это слишком опасно. Вдвоем придумают такие опыты, что, боюсь, живым не выберешься.
– Папа! – обиделся Драгомир.
– Что, мое сокровище? – невинно спросил родитель.
– Отец, не прогоняй его, ему некуда податься, – вступился Евтихий. – У него башню отобрали, а в заграничных королевствах на бездомного дракона будут охотится все, кому не лень.
– Брось, я найду, где устроиться, – отмахнулся от помощи старшего царевича Руун. Кивнул Яру: – Спасибо за гостеприимство, ваше величество, я не обременю вас своим присутствием дольше, чем это будет необходимо.
– Ах, выражается, как настоящий придворный! – восхитилась Миленка.
– Отец, я хочу его себе!
Вся семья обернулась к Драгомиру. Тот горел решимостью получить желаемое. У Рууна сердце встрепенулось в груди от этого упрямого вызова в глазах, однако дракон поспешил отогнать подальше неуместные мысли.
– Отец, отдай его мне! – потребовал младший царевич.
– Мирош, зачем он тебе нужен? Если для экспериментов, то я не могу такого допустить, мне его жалко. Он же разумная тварь, а не бессловесное растение.
– Не для опытов, я уже дал слово быть с ним осторожным. Ему нужен хозяин, я попытаюсь… Хочу попробовать… – Мир осекся, не зная, какие слова подобрать.
– Но, сокровище моё, – опешил Яр, – это же взрослый дракон, а не собачка. Ты с ним не справишься, подумай хорошенько!
– Папа, ты обещал! – упорствовал Мир. Вдруг понял, отчего все смотрят на него округлившимися глазами, и смутился. Но сжал губы, готовый стоять на своем.
– Обещал? Когда это?!
– Вспомни: выстроить мне башню, приставить дракона, чтобы сторожил…
– А, ты в этом смысле! – с облегчением перевел дух Яр. Признал: – Да, было. Ну, хорошо. Руун Марр, будешь служить моему младшему сыну! Охранником. Согласен?
– Почему нет? – пожал плечами дракон, вроде бы равнодушно, но в глубине глаз зажегся хищный огонек. – К такой работе мне не привыкать, да и твой царевич милее иной принцессы.
– Хорошо. Потом осмотрите Дубраву и решите, где поставите себе башню на двоих, – подытожил Яр.
– Сразу видно, кто у папки в любимчиках! – фыркнул Тишка без капли зависти, одобрительно потрепал брата по волосам.
– Но, Яр?! – вскинулся Сильван. – Как ты можешь допустить это… этого ящера к родному сыну?!
– Руун нормальный парень! – поручился за приятеля Тишка.
– Твое величество, если так будет спокойнее, возьми с меня клятву… – начал было Марр, но Яр от него отмахнулся:
– Нечего бросать слова на ветер! Ты не подозреваешь, с кем связался – Мирош тебе не Мышонок!
– А что я? – не понял Тишка.
– Силь, – обернулся Яр к магу, – это наш с тобой сын. И не нам винить его в том, что он унаследовал наши вкусы. Ну, хочется ребенку дракона – ради бога! Лишь бы в радость.
– Кстати, вы мне объясните, откуда у Мирошки взялся второй отец? – поймал на слове Тишка, обвел подозрительным взглядом семейство. – Как так получилось? Из-за этого мама собралась уйти от папки?
Лукерья удрученно закатила глаза к потолку.
– Я тебе за ужином расскажу, – успокоила брата Милена.
– Дубрава у нас не тесная, часто сталкиваться не станете, – продолжал увещевать мага лесной владыка. – Я не буду сажать тебя с этим чешуйчатым гадом за один стол, если сам не захочешь. Можешь с ним не здороваться. Но как наставник ты просто обязан научить нашего сына с ящером правильно обращаться.
– Не стоит, я уже всё видел в его памяти и всё понял, – признался Мир, кивнув на растерявшегося от такого оборота дракона. Юный некромант перевел взгляд на своего учителя и добавил, скромно опустив ресницы: – В твоей памяти я тоже копался. Совсем чуть-чуть.
– Я же показывал тебе только то, что нужно для обучения! – возмутился Сильван, стушевавшись больше перед Яром, ведь тот не хотел посвящать сына в тонкости взрослой жизни раньше времени. – Как у тебя получилось?
– Я пониже осознанных мыслей прошел, прямо в глубинную память через воспоминания о запахах, – поделился Мир. – Помнишь, ты случайно подпалил волосы над свечой? И сразу вспомнил, как проводил ночи с драконом, а Руун сопел тебе в макушку. В этот момент я и подловил тебя.
Старший некромант был впечатлен, даже вымолвить ничего не мог.
– Молодец, сокровище, быстро учишься. Но больше так не делай! Особенно без разрешения, – строго погрозил сыну отец. Обернулся к магу: – Вот видишь, Силь, какой у тебя старательный ученик, а ты в него не веришь! Смотри, еще придется спасать дракона от такого хозяина.
Когда все, посмеиваясь, разошлись, и в тронном зале задержались только младший царевич и дракон, Руун счел нужным уточнить:
– Я согласился остаться, потому что мне некуда возвращаться. Мне по большому счету безразлично, где строить новую башню или рыть нору. Мне нравится твой отец и, кажется, с твоим братом мы неплохо подружились. Но учти, я не назову хозяином мальчишку-сопляка. Изволь сперва подрасти.
