Текст книги "Семейные хроники Лесного царя. Том 2 (СИ)"
Автор книги: Антонина Бересклет (Клименкова)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
– Я вижу, что ты веришь в свои слова, мальчик. Что ж, поступай, как считаешь нужным.
– Я сейчас же отправлюсь домой! – с горячностью заверил старика Тишка, не заметив настороженного взгляда дракона и опасливого от гоблинки.
– Благодарю тебя за добрые намерения, мальчик, – кивнул, не поднимая глаз, старик.
– Последнее, что я хотел бы узнать у вас, почтенный Вард, – произнес дракон. – Где теперь леди Эстервит? Ее нет среди заразившихся.
– Она оставила замок после гибели короля и до начала болезни, – сказал старик. – Мне неизвестно, почему она рассталась с лордом Орсаарксом. Возможно, они оба осознали, насколько серьезно они ошиблись.
– Куда она отправилась, вам, полагаю, тоже неведомо? – кривовато улыбнулся Руун.
Старый эльф покачал головой.
«Не хочешь ли ты сказать, что папкина мачеха прокляла весь род? – мысленно спросил Тишка. – Звучит нелепо. Это не людские аристократы, сам говорил, у эльфов наследства не дождешься. Да и от папки она легко избавилась.»
«Не исключено, что она. И дело тут явно не в наследстве,» – отозвался дракон.
«Ты знал ее? Кто она такая? Колдунья?»
На это дракон промолчал.
__________
Они покинули дворец спящих эльфов на рассвете. Нежное зарево абрикосового цвета расползалось под сизой тучей, накрывавшей горизонт над грядой холмов.
– Самое время выдвигаться в путь! Мы едем домой, Полкан! – объявил своему чудо-коню Светозар.
Полкан вылез навстречу спутникам из полуразрушенного сарая с недогрызенной крысой в зубах. Услышав о доме, скакун обрадовался, торопливо втянул в рот крысиный хвостик, проглотил – и мысленно заявил, что готов отправиться в путь немедленно.
Эжен задержался у эльфа. Менестрель увлекся обсуждением какой-то древней эльфийской легенды, известной и людям, но в искаженном виде. Старик, успевший отоспаться, охотно пустился в пространные рассуждения, радуя менестреля обилием подробностей в своей версии изложения событий. Эжен просто не мог найти в себе силы расстаться со столь богатым кладезем сведений, обретенным в лице дряхлого эльфа. Впрочем, вполне возможно, он просто хотел допить свой бокал чудесного вина, не слушая споров о мрачных событиях прошлого.
Грюн догнала лесного царевича и робко ухватила его за рукав, пытаясь обратить на себя внимание. Однако тот не заметил гоблинку и обернулся к дракону. Марру тоже хотелось спросить Светозара о кое-чем важном, однако сходу о таком не заговоришь. И пока дракон решался задать животрепещущий вопрос, Тишка его перебил:
– Ты сказал, что той леди нет среди заболевших. Значит, тебе известно, как она выглядит? Ты знаком с нею?
– Она способна изменять личину, – неохотно признался Марр. – Я узнал бы ее по запаху, ее запах не перебить никакими духами и не запереть даже в стеклянном гробу. Сбежать из зараженного замка до того, как болезнь проявилась! До того, как ушастые меня выпустили – какая хитрость! Я рад одному: я не сошел с ума. Время от времени в подземелье мне казалось, что я чую ее запах, этот обольстительный аромат, ни с чем несравнимый в своей упоительной сладости. Выходит, она знала обо мне и изредка подходила поближе, чтобы удостовериться, что я не сдох.
– Обольстительный аромат? Вот, значит, как она завлекла моего дедулю в свои сети?
– У нее в запасе множество чар и уловок, – вздохнул Руун.
– Уж не этой ли коварной особе принадлежит русый локон, что ты хранишь столь бережно? – ухмыльнулся Тишка.
Вопрос был подлый, но полуэльф бил точно в цель – не нашел сил отказаться от удовольствия полюбоваться смущением уличенного дракона. У того аж глаза забегали, он позорно удрал от дальнейших расспросов – отошел к заросшему кувшинками круглому фонтану, оскорблено сложил руки на груди.
– Я собираюсь позвать к нам сюда поночуг! – громко, чтобы все слышали, объявил Тишка. – Они недалеко, прилетят быстро. Прошу, не пугайтесь, если вдруг станет темно! Есть у них такая скверная привычка свет поглощать и появляться бесшумно, обязательно со спины, при этом глазами-плошками зыркать и клацать пастями, будто собираются вас сожрать. Не обращайте внимания на клыки, они питаются исключительно мотыльками!
Груша дала Светозару минутку, чтобы мысленно связался с чудищами ночи, а потом снова подергала его за рукав. Тот наклонился к ней:
– Что, Грушенька? Прости, ты устала, наверное. Уже утро, а мы не дали тебе отдохнуть ни минутки, да еще вином напоили!..
На такую внимательность гоблинка похлопала ресницами, растеряв все заранее приготовленные слова. Он до сих пор считает ее ребенком?
– Здесь страшно, да? – доверительно произнес Тишка. Присел перед Грушей на корточки, поправил ей выбившуюся из косички кудрявую прядку. – Я думал, здесь будет всё иначе. А вышло вот как… Даже жалко их. Ох, я ведь не спросил, не перекинулась ли зараза на всю долину!
Он поднялся, раздумывая, не поздно ли вернуться и продолжить разговор…
Но тут Руун позорно ойкнул от неожиданности и отпрыгнул от фонтана. Мутная, в бурой зелени вода забурлила, поднялась колоколом, вытянулась вверх, приняла форму женской фигуры, темной, глянцево мерцающей в слабом сиянии зари. На голове короной осталась большая белая лилия, стебли которой вместе с прочей водяной травой свесились на плечо явившейся «водяницы» болотно-зеленой косой.
– Тишка! – воскликнула «водяница» сердито. – Ты какого лешего пропал без вестей?! Поночуги с ног сбились, тебя обыскались!
– С ног сбились? Они что, пешком тут шастают или всё-таки летают? – ехидно уточнил Светозар.
– Чего? – не поняла Милена придирок. Но отмахнулась от пустословия, обдав братца водяными брызгами: – Ты где шляешься?!
Она догадалась оглядеться по сторонам:
– А кстати, впрямь, где это ты?
– У дедули в гостях, – заявил Тишка.
– В Долине? – изумилась Милена. – Каким ветром тебя туда занесло? Папка ругаться будет, знаешь же. Приедешь – трепку задаст!
– Не задаст, – заверил сестру лесной царевич.
– Ну и как поживает наш дедушка? – уперла руку в бок Милена, другой рукой поправила съезжающую на глаза кувшинку.
– Постарел, – сообщил Тишка.
– Скажешь тоже, эльфы не стареют! – фыркнула сестрица. – Ладно, это всё потом! Дома расскажешь и покажешь. Ты, давай, назад собирайся!
– Как раз поночуг позвал, – покладисто поддакнул Тишка.
– У нас тут столько всего случилось! – всплеснула руками царевна, расплескав воду во все стороны. – Папка с мамкой развелся. Она от него в город ушла, а потом назад вернулась и стала нам тётей.
Светозар поглядел на сестру недоверчиво, но промолчал, потому как на опыте знал, что, если назовет ее дурочкой за такую околесицу, то получит сдачу сторицей.
– Мирошка тоже в город сбежал, никому не сказался. С князем согрешил, ты представь! – взахлеб делилась новостями Милена.
На эту небылицу Светозар фыркнул, не удержался:
– Да полно врать-то! Чтобы Драгомир из дома сбежал? В город? С князем? Ты в своем уме, что городишь-то?
– Да я б сама не поверила, кабы кто сказал! – не унималась сестрица, даже не обиделась ни капли. – Но я сама с Ванечкой Мирошку назад вернула! Ванечка его с того света вытащил. Вместе с папкой, оба намаялись с ним… В общем, я тебе дома всё подробно расскажу, а то не поверишь. Драгомир у нас теперь колдун жизни и смерти в едином лице, представляешь! Папка говорит, он такой крутой стал, мол, объединил дары обоих отцов.
– Милка, ты белены объелась?! – не выдержал Евтихий. – Каких двух отцов?! Голову остуди!
– Вот ты ничего и не знаешь! – показала язык водяница-царевна. А на языке оказалась рыбка – тут удивилась сама Милена, когда изо рта ее волшебного двойника, дернув хвостом, брызнула жительница фонтана, случайно захваченная магий. – В общем, всё ты прогулял, всё пропустил. Так хоть на мою свадьбу не опоздай!
– Ты еще и замуж намылилась? За кого это?
– За Ванечку! То есть, за Сильвана, ну, помнишь, папкиного дружка закадычного… Ой, а кто это с тобой там рядом? Случайно не Грушенька ли?
Милена наконец-то отвлеклась от болтовни и заметила выглядывавшую из-за Светозара гоблинку.
– Откуда ты знаешь, что я ее Грушей зову? Это же мы с Полканом придумали! – надулся Светозар. – Откуда ты вообще ее знаешь?!
– Ой, а то как еще назвать Грюнфрид по-домашнему, любя? Конечно Грушенька! Ну неужели я свою доченьку да не узнаю? Привози ее скорей домой! Вот Ванечка обрадуется! Он за нее беспокоится, ночи напролет не спит, вздыхает, всё ворочается и мне спать мешает.
– Доченьку? – До Тишки стало доходить, что это всё не шутки. – Ты?! За Сильвана? Замуж?! И спишь с ним?!
– Ой, так получилось! Ну, каюсь, не утерпела, согрешила до свадьбы, – захихикала Милена. – Как же с ним утерпеть-то, он же такой у меня лапочка!
– Постойте! – подошел ближе к фонтану внимательно прислушивавшийся к незнакомой речи Руун. – Мне показалось или она произнесла имя Сильвана? Что с ним? Она знает, где он теперь?
– Знает, он дома у нас, – сказал Светозар.
– А вы кто? – перешла на понятный для дракона язык лесная царевна. Обратилась к брату: – Это кто? Какое ему дело до моего Ванечки?
– Она за твоего Сильвана замуж выходит, – махнул рукой на сестрицу Светозар.
– Замуж? – опешил Руун.
– Да! Я его расколдовала, так что имею право! – провозгласила царевна. Подбоченилась и самодовольно защебетала: – Бедняжка сто лет простоял каменным истуканом из-за своего дурака-дракона, а я привезла его домой, сама же его выходила! Папка мне помогал советами. Ну, и сама теперь его беру себе в мужья, буду о нем заботиться, лелеять и беречь. Он же такой ранимый и в быту беспомощный!.. О, привет, Полкаша! Я тоже по тебе соскучилась! – обрадовалась она подошедшему поздороваться коню.
Марр онемел.
– А что значит «за твоего Сильвана»? – грозно переспросила Милена, бросив гладить водяной рукой конскую морду, к тому же Полкан успел вдоволь напиться. Царевна ткнула пальцем в сторону Рууна: – Ой, так он и есть тот дракон дурной, что колдовать нормально не умеет? Так, Тишка, его тоже привози! Ух, я ему выскажу в глаза его бесстыжие красивые всё, что я о нем думаю! И Ванечка выскажет, у него наверняка накопилось за столетие молчания. И вообще, такого красивого мужика, Тишка, не отпускай. Тащи к нам поскорее! Что-то мне подсказывает, дракон в хозяйстве пригодится.
– Тебе виднее, ты же у нас ведьма, тебе и пророчествовать, – согласился Светозар.
– Ну, тогда прощай, ждем! Не задерживайся! – махнула рукой царевна. И водяная фигура обрушилась обратно в фонтан всей мокрой массой, выплеснувшись волной через бортик.
– Мда-а! – сочувствующе протянул Светозар и хлопнул ладонью по плечу дракона. – Не повезло тебе – сама невеста пригласила тебя на свадьбу, не отвертишься. Воочию узришь, как она окольцует твоего бывшего любовника. Что ж в нем такого, что вы все с ума по очереди сходите? Ты, папка, теперь Миленка.
Ошеломленный Руун без сил плюхнулся на сырой бортик фонтана. Пробормотал:
– Как же так? Сотню лет – окаменевшим? Ведь ему то заклятье было на секунду… Как, почему?.. Я не знал. Боже, я не думал!..
Он беспомощно оглянулся на Грюнфрид. Та сжала зубы. Побежала и с разбега пнула ненавистного дракона по коленке:
«Ты не думал! Ты не знал!!! Ты!!! Из-за тебя всё!!! Ненавижу тебя!!!»
Руун не защищался от ее ударов, всё равно половина пинков досталась каменному бортику, слезы на глазах мешали гоблинке метить точнее. Дракон не побоялся обнять ее, притянул ближе, прижал взлохмаченной кудрявой головой к своей груди. Она побрыкалась и затихла, зашлась беззвучными рыданиями, цепляясь в его куртку пальцами так крепко, что прорывала мягкую замшу острыми коготками.
– Ну, вы что так раскисли? Если его под венец снарядили, то всё с ним нормально, жив-здоров, к браку пригоден. А с сестрицей, чтобы с нею сладить, сил надо немеренно! Хилый бы с ней и дня не выдержал, не то чтобы ночами постель делить, – тоже расстроился Тишка, на них глядя. – Да мало ли, что было в прошлом? Было и прошло, нельзя же переживать так о том, чего уже нет. Если обо всех несчастиях помнить, под этаким грузом не уйти далеко вперед.
Бубня скорее для собственного успокоение, Светозар отошел к Полкану. Обнял верного скакуна за могучую шею, погладил по гриве, вздохнул:
– Что ж получается? Миленка назовет Грушеньку дочкой, следовательно, станет она мне племянницей? Эх, видно, судьба у нашего рода такая! А я-то надеялся, что меня не коснется проклятие греховного влечения к родной крови… Хотя по крови Груша мне не родная, стало быть, можно?.. Ох, нет! О чем я думаю, боже!..
Эжен наконец-то вспомнил о заждавшихся его спутниках, явился. И от души подивился увиденному: гоблинка, плача, висела на шее у дракона, сам Руун тоже едва сдерживал слезы, при этом умудрялся выглядеть виноватым и счастливым одновременно, а Светозар обнимался со своим конем и тяжко вздыхал о чем-то с крайне озадаченным видом. Один Полкан был доволен жизнью и поглядывал по сторонам с ясным интересом поймать что-нибудь хрустящее для поживы.
– Простите, я задержался, – повинился менестрель. – Мы разговорились с лордом Вардом. Удивительно, как много фактов и событий хранит память бессмертного!
– Да? И что же такого рассказал тебе мой почтенный дедуля? – спросил Тишка.
– О, лорд Вард!.. – воодушевленно начал было Эжен, но осекся, непонимающе захлопал глазами. – Ваш дед? Он? Я полагал, вы внук владетельного лорда Орсааркса?
– Думаешь, это он? – встрепенулся Руун, рассеянно продолжая гладить по волосам тихонько всхлипывающую Грюн. – Почему ты так решил?
– Неужели я родного деда не признаю? Даже за бородой и морщинами, – сказал Светозар. – Отец мне подробно объяснил все его приметы, чтобы я обошел его за версту, если «не дай боже» приключилась бы случайная встреча. К тому же у него на пальце красуется то самое приснопамятное кольцо с острым камнем. Вряд ли кто-нибудь осмелился бы снять перстень с руки умирающего правителя, чтобы носить самому возле его могилы. Да и нет среди остекленевших эльфов гроба с их лордом.
Все задумались, взвешивая сказанное. Даже Полкан насупил брови, понимая, что речь идет о важном.
– Вы заметили, когда Руун упомянул, что у моего отца остался шрам на лице – как старика перекосило! Он еще при этом кулак сжал, точно вспомнил, как бил собственного сына… – не сдержался Светозар, высказался. – А папке-то и нужен был всего один-единственный поцелуй, чтобы морок влюбленности рассеялся! Он с ума сходил, он думал покончить с собой, он изводил сам себя, грыз и корил за испорченность – пока дядюшка не понял, что с ним такое происходит. Потом Виар сам уговаривал папку на этот злосчастный поцелуй, который должен был освободить разум и развеять чары!.. Так и вышло. После одного поцелуя Ксаарз понял, что испытывает к дяде лишь почтительную привязанность, как и положено воспитаннику, зато отца ненавидит и презирает. За то, что тот не попытался понять, не захотел разобраться… Впрочем, это всё в пошлом, и тем более не в моем, так что не мне в это лезть.
Светозар замолк, пыл постепенно прошел, выплеснувшись в горчащих словах. Он пристально поглядел на небо, прищурился на слабо светлеющий горизонт, усеянный точками тьмы.
– Я рад, что побывал здесь, – чистосердечно подытожил лесной царевич. – Здесь теперь всё другое. Всё иначе, чем запомнил отец и показал нам. Даже замок эльфов время изменило до неузнаваемости, оно беспощадно не только к смертным…
– Лорд Вард разрешил мне остаться, – торопливо произнес Эжен. – Если вы собираетесь вернуться домой, сэр Светозар, могу ли я быть вам полезен на чужбине? Не лучше ли мне с благодарностью принять предложение лорда Варда?
– Сам-то ты чего хочешь? – прямо спросил Тишка.
– Я умею охотиться, – стал невпопад перечислять менестрель, – я мог бы готовить еду, ухаживать за садом, смотреть за домом… ой, то есть за жилыми покоями. Мне хотелось бы остаться, чтобы слушать рассказы о бессмертных эльфах. Потом, когда-нибудь, я непременно сочиню длинную балладу о погибшем короле, об изгнанном принце…
– Ох, что ж с тобой поделаешь, оставайся, сочиняй, – разрешил Тишка. Строго предупредил: – Но учти, если моему отцу не понравится то, что ты про него насочиняешь, он тебя найдет, превратит в липку, посадит в огород лет на сто, чтобы ствол отрос потолще, после чего обдерет кору, спилит под корень и отдаст кобольдам, чтобы сделали виолу!
– Виолы из липы не делают, – оскорбился в лучших чувствах рыцарь. – Тем более вы же сами сказали, что ваш отец не имеет возможности выходит за пределы своего царства. Не всё ли равно ему, кто будет рядом с вашим дедом во дни уныния и печали?
– Да боюсь, как бы ты не утомил дедулю до смерти своими балладами! – ехидно заметил Руун.
Груша глупые препирательства не слушала. Ее всецело занимала другая мысль: неужели это правда – ее родитель нашел себе жену? Грюн так долго мечтала, что когда-нибудь настанет день, и она сможет поговорить со своим отцом, сделать вместе что-нибудь, да хоть пойти с ним на рыбалку! Каждый день все семьи вместе занимаются разнообразными житейскими хлопотами – и не считают это счастьем. Гоблины, например, обычно всей семьей вскапывали огород, пололи грядки, готовили еду… Грюнфрид смотрела на них и завидовала, она была бы счастлива, если бы ей выпала такая же возможность. И вот теперь ее отец сбросил оковы заклятия. Так неужели он всё равно ей не достанется? Всё его внимание отберет молодая жена? Эта вот болотная дева с нелепой кувшинкой на голове? Как мог ее отец согласиться на столь нелепый брак, Грюнфрид искренне не понимала!.. Хотя, разумеется, некромант не может ошибаться, это она заблуждается. Ведь невеста – сестра Светозара. Значит, на самом деле она должна быть прекрасна, как прекрасен ее брат. Если Грюнфрид не может отвести взгляда от своего светлого рыцаря, точно так же ее отец любуется на свою суженую? От этой мысли гоблинке стало еще горше – в таком случае некромант названную дочь даже не заметит, Грюн потеряется в сиянии красавицы мачехи. Если ей пришлось бы выбирать, сейчас она предпочла бы и дальше привычно ненавидеть дракона, чем заранее пылать ревностью к неизвестной чужой женщине, к воровке, укравшей у нее отца, которого Грюнфрид так ждала…
Гоблинка не вырывалась из рук дракона. Даже когда слабый отсвет восходящего солнца померк в накрывшей небеса тьме. Бесшумные взмахи огромных крыльев всколыхнули воздух. Ее вместе с Рууном плавно подхватило что-то неосязаемо мягкое, подняло в воздух, высоко, выше башен эльфийского замка. И с огромной скоростью повлекло вперед, на север.
«Скажи своим страхолюдинам, чтобы меня отпустили! – рассерженно потребовал у Светозара Марр. – Я не привык болтаться в небе в людском облике! Я хочу сам лететь, на собственных крыльях!»
«Потерпи немного, так мы быстрее прибудем на место, – миролюбиво попросил Тишка. – Ты не сумеешь сравняться в скорости с поночугами, даже если станешь гнаться, прилагая все силы. А я не хочу, чтобы ты отстал и потерялся, меня за это Миленка пригладит ухватом. Возьми пример с Полкана, посмотри, как ему нравится! Просто наслаждайся моментом. Ведь ты катал меня на себе – теперь прокатись сам!»
Руун огляделся и увидел справа от себя в полупрозрачном облаке тьмы скакуна. Чудо-конь завис в кисельном плотном тумане брюха поночуги, раскинул когтистые копыта в разные стороны, явно воображая, будто летит сам по себе. Вытянул длинную шею вперед, блаженно прикрыл глаза, а пасть почему-то, напротив, распахнул, словно хотел попробовать ветер на вкус. Длинный язык вывалился наружу между клыков и болтался, будто трепещущий флаг на древке. Дракон хмыкнул – на этого коня полуэльф предлагал ему ровняться?
«Держи меня крепче! – приказала Грюнфрид Марру. – Только посмей уронить!»
Даже в мыслях голос ее предательски дрожал. Маленькая гоблинка прижималась к своему неприятелю с доверием отчаянного страха, пусть умом она и понимала, что чудовища, подчиненные Светозару, не позволят ей упасть с головокружительной высоты на мелькающую внизу далекую землю.
Глава 12. Новый Город. Щур
Лукерья Власьевна решила выйти к завтраку. Обиды на бывшего мужа никуда не делись и вряд ли быстро забудутся, однако если она хочет остаться с семьей, то обязана быть вместе со всеми.
Ее появление в трапезном зале никого не удивило. Или все искусно притворились, что она никуда не пропадала, не жила последние двадцать лет отдельно от супруга, не пыталась переселиться в город, не объявляла о разводе. Лешии воеводы и водяные начальники, как обычно, сидели на своих местах за длинным общим столом, русалки и мавки прислуживали. Сновали повсюду шуликуны: то солонку подать и заодно соль на скатерть просыпать, то ложку поднести, то яблочко почистить, а обнаруженного в сердцевине червячка подкинуть в травяной чай Весняну.
Младшие Яровичи со своим магом тоже были уже здесь. Милена наложила себе большую горку румяных блинчиков, щедро полила вареньем и творожным кремом, но больше волновалась о тарелке жениха, сидевшего рядышком. По другую руку от Сильвана устроился Драгомир, как всегда страдающий скверным аппетитом. Однако Лукерья сразу отметила, как непривычно оживленно и весело болтает ее младшенький с некромантом, тем самым заставляя сестрицу дуться за украденное внимание. Ради своего второго отца Мирош даже сел не на свое привычное место. Что ж, Лукерья тоже выбрала себе новое местечко, ибо она теперь не царица, а значит негоже ей заседать во главе стола по левую руку от бывшего муженька.
Самого лесного царя в трапезной пока не наблюдалось. Впрочем, это никого из семейства и придворных не смущало. Строгостей этикета его величество от свиты не требовал и, напротив, отругал бы за напрасно остывший по его вине завтрак.
– Мам? Ты… хорошо спала? – обернулся к ней Драгомир, не сумевший скрыть удивление от того, что она села рядом с ним.
– Да, Мир, я отлично выспалась. Спасибо, что спросил. А что отец?
– Проспал, – виновато улыбнулся сын. – Опять полночи меня караулил, похоже. А потом убедился, что никуда я не денусь, и заснул наконец-то.
– Я на рассвете к вам заглядывал, он еще только-только задремал, – вставил некромант.
Лукерья рассеянно кивнула мавкам. Те уже постарались, расторопно поставили перед ней тарелку, положили ложку и нож, налили в кружку брусничного морса – не забыли, что она любит, и это всё-таки было приятно.
Водяные и лешии, поздоровавшись с матушкой-ведьмой, кратко спросив ее о здоровье, продолжили между собой свои вечные разговоры об урожаях, засухах, дождях и зверином поголовье, годовом приплоде.
На столе радовало глаз разнообразие печёностей и закусок. Расточали приятные ароматы корзинки ажурного плетения, наполненные свежими яблоками, спелыми до медовости грушами, садовыми и дикими ягодами, что так вкусно бросить в горячий чай и, распивая, вдыхать текучий запах.
У отдельного столика с огромным самоваром ждали своего мига, чтобы услужить, невысокие тонкорукие мавки и рослые фигуристые русалки, все в опрятных платьях с вышитыми передниками, с аккуратно заплетенными косами. Рядом с ними, но чуть поодаль, застыла гоблинша. Похоже, под предлогом делового разговора с царем старейшина зеленолицего племени пришла насладиться лицезрением всех трех «богинь» за одним столом. Да вот незадача, «зеленовласая богиня» запаздывал, соня. Впрочем, гоблинша, сложив ручки на животике, недовольной не выглядела, ей и двух красавцев хватало для благоговейного созерцания.
Украдкой Лукерья смерила взглядом Сильвана, которого буквально поминутно с обеих сторон дергали за рукава ее неугомонные отпрыски. Красив, ничего не скажешь, не зря Яр с ним носился в свое время и теперь снова принял в семью. Однако красота эта была нездоровой, с оттенком неправильности. Под выразительными глазами болезненные тени. Кожа бледная, как у покойника, и вряд ли когда-нибудь загорит. Нос длинный и острый, точеные ноздри беспокойные, как у настороженного зверька. Губы пухлыми не назовешь, но и не тонкие, то растягиваются в неуверенной, какой-то пугливо-застенчивой улыбке, то сжимаются, словно он боится сказать лишнего. Зубы белые, как отметила Лукерья придирчиво, при такой безупречной белизне бледные губы кажутся даже слегка розовыми, как лепестки начинающего увядать шиповника. Милке целоваться с таким женихом, похоже, в удовольствие… Но тут Сильван извинился перед невестой и снова обернулся к Драгомиру, которому срочно потребовалось у него что-то уточнить про чернокнижие. Ведьма опомнилась и торопливо отвела взгляд. Еще не хватало, чтобы родная дочка ей высказывала потом претензии!
Милена всё равно успела заметить, с каким напряженным интересом ее матушка рассматривает мага. Лесная царевна сделала себе мысленную заметку, но сейчас промолчала.
Лукерья даже принюхалась: нет, покойником не тянет. От дважды умершего некроманта, против ее подозрений, вообще почти ничем не пахло. Ни человеческим запахом пота, ни приторной мертвечиной, ни алхимическими едкими составами. От серебристых волос с легким сиреневым отливом, вольно распущенных по спине и плечам, едва уловимо тянуло травяным настоем, которым Милка обычно полощет в бане свою косу для пущего блеска. Лукерья нахмурилась, в упор глядя на пирожок на своей тарелке: выходит, дочка стыд потеряла и самолично женишка парком угощает, веничком охаживает? Волосы ему намыливает-споласкивает? Что ж, Милка своего не упустит, играть с будущим мужем, как с куклой, ей наверняка в радость. От папки научилась! Бесстыдница! Хотя…
– Что-то не так, матушка Лукерья Власьевна? – сунулась к бывшей царице Лилька, подумав, что ей пирожок чем-то не угодил.
– Нет, всё хорошо, – отмахнулась от услужливой русалки Лукерья.
С горечью вздохнула: а ведь дочка в мать уродилась! В свое время лесная ведьма сама показала ей пример, как с мужем надо обращаться, вот Миленка и переняла манеру. Сильван же пусть не столь прелестен, как эльф, но еще более кроток и терпелив, чем был Яр в ту пору, когда Лукерье хотелось играть с ним и нежничать. Выходит, и ее, Лукерьи, здесь вина, что дочь выбрала в мужья не какого-нибудь здорового богатыря, а это хрупкое создание черного колдовства… Хотя, с другой стороны если посмотреть, кругом виноват Яр! Лукерья аж глаза распахнула в озарении: если б муженек во времена ее юности вел себя с нею иначе, строже, более мужественно, по-отечески сурово, то не пользовалась бы она вседозволенностью. Не играла бы с ним, коли он не позволил бы! А значит, Яр и в этом виноват!..
Легок на помине, в трапезный зал вошел, зевая на ходу, лесной владыка:
– Доброе у-у-утро-о!..
– И тебе здравствовать, ваше величество, царь-батюшка! – нестройным хором откликнулись придворные и служанки.
Яр, потирая слипающиеся глаза, свободной рукой небрежно помахал, чтобы прекратили кланяться. Водяные и лешии, вставшие при появлении царя, снова сели на места и возобновили разговоры.
Лукерья поежилась, ей стало совестно за нелепые мысли: в свое время Яр любил ее, приемную девчонку, пожалуй, не менее сильно, чем сейчас обожает своих родных детей. Значит, запрещать ей ничего не мог просто в силу своей натуры. Вон, как с Драгомиром. А она и пользовалась, не понимая, сколько терпения ему требуется, чтобы выносить все ее прихоти.
– Мирош, сокровище мое, ты почему меня не растолкал? – капризно спросил Яр.
– Жалко было будить, ты спал так сладко, – негромко отговорился Драгомир, смущенно опустив взгляд.
– Выскользнул из кровати, я даже ничего не услышал, – продолжал тянуть свое Яр. – Проснулся поздно, шарю рукой по одеялу, по подушкам, а нету моего драгоценного!
– Прости, – улыбнулся Мир.
– У меня ж столько дел на сегодня назначено, ужас сколько!.. – не слушал оправданий отец.
Он обошел стол по кругу, сперва поздоровался с каждым водяным и лешим, потом направился к детям: поцеловал Милку в щечку, Драгомира в лоб. Как ни в чем не бывало чмокнул Лукерью в макушку, приобняв на мгновение за плечи. Сильвану же достался поцелуй в губы.
– М-м, клеверный мёд? – узнал вкус Яр, облизнувшись. Маг даже взглядом не возразил против такого с собой обращения, привык.
Покрасневшая от ревности Милена возмутилась:
– Отец!
– Да, солнышко?
Яр сел на свое место, и русалки с мавками тут же кинулись наперебой за ним ухаживать. Впрочем, Лилька быстро всех конкуренток отодвинула упругим филеем, сама владыке налила чая в кружку, заботливой рукой наложила на тарелочку разнообразных вкусностей, лишний раз протерла для его величества ложку чистым полотенчиком.
– Пап, ты посмотри, что Ванечка кушает! – не унималась, предъявила обиду дочка.
Сильван не смутился:
– Извини, Яр, мы не стали тебя дожидаться. На утреннем уроке мы с Мирошем столько сил потратили!
– Да я не об этом! – оборвала жениха царевна. Не смущаясь покхекивающих смешками воевод и водяных, снова обернулась к отцу: – Вот смотри! Молоко с мёдом! Сочни с творогом! А до этого была пшенная каша со сливками!
– Каша? – развеселился Яр. – И куда ж в тебя влезло, Силь?
Тот лишь пожал плечами и собрался вернуться к надкушенному сочню, но бедный пирог отобрала невеста, потрясла в руке:
– Белое! Пап, он трескает всё белое! И отказывается есть то, что приготовила я!
– Милена, ты прекрасно готовишь, – мягко возразил некромант, забрав пирог назад. – Но прости, я уже видеть не могу чернику, черную смородину и всё остальное съедобное черное! Кроме черных груздей, – добавил он, кивнув сидевшему напротив воеводе Березополья, основному поставщику царского двора по части соленых и маринованных грибов.
Яр порадовался: его друг, вечно смущавшийся по пустякам, имевший привычку теряться в любом окружении, наконец-то вполне освоился, познакомился со здешними обитателями и почувствовал себя в Дубраве, как дома.
Веснян кисло улыбнулся в ответ на комплимент. Не то чтобы лешему был неприятен маг лично, однако и симпатии особой не вызывал. Он-то надеялся, что с отъездом старшего царевича наконец-то Лилия обратит свое внимание на него, Весняна. Не всё же вздыхать по царю без пользы и проку. Ан нет! То Лукерья объявляет о разрыве, то Милена привозит из-за границы красавца жениха. Теперь и младший царевич снова обосновался во дворце. Вернувшись из города, восстановившись, Драгомир Ярович переменился не только душевно, но и внешне. Больше он не выглядел безусым мальчишкой… Нет, усы не отпустил, у полуэльфа с растительностью на лице было так же плохо, как у его отцов, эльфа с некромантом. Но мальчишкой Драгомира назвать было сложно. Пусть он повеселел, болтал со своим наставником без умолка, не боялся громко ругаться с сестрой, которой перепалки с ожившим близняшкой доставляли извращенное наслаждение. Да отчего-то вдруг все мавки и русалки разглядели в младшем царевиче мужчину! И Лилька, конечно, на правах первой среди служанок, взялась увиваться вьюнком вокруг обоих некромантов сразу. Милена не успевала бессовестную охотницу отгонять от одного – та приставала к другому! Ведь ясно, что ничего у русалки не получится – один почти женат, второй вообще не по женской части. Так нет, не верит влюбчивая Лилия очевидному. И что еще хуже – в упор не замечает его, Весняна. Не слышит тяжких вздохов, ревнивого зубовного скрежета… Дура, что и говорить. И как его только угораздило полюбить ее, такую глупую? Ведь это невыносимо – знать, что зазноба дура, и всё равно из-за нее век мучиться!..
