Текст книги "Звездные взломщики"

Автор книги: Антон Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

– Спасибо вам за все, брат Юлиан. – Мне удалось нако– нец-то выдавить слезу. – Я вас никогда не забуду. И если когда-нибудь вернусь на Землю, то обязательно вас навещу.

Брат Юлиан нахмурился – судя по всему, мои слова резали его по живому. Странно, и чего это его так тянет в этот чертов Храм?

– Я буду рад вас увидеть, – сказал Юлиан и поднялся, я тоже торопливо вскочил. – А теперь идите в свою каюту и соберите вещи, скоро посадка.

– Да благословит вас святой Патрик, брат Юлиан, – пробормотал я. Мне очень хотелось перекрестить монаха подаренным Алисой крестом, но я благоразумно решил, что это будет уже слишком.

Вернувшись в свою келью, я быстро собрал свои немудреные пожитки, доел остатки сыра – ветчину я прикончил еще вчера, допил бренди. На душе стало веселее, я мысленно поблагодарил брата Юлиана за хорошую трапезу. Не думаю, что после этого кто-нибудь может упрекнуть меня в неблагодарности.

Посадка прошла на удивление буднично. Правда, открывшаяся моим глазам местность произвела на меня весьма неприятное впечатление, я ожидал лучшего. Сначала внизу тянулась ослепительно белая равнина, я не сразу сообразил, что это покрытое солью дно пересохшего водоема. Затем появились редкие скалы, быстро превратившиеся в сплошное нагромождение гор и каньонов, вершины отдельных пиков были покрыты снегом. Скользнув меж двух таких пиков, «Святой Патрик» замедлил ход и через пару минут опустился у подножия огромной горы.

Поздравив себя с благополучным прибытием на Скагеррак, я со вздохом надел башмаки, подхватил свою сумку и вышел из каюты – как раз вовремя, чтобы пристроиться позади Юлиана. Увидев меня, монах ободряюще улыбнулся, я улыбнулся в ответ.

Вот он, воздух Скагеррака... Выйдя из корабля, я полной грудью вдохнул неожиданно горячий воздух новой для меня планеты. Воздух и в самом деле был горячим, к тому же чересчур плотным – теперь я понял, почему перед посадкой у меня закладывало уши. Судя по всему, капитан просто поднимал давление внутри корабля, чтобы уравнять его с местным.

Мою макушку начало ощутимо припекать, я заметил, что почти не отбрасываю тени. Взглянул вверх: местное солнце и в самом деле стояло почти в зените, заливая все ослепительно ярким светом. От раскаленных камней несло нестерпимым жаром, я почувствовал, как скользнули по лбу первые капли пота.

– И как вам нравится Скагеррак? – Брат Юлиан с улыбкой взглянул на меня, в руках у него был мой ящичек с драгоценностями.

– Удивительное место, – ответил я, вытирая ладонью лоб. – Святой Патрик наверняка бы был в восторге.

– Вы правы, брат Ирвин. И очень жаль, что ему не удалось у нас побывать.

Брат Юлиан повернулся и пошел по узкой каменистой тропинке, я побрел следом. Мы шли к склону горы, через какое– то время я увидел темное жерло пещеры и облегченно вздохнул – там должно быть прохладнее.

У самой пещеры я заметил нечто необычное, вход в нее охраняли два дюжих бородача с массивными штурмовыми винтовками наперевес. Они были в рясах, но под ними угадывался армейский камуфляж. Да и удобные кожаные башмаки, насколько я успел заметить, не имели ничего общего с изуверскими приспособлениями святого Патрика.

Я осторожно тронул Юлиана за плечо, он обернулся.

– Простите меня, брат Юлиан, – кто эти люди? У них оружие...

– Это воины Господа нашего, – улыбнулся Юлиан. – К сожалению, у ордена слишком много врагов...

Юлиан пошел дальше, я старался не отставать.

Пройдя по узкому тоннелю, мы оказались в огромном каменном зале. Здесь и в самом деле было гораздо прохладнее. На стенах были укреплены светильники, пол был ровным и гладким. Я заметил несколько выходящих из зала тоннелей, вверх вела вырубленная в скале лестница. А чуть поодаль находился... лифт, я даже не поверил своим глазам. Убедившись, что не ошибся, я чуть не засмеялся – а как же наставления святого Патрика?

– Брат Юлиан... – Я догнал монаха и пошел рядом. – Это лифт?

– Лифт, – согласился Юлиан.

– Да, но ведь гораздо приятнее подниматься пешком. Только подумайте: идти, изнывая от боли в разбитых ногах. Шаг за

шагом, ступенька за ступенькой... Мне кажется, святой Патрик не одобрил бы лифта.

Юлиан быстро взглянул на меня – судя по всему, он не мог понять, издеваюсь я или говорю правду. Но на моем лице была написана столь явная тревога по поводу заветов святого Патрика, что Юлиан расслабился.

– Вы правы, брат Ирвин. Нам пришлось сделать этот лифт только в силу необходимости. Здесь уже есть лестница, еще одна сильно бы ослабила свод.

– Да, брат Юлиан, я понял... А куда ведет этот лифт?

– На верхний уровень, там живут и молятся наиболее мудрые и просвещенные братья..

– Нам туда? – Я с затаенной надеждой взглянул на лифт.

– Нет, брат Ирвин. – По лицу Юлиана скользнула злорадная усмешка. – Идите с братьями, они проводят вас и покажут вашу келью. А мне надо доложить брату Фредерику о нашем прибытии и передать ему эти чудесные дары... – Юлиан сжал в руках ящичек с драгоценностями, повернулся и подошел к лифту. Я с завистью смотрел за тем, как лифт понес его наверх, потом вздохнул и поплелся следом за братьями – они уже начали подниматься по лестнице.

К моему удивлению, подъем оказался довольно коротким. Не прошло и десяти минут, как я оказался в длинном узком полутемном коридоре, по обеим сторонам которого располагались монашеские кельи.

– Брат Ирвин, ваша келья тридцать шестая... – Брат Игорь тронул меня за плечо. – Это прямо и направо по коридору. В два часа дня общая молитва, потом обед. Часы у вас в келье, но я все равно зайду за вами.

– Спасибо, брат Игорь... – Слегка поклонившись монаху, я пошел искать свою новую обитель.

К моему удивлению, она оказалась достаточно комфортабельной – разумеется, по сравнению с корабельными апартаментами. Кровать была покрыта тонким матрасиком, подушкой служил толстый матерчатый валик. Но самым приятным было то, что под кроватью я обнаружил пару отличных армейских башмаков. Правда, в душу мне туг же закралось сомнение – уж не проверка ли это? Не конкретно для меня, ведь никто на Скагерраке не знал о моем прибытии, а для~Бсякого вновь прибывшего? Именно поэтому я лишь примерил обновку – башмаки оказались мне почти впору – и с сожалением поставил их обратно под кровать. Затем стал ждать молитвы – а точнее, обеда, который, по словам брата Игоря, должен за нею последовать. Часы на стене моей кельи были похожи на земные, но шли немного медленнее, отставая каждый час примерно на восемь минут, я специально проверил это по своим наручным часам. Насколько я помнил из почерпнутых еще на Земле сведений, продолжительность суток здесь равнялась двадцати семи часам плюс сколько-то там минут, поэтому местный час и был немного длиннее нашего.

Без четверти два в дверь кельи осторожно постучали, вошел брат Игорь.

– Пора на молитву, брат Ирвин...

– Да, я готов... – Я встал и с готовностью шагнул к двери, но Игорь остановил меня.

– Здесь мы не ходим в такой обуви. Наденьте вон ту, под кроватью...

– А как же заветы святого Патрика? – спросил я, с готовностью скидывая осточертевшие мне башмаки.

– Мы носим деревянную обувь лишь во время полета, отдавая этим дань уважения святому Патрику. Здесь у нас все по-другому.

– Что ж, не буду нарушать ваши традиции... – Мой голос был тих и печален, но в душе играла музыка. – Я готов...

Выйдя из кельи, мы снова спустились вниз, в новой обуви это было сплошным удовольствием – я и не знал, что обычная ходьба может быть столь приятной. Затем мы вошли в один из боковых тоннелей и вскоре вышли к огромному полутемному залу, освещение было лишь там, где располагалась трибуна. На стенах зала я заметил несколько мощных динамиков, сразу за трибуной находился огромный экран видео. Судя по всему, монахи не брезговали современной техникой.

В зале уже было довольно многолюдно. Как только мы с Игорем вошли, к нам подошел брат Юлиан.

– Брат Ирвин, – сказал Юлиан, взглянув на меня, – я передал ваши дары брату Фредерику, он был весьма впечатлен вашим бескорыстием. Сразу после молитвы и трапезы он хочет побеседовать с вами и приглашает вас к себе.

– Благодарю, брат Юлиан. – Я слегка поклонился. – Я буду рад познакомиться с этим удивительным, вне всякого сомнения, человеком.

– Я в этом уверен... – Брат Юлиан вдруг стал очень серьезным. – Вот, кстати, и он сам...

В зал вошел высокий человек лет сорока пяти, весьма хорошо сложенный, с небольшой аккуратно подстриженной бородкой. У него были правильные черты лица, тяжелый пронзительный взгляд. Но главным в этом человеке, на мой взгляд, была исходившая от него необъяснимая сила. Его движения были величавы и властны, при одном его появлении разом стихли все разговоры, в зале повисла гробовая тишина. Я тяжело сглотнул – вот это да...

Взойдя на трибуну, брат Фредерик небрежно повел рукой. Монахи, и я в их числе, опустились на колени.

– В одной стране, вдали от людей, жил отшельник, – тихо произнес брат Фредерик. – Он был очень мудрым человеком, познавшим за долгую жизнь все тайны бытия. В своем служении богу он превзошел всех, кто когда-либо жил до него или будет жить после. Не раз приходили посланники и звали его на царство, не раз просили волей и знанием своим навести порядок в полном смут и страдания мире. Но отшельник был верен данному богу обету, ему претила суета большого мира, и ни с чем уходили посланники. – Брат Фредерик обвел взглядом притихших монахов. – Так прошли годы, отшельник состарился и одряхлел. Как всякий мудрый человек, он не боялся смерти, и лишь одно тревожило его душу – не было у него преемника. И когда понял отшельник, что час кончины не за горами, взял свой посох и отправился к людям. Долог был путь, много лишений и страданий претерпел старец, но не встретил он на пути своем ни одного человека. Он видел развалины старых городов, видел груды искореженного металла, бывшие некогда межзвездными кораблями. По улицам былых городов бродили стаи голодных псов, повсюду, куда ни глянь, лежали пожелтевшие человеческие кости. И было так везде, и не смог найти отшельник преемника. Он вернулся к себе и

долго выспрашивал у бога, в чем провинились эти люди и в чем была его, отшельника, ошибка. Но молчал бог, ибо давно уже оставил этого человека...

Брат Фредерик замолчал, в зале повисла гробовая тишина.

– Прошу, браться мои, – голос монаха снова зазвучал под сводами зала, – поведайте мне, в чем ошибка этого человека?

– В смирении! – выкрикнул один из монахов, подняв руку.

– Неправильно. Смирение потребно каждому монаху. Стыдно, брат Никодим...

– Он забыл о боге! – раздался тонкий голос какого-то молодого монаха.

– Нет, брат Мартин. Его вера и почитание бога были беспримерны.

– В самом отшельничестве! – Всех перекрыл голос тучного монаха с густой окладистой бородой.

– Нет, брат Ричард. – Фредерик покачал головой. – Отшельничество может быть весьма полезно. Ну, кто еще?

– Он забыл о людях! – выкрикнул стоящий неподалеку от меня монах.

– А именно? – тут же переспросил Фредерик.

– Он бросил их! Его просили о помощи, а он не помог!

– Да, брат Терри! – Фредерик благосклонно взглянул на давшего правильный ответ монаха. – Ошибка этого человека заключалась в том, что он бросил мир на произвол судьбы. Отшельник считал, что для праведной жизни достаточно почитать бога и не нарушать его заповедей. Но бог не для того даровал нам жизнь, чтобы мы провели ее, сидя в кельях. Ка? ков долг монаха, братья мои?

– Служить богу и человечеству! – хором выкрикнули монахи, их внезапный рев застал меня врасплох.

– Именно, братья мои! Наш долг состоит в том, чтобы уберечь человечество от печального конца, о возможности которого не раз упоминал святой Патрик. Но можно ли, братья мои, уберечь его бездействием?

– Нет! – хором взревели монахи.

– Правильно, братья мои! Нет ничего хуже пассивности, нет большего греха, чем бездействие. Мы созданы богом, мы являемся орудием в его руках и призваны в делах воплощать его волю. Так помолимся же о том, чтобы ниспослал он нам силы обратить этот мир лицом к свету!

В зале зазвучала музыка, она была очень гулкой и раскатистой. В такт с этой музыкой монахи начали петь какую-то. молитву. Она была довольно ритмичной и заунывной, я с трудом мог разобрать отдельные слова среди наполнившего зал гула. Прошла минута, другая, голоса монахов звучали все громче и громче. Я чувствовал, как дрожит подо мной пол, как само мое тело сотрясается от могучих громовых раскатов. Но самым удивительным было то, что мне нестерпимо хотелось подхватить молитву, хотелось петь вместе с братьями, соединившись с ними в едином порыве. Это было каким-то безумием, и я испытал подлинное облегчение, когда молитва закончилась.

Я медленно поднял голову, брата Фредерика уже не было. Кто-то тронул меня за плечо, это оказался брат Юлиан.

– Сейчас у нас обед, – сказал Юлиан. – Потом я отведу тебя к Фредерику. Поднимайся...

Я кивнул, поднялся и молча пошел за Юлианом.

Обед проходил в не менее большом зале, чем Зал Молитв. Длинными рядами стояли столы. По моим подсчетам, за ними разместились сотни две монахов. Я сел рядом с Юлианом.

Обед был вполне сытным, но особых излишеств я не увидел. Каша, гарнир из креветок, простой черный хлеб. Запивали все легким красным вином, что мне очень даже понравилось. Перед тем как сойти с корабля, я доел остатки сыра, поэтому особого голода не чувствовал. Это не укрылось от внимания Юлиана.

– Ты плохо ешь, брат Ирвин, – сказал он. – Неужели ты не проголодался за время полета?

Если в этом вопросе и, был какой-то подвох, то сделано все было довольно грубо. Неужели брат Юлиан надеется, что я признаюсь в краже его продуктов?,

– Нельзя много есть сразу после поста, – ответил я. – К тому же у меня слабый желудок.

– Но крепкая воля, – добавил брат Юлиан, – если судить по тому, как лениво ты подносишь ко рту каждый кусок.

– Господь не любит суеты, – ответил я с улыбкой. – Не так ли, брат Юлиан?

– Да, брат Ирвин. Ты прав...

Больше за время обеда он не произнес ни слова. Что касается меня, то я был собой чрезвычайно доволен.

Обед закончился по сигналу большого гонга. Разом встав, монахи потянулись к выходу, я постарался не отстать от брата Юлиана.

– Мы поедем на лифте? Туда, где Старшие Братья? – Я с выражением восторга на лице смотрел на Юлиана.

– Да, брат Ирвин. Брат Фредерик уже ждет тебя.

Что ж, тем лучше – я внимательно запоминал дорогу, понимая, что мне пригодится каждая мелочь. Мне бы еще уз– , нать, где находится Крест... Меня так и подмывало спросить об этом Юлиана, но я понимал, что столь большая осведомленность о реликвии ордена может меня выдать.

Лифт оказался вполне обычным, мы поднимались около минуты. Наконец двери открылись, моему взору предстали два вооруженных охранника, причем в зубах у одного из них – я даже глазам своим не поверил – дымилась сигарета. Выглядели охранники вполне воинственно, мне даже стало немного грустно – если Крест где-то здесь, то без стрельбы не обойтись. Но по-настоящему меня удивила все-таки сигарета* я все больше убеждался в том, что в ордене происходит что-то странное. Удивительная проповедь, монахи с оружием. А где членовредительство, о котором я так много слышал, где прыжки в пропасть и прочие приятные штуки? Или это и есть те изменения, о которых мне как-то довелось услышать?

– Это брат Ирвин, мы к брату Фредерику... – сказал Юлиан и попытался пройти, но, к моему величайшему удивлению, охранники его не пустили.

– Только брат Ирвин, – сказал охранник с сигаретой в зубах. – Тебе не велено.

Брат Юлиан побледнел от злости, но протестовать не стал.

– Как будет угодно брату Фредерику, – покорно сказал он, повернулся и снова вошел в лифт.

– За мной, брат Ирвин... – произнес, окинув меня подозрительным взглядом, второй охранник.

Путешествие было кратким, но познавательным. Судя по всему, этот этаж был наиболее комфортабельным. Комфортабельным настолько, что у меня даже закралось сомнение – уж не произошел ли здесь дворцовый переворот? Ну посудите сами: святой Патрик – и ковровые дорожки на полу, настоящий солнечный свет, проникающий сквозь скошенные боковые окна. Воздух был чист и прохладен, что говорило о наличии климатической установки. В целом этот этаж напоминал мне древний дворец – уютный, хорошо обставленный. Здесь были роскошные залы, небольшие уютные спальни – дверь одной из них была открыта, и я в полной мере мог оценить ее убранство. Насколько я успел заметить, Старшие Братья спали на вполне современных кроватях, причем двуспальных, одно это навело меня на довольно странные размышления. Нет, женщин я здесь не увидел, но после всего увиденного их появление меня бы уже не удивило.

Брат Фредерик ждал меня в роскошном кабинете – ничто, кроме каменных стен, не напоминало о том, что мы находимся внутри горы. Даже окно было совершенно нормальным, сквозь него открывался удивительный вид на залитые солнцем горы. Самый старший из братьев сидел в кресле и читал книгу, рядом на столике примостился мой ящичек. Увидев меня, брат Фредерик закрыл книгу и улыбнулся.

– Рад видеть вас, брат Ирвин. – Фредерик указал рукой на соседнее кресло. – Садитесь...

– Спасибо... – Я сел, думая о том, как вести себя в присутствии этого человека.

– Ваш дар произвел на меня впечатление, – сказал Фредерик. – Нечасто в наше время можно встретить подобную щедрость.

– Спасибо, брат Фредерик, – ответил я, поудобнее устраиваясь в кресле. За последние дни мои бока истосковались по мягкому.

– Что привело вас в нашу скромную обитель? – В глазах Фредерика мелькнула усмешка.

Этот человек отнюдь не был дураком, мои шансы провести его были весьма малы. Пришлось на ходу менять тактику, благо у меня уже появились некоторые соображения на этот счет.

– Неудовлетворенность жизнью, – ответил я. – Как вы уже поняли, я не самый бедный в этом мире человек. Но мне скучно, я устал смотреть на глупые рожи наших политиков, устал от их вечной грызни и сплетен.

– И решили примкнуть к нам? – В глазах Фредерика все еще играла усмешка.

– Какой дурак вам это сказал? Вероятно, брат Юлиан?

Последовала секундная пауза, затем брат Фредерик засмеялся.

– Именно поэтому брат Юлиан до сих пор не заслужил повышения, – произнес Фредерик, отсмеявшись. – Он совершенно не разбирается в людях...

Брат Фредерик замолчал, внимательно глядя на меня, молчал и я. Здесь, в кабинете, он уже не казался мне таким величественным – тем не менее это был очень сильный противник, я с трудом выдержал его взгляд.

– И все-таки, брат Ирвин, что вам здесь надо? – Улыбка в глазах Фредерика неожиданно погасла. – Уж не шпион ли вы?

– Ни в коем случае. – Я столь же холодно взглянул на Фредерика. – Что касается первой части вашего вопроса, то здесь я нахожусь исключительно с ознакомительной целью. Если ваши цели совпадут с моими, то я, возможно, у вас и останусь.

– Если я вам позволю, – уточнил Фредерик.

– Нет. Если я соглашусь остаться.

Фредерик улыбнулся.

– Вы исключительно нахальны, брат Ирвин. Я могу позвать охрану, и от вас не останется мокрого места.

– Уверен, вы можете это сделать. Но тогда вы потеряете возможные выгоды от нашего сотрудничества.

– А именно? – Брат Фредерик насмешливо вскинул брови.

– Власть, – коротко ответил я. – Ничем не ограниченная власть. Скажу сразу, я не люблю быть на первых ролях и не претендую на ваше место. Я из той породы людей, что могут

сделать очень многое, но предпочитают работать под чьим-то грамотным руководством.

–Хорошо. – После короткой паузы Фредерик благосклонно кивнул. – Что вы можете мне предложить конкретно?

– Начнем с того, что часть моего предложения уже лежит у вас на столе. – Я кивком указал на мой ящичек. – И она в любом случае ваша. Думаю, вы понимаете, что это лишь малая толика моего состояния. Что до остального, то моя профессия – выполнять невыполнимое. Я берусь за то, что другие считают невозможным.

– И у вас это получается? – с усмешкой спросил Фредерик.

– В большинстве случаев, – скромно ответил я.

– Но бывали и проколы?

– Как и в любом деле. – Я развел руками. – Непогрешим в этом мире разве что Господь Бог.

– Бывало так, что в результате ваших ошибок гибли люди?

– Случалось.

– И вы так просто об этом говорите?

– Они мертвы, этого уже не изменишь. Сожаления о судьбе мертвых не могут помочь живым, – произнес я, внутренне поздравив себя с успешным вхождением в образ беспринципного негодяя. Что говорить, услуги такого рода людей в этом мире всегда востребованы.

– Хорошо... – Фредерик на секунду задумался. – Чего вы хотите взамен?

– Взамен? – Я почесал подбородок. – Даже не знаю... Я люблю комфорт, хорошую еду, красивых женщин – уж простите меня, брат Фредерик, за столь неподходящие для этого места откровения. Но вы понимаете, что там, на Земле, у меня все это есть. Поэтому главное для меня – иметь возможность изменить этот мир.

– Изменить к лучшему? – уточнил Фредерик.

– Это уж как получится. Вряд ли он может стать хуже, чем есть.

Фредерик снова задумался.

– Но почему вы пришли именно сюда? – спросил он.

– У вас есть перспектива. Вы можете влиять на людей, ваша организация имеет разветвленную сеть. Именно теперь, после печальной кончины ваших Белых Братьев, вы имеете возможность как следует развернуться.

– Ну хорошо – допустим, я возьму вас. Как далеко вы готовы пойти?

– Это решать вам. Я лично не вижу для себя каких-то ограничений.

Брат Фредерик едва заметно кивнул, задумчиво потер виски – похоже, в эти мгновения решалась моя судьба. Наконец он снова взглянул на меня.

– Хорошо, брат Ирвин, я подумаю над вашим предложением. Вы можете идти.

– Благодарю, брат Фредерик, – ответил я, вставая с кресла. – Да, и вот еще что. Мне обязательно ходить на эти глупые молитвы?

– Обязательно. – Фредерик улыбнулся. – Не стоит нарушать местные традиции.

– Хорошо... – Я устало вздохнул. – Всего хорошего, брат Фредерик...

Добравшись до своей кельи, я лег на кровать и задумался. Тактику я выбрал правильную, теперь все зависело от того, как воспринял мои откровения брат Фредерик. Глупо рассчитывать на то, что он однозначно мне поверил, этот человек не столь прост. Даже если он скажет, что поверил мне, я в любом случае буду находиться под постоянным присмотром – по крайней мере первое время. Если мне удастся войти в число приближенных Фредерика, я получу доступ на верхний этаж – девять из десяти, что Крест именно там. До прибытия Алисы у меня есть почти пять дней по земному времени, или чуть меньше – по местному. Не так уж много, за это время мне надлежит выяснить, где находится Крест и как его можно умыкнуть. Далее надо разобраться с системой охраны, узнать, как можно отключить электронных снайперов. Наконец, выяснить, как добраться до места встречи с Алисой. Сложно? Сложно. Так потому за это дело и взялся именно я...

Впрочем, размышлять слишком долго мне не пришлось – дверь моей кельи открылась, в комнату вошли два мрачных монаха, еще двое маячили в коридоре. Их внушительные габариты и угрюмое выражение лиц не сулили мне ничего хорошего.

– Идите с нами, брат Ирвин, – сказал один из вошедших монахов. Судя по всему, он был главным.

– Можно узнать куда? – спросил я, натягивая башмаки. – Я только что говорил с братом Фредериком, и он сказал, что...

– Это не имеет значения. Поторопитесь, брат Ирвин...

Пришлось подчиниться. Выйдя из кельи, мы спустились

вниз, вышли в холл. Я было решил, что мы пойдем к лифту, вместо этого мы свернули в одну из боковых галерей, затем по узкой и довольно крутой лестнице стали спускаться вниз. И чем дальше мы шли, тем меньше мне все это нравилось.

Лестница кончилась, я увидел тяжелую металлическую дверь с маленьким окошечком в центре. Шедший впереди монах постучал, окошко открылось, в проеме показалось чье– то лицо. Взглянув на монахов, охранник молча открыл дверь, на меня пахнуло сыростью.

Идти вниз не хотелось, меня охватило предчувствие чего– то плохого. Ненавязчиво оглянувшись, я взглянул на шедших позади меня конвоиров, однако их вид и количество заставили меня отбросить всякие мысли о побеге. Да и куда бежать?

Пришлось идти дальше. То, что я увидел, напоминало обычную тюрьму – узкие мрачные коридоры, стальные двери камер с маленькими зарешеченными окошками. В некоторых камерах кто-то определенно был, я слышал чьи-то стоны, кто– то громко ругался и проклинал брата Фредерика. Я было решил, что одна из этих камер предназначена для меня, но все оказалось гораздо хуже.

Место, куда мы вскоре пришли, вызвало у меня весьма неприятные ассоциации. Это была большая комната с низким сводчатым потолком, на стенах висели цепи и кандалы, в дальнем углу в очаге тлели угли. Посреди комнаты стоял вмурованный в землю металлический стул, чуть поодаль расположился сверкающий никелем стол. А на столе...

На столе лежал человек. Точнее, то, что от него осталось: трудно было назвать человеком эти окровавленные лохмотья. То, что человек был мертв, не вызывало у меня никаких сомнений. На моих глазах два находившихся здесь монаха в заляпанных кровью кожаных фартуках подняли его со стола и отнесли в соседнюю комнату. Оттуда послышался тихий лязг металла, скрип двери, потом монахи вернулись. Один из них, высокий и сухощавый, снял со стены длинный шланг, открыл кран и стал смывать со стола потеки крови. Я завороженно смотрел на то, как стекают и исчезают в расположенном под столом сливном отверстии розовые струйки.

Наконец монах закрыл кран, снова повесил шланг на стену. Потом подошел ко мне.

– Ложись... – Он деловито ухватил меня за руку и подвел к столу. – Давай, у меня мало времени...

– Слушайте, это ошибка... Я бы хотел поговорить с братом Фредериком...

Договорить мне не удалось, второй монах и пара моих конвоиров подхватили меня и довольно жестко уложили на стол. Лязгнули кандалы, приковав мои руки и ноги к столу, я впервые за последнее время почувствовал себя глубоко несчастным. Похоже, на этот раз я и в самом деле вляпался основательно.

– Позовите брата Фредерика! – закричал я, тщетно пытаясь вырваться из оков. – Я хочу поговорить с ним!

– Перестань, у брата Фредерика есть более важные дела, – ответил высокий монах. – Ты расскажешь нам все и без него. Начнем, брат Винсент? – С этими словами монах быстро и ловко зажал мне нос и рот ладонью. Все произошло так неожиданно, что я даже не успел приготовиться.

Понять, что такое воздух, может лишь тот, кому его не хватает. Нет, я пытался себя контролировать, но это мало помогало. Прошло чуть больше минуты, и я понял, что больше не выдержу. Попытался вывернуться – не помогло, монах отлично знал свое дело. Я задергался, замычал, перед глазами поплыли круги. Попытался укусить монаха за руку, не вышло и этого. Кровь бухала в висках, мне казалось, что глаза мои вот-вот вылезут из орбит. Я уже готов был закричать, что все скажу, что заранее со всем согласен, а проклятый монах все не отпускал меня. По телу пошли судороги, содержимое желудка отчаянно просилось наружу. Это было ужасно, я понял, что вот-вот потеряю сознание. Отчаянно замычал – и жадно вдохнул животворный воздух...

Впрочем, наслаждаться им слишком долго мне не пришлось. Дав мне глотнуть воздуха, монах слова зажал мне рот.

– Кто тебя послал? – проникновенным голосом спросил он, глядя мне в глаза. – Зачем ты здесь?

Я не отвечал, да и как бы я мог это сделать с зажатым ртом? В животе у меня снова начались спазмы, я отчаянно задергался. Доведя меня до предела – а этот человек отлично понимал мое состояние, – монах снова позволил мне дышать.

– Я жду, – напомнил он.

Я торопливо кивнул – в том смысле, что все скажу, только дайте отдышаться...

Пока я дышал, в голове у меня крутилась одна-единствен– ная мысль: если мне удастся выбраться, то я больше никогда в жизни не подпишусь на подобные авантюры.

– Итак? – Монах пытливо заглянул мне в глаза.

– Послушайте... – тихо ответил я. – Это ошибка. Я пришел сам, меня никто никуда не посылал. Я говорю правду!

Меня и в самом деле нельзя было упрекнуть во лжи. Я действительно пришел к ним сам.

– Зачем ты здесь?

– Я хочу служить ордену. Хочу помогать брату Фредерику...

– Ложь. Брат Фредерик не нуждается в помощниках. – Монах повернулся к напарнику. – Брат Винсент, начинай...

Кивнув, второй монах подошел к очагу и достал из него раскаленный металлический прут. Мой высокий друг быстро и ловко оголил мне грудь, сдвинул в сторону подаренный Алисой крест.

– Итак? – спросил он, глядя мне в глаза. – Будешь говорить правду?

– Я говорю правду! – выкрикнул я, со страхом глядя на раскаленный металл в руках второго монаха. – Позовите брата Фредерика!

Хуже всего было то, что сказать им правду я не мог, это было равносильно смертному приговору.

– Мне жаль тебя, брат, – сказал моцах и кивнул напарнику. Улыбнувшись, тот деловито прижал раскаленный прут к моей груди.

Нельзя сказать, что я кричал слишком долго – не прошло и секунды, и я потерял сознание. Это не так уж сложно – для знающего человека. Основную ошибку в такой ситуации совершает тот, кто борется с болью, пытается ее вытерпеть. Это глупо – арсенал пыток бесконечен, попытки контролировать боль в лучшем случае приведут к сумасшествию. Поэтому лучший способ – перехитрить боль. Надо испугаться ее, надо признать ее совершенно невыносимой. Отдайтесь ей, усильте ее своим воображением, почувствуйте настоящий животный ужас. Мгновение – и вы проваливаетесь в спасительное ничто...

Очнулся я после того, как меня окатили водой из шланга. Шевельнулся, с трудом открыл глаза – каюсь, я слегка переигрывал. Скосил глаза – на груди чернел ожог, кожа вокруг него вздулась и покраснела. Боль была вполне терпимая, поэтому снова терять сознание я не стал и лишь застонал, демонстрируя свое ужасное состояние.

– Измельчал народ, измельчал... – тихо пробормотал старший монах, качая головой, затем снова заглянул мне в глаза. – Ну как, брат, – может, вспомнил что?

– Я говорю правду... – тихо прошептал я сведенными от явно нестерпимой боли губами. – Почему мне не верят?

Монах нахмурился – судя по всему, раздумывал, стоит ли продолжать экзекуцию. Моя голова бессильно свалилась набок, это окончательно подтолкнуло его к какому-то решению. Повернувшись, монах прошел мимо приведших меня сюда конвоиров и вышел из комнаты.

Не было его минуты три, из этого я заключил, что брат Фредерик где-то рядом: уверен, мой экзекутор советовался именно с ним.

Вернувшись, монах открыл кандалы, помог мне подняться, я облегченно вздохнул – никак пронесло?

– Спасибо, брат... – тихо прошептал я. – Я говорил правду...

– Господь рассудит... – Монах взял меня за руку и передал конвоирам.

Честно говоря, я был рад, когда понял, что мы поднимаемся наверх, атмосфера подземелья действовала на меня угнетающе. . Впрочем, не отвели меня и в мою келью, я понял это тогда, когда – мы стали подниматься по узкой каменной лестнице. Я не знал, куда она ведет, пока не увидел солнечный свет, затем на меня пахнуло теплом – жара стояла невыносимая.