Текст книги "Катарсис (СИ)"

Автор книги: Аноним Vombat_13

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

– Говорит, что не знает, что делать с замком, землями и холуями. И от подлиз – у него сыпь на том самом месте. И боится ответственности.

Лорд рассмеялся. Как всегда, громоподобно, но в этот раз ещё и бил кулаком в постель. Жена его слетела с кровати.

– Мерзавец! Хитрый, умный, сильный мерзавец! Откуда только он свалился на мою голову!

– Не убивай его! – взмолилась жена, умоляюще сложив руки.

– Да ты что! Мне бы таких сотню, я бы...! Он и так – за неделю мне столько неразрешимых проблем, играючи, разрешил.

– Да? – удивилась жена. Села рядом. В отличие от прочих лордов, этот – имел неглупую жену, а ещё страдал блажью – имел слабость не скрывать от неё своих забот Властителя.

– Смотри – Лича убил. Теперь можно отчищать земли аж до Зелёной Башни. И сам замок – раскопать. Люди Вила – на ушах стоят, в предвкушении вещей допотопных. Этот кузнец – даже закупил стали и угля за свой счёт.

– Да откуда у кузнеца...?

– То-то и оно! Это – Вила деньги. Лучшего мечника моего выписали, на пары. И всё – сами. Не у меня клянчат, а сами! Понимаешь? Было такое раньше? Нет. Всё – в землю зарывают. И клянчают – дай людей, дай денег! А тут появляется какой-то седой старик в пятнистой одежде – и вдруг! А как он в город пришёл? Это вообще – песня! Я думал, как из народа деньги изъять, чтобы бунт не поиметь, с жиру начали лишние мыслишки в их головах крутиться, а тут появляется седой длинногач – мои погреба опустели по таким ценам, что в ярмарку не дают! Да ещё и с трактиров взял повышенный сбор – не пикнули.

– Так-так, – жена перебралась в кольцо рук мужа, – Северная Башня открывается с новых сторон. Что ещё?

– А как Маги уязвлены! Какой-то чужак размазывает их по площади и перемешивает с навозом. А знать? Не Маг, не благородный – показал всем силу – Лич тому пример, отвагу – полез в Омут, достоинство, обходительность и манеры. А то только и могут: "Приходи на сеновал, жопастая, я тебя обкатаю, как кобылку!"

Смеются оба.

– Ещё! – женщина прямо подпрыгивала от азарта.

– Показал полную безопасность Проклятого Омута. То ли Водянка – сдох, то ли – уплыл. Но, Омут – пуст. Мы уже проверили.

– Ещё!

– Своим достоинством, при отсутствии цепи благородного...

– Цепь у него есть... – махнула рукой Лила.

– Правду говорят, у бабы язык впереди мысли, – улыбнулся Гора, взял лицо жены в ладонь и слегка сжал. До писка. И тут же поцеловал в губы, – не перебивай, старая, похотливая сучка. Цепи никто не видел. А я их с кузнецом – поставил в один ряд со всем своим двором. И он справился – не опростоволосился.

– И что это тебе даёт?

– Больше достойных. Теперь мне производить в достоинство лучших будет легче – не пискнут. Хотел с этого северянина и начать. А ты его этого языком своим и лишила.

– Он не примет от женщины ничего. Гордый!

– Вот умная ты у меня, а дура-дурой!

– Ещё! – видя, что муж не сворачивает ей шею, женщина отдалась азарту разгадывания ребусов.

– Ещё? Ещё он развеял тоску одной старой, похотливой, крикливой мигере, вернув мне ту девочку, которую я полюбил. Напомнив мне, как я тебя любил, – здоровяк наконец раскрыл ладонь, показывая своё приобретение.

– Накопитель! – ахнула женщина, схватив камень.

– И теперь старая, стельная, раздоенная корова – поедет к Тёмному Живчику и привезёт мне обратно мою девочку-хохотушечку.

Лила взвизгнула, толкнула своего мужа в грудь. И как бы это не выглядело невероятно, ей удалось его завалить на спину. Женщина прыгнула на мужа, в исступлении покрывая его поцелуями, всё ниже ниже...

– Лила! – воскликнул Гора.

– Заткнись, бычара! Сейчас ты узнаешь, что ещё у меня быстрее мысли!

Через несколько минут.

– Лила!

– Замолчи! Дай отдышаться. Сегодня ты – не Властитель. Ты – пленник. Ты мой раб! И вообще – убери руки. Вот! Они тут у тебя! Привязаны! Понял! А я тебя буду – пытать!

Через несколько десятков минут.

– Дай отдышаться!

– Лила, я люблю тебя!

– Ври, ври, я слышу! И вообще, раб! Кто тебе велел руки распускать? А рот открывать? Убрал руки!

– Лила, я не могу больше! Ты меня совсем заездила!

– Да? Ну, отдохни. А теперь я тебе расскажу про Северную Башню.

– Да? Очень интересно.

– Тогда, не перебивай! Камень добыл он. Сам он ничего тут не знает. Потому камень продавал его брат, кузнец. Опять забыла его имя. Предложил какому-нибудь из наших магов. У мага не хватило денег. Он стал занимать. Так ты узнал про камень. Так?

– Ну, если одному из тех, на ком основана моя мощь, как Властителя, нужны деньги – это разве не повод для беспокойства? Так можно остаться и без магов, и без головы.

– А ты давно искал повод впихнуть в наши западные рубежи мешок золота так, чтобы остальные Смотрители тебя не сожрали. Сколько?

– Две тысячи и немного угля сверху.

– Совсем даром. Ты и так бы их Вилу всучил, при случае. Друг же. Наглец! От семьи оторвал! Мне ходить не в чем! Детей надо в Университет собирать! Будешь наказан!

– Слушаюсь, моя госпожа. Чуть позже.

– Ладно, сжалюсь, недостойный. А потом твоя старая раздоенная кляча едет к Магу Жизни и Маг – в срочном порядке её принимается. Это – сразу ставит много вопросов перед тайными службами всех, кому хватило ума их завести. Так ты заявил о себе в Столице. У нас будет много завистников.

– А для чего я закупаю сталь, уголь и пестую знать, леплю из мальчиков – воинов? Чтобы петухами по замку ходили? Нет, для боя они мне нужны. И у меня – полон лен Огненных Магов.

– Ах ты кобель! И ты смеешь свою похоть интересами Властителя прикрывать?

– Кто бы говорил? Почему тебя Башня девочкой называет?

– Потому что я – девочка. Была. Когда-то. Он настолько старый, что я ему – как дочь. А давай, теперь я – рабыня?

– А в чём соль? И так вьются вокруг стайками эти..., не знают как на меня ноги закинуть.

– Я – пленница, а ты палач.

– И что я должен узнать?

– А что ты хочешь узнать?

– Я и так всё знаю.

– А хочешь, я для тебя прямо сейчас девочкой узкой стану?

– Как? Где? Ах, ты сука! Тварь! Девка трактирная! Убью! Порву! Как козу драную!

– Нет! Нет! О, да-а-а! Да! О, да, мой Огненный Демон!

Через несколько часов.

– Почему ты уже отправил караван? А я? А Живчик?

– Ну, надеюсь, не умрёт глубокоуважаемый Живчик ещё пару дней. Будет ещё караван. И детей на учёбу отвезёшь. Заодно.

– Милый, что с тобой? Ты не болен?

– Все вон! Быстро! Ты посмела усомниться в моём решении, тварь? На колени! Буду из тебя скверну изгонять! Открывай рот, поучу, чем он должен быть занят.

Через несколько минут.

– Я люблю тебя!

– Я люблю тебя больше!

Через несколько дней.

– Гора, отстань! Я уже ходить не могу! Заполнил ты меня любовью – до краёв!

– Лежи. Будешь знать, как хвостом крутить!

– Да что ты, как с цепи сорвался! Не могу я больше! Не-ет! Не туда!

– Крути хвостом!

Через несколько недель.

– Господа, оставьте нас. Муж мой! Я не праздна! Ну, доигрался? Как я к Живчику поеду?

– Да и... хвост на него! Камень я – к себе уже привязал. Разрешишься от бремени – съездишь.

– Тебе теперь придётся опять себе девку искать.

– Ну их! Достали! Может, старею? Ну, не влюбился же я в тебя снова? Нам сколько ещё можно? Хотя... ты у меня такая умелица стала.

– Вот ты похотливый бык! Но, девку – найди. Ты меня совсем – изъездил!

– Не хочу! Только ты! Не до девок мне. Война. А пока... Иди сюда, тёлочка моя стельная. Поднимай хвост! Ух и сладкая ты, любимая моя жена! И как я раньше тебя не раскушал?

– Да съел ты меня уже всю, без остатка! Не могу больше! Сбегу от тебя! Ой! Больно, бычара! Ты что так сразу и туда?

– К Северной Башне сбежишь? А, тварь? На тебе, на!

– Ой! Ай! Да!.. Зачем?!.. Он!.. Нужен!.. Мне!?.. Я!.. Тебя!.. Же!.. Люблю!.. Же!... Что ты так рычишь? Всю стражу, небось, перепугал!

– Их напугаешь! Привыкли, поди. И к твоим крикам – тоже. Крикливая ты стала.

– И была. Мне как раньше – кричать. По истерикам соскучился?

– Нет, только так – кричи!

– От наполненности любовью. А что это ты про Башню вспомнил?

– Пропал Башня.

– Как пропал?

– А что это ты так? Аж, с... сорвалась?

– Не знаю. Но, как не чужой, будто, стал он нам.

– Только не говори, что от него понесла!

– Как? Этот старик только и может, что в уши тра...!

– Это как? Что-то новенькое? Так?!

– Вот ты дурашка... любимый мой! Какая я счастливая! Спасибо тебе, Башня! Ой! Ой! Ой! Мой демон! Любимый!

*****

Ничего этого, конечно, я не знал. И знать не хотел. Ноги вытащил из этого капкана – и ладно! Мне хватало своих заморочек.

Началось всё с того, что приехали мы в Медную Гору дюжиной, при одной телеге, а обратно вели целый гужевой эшелон. Глаза Клема блестели, я в очередной раз восхитился хитростью Горы и очевидным несоответствием этого человека и пословицы про силу и ум. Потому что организованно всё было очень хорошо. То, что сам Властитель не появился – ничего не значит. Хорошее управление – это когда его не видно. А результат – виден.

В нужное время, в нужном месте собрались все, кто должен был собраться. А это – совсем не просто. Кто знает – поймёт. Груженные телеги разных гильдий и купцов, стража, маг, пятёрка клириков, ездовые, верховые. Из начальства нарисовался только Нирос, кинул взгляд, кивнул, ушёл. Не уехал, ушёл. И был он без мигалок и мотоциклов сопровождения. Непорядок. А движение кто перекрывать будет? А беречь драгоценное тело правой руки Властителя? Бардак! О многом говорящий бардак. Например, о том что правопорядок в городе такой, что шишки местные не заморачиваются собственным сопровождением взвода охраны.

Как я и говорил, выехали эшелоном. Стражи – под сотню. Верховых, правда, только десяток Крапа, остальные – пешие. И без брони. Только в фуфайках. Чтобы не замёрзли, наверное. Осень, говорят, не за горами. А в качестве локомотива – Лохматка с Клемом и повитухой. Старая уже бабка 42-х лет, но прям совсем – Баба Яга. Меня – сынком называет. Не стал её расстраивать. Ну, не виновата она, что тут такая скоротечная жизнь. А если моих седин не видит, то это её проблемы. А то ещё мои вещи спихнёт с телеги, придётся щит, шлем и копьё самому нести.

Хорошо в деревне летом! Милая пастораль с бесплодной пустыней за лесополосами. Суховей – пыль гоняет. Ветры тут – суровые. Резкие порывы гонят целые облака пыли. А потом – тихо. До следующего порыва ветра.

Птицы на голову не гадят. Мало их. Нечем им тут размножаться. Вернее, прокормиться. Да и при таком климате летать – экстримизм.

Бабка говорит, что ближе к Столице – земли более богатые. Менее ядовитые. Соответственно, более населенные. Но, народ там живёт – менее вольготно. Простолюдины – более угнетены. Есть такой общественный класс, как смерды. Почти рабы. Хозяин их только убить не имеет права, а вот продать, купить, даже без земли – запросто. А где-то вообще далеко (не знаю как её "далеко" соотносится с моим ощущением пространства) рабство – процветает в открытую. В Южных Княжествах, за Водоразделом, в Царствах Тьмы (есть, оказывается, такие), в землях за Гиблым Морем. Но, что именно происходит за этим самым Гиблым Морем – известно мало. Потому как, разбитые Легионы Демонов – пришли оттуда. И все остались на поле битвы, куда упал чудовищных размеров астероид, образовав Гиблое Море. Или Море Погибели.

А тут народ живёт вольготнее. Лорды не сильно притесняют, даже безродные – носят оружие. Потому как, Порождения Тьмы могут выскочить из-за любого куста, из любой ямы. А не пондравилось человеку житуха у этого лорда – можно свалить к соседу. А беспонтовый лорд – останется на бобах и, рано или поздно, потеряет свои владения. Справедливо – выживает сильнейший. Закон Силы в действии. Потому край этот и зовут Пограничьем. Порубежьем. Потому что дальше – только Скверна.

Пояснить мне, что такое Скверна, откуда Скверна взялась, Баба Яга не смогла. Одно уяснил – есть, вернее была, она всюду. Сейчас её отовсюду гонят, а она – появляется снова. Как трава сорная.

Клирики без работы не останутся. Если не навсегда, то очень надолго. Вот они идут. Молодые парни. Интерны, наверное. Вид лихой и внушительный. Серые сутаны до земли, глубокие капюшоны, внушительные дубины из какого-то священного дерева. Правильно. Доброе слово в комплекте с ударом дубиной намного доходчивее, чем просто доброе слово. Это и есть Ученики Света.

Стало жарко, скинул на телегу навязанный Клемом плащ. Знаю, что тут не Москоу-сити, что без плаща и антибиотиков быстро загнёшься, но – не привык. Да и порывы ветра – сухие и горячие.

Бабка погнала пластинку своих бормотаний и нравоучений в четвертый круг. Пора валить.

Топор – за спину. Потому как длинный. За поясом – мешает идти. А, за спиной таскать удобнее. Портупея мне на что? Вот! Топор, с виду, прям – игрушка. Небольшой, лёгкий. Лезвие шириной, как у привычного плотницкого топора, но – весь он тоньше, легче. Ну, так и – не дрова рубить. А насаженный на длинную рукоять топор, будет развивать такие угловые ускорения и сообщать в момент удара такую силу, что человеку, даже в шлеме – хватит до конца жизни. Осталась самая малость – эти ускорения развить и кинетическую энергию цели передать. То есть – попасть. А вот это уже – совсем не просто. Люди этому всю жизнь учатся. Да так и умирают – неучами.

Вот, блин, сглазил:

– Бродяги! – истошный крик.

Бегу к телеге. Клем уже осадил лошадку, стопорит колёса палкой, стреножит двигатель нашего транспортного средства – Лохматку, натягивает ей мешок с фуражём до ушей, чтобы не видела ничего. Глянул – все так делают.

Хватаю шлем, напяливаю, щит, копьё. Где злодей? Подавай его скорее. Как мальчишка – нацепил железяки – почувствовал себя опупенно крутым перцем. Чаком Норрисом.

– Стой, Андр! – хватает меня Клем. Он уже в шлеме, с топором, что больше на секиру похож, – Тут стой. Если Бродяги через воинов пробьются – будем биться. Не лезь.

– На Бродяг хочу посмотреть, – шепчу ему на ухо.

– Не насмотрелся? – шепчет он удивлённо, – Насмотришься ещё!

Бойцы редкой цепью встали вдоль каравана. Ездовые собирают "вагоны" плотнее – караван сильно растянулся за полдня пути.

Скачет конный, машет:

– С десяток Бродяг. Скелеты. Есть воины.

– А с юга? – кричит Крап.

– Не видали пока! – кричит всадник с другой стороны дороги и обратно скрывается в лесополосе.

Крап командует. С полсотни пеших воинов уходят в лесополосу. И трое Клириков. Маг в красном плаще и остальные Клирики собрались в кучу. Разговаривают.

– Клем? – спрашиваю.

Тот морщится:

– Да что я тебе – нянька? Делай что хочешь! Скверну зацепишь – в дом не пущу.

– Да я одним глазком!

Бегу по следам. Вот и Клирики. Встали за спинами короткой двухрядной фаланги. Пристраиваюсь слева к рядам.

– Башня! – кивает мне сосед.

– Андр! – представляюсь.

– Обух, – кивает он. Хотел уже ляпнуть: "Сам обух!", но понял, что это он мне представился, – Андр, ты высокий, а щит кулачковый, в третий ряд встань, через головы бей.

Мужественно перестроился в первый ряд. В первый с тыла.

Идут. Ха-ха! Мне стало смешно. Скелеты. Как в кабинете биологии. Бредут, желтоватые черепа понуря, шаркая обеими ногами.

И вдруг, один – замер, поворачивает черепушку на нас. Икать колотить! Не до смеха! В глазницах его зажигается гнилостный огонь, он, непонятно чем, так шипит, или свистит, что мороз по коже. И подрывается бежать на нас. Да резво как! Какой-то реактивный скелет. Тут ударили ультразвуком остальные, полетели, будто их сделали всех – из останков олимпийских чемпионов по забегам на короткие дистанции. А у некоторых – куски доспехов, шлема, оружие в руках. Мать их за ногу! А если они и граблями своими так же резво машут, то мне может – и совсем взгрустнуться!

Ультразвук бьёт по нервам, нагоняя жуть, от неконтролируемого ужаса слабеют конечности. Надо ускоренно взять себя в руки. Навык, боевой навык – преодоления страха – имеется.

Вот, первый скелет – прыгает, возомнив себя рокет-джампером. Воины принимают его на щиты. Клирик что-то шепчет в сложенные молитвенно ладони, резко выставляет их, будто отталкивает что-то в скелета. В ладонях включается ксеноновая лампа, под этой вспышкой света истаяла гнилостная копоть с костей, скелет рассыпается на составляющие запчасти. Лампа погасла. Круто. Я тоже так хочу! У клирика лоб весь мокрый. Нелегко? А сколько таких вспышек в этого монашку – заряжено?

Чуть не прозевал моего клиента. Ребята передо мной принимают скелет с мечом и в остатках кольчуги на щиты и копья. Бью копьём ему в грудную клетку, в прореху кольчуги. Видимо, так он и погиб – кольчуга пробита как раз напротив сердца.

И – ничего! Этот суповой набор продолжает изжаривать мои уши своим визгом, нанизанный на три копья, как корзина из ивовых прутьев – на вилы, долбит своей саблей по щитам, как бешенная молотилка.

Нах! Это копьё беспонтовое! Взмахнул топором – попал! По шейным позвонкам. Звук – как бильярдные шары столкнулись. Но, череп скелета – мячиком отлетает.

А из-за обезглавленного, но продолжающего махать саблей (но, уже явно – бестолково махать) вылетает ещё один. Голенький, бесстыдник, безоружный. Прикинул траекторию его полёта, чуть сместился, подпружинил ноги, принимаю на щит. Щит – больно бьёт по шлему и в плечо, но, я уже – распрямляю пружину ног, борцовским приёмом перекидывая прыгуна за спину, тут же разворачиваюсь, бью топором. Не попадаю в голову, крошу кости ключицы и рёбер. И ребром щита – в зубы. Танцую, уворачиваясь от костей конечностей скелета, подныриваю под его взмах костяной граблей. Топором, подсечкой – по ногам, получаю удар в шлем, ребром щита – помогаю упасть, топором пробиваю череп, вгоняя его в землю. В бок бьёт костяная нога, но плашмя, доспех не пробивает. Вспышка света довершает дело.

Оборачиваюсь. Корпус закрыт щитом, топор – в полузамахе. А – всё. Бойцы добивают скелетов, распинают их копьями, отрубая головы и конечности, Клирики "освещают" это дело.

– Быстро, – удивляюсь. А самого – адреналин жарит. Сердцу – холодно, руки-ноги – мандражирует, всего – потряхивает. Нервы – оголены.

– А было бы нас мало – уже порвали бы, – говорит Обух, собирая железяки скелетов, – держи, Андр, твоё.

– Да? – удивился я, – так его – вы расчерыжили. А этого – Светляк.

– А кузнец – ты. Всё одно это – медяка ломанного не стоит. Ржа одна. Видишь, изгнал Свет Скверну, не стало прочности – совсем.

– Возьми Боже, что нам негоже?

– Ну, вы же – кузнецы. Придумаете что. Хоть гвоздь – и то дело. Здравствуй, Клем!

– Погодь, Светлые! Оставьте одного! Привет, Обух! Вижу – в десятники выслужился.

– Да пора уж. Совсем хотел в наёмники податься, Гора убедил.

Клем приволок сверток с помповиком, суёт мне, забирает топор, смотрит на лезвие, качает головой – я его затупил.

– Андр, иди, Скверного ткни своим артефактом.

Понял! Молодец, кузнец. Бегу к распятому визгуну. Чем он визжит – без глотки и нижней челюсти? Ткнул его стволом в глазницу. Дёргается, как от боли, чуть не сорвался со своих шампуров – копьев, которыми он растянут, пригвождённый к земле, рвёт себя на куски, чтобы сбежать. С силой ткнул ещё раз. Замахнулся, всадил ствол, как штык. Рассыпался скелет на безобидные кости.

– Работает! – кричу, – Клем, ты – гений!

Клирики подходят все трое. Как слепые шарят по помповику, по костям скелета.

– Андр, а добычу твой Поповик не очистит? – кричит Клем от кучи ржавого барахла.

Идём вместе с Клириками. Нет, не "чистит".

Клирики идут помогать раненным бойцам. Смотрю с огромным любопытством. Всё также, привычно – очистить рану, свести сломанные кости, свести края раны. Но вместо повязок и фиксирующих шин – рисуют пальцами в воздухе что-то языком глухонемых, поют речитативы, проливающийся с их рук на раны свет интенсивно заживляет раны. Чудо!

Никак не привыкну, что тут есть магия. Стою с разинутым ртом. И своими глазами вижу, а всё одно – сознание не принимает. Может, старый я слишком, для всего этого? Тяжело отринуть полувековой опыт сурового материализма и воинствующего атеизма (крест ношу, как дань моде – в жизни православных – никак не участвовал). Не могу я принять магию как данность. Ну, не верю я! Мозг ищет любые, даже самые бредовые, даже псевдонаучные объяснения. Свет из рук – скрытые фонари, "очищение" от скверны, "сканирование" – фокусы. А открытый перелом руки, заживлённый за несколько минут? Как? Ну, ёпта, как?

Прискакал Крап. С других направление атак не было. Смотрят на кости. Говорит, что раз земли нет, то "бродят" давно. Клем объясняет украдкой, что если найти "лёжку" Бродяги, т.е. яму, откуда он выкопался, то можно раскопать добычу – в чём он был похоронен или убит. Многое теряется, пока Бродяга из земли лезет.

Он с двумя своими бойцами поскакал туда, откуда пришли Бродяги, на разведку.

Бойцы собирают "лут", черепа Бродяг. Иду с Клириками и Клемом. Прошу "понюхавших" Поповик, как его назвал Клем, Клириков, не быть "бяками" и дровести до нашего сведения – что же они "унюхали"? Говорят, что чуют Силу в артефакте и латуни гильз (не в пластике), Сила эта родственна Свету, но не Свет. А другой говорит, что это Свет – в смеси с магией. Но, магией они не владеют, потому не разбираются. Иду к Магу. А Маг чует только Свет.

– Свет забивает остальное. Да и Свет так слаб... Говоришь, Бродягу упокоил?

Описываю, как скелет дёргался от боли. Маг удивлён:

– Бродяги не чувствуют боли. Нечем чувствовать. Как и вся Нежить. Надо твой Поповик на Скверных попробовать. И на Тварях.

Ответил ему, что тоже так думаю. Вернулся Крап со ржавым шлемом:

– Странные Бродяги. Шлем потеряли. Обычно наоборот, – говорит Клему и бросает шлем. Клем уворачивается, Крап ржёт.

На штыке копья отношу шлем в общую кучу, которую "замаливают" Клирики. Они – недовольны.

– Крап! Твой Смотритель совсем от своего скупердяйства рехнулся! На ржавый гвоздь Силу Создателя тратить!

– А по мне – так молодец! – смеётся, гарцуя, Крап, – платит вам Гора, а гвозди – наши! Ха-ха-ха!

– Будут ещё Бродяги, а мы – ополовинены!

– У меня – ещё два Светляка, Огневик и Белая Башня!

– А я-то – чё? – кричу я.

– Затрахаешь их – до упокоения!

И все ржут! Вот су... существа неблагодарные! Даже Клем ржёт. Даже Баба Яга! В этой деревне есть хоть какая-то возможность сохранить что-то в тайне?

Обиделся я. Хотя, на воре – шапка горит. Они видели, что меня увели две женщины, видели моё состояние утром, да ещё и я подтвердил, что – "обе".

Веду Лохматку под уздцы, Клем вжикает камнем по топору, правит, матерясь. Потому что сталь топора – дерьмо. "Купили", "обули" коллеги – Клема, опытного кузнеца. Как лоха. За лакировкой – не заметил, что топор – не закален. А значит – не калиться. Надо науглероживать. Вот и материться. Мой встроенный переводчик выдаёт такие построения, что даже не смешно. Лучше бы запикивал, как по телевизору.

Иду с ружьём через плечо. Вдел в петли верёвочные. Пусть не заряжено, как дубиной буду долбить. Против скелетов будет – лучше копья. А треснутый щит – лежит в телеге. Оказалось – одноразовое изделие. Просто доски сбиты щитом и окрашены. А всего-то – принял скелета на щит, отбил несколько ударов, да несколько ударов щитом нанёс – пипец щиту, как тому котёнку.

– Надо фанеру делать, – говорю. Вслух.

– Что? – спрашивает Клем.

– Науглероживать надо топор, – отвечаю, тема с фанерой слишком обширна, – В закрытый тигель с древесным углём и запекать.

– Дешевле новый сковать, – отвечает Клем, – а этот – в работу, как мягкую вкладку. Чтоб их ночью Скверна пожрала! Купил я – крицу, по цене боевого топора! Ну, я им – так не оставлю! На всю Гильдию ославлю! Болтом самострела из Горы вылетят! Будут Тёмным служить!

– Клем, ты умеешь делать слоённую сталь?

– А что там уметь? Бери сталь разных сортов и сваривай! Не знал, что ты умеешь.

– Да я – только теоретически.

– Как-как?

– Знаю – как, слышал, видел, но – не делал.

– Так у нас – каждый малец может. Видит, как отец мать жарит, а сам – никак не вставит!

И ржачь опять на сотню глоток. Это опять Крап. Скалиться надо мной, свысока. Буквально – с высоты коня.

– Крап, а ты что такой озабоченный? Как тот малец – все шутки вокруг утки. Давно бабы не было? Так ты уважаемую повитуху – попроси. Может, не откажет?

– Ух, охальник! Светлые, а вы что это терпите? – шамкает старуха и обращается к Клирикам. Тут Клирики, как монахи у нас – хранители нравственности? Нет. Никак не реагируют на обращение старухи.

– Нет, ты не беги, Крап! Смотри – одни плюсы – не понесёт, в жёны не просится, зубов нет, не откусит.

Теперь ржут над Крапом. Даже Клирики. Баба Яга, только, обиделась. И Клем. Бабке ещё роды принимать. А ну как уронит? Или ещё что? Отрежет, что-нибудь – неправильно. Ну, не знаю я, что там при её работе происходит. Я в этом техпроцессе участвовал только в цикле подготовки производства методом доставки материалов, зародышей, до пункта комплексной сборки младенца. Причём, допускал огромное количество брака в работе – такое количество циклов заготовки и только несколько готовых изделий.

Я вздохнул – оказалось, что техпроцесс финальной отладки и постпродакшена у меня тоже поставлен преотвратительно – один из дому сбежал, вторая – меня же и заказала. И если бы грамотно и умно всё сделала – ещё бы не так обидно было бы. Так нет же – так тупо, что аж стыдно. За себя. Что дурочку вырастил из ребёнка вполне неглупых родителей. Генетика и наследственность – не при делах. Воспитание. Вернее, полное отсутствие такового с моей стороны. Вот и почувствуй всю глубину житейской мудрости про "бесплодно потраченные годы"!

– Ох и язык у тебя, как метла поганая, сынок, – шипит старуха.

– Да какой я тебе сынок, глаза разуй, подруга! Я тебя старше больше, чем на пятнадцать лет! – огрызнулся я. Не лезь под руку, карга!

– Как жа...

– Вот так жа! Физический труд на свежем воздухе, питание и покой. Рэкет и разбой.

– Андр, заткнись, тошно уже от тебя! – кричит Клем.

– Как скажешь, братан!

И пошёл дальше, насвистывая песню водяного: "Эх, жизнь моя, жестянка!"

Но, настроение не долго было упадническим. Начало подниматься. Из соображений целесообразности.

А что это я расхандрился? Да, жизнь прожил – плохо. Но! Я – жив, цел. Обновлённый Сияющем Старцем, поклон ему земной, организм – не сбоит. Будто мне снова 25. Эрекция – какой в молодости не было. Пережил схватку с реактивными скелетами. Терминаторы, мать их, Т-600! Солнышко, тьфу, Светило – светит, травка, бедненько, но зеленеет, листва – шумит, солённая пыль – летает. Я в окружении, если не друзей, то не врагов – точно. Здоров, полон сил, богат – хорошо же! Здоровым и богатым быть всяко лучше, чем бедным, больным или мёртвым. В данных реалиях, ещё и Бродягой. Среда меня, вроде бы, приняла, не отторгла. Как-то даже – вписался. Какую-то свою нишу – занял. Какую – не понял пока, но на меня не кидается каждый встречный с топором, значит нужен я "обчеству". И кто-то мне, явно же, с Небес – помогает. Госпожа Удача или Сияющий Старец. Без удачи разве проскочил бы я через все эти непонятки и недоразумения, возникшие за эту неделю? Десять раз бы уже расстреляли, как врага народа. В местных реалиях – сожгли бы живьём! Такая череда невероятных совпадений, да ещё и подряд! И я – проскочил в это иголочное ушко не только без потерь, но и с приобретениями! Так что:

Не вешать нос, гардемарины!

Трудна ли жизнь, иль – хороша,

Едины парус и душа

Едины парус и душа

Народ и партия – едины!

Да, "вся наша жизнь – игра!" И пусть "игра" моя пройдена преотвратно, но – пройдена. А сейчас что? Бонусный уровень? Или "работа над ошибками"? Значит, надо "ошибок" не делать. Хотя бы попытаться не делать.

*****

Без происшествий добрались до Ям. Мы входили в ворота ещё засветло, а вот хвост колонны – втягивался в темноте. Такой большой обоз разместился в городке с некоторым трудом. Везде, где можно – стояли гружённые телеги. Ну, а мы, естественно – к куме. Ибо её приказчик нас уже в воротах встретил и отвёл напрямки.

Крап, которому стало не до смеху, лишь махнул рукой:

– Идите, без вас справимся!

А охране придётся потрудиться, чтобы не потерять ничего в темноте. И защитить подопечных от тех, кто в этой темноте промышляет, питается и бродит. Иначе не видеть Крапу лычки сотника, как своих ушей.

Пока отмокаем в бане, Клем говорит, что Крап давно дорос до сотника в навыках, но, как говорится – не было вакантных должностей. И вот Гора, с барского плеча, посылает сотню воинов в Медвил на неопределённый срок. Так сказать, маршевую роту. Ибо – свежеиспечённые десятники есть, а сотника у них нет. Да и сотня эта... Десятники – вчерашние охранники, рядовой состав – новобранцы. Вчера ещё – добывали себе пропитание любыми способами. Но, бой со скелетами показал, что даже новобранцы владеют оружием не хуже меня, если не лучше, умеют биться строем, выполняют команды. Учебку прошли.

– Дарёному коню в зубы не смотрят, – говорю я.

Рассказываю Клему про берёзовые веники. А он – "под дыбу подведёшь". Да, лес, не оскверненный, здесь – святое. А берёза местная – не берёза вовсе, а священное дерево, не только потому что белое, а потому, что скверну из земли вытягивает и неведомо куда девает. И растёт чуть не на голых камнях – если скверна есть. Питается ею, скверной, что ли. Дефектный дешифратор переводит название дерева так же – "берёза". Иногда – "священное чистое дерево". Специально выведенное Магами дерево. Священная корова для местных.

Куме настолько невтерпёж, что заглянула, предложила спинку потереть. Я и не против, но что скажут люди?

– Я всех отослала. Все всё одно – все всё поймут, а вот видеть – не дам. Моё! Моё краткое, но моё, бабье счастье!

Мудро. Да и – дело твоё. Твоя репутация. Ложусь лицом вниз. Кума трёт мочалом Клема, молодка – меня. Они в косынках, в льняных ночных рубашках, что сразу же прилипли и лишь мешают. Но, не снимают. Какая-то последняя грань. Чего? Стыда? Приличия? Стеснительности?

Поглядываю искоса. Не топ-модели, конечно, но у моделей тела – только на фотках выглядят аппетитно. А в жизни – не очень и вкусно. Глаз радуется, но не руки. Костлявые, неживые, высушенные воблы, а не женщины. Да ещё и характеры такие же – сухие, властные, жестокие. Не женщины. Подделки маркетинговые. Модели женщин. Пластиковые. Как манекены в магазине. Познал я как-то. Поддался массовому гипнозу. Раскошелился. Был разочарован. А тут – аж слюни текут. Всё живое, вкусное, колышется. Так и пышит жизнью и здоровьем, манит. Женственность – волнами накатывает от них. Ощущаешь даже с закрытыми глазами. Едва уловимо разумом, но оглушительно – всем остальным.

Закончив процедуры, смыв мыло, раскрасневшиеся женщины выходят. Только потом – мы. Некоторое стеснение всё одно имеется в этом мире меж полами. Комплект белья. Одеваю портки. Скорее – бриджи. Чуть ниже колен. Во! Шлёпки деревянные! Да, 41-42-го размера. У меня – 45. Но, вонючие берцы – уволок кто-то. Не переживаю. Прошлый раз – ничего не пропало. Рубаху – даже не надеваю. Так иду. Клем косится.