Текст книги "Один плюс три(СИ)"

Автор книги: Аноним Malakla

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Глава 21.

Проснулся от ударов в дверь. Выспался. На часах было без пяти минут восемь вечера. 'Опять жандармы нагрянули?' Но в номер ввалились Борисов с покупками, Шатров, «Ромео и Джульетта». Макс привёл Любомира.

– Борн, перезнакомься – Любомир Штыць, – Любомира переодели в цивильный костюм, – бывший солдат СС, а теперь свободный хакер.

– И стало их двое, – с ядом в голосе сказал Никита. Яд был с тайной. Пожал руку Любомиру.

– Прошу, господа и товарищи, присаживаетесь, – сказал, и гости расселись. – Места всем хватило? Ну-с, как на сухую будем, аль как? Или с ужином?

– С ужином...

Спустились в ресторан. Откушали ростовских разносолов. На десерт меня дремучего, просветили.

– Борн, ты главное проспал. Прага тут нарисовалась ниже по течению, – неожиданную новость преподнёс атаман.

– И как реагируют наши власти?

– Посол туда поедет завтра.

– Посолтуда это хорошо. И что там у них?

– 27 октября 1928 года.

– Они славяне, надлежит им дружить с нами. Хлебов подкинем и 'алга', – сказанул Борисов.

– Должны,.. – и Шатров стал рассказывать о приёме его у императора: – ... нас троих в звании повысили: меня, Зворыкина и Муравьева. И император был не наш.

– Непонятно говоришь, атаман.

– Борн, ты знаешь какой рост, был у Николая II?

– Около 170-ти сантиметров, – припомнилось. – А зачем императора мерять?

– А у этого – 155! Это если в ваших метрах-сантиметрах. Волосы рыжие! И наследнику Александру шестнадцать лет. Каково!

– Кáково.

– Ну и словечки у тебя, Борн!

– Атаман не придирайся.

– Так не совпадает же! – пошла лекция Шатрова об увиденных нестыковках; я отмахнулся.

– Да, но погоны 'настоящего полковника' нацепил? – вопросил.

– Тэкс, и этот плюёт в мою душу, особо деликатную. Злыдень!

Шатров ещё долго чертыхался. Пришлось длинно извиняться. Никита с Лиэль под шумок исчезли. За ними откланялись "братья хакеры". Только Борисов захотел нам свои покупки показать, объявился помощник мэра – коллежский секретарь Мальгин. Пригласили за стол.

– Господа, у меня к вам деликатная просьба от начальства, – сказал. Бла-бла-бла. Высокое начальство просило наши джипы.

– ... да не конфузьтесь, Арсений Васильевич, много за машины не возьмём...

– 25-ть тысяч рублей золотом вас устроит, господа? – Шатров присвистнул. – Господа, это ценовой потолок-с...

– А в обмен что? – спросил Николаич, Мальгин посмотрел в блокнот:

– "Нива"– за шесть тысяч. Или "СПАЗ"– за пять. Можете, если хотите, сегодня авто посмотреть, а завтра с утра и поменяемся. До свидания, господа.

Мальгин ушёл, поднялись в мой номер...

– Зачем тебе данный "слонобой", Николаич? – вертел в руках Шатров тяжёлый бокфлинт фирмы "Merkel" под патрон .470 Nitro Express.

– Затем. Пригодится. Деньги-то Борна, – хохотнул Николаич.

– Дорогой, значит. А где купил? – Шатров примеривался к большой дуре.

– Дорогой. В "Оружейном де Камилли"...

Рассчитывал Борисов нам лекцию об охотничьем оружии рассказать, да не успел. Аэлита к нам приехала, на ночь глядя. Николаич и атаман откланялись, похабненько скалясь. И нечищеный после стрельбы МП-38 забрал Борисов.

Аэлита немного "пообщалась", потом мы облачили разбросанные вещи, плюс Глок, и поехали на извозчике в ресторацию "У Косты". Аэлита там столик заказала. Ресторация находилась на Воронцовской улице и была моднявой.

Зашли. Зала ресторации была исполнена в греческом стиле. Имелась сцена, закрытая синим плисовым занавесом. Четыре дюжины столиков были заняты, в большинстве, молодыми людьми, лет тридцати, и "фигуристо" одетыми. Нувориши, одним словом. Было шумно, накурено и весело. Наше появление публика встретила с немалым интересом. Одеяние выдавало, да чуток помятая моя физиономия. До столика нас довёл метрдотель в форме эвзона и усадил недалеко от подмостков. Не успели обмять "нижний мозг", как с соседнего столика, от четырёх офицеров, передали бутылку шампанского. Я заказал фрукты. Презент продегустировали, и половой понёс от нас ответ. Выпили второй бокал и за столик опустился крупный, за центнер весом, хозяин этого кабачка.

– Борн, знакомься, это – Коста Эстерикс.

– Роман Борн, домовладелец. Бла, бла, бла...

– ...вы, импресарио мадмуазель Лилу? Бац. Заработал пинок под столом от Аэлиты.

– Я. А что?

– 25% от её "перфоманс" вас устроят?

– Хм, – бац, второй пендель прилетел. – Да, устроят.

– Чудненько. Э, завтра, не изволите подъехать подписать бумаги?

– Изволю-с...

Ударили по рукам, выпили и заполучили от заведения большущую тарелку греческих закусок.

– Борн, ты прелесть.

– Угу. 'Весть в тебя'.

Только надкусил сувлаки в пите, за столом новый посетитель. С трёхдневной щетиной, в пиджаке не по росту, и кривоватая ухмылка на наглом лице. 'Ну, замути, что-нибудь, честный фраер'.

– Здрасти. Эта, фраер, ты нам бабки должон за бедняжку князя Георгия. Аэлита фыркнула.

– Та-а-к. А ключ от квартиры, где деньги лежат, тоже должон?

– Так, эта, ага.

– Бочата, клифт, рыжьё? – продолжил. Сомнения промелькнули на мордахе хама.

– Ага.

За соседними столиками стало тише. Запросы этого "мелкотравчатого" меня развеселили. Я откинулся на спинку стула. Глаза "щетинистого" из наглых, стали меняться в испуганные. "Глок" показал свой толстый магазин и так вот воздействовал.

– Ох, эта, извиняюсь, ваше высокоблагородие, бес, эта, меня попутал.

– Тогда бабки на стол и свободен...

– Циник ты, Борн, – изрекла Аэлита, когда нахал, оставив серебро, испарился. Презент от соседнего столика повторился. – Роман, иди с офицерами пообщайся, – разрешила Аэлита.

– А ты?

– Да ну их. Пошлая публика, – губки барышни надулись. – И пьяная уже!..

Пошёл. Офицеры оказались из конвоя "последнего императора". Заливали горе. Пообщались. С пятого на десятое. Офицеры были уже в "ноль", но держались.

– Борн, патрон наш был, знаешь какой душка! А ты как, сам-то?

– Нормально...

Вернулся к своему столику. Пусто. 'Куда её завеяло?' Доел сувлаки.

– Господа, разрешите представить вам восходящую звезду ростовской эстрады, непревзойдённую леди Лилу! Встречайте! Занавес! – возвестил конферансье.

'Вон оно что. Леди нашла работу. Ну, держись Ростов'. На сцене стояли две акустические колонки и блестящий шест. Шум в зале стих. Бах. Заиграла громко музыка – "Спектакль окончен" Полины Гагариной – и появилась "леди Гага". Аэлита танцевала стриптиз. Провела выдачу перчинистой эротики, да ещё под спецэффекты. Когда трусики улетели в толпу, "леди" ускользнула. А в зале стоял галдёж 'мартовских котов'. Заведённая новизной стрип-действа толпа требовала ещё. Получила рецидив под "гимн стриптиза" а ля Джо Коккер. Сцену завалили цветами. Успех леди Лилу был тотальным.

'Ох, Аэлита и чертовка. И где она трусов столько наберёт?' В третий раз, Аэлита появилась в топике и шортах, со стеком в руке. Со сцены её донесли на руках до моего столика, и под музыку Эдварда Майя она уже вытанцовывала, на пустом столе, не раздеваясь. На столике появилась корзинка. Потом вторая, третья. Это так быстро здешние "коты" расставались с денежкой. И вокруг стола стояли, с похотью в глазах, с полсотни алчущих поближе познакомиться с женщиной-вамп.

'Если и четвёртую загрузят деньгами, можно смело её себе забирать' – подумалось.

– Дурак, я для тебя танцую, а ты даже не смотришь, – Аэлита плюхнулась мне на колени. Глаза были шалые.

– А я на работе.

– Жуть, парниша, – укусила меня за ухо и её понесли на другой столик.

Корзинки убрали, а мне шепнули, что госпожа Лилу останется с хозяином. 'Леди с возу, рикше – окей. Почивать пора'.

Вышел из ресторации. Тихо накрапывал дождик, умывая притихшие дома ночного Ростова. На извозчике поехал в гостиницу, разглядывая многочисленные патрули пеших городовых и конных жандармов. 'Эва, как нас в Ростове сладко завертело'.

Глава 22.

С утра пришлось вертеться дальше. Несладко. С Борисовым наездились, заполучали инструкций, циркуляров, документов, денег, советов, рекомендаций и пожеланий. Дважды пришлось выражаться. Ввели личный досмотр в кабинеты начальников, и «СПАЗ» оказался Фиатом 128-й серии с питерским рестайлингом, вдобавок – переднеприводной. К обеду, накупив подарков, на новых авто, выехали в Ясную. Но, вначале, заехали в Ростовскую тюрьму. Передачку передали арестованным эсерам.

Я ехал сам, и хотел, почему-то вернутся назад, в Ростов. Уже после Егорлыцкой, куда заезжали в гости к Караваеву, отпустило, а голова ясно заработала.

'Сколь много несоответствий выходит! Хм, выходит, что люди попали сюда разные, чуть ли не с разных Земель, из разного времени, и поселили их на свежеиспеченном месте. Переустроенном и улучшенном. А люди. Паники нет, нищих нет, все при деле, и живут полноценной жизнью. И кому это надо? А зачем это Шатров меня начальником таможни упросил назначить. Надо расколоть его при случае. А вокруг как красиво! Скоро ананасы сажать будем. Курорт нам сотворили. Сверху бы посмотреть. Кстати о курорте. Деньги есть, можно строиться. Плюс безотлагательно ночной клуб, знатные стриптизёрши есть. А всё-таки, кому всё это надо?' Потом перешёл к характеристикам знакомых. 'Так, с Борисовым, всё понятно. Матерщинник по жизни, но надёжный, как автомат Калашникова. Зося и Лиэль. Девушки, бесспорно, правильные; обе ждут принцев на белом коне. Лиэль, типа, уже нашла, а Зося – язвит, чтобы не-принцы не приставали. Эльза. Ходячий детектор лжи. Людей насквозь видит. Шатров. А атаман в нас отдушину нашёл. Полгода атаманит в округе, но на работе ни с кем близко не сошёлся, 'варится' в семье. И темнит атаман. Что-то у него в Варшаве было'...

В машине Борисова оказывается тоже живо, с матюгами, обсуждали "несоответствия".

– Кто нас сюда засунул? Кладбищ нет, увечных, больных нет, все здоровые. Мы в собор, как в музей зашли. Пусто! Душу нам хоть оставили? – кипятился Шатров. – Мы ж грешные!

– Да уж, – Борисов вспомнил, две ночки с лялями мадам Дран. – Атаман, а ты где ночевал?

– У тёщи с тестем. Они в Ростов в этом году перебрались, – атаман оглянулся на мою машину. – А, Борн, молодец. Реально удачно съездил в Ростов.

– Борн – везунчик...

Доехали. Оказалось, от Ростова до дома было всего лишь 120 километров. Дома вручили подарки. Зося и Эльза полезли обниматься, и с расспросами.

– Борн, ты, я смотрю, машины меняешь, как перчатки.

– Да вот махнул неглядя. Мы теперь при деньгах, машинах и при должностях.

– Правильнее сказать они нам не по чину были, мля. Готовь, Роман, мундир, отгребать ордена. И бабы все штабелями, да под Борна. Хи-хи, ха-ха. – И дамы, Борн, тут дешевле. Провёз на тачке и она твоя! Ха-ха, хо-хо. И нас собрались кормить обедом. Не накормили, прибежал взволнованный Шатров.

– Зверюга здоровенная появилась в версте от станицы, собирайтесь. Борисов бери своего "слонобоя"!

Переоделись и выскочили со двора. Я с МП-38, Борисов с "Меркелем". Подъехал "ЗИЛ". С грузовика сняли бочку, поставили кузов из досок лиственницы, навесили 5-мм стальные листы. В кузове успели поставить тумбу под пулемёт "Максим". Не успели только покрасить "самоделковую" бронемашину. Борисов сел в кабину к Феде Донскову и атаману, а я с Зосей (напросилась, к неудовольствию Эльзы) полезли в кузов, к дюжине офицеров Ястребова. Зося, тараторила как сорока, и снимала всё на видео.

– Борн, ты знаешь, а потом, а он, а эти, а у них и т.д. и т.п. Выяснилось, что эсминец с десантом, банду в Корче не нашли, а на обратном пути пропал Евсиков. Я присвистнул. И нашли ещё два города – итальянский Фабриано и болгарский Раднев. Сухопутные городки стали морскими портами.

"ЗИЛ" выехал со станицы и, миновав цепочку вооружённых казаков, бодро покатил к лесопосадке.

– И этого леска не было, и вон того тоже. Ой, а это кто? – вопросила Зося.

В метрах сорока, слева от машины за кустарником, стояло на двух ногах Чудовище.

– Кажется, это ти-рекс! – мякнул.

"ЗИЛ" резко затормозил. Мы все повалились вперёд, пулемёт вообще развернуло в сторону от тираннозавра. Пока с матюгами поднимались, офицеры снимали с плеч карабины и досылали патроны, мешая друг другу, хлопнула дверца, и. Бах. Громкий выстрел из "Меркеля". Зубастый динозавр рухнул, как подкошенный.

– Ну, ты, Николаич – мужчина!

– А что тут попадать, мля?

Сигарету, правда он у меня взял, и руки дрожали, но.

– Борисов – молодчина! Качай его ребята!

Николаича "прокачали". А потом он делился впечатлениями:

– Смотрю, а он как курчонок, головку свесил набок и смотрит на меня. Я мушку подвёл к его глазу, и говорю ему: 'замри'. И нажал на курок. А, вообще, жалко его, мля.

Триумф удачной охоты сняли на видео и поехали, перевозбуждённые, обедать.

– Атаман, с тебя премиальные. За, э, сто волков!

Эльза на обеде со своего Ванечки глаз не сводила, а Зося тараторила о том, что они сумели сделать, пока нас не было:

– Борн, в летней кухне теперь стоит терминал с почты, ну, что б ни бегать деньги на телефон ложить. Ну, ещё кое-что с почты привезли.

– Грабанули почту? – уточнил, Зося отмахнулась.

– А ещё мебель с магазина стали вывозить.

– Это как вывозить?

– Так мебельный же на тётю Эльзу оформлен был.

– Мой бывший муж его на меня лет пять назад оформил. Кушай, кушай, Ванечка.

– Атаману хорошую мебель завезли. Теперь у них знаешь, как хорошо.

– Ну, главное, что бы спать удобно было, мля.

– Да, целый полковник, а "сексодрома" нет! Такие шутки нам сегодня позволялись.

– Собирайся, – позвонил атаман. – Поедем обитель под таможню тебе искать.

Выехал со двора, и полчаса ждал "акт проводящих" Борисова и Шатрова...

– Представляете, Катенька мне говорит: и давно у тебя другая женщина? Я глазами луп-луп, не пойму, а она вытаскивает пакет и достаёт, будь она неладна, бабу эту надувную.

– Пришлось, доказывать, что ты не виноват.

– Пришлось.

– А, ты, Николаич, что доказывал?

– А что, я как все. Ха-ха, хе-хе.

И здрасте! Возле правления увидели подъезжающий "УАЗ"-469. Изумлённые, выбрались из машины. Из уазика вылезли трое. Минуты три, ошеломлённо, глядели на приезжих. Один – копия Борисова, второй – копия Никиты, третий – копия поручика Шарапова!

– Откуда, вы, господа? – первым пришёл в себя Борисов.

– Посёлок Красноармейский Орловского района Ростовской области. Я – директор совхоза "Красноармейский", Аресов Николай Иванович. Товарищи, куда мы попали?

– В царскую Россию, товарищи!..

– Я сплю, Борн, или как? – шепнул мне атаман.

– У "сексодрома" спроси.

– Злыдень! Как из ситуации-то, выбираться?

– Так, господа-товарищи, вы находитесь на территории Сальского округа части Области Войска Донского. Не перебивать. Это вы, должны себе уяснить...

Какой там уяснить, часа два бился, доказывал, что так и есть. Возил домой, показывал видео, возил по Ясной. Приезжие, назло мне, стали спорить о преимуществах социализма.

– Вот, Борисов, полюбуйся, яркий представитель "совка"! Говорит одно, думает другое, а делает третье. Глазками смотреть будем, бля?

Исступлённый диспут закончился в лабазе Парамонова. Аресов сдался у новенькой швейной машинки "Зингер" 1911 года выпуска.

– У бабушки такая же была. Какое изобилие в магазине, блин!

Борисов, накупив закусок, повёз Аресова, Юру Коротких – водителя Аресова (вылитый Никита), и участкового посёлка старлея милиции Леонида Парасоцкого (вылитый Шарапов), обратно к Эльзе. Я вернулся в правление, к атаману.

– Ну, доказал?

– Да ну их, у них перестройка и ускорение, а в магазинах – голяк! Одна морская капуста в банках!

– Мудрёно говоришь, Борн.

– Из 1986-го года они. 'Чёрт, проговорился! Хорошо хоть Шатрову'. Шатров, правда, не заметил моих правдивых слов из моего прошлого.

– Смотри ж ты, ещё двое близнецов появилось!

– Трое. Участковый, как две капли воды на поручика Шарапова похож.

– Это кто? Объясни... Подумать только!..

– Аресов этот, не директор, а – боевой динозавр социализма. И главное ещё, атаман. У тебя вторая станция Куберле появилась, в семи вёрстах отсюда. И они широкую автономию просят.

– Да ну?.. Ладно, поехали службу тебе налаживать. ЦУ только раздам. И сейчас зэка одного подвезть должны, – Шатров посмотрел на часы.

– Мудрёно говоришь, товарищ полковник.

– Поехали, злыдень. И как я такого терплю?.. – завздыхал атаман. – Трогай на таинственный восток, господин мытник, – велел полковник, усаживаясь в машину.

Атаман шифровался до самой новой таможни. Перед дефиле между Кавказской горкой и Кедровым холмом расположилось двухэтажное здание из тёмно-красного кирпича, на котором была вывеска – "Южная таможня Донского края". На современном русском языке.

– И каково тебе, Борн, такое пристанище? Его боженька ноне испёк. К твоему возвращению. Триумфальному...

Я зачарованно чесался, потом вытащил мобильник и стал снимать. Здание было с узкими окнами и с зубчатыми бойницами поверху. Дверь из стали заградила нам путь.

– И как мы, атаман, внутрь попадём?

– Что, Борн, не терпится свой кабинетик заиметь? – спросил змей-искуситель – Шатров.

– Ну да!

– О, вуаля!..

Подъехала "Нива". Из неё вылезли два жандарма, козырнули Шатрову, и вытащили из машины невзрачного человечка в арестантской робе, с ножными и ручными стальными браслетами. Арестанта довели до двери таможни, вручили баул с отмычками, и раз – дверь открылась.

– Лёва Задов, "работать" умеет, – сам себя похвалил зэк, и его повезли обратно в Ростовский чертог. И "работал" Задов в Ясной уже второй раз. В первый раз в РДК он вскрыл несколько сейфов.

– ... вот тут можно расположить пограничных начальников. Тут залу ожидания. Там кабинеты подчинённых. Во, а это твой кабинет. Тут, в приёмной, соску посадишь.

– Ну, ты, атаман, и переопылился!..

– Разговорчики. Усёк, что-где расположить?

– Премного благодарен, господин полковник!

– Язва! Закрывай богадельню.

Запасные ключи нашли в небольшой комнате на первом этаже. Шатров в правлении снова раздал ЦУ, и я его повёз домой. А дома, во дворе, стоял уазик, "Нива" исчезла. Борисов сидел под виноградником и довольно смотрел на советский джип.

– Вот махнулся. Как раз для работы самое оно.

– С доплатой?

– Не, Аресов меня обещал на самолёте прокатить.

– Что?

– У них, Борн, самолёт есть – Ан-3. И техники валом. И вокруг сплошь чернозём, это Аресову их главный агроном сказал.

– У Шатрова голова заболит от этих "красноармейцев".

– Да, ещё Макс заезжал с техником с "М-фона", эсминец смотрели.

– И как?

– Жесть, с носа до кормы. Электроникой напичкан, и представляешь, композитная броня стоит. А у капитана голова болит от Максика.

– Представляю, что он ему изрекал.

– Вот смотри, зуб динозавра казаки мне привезли. Чем займёмся?

– Теперь моя очередь хвастаться, – и повёл разговор о таможне...

– Всё, герр таможенник? Пойдём атамана натаскивать вождению на автомоторе.

Ездили, пока не стемнело, "Парк Юрского периода" ещё посмотрел. Жуть. И баиньки.

Глава 23.

Прошёл месяц. Не скрою, за это время мы вросли в общество станицы. Мы делись информацией. С нами делились. Мы ходили на посиделки, к нам – ходили. Я, благодаря дневникам отца Борна, узнал, что Роман Борн закончил ИПФ РГПИ, год отработал учителем труда в сш N 4, затем подался на Ростовскую таможню. Потом его сократили и он, вернувшись, пошёл работать на почту, оператором страхового отдела. И с почты принёс удачно купленный билет лотереи 'Богатый дом ЕК'. 'Вот откуда их богатство! Удачка на халявку'. Ещё отец Борна неприлично в записях костерил жену Борна – Матильду. Той, после покупки Audi A3, захотелось рвануть через Брест, что во Франции, на Париж. 'Хе-хе, парижанка, млять'. И я вот здорово продвинулся во вспоминании своего французского. Николаич, правда, подкалывал, что я работаю в третью смену с этой Жаннет, преподавателем Ростовской гимназии. А что, я ж просто совмещал полезное с приятным. И остальные дела у меня шли хо-ро-шо. Таможня работала на самообеспечении. Вот. А ещё я с Ромкой в «солдатики» играл. На компьютере и так, его наборами. Прошли почти все великие битвы прошлого. И мальчишка выдавал такие нестандартные решения, как победить, что поражался его уму и смекалке. От него узнал, что Шатров-старший до двенадцати лет проживал в Лондоне, ибо деда Ромки был чиновником МИДа...

И режим дня у нас устаканился. После работы у нас были водные процедуру на берегу залива...

Лежали мы с Борисовым на песочке, после трудового дня, и загорали. Я вспоминал, какие события ещё происходили в Донском краю. Это название подкинул нам Николай ll, царство ему небесное, и оно прижилось. А вот семья его уехала в Новую Прагу на ПМЖ. После трёхдневного траура собрались выборные от хуторов, станиц и городов, решали, как жить краю дальше. Избрали Временное правительство – Совет управляющих, и затормозили на рабочем вопросе. Рабочие Главных мастерских Владикавказской железной дороги начали бессрочную забастовку и выступили с экономическими требованиями. Главное требование было дать им 8-часовой рабочий день. А потом начались беспорядки. Ростовские и одесские кореша постарались. Решительный Зворыкин в толпу не стрелял, но задавил этот хаос быстро, установив комендантский час и проведя точечные аресты. Уголовный элемент "проехал" в каталажки, а рабочим дали 8-часовой рабочий день. Потом стала заседать Краевая Дума, с оглядкой на Прагу. Пражские министры тактично попросили царские законы подкорректировать. И пошёл обвал нововведений. Керенский за голову бы схватился, а у нас запросто – за три дня – отменили титулы, табель о рангах, грегорианский календарь, старое правописание, отменили черту осёдлости для евреев, разрешили функционировать всем партиям. Правда по ультраправым и ультралевым, как метла прошлась, бессрочная каторга учреждалась для бусорных граждан. И с Прагой после всего этого крепко задружили.

– Ну, вот будем строить гражданское общество, господа. Уря! – радовались дончане.

Особо мудрые яростно спорили о путях движения вперёд, но после работы, грея в "мозолистой" руке заработанный "тугрик".

В Ясной начался строительный бум. Офицеры Ястребова захотели поселиться в благодатном краю. Рублёв со товарищи отозвались на горячий призыв господ офицеров. Первоначальный капитал они получили оригинально. Провели боксёрские поединки. Красная Армия против Белой Армии. Разгромили два раза с сухим счётом офицеров, и деньги пошли на строительный бизнес.

'Кунгур рулит'. Набрали строителей и стали копать фундаменты будущих офицерских особняков. Веня Чесноков перебрался в Одессу, организовал там ЧОП "Гладиатор" и конную фирму, на паях с Будённым, само собой. Гена Холодов устроился старшим мастером в холодильный цех Валдиса Пельша.

– Мёсье Борисов, как эту улицу назвать? Офицерской?

– Рублевским шоссе! И название прижилось.

Сагитировал Зосю работать секретарём на таможне. Вообще таможенное поприще в первую неделю меня чуть не доконало. В первый день с шестью добровольно-принудительными помощниками заставляли мебелью кабинеты таможни. Мебель взял на почте, привезли ещё и два сейфа. Во время перекуров надавал казакам много бесплатных советов, как им жить дальше: – 'Станичники, сажайте клубнику, овощи, все, что найдёте из цветов-фруктов; и готовьте комнаты для приёма отдыхающих'. И на следующий день получил больше тридцати добросовеснейших работников. Они, правда, во все глаза смотрели, как мы с Борисовым рыли траншею, "отсюда и до обеда". Это я решил устроить уличную колонку для нужд прибывающих. Кинули 30-ть метров пластиковой трубы, и вуаля. Трубу мы на складе на почте нашли. В обед к нам заглянул Парамонов, осмотрел стройку, и выделил несколько ковров, низких диванчиков и шторы с занавесками. Их повесили с участием Зоси. К вечеру приехал архитектор Изварин Пётр Леопольдович, разметил фундаменты под строительство караван-сарая и построек пограничной стражи, потом занялся проектированием яхт-клуба. А вечером рыли ещё траншею от кухни до колодца у Шатрова.

– У вас это просто замечательно получается, господа, – нахваливал, подкалывая, атаман.

На третье утро, я встал с внутренним мандражём. Попил только кофе, Эльза положила нам в машину бутерброды. Стал открывать ворота, подошёл какой-то рыжеватый, кучерявый, загорелый парень в студенческой тужурке.

– Утго добгое. Вы, господин Богн?

– Салют. Я. А что?

– Я Фима Файбишович, студент Лазагевского института восточных языков, габоту пегеводчика ищу. Агабский, пегсидский, тугецко-татагский, – отозвался Фима.

– Ладно, студент, залезай в машину, разберёмся. Его картавость мне приглянулась.

– Пгемного благодаген.

– Слышь, студент, есть хочешь? – поинтересовался Борисов. Студент сглотнул.

– Есть немножко.

– На, жуй бутерброды.

– Пгемного благодаген...

Борисов посмотрел на хихикающую Зосю, и как уплетает бутерброды Фима, и пульнул старую шутку:

– Слышь, Борн, дай студенту десятку...

– Пгемного благодаген...

Подъехали к таможне. Мамма мия! С полтысячи людей, тысячи верблюдов, лошадей, ослов и мулов, столпились перед зданием. Крик, рёв, злые, восточных людей, лица. На этом фоне совершенно утерялись пять конных калмыков.

– Бачка, орда. Мал мала скотина, – младший урядник Ока Городовиков был растерянным, но злым на определения...

У меня в голове все инструкции смешались.

– Фима давай толмачь! – прогудел приказ Борисов.

У Фимы и картавость пропала, когда он стал "разруливать" проблему.

– Роман-паша, приказал, Роман-паша, сказал, то, сё.

Толпу смирили, разделили и чуть по ранжиру не построили. Фима выяснил, что купцы были арабами, персами и турками. Этих было, где то ¾. Остальные были курдами. При этом часть из них, увидев меня, упали ниц.

– Это чё они так, Борн? Это чё, ты – царь? – Борисов, чуть не заикался от изумления.

– Царь, царь, Иоанн Васильевич, мы.

– Они говорят, что вы на их князя Рустама очень похожи. И у них 1851-й год, это если по-нашему, – Фима и тут оказался на высоте. А у остальных – 1900-й, ровно.

– Так, Ефим, э, Ромуальдович, берём тебя переводчиком. А это кто приехал?

С северов прибыли чиновники с Ростовской таможни, молодые ребята, которых отправили в моё подчинение. И в щеголеватой пролётке подкатил мой заместитель. Вот, я потом с Николаичем оборжался. Мамма мия! Звали этого худого высокого господина – Воробьянинов Ипполит Матвеевич! Да и остальные приехавшие – Бендер Остап Сулейманович, Крамаров Савелий Викторович, Полесов Виктор Михайлович, молодые Андрей Брунс, Эрнест Щукин, Никифор Ляпис-Трубецкой и Гайдай Леонид Иович. Каково, а? За ними приехал жандармский ротмистр Пуговкин Михаил Иванович и есаул Никулин Юрий Владимирович, командир погранстражи.

Стервец Борисов тут же притаранил книгу "12 стульев", и "забыл" её на неделю в кабинете Фимы. Три дня я метался как оглашённый, разбираясь с восточными купцами. А потом предприимчивые одесситы, после карантина, переправили всех купцов в Одессу.

– Фима, твоих рук дело?

– Что вы, Гоман Михайлович.

– А костюм-троечка, с неба упали? Пиши объяснительную...

Зося в кассу положила триста рублей. От Фимы, рукоделистого. На четвёртый день зашёл в кабинет Борисова.

– А ты, что не работаешь? – спросил. Борисов, не отрываясь от игры в нарды с Зосей, положил передо мной файлик с приказом об его назначении. Прочитал, по диагонали. – А где дата выхода на работу?

– Забыли.

– Они забыли, а ты – забил на службу? У тебя, вон кедры уже пилить начали. И мог бы лесхоз организовать.

– Зачем? – чуть не по буквам произнес Борисов.

– Затем. Побочный заработок, дубина!..

Борисов вмиг исчез из кабинета. И меня прихватил. Нашли место под посадки, а Борисов из кустов принёс двух крупных индеек. Руками поймал. Потом Николаич набрал штаты, с егерями постарше водку пьянствовал, а молодых гонял.

А Киса Воробьянинов взъелся на Зосю. То это ни так, то другое. Началась у них манёвренная война.

В первый выходной съездили с утра на рыбалку на красивое озеро (казаки его Цацей назвали). Я весь такой крутой рыбак, с навороченными удочками, вообще ничего не поймал. Зато Борисов стал голыми руками сазанов одного за другим выкидывать на берег.

– Ты, Иван Николаич, подальше зайди, исподнее приспусти, может, русалку поймаешь, – ему Ромка так посоветовал.

– И этот переопылился, как и папаша.

Поржали, собрали рыбу и вернулись домой. И не кому даже в голову не пришло, что Ромка знает больше, чем ему лет.

– Дядя Рома, а давайте мультики посмотрим, – это уже дома, когда рыбу почистили. – У вас.

– Есть идея покруче. Друзей на велосипеде объедь и скажи, что будут мультики, э, на танцплощадке у РДК, для всех, и бесплатно.

– Культуру в массы, да, дядя Рома?

Кивнул дельному ответу. И в пять пополудни, человек двести детишек станицы смотрели "Ну, погоди", все серии. Образовался даже родительский комитет во главе с отцом Владимиром. А чтобы не было драк, посадили на входе звероватого, но добродушного казака Гошу Большого. Эта фамилия у него такая, и вес девять пудов. Мультики посмотрели, а через неделю парк Ясной был забит до отказа. Культурно отдыхали жители. Мультики для детей, фильмы в РДК, на улице караоке, карусели, ресторан Парамонова, шашлыки, чешское пиво, колесо обозрения, танцы. Культурная революция на лицо. Меня, правда, один тип здорово вывел из себя.

– Господин Борн, у меня от крайне высокопоставленных людей просьбица к вам.

– Чел, видишь, я занят. Смотрю "Приключения капитана Врунгеля".

– Я уверен, у вас есть другие фильмы, для настоящих мужчин, ну вы...

– Пшёл вон!

– Вы не понимаете, бла, бла, это же тысячи рублей!

– Гоша, выкинь это!..

Добропорядочный семьянин Гоша Большой так и сделал. Настроение у меня упало, вышел с танцплощадки. Типик, помятый, стоял перед входом и, увидев меня, стал грозиться:

– Борн, я на тебя найду управу! Бла, бла, бла...

Когда слюна этого типка попала мне на туфли, вытащил Глок. Типик унёсся от меня как ветер. 'А если!' – мысль мелькнула интересная.

– Атаман, а давай в Ясной Олимпиаду замутим, – напряг Шатрова.

– Не потянем.

– Тогда пятиборье!..

Пятиборье замутили. Победил Семён Будённый.