Текст книги "Один плюс три(СИ)"

Автор книги: Аноним Malakla

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Я – Стелла, – от левой.

– Я – Регина.

Девушки молча, глядели друг на друга. Смотрел и Мелехов. На центровую...

–... плохо выглядишь, кабальеро Борн, – донеслось до Мелехова. – Пил? И пил всю ночь, да?

– Пил. По поводу. У меня ещё два двойника нашлось. Чех, лётчик он, и англичанин-десантник; оба майоры. Фронтовики. Вторую мировую пережили, и пьют как русские. Ик. Я там чутка поругался. С коньяком. Лялек, вот привёз. Будут медсёстрами, ик, наверное...

– Везёт тебе, Роман Михалыч. А ко мне тоже интересные люди пожаловали. Борн, смотри! – Ястребов развернул Борна к Мелехову и Прохору.

Глава 29.

Приехал в Каменскую совсем разбитым от алкоголя Шарпа. В голове шумело, и девушек я не слышал. А тут, на тебе, ещё одна «Лиэль» припожаловала. Регина Дубовицкая, да плюс Максим Галкин дома. На лицо – комик-шоу, блин.

– Борн, смотри. Командир I повстанческой дивизии Мелехов Григорий Пантелеевич и его ординарец Прохор Зыков. Угадываешь? – Ястребов победно смотрел на меня.

– Шалом, олы, – сил удивляться у меня не было. – Милости просим к нашему "Аншлагу", господа казаки...

Мелехов недоверчиво усмехнулся. Ястребова позвали к телефону. Повстанческий комдив, молча, стал меня разглядывать. Смотреть было на что. Тактические очки фирмы MNW, кожаные пояс с Глоком, футляр с телефоном, запасные магазины в подсумке. Пять минут молчанки, и появился предовольный есаул.

– Ты, чё, как пава плывёшь?

– Но-но, господин военный советник, как с полковником разговариваешь. Хотя. Ты вчера, рассказывают, генералов Свиты ниже плинтуса опустил. Бессовестный! Как барон из средневековой европейской дикости!..

– Сам такой. Дай похмелиться, полкан, звёзды твои обмоем.

– Вот, казаки, посмотрите на этого субъекта, припёрся из своего 2011 и хамит предкам! Ладно, пойдём, попотчую вас, леди и джельтемены.

Прошли в ресторацию напротив правления. Полчаса беседы на разные темы и кушанье блюд казачьей кухни. Гости поражались сказочным событиям в их судьбине попаданцев в 1912-й из 1919-го и 1989-го соответственно. Ястребов с увлечением посматривал на Стеллу, балагурил. У пассажиров "Нивы" зажатость после рюмашки водки прошла, разговор они стали поддерживать, и уминали кушанья за обе щеки.

– А тут неплохо, – Регина первая озвучила их ситуацию. – Повара хорошо готовят. Официанты улыбчивые. Как, гарсоны? Да-а-а?

– А откеля вы нас знаете? – полюбопытствовал Мелехов, внимательно её разглядывая. Малёхо с пристрастием...

Кое-как выяснил у сидевших за столом, что Ястребов видел Мелехова и Прохора в Вёшках, куда прилетал в июле 1919-го, для согласования прорыва Донской армии на помощь повстанцам. Плюс, прочитанный есаулом роман 'Тихий Дон'. Ляльки и я – по роману и по фильму. Объяснения, что мы из будущего гости как-то приняли. Мелехов и Прохор и вопросов почти не задавали. Уточняющих.

И ещё – новость от Ястребова – около моста, где находилась таможня, собралось полторы тысячи казаков-повстанцев. Мелехов смолчал. Я ожил.

– Слушай, синьор Ястребов, а давай и сэра Григория сделаем полковником? Старшим. У него же бригада!..

– Я, э, только – за! – Ястребов чуть вильнул глазами. – Пошли звонить в Ростов начальству.

– Зачем ходить, я по мобильному позвоню Зворыкину. Позвонил, и получил втык от Зворыкина за то, что сбежал из Ростова. – Да ладно вам господин генерал, я тут под Каменской нашёл полторы тысячи казаков, с боевым опытом. Они с 1919-го, некоторые воюют уже пять лет. И командир у них боевой, полный георгиевский кавалер. Да, да, надо дать, да. Есть! И, это, до свидания...

– Ну, ты наглец, Борн!.. – новоиспечённый полковник обиделся. – Он нашёл. Я нашёл!..

– А надо было наливать больше.

– Сударь, вы – алкаш.

– Мне ещё пятьдесят грамм положено, я ж воюю.

– Ты?

– Я. Вот только что с целым генералом воевал. Ляльки захихикали.

– Злыдень ты, кабальеро Борн.

– Григорий Пантелеевич, поздравляю, ты теперь полковник, командир бригады. Бригада не подведёт?

– Враз охомутали, – ажно зачесался 'бригадир'. – Горше не будя? А Прохор?

– Ато как уславливайся, Григорий Пантелеевич, – дипломатично отвертелся ординарец. – Я вот тоже – за! И Митрий...

– На за ради за чин. Хм, то-то Пётр удивится. На за ради за снедь. Вкусно. ' Спасибо за чин и еду?' – догадывался.

– Согласие есть, пошли форму получать и довольствие. Борн, плати за обед.

– Йес, херр полковник.

Мужчины встали из-за стола. Ляльки защебетали о своём девичьем за десертом, а мы прошли в правление...

Через час, Мелехов был одет в камуфляж, на погончике на его груди угнездились три звезды полковника, Прохора тоже переодели, а Васечкин возжаждал быть пулемётчиком на ЗИЛе-броневике. Его тоже переодели. Позвонила с дома Эльза с чудным сообщением:

Борн, эти жандармы забрали "ЗиР", твой мотоцикл, книги твоей жены и все труды классиков марксизма-ленинизма. И они дали вексель на 30 тысяч рублей. А Ванечку пытали, откуда у него нелегальная литература. И Максима чуть в армию не забрали. Это уже она тихо-тихо сказала.

– Ладно, разберёмся, Эльза Густавовна, привет всем.

– Слышь, военный советник, а, что это у тебя за пистолет? – осведомился Мелехов. – Стрельнуть дашь?

Провёл его в тупичок за правлением. На глухой стенке нарисовал найденным мелом круг, типа мишени, вытащил Глок и протянул его новоявленному полковнику.

– Стреляй, тут пятнадцать, э, саженей будет, – Мелехов покрутил пистолет в руках. – Предохранители ищешь? Они в нём автоматические. Просто дави на курок до конца.

Мелехов так и сделал. Прицелился в круг. Бах, бах. Переложил Глок в левую руку и дострелял магазин до конца.

– Это, что в ём семнадцать патронов? Хм, занятный пистоль. Хороша твоя лёгкая шарманка с затворной задержкой...

Прибежали казаки караульного взвода, я как раз в Глок вгонял запасной магазин. Казаки увидели простреленный круг на стене, и ушли с Мелеховым, распрашивая о текущем моменте. Я пошёл за ними, втыкая Глок в кобуру.

– Настрелялся? – спросил кабальеро Ястребов, с усладой поглаживая свои звёзды на погончике. – Милорд военспец, ты чем заниматься будешь?

– Поеду, посмотрю таможню. Там под ногами путаться буду.

– Хм. Ну, бывай. Мчи эфенди старшего полковника Мелехова к его инсургентам, – и на ухо мне: – Ему, Регина приглянулась! Ей-ей!..

Счас, мчи. Вначале Стелла концерт мне закатила, что я не взял для них магнитофон. Я, молча повыкидывал из багажника вещи девиц, которые остались в гостинице при ресторации.

'Критика в критические дни, это – круто!' Посадил в машину Мелехова и Прохора и довёз к зданию таможни, которая оказалась копией моей. Попил вкуснейший кофе, заваренный Тарапунькой, посидел, поболтал о таможенных делах. Тарапунька пожаловался, что нет переводчика с баского, я ему посоветовал Харламова-младшего.

А Мелехова его казаки встретили, как Моисея евреи. "Полубог" местного масштаба.

Покой на таможне длился недолго. Пожаловали значительные чины – Зворыкин и туча свежеиспечённых полковников, командиров ещё не снаряжённых полков и бригад. Меня и Тарапуньку сдвинули, и стал я путаться под ногами уже ростовского начальства. Узнал "исторический" факт. Сранья генералы Свиты хотели меня родимого съесть, но Зворыкин "съел" их. От павлинов только перья полетели, их всех председатель выгнал в шею. Оставил двух: Свечина и генерал-майора Зогина Эдуарда Николаевича.

Зогин был "бывшим генерал-майором ГРУ, из августа 2013-го", и прославился мирным решением "рабочего вопроса". По его совету Дума Ростова-на-Дону пополнилась двумя новыми депутатами-рабочими, с зогиновской характеристикой: "они реально адекватные пацанчики". Генералу было 49-м лет, рост под два метра с комплекцией борца-супертяжа. Эдуард имел карие миндалевидные глаза и скуластое лицо.

Зворыкин с ним обошёл строй казаков Мелехова, уважительно посмотрели на его кресты, и председатель "толкнул" речь а ля Сталин в 41-м. Казаки проорали "любо", и их стали переодевать в камуфляж. После кофе Тарапуньки я совсем ожил, и стал везде совать свой нос, т. е. видеокамеру...

Окрестности вокруг Северно-восточной таможни стали основной базой сосредоточения ополчения Донского края и Новой Праги. Сюда пребывали ополченцы и военные запасы. Бригада Мелехова стала как бы гвардией Донского ополчения; Григорий Пантелеевич получил старшинство среди командиров бригад. Звание полковника он же получил досрочно. Ибо ростовское начальство его дюже опасалось. Вдруг начнёт фортели выкидывать...

Новая Прага доставила десять пехотных батальонов и почти две сотни грузовиков.

Шатров подкинул две конные бригады из казаков Сальского округа. Их бросили на охрану рудников. Намаялись там мои земляки. Днём – фортификации, ночью – копанки. Но семейный бюджет, за неделю подняли. Сам-пятьсот, это крутость!

А золото, что они потом сдавали в ЦБ, позволило полностью возместить все затраты на эту войнушку с непонятным супостатом...

Каменский юрт – конную бригаду и две батареи, Егорлыкский юрт – конный полк и две отдельные сотни. Офицеров Ястребова раскидали командирами сотен по этим конным соединениям. А потом доставили Одесский полк, две Гасконские бригады, Греческую бригаду, Албанский эскадрон, Итальянский легион и Болгарский батальон. Ростов выделил три пехотных полка, две батареи, полевой госпиталь и отдельную роту металлистов.

Князь Рустам на базе своих нукеров развернул конный полк, куда вошли "лица кавказской национальности", проживающих в Ростове и Гаскони. Полк назвали "Диким королевским полком". Я у князя и поселился. И пока гордый князь гонял свой полк, я кейфовал в руках юных "массажисток", которые закармливали меня ещё и восточными сладостями.

За четыре дня скорого сбора ополчения, я ссудил командованию всего четыре совета. Поставить пулемёты на тачанки, завести военную полицию, использовать осветительные ракеты и рыть окопы навесными агрегатами тракторов "Беларусь". Пулемёты, которых было всего 51, на тачанки не поставили, но повозки нашли. Пришлось ругаться, и только десять тачанок обеспечили пулемётами и расчётами.

Военную полицию набрали из восьмидесяти спецназовцев Никиты, двадцати чехов и Муравьёв выделил тридцать жандармов. Никита переодел их в чёрный ночной камуфляж, пошили красные повязки с жёлтыми буквами "ВП" и добавили стальной горжет на шею. А потом Никита "удружил" военному "обчеству". Тройняшек забрал к себе регулировщицами дорожного движения. И чехословаки-шофёры разбили дюжину грузовиков, заглядываясь на сексапильных одинаковых блондинок. Осветительные ракеты доставили чехи, "Беларуси" выцыганили у Аресова и Марсова.

– Эти директора совхозов, эти "боги войны", меня чуть седым не сделали, – чертыхался Зворыкин. – А расценки у них вообще драконовские...

Но траншеи за каналом выкопаны были быстро. И все "зелёные" грузовики Зворыкин из совхозов забрал.

К вечеру четвёртого дня развёртывания корпуса обороны, прибыл "компьютерный гений" Макс Шувалов с сообщением, что неприятель подойдёт через три дня. Ополченцы замаскировали окопы и ходы сообщений. Бригады заняли позиции. Тренировались, стреляли на стрельбищах и учились кидать чешские гранаты.

На другой день, как приехал Макс, я чуть с ним и Никитой не поругался...

– Борн, где ты взял кадры старта ракеты и ядерный взрыв над Хиросимой?

– Я не брал, она, где то нашла хронику, – отвертелся, кивнув на Лиэль, сидевшую рядом с Никитой. Лиэль, почему то покраснела.

– Ты, Борн, заврался.

– Не понял.

– У нас над Хиросимой ядерную бомбу не взрывали!

– Тэкс. Огласите весь список претензий, пожалуйста.

– С чего тебе начать?

– Э, со Второй Мировой войны, плиз.

– А не было у нас такой...

– Как не было? А что было?

– Ну, это у нас все знают. 28-го августа 1939-го всех диктаторов Земли с приближёнными переселили в Антарктиду. И мировых войн у нас не стало.

– И кто это сделал?

– Андреевское братство. Мы считаем, что это добрые пришельцы сделали.

– А потом? Я был ошарашен.

– А потом каждые пятнадцать лет они очищали Землю от всякой мрази. Правда, у нас локальные войны, э, бывали, но воевали разные ЧОПы, частные военные кампании и "дикие гуси". Воевали с оглядкой на это самое братство, и не таким оружием, как у тебя.

– Не понял?

– Глоков и САФов у нас нет, и ракет нет. Типа 'Искандеров' и 'Тополь М'.

– А компьютеры есть?

– Да, есть. И спутники есть. Их нам Андреевское братство подвесило на орбиту. Целых 365-ть штук. Вот такие пироги, господин врун. Так, где ты взял старт ракеты?

– Лиэль, где? – вопросил. Лиэль стала ещё краснее. – Да ладно тебе краснеть, колись, давай. Ну?..

– Из фильма, – писк от Лиэль. Она чего-то стыдилась.

– Какого фильма?

– "Глубокая глотка", – Лиэль это прошептала и убежала. А я от смеха сполз под стол. Макс и Никита недоумённо уставились на меня. Пришлось объяснять.

– Га-га-га, урок французского языка номер раз! Никита стал красным, как Лиэль две минуты назад.

– А ещё, я до Каменской по навигатору добрался, и под музыку спутникового потокового радио.

– Никита, он опять врёт!

– Пошли к машине, – пошли, посмотрели. – Видали. На эту машину, из-за её цвета, никто не позарился, а в ней есть и бортовой компьютер, и навигатор, и приличная стереосистема. Ручная сборка, – хвалился я машиной.

– Борн, тебе к фамилии надо добавить приставку – Удачливый, – Макс мне подмигнул, особливо. – А ещё – Суперпижон, Супернахал и Супертра...

– Но-но, без интима!

– Поздно. У тебя уже и другие поклонники появились, – заявил Никита, вовсю ивановскую давя улыбу. – Немножко фиолетовые!..

– Чего?

– А на мою квартиру, где живут Макс и Любомир уже можно вешать табличку – гей-клуб.

– Ну, уж если это скромняга Никита озвучил... Макс вдел в левую мочку уха серёжку с алмазом. – Вуаля. Забьём стрелку, противный.

Я от Макса ажник шарахнулся. На этом весь "экзерцизм" в прошлое Никиты и Макса и завершился. А я скрылся в шатре "массажисток".

Глава 30.

На следующее утро позвонил Борисов. Телефон мне подала одна из девушек, Клеопатра, понимаешь, хе-хе.

– Борн, мы тут вчера банду гоняли, мля, – озадачил Николаевич. – Представляешь, двадцать гавриков с калашами, одвуконь, припожаловали к твоей таможне. Если бы не мой "слонобой" и М60 американцев, они бы тут делов натворили, мля. А так, мля, ой, мы их, ой, к лощине у залива выдавили, а парни с катера эту лощину из гранатомёта накрыли, мля. Ой, они потом, на прорыв пошли к заливу, представляешь. Десять чертей, с двумя калашами в руках, мля, ой, пробились, и в воду, бросились.

– Не понял, ты, что ойкаешь?

– В залив ушли, бесследно! – договаривал новины Борисов. В трубке раздалось пыхтенье, а потом раздался плачущий голос Эльзы:

– Рома, они Ванечку ранили, в руку, и Шатрова ранили, серьёзно. Твой врач сейчас его будет оперировать. А Ванечку наградят? Ты, там шепни начальству, чтобы наградили. Ну, пока, пойду атаманшу успокаивать. И, берегите себя там!

Пришлось начальству шепнуть. Начальство, как и я, сначала встревожилось, а потом и смягчилось. И опять встревожилось, когда узнало, что нападения были на все города по левую сторону залива от Ясной. Албанцы выбивали агрессоров из предместья, потеряли сорок человек ранеными. И ушли бандиты в воды залива.

– Кто нападал, а, пан Борн?

– Местные черти, милорд. 'Какой такой мой врач оперировал атамана?' – терзался.

– А, пи-пи-пи, что б им пусто было, а наших героев надо наградить. Есаул, пиши наградные листы...

Отзвонился домой. Атаману уже сделали операцию, пулю от АК-74 вынули, стабильно тяжёлый, пуля попала в кость левого предплечья. Помолился за Шатрова, и пошёл на офицерское стрельбище. Настрелялся до одури и зашёл в штаб.

– Борн, я вас ищу. Сударь, я тут подумал, а, что, если комбригам и комполка дать ваши мобильники, для лучшей координации действий соединений, – идея, которая пришла в голову начальника Макса, профессора Новых, была очень даже ничего.

– Блеск и трепет, профессор! Мрак для неприятеля!..

– Жуть, парниша. Ой, простите. Как трудно с вами разговаривать, господин Борн. И с Максом, чего уж там!..

Мобильники изъяли, наши попаданцы поехали объяснять, как ими пользоваться. Шарпу отвезли спутниковый телефон Макса. На Ан-3 Аресова.

А потом наступил день пред-Че. Неприятель, в шести вёрстах от моста, разбил, как всегда свой лагерь, и выслал вперёд сотню разведки. На расстоянии с километр, от этой сотни конных в красном, отделилась дюжина верховых. Их и встретил пулемётчик тачанки, казак Антипов. Тачанка отъехала от моста метров на сто, развернулась, тррр; пулемёт, на тридцать седьмом патроне, заел. Разведка неприятеля, взъерошенная пулями, ускакала в лагерь, потеряв одного бойца. Это его же коник сбросил. А от таможни выехала "шишига" со спецназовцами. Никита привёз сомлевшего пленного. Он даже два раза стрелял из пистолей. С двадцати метров не попал в Газ-66, а потом Макаров ушёл от выстрела перекатом, три раза выстрелил из Глока в землю у головы разведчика, и всадник ушёл в нирвану от изумления.

Около таможни его оживили и попробовали допросить. Ноль откликов. Ибо незнакомый язык. Пленный был одет в ярко-красный доломан, кивер, и бордовые чикчиры – гусар а ля Наполеон-1812. Эполеты сбиты пулями, в середине кивера дырка от попадания. Заострённые к верху уши, полностью зелёные глаза, нос с горбинкой, невысокий. "Гусар" держался бесцеремонно, капризно изгибал тонкие губы, и цедил какие-то свои ругательства. Правда, при виде блиндированного "ЗИЛа" его стало трясти. Но. В целом жалости к нему не ощущалось.

– В клетку этого пиндосного 'эльфа' надо. Паршиво, что здесь урановых рудников нет, – злобно посетовал Зогин. Пленного просто изолировали.

Наши части, рассредоточенные на протяжении двадцати вёрст, вдоль канала, ждали следующего шага неприятеля. На правом фланге эсминец, который как то прошёл ростовские мосты, охранял Новый Дон от переправы неприятеля на незащищённый берег. Чуть дальше от него стояли самоходные баржи, для перевозки резервных частей. А по пустому берегу рыскали три сотни злых калмыков, отрезанные рекой от основных сил. Рыскали они не зря. Нашли круглое озеро со стоящим на берегу храмом с золотой полутораметровой статуей сидящего Будды. Помолились, получили по слитку серебра на брата, и успокоились. Серебро они в подвале отыскали.

Неприятель сделал следующий шаг. В вечерних сумерках, в полутора километрах от моста быстро установил вышку. На неё поднялись трое наблюдателей с подзорными трубами. Тррр из американской спарки. Башня завалилась. Васечкин постарался на славу...

Неприятель затаился. У нас полковые священники, кроме бригады Мелехова, провели молебны. Ночью над нашими позициями было светло от ракет, ждали ночной атаки. Спутник показывал пустое пространство. В три часа ночи, меня разбудили.

– Господин майор, этот пакет отвезёте на аэродром под Каменской и вручите майору Цисаржу.

Сел в машину, в сопровождении 'Тигра' военной полиции доехал по мокрой траве до аэродрома. Разбудил Вацлава, вручил ему пакет, в котором были снимки со спутника и свой мобильный телефон.

– Вацлав, а где охрана? Дрыхнет, чтоли? – спросил, зевая и светя фонариком на здоровенные 'дуры' под крыльями 'Юнкерса'. – ОДАБ-500 ПМ "Nano-ХС. Объёмно-детонирующая авиационная бомба повышенной мощности. С использованием нано-технологий? Ха, привет из Сколково. Блеск! Ты, Вацлав, тока в шатёр попади. И будет всё чики-пуки!

– Караульные у нас не спят, они бдят, лёжа, – беззаботный ответ Цисаржа. – И мы тренировались. Три раза. Скажи начальству, что мой экипаж готов к боевому вылету.

– Удачи, парни!..

– Слушайте, господин майор, а чем вы занимались всю эту неделю? – вопрос от Зворыкина, в здании таможни, когда назад вернулся.

– Господин генерал, я искал слабые стороны в нашей обороне. И не нашёл, смею вас заверить!..

– Да-а-а?

– Он сам самая слабая сторона! Особенно в отдельно стоящем шатре князя Рустама, – сдал меня Свечин. – И свой тыл бережёт! Ха-ха – от штабных.

'Завидуют!' Зворыкин косо посмотрел на весёлых подчинённых и промолчал, ус выравнивая. Макс принёс и разложил на оперативном столе снимки.

– Они завтракать собираются...

– Звоните своему двойнику, господин майор. Пусть "доставит" главное блюдо. От нас гостеприимных...

Позвонил. За подлётом бомбардировщика следили с плоской крыши таможни, где причудливо присутствовали старые телефонные аппараты на столах, и мобильники в руках офицеров-операторов. Никита, испросив разрешения, отправил разведку на "шишиге" поближе к лагерю неприятеля. Снимать взрыв поехали спецназовцы, на фоне неспешно встающего над горизонтом, справа от нас Солнца. Кю.

И прилетел гостеприимный аэроплан. Вацлав над таможней крыльями покачал, и шустренько попёр на лагерь. Затаив дыхание смотрели, как он заходит на лагерь неприятеля.

Затем, БУМ. Бумкнуло прилично. Макс сразу же, предоставил раскадровку. Подлёт самолёта, полу-пике, отрыв бомбы, огненный блин закрыл весь лагерь. Картинка мира мигнула. А мы были поражены таким действием мощного боеприпаса.

– Грех, господа, мы допустили, – Зворыкин был удручён. – Уж-ж-ж-асный!..

– А ля гер, ком а ля гер, господин генерал. Сами напросились. Стоп, господа. А где неприятель? – спросил Свечин. Снимок в руках полковника показывал отсутствие в лагере чужеродных солдат. – Они исчезли, господа! Совсем исчезли!..

После этих слов Свечина, на крыше таможни, началось веселье. Сарафанное радио разнесло весть о большой нашей удаче по окопам. И казаки Мелехова, размещённые перед мостом, бросились в плясовую. Веселились, пока не прибежал взъерошенный спецназовец с "шишиги".

– Конница идёт к мосту! И снимок под нос Свечину.

– Ого, тыщи две будет! – и я бросился к "ЗИЛу". – Заводи! Григорий Пантелеевич, поставь свои тачанки вразброс, за окопами. Кавалерия на нас прёт! – прокричал в трубку, и залез в кузов ЗИЛа.

Только "ЗИЛ" переехал мост, показалась знатная конница. Орки на огромных волках. Я глаза даже протёр от увиденного в бинокль. Казаки Мелехова уже сыпанули назад в окопы. Мат-перемат, пошли команды сотников и взводных командиров. Тачанки разъехались по местам, куда им указывал лично сам Мелехов. Конница орков перешла в намёт. Мелехов скомандовал приготовиться.

– Пли! – чёткий приказ.

Грохотание пулемётов. От "лая" сдвоенного пулемёта я оглох, и хлестал воду из фляжки второго номера. Увидал, как над лавой нового неприятеля вспухли разрывы шрапнели. Раз, другой, третий. И от кавалерии орков ничего не осталось. Они как мыльные пузыри лопались. Пулемётчики в "ЗИЛе" выдохнули...

Опять команды. Конные полки пошли вперёд. Версте на шестой увидали тучи безоружных вояк в синем. Казаки остановились. Я с "ЗИЛа", уже порядком растрясенный, с удивлением разглядывал бегущих к нам чужих бойцов.

– Чего это они? Ёклмнэ, они динозавров испугались! – в бинокль рассмотрел парочку тварей в полукилометре от броневика. – Чёрт, чёрт, чёрт!

Пока Васечкин отслеживал ти-рексов, вояки стали массово бросаться под ноги казачьим коням. Казаки не стреляли. А потом, чуть сами не побежали, когда рассмотрели врага страшнее. Помогли тачанки. Пулемётно-ружейным огнём перебили штук двести динозавров...

Потом сделали перекличку по сотням. Двух казаков, какие-то мелкие твари покусали, а трое казаков пропало. Час масштабных поисков. Нашли пьяных, в небольшой рощице, всыпали горячих, и на этом военные действия на Восточном фронте завершились.

У Шарпа дела ещё занимательнее были. Только к вечеру он добрался до Сан-Себастьяна. На грузовиках Шарп вёз десять пулемётов, патроны, гранаты, осветительные ракеты и камуфляжную сетку. Всё из Новой Праги. И один из грузовиков поломался. Пока ремонтировались, майор поставил охрану, один М1924 «Шварцлозе» определили на крышу грузовика. Как оказалось не зря. Пожаловали два ти-рекса. Их расстреляли с расстояния, и поехали дальше, объезжая лесочки.

Капитан Кос провёл отбор добровольцев из всех желающих получить "клерон". Провёл по методике отбора гуркхов, и потом весь вечер крыл матом по-русски, ибо из четырёхсот стрелков триста пятьдесят были девушками.

– Шарп, пся крев, я тебе батальон амазонок заготовил. Пользуйся! – шипел Янек.

Пользоваться было некогда, нужно было рыть окопы, тренировать "бойчих", в общем, быть большим крикливым начальством. И Шарп амазонок чуть "разбавил". Добавил парней – пятьдесят гранатомётчиков и тридцать пулемётчиков. До подхода корпуса неприятеля сделано было много, если, что продержались бы долго. А амазонки нервничали. 480 человек против 30000. Разведка в лице Рауля отслеживала передвижение неприятеля и рассмотрела, как тот выглядел.

– Смотри, майор: в синем – пехота. В жёлтом – конница. В коричневых куртках – пушкари, а в красном – офицеры и тоже кавалерия. И похожи лицами.

– Да я бы так не сказал, – Шарп, в бинокль, разглядывал утренний лагерь врага. – Волосы, носы и глаза у них разные. Тут же Шарпу отзвонились и сказали, что бомбардировщик уже летит.

– Ждём, дамочки, – и придвинул поближе СВД.

– Где же этот бомбер? Они ж лагерь уже свернули! – амазонок сидящих в окопах, затрясло. Неприятельские полки стали разворачивалась, как для боя, и до синей пехоты уже было метров семьсот...

И прилетел самолёт. Бомбу, Вацлав, сбросил на авось, как потом сам же и сказал. Она упала между красной конницей и коричневыми пушкарями. БУМ. Конные и пушкари с пушками исчезли. Конники в жёлтых куртках бросились наутёк. Пехота, поднялась с земли, потопталась на месте, потом арестовала своих командиров и, побросав оружие, пошла, сдаваться в плен амазонкам. Шарп ещё этому посодействовал. "Ссадил" троицу особенно воинственных офицеров из СВД.

Стрелял и приговаривал: 'И тебя вылечат. И тебя. И тебя'. Амазонки радостно хлопали после каждого удачного выстрела...

– Не стрелять, они сдаются! – последняя боевая команда. И так вот стал национальным героем, по званию – сеньор Coronel.

На следующий день амазонки, разглядев "нежданных гостей" накормили их, помыли, и спать уложили. Многие возле себя. Шарп веселился, священники бранились. Потом отцы девушек взяли их "за хобот", и посыпались свадьбы. Бывшая пехота с радостью смирилась с таким вот разгромом.

В плен попало больше двадцати тысяч крепких синеглазых парней. Больше сотни молодых семей потом переехало в окрестности Новой Праги.

Ополченцы, и у нас и у басков, занялись мародёркой. А преуспел в этом генерал Зогин. Его грузовик, набитый золотом, еле-еле доехал до Ростова. Никита вколол покусанным казакам лекарство от столбняка и противошоковое. Мне презентовали приличную саблю.

Макс с помощью спутников отследил жёлтых конных.

– Сеньор Coronel, они примерно в тысяче километрах от вас. Гоните спутниковый обратно, – Макс через десять дней перезвонил Шарпу.