Текст книги "Один плюс три(СИ)"

Автор книги: Аноним Malakla

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Глава 14.

– Бу-бу-бу. С трудом вслушался. – ... Да, Борн, да просыпайся же, ты, мля, султан, хренов!.. Вы бы хоть закрылись, любовнички. И не стыдно, спят, как суслики. Давай просыпайся, ты, мля!

– Уйдите, я вас не знаю, – мякнул, не открывая глаз.

– Во, допился, мля, вставай, давай, атаман ждёт!..

Моё тело стало уезжать вниз. Открыл глаза. 'Батюшки, вот это кино!' Борисов меня наполовину стащил с дивана, сопит недовольно, и шлёпает по щёкам.

– Себя пошлёпай! – я обиделся и полез опять на диван, досыпать.

– Шатров просил помочь, Рома. Помочь надо, байбак, мля!

Пришлось просыпаться, отрывть голову от подушки. 'Так, я в полуспущенных труселях, ляльки вообще топлесс, дрыхнут. Что вчера было-то?' Борисов подал мне халат.

– Вы очень любезны, мистер.

– Пошли, Казанова! И давно ты так спишь? – спросил Борисов. И пошёл к выходу.

– С детства. В голове был сумбур, во рту это самое...

– Что сразу с двумя?

– Не, на животе. А! Эти сами расколбасились, – процедил, и меня пару раз валко шатнуло.

– Возлегли возле султана, – поддел Борисов на пороге.

Вышли во двор. Солнышко ярко светит, птички поют. Вчерашние завезённые пожитки гостей испарились. Всё убрано и подметено. Ворота раскрыты, джип тихо работает на холостом ходу. В машину Борисов кладёт целую бухту верёвки. Умылся у колонки.

– Счас...

И пошёл в маленький домик. Вернулся и застал у машины ошеломлённого Николаича в окружении клетчато-полосатой компании. Увидев меня, они рванули ко мне, как будто я им, что-то должен. 'Ой. Журналисты приехали, акулы, блин, пера'. Компания шустро окружила меня со всех сторон и стала совать визитки. 'Ой'. Мне в нос попали их завезённые дорогой запахи. 'Фу'...

– Господин Борн, дозвольте...

– Не "пдозволю"! Дайте хоть в себя прийти... 'Понаехали тута'...

– Видите, барин гневается, молодое люди, – Борисов согнулся в полупоклоне. 'Ай, молодца, Борисов'. Молодые люди замерли с открытыми ртами. 'А что, вправду злой, даже вон халат опрыскал'.

– Ждите! – величаво ответил и пошёл переодеваться.

– Барин выйдет через десять минут, господа. Борисов ещё ниже согнулся в поклоне.

На полдороге я остановился.

– А как мы поступим с предстоящей поездкой? – спросил. Солнце засветило мне в левый глаз.

– Дозвольте поехать с Эльзой, барин.

– Хорошо, товарищ Жуков. Мне ваш план нравится. Приступайте.

– Не извольте беспокоиться, хозяин, – Борисов забежав наперёд, открыл мне входную дверь. – Актер, мля. Борн, с тебя бутылка, – развязно нашепнул 'молодец'.

– Сам такой!..

Через десять минут вышел. Борисов уехал, корреспонденты завалили вопросами. Самый настырный стал допытывать, как я отношусь к теории Дарвина о происхождении видов.

– Ну, у нас как. Утром тебе говорят – вставай слон. Потом – иди есть свинья. А вечером – иди ко мне, мой зайчик...

Пресса офигела. Позади меня послышалось хихиканье. Обернулся. Лиэль стоит, снимает всё на видео, а Зося стоит с чашкой кофе. Помахал ручкой в камеру.

– А обезьяны у нас в цирке в штанах ходят, клетчатых, – подколола "клетчатых" Зося. "Усато-полосатые" засмеялись.

– А если серьёзно, – не отставал настырный.

– И в полосатых тоже ходят. Теперь уже смеялись все.

– А если серьёзно, то ничего эта теория хорошего не дала. Разные чудаки идеек ещё навыдумывали в довесок к этой гипотезе. Очеловечились до потери памяти, божественное происхождение в себе выбросили. И раз! Журналисты вздрогнули. – Мировые войны, революции, разруха, голод, эпидемии. Особенно народам России досталось.

– Почему? – строчили в блокноты ростовские журналисты. 'А чому вы без фотографов?' – подумал про себя.

– А народ, у нас сильно продвинутый, любит в бунтах поучаствовать.

– Очищение необходимо в обществе! И революции нужны! – выпалил какой-то полосатый юноша, мечтающий участвовать в мятежах. 'Не умно'.

– Ага, ты вон казакам это скажи, – Лиэль светлые порывы юноши очернила, а потом ещё и вразумила. – Революции и гражданские войны это – грязь, кровь, вши и болезни. А ребёнку своему, как в глаза смотреть будешь. После тысяч смертей. Всем стало неловко. На целых четыре такта...

– Барышня, а кофе угостите? – настырный принялся подбивать клинья к Зосе. Под четвертичный этот самый ритм. Он же – мужской кобелизм.

– Обойдётесь, – после продумывания ответа, независимо заявила Зося.

– А сигаретами?

– Сигаретами можно.

'Этот уже второй за два дня. Этак, при таких разбазариваниях, и курить придётся бросать'. Зося принесла блок "Петра I".

– А это ваши наложницы, господин Борн? – сболтнул лишнего настырный: тут же блок из рук Зоси полетел в голову настырного.

– Ой, – ойкнул настырный, но блок сигарет поймал.

– Иди, давай отсюда, пока ветер без камней! У, бессовестный, пиииии...

Зося неистовствовала. В выражениях она не стеснялась. А одёргивать её я не спешил. Зося выговорилась, и ушла. И уши у прессы горели и свернулись тряпочкой.

– Всё господа, брифинг окончен...

Какой там окончен, полчаса ещё выставлял визитёров. За это время вернулся джип. Из него выскочила злющая Эльза, а весёлый Борисов опять укатил. 'Так есть не хочу, пить, брр, тоже не хочу'. Сунулся во флигель с расспросами. Меня послали. Зашёл на кухню. Ляльки сидели над бутылкой и ревели. И тоже послали. 'Горюют, тогда пойду трудиться'...

Разыскивал рабочую одежду, а отыскал борновскую заначку. В двух больших банках от детского питания таили злато и сьребро. 'А я барин-то с золотом, обнаруживается!' Настроение вмиг улучшилось, но отыскавшее сокрыл. В глубине трусов, что на полке.

Робу всё-таки разыскал, но дома потрудится, не довелось. Приехал Борисов и потянул меня в робе к Шатровым. Во дворе атамана стоял легковой автомобиль неизвестной модели. С мокрыми разводами.

– Это откуда? – вопросил и стал кругами ходить, рассматривать седан.

– Нептун подарил, – от радостного атамана.

Но новости на этом не закончились. Оказывается, всё главное мы проспали. Шатрова подняли посередь ночи с вестью о том, что в окрестностях появилась, какая-то банда. Рапортичку доставили два измученных албанца из Корчи. Хмыкнул. – Борн, не кашляй. Их городок на берегу бухты оказался. Шатров решился помочь, без доклада вышестоящему начальству. Обратился к Ястребову и Вилькицкому за содействием. Получил добро. В 7 – 20, эсминец с сорока добровольцами под руководством Евсикова отправился на помощь. А с Шатровым случился конфуз. Атаман вывалился из ялика. Шашка оторвалась и пошла на дно. Пришлось нырять. – И вот итог купания. Вслед за тем, атаман написал нам цидулку, и с помощью джипа машину вытащили.

– Втроём? – удивился такой прыти.

– Втроём, – атаман засмущался. – Я, своими радостными криками всех распугал. А потом началось светопреставление. Вода сошла, сунулся в салон, а там, что-то белеет.

– Утопленник?

– Да, баба надувная, мля! – доложился Борисов. Смеялся я долго. – Борн, теперь понятно, почему Эльза злая домой вернулась?

– Понятно. Так, обобщим последствия гидрографических изысков господина атамана. Карта Сальского округа, э, дополнилась...

– Счас, мля, Борн, какую-то гадость вякнет!

– Дополнилась карта, э, Берегом Надувной Бабы!

– Мля, язва, мы её тебе отдадим!

– Расписочку, будьте любезны, с указанием дарителей попрошу-с.

– Злыдень, ты, Борн.

– Но-но, без оскорблений. И рассказал, как утром Борисов прогибался...

– Злыдень и злюка. Давай работать, господин белоручка.

– Весело взяли и весело понесли, – сказал и я попёр вымышленное брёвнышко.

– А это откуда? У Шатрова и руки опустились.

– Из цирка, атаман. Клоуна привели на свою голову, мля.

– Клоун, – сказал и горестно вздохнул, – но без оной. И брёвнышко приобрело зрелую фигуру женского тела.

– Вот же умеет руками играться. Ты лучше скажи, ты знаешь такую фирму – Сарина Валентина? – Борисов указал на эмблему на радиаторе машины – Sarina Valentina.

– Нет, актёра только знаю.

– Актёра? А, из этих, – скривился Борисов.

– Из каких этих? – удивился атаман.

– Сверху – баба, а снизу – мужик, – Борисов это тоже пассами рук показал.

– Ой, господи! И атаман отломал на радиаторе эмблемку.

– И как же ты, атаман, будешь машину называть?

– "Чайка". Это атаман чайку узрел в небесах.

– Да, ну тогда я с Борисовым её членовозом будем прозывать!

– Злыдни, вы господа. И почему – членовоз? Человеку объяснили. Атаман чертыхнулся.

С базара вернулась семья Шатровых: у купцов была распродажа.

– А это откуда?

– Посейдон подарил!

– Ура! Давайте её сушить. Машину скоречко разобрали.

– Пусть детальки часа два в керосине покиснут, а ты, Борн, нам с атаманом фильм какой-нибудь поставь. Роман Михалыч отгулы взял.

– С ледибойс? Какие отгулы?

– Абнаковенные отгулы. И просто с леди. Гы-гы. Фраза получилась у Борисова с сальным намёком.

'Сала атаману энд Борисов!' Когда пришли к нам я им и включил. "Калигулу".

– Сдурел, мля! – через три минуты просмотра. – Иди на атасе постой...

Посидел, почитал. Ромку к Эльзе на мультики завернул. После просмотра Борисов – красный – вышел с вопросом к атаману:

– А что это у тебя усы такие маленькие?

– Ну, чтобы не щекотали.

– Где?

– Пфф, – Атаман сконфузился. – А у самого вон тоже лезут. Щекотун, – сообразил поскорому атаман.

– Как, Борн, на нас, атаман, дурно влияет, мля.

– И не говори, Николаич.

– Это вас резина подкосила.

– Злыдень! – в два голоса.

Отобедали у атамана. Стол для нас накрыли во дворе. На обед были – украинский борщ со сметаной, сало, отварная кура, биточки, салат из огурцов и томатов, компот из сухофруктов. Плюс штоф анисовки. Превосходный обед.

– Спасибо, хозяюшка, угощение на славу. Борисов подошёл к ручке Кати, поцеловать. А за спиной – мне – сжатый кулак показывал.

– А как вам, Роман Михалыч? – атаманша ждала похвалы. Дождалась.

– Предостастоточно! У Кати и глаза округлились.

– Борн, где ты такое словечко выкопал? – с завистью спросил Борисов.

– В армии...

До ужина "Чайку" собрали и завели. Седан исправно задымил, тахая двигателем.

– Вот, атаман, пользуйся! – заявил довольный техник – Николаич, с чистыми руками.

– А если в дороге, где сломается?

– Жаль сотовая связь не работает, мля, – Борисов по привычке достал мобильник. – О, заработала! Я сейчас. И увёл атамана.

Катя стала сливать мне на руки. А я её прельщал сделать обновы в дом:

– Ну, вот машина у вас есть, надо ещё мебель обновить. Диваны, кресла, спальный гарнитур поставить.

– Неудобно это.

– "Это", удобно, сударыня.

– Фу, бесстыдник, – догадалась Шатрова моему подтексту и мило покраснела.

– Берите, берите.

– Это сексодром, что ли? И чёрные шёлковые простыни, – молвила с прищуром.

'Да, весёлый денёчек с Шатровыми получается'. – Это, Зося, просветила?

– Лиэль это. Замуж ей надо.

– Да, у вас, женщин только одно "это" на уме!

И еле увернулся от выплеснутого на меня ведра с водой. Хо-хо. Новое тело себя в обиду не дало! Вернулся Борисов.

– Вот, полюбуйтесь, Катя, ещё один Казанова нарисовался, – заявил хозяйке.

– Катя, не поддавайтесь Борну, третьей лялькой в его кровати будете, – просветил 'Казанова'. Катя и ручками всплеснула. – Кобель, истинный кобель, мля. И злыдень.

– Мастера-кобели, куда вы дели моего супруга? – Катя упёрла руки в бока.

– Шли назад с подарком, а его нарочный завернул. А вот подарок. Позвольте ручку, сударыня.

Облобызал ручку, и вручил смущённой Кате борновское домашнее вино в бутылке из-под шампанского, замшевый чехольчик и мобильный телефон. С почтового склада.

– Пипец телефону, там игры есть...

– Какие игры? А что такое пипец, дядя Рома? Я и не заметил, как Ромка подошёл.

– Пипец, тёзка, это – конец, – сказанул, а потом подумал...

– Кони и те тише ржут. И букву одну пропустили, – выдал нам – ржущим – Ромка и пошёл за свои знания в угол.

– Рома, Рома, чему ты ребёнка учишь, мля.

– Ребёнку всегда нужно говорить правду! А вот и ваш супруг, Катя.

– Господа, я вас обрадую, или огорчу, но завтра мы должны быть в Ростове. Вас хотят зреть, господа попаданцы, в полной красе.

– Поездом поедете?

– Счас, на джипе поедем.

Разошлись. Сборы затянулись до глубокой ночи. У Эльзы, на ночь, глядя, идеи, что нам брать в Ростов, сыпались, сыпались и сыпались. Снаряжались ехать я, Шатров, Борисов и Лиэль. Эльза и Зося оставались на хозяйстве.

Глава 15.

Утро встретило бодрящей свежестью. Солнце, краешком своего диска. Ещё была лёгкая дымка и одуряющий запах цветов с палисадника соседей. На чётко-подстриженной траве медленно испарялись капли ночного дождя. Станица густо просыпалась. В джип доложили припасы, отъезжающие зябко передёрнули плечами и расселись по местам. Я – за руль, справа плюхнулся Шатров, за спиной умостилась Лиэль, рядом с ней – сонный Борисов. Жена атамана перекрестила нас и я медленно, коров гнали на пастбище, выехал со станицы. Разговаривать не хотелось, каждый думал, что хотел, или спал.

– Борн, а ты заметил, что дорога не петляет? – с зевком спросил атаман.

– Заметил...

Замолчали, разглядывая окрестности. Округа, по которой ехал джип поражала. Во-первых, чистейший воздух. Дышалось не только легко, но и умопомрачительно вкусно. Степной, горьковатый в середине лета, духмяной воздух, перебивался крайне сильными запахами неведомых прежде цветов и деревьев. Во-вторых, степь имела множество вкраплений, от ярко-зелёных до сизых, синих и оранжевых, по цвету – деревец и кустарников. Подложка у небольших и средних по размеру рощиц также была многоцветной. Калейдоскоп из южных, субтропических и тропических, видов флоры, дополнялся природой средней полосы России, Урала, Сибири и Приморья. И, в-третьих. Если бы среди нас был учёный флорист, он бы по составу этих рощиц, сразу бы сказал, что так не бывает. А если б ещё и землю копнул, там и там, то это его 'так не бывает' перешло бы в матюгальный 'так не бывает'. А мы вот ехали спокойно. До поворота на Ростов.

– Скоро поворот, – сказал, и, – А это, что такое?

Впереди справа появились каменные постройки неизвестного населённого пункта. Мужи достали пистолеты.

– Тёзка, сверни, проедем, посмотрим местечко, – скомандовал атаман, держа в руке солидное оружие – самозарядный пистолет Кольта-Браунинга, М1911.

– Откуда пушка? – спросил, поглядывая на дорогу и мощный пистолет.

– В Варшаве подарили, – обронил атаман.

На скорости проехали по безлюдному городку. Восемь улиц по восемь кварталов, замощённых брусчаткой с акациями, каштанами и тополями. Дома двухэтажные, разные по стилю и зодчеству, но с упором на эклектику.

– Южный городок, мля, – гукнул шмелем Борисов, и, сопя, анализировал виды. – Кусок какого-то крупного города. А где люди, спят что ли?

Я поехал медленнее...

– Вон абориген нарисовался, – указал атаман.

Подъехали к заметному двухэтажному дому. На крыльце стоял зевающий мужчина в красном шёлковом халате с драконами. Зевок у него застрял на паузе. Ещё бы – шик-блеск приехал!

– Утро доброе. А скажите, любезнейший, что это за населённый пункт? – спросил бритого, до синевы, горбоносого господина Шатров.

– Как, ви, не знаете? Это таки Одесса, господин полковник! – ответил после паузы 'халат'.

– Одесса! В сальских степях? – удивился Шатров, козырнул, и мы поехали дальше. "Шёлковый халат" с открытым ртом "забронзовел" на крыльце.

– Атаман, а это твоя территория?

– Может быть и мой округ, или волость соседняя, – Шатров что-то соображал.

– Тогда позвони жене, пусть твои помощники покумекают. Зося их на "Микре" может довезти, если не забоятся. Шатров кивнул и сделал свой первый звонок по мобильнику...

Дорога на Ростов была в отличном состоянии, поэтому разогнал "Ниссан" до 160-ти. "Соня" выдавала: "How much is the fish" группы Scooter, а атаман стал бледнеть.

– Надо б остановиться, Борн. Гонишь как на самолёте, мля, – гуднул Борисов. Моё шалопутство – резко по тормозам.

– Сдурел? – заорал непристёгнутый Борисов.

– Тут кусты гуще! Ё! – заматерился, а потом и Борисов.

Ибо на джип нёсся автомобиль. Крутанул руль вправо, чёрная комета сверкнула слева. Выброс адреналина, визг Лиэль, мат Борисова и глухой удар позади нас. 'Не упал'. Борисов и атаман, матерясь, вывалились из джипа и ломанулись помогать потерпевшим аварию. А у меня сердце колотится, тело везде вспотело, а руки вцепились в баранку. Посмотрел в зеркало заднего вида и увидел испуганные глазища Лиэль.

– Па-па-памперс будем менять? Дождался шипение барышни, отстегнул ремень безопасности и вылез из машины. Ноги подрагивали.

Картина аварии чёрного БМВ была реально крутая. Я её реально в подробностях увидел. Реально он так дымил. Реально орала его сигнализация. Реально так орали Борисов с атаманом.

'Реально, а я за-за-за кадром. И пацанчики там реальные, и их вещи. Стоп. Надыть'... Добежавшие до машины спасатели, открыв двери, вскрыли подушки безопасности и потащили упитанные безвольные тела прочь от дымящегося 'чёрного бумера'.

– Ты куда, мля? Рванёт!

'Выручать вещи'. Пока бежал до машины, со временем, что-то сотворилось. На первых порах оно неспешное было, а как побежал, так и минутки резвее стали. В общем, долетел быстро, схватил, что на глаза попалось – чемоданчик и спортивную сумку, и назад, аллюр три креста. Поравнялся с распростёртыми телами, и тут "бабах" – БМВ взорвался. И раздал подарки, ... для своих пассажиров. Чпок. Две железки прилетело. Поострее – в пах водителя, потупее – в правый висок пассажира. В ужасе отшатнулись.

'Чем грешили, туда им и попало?'

– Ёёё! Их же насмерть! – выкрик Борисова.

Тяжело дыша, опустил, что принёс на землю, стараясь не смотреть на агонию тел, одетых в приличные костюмы ... 'Адидас'.

– Борн, дай сигареты, – Борисов попросил, и с атаманом они нервно закурили.

А я пересилил себя и приступил к незаконному присвоению чужого имущества в атмосфере безнаказанности, обычно в бедственных ситуациях... для погибших братков.

– Борн, ты их и потрошить будешь, мля? – спросил бледный Николаич.

– Ты хоть тутошним казакам, что-то оставь.

– Металлолом сдадут. Вот смотрите...

Попутчики несмело подошли. Трофеи были знатные. Четыре пистолета Glock-17, патроны, четыре наплечных кобуры фирмы "Спич Профи", пистолет-пулемёт МР-38 в чемоданчике. И коробки с готовым комплектом видеонаблюдения, ноутбук Getac A795, два мобильных смартфона Apple iPhone 4S.

– Хороший улов! А это вообще раритет, – сказал Борисов, вертя немецкий ПП – МП-38.

'А их документы хока съела', – подумалось. Борисову и атаману выделил два пистолета. Посмотрел, что Николаич наплечную кобуру себе цепляет и сделал так же, подрагивающими руками. А Лиэль также участвовала в осмотре трофеев. 'Ай, умница. И трупов не испугалась!'

– Добродии, треба заехаты до мого знайомого в Егорлыкскую, – проговорил Шатров-хохол.

Между бровями у него пролегла складка от разных думок. Атаман прочитал над трупами, какую-то молитву, перекрестился. Поехали. Но после посещения кустиков.

Перед Егорлыцкой, справа увидели вышку сотовой связи. А знакомый Шатрова трудился атаманом станицы и был его кумом. Когда подъехали к станичному правлению, из дверей вышли пять человек. Трое в казачьей форме, крепкий парень в спецовке с логотипом "М-фон" на груди и невысокий, худой парнишка в "прикиде". Инопланетянин для казаков. Ростаманские косички, серёжки в ушах, козлиная бородка, чёрная футболка, рваные джинсы с заплатками и серо-розовые сандалии. Инопланетность подчёркивалась рисунком на груди – девица с короной и надпись: "Все бабы как бабы, а я прынцеса".

– Полный улёт, мля!

Глава 16.

– И где этот инженер? Он чё реально тупит?

– Заткнись...

Два молодых человека сидели на походных складных стульях под пляжным зонтиком, и вяло переругивались. Работу они сделали, магарыч обещанный местным инженером, им был не нужен; нужный человек не приехал. И поэтому настроение было ниже плинтуса с горестными переживаниями в придачу. За зонтиком стояла палатка, с камуфляжным рисунком, рядом микроавтобус Ford Transit серебристого цвета. Сидящий справа, отложив журнал, вспоминал свою прожитую жизнь.

Никита Макаренко, воспитанник Азовского детского дома ?1, после успешных экзаменов, был принят в Гробинский военный институт. Два года успешно отучился, а потом два его друга – Костя Дзю и Виталий Кличко – потянули Никиту в самоволку. Шли они туда за 'поцелуйчиками'. Купили вино, конфеты, но до общаги текстильной фабрики не дошли. Из недостроенной пятиэтажки самовольщики услышали крики о помощи и побежали на помощь. К ним на шею бросилась растерзанная девушка. Никита успел метнуть половинку кирпича в мелькнувшую в проёме тень, попал, но насильника не догнал. Девушку успокоили, довели до дома, отдали конфеты и вино. И вернулись в казарму.

На следующий день подполковник Чикатило Андрей Романович, стал придираться к Никите, а потом и к Косте и Виталию. Вёл он основной предмет института – английский, наставил щедро двоек и поставил вопрос об отчислении. Никита потерял сон и покой, не понимая за что препод их так "драконит". Не понимал, пока не подслушал случайно разговор Чикатило с их особистом, майором Наступиным:

– Они меня, чуть не поймали. Этих двух боксёров надо гнать отсюда, а Макаренко... – Ты, что сдурел? – А кто сироту ждать будет! – А что так сразу? – Ну? – Я – пас. – Слабак! – Давай потом обмозгуем. Такой вот диалог получился...

Никита вспомнил, что они выходили на освещённое место, и скрывшийся насильник мог их разглядеть. Он пересказал друзьям подслушанный разговор. Друзья решили наказать Андрея Романовича. Наказали и попались. Через месяц следствия получили неожиданный результат. Наступин отделался испугом. Чикатило отправили на обычную пенсию инвалида первой группы (что с "овоща" возьмёшь), а друзья поехали дослуживать в Советскую Армию. Боксёры в Анадырь. А Никита – в погранотряд под Кушкой.

– Я тебя тут сгною! – угрожал одноклассник Чикатило "вечный капитан" Скотников, за глаза – "Вонючка".

Гноил, но бывший курсант быстро освоился в отряде и стал расти в званиях и должностях. Ефрейтора он получил за "рацуху". Усовершенствовал сигнальный фаер ФС-5Б и тот действовал как фаер и как боевое отравляющее вещество, с последствиями вплоть до поноса. Кинул и веди чужого вонючку к своему, э, капитану. Советской Армии в Афганистане не было, а Никита там девять раз был. Последний выход для старшего сержанта Макаренко был смертельно опасным. Получил пулю в плечо, потерял талисман, но свою группу вывел. Мировые СМИ разорялись о применении Советами отравляющих веществ против американских военнослужащих, случайно оказавшихся в Афганистане. Группу наградили, а Никиту нет. Старшина запаса, после санчасти, уехал на гражданку.

Как сироте Никите дали однокомнатную квартиру на окраине Азова. А в детском доме список родных. В тот день Никита впервые напился. Отец и мама погибли. А тётя, двадцатипятилетняя Белла, живущая также в Азове, была такой навязчивой, вплоть до инцеста, что Никита сбежал. Сбежал далеко. Под Брестом, в схроне, оставил новые документы на имя – Макаров Никита Владимирович, и перешёл границу. По Европе он попутешествовал, а в США покуролесил. Связался с мафией и как итог – девять трупов местных "плохих" парней и две сломанные челюсти у американских блюстителей порядка. Скрылся от облав в Нью-Йорке, купил чистые документы на имя Ника Питерсона и пошёл наниматься в частную военную компанию. В двух его завернули, а в третьей одноглазый клерк, дав заполнять анкету, ушёл и вернулся с неожиданной для Никиты вещью – его потерянным талисманом. Никита, ошеломлённый, вертел в руках нефритового скарабея, а клерк допытывался:

– Ты же русский, старший сержант погранвойск Макаренко Никита Сергеевич. Ведь так?

– Не так! Я – Ник Питерсон.

В новом военном билете Никиты значилось – старшина спецназа химических войск в запасе Макаров. Клерк замолчал. А потом в комнату зашёл ещё человек, и Никита стал выискивать, 'как уйти огородами'. Этого американца Никита подрезал в первом боестолкновении последнего выхода в Афган. Правда всё обошлось, и попал "агент Питерсон" опять в Афганистан. Там штатовский ЧОП "МСС"– милое СС у Никиты – осуществлял "гуманитарную" помощь. Послужил. Потом были другие "горячие" точки. ЮАР, Сингапур, Бенин, Кения и Сомали. В Сомали в левую пятку Никиты прилетела картечина, и поехал он на лечение в Австрию. После реабилитации "отдел кадров" МСС направило Никиту на одни хитрые курсы. Никита курс прослушал, а потом пошёл "качать права". Огюст Бурже и Роман Полански долго потешались.

– Сам виноват. Нечего было такие чистые документы покупать. Для ЦРУ ты ценнейший кадр!

Директор Бурже, это тот, кого подрезал в Афгане Никита и замдиректора Полански, снайпер "угостивший" Макарова пулей нашли способ перевести Никиту в технический отдел. В отделе доверили, полгода, летать на Боинге Е-3А "Сентри", оператором электронного слежения. Потом семилетний контракт для Никиты закончился, он по этому делу проставился и тело, с векселями в трусах, загрузили на авиарейс до Варшавы.

На родине были сплошные перемены, тайно вернувшийся старший шеф-агент спокойно купил на кровно заработанные амеры в Ростове-на-Дону "трёшку" на Рублёвском проспекте, бывшей Пушкинской. Ремонт сделали гасторбайтеры из Италии, и Макаров въехал в своё новое жилище. Включил телевизор и оцепенел. С экрана, уже генерал-полковник Наступин и генерал-лейтенант Скотников, рассуждали о назревших переменах в обществе. Телевизор он больше не смотрел. Посидел до вечера на кухне, а потом решил прогуляться. Вышел во двор и сходу получил наезд от трёх парней.

– Бабло гони, чувак.

Парней Никита уложил под колёса подъехавшей милицейской "Волги". Из неё выскочил, какой-то толстячок – подполковник, и стал орать на Макарова. Никита, молча, развернулся и поднялся в свою квартиру.

Утром раздался звонок в дверь. Вышел. Перед дверью стояли вчерашние побитые парни, толстячок – подполковник, капитан-участковый, представительный мужчина с татуировкой – К2 – на голове и крашеная блондинка. Блондинка, оттерев милицию, бросилась к Никите.

– Никита! Ой, Мишаня, это мой племянник нашёлся! Никита, ты зачем мальчиков побил? – затрещала пулемётом.

Дальше шли охи, ахи. А опешивший Никита рассматривал свою изменённую тётку Беллу (три пластические операции не прошли даром). Далее, Мишаня всех отправил и зашёл знакомиться со свояком...

– А дом, где твоя квартира была, взорвали. Да, Миша? – хлопала глазками Белла.

– Угу, киса. Её первая пластика. Иди ко мне Никита, на солидный оклад.

– Я подумаю...

Месяц после этого Макаров прожил припеваючи, Мишаня Комаров оказался славным родственником. А потом у Мишани начались проблемы, Белла снова стала приставать, и Никита устроился на работу в кампанию сотовой связи водителем-альпинистом с частыми разъездами. Сначала было всё хорошо. А потом прибыл Макс, и стало плохо.

– Ну, ты, акадэмик!

Удар – блок, удар – блок. И Никите прилетел ударчик, смутно-знакомый.

– Кто это тебе удар поставил?

– Костя Дзю.

– Костя!

– А ты, что его знаешь?

– Да, вместе учились....

– Ну, на спутниковый, поговори.

Бывшие кореша посоветовали "дёргать из клоповника, и педриле привет".

– Не засветимся? – спросил Никита, отдавая спутниковый телефон с приблудами.

– Обижаешь. Фирма веников не вяжет.

С Максом Никита сработался, но друзьями они не стали. Три месяца колесили по Ростовской области, настраивая вышки сотовой связи. Это потому что, их фирма становилась главным сотовым оператором страны. Работы было много.

В последний приезд в Ростов, Никита заметил слежку. Притом следили за обоими. Пришлось обращаться к Мишане, у него была своя служба безопасности. Вести свояка были очень неутешительные. За Никитой следило МГБ, за Максом – американцы. От слежки Никита ушёл, Максу ничего не сказал. Тот и так был дёрганный. Поехали в Егорлыкскую, настраивать вышку. Мишаня обещал привести "спецсредства" и новые документы ("огурцов" и пакеты подкину вечером 15-го"). И его не было. И это было очень-очень плохо.

– Макс, ты, что там сочиняешь?

– Да понимаешь, Никитос, фишка в чём, я...

– ... пишу шпионскую прогу, амеров хочу знатно срубить. Так? Чёртов воришка. Кю, – Никита замолчал и уткнулся в журнал.