Текст книги "Один плюс три(СИ)"

Автор книги: Аноним Malakla

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Глава 5.

Николаич поехал первым, я, приноровившись к «Ниссану», сам, ехал за ним, отстав метров на сто. Расстояние от перекрёска до станицы было с километр, и эту дистанцию я преодолел впитывая, как губка, виды за стеклом. Хотя и вспомянул, что в году так 1915 в станице насчитывалось до тысячи дворов, больше тридцати тысяч десятин земельного довольствия, проживало тысяч десять мужчин и женщин. Здесь располагались управление окружного атамана, управление окружного воинского начальника, окружной земельный совет, окружное казначейство, окружная земская больница. Были – бактериологическая станция, станичное правление, ветеринарная лечебница, 2 церкви на пригорках. Реальное училище, высшее начальное женское 4-х классное училище, 2 приходских училища, ремесленная школа. Заводики: 2 маслобойных, известковый, черепичный, горшечный, кирпичный; 3 паровых и 9 ветряных мукомольных мельниц, Ежегодно 30 января, в пятницу недели святой пасхи, 29 августа и 1 октября проводились ярмарки.

Речка явила кустики камыша по берегам, мостки и штук семь лодчонок. Слева, у водокачки, шапки вишен и абрикос, по-местному – жердёл. Справа домики, увитые хмелем; в огородах – прополотые грядки с огурцами-томатами, и стройные шеренги культурного винограда, на невысоких шпалерах.

На привокзальной площади притормозил. 'О. У спецвагона стоит, какой-то военный в советской полевой форме. Озирается, кобуру лапает. Не знает, что делать. Извини, солдатик, у меня свои проблемы, почтовые. Хм, а состав можно тут не хило толкануть!.. И кто тут главный торговый представитель?' И по газам.

Доехал до дома, пересказал Борисову, что видел у вокзала...

– Борн они мне всю машину залили! А я только один способ знаю, как их успокоить, – Николаич пожаловался на рыдающих лялек. Посочувствовал Борисову.

Новообретённый джип загнал во двор, сунувшемуся за мной Николаичу, показал "Стоп", скрестив руки на груди.

– Ты что, не пускаешь? – Борисов серчал и удивлялся.

– Ванечка, он, что нас к себе не пускает?! Борн, мля! – вскричала Эльза.

'Ёпрст, уже – Ванечка и млякает!' Я смотрел на зарёванных и осунувшихся 'своих' кумушек.

– Борисов, а зачем им в станице две почты? – задал простой вопрос.

Борисов вопрос не понял, зато Эльза стала сразу в стойку:

– Борн, я не позволю грабить почту! Категорически!

– Борн, ты чего это фамильярничаешь? – встал на сторону Эльзы Николаич.

А мне нужен был союзник, что бы работой отвлечь лялек от их горя, ну и провернуть мародёрку, что тут скрывать. Совесть моя глухо молчала. Борисова отозвал в сторонку переговорить. Сначала он и слышать меня не хотел, потом врубился.

– И "Микру" надо забрать, – это уже нам вдвоём припомнилось.

Вернулись к машине. Эльза с подозрением на "шовинистический мужской заговор" стала нас образумливать. Но Борисов зашёл, как говорится, с другой стороны:

– Эльза, ты хочешь жить на почте? Девочки, а вы? – девочки не хотели. Эльза стала колебаться. – Я, Эльза, лично тут жить буду. А, ты, там кукуй! Можешь, прямо сейчас, ножками.

Шантаж, самый наглый, но объединяющий. Эльза представив перспективу для себя нерадостную, сдалась. Не сразу конечно, но сдалась. Около машины, выслушали от Эльзы всё, что она о нас – мужиках – думает. Борисову досталось больше. 'Когда она его, Ванечкой, теперь назовёт?'

Потом поехали на "ЗиРе" на "мародёрку". Но эта наша размолвка отвлекла лялек. Не доехав ещё до почты, почти всё, что будем брать, обговорили. Во дворе почты подъехали к двери склада.

'Компаньоны грабежа' стали набивать грузовой отсек "ЗиРа", потом багажник и заднее сиденье "Микры". Взял себе только жидкую ружейную смазку, бронежилет и видеодвойку "Toshiba" из кабинета начальника почты. И коллегам, по горячке, указал на столь незначительный ущерб моего личного хищения.

– Ты посмотри, какой нахал, сам сманил, а теперь в кусты! Борн, ты ж – зачинщик этого разбоя, – взвилась подуставшая Эльза.

– Эльза, при разбое должны быть жертвы.

– Борисов, жертвы сейчас будут. Ты будешь первым! – Эльза заметала молнии...

– А машину с хабаром, ты поведёшь? – Борисов ухмылялся.

– Ладно, Борисов, я тебе это припомню!

– Что – это? – колкость от Николаича, на которую Эльза отмахнулась...

– А быстро вы, Эльза Густавовна, плохому учитесь, – подколол Эльзу.

– Борн, ты сейчас будешь второй жертвой! Так, мальчики, кончаем, живее! – Борисов захохотал. – Борисов, ты всё к одному сводишь. Борн, закрывай почту.

Я и закрыл, и даже опломбировал служебный вход. Первыми поехали Зося и Лиэль на "Микре", виляя по всей дороге, мы следом.

'Во-о-т. Нахомячили быстречко добра. А вообще, на кой ляд мне этот Doom, квесты всякие: идите туда, что найдёте, то ваше будет. Не надо нам такого. Такого 'горя' на курорте. Вначале должно быть всё хо-ро-шо. И, и, пусть у главных тут черепки болят от нашего попадалова. А неплохо всё-таки, что водители и сопровождающие на почте имеют разрешение на оружие'.

С десяток станичников увидали. Некоторые из них ковыряли асфальт и, открыв рты, ЗиР провожали взглядами, не забывая креститься. Борисов, не забывая, куртуазно кивал новым землякам.

Дома разгрузились. Что разгружали? Да многое – от туалетной бумаги до мобильных телефонов и ноутбука Лиэль. И кое-какую мелочь. Это всё было в коробках, пакетах, упаковках и россыпью. Где-то с тонну. Занёс чемоданы из "Ниссана" в прихожую, где уже все собрались. Ляльки и Борисов дожидались меня и моего 'толкового' гласа. Хозяйского.

– Ой, мальчики, вы ж ещё не обедали, – Эльза озаботилась нашим подорванным на почте здоровьем.

Переглянулся с Борисовым. Николаич чувствовал себя незваным гостем.

– Эльза Густавовна, назначаю вас домоправительницей, – проговорил, и вывалил ей в руки все ключи. – И тут ещё...

– А как теперь к тебе обращаться? – перебила меня Зося.

– Как, как, хозяин, господин.

– А рожа не треснет? – от горя потерянных родных у Зоси уже ничего не осталось.

– Два наряда вне очереди, Зося.

– Ты, чё, борзеешь?

– Пять нарядов, Зося.

– Правда, а почему, сразу – хозяин? – влезла в диспут Лиэль.

– Два наряда вне очереди...

– Дочка, нельзя старших перебивать, – торопливо пришла мне на помощь Эльза.

– В общем, есть... – продолжил.

– Пан рыцарь, – тут влез Борисов, – а я что буду – Санчо Пансой? Или твоим холопом? Со старослужащим номер с нарядами вне очереди не канал.

– Не, Иван Николаевич, ты у нас будешь вождём – Бизоном с Большим Мотором. Я тебе жалую флигель. И можешь выбрать себе скво, – сказал и, сдерживая смех, церемониально поклонился.

– Наряды мы себе в чемоданах подберём, э, хозяин? – Зося исправлялась.

– Продолжайте, о, господин, твои недостойные слуги посмели прервать твои мудрейшие речи.

Все заулыбались. От Лиэль такого не ожидал. 'Вот тебе и мамина дочка!' Я замялся.

– Смелее, хозяин! 'А Зося – язва'.

– В общем, э, надо где-то расположить гарем, – выдал публике. И обеспокоенно смотрел на хохочущих лялек и Борисова, который чуть по полу не катался от смеха. Посмотрит на моё недоумевающее лицо и новый раскат хохота. Вытирая, выступившие от смеха, слёзы Эльза заявила:

– Да умеешь ты, Борн, удивлять. Сразу тебе наложниц подавай! Смотрите, ещё и лицо недоумевающее...

– Вообще то, Эльза Густавовна, гарем – это женская половина дома. В первом значении.

– Да ты что!

– Гейши, мля, вы кормить нас будите или как?

Глава 6.

Прибыв в здание окружного управления, атаман Шатров развернул бурную деятельность. Собрал всех, кто ему попался на глаза – военных чиновников, казаков, казачат – направил на поиски всего, что выбивалось из казачьего уклада. Искать нужно было дома, людей, всё непонятное в станице и за станицей. Найти и доложить атаману.

– На рожон не лезть!..

Выпроводил недоумевающих подчинённых, Шатров прошёл в свой кабинет, решая, что делать: собирать данные или сразу озаботить вышестоящее начальство. Зазвонил телефон.

– Господин атаман, вас спрашивает почтмейстер, – сообщила телефонная барышня.

– Соедините, – снизошёл атаман.

Взволнованный голос Ивана Николаевича Артемова, доложил об увиденных чудесах. Второй почте, машинах, парке, магазине и большом двухэтажном здание. И о чужаках, двоих, напугавших чуть не до смерти почтенного служащего.

– Разберёмся, Ивана Николаевич, – это слово стало для атамана главным. – Не сомневайтесь. И берегите себя...

За два часа расторопные подчинённые нашли много чего интересного. Это интересное и осмотрел атаман. Недалеко от парка находился нарядный флигель, обшитый особливыми досками, салатного цвета. Пустой.

В Срединном проулке нашёлся ещё один дом с двумя выходами. В одной половине никого не было, а во второй нашёлся бухой мужик в спецовке железнодорожника. Мужик, как заведённый твердил, что он механик Пролетарского депо, и совал странный документ. Паспорт гражданина СССР на имя Пискунова Ивана Филипповича, 1936-го года рождения. А выпивал он 7 ноября 1968-го года, в честь праздника Великого Октября.

– Надо меньше пить, механик, – предостерёг атаман, возвращая паспорт. – Ты бы тут хоть убрался что ли.

Шатров брезгливо обвёл целый склад пустых бутылок, стоявших по всем комнатам.

– Ладно, тащ подполковник. А где тут у вас бутылки пустые принимають?

'Этот из 1968-го. Зажатый, одет по работному. А те?' – подумал за почтовых.

Дальше его потянули осмотреть ещё один объект, рядом с угловым домом казака Браслетова. На двух бетонных столбиках висел гудящий серый цыбик, к которому шли провода. Внизу ящика атаман прочитал подпись красной краской по трафарету: "Проверен 1.07.2014 год".

– Ещё одна загадка дня, господа...

Около ящика Шатрова нашёл есаул Евсиков, военный руководитель Сальского округа, с известием о том, что станица лишилась кладбища.

– Будто? – Шатров перекрестился. – Мда, давайте, Иван Иванович, посмотрим на станицу с верхов. Эй, хозяин, на конь и найди мне наших землемеров. Скажешь, пущай едут к собору. Поехали, господа...

Дождались землемеров и поднялись, испросив разрешения у настоятеля собора, на звонницу собора святого Александра Невского. На верху, землемеры завопили, что станица круто поменялась. Начальство, глядело и молчало.

А окрестности и в правду разительно изменились. Землемеры и помощники яростно спорили о непонятных трансформациях и их причинах. Причины не находились, зато следствий было тьма. Станица стала совсем зелёной, появилось озеро на севере, в полуверсте от станицы. Ж/д ветка на Куберле испарилась и бугор на северо-востоке исчез. На юго-востоке появились лесистые холмы, на востоке – низкие горы и канал. Вот об этих объектах спор и был. Отдельно всплыл вопрос, кто прокапал канал и откуда течёт по нему вода. Старшие в спор не лезли, просто тихо-смирно глядели в бинокли. Везде куда они добивали, вместо выжженной ещё в июле степи, просматривались чуть ли не заливные цветущие луговины и узкие лесопосадки, обрамляющие вспаханные поля. В бинокль атаман разглядел, возвращающуюся в станицу повозку, запряжённую парой волов. И как стадо коров северных улиц потянулись, по брюхо в частой траве, к озеру. Сзади стада бегал пастушок и махал бестолково руками, изредка оглядываясь на станицу. Лицо у нахалёнка было удивлённое и глупое.

– Дурашка, теперя коровам травы от пуза и вода рядом, – проговорил атаман, – и мамка тебе спасибо скаже за рыбку и раков.

Евсиков поддакнул и стал присматриваться к линиям электропередач, а Шатров – на дороги из асфальтобетона. После этого атаман задумался об окрестных хуторах и зимовниках коневладельцев, ибо какие-то постройки виднелись рясно на востоке и юго-востоке от станицы.

Препирания у подчинённых закончилось компромиссом: они пришли к мысли, что Ясная стала более компактная по территории, а вопросы, как и кто это сделал, заплутали в высоких элементах мира, философствовании о форме и материи. Досталось и Платону, и Аристократу и даже Ньютону с Бойлем.

Но дольше всего все смотрели на юг, на морской залив с пляжем. Подначальные опять заядло заспорили, кто их туда поместил, а есаул мечтательно проговорил:

– Роман Михалыч, а недурственный нам парк достался, да и пляжик дюже хорош. Погуляем!

– Погуляем, – нехотя отозвался войсковой старшина. 'Да, ты, тот ещё прожигатель жизни', – недобро подумал о Евсикове атаман. За месяц, что прошёл с назначения Евсикова на пост военного руководителя округа, Шатров так с ним и не сработался. Был Евсиков ярым индивидуалистом, и лез, куда его не просили. 'Карьерист, прям зло берёт'.

– Господа, хватит спорить. Время, бог даст, всё расставит по местам. Едемте, господин есаул, в правления, – просьба ко второму лицу округа вышла черствая по тону.

Евсиков, всю дорогу помалкивал, сообразил товарищ, что атаман им недоволен и что-то записывал в блокнот. В целом делал всё правильно: я, типа, занят, меня не трогайте...

В правление Шатрова было суматошное движение, и самое интересное, о домовладении, что нашёл атаман, никто ничего не доложил. 'Чому так? Нехай, сам поеду'. Надавал ЦУ, поправил амуницию, перекрестился и сел в пролётку. 'Надобно полюбовно сладить'. Интуиция долбила, что с соседями атаман должон справиться. А своему чутью Шатров доверял.

Глава 7.

Молча, отобедали. Подумать-посоображать о том, какое лихо забросило нас в вековой давности станицу, мешало благодушие. Непробиваемое.

Вернулись в прихожую и сходу попали на показ летней моды 2014 года. Девушки устроили дефиле одеяний, которые везла в Сочи "астраханская дива", любовница Ардальона, Анжела. Четыре чемодана были вскрыты, женские вещи валялись по всему дому. Их было много и ляльки продемонстрировав самое сногсшибательное, стали делить это богатство. Борисову достался чемодан Ардальона. Костюмы, обувь ему подошли по размеру, как говорится тютелька в тютельку.

– Будешь, Борисов, вождём в европейской одежде. Вон тебе как 'Pierre Cardin' и 'Adidas' идут.

Мне достался ноутбук "Toshiba" Ардальона, мобильник и две "флешечки" по 4 терабайт каждая. Решил их оставить на вечер. Эльзе ничего не досталось, а что есть во флигеле, я не знал. Выход нашла Зося, даже оторопел, когда из спальни Лолиты она принесла швейную машинку "Husqvarna" 1996 года выпуска и пачку журналов "Burda" с выкройками, потом куски ткани. Начиналось великое проектирование "тряпок" для Эльзы. Нам там место не нашлось, я и Борисов, занялись простой мужской работой.

На улице проверили технику: бензин в машинах, масло, шины, свечи, свинтили номера; потом залили воду в пластиковую бочку на летнем душе.

– Смотри, Николаич, огород у меня уменьшился, газовая "воздушка" пропала.

– Надо в огороде, что-то посадить, лето ведь, – посоветовал Борисов. Покормили кур, затем я открыл гараж. – А зачем тебе американская каска?

А я с удивление рассматривал мотоцикл "Урал" с коляской, в камуфляжной расцветке. На брезенте коляски и лежала названная каска. Там же стояли два велосипеда – детский и дамский. Промолчал.

Пошли смотреть, что было в летней кухне, недействующей, но с настольной газовой плиткой, действующей. Газовый баллон был почти полный. Потом залезли в погреб, вылезли оттуда слегка "уставшие" от домашнего вина и с банками домашней закрутки в руках. Дошли до двери и увидели толпу казаков перед воротами. Казаки класса "любопытные", вид "местные". 'Выспались, станичники?'

Оставив банки на кухне, прошли в зал. Телевизор гудел какой-то музыкальный клип, Зося с Лиэль на полу кроили, Эльза смотрела в окно. Обрадовала:

– Борн, эти казаки тебе сейчас забор сломают!

Посмотрел, действительно, парочка казаков уже оседлали забор. Ещё с два десятка стояли на дорожке, беседуя про наши души...

– Фу, Борисов, где ты опять выпил, в гараже? И ты, Борн! – принюхалась Эльза. Борисов не отвечая, что-то обдумывал. С пола донёсся голосок Лиэль:

– Надо что-то написать, что бы они ни лезли.

– Карантин. Вход запрещён! – придумала Эльза.

– Ага, а потом появится местная бригада психиатров с дюжими санитарами, хвать всех! – выдала Зося и все обеспокоенно посмотрели на меня.

– Так-так, Лиэль, пиши, переодевайся, и пойдём вешать предупреждение, – спокойно откликнулся.

– Почему я?

– Счас, за неподчинение, Борн тебя на губу отправит.

Поднялся шум. Я в это время, сходив в спальню Лолиты, нашёл там альбомный лист, фломастер и две кнопки-шпажки. Принёс.

– Пиши – карантин. Я пойду, спич для казаков придумаю.

– Борн, зачем ты мою дочь, туда, отправляешь! – взвилась Эльза.

– А кто идею подал? Та не съедят там твою, Лильку! – Борисов её одёрнул.

Я вышел. Закурил на крыльце и, посматривая на казаков, обдумывал свою "речь". Казаки с забора слезли. 'Вот это правильно, ибо частная собственность'. Гул их голосов стал сильней. 'Счас выйдем'. Дождался шагов в коридоре за прикрытыми дверьми и, не оглядываясь назад на Лиэль, пошёл к калитке. Мне было весьма не по себе. Перед калиткой до меня и казаков донеслась автоматная очередь со стороны вокзала.

'Кто это там шмаляет? А, казаки тоже, смотри, стали волноваться'. Казаки, отхлынув до дороги, смотрели, то на окна дома, то на меня, то в сторону вокзала, тихо волновались. 'Что вы крутитесь, счас "Чапай" вам речь толкнёт!' В общем, вышел я за калитку, сделал три шага влево и сказал:

– Здравствуйте, станичники!

Станичники, открыв рты от удивления, смотрели за мою спину. Удивлённый, обернулся.

'Лиэль, Лиэль, кто ж тебя так переодел?' Простоволосая, в прозрачной блузке, голубых джинсах и туфлях на шпильках, Лиэль, оттопырив попку, старательно, кнопила альбомный листок к забору. Потом убежала. Я тоже ушёл. По-английски.

Со смешанными чувствами прошёл в зал. А там было такое веселье. Борисов, вообще лежал на полу. Ляльки, покатываясь со смеху, смотрели что-то на экране мобильника.

– Смотри, запечатлели исторический момент. Как казаки к Лиэль привыкают. К её филейной части. Ха-ха. Гы-гы...

– Они же культурологический шок пережили, бедные! – просмотрел мутный ролик и сам выпал в осадок. И Эльза нас от веселья отвлекла:

– Мальчики, а к нам пожаловал местный начальник. Фу, солдафон, важный, тупой, но с замашками.

В окне мы и увидели статного здоровяка в офицерской казачьей форме, с шашкой на боку, вылезшего из пролётки и прошагавшего сквозь казаков к калитке. Казаки, встав по стойке смирно, преданно "ели" глазами начальство.

– Эльза, а его тут уважают, глянь на казаков.

– Видно это здешний атаман, – добавила Лиэль.

– Ну, не тупой, так тугодум, – только и уступила Эльза.

– Точно тугодум, но старательный, – голосом Задорнова ввернула Зося.

Атаман, дойдя в это время до калитки, прочитал надпись на листе, задумался, с хитринкой посмотрел на окна дома, отошёл к казакам и стал их расспрашивать. Казаки делились впечатлениями, так сказать культурного плана.

Потом прибыли ещё офицеры, молодые казаки стали расходиться; а потом, видно найдя атамана, прискакал гонец. Доложил, и атаман надолго задумался, посматривая время от времени на наши окна.

– Он нас видит? – шёпотом спросила Эльза.

– Нет.

– Что-то ему от нас надо. На вокзале стреляли, и он маракует, не связаны-ли мы с теми солдатами. 'Опочки, дамы-с впали в ступор'.

– Это ты, Борн, лялек солдатами сделал. Наряды вне очереди, окопы, пониаишь. Какая стрельба? – Борисов удивлённо уставился на меня.

Пришлось объясняться с пальбою. Эльза хмыкнула.

– Ты, Борисов, и пушечный выстрел не услышал бы, у Борна вон – стеклопакеты. И вокзал далеко. А ты это куда смотришь?

И все посмотрели на Борисова, который смотрел в телевизор. Там у шеста изгибалась полуголая танцовщица, а по сцене бегал, "рэпя", перекачанный, э, афроамериканец.

– На душку – мулата смотришь?

Все опять разулыбались. Зося от окна:

– Ой, он сюда идёт!

Я поставил просмотр на паузу.

– Эльза, шмотьё уберите, мы пойдём, пообщаемся с местным шефом. Борн, пошли, – призвал Николаич. Я и пошёл, не боясь...

Атаман ждал нас на пороге калитки. За забором осталось несколько офицеров и казаков постарше. Мы остановились в метрах в двух от него. Официоз начинался.

– Атаман Сальского округа войсковой старшина Шатров, Роман Михайлович.

'Оба, тёзка! И голос "настоящего полковника"'. Я с интересом его разглядывал. Комплекция Борисова, темноволосый, румяный, с усами "карандаш", синие глаза строго смотрели в упор. На меня, Борисова и мою кобуру с пистолетом.

– Борн Роман Михайлович, домовладелец.

– Борисов Иван Николаевич, честь имею. 'Актёр погорелого театра ты, Борисов, а не дворянин'.

– Попрошу ваши документы.

Крякнули. Пришлось-то идти за паспортами. Шатров их с интересом просмотрел, хмыкнул. Я ему подал и разрешение на служебное оружие.

– Действительно до 14 декабря 2011 года, – прочитал он вслух. – Господа, из какого вы года?

– Из указанного в разрешении. Из 2011 года мы, – церемонно отозвался Борисов.

– А у нас – 1912 год. Непорядок, господа...

– Прошу, – сделал приглашающий жест. Стоять у калитки дальше было неумнó. Шерифу нужно было "доказывать" наше алиби.

Пошли смотреть с атаманом домовладение. Шатров, оставив свиту, прошёлся по двору, с интересом осмотрел машины, потрогал пластик окна. Пригласил его в дом. В сапогах. В прихожей, атаман, сняв фуражку, перекрестился, потом с интересом огляделся и двинулся к двери зала. В прихожей ляльки прибрались и решили отсидеться в зале. Счас. Борисов открыл двери, Шатров вошёл, мы протиснулись за ним...

'Ляльки, ляльки, боже, боже, я вас на галеры отправлю!' Дамы платья и обувь убрали, а трусики, бюстгальтеры и ночнушки оставили на мягкой мебели, телевизор не выключили...

Борисов, изо всех сил сдерживая смех, представил наших непутёвых. Лиэль даже, хе-хе, реверанс сделала. Атаман сдержанно их поприветствовал. Потом посмотрел на телевизор. Ляльки порозовели. Атаман перевёл глаза на горы нижнего белья. Ляльки стали красными. Из-за спины атамана Борисов показал кулак Эльзе. Та захлопала глазами. Атаман, молча, поклонился дамам и двинул на выход. Уходя, я услышал оставшегося Борисова:

– Девки, Борн, вас покарает!

'Ну, всё, сейчас атаман скажет, будь здоров, домовладелец у меня дела и уедет на своём тарантасе'. Счас. Шатров, дождавшись улыбающегося Николаича, уходить, не спешил. Атаман тянул резину. Потом видимо решился.

– Как я понял, господа, в будущем нет Российской империи? – спросил негромко. Мы кивнули. – А что было?

– Ну, был Советский Союз, – Николаич улыбаться перестал. – А в чём собственно дело?

– Советский Союз? – у атамана округлились глаза. – Мда. Видите ли, господа, на станции какой-то офицер требует кого-то из советского руководства. Я подозреваю, что с ним солдаты со скорострельным оружием. Боюсь, беды наделают в станице.

Взгляд атамана подобрел. И смотрел он на нас довольно дружелюбно. Только я собрался отвести Борисова переговорить...

– Атаман, мы вам поможем. Борн съездит и решит проблему, – мгновенный ответ Николаича.

'Ё. Борисов – молодец, садись, Борисов – "пять". Благоразумный видит беду, и укрывается: а неопытные идут вперёд и наказываются'.

– Иди, открывай ворота, советчик! – прошипел. 'Это же надо, без меня меня женили!'

– Окей, я был уверен, что вы согласитесь, – Шатров уже излучал благодушие, с толикой лукавства, а я ляпнул:

– А у вас тоже уже, того – глобализация? Атаман отмахнулся.

Залезли в джип, Атаман с интересом смотрел за моими действиями. Выехав за ворота, притормозил, атаман отдал несколько ЦУ, а я, проклиная в душе Николаича, огляделся и очень удивился, встретившись глазами с человеком в гражданской одежде.

'Хо-хо. А вот этот мэн будет моей главной домашней заготовкой!'

– Э, Роман Михайлович, можно вот этот, вахмистр с нами поедет?

Атаман удивившис просьбе, согласился. Поехали втроём на станцию. Уже там, поставив джип у здания вокзала, услышал от атамана кое-какие сведения о текущем моменте части Области Войска Донского. Поудивлялся. Поудивлялся чему-то и Шатров. Посигналил, и, перекрестившись, я вылез из машины, ремень с кобурой положил на сидение. И медленно пошёл к составу.

– 'Всё в наших руках, поэтому их нельзя опускать' – вспомнилось.