Текст книги "Один плюс три(СИ)"

Автор книги: Аноним Malakla

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава 19.

Самолёт летел по небу. Самолёт был военным. Номер 14011 был сделан в последний день 1944 года; в конец месяца, квартала и отчётного года проигранной войны. ОТК самолёт пропустила, так как не было выявлено существенных дефектов, но командир бомбардировщика Фриц Гофнарр 'Юнкерс' Ju 88A-5 называл не иначе, как 'ведро с гайками'. Капитан перегнал его с завода Авиа на полевой аэродром под Кошице, и попал под бомбёжку. Мелким осколками посекло весь экипаж и техников. У Ю88 покромсало передние стойки и оба 1410-сильных Jumo 211J. И до окончания войны техники так его до ума и не довели, и бросили вдобавок.

Новые хозяева самолёта девять месяцев ходили вокруг ржавеющего 'военнопленного' и таки заставили летать. Ю88 совершил шесть вылетов; два были боевыми, удачными и секретными. Экипаж, втихую, наградили советскими орденами и медалями. Командиру, капитану Вацлаву Цисаржу присвоили очередное звание и к нему стали присматриваться политорганы. В ВВС ЧСР майор Вацлав перебрался в августе 1945 года из 311 эскадрильи ВВС Великобритании.

Восьмой вылет был обратным. Кошице – Прага, завод Авиа. Нужно было сделать срочную диагностику моторов. Экипаж позавтракал и взлетел. И до Пардубице летели, молча, затем стрелок Зденек Поливка спросил командира:

– Пан майор, а что это вы не поёте? Пять раз – лала-лала, а сейчас – молчок. Или пан 'бабочка' заморился за ночь? Ха-ха – от экипажа. От майора – бурканье.

Бац. Всем по глазам ударило темнотой.

'Чёрт, что это было?' – подумал командир. И чёрта вспомнили все. И как не вспомнить, если изменилась вся обивка кабины, за остеклением был туман, а в руках радиста Дана Шилгана оказался чудной короткоствольный пистолет-пулемёт. Famae S.A.F.. сделанный в Чили в 2001-м году. Три таких же обнаружились за спинками кресел. Потом штурман, надпоручик Пецен, полез к прицелу бомбометания, и власть наматерившись, позвал Вацлава:

– Пан майор, лезьте вниз, я тут нашёл неведомую зверушку – электронный прибор 'Euro Hofnarr FF011 – называется! Он показывает, что мы летим над рекой Новый Дон к городу Новая Прага.

Майор и полез. Слазил, посмотрел, стёр холодный пот с лица и стребовал ответ:

– И кто это с нами сделал?

Штурман хмыкнул. Майор вернулся на своё место. Самолёт летел точно на запад, на высоте 3400 метров, моторы работали ровно и тихо-тихо, топливо докачивать было рано. 'Мда?!'

– Смотрите! – от Зденека, – туман исчезает! Экипаж охнул.

Туман, поделившись на квадраты, стал, играя всеми красками спектра скручиваться в прыткие спирали и таять на глазах. Чтобы показать новый странный город. Почти Прагу, но старую, не разрушенную авианалётами союзников. И в добавок украшенную флагами; плюс кварталы всех довоенных городов ЧСР. Это Зденек разглядел в бинокль.

Майор не помнил, потом, как он сделал три облёта Города, Зденек и Дан осипли, вопя от переполняемых их чувств, а штурман, соорентировавшись, указал на взлетную полосу с ангаром на севере Праги. Новой Праги. Надпоручик настоятельно посоветовал Вацлаву приземлиться. ПВО, даже её крохи, здесь отсутствовали напрочь. Зденек, вместе с Даном, и это разглядели.

– Садимся, – выговорил командир и сосредоточился на посадке 'капризули'.

Шмяк. Самолёт тяжело пробежался и застыл в тридцати метрах от ангара. 'Если что, взлетим и улетим, как, как Карлсон!'

– Экипаж, покинуть самолёт, – скомандовал майор.

Личный состав, взяв автоматы наизготовку, покинул бомбардировщик. Автоматы не понадобились. Из ангара вышли механики самолёта майора, и два молодых лётчика из эскадрильи Вацлава. Сонные.

'Так-с, ещё пять рыл. Наших. Нормалёк!' Майор почитай успокоился.

– Во дела! Пан майор, вы ж в Прагу улетели. Горючее кончилось? Или поломка?

Прапорчик Любош Оцасек, старший механик эскадрильи, козырнув, удивлённо смотрел на майора. А остальные – Карел Бржихачек, Карел Новак, Мартин Тламка и Томаш Кулганек – не знали вообще куда смотреть. Толи на странные бомбы под фюзеляжем свежеокрашенного Ю-88, толи на автоматы в руках экипажа, толи на сам экипаж.

– А мы все и оказались в Праге. Новой Праге!..

– Чего? В какой такой новой Праге?

– Панове, мы все в Новой Праге, все. Поверьте на слово...

Встречающие озабоченно стали переглядываться, смотреть так подозрительно на экипаж бомбера.

– Так, майор сказал, что мы в Новой Праге, значит так и есть, мы, все, в Новой Праге. Три круга над ней сделали, – внёс путаницу Пецен.

Озабоченности у встречающей стороны стало больше.

– Ладно, Любош вызывай психиатров, – с бесцеремонностью в голосе произнёс Зденек. Лыбился в лицо техника и освобождался, заодно, от парашюта.

– Ты, Зденек, любого психиатра надуришь. Клоун.

– Но-но, без оскорблений. Видал, какой мне автомат Серафимы подарили!

Техники окружили Зденека, автомат пошёл по рукам. Посмотрели ПП, и младшие техники, по приказу майора, быстренько обследовали окрестности, удивились; затем стали оживленно обсуждать "новое место службы":

– Пан майор, а это не сон? Или гипноз? Глаза нам врут? Или как? Кому мы тут нужны будем? А откуда тут такой ангар?

– Здрасте, сони, только заметили! Кому...

– А вон кто-то едет, – подпоручик Мартин Тламка, указал рукой на легковую машину и едущей за ней автобус. Вацлав ахнул и об оружии забыл.

– Чёрт, это же 'Шкода'6Р 1928-го года и Jenisovice! Редкости. Машина инспектора? – от Любоша.

Опередил пожилой техник майора. Вацлав охнул. Остальные сдвинулись в кучу...

Автомобили подъехали и остановились в метрах десяти от майора и его шкод. Из 'Шкоды' выбрался генерал в старой чехословацкой форме, из автобуса десятка два полицейских с винтовками. Лицо генерала Вацлаву было смутно знакомо.

– Это ж генерал Станислав Чечек, пан майор! – шепнул Любош.

– Становись, – негромко скомандовал Вацлав. Трухнул слегка майор. Лётчики и техники мигом построились. Майор, сделав три уставных шага, отрапортовал:

– Пан дивизионный генерал, экипаж...

Генерал удивился, полицейские не дали договорить. Услышав команду майора на чешском языке, они бросились качать земляков. Качнули всех. Потом появилась одна бутылка охотничьей настойки, другая. Любош притащил фляжку со спиртом. Спиртом не угостились. Нагрянул пражский приматор Мартин Витамвас на красивейшей машине. На бронированной Audi A8. Доложились и приматору. Гости облазили самолёт от носа до хвоста, а потом все поехали в мэрию. Команда Вацлава ехала на "Додже" ¾, из ангара. У самолёта остались полицейские сторожить летающее чудо-юдо.

В первый день экипаж обстоятельно расспрашивали, приписали в штат ВВС ЧСР и поселили в гостинице при мэрии. Майору дали одноместный номер. Высокая тумбочка привлекла его взгляд. Четыре такта он её разглядывал.

Следующий день вся Новая Прага праздновала десятилетие независимости. Вацлав с товарищами активно в этом участвовал (денежное довольствие пропивал). Третий и четвёртый дни прошли в экскурсиях по перекроенному городу. Майор наудивлялся на всю оставшуюся жизнь, ибо Город стал конгломератом всех городов старой Чехословакии, и не только. Кто-то щедрой рукой снабдил часть Праги кварталами из других городов, лесопосадками, виноградниками и цветниками, заводами, фабриками, очистными сооружениями и не забыл соединить всё приличными дорогами.

В середине их экскурсий Любош обнаружил один магазинчик из 2001 года. Магазин назывался "Камуфляж" и предлагал военнослужащим обеих полов форму НАТО. Вновь принятые в ВВС Чехословакии выбрали для себя форму чешской армии. Поудивлялись, когда расторопная продавщица, за пять минут, выгладила их униформу утюгом фирмы "Vitek". Вместо евро(?) расплатились кронами. Зденек напропалую подбивал клинья к симпатичной пани. Потом покупки положили в Додж (техники себе ещё рабочие робы купили) и поехали дальше...

– Посольский квартал, – прочитал Любош. – Ого, какой большой кварталище!..

Поездили по "принесенному" большому кварталу. Пытливый Зденек насчитал почти 100 посольств иностранных государств.

– ... посольство ЕК, посольство РФ, посольство СССР, посольство РСФСР, посольство Российской империи (?). Я не понял, это, что у русских пять посольств? Додж остановился около дипмиссии Советской России. – Ты смотри охрана своя, а форма какая!

Зденек направился к ограде. За чугунной оградой ходили два красноармейца в будёновках, защитных гимнастёрках с нагрудными клапанами, кавалерийских галифе и сапогах. Третий гулял чуть дальше по дорожке и наблюдал за действиями непонятных посетителей. Потом подошёл, так как Любош и Зденек громко и по-русски, заспорили за униформу караульных. Любош говорил, что форма эта – ГПУ, а Зденек орал, что это форма – ОГПУ.

– Форма этта – ГПУ-ОГПУ. А теперь итите отсюта посопники империалисма, – выдал им с акцентом этот третий.

– Зачем вы так товарищ Вацетис, господа офицеры просто любопытствуют.

К ним подошёл старший политрук войск НКВД, в форме 1937 года, из посольства СССР. А улицу как прорвало. Появились разнообразные машины и толпы праздношатающихся горожан.

– Я с оппортунистами не разговаривайт, – произнёс "товарищ Вацетис" и ушёл.

– Не был ты, товарищ, в подвалах Лу... О, господа офицеры, да у вас, у всех, целый иконостас из наград. Английские, чехословацкие, французские... О, а это, что за орден, пан майор?

Зденек объяснил, за Вацлава, старшему политруку Иванову за что тот получил орден Богдана Хмельницкого 3 степени. Поскольку майор смотрел на пани.

– Такового не может быть. Чушь порете. Какие ещё базы бандеровцев в Западной Украине?

Зденек горячась, стал защищать свою "аксиому". Политрук же цепко, от их беретов до туфель, осмотрел чехов и перевёл разговор.

– А не вы ли прилетели на "Юнкерсе-88"?

Зденек сразу заткнулся. Генерал Чечек просил их не разглашать свой прилёт. Ситуацию исправили туристы из Японии и ФРГ, взяв политрука в плотное кольцо. И Зденек предложил от въедливого политрука сделать ноги, съездить посмотреть стадионы. Сели и поехали. Ехали и смотрели на безмятежно прогуливающихся горожан, играющих в футбол на лужайках мальчишек, и на автомобили с пани-водителями. На улице Владивостоцкой осмотрели сразу два стадиона – Philips Stadion и Philips Stadion II. Одинаковые и суперэкзотичные.

– И как они с Эйндховена сюда попали? Из 2008 года. Вацлав, ты ж бомбил Эйндховен в 1944-м.

Вацлав пожал плечами, на него сильно подействовала безмятежность новопражан. И рядом с ними прошли несколько парней в футбольной форме, которые на англо-испано-португальском суржике обсуждали намеченный на завтра матч:

– Лионель, а матч судить будет Шрек, и у "Славии" играть будут "Пепи" Бицан и Антонин Пуч. Рубка будет огого, – донеслось до лётчиков.

Фанаты футбола из команды Вацлава тут же побежали покупать билеты.

После службы и футбола, ничья 5:5, Любош потащил всех в польский кабачок "13 стульев"; там было дешёвое пиво и вкуснейшая краковская колбаса. И там же коммунист Любош устроил им политинформацию о текущем моменте и по бумажке:

– ... овсы и горох подешевели, пшеницу привезли из Ростова, капиталисты открыли свои заводы и фабрики, правительство возглавил и. о. премьер-министра Рудольф Беран, тот ещё реакционер, и туда вошли все старые заместители министров (самих министров, и президента Масарика тут не оказалось). Через месяц выборы президента. Газета "Глас розуму" пишет, что в Новой Праге проживает 630986 человек из 102 народов всего мира. Куда ты Вацлав смотришь?

– Любош хватит. Пан майор, лучше спойте.

Зденек, под шумок, притащил гитару из оркестрика кабачка. А Вацлав смотрел на сногсшибательную дамочку куртуазного обличия. Просьба Зденека была в тему. Вацлав спел. Последнюю песню он пел и удивлялся про себя, откуда он знает слова и ноты этого хита (пел он песню Джо Дассена Et si tu n'existais pas). А потом...

– А чей это орден, пан майор? – от вумен. Вацлав объяснил. Лицо незнакомки приняло томно-решительный облик. – О, а ты – брутальный тип, "мсье смертоносная бабочка". Поехали ко мне, я на машине. Меня зовут Эммануэль...

Да и потом, остальные леди сначала спрашивали о советском ордене, а потом говорили, что они на машине. И Вацлав безмятежно "порхал" по Новой Праге.

Только через неделю после "попадаловского прилета" экипаж Вацлава поднялся в воздух. Позарез нужны были фотоснимки Новой Праги для картографического отдела Генштаба ВС ЧСР.

Глава 20.

Из заведения мадам Дран, мы возвращались в четвёртом часу; дорвались до свежатинки, господа. Оставили лялям двести рублей ассигнациями и не жалели.

– Чёртово шампанское, Борн, расплатись, а я... – гуднул Борисов побежал в кустики.

Расплатился и медленно пошёл к парадному "Астории". И была нега, и должен быть сон. И сон бесцеремонно отодвинули. Из сумрака вышли четверо тёмных. Двое с дубинами, и двое с засунутыми во внутренние карманы пиджаков правыми ладонями.

– Добро гони, обтёрханный. Чемоданчик давай, по-тихому, – так вот, по-простому, изрек мне невысокий крепыш.

А чемоданчик имел секрет. Если нажать на большую кнопку, он открывался и падал вниз, а в руках у меня оказался МП-38, готовый к стрельбе. Тах-тах-тах. Три пули полетело в "бандито". Двое со стонами упали, двое с очень сумрачными лицами и раскрытыми ртами, с ужасом смотрели на немецкую машинку смерти.

– Дубьё на землю. Лечь! – скомандовал, и из кустов, мне на помощь, вылетел Борисов с пистолетом.

– Борисов, следи! – и, уходя рывками влево, ринулся в сумрак. "Подстрахуй, братуху" – не имелось в наличии, на моё счастье. Рыскал по полумраку зря. Окликнул Борисова и вышел из сумрака. Охраняемых тёмных стало пятеро. – Это, кто?

– Да вот, Борн, какой-то Саид, нарисовался, еле берданку отобрал, – отозвался Борисов.

Сунул ПП на место. Прибежали, дующие в свистки, трое городовых.

– Господа, кто стрелял? – отдуваясь, спросил самый мордатый из них.

– Я.

– Зачем? Фух-фух...

– Что бы в меня не стрельнули!..

Урядники осмотрели раненых в правую руку двух грабителей. Перед этим Борисов выудил из их карманов два "Нагана". У меня начался отходняк. Выглянул бледный портье, и оказался шустрым малым. Увидел нас и городовых, мигом успокоился. Вызвал криминалистов, принёс водки и сдал "Саида":

– Вчера приняли это мурло, и машинами вашими интересовался-с.

– Кхе-кхе, – Борисов поперхнулся и разлил "снадобье". – Борн, по краю прошёл. Поставлю, мля, свечку Николаю-угоднику.

– Водки выпей...

А потом ржали как кони, когда приехавший здешний "комиссар Мегре" представился поручиком Шараповым. Шарапов не обиделся. Он быстро провёл дознание. Расколол, вначале, 'Саида'. Мы удивились. Нападавшие оказались эсерами, почему они пошли на грабёж нас, выяснить, сразу не удалось, но "Саид" дал один адресок. Шарапов рванул туда, а нападавших отправили в каземат. С Борисовым смотрели на это дело, молча.

'Одеты, как работные люди, а лица интеллигентные. Вон тот молоденький, как вообще додумался на экс пойти. Захерачат им срок за разбой плюс статья за экстремизм, и поедут лес валить. Эх'...

Николаич тоже с состраданием смотрел на эсеров. Те, увидев, что 'буржуи' на них сочувственно смотрят, всполошились, не понимая факт нашего сочувствия. Переглянулись и со злостью смотреть на нас стали. И раздрай у нас наступил. Теперь нам стали непонятны их взгляды. Борисов, что-то под нос стал бормотать. Поднялись в номера. Сонные постояльцы, недобро, проводили нас взглядами.

'И эти волками смотрят. Эх'.

Заснул я сразу, спал крепко, а утром раздался требовательный стук в дверь моего номера. "Ролекс" показывал четверть десятого. 'Борисов, что ли?' Открыл дверь. Вместо Борисова стоял, какой-то военный.

– Вы, Борн Роман Михайлович? – я кивнул. – Штабс-ротмистр жандармерии Шелестов. Собирайтесь, вас ждёт мой начальник – полковник Муравьёв.

– Это, что – арест?

– Нет, скорее беседа, – куртуазно запудрил мне мозги штабс-ротмистр.

– Заходите, господин ротмистр.

Идущий по коридору половой, со значительным интересом глядел на мои красные шёлковые трусы. Шелестов, молча и внимательно, тоже рассматривал всё, что я делаю. Одевался я долго.

– Давайте, господин ротмистр, поедем на моей машине. Вы, не против?

– Как скажите, господин Борн, – учтиво отозвался офицер.

Доехали до управления на Никольской улице, и вошли без очереди к полковнику в кабинет. Полковник Муравьёв, оказался моложавым брюнетом за сорок с пронзительными синими глазами, он меня минуты две разглядывал. 'Что ему от меня надо?'

– Удивили вы нас, господин Борн. Сначала газеты о вас много интересного написали. А ночью, сами, задержали четверых грабителей. Но...

Зазвонили телефоны – у меня, и у полковника на столе.

– Да, – сказали вместе.

– Что! – Борисов сообщил, что взорвали царя. – Когда? – спросил, а у самого замелькали картинки какие-то перед глазами.

– Только что! – кричал Николаич. Муравьёв кого-то отчитывал...

– С кем вы разговаривали, господин Борн? – спросил полковник и заёрзал на кресле. Объяснил, коротко, ибо понимал, что Муравьёв сейчас побежит выяснять всё о несчастье. – Значит, эта коробочка – телефон?

– Угу. И расписывал плюсы мобильного телефона. Секунд за десять.

– А у вас ещё есть?

– Есть.

– Поделитесь?

– Да.

– Чудненько! Да, чуть не запамятовал, вот взгляните, – полковник протянул мне листок бумаги и стал собираться.

Пришлось читать стоя. 'Мы, берём на себя ответственность прекратить существование кровавых тиранов русского народа...' Бла, бла, бла... И дивная подпись – БОРН.

– Как вы можете это объяснить? – полковник внимательно смотрел на меня и натягивал перчатки.

– Эту подпись можно перевести так. БОРН – Боевая Организация Русского Народа.

– Лихо, – Муравьёв крякнул. – Извините, господин Борн, мне пора...

– ... техники с "М-фона" помогут вам разобраться...

Это я принёс четыре Нокии 112, и отдал их садившемуся в пролётку Муравьёву. Последовал короткий взмах ресниц полковника, и я не ожидал такого, кивок с одновременным приложением правой руки к сердцу.

'Прогиб засчитан. Фух'. Чмоки-чмоки и поехал, насвистывая, завтракать. Заказал немало и всё умял. Завтракал в "Астории" и дожидался Николаича. 'И это завтрак? Семь блюд заглотил. Не считая салатов. Фух'. Возвратившийся Борисов, повлёк меня в номер. Там огорошил:

– Борн, горожане говорят, что это не их царь! – И Николаич уставился сомом на меня.

– Как не их?

Оказывается, убиенный был небольшого роста и имел наследника – шестнадцати лет, который тоже погиб.

– Вот это номер! Он наследника до коронации заделал, что ли? Запиликал мой сотовый. Меня и Борисова вызывали к мэру.

– Ну, поехали, – сказал компаньону. И сунул Иж-71 за ремень над пятой точкой.

– Борн, ты сдурел? Куда ты Иж засунул? – зашипел Николаевич. А у меня возник чудный план. Шёпотом его озвучил. – Борн, ты сдурел!

– Оно покажет. Поехали.

Полиции по дороге увидели много, но нам была "зелёная улица". В фойе повстречали Перегудова, управляющего Центробанка, он уже уходил.

– Слышали новость? Ах-ах. И сердечное спасибо, Роман Михалыч, спасли, право слово, спасли! (ночью прообраз Центробанка пытались ограбить), ... и через десять минут их всех взяли, голубчиков. Жду сегодня вас у себя, господин Борн!

Раскланялись. Я удивился такому лукаво-потеряному восторгу Перегудова и двинулся к приёмной. В коридорах городской власти народ был удивлённо-пришибленный. Люди беседовали придушенно. В приёмной, кроме помощника мэра, находился молодой бравый офицер с погонами капитана артиллерии. Лицо капитана было сумрачным.

– Заходите, господа, – от офицера.

'И всё?' Без помех зашли. Мэр, к моему удивлению, отсутствовал. В кабинете находились: градоначальник Ростова, генерал-полковник Зворыкин Иван Николаевич, три генерал-майора и полковник с аксельбантом Генерального штаба. И последовал короткий ввод в тему:

– ... мы тут решили подобрать для вас место будущей работы.

'Отдел кадров а ля милитари. Или по-быстрому спихнуть нас хотят', – подумал.

– Удивили вы нас, господин Борн, – Зворыкин, мужчина чуть за пятьдесят, оценивающе оглядел меня и Борисова. С интересом посмотрел на мой чемоданчик. – Как вам удалось задержать этих громил-эсеров?

'А почему генерал не торопиться на место преступления? И нас, почему не прошманали, а?' – раздрай в голове.

– Э, показать, Иван Николаевич? – спросил. О чинопочитании я как-то запамятовал, головной кавардак-с помешал.

– Покажите, э, Роман Михалыч, – Зворыкин на этом тоже не замарачивался, хотя у генералов Свиты глаза повылазили от удивления.

Чемоданчик переложил в правую руку. Посмотрел на Борисова. Тот играл роль "Каменного гостя". Щёлк, и МП 38 у меня в руках. Повёл стволом над головами остолбеневших членов HR-службы Донского края и, отсоединив магазин, положил пистолет-пулемёт перед Зворыкиным.

– Да-а-а, удивили вы нас, Борн, – голос генерала подсел, а подбородок уехал к плечу.

– Это ещё не всё! – Борисов, выхватил Глок и нацелил в лоб сразу всем генералам. Выходку Борисова я поддержал, достал Иж-71, и навёл его в колено полковника. Полковник чуть побледнел, но колено не убрал. Генерал Зворыкин потянулся за МП-38. – Не успеете, господа. У нас двадцать пять патронов в магазинах пистолетов.

– Так много? – полковник опешил. И пистолеты, разряженные, мы положили на стол перед генералами.

– Лоханулись вы господа. У вас царей взрывают, а нас даже никто не спросил, есть ли у нас оружие, – Борисов цинично ухмылялся. – А вообще-то мы вас и голыми руками... И Николаич провёл рукой по горлу.

'Кто ещё больше сдурел!' Пришлось отдавать свой ИЖ как презент, за такой вот "моветон" Борисова. Столбняк после этого у генералов прошёл.

– Господин полковник, хе-хе, не желаете побоксировать с господином Борном? – нашёл младшего генерал.

– Увольте, Иван Николаевич. Тут один князь уже попробовал. И лоханулся.

"Отдел кадров' сдержанно засмеялся.

– Да, удивили вы нас господа потомки. И мы вас удивим, – глаза у Зворыкина стали лукавыми. – Совет управляющих назначает вас, Роман Михайлолич, начальником Южной таможни. Тудух! Подобного совершенно не ожидал! – А вас, Иван Николаевич, старшим егерем Южного кордона.

– Премного благодарны за оказанное доверие, ваше превосходительство, – Борисов гаркнул так, что уши заложило.

Я сглотнул и заторможено кивнул. Типа, отблагодарил. Оружие, с большой неохотой, нам вернули. Далее нам были названы наши начальники и 'валите на службу, господа'. Из кабинета мы вышли пораженными, и попали в толпу людей, складирующие шинели, пальто и шубы. И в этой толпе стоял Макс, растерянный, и почему то в летней полевой форме армии ФРГ. Раздрая в голове добавилось.

– Макс, тебя на службу взяли? Оба-на, блин, ещё один!

В дверях стоял настоящий Макс. Все вновь прибывшие, как зачарованные, смотрели на двух похожих парней, стоящих друг против друга. Сходство было – 100%. Ближе всех к парням протолкался Шатров.

– Солдатик, кто таков? – спросил.

– Обер-капрал 3-го отдельного охранного батальона СС Восточно-Прусской республики Любомир Штыць, панове полковник, – ответствовал двойник Шувалова.

– Поразил. Эсэсовец? – соорентировался Борисов.

– Так есть.

– А из какого года? – спросил Николаевич, а на его лице хитрое выражение нарисовалось.

– Из 2010-го. Охранял склады житомирского военторга...

Но затем вопросы закончились, ибо всех вновь прибывших пригласили в кабинет.

– А эти в шубах, откуда? – спросил Шатров у капитана. Тот смолчал. 'Пистон-то от Зворыкина получил-с!'

– Из 1916-го, с Луганского патронного завода, господин атаман. За Степной улицей появился, – пояснил помощник мэра. И стал сдержанно поздравлять меня и Борисова, и душевнее – Шатрова. Оказалось, что Николай II Шатрову погоны "обнулил" до полковника.

– Ну, полкан, с тебя простава, – бестактно шепнул Шатрову Николаич.

–Есстесственно...

Атаман исчез вместе с Борисовым. А я поехал к Перегудову, своему прямому начальнику. Отобедали, сдержанно, в его кабинете. Я только поковырялся в блюдах. Мышление темно тормозило. На обеде узнал, что начальником таможни меня назначили по протекции Перегудова, Бучкова, Шатрова и Тарапуньки. Того тоже назначили начальником таможни. Потом получил первичный инструктаж. Приказ и письменные инструкции ждали меня завтра.

Вернулся в "Асторию". В дверях номера торчал газетный листок. Развернул. Сверху было написано: "Голос разума". Короткий абзац сообщал, что на казачьей территории находятся 315178 человек. И дата – 1 августа 20 года освоения.

'Они и нас посчитали. Мда' ...и завалился спать, пополудни полпятого. Хороший способ отвлечься, знаете ли; из серии – 'всхрапни и всё пройдёт'.