Текст книги "Один плюс три(СИ)"

Автор книги: Аноним Malakla

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Глава 24.

Мне работать, потом стало проще. А начальство, как обрадовало. Перегудов привёз мне погоны майора таможенной службы. 'За красивые глаза, и без всяких экзаменов. Сколько ж я мозолей притоптал заинтересованным лицам', – ещё подумалось.

– Вот решили этот чин реанимировать, – весело объявил мне Перегудов.

– А форма?

– А сами.

– Зося, ты мне форму построишь? Летнюю.

Зося угукнула согласием.

– Околыш фуражки и выпушка на брюках – фиолетовые, – просветил Перегудов.

– Хм, чуть-чуть фиолетовый Борн! – съязвила Зося, Перегудов не понял: – 'Какая голубизна?'

– Хм. Поговорку придумал: "А мне всё фиолетово, я – таможня". Зося хохотнула.

– Браво, герр майор! – хохоток и у Перегудова присутствовал.

– У нас говорят – херр майор, – удружила опять Зося.

Но форму пошила за два дня. И на службу я заявился в летней форме с множеством стрелочек на рубашке с коротким рукавом. Шатров одеяние заценил. Зося меня сфоткала, отксерила и отфотошопила. Изображение поехало к вышестоящему начальству, и получило "добро". Зося ещё стала автором "Реформы военной униформы" с выплатой кругленькой премии. Чехословаки также форму оценили. И Зосю тоже. А вот с Кисой у них началась затяжная, позиционная война. Чудил и Борисов.

– Борн, почём ноне негранёные алмазы? – вопросил и высыпал на левую ладонь из замшевого мешочка кучку невзрачных камешков, у меня в кабинете.

– И это ты мне, начальнику таможни, показываешь?

– Фу-ты, ну ты. Я, может их нашёл.

– Нашёл?

– Вижу я, ты не в курсах. Пока, мажор!..

И пропал на три дня. С Эльзой. Вернулись вечером, когда я слушал компромат на Фиму, записанный Зосей на диктофон. Эльза сияла с диадемой, усыпанной алмазами, алмазным ожерельем и браслетом. Потом засияла и Зося; Борисов ей подарил большой и малый гарнитуры из благородного опала. Малый гарнитур она нацепила на работу, а я с утра чихвостил Фиму за ультралевизну. Как оказалось тщетно.

А на обновлённую Зосю повёлся Киса Воробьянинов. После обеда преподнёс букет роз, грассируя, шептал всякие шалости. Утром явился опять с розами, и с иссиня-чёрной шевелюрой. Чернявость у него длилась целый день. А сранья он задержался, и пришёл бритым наголо. Краска для волос подвела. Контрафакт попался. А стриг и брил Бендер. Час на таможне стоял улётный ржач, хоть психиатра вызывай. Киса не понял юмора. Но стал строчить доносы на меня. Меня вызвал Перегудов. Поехал объясняться, и с романом Ильфа и Петрова. Перегудов почитал, по заложенным мною страницам, и тоже ржал с полчаса.

– Езжай работать, комик.

Вышел от начальства на улицу. Вау, "Bentley" золотисто-шоколадного цвета, подъезжает к Госбанку, и из него выходит, в сопровождении шоколадного телохранителя, Парамонов. Холёный как рояль.

– Ба, какие, люди! Борн, вы мне позарез нужны-то!

– Салют, герр олигарх. Зачем?

– У вас не найдётся двадцать-тридцать тыщ? Участок я приобрёл, а там нефть обнаружилась-то!

– И я в олигархи хочу! Деньги дам. А где машину откопали, Савва Мироныч?

– Сие тайна, майор, – в глухую зашифровался купец. Так и не сказал, где нашёл "Mulsanne".

От него узнал интереснейшие новости. На севере от Каменской, возле Странных гор, нашли почитай всю таблицу Менделеева. И самородковое золото. Начиналась золотая лихорадка, бригады рванули мыть золото, рабочих в Ростове стало не хватать. И стали печатать новые рубли на бумаге из города Фабриано. Я и не знал, что у них такая роскошная бумага, хоть евро печатай. Вечером, съездил, к лялькам мадам Дран. Обновиться.

Утром выехал из Ростова; курс – на таможню. Вялый, сонный, зевающий, получил с лёту две проблемы. Пришёл Воробьянинов и стал обвинять сразу во всех смертных грехах.

– И ещё ваша Зося. Она, она неуправляемая, – заявил в конце.

– Ты писал, аноним? – достал пачку доносов, помахал перед носом Кисы. – Зося, иди сюда, не хрен подслушивать! – зашла Зося. – И?

– Он ко мне целый день вчера приставал, господин майор, – заявила принцеждущая.

– Так, Воробьянинов, пиши заявление на увольнение. По состоянию здоровья.

– На каком основании? – пенсне Кисы воинственно блеснули. – Я здоров!

– А я его тебе сейчас уменьшу, старый козёл! – и достал Глок. Больше я Кису в здании таможни не видел...

– А вот, что Фима подбросил, – добивала меня Зося – прилежный секретарь.

– Прокламация! Левацкая! Фиму, ко мне!

Притопал Фима. Я его, пересиля себя (Спокойно "Ипполит", спокойно), попытался вразумить. Получил зеро. Через день вызвал нашего главного полицая станицы – вахмистра Приходько. Тот с Фимой минут пять поговорил, и всё. Фима забыл о своих глупостях. Через неделю поставил Приходько бутыль шустовского коньяка.

– Что ты ему сказал, Кузьма Кузьмич?

– Дословно? Сказал, что сидит у меня зэк-рецидивист Лёлик, по кличке Болек, и бабу себе требует. Я и предложил Фиме у Лёлика погостить. Жидкий, пошёл ноне Марат-Робеспьер.

– Даже так? Очко не железное, и без нужной резьбы...

Фима стал кандидатскую диссертацию писать, как ему и советовал. А сердиться на него долго я не мог. Как переводчик Фима был на своём месте – заслуженном. После Кисы к нам приехал новый мой зам – Окунев Борис Захарович. Чудесного зама получил.

Курды, от князя Рустама, подарками заваливали, пришлось выделять комнату. Таможню перевёл на хозрасчёт благодаря этим презентам. Достроили караван-сарай, казарму погранцам. Яхт-клуб, ночной клуб отстраивались. – Клуб назову – "69". Зося не хихикай, ты совладелица, ищи ди-джея. Эльза субботник провела с озеленением территории.

А потом и князь Рустам приехал. 100% копия меня. Только у него залысины небольшие были и тёмные усы с загнутыми кончиками. Похож на джигита с повадками толи английского лорда, толи русского аристократа. И опять с подарками, и живыми тоже, и варьете а ля натюрель в отдельном для меня, шатре. И общались мы по-русски, но мало; князь спешил в Ростов.

Чуть не забыл. Наше родное ОПС отошло филиалу Госбанка, а Борисов 'ямщиком' бомбил, возя посылки по тракту – Ясная – Ростов – Новая Прага.

Страна, в которой оказался Михалыч, строила капитализм. Доморощенный, но со многими веяниями из жизни шведского социализма 60-70-х годов XX века. Идею подбросили чехословаки, и казаки её поддержали. Газеты писали о возможностях социалистической модели развития – казаки поддакивали и расширяли сеть кооперативов. И в Донском краю завелась партия 'зелёных'; феминизм наоборот, ибо женсоветы требовали соблюдать чистоту – на улице, во дворах и в собственных головах. Священники сомневались, и не знали, как это оценивать. И дождались создания религиозной организации, члены которой верили в существование Богини планеты. Научная и околонаучная братия всполошилась известиями о том, что некоторые физические законы действуют несколько по-другому. А вначале была статья Феди Донского в журнале 'Техника – молодёжи' о том, что дизтопливо его 'паровоза' не заканчивается. Как залили в Ростове – Товарном в 1972-м году, так и продолжают ездить. Это подтвердили и операторы АЗС 'Роснефти'. А техники 'М-фона' гадали, почему любой девайс, даже полуготовый, начинает работать, и работает без потерь электроэнергии. Это также подтвердили инженеры Ростовской электростанции; потерь не было, брался минимум угля – получали максимум напряжения тока. И какой-то балбес, с погонами майора таможенной службы забывал спросить, что нового у него дома случилось, пока он был весь в делах. А дома было: холодильник Эльзы вёл с ней диалог, что купить и положить на полки; швейная машинка подсказывала Зоси ширину стежка и цвет ниток. Борисов забыл, что нужно заправлять советский джип, косить траву и мести двор. Вот. А майор Борн в это время создавал образцово-показательное предприятие, а потом устраивал узко-келейные горизонтальные вечеринки с французским уклоном. И газет не читал.

Ой, ей-ей, сей абзац не я писал, клянусь Богиней планеты.

А сегодня, после работы поехали купаться, жирок сгонял так, Борисов. Вылезли из Микры, Борисов, сердитый, стал делиться новостями:

– Станица в половину населения прибавила, строятся, отдыхающих понаехало. Эй, ты, воробьянинов, что бумажку бросил. Понаехали и мусорют!

– А откуда, вы меня знаете? – спросил молодой, но бесцеремонный, по лицу, субъект. Мы опешили. – А, вы бывший патрон моего дядюшки.

– Ах, ты!.. – возмущённый Борисов лапнул кобуру.

Субъект исчез. Настроение у Борисова тоже. Лежит вон сопит. Борисов посмотрел на меня.

– Ты, херр майор, чё улыбу давишь, сам с собой. Олигарх, хренов, мля. И ещё новый Чичиков. Вот погонят тебя со службы, будешь крепостных набирать, а? Мёртвых душ?

– Не-а, вспоминаю, как я провёл этим летом. А ты, что такой злой? С Эльзой поцапались?

– Она предложила мне венчаться, – после паузы доложил мне Борисов.

– Хо! А ты?

– А что я.., – лицо прямодушного Николаича стало таким несчастным. – Я же нищий, Борн!

– Ты что несёшь! – загорающие поблизости люди заинтересованно уставились на меня, вопящего. – Вот так голос. Она ж домохозяйка! А ты крутой егерь! Лесхоз уже неделю даёт прибыль, а дичь руками ловишь, не знаем уже, куда и девать!

– Не ори. Разорался. Миллионерша она! Наняла шустрого поверенного и патентами торгует. По сотни тыщь уже запрашивает. Помнишь тот жуткий субботник, мля? Целое воскресенье вбухали. Это, мальчики, лишнее, нам не нужное, – Борисов передразнил Эльзу.

– Ну, помню, – мякнул.

– Ну, помню. Нумизматам-коллекционерам всё загнала. А готовит-убирает у нас теперь прислуга...

– И когда свадьба, альфонс? – Борисов сердито посмотрел на меня, развесёлого. – Хочется, чтоб душа развернулась, глядя на ваши поцелуи!..

– Зляка. Три недели дала сроку. И сердитость у него ушла. Я уж подумал это моя заслуга.

Счас. Борисов показывал с удивлением, пальцем, на подъехавшую Микру, точную копию нашей машины.

– Это кто? – прибежала накупавшаяся Зося. Из Микры вышли Лиэль, Никита и Макс. – Привет, Лиэль. Ты татушку сделала?

– Я не Лиэль. Я – Стелла.

Подходящая к нам девушка, была точной копией Лиэль, но с татуировкой на бицепсе правой руки. Ехала Стелла Степанкова, менеджер "Газпрома", из Москвы в Ярославль, а попала из 2010-го в Ростов-на-Дону 1912-го, чтобы сразу нос к носу столкнутся с Лиэль, возле офиса "М-фона".

– А Лиэль приехала?

– Дома сидит, тут, – коряво донёс нам информацию Макс.

– Мальчики, я скупаюсь? – Стелла стала снимать с себя сарафан.

– А я поеду домой, – Зося стала натягивать свой сарафан.

Глаза у Борисова забегали от одного девичьего тела к другому. Что бы остановится на Стелле. Даа, на купальник у неё пошло сантиметров тридцать ткани. Это если квадратами считать. Плюс верёвочки. Я и не такое в шатре от князя Рустама две ночи подряд лицезрел, зато остальные. Плюс отдыхающие, в ретро-купальниках годов этак 50-х XX века. Сплошь – Вау! – со всех сторон. Стелла под это "Вау" зашла по попу в море, нырнула, вынырнула метров через сорок, и как катер рванула к буйкам. Буйки матросы с "Летуна" поставили. Зося уехала...

– А вы, что не купаетесь? – спросил. – Или купальников нет? Гы-гы...

– Да мы сюда по делу, – произнес Никита, в военной униформе. – Начальство приказало вас привезти...

Борисов поднялся с песка, посмотрел на Макарова...

– Вай! Борн, у него погоны подполковника! – а я рассматривал важного, в костюме-троечке и с тросточкой, Макса. – Гля, как молодёжь, нас обставила, Борн!

– Никита теперь командир отдельного батальона донского спецназа. Звание подполковника сегодня присвоили...

– ... а Макс, зам управляющего департамента новых технологий, – по очереди похвастались молодые люди.

– Мой начальник – генерал Зворыкин – ничего не приказывал? А то могу сказать, что мой рабочий день ужо закончился. Я на песочке хочу лежать. Аль купаться...

– Борн, – перебил меня Никита. – Макс позавчера спутник хакнул. Его генерал Муравьёв разглядел в подзорную трубу. И озаботил начальника Макса. Их там четыре на орбите висит. И Зворыкин знает...

А Макс тростью что-то нарисовал на песке. Мы на его кроки бросили взор.

– Что этот карась над верёвочкой делает, мля?

– Это не верёвочка, это – экватор. А карась – материк, где мы находимся. И ещё три таких же "карася", тут, тут и тут. Эти материки – полные двойники.

'Вот как!' Звякнул звоночек. ' Четыре похожих до мелочей материка!'

– Мы, – продолжил Макс, – находимся на западе головы, вот тут, тут Странные горы, тут реки. Ростов тут, Прага тут, пять городков ещё. А здесь в трёхстах милях от головы остров "Крючок", – лица у обоих 'новоростовских чиновников' стали тусклыми. – С востока идёт орда, типа, Батыевой. Тыщ триста, и с пушками.

Небо для меня стало с овчинку, а нижняя часть торса стала ждать серп для фруктов.

– Как серпом по яйцам, мля. На самом интересном месте... Уплыть бы куда-нибудь, мля. Ой! Откуда он взялся?

Борисов ткнул пальцем в сторону моря. И я, за головкой Стеллы, заметил военный катер. С американским флагом.

– Упс. Приплыло.

Все переглянулись. Чего-чего, а страха от юсовского катера не почувствовал. А Стелла развернулась и поплыла к катеру...

– Куда её понесло, мля! – озаботился любитель верёвочек и треугольников. – Там же пулемёты!..

– Она их своими сиськами разоружит, нахрен, – буркнул Макс. Спокойный как танк, но чутка брезгливый. – Вон как из лифчика её булки вырывались.

– Стелла, по-английски лучше меня говорит, – лениво проговорил Макаров, – хотя я с ними больше семи лет общался.

– Гля, как молодёжь, нас обставила, Борн! И четыре похожих материка? Борн, я фигею!..

Курортники, углядев посудину с пулемётами, собрались паниковать и паникерствовать. Макс и Никита переглянулись. И на американский катер ноль эмоций.

– Господа курортники! Не волнуйтесь, всё под контролем, – прокричал Никита, и спокойно уселся на песок. – Я отвечаю!..

Макс, подстелив местную газету "Курортный курьер"– Ку-Ку для нас – также присел. И сидя позвонил капитану Вилькицкому. На всякий случай.

– Ждём-с. Сейчас только Шатрову позвоню, – сообщил. – Это же его епархия.

Потом стал снимать видеоряд на мобильник...

Глава 25.

Жить хорошо, а хорошо жить ещё лучше. Но если ты выходец из кварталов нищих гетто, у тебя призывной возраст, и есть проблемы с законами штата, то в участке тебе говорят:

– Парень выбирай: или тюрьма или армия, добровольцем, ать-два.

Так им говорили, почти слово в слово, шерифы их графств. Все четверо, естественно, выбрали армию. Точнее береговую охрану.

– Тупой ублюдок, это же флот! С подчинением министерству финансов!

– Сэр, самоё тось, сэр.

Шерифы обычно махали после этого рукой, а их помощники, разочарованно, снимали наручники.

Далее призывной пункт, медкомиссия, курсы специалистов, присяга, и здравствуй береговая охрана. Республики Южный Вьетнам. Прощай, Калифорния, здравствуйте, товарищи гуки, на тропах Хо-ши-мина.

Разместили их на плавбазе LSD-26 'Тортуга', дали 'либер' (военный катер PBR), плавайте, ребята. Не плавалось. Катер с номером – '555' – бился и ломался.

– Катер поломатый, сэр.

– Головы у вас поломанные, тупые ублюдки! – раскипалось начальство и отряжало их на хозработы, тягать тяжести, иногда запросто так.

Ребята втянулись и даже стали получать от этого удовольствие.

В возне-суетне пролетел месяц, и притопало горластое начальство. То же самое...

– Кто это написал? – на катере было коряво написано самоназвание: 'Улыбливые'. – Прибью, тупого дармоеда!

– Не кипятись, лейтенант. Катер им отремонтировали, счас пойдут в паре с О'Хара в деревушку Сунь-Высунь, заберут врачей из Красного Креста, – капитан Буш-средний пошёл командовать дальше, их лейтенант раскашлялся, а парни стали готовиться к рейду...

– Ну, поплыли...

Бац. На катере появилось тринадцатое повреждение, а в воды Меконга упал ящик с консервами.

– Гамно плавает, мы ходим, ублюдки, – высокомерно проорал О'Хара, под дружный хохот обслуги плавбазы.

– Начинается, – Сильвестр Стэлло́ун, по прозвищу 'Рэмбо' посмотрел на Жака 'Кола' ван Дамма. Тот на А. Ало́иса Шварцене́ггера. И все вместе – на их горе-капитана Джима Керри.

– Что смотришь? Плывём же...

Прошли миль двадцать за '618-м' О'Хара и потерялись в тумане. Радар и радио реально сдохли.

– Джим, а где запасная батарея для рации?

– Я её на пистолет обменял.

– Идиота кусок! Как мы теперь с 'Тортугой' свяжемся?

– Каком! Не ори. Разорался. Счас к берегу подойдем...

Причалили. С тёмного неба закапал нудный дождик. От берега шла узкая тропка и упиралась в широкую тропу, идущую параллельно реке, Рэмбо пошёл на разведку. Через пять минут принёс связку бананов и молчаливое тело, на правом плече.

– Идиота кусок! Ты кого принёс?

– Гука.

– Сам ты гук. Нефритовый...

Тело европейца имело странный камуфляж, а его паспорт – чудной алфавит. Тело связали, надели на голову мешок и спрятали под брезент.

– Валим отсюда, – сам себе приказал Керри.

Отчалили и воспарили. Так им всем показалось. Туман исчез, но видимость была гадской. Двигатели молчали, катер двигался, а джи-ай забыли об оружии, вконец...

– А это, что за хер на лодке?

По зеркальной поверхности чего то, на контркурсах, 'парила' странная лодка с длиннобородым стариком с веслом.

– О, майн гад! Сам ты, Джимми – хер. Это лодка Харона. Мы в подземном царстве Аида! – вспылил Конан-знайка, а старик в тунике, укоризненно покачал головой.

А потом под катером, на глубине, стало проявляться что-то большое, светящееся и жуткое.

– Мама. Хочу домой, в Лас-Вегас! – заполошный выклик почти что 'Мистера Вселенная'.

В глаза бухнула чернота, катер рухнул вниз, шлепок о воду и резкий солнечный свет в очи. Джи-ай, толком не проморгавши, услышали из-за борта женский голос 'на правильном английском':

– Привет, мальчики! Можно на вашу посудину? Я – Стелла...

Вояки, мельком оглядев непонятные окрестности с пляжем во главе, вытащили на палубу напросившуюся цыпу.

– О, майн гад! Мини-бикини!..

А Стелла, рассмотрев их лица, вдруг стала хохотать. Её угостили бананом, с напрягом своих. Секси, посмеиваясь, банан скушала, кожуру бросила на брезент, прошлась, осматривая катер, и себя показала. Четыре 'мартовских кота' с вожделением смотрели на дефиле дивы морской...

– Воюем, мальчики, да?

– Ага!

– Надоело?

– Ага!

– А я тут одного крутого полковника знаю, он сможет вас дембельнуть. В кино...

– Ага! А гдесь мы?

– А это местный Лас-Вегас. Казино, девушки, пиво, пляж, казаки с шашками.

Джи-ай услышали только: девушки, пиво, пляж.

– Парни, то, что нам надось!..

– Тогда поехали на дембель, – сказала, улыбнулась ослепительно, и пошла на нос катера.

Завели, Керри выписав восьмёрку, аккуратно повёл катер к берегу. Почему восьмёрку? Это Стелла, став спиной к 'шкиперу', показала восхитительную верёвочку между ягодиц, отвернула спарку М2НВ от берега. В голову Керри прилетело три банана, и он нахлобучил каску.

Через минуту катер ткнулся носом в гостеприимный песок...

– Пошли, парни, сдаваться аборигенам, – скомандовал Кэрри...

Глава 26.

– Опять! Будь проклят день, когда я сел за баранку этого пылесоса, – капрал Джонни Кэри обречённо махнул руками на Willys. – Этот ошмёток старого железа меня доконает. ... я её, она у меня!..

– Капрал, поменьше ирландского мата, больше дел. Нам осталось километров десять до Покхары.

– Сейчас, – Кэри залез с головой в моторный отсек джипа.

Майор Александр Шарп, тридцати шести лет от роду, оглядел своих подчинённых. Рыжий ирландец Джонни Кэри, водитель; чернявый капрал Рауль Бекхэм, самый крутой разведчик 1-й британской воздушно-десантной дивизии, и блондинистый капитан Ян Кос, польский кадровый офицер, составляли пёструю кампанию "охотников за головами". Экипаж был интернациональным, а "охотились" они на триста новичков в 7-й полк гуркхов Британской армии. Задание было несложное, так как уже больше тридцати тысяч непальцев готовы были участвовать в "беге дока" и других соревнованиях претендентов на погоны стрелка. Все соратники Шарпа были ветеранами II Мировой.

И день они сегодня провели плохо. Поехали охотиться на горных баранов и чуть не остались без Шарпа. В руках майора взорвалась снайперская винтовка, майор вместо баранов стрелял в песчаную эфу, выползшую из-под камней. Ядовитая змея напугала всех. Шарп стрелял навскидку, патрон попался с браком. Взрыв, разбитый прицел, улетевший куда-то затвор, отбитые руки, и не одной царапины.

– Повезло тебе Алекс, – сказал Кос, пряча "кольт" в кобуру.

Эфу он пристрелил, баранов распугал. Поехали обратно, Шарп со злости закинул разодранный "Спрингфилд" в ущелье. Потом джип сломался. Починили, проехали милю и опять поломка.

– Это всё оттого, что змею пристрелили, – произнес Шарп. – Грех мы совершили...

Бубух, по глазам – чернота. Проморгались. Местность разительно поменялась.

– Он стал новым! Заводской краской пахнет! – радостно заорал Джонни и запрыгал вокруг машины, не видя ничего вокруг.

Шарп, мельком глянул на новенький Willys, стал вытаскивать "кольт" из кобуры, как это сделал Янек.

– Солдаты, внимание. Нас куда-то не туда занесло?!..

Рауль потянулся за "стэном", свой "стэн" схватил и Кэри. Приглушённый мат на десятке языков мира, Бекхэм расстарался как всегда, но свои сектора разобрали мгновенно, тревожно оглядывая кусты держидерева, грунтовую дорогу и молодые секвойи. Рауль даже принюхиваться стал. Меньше полминуты ушло на поиск опасностей, и услышали песню. Пели девушки или молодые женщины, и песня приближалась. Бекхэм свой "стэн" опустил.

– Господин майор, они на баскском языке поют. Песня моей матушки. И сейчас появятся. Де диос ама!..

Из-за поворота, метров двадцать от джипа, показалась колонна девушек в разноцветных платьицах, с с/х орудиями на плечах, в сопровождении четырёх конных.

'Ага. Четыре на четыре. Расклад нормальный. Хм, девушки и местные салаги. И тревожный звоночек молчит, совсем okey', – пронеслось в голове Шарпа.

Песня стихла, колонна остановилась. Девушки изумлённо уставились на джип и четвёрку военных. А вперёд выехал парень. И он отличался от чернявых девушек, славянским лицом и светлыми волосами.

– Жители Гурской долины приветствуют вас чужеродные воины. Кто из вас майор Шарп? – перевёл Рауль фразы парня в камуфляже.

– Шарп, тебя и тут знают, – проворчал Янек, пряча пистолет в кобуру.

Капралы 'Стены' вообще в джип положили. Рауль это сделал, правда, со второй попытки. Кос это понимал, поскольку Рауль смотрел на девичий 'розарий'. А Шарп, потрясённый, сделал два шага вперёд.

– Я – майор Шарп, – проговорил и смутился.

– Господин майор, давайте проедем в город, к нашему руководству. Наш город называется Сан-Себастьян. Я десятник баскского ополчения Валерий Харламов, – произнёс по-английски.

Десятник был в неведомой камуфляжной форме и с неведомой же, футуристического вида, винтовкой поперёк седла. В это время девушки опомнились и рванули к машине. Поднялся шум да гам. И девушки прямо липли к солдатам, игривые аж не могу.

– А почему они такие развесёлые? – удивился Кос.

Харламов что-то проговорил по-баскски, его заглушили возмущённые девушки.

– Господин майор, давайте ехать от этих putas. Джип завели, Харламов залез в машину, показывать дорогу. Человек тридцать девушек повозмущались, но дорогу уступили. Джип проскочил рощу секвой, и въехал в долину. – Наш кусочек рая, – прокомментировал Валерий.

Завораживающее зрелище открылось перед ветеранами. Уютная овальная долина, притаилась возле странных гор. Странных оттого, что кто-то гигантской пилой прошёлся по вершине хребта с верха до самого низа, а потом одну часть "растворил". И теперь горы были похожи на высоченный забор, который не пускал на север никого. А посредине долины находилась "железная шайба" с городом наверху. Высокие стены "шайбы" отсвечивали полированной сталью. Долина была засажена зерновыми, овощами, фруктовыми садами, цветочными плантациями, парками и аллеями. Ароматный чистый воздух, журчание множества ручейков и плюс песни девушек.

– Восхитительный блеск! Точно – рай!..

Медленно ехавший джип привлёк внимание работающих на полях "пастушек" и немногочисленных "пастушков". И до "шайбы" машина, часа два, ехала между рядами оживлённых работников, засыпающих джип цветами.

– Вот это мы попали! – лыбился Бекхэм, направо и налево раздавая комплименты, даже по-китайски.

Джип подъехал к стене "шайбы". Вид умопомрачительный. В монолитной стене было множество углублений, от низа до верха шли канавки, по которым двигались лифтовые площадки. Заехали, площадка огородилась дверками, и джип поехал наверх. Ехали ветераны, молча, и с открытыми ртами.

Вид на долину сверху был великолепнейший. Шарп потрогал медленно поднимающую стенку лифтового колодца. 'Тёплая; на ощупь, как пластмасса'. Лифт доехал до верха. Джип снова завели, проехали похожие на склады здания и свернули на радиальную улицу. Дома здесь были двух– и трёхэтажные, помпезной архитектуры, все разные, разноцветные и нарядные. Плюс пальмы, вечнозелёные деревья и кустарники, и множество цветов. Из домов стали выходить горожане, с пристрастием рассматривали джип. И опять множество ликующих девушек, с цветами. Шарп решил отвлечься от этого великолепия:

– Десятник, а что это у вас за винтовка такая интересная? – спросил.

– В инструкции сказано, что это французская штурмовая винтовка Famas G2 "клерон" 1997 года выпуска, – сказал Харламов и любовно погладил винтовку.

– Как из 1997-го? – вояки растерянно переглянулись.

– Консул Унаи Эмери вам всё расскажет, господа. А вот и Дворец консула. Джип выехал на центральную площадь нового Сан-Себастьяна. – А это наш собор святого Себастьяна. Собор был само великолепие. Солдаты, сплошь католики, перекрестились. – А вот и консул! Приехали...

Десятник выпрыгнул из джипа и побежал докладывать. Делал это он совсем не по-военному.

– Интересно, а здешние баски хорошие воины? – вопрос от Коса с сомнением смотревшего на Харламова.

– Страшно липучие, – произнес Бекхэм и послал воздушный поцелуй какой-то симпатичной девушке.

А затем начался официоз, переросший в торжественный обед, с тостами, здравницами и обильными блюдами. После обеда, консул Эмери, семидесяти лет отроду, пригласил ветеранов в свой уютный кабинет. По-стариковски уютный.

Там, без лишних глаз и ушей, господин Унаи ответил на все вопросы Шарпа. Майор выяснил, что двадцать лет назад, двадцать две тысячи басков в своём большинстве, после праздника Тамборрада, из 1935-го, попали в Гурскую долину. Панику предотвратили семь человек, которые, как "полубоги" спустились на лифте с вершины "шайбы". Они расселили людей, все двадцать лет протягивали руку помощи. Эту информацию консулу пришлось дважды повторять. Ветераны не верили в такую мистику. Пожилой консул повторился и стал рассказывать о другой фантастике. О том, что горожане не знали, где проживают эти 'ангелы', и почему не стареют. И не узнали, как действуют чудо-браслеты, что им надевали эти "полубоги" при жутких болезнях и тяжелейших травмах. Лечили браслеты за час.

Тут ветеранов долбануло во второй раз нереальностью происходящего. И они по очереди переспрашивали. Консулу пришлось четыре раза повторяться. Дальнейшее повествование о том, как баски видоизменяли долину и превратили её в восхитительное место на этой земле, прошло гладко. Консул поведал, что промышленность у них была кустарная, нужные вещи они находили в комнатах-пещерах внутри "шайбы". Здесь ветераны промолчали, но поднапряглись.

Основной заботой жителей Гурской кооперативной республики стало сельское хозяйство, ибо весь год была вечная весна. Территорию за долиной они не заселяли, так как там водились динозавры, но разведка из смелых трапперов у них была.

И было у них несколько проблем-загадок. Одна, внутренняя, касалась наличию большого числа незамужних девушек, и две внешних. От суждений о вечной весне, о динозаврах, трапперах, девушках и проблемах мысли у ветеранов заскакали кенгуру.

– Господин консул, а почему много незамужних? – спросил Рауль – любитель 'цветника'.

– Де диос ама, у нас рождается один мальчик на дюжину девочек, – консул поморщился.

– О, это проблема, – сказал Кос. – А внешние?

'Скорее всего, проблемы реально серьёзные', – подумал Шарп. И прозвенел в голове тревожный звоночек. Посмотрел на своих боевых товарищей. Лица у товарищей стали строгими. 'Хм, вот, что значит боевой опыт-с. Рауль и о девушках забыл. Наверное'.

– Beraz, господа проблемы у нас серьёзные. Но по порядку, – после паузы продолжил серьёзный консул, – Неделю назад, главный диггер республики, Михаил Харламов, открыл пещеру с 400-ми винтовками, снаряжением и камуфляжной формой. Два дня назад прибыл Омар Ситх, индийский коммивояжёр из города Купвара территории Джамму и Кашмир, и привёз письмо. Там было написано о том, что прибудет майор Шарп с товарищами. То есть вы. И должен вам сказать, что этот индус растворился в воздухе, после передачи письма. А сегодня, перед вами, утром прискакали два траппера с известиями, что появились ещё люди – на юго-западе и на юго-востоке.

– Невероятно!

У Шарпа разболелась голова. Весть о мифическом прибытии, а затем о растворении человека – человека ли? – была произнесена консулом совершенно спокойно и обыденно.

– Просто примите это, как данность, молодые люди, – перед столом стоял высокий мужчина в камуфляжной форме. – А пока наденьте эти браслеты.

Ветераны растерялись. И раз. На правом запястье майора защёлкнулся серебристый браслет. Десяток секунд, короткая жёлтая полоска на браслете сменила цвет на зелёный.

Браслеты с рук исчезли вместе со странным посетителем...

'Диво', – Шарпа переполняла кипучая энергия.

– Как он это сделал? Куда он исчез? А откуда появился? – удивлялся оторопелый Кэри. – Я даже его лица не запомнил.

– Вы, капрал, один раз удивились, а мы уже двадцать лет удивляемся. И привыкли.

'Вот откуда эта спокойность!' – про себя подумал майор. У остальных ветеранов лица были потрясенными.

– Давайте, господин консул, дальше удивляться, – попросил Кос.

Лоб консула прорезала морщина, лицо стало строгим и озабоченным. Консул из папки, сделанной из кожи динозавра, достал несколько листков с рисунками.

– Вот, посмотрите, господа, – устало проговорил. Посмотрели, передавая друг другу.

– Так, это войско идёт сюда, а это – казаки. Да, Янек?

– Они самые, разъезд донских казаков. Мог бы, Алекс, и не переспрашивать, – буркнул Кос, разглядывая цветной рисунок с тремя конными казаками, потом произнес: – Господин консул, казаки ваш социализм могут отменить силой оружия.

– Могут, если выживут после нашествия этой орды. А вот эти "пёстрые" могут отменить саму Гурскую республику. Эта опасность важнейшая!..

Повисло молчание за столом. Шарп вертел в руке рисунок с конницей, одетой в ярко-жёлтую форму.

'Всё, у Алекса глаза стали оловянными. Как пить дать полезет в драчку. О, глаза закрыл. Полезет в драку', – уверенно рассудил капитан Кос.