Текст книги "Один плюс три(СИ)"

Автор книги: Аноним Malakla

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Глава 35.

Вот зачем меня на эту научную конференцию позвали? Ну, поделился я своей находкой пластов чернозёма в огородах станичников, и тут же нашлись доброхоты, которые донесли мои слова и вложили в уши профессора Новых. И от его имени пришёл факс, в котором говорилось, что меня приглашают на научный симпозиум. С указанием места, где оный состоится – Ростов, ДК химиков, четверг, 10-00.

Поворчал, надавал ЦУ и поехал, заблаговременно, разумно посчитав, что могу чего-нибудь пропустить, или допустить опоздание на не особо важное для меня мероприятие. 'Среда течёт' – ещё подумал.

Приехал в Ростов перед ужином. Остановился, по привычке, в 'Астории'. В номере сполоснул мордаху и пошёл заказывать блюда.

'О, Алекс и Макаров'. За столиком сидели в ожидании заказа штаб-офицеры донских вооружённых сил. Присоединился. Откушали яства и приступили к кофе. И под кофей Шарп стал ёрничать:

– Борн. Ну, вот как ты проводишь свой день? Молчишь? А я тебе сейчас скажу как. У тебя ж всё по-простому. Так? Чего, ты, безмолвствуешь? Ладно, я скажу. Хе-хе, дело – тело – в тело. Вот как, – заявил егоза с погонами подполковника.

'А мы те сейчас – обратку!' Посмотрел на скаливших зубы офицеров и отставил чашку с кофе. – Жи-ши, бе-ве, дэ-тэ, – обронил. Кавалеры переглянулись. – А действую так. Корплю, потом – тело и в верхнюю часть ...дела, – докончил комплект словечек. 'Вот!..'

– Да ты шо! – по-простому отозвался Шарп, и вылил своё кофе на брюки и себе и Никите.

Немудрено это у него получилось. Потом было много шипящих 'букафф' от ошпаренных, непристойное хватание за обваренные штаны и прибежавший официант растёр следы сладкого кофе. А я сидел и цедил ставший таким вкусным напиток.

'Мда. Нектар богинь, однако'. Военспецы, косясь на меня, расплатились и подались к своей машине. И я за ними пошёл, хвостиком. Посмотрел, молча, как они замывают следы, хе-хе, десерта.

– Ну, всё, езжайте с богом. До Клеара обсохнете, – сказал по-доброму.

Хрясть дверцами. Ну, Борн, погоди!! – из салона. И авто, вильнув, стартануло в городок. А я пошагал покупать газеты. Купил парочку, и уселся на лавочку, которой сроду в этом месте не было. Посмотрел передовицы прессы, потом глянул на газон, на рыжего муравья, который, прилагая титанические усилия, тянул куда-то окурок. И стал смотреть на цокающие дамские каблучки.

'Тэкс, тут – новая мода'. Тренды – причёски улёт, белая блузка, юбка в цветочек, средний каблучок и мониста с массивными серьгами. Мода, конечно, шагнула на надцать лет вперёд, но осталась консервативной, и прямо на этой улице. Юбки были до середины колена, миди и в пол. 'А где мини? Где брюки? Где? О, брючки!' Поднял зеницы и встретился с глазами миссис Стеллы Степанковой.

Пришлось идти знакомиться с содержанием брюк-галифешек в свой номер...

– 'Стопудово, бабы – стервы!' – шипел про себя утром четверга. – 'Спать не давали, пить не давали и на тебе – у меня комплекс Казановы! Каково, а? Его у меня – нет!.. '

Посмотрел на разгуливавшую по номеру Стеллу. На пани не было и нитки, и солнечные зайчики причудливо игрались по телесам любительницы всенощных утех. И какая-то шустрая пташка подглядывала в открытую дверь, ведущую на балкончик.

– Щур тебя! – ввернул. Птичка улетела, а Стелла замерла и пошагала прямо на меня. – Опъять!

– Борн, ты – противный! – капризно проговорила менеджер департамента, и уселась на меня сверху, сдёрнув преграду – простынь...

А потом пришлось быстро-быстро одеваться, кормить завтраком подружку и довозить её до работы. При этом, не запамятовав, вручил бомбине веник гладиолусов и маленькое драгоценное под цвет глаз из запасов секретного чемоданчика. Стелла помахала ручкой и истаяла в дверях присутствия. 'А истай так на полгода, ненасытная', – подумал, разворачивая джип. 'Всё. Денёк будет ещё тот' – додумалось.

В ДК я катастрофически опаздывал; ещё не туда свернул, там – одностороннее движение; светофоры эти, обоз поселенцев на пути. Чух-пых. И – приехал.

'Вона как!' На порожках ДК стояла толпа представительниц слабого пола со свёрнутыми транспарантами. Забыв фуражку в машине, стал пробиваться через этот 'цветник'. Мода-то – вчеравиденная, дамочки – всевозможные. Селянки, мещанки в шляпках, аристократки с зонтиками. Четвёрка разбитных девиц, дождавшись меня, стреляя лупилками, распахнули блузки и тряхнули сиськами перед моим носом.

'Свят-свят. И группа FEMEN тута?' – ужаснулся. 'Эва как их пре!' 'Радикальный эксгибиционизм' мазнул меня сосками и остался позади. Это я ужиком заскользил, под задорно-издевательский смех фемин. 'Вот тебе и борьба против сексдомогательств!' – ужасался дальше. И чуть не наскочил на мужичка с плакатом: Бирегите прероду – ммать вашу. 'И этого пре!'

– Мужчинка, вы ошибки-то исправьте, – уловил обращение к мэну от толстушки с цветочным венком на голове. Голоском таким и зовущим и отталкивающим одновременно. Мужик отмахнулся, я пробился к двери.

'И чё им надо? В смысле, что у них на плакатах написано? А там должно меня уже и не ждут-с'.

Фойе ДК химиков встретило прохладой и похожестью интерьера нашего РДК. Слева было шубохранилище, справа – непонятный кабинет...

Вроде не опоздал. Из глубин дворца, вместо тишины, доносился гул голосов. Пошагал вперёд и заметил блондинистую барышню, которая из лейки поливала какой-то фикус.

'Вау! Наука и мини-юбка!' Сердце тренькнуло, девушка, увидев меня, лейку отставила и зацокала походкой манекенщицы к хлипкому столику ресепшен. Пани была в белой блузке, тёмной юбке и туфельках на высоком каблуке.

'И где они нашли такую длинноногую?' Девушка в это время дошагала до стола, присела, блеснув белыми трусиками, когда закидывала ногу на ногу и отдалась работе.

'Тэкс. Уже, хе-хе, сдается'. Пригладил пятернёй волосы, поздоровался и учтиво кивнул. В ответ – хлоп-хлоп длиннющими ресницами блондинки и взгляд из разряда предупредительный, а потом сразу – контрольный. Назвал себя и углядел ФИО блонды на бейджике – Жанна Эдмондовна де Эппле, секретарь.

'Где-где нашли, да в Париже и нашли!' – про себя сделал вывод. Мадмуазель меня записала, выдала бейджик и выпросила визитку. А потом, вместо пятка минут приватной беседы с панночкой, пришагал жандарм. Хмуро козырнул и забрал кобуру с пистолетом. И остался у столика. 'Млять!'

'Млять!' Пришлось идти дальше. По стрелочкам на полу. Путеводная нить довела до 'предбанника' залы симпозиума. Там были группки из приглашённых и техперсонал, который, скоречко, устанавливал столы-стулья передвижного пункта общепита.

Потолкался в группах среди прессы, капиталистов и научной братии. Заметил, что маститые журналисты обзавелись видеооператорами. И – визитки туда, визитки сюда, бла-бла-бла за погоды-с, 'мы вас ждём-с, любезный господин майор' и другая нонсенсы ожидания. Звякнул сигнал призывающий зайти в залу.

Зашёл и занял отведённое место – восьмой ряд, первое место. Осмотрелся. Сцена, украшенная как к съезду партии 'Единая Россия', имела совсем другое название конференции – 'Наука и магия'. А у меня в методичке было записано – 'Достижения НТР в Донском краю'. Поделился с соседом непонятками по теме. В зале зашумели, в президиуме занервничали. Рабочий сцены выкатил интерактивную доску, два других что-то поподсоединяли и председатель произнёс:

– Господа, мы начинаем. Господа, – после заминки, продолжил председательствующий, – нам пришлось, в свете изменений по текущему моменту, переменить тему нашего симпозиума. Не шумите, господа... Вы поймете, почему ...попозже. Слово представляется доктору Аэ Гуну. Прошу, ол...

Хлопки из зала, и к микрофону трибуны подошёл невысокий врач из расы накнан. Я приготовился поспать, но не получилось.

– Здравствуйте, коллеги. Я с большой радостью хочу поделиться с вами нашим вчерашним открытием. Оно, господа, имеет колоссальное значение для всех нас.

– Доктор, не тяните, – из зала.

– Коллеги, мы раскрыли миг перехода нашего разума и тела на эту планету. Господа, мы взяли десять добровольцев, – проговорил ол Аэ, вытащил микрофон из гнезда и пошёл с ним к доске.

– У доктора носимый голо-процессор на руке, – заявил сосед.

Присмотрелся, и точно, какие-то прожилки голубого цвета пробивались сквозь ткань лёгкого пиджака. А ол док дойдя до доски, после трёх пассов, предъявил залу десять письменных, заверенных нотариусом, разрешений на проведения опытов с использованием директивного гипноза.

– Юрист, мля, прикрыл тылы, – от соседа, ол Аэ продолжил:

– Смотрите, господа, что мы предприняли...

А сделали накнаны, и это было отражено на экране, вот что. Добровольцев, усыпив, довели вопросами до 'Точки У'; момента копирования мозга и тела индивида на объект – планета Х, где-то в Галактике. Сосед хмыкал. Десять раз показывали заставку проигрывателя Windows Media, со зрительным образом – 'Алхимия'. И арготизмами от кого-то чудовищно могущественного; ол Аэ, этого даже не упомянул: 'Переезд мозгов' и 'Тело предоставлено корпорацией DoGulag Ltd' (девять раз) и разок – 'PoslяGulag Ltd'. – Фигасе, – от соседушки. И в зале, после показа последней послойной томозаписи мозга, стало тихо-тихо. – Господа, мы имеем дело с необъяснимыми предметами ненаучного происхождения. Ибо в начальные дни нашего здесь пребывания, активно использовались лекарства седативной группы, гипноз и магию воздействия на состояние материи. Материалы имеются...

Соседи и я кивнули этому утверждению. И в тишине ол доктор зачитал, что вся научная братия 'должна искать и находить неопровержимые улики сущности бытия и сосуществования науки и магии'. 'Закруглился ол', – подумал.

– Выдал пипеткой новину, а за здоровьем приходите сами и денежки приносите, – злобно от соседа, а зал проводил ола накнана растрёпанными аплодисментами.

Следующим 'первый на селе' пригласил мастера сталелитейного цеха завода 'Аксай' Кряжистого Ивана Михайловича. Передо мною поднялся названный камрад, плотного телосложения, в куцем пиджачке, и пошагал к микрофону. Вслед за ним двинулась гора из коридора. Детинушка был ещё больше, чем мастер Михалыч. Типа подмастерья, молодой беловолосый тяж, тащил звякнувшие железки в ... авоське!

– Сыскал тару, баклан, – шепнул сосед.

Михалыч, годков так пятидесяти отроду, взгромоздился на трибуну, уверенно плеснул в стакан воды. 'Э, да он – пьющий. Мастер наливания' – позавидовал. Мастер оказался мастаком hot шуток. И зашёл опоздавший. 'И где я его видел?'

– Господа, э, господа, – Кряжистый замялся под взорами сидящих. 'Ха, он же привык по-простому: эту хрень на ту хрень, а ту херь принеси сюда. Бегом'. – Господа, изрекать словеса я не умею складно. Но, надоть, – подтвердил мою догадку дядя Ваня. – Судари, я уж сорок лет варю железо. Как начал с шешнадцати годков, кода мине батя привёл на завод, и варганю вот до сих пор; и еще могу токарем, инструментальщиком и исчо слесарить научили. Умелец я на все руки на заводе. Оказия с премией там какие, или ещё чего... Магарыч и все дела. Ну да. А вчерась, мне директор и инженер и заявляют, ехай, Михалыч, без тебя никак. Сюда значит. Ты, грит, наша надёжа и опора. Я грю, што дашь? А мне бы день простоять, да ночь продержаться... Дам выходной, грит, и премию, – дядя вещал без бумажки, 'растекаясь по древу', хотя застывший Эверестом, подручный и тянул ему листок с заготовленной речью. – Вот, а сталь, у меня рука лёгкая, глаз – алмаз и все дела, получается аху... кх-кхе, – чуть не проговорил словечко Михалыч.

Зал заржал.

– Ох, извиняйте, господа; я грю, сталь у меня выходить зашибись, – дядька почти исправился. – А, да. Стёпа, а где моя речуга от инженера? – стребовал пропажу виртуоз словечек и забрал мятую бумажку.

– А, Стёпа, на неё уже глаз положил, коричневый, – насмешливый голос из зала. Гы-гы-гы.

– От жеж у него какая какава, – обмолвился Михалыч. – Стёпа, почему тут джирное пятно?

– Там не читай, – от бронзового Стёпы. 'Там не играй. И. Поезд мчи-и-и-тся в чистом по-о-о-ле', – вспомнилось. А от дядя Вани, в полный голос:

– Волк позорный. Млять! – Бац. Звяк. Стоявший под правой рукой докладчика стакан от удара кулаком по трибуне от разозлённого мастера, подпрыгнул и опрокинулся. – Ууу! – от мастера.

Зал лёг. Дальше вокруг трибуны летали члены президиума, успокаивали мастера; Стёпа затирал носовым платком воду и оправдывался. Его бас попадал в зону действия микрофона и мы услышали:

– Михалыч, ты чё, распетушился? Я не хотел. Ей-ей... Переволновался я. Живот прихватило, ... а измял нечаянно, речугу твою, ... да руки я помыл после тувалета...

Зал ржал. Минут пять уже нас успокаивали, Михалыч на коленке разглаживал бумажку. Многие в зале вытирали выступившие слёзы от нежданно подаренной забавы.

– Итак, судари мои, читаю, – продолжил мастер. И бу-бу-бу о технологии производства стали и тд и тп. Лекция получалась длинная, Михалыч два раза пил воду, устал и бумагу отложил.

'Счас, что-то будет' – предположил. – Но, вот что я хочу сказать, господа, – выпалил дядя Ваня, – после пятого и двадцатого, технология становится не в пи... кхе-кхе, не в пику как вчерашняя.

Гы-гы-гы... Рецидив ржачки в зале. Стёпа прямо расстроился от нового фортеля наставника.

– Извиняюся, господинчики. Нас чё пригласили. Знамо чё, – Михалыч снова перешёл на отсебятину, – чугунку нас одну попросили сделать, вот...

– После двадцатого? – из зала со смешком.

– После тридцать второго, – с издёвкой в голосе, врезал мастер. – Стёпа, давай нали... это самое, собирай изделие.

Опять – ха-ха в зале. Красный Стёпа вывалил железки из авоськи и стал их шустро составлять. Мастер бубнил ЦУ работнику. Подбежал оператор. На экране мы увидели, как из стальной груды слагаются бруски на колёсиках. Минута делов, и получился шарж на пассажирский поезд метро. Вагончики были сантиметров двадцать в длину. Сцепки – из медной проволоки. 'И'?

– Стёпа, давай, – скомандовал мастер.

– Чё?

– Икс через плечо! – ответ на вылет.

Гы-гы. Стёпа: Фух. И принялся вытирать пот.

Михалыч: Ну?

Работник: Счас, ага?

– Ага...

– Поезд ехай по кругу – гуднул таки Стёпа. Состав бодренько покатил по кругу. 'Опаньки!' – от соседа. – А моторчика тама нет, – сказал пролетарий, при абсолютной тишине зала.

Михалыч, соколом осмотрел зал, и торжественно изрёк:

– Сию игрушку дарю Ростовскому музею магии и колдовства. И под крики 'бис' и 'браво' они удалились. 'Супер'.

Следующим докладчиком выступил мой сосед – Артур Валентинович Матохин – инженер 'М-фона'. Увидал на экране: 'медный провод = суперпроводник постоянного тока', 'скомканная бумага = наушники телефона'. 'Бумажка = аккумулятор для ноутбука или мобильника'. 'Чёткий доклад'. И ИТ-инженер отдал два образца для музея магии.

Потом выступил профессор филологии, с размышлениями о том, что заурядная речь казаков бойко меняется на речь из XXl века плюс заклинания от казачек и мещанок...

А потом за трибуной оказался ...Элиасен Жак Франсуа Мари Паганель, доктор ботаники. Со скучным докладом о пестиках-тычинках и прерванными пищевыми цепочками. Но.

– Здоровенькi булы, дорогие россияне, – в начале заявил ботан. – Я хочу, вам, розпов╕сти о сделанных мною сенсационных открытиях. Господа, хто бачив пласти чернозёма?

Я поднял руку.

– Ось, деревня бачила, – воскликнул доктор. Я свою руку тут же укоротил. 'Сам ты – селюк', – зло подумал. А доктор Паганель, погнал нам текст на украинско-русском смешанном языке...

Моя ярь, к тому времени сошла на нет; я заскучал, собрался поспать – и мне стало не до сна. Позади президиума прошагала милейшая леди. Забыв дышать, смотрел на незнакомку. Фигура, взгляд, стать... Я с ней затанцевал танго, зашептал нежности, прижал её чарующую руку к своему сердцу... И она исчезла. 'Это как понимать?'

И сидел минут двадцать пять, соображая, что это мне с переляку пригрезилось. 'Жаль'. Уже и ботаник ушёл со сцены и докладчик-астроном, а я всё восседал деревянным человечком. Ажник, закручинился, ибо незнакомка была чарующе восхитительна своей божественной красотой...

– ... магия погнала меня, с перепуга видно, в парк имени Вити Черевичкина, – услышал середину фразы. Или речи. – И там я встретил свою жену. Живём душа в душу...

– Ну, ты, муженёк, смотри сёдни ночью не опозорься, – циничный возглас из зала.

Докладчик мигом сдулся. Шум, гам, склока от соседей циника. И влез пред симпозиума:

– Это недопустимо, – заявил. – Что говорит милейший Акакий Акакиевич, чистейшая правда. Сердца соединяются. И не на небесах, а на грешной земле. Даже в программе 'Давай поженимся' на первой кнопке, режиссёры жалуются, что нельзя провести передачу. Миряне знакомятся и идут под венец до эфира! – с апломбом закончил фразу пред.

– Да вы ему ещё свечку подержите, – изрёк наглец, и его погнали из конференц-зала.

А я выпытал у Матохина, что докладчик – полицейский эксперт. 'Хлипкий что-то спец'. От докладчика ещё услышал, что появилась новая секта неоязычников – верят в богиню планеты – и о двух смертных случаях, которые завершились помещением праха сразу в урны. Плюс бумага от врача о причинах несчастия. Это же подтвердил батюшка отец Денис. Молодой, и в джинсах под рясой. Потом объявили перерыв.

'Можа ну его... говорильню'. Вышел, а точнее слинял, из зала, получил назад свой грозный 'Глок' от жандарма и под руку сунулась Жанна.

'Вот это по-нашенски' – подумал. Уходить одному было, э, убыточно.

– Господин майор, вы уже освободились? Вы на машине? Подвезёте до квартиры? – дежурные вопросы от незамужней девушки. Кивнул.

Жанна тут же уцепилась за мою левую руку военного. 'Соображает'. Вышли. Увидав нас, пикет от неоязычников, организованно развернул свои транспаранты: – Да здравствует, ...даёшь, ...не позволим, ...вступайте... – гласили передовицы.

'Так-так'. Посредине дамочек стоял тот самый помятый мужичок, с исправленным губной розовой помадой, плакатом. Форпост новой религии загомонил и понял, что обманулся с выходом основной массы научной братии.

– Ууу! – от пикетчиц...

Под эту букву мы и сели в джип. Жанна, закрыв коленки сумочкой, показывала дорогу. По дороге сообщила, что снимает комнату у очень строгого владельца. Намёк на взыскательного, в смысле морали, хозяина, я почти понял. Заехал в продмаг и собрался купить для хозяина бутылку шустовского коньяка. Меня отговорили.

По Таганрогскому проспекту поднялись до улицы Седьмой, где почти на границе городского поселения находился интереснейший домус. Фасад трёхэтажный, въезд под арку и во внутреннем прямоугольном дворике пошла совсем другая этажность. По левую руку – двух, посередине – трёх, справа – четырёхэтажные приделы. Жанна показала куда съехать и убежала переодеваться. Хмыкнул. Это я стал, круто вертя шеей, внимательно рассматривать безлюдный двор. В наличии были – чистый асфальт, выложенные мраморными плитами дорожки и опалубка у двухэтажного придела; тополь, платан, пять пихточек, газонная травка. Узкие грядки с плетущимися розами, подвешенные кашпо с крокусами или как их там. Короче – уйма цветов. Осмотрел фасады пристроек. Двухэтажный, двухпарадный, кирпичный придел был окрашен красно-коричневой краской. И как достоинство фасада – французские арочные окна. Трёхэтажный придел имел неяркие цвета и длинные балконы вдоль всего фаса.

'Как из Тбилиси перенесли' – подумал. А вот четырёхэтажный был бежевого цвета, штукатуренный под 'шубу', и с металлопластиковыми аккуратными окнами. 'Богато смотрится'. Но с одним входом. Над которым, с удивлением, прочитал на оранжевой вывеске-табличке название – Рабочее общежитие ? 2. И в открытое окно влетели запахи роз и ростовской выпечки.

'Вот где богато' – рассудил за запахи. Ах да, капотом джипа я упирался в маленькую пристроечку – гибрид гаражика и беседки, увитой буйным диким виноградом...

Набежала любопытная малышня. Откуда она выпорхнула, я не увидал, но в наличии оказалось целых семь метисов. В смысле детей от смешанных браков. Малый пестрый интернационал из младшей – старшей детсадовских групп. Детвора замерла перед невиданным зверем по имени 'Форд Куга'. Тишину они хранили целую минуту. Потом.

– Дядя военный, здласте, а вас тётя Жанна будет на 'Халлее' катать?

'Фигасе!' – обалдел от картавой фразы шестилетнего шкета. Кивнул приветствием и сам застыл. Появилась тётя Жанна. Я повторился дважды – превращение в камень плюс словцо про себя. Ибо панночка была в джинсах, кожаных сапожках и косухе с самодельными клёпками.

'Девака жжёт!' – восхитился смелой сменой имиджа. Байкерша помахала мне рукой, мол, давай дядя, вылазь, и стала открывать гараж. Пока я закрывал джип, Жанна выкатила мотоцикл.

'Эвона, как. Метис-гибрид'. Обошёл вокруг байка. Мотоцикл прозывался – Харли-Дэвидсон Софтейл Хэритейдж. Детишки были в восторге и водили хороводы вокруг двухколёсного зверя. Похвалил девушку за дерзновенность облика и получил на руки зелёную каску Адриана М1915.

– Миссис, собирается меня танцевать, – спросил, надевая старинный раритет на голову, Жанна засмеялась.

'И куда она меня повезёт? С тайной на устах' – спросил себя. Фройляйн, после наказов ребятне не трогать джип, повезла меня в Новую Прагу. Это сам сообразил, когда выезжали на таганрогскую трассу. Ехали мы огородами по шикарной просёлочной дороге. Вокруг была стройка. Сооружалось сразу две новых улицы коттеджного посёлка. Затем мотоцикл выехал на трассу до Новой Праги. Минуты три я сидел смирно, пока не обратил внимания на виды вокруг.

'Вот она, какая магия!..' – восхитился природными пейзажами и хуторами вдоль дороги. 'Холсты' были пышными из-за, совсем другого, чем вокруг родной станицы, рельефа. Бедленд изобиловал балочками, холмами-горками, заливными лугами, левадами с бурливой травкой-муравкой, кустарниками, деревьями и ... пальмами.

– Пых-пых, вот это да! – изумился закидонам природы этого уголка донской окраины. Пригляделся к хуторкам, которые проносились по обеим сторонам добрейшей трассы. Подворья совершенно были не похожи на казачьи курени. Дома фахверкового типа не могут по определению быть домами казаков. Если конечно те не переехали в Западную Европу и не приобрели там жилье.

'Посредством колдовства дома сюда сами переехали' – соорудил оправдание сих нестыковок зодчества. Байк обогнал две машины: Volkswagen-Kafer 1937-38 годов выпуска и ЗИЛ-СААЗ-3501; 'Жука' и 'Бычка', соответственно, и снизил скорость.

Мы въехали в слободу Славянская, где была 'окрошка' всего и всех. Людей, жилищ и эпох. Слобода была крупным населённым пунктом невнятного генезиса, который занимал стратегическое местоположение на пути в соседнее государство – город-полис 'Блистательная Прага'. И ближе к центру посёлка дорога и тротуары были заняты гужевым транспортом, легковушками, грузовичками, автобусами и спешащим на рынок людом. Мотоцикл тут катился черепашьим шагом. Я нацепил свои чудо-очки, настроенных на видеосъёмку.

'Все ж таки, да'. Это я подвергнул разбору местные жилища здешних товарищей, их внешний облик и происхождение. Тутошние дома были трёх видов. Украинские хаты в три-четыре окошка по фасаду и крытых седым камышом. Русские дома. И подворья, которые строились в ЮФО РФ гражданами кавказкой наружности. Эти же нукеры, в кепках-аэродромах и кожаных куртках, реализовали южные фрукты-ягоды и в Славянской. Торговали с нынешних развалов. Фруктовое изобилие лежало и в пластиковых поддонах за этими прилавками. И шла бойкая и шумная распродажа много чего для челов в украинских расшиванках, мещанок в старомодных шляпках и для иностранных камрадов обеих полов. Пока я, увлеченный, снимал этот 'торговый вавилон', Жанна преодолела здешний базар и байк замер на перекрёстке со светофором. Рядом стоял городовой.

'Сюр, твою мать!' – матюгнулся. Раз. Слобода кончилась.

'Слава бо,' – и замер на полуслове. Ибо слева от дороги, в метрах тридцати, стоял домишко – украинская хата. Возле плетня и сдвоенной пальмы стояла статная деваха, лузгающая семечки с разъездом из трёх вооружённых верховых казаков. Но не эта служивая картинка меня озаботила. Срывали мой душевный покой страусы за оградой и стайка кенгуру на выпасе. 'Эти-то, что тута делают?' Два-с. И кенгуру скрылись за акациями (лат. Acācia dealbāta).

Мотоцикл поехал вниз к заливным лужкам у речного уреза, на котором стоял современного вида таможенный терминал формального досмотра. Таможня смахивала на сдвоенную АЗС. Чоппер обогнал колонну высокобортных фур древнеримского вида, с волами и селюками на облучках. И не останавливаясь, проехал за поднятый шлагбаум.

Таможенник, видимо заметил мою форму, щеголевато, козырнул седокам байка. Далее был основательный, с отбойниками, мост через небольшую речку и таможня ЧСР, один в один такая же, как и на донской стороне. Секунды на то, чтобы вбросить две кроны, от Жанны, за проезд и опять дорога и кручение моей головы во все стороны. Удивляться здешним видам у меня уже не было сил. Правда и зрелища чехословацкой стороны были, в полной мере, дозированными. Окраины Праги были более современными, а центр города нёс исторические высокие традиции европейского градостроительства.

– Ай да, Жанна! Экскурсия на пять баллов с плюсом!..

Пообедали в прибрежном бистро рядом с Роганским молом. Посоревновались умением орудовать столовыми приборами. Основательно нагрузился сытными блюдами и сочно-сладкими десертами. А затем мы подались в Йозефов квартал, где неподалеку от Староновой синагоги байк остановился среди 'стада' из двух десятков чопперов. На вывеске над полуподвалом прочитал – 'Байкерский клуб Горные тролли'.

'Так-так. И куда пивасик в меня будет заливаться?' – спросил себя. А Жанна оповестила, что 'сюда мы заскочим на минутку'. Потопал за Жанной, которая уже скрылась в заведении. Зашёл и попал в сухой полутёмный прямоугольник, который делился на зоны – для гостей и постоянных клиентов. Оглядел гостевую четвертину. Над четырьмя столиками висел на цепях бело-зелёный мопед 'Карпаты'.

'Оу! Как мой первый моторный друг!' – восхитился. И ощутил на себе взгляды, с неприкрытой враждебностью и вызовом. Пялились девять морд. Четвёрка темнокожих крепких парней в форме немецких штурмовиков без знаков отличия. Четвёрка белобрысых задохликов в пустынном камуфляже морской пехоты США. И лысый гуттаперчевый некто в чёрных очках на пол-лица и серебристом одеянии, похожий на лёгкий космоскафандр.

Я обвёл взглядом столики 'космос штурмовой пехоты' и мирно поправил кобуру с 'Глоком'. Тут же глазки 'девятки' забегали замешательством и мордочки уткнулись в своё пиво.

'Слабаки-то'. И подался дальше. Над ВИП-подиумом висело сразу два чоппера-монстра. Стояло десяток дубовых столов, за которыми сидело восемнадцать классических байкеров; которые шумели, галдели и азартно смотрели на большой 'плазме' бокс между молодым Кассиусом Клеем и ...Майклом Тайсоном. Удивлялся недолго. Просто в руках двух 'кожаных затылков', разглядел два беспроводных игровых контроллера.

'PlayStation, однако! Какой только?' И подошёл к крепкой по виду стойке бара. Барменом тут служил индеец с ником на бейджике – Вождь. Сухопарый, носатый, в облике просматривался Гойко Митич. Вождь в замшевой безрукавке отвлёкся от разговора с фрекен де Эппле.

– Хау. Господин майор, я рад приветствовать вас в своём клубе, – произнёс деревянно туш. – Можно я передам привет от вас майору Цисаржу?

Вождь полез под стойку, доставать трёхлитровую пластиковую бутыль с холодным тёмным пивом. 'Это он нам на посошок вручает?' Хозяин бара утвердил бутыль на стойке. И появилась фигуристая официантка-блондинка в венгерском национальном мини-костюме. Блонда сверкала улыбкой и неприступностью. Как бы.

– Bonanita, hogy keszeg, pliz, – молвил Вождь.

Бонанита крутнулась и притаранила жирного цимлянского леща. И фуфырь с пивом, и лещ уложились в большой жёлтый пакет с зелёной надписью: 'Покупочка. Приятно экономить'.

– За счёт заведения. Хау, – произнёс расставание Вождь.

Взял подарки, стряхнул прилепившуюся чешуйку с левого запястья, Бонанита горестно вздохнула.

'И чому это?' Чмоки-чмоки от Жанны. Поблагодарил и пошагал к выходу, рассматривая, только, хороший дизайн оформления стен а ля конец 20 века.

'Из лихих девяностых их сюда перекинуло', – как кто-то подсказал догадку...

В Ростов мы доехали за десять минут. Слободу Славянскую объехали по объездной дороге. Дальше байк Жанна гнала так, что я думал, будто бы за нами гонится ГАИ. Прижимаясь, к упругому на ощупь девичьему телу, я много чего наговорил. Жанна смеялась и выжимала из 'Харлея' весь его потенциал...

Во дворе азартной мотогонщицы, внучка французских эмигрантов, забрав у меня шлем, побежала переодеваться. Походил по двору, размял ноги и стёр с машины две надписи, сделанные мелом – 'Не мой меня, я не чешусь' и почти сакральное – 'А ты не лох?' Хмыкнул. Со второго этажа услышал детское хихиканье, и вернулась ...Коко Шанель. На фрекен де Эппле были: костюм в золотистых тонах, шляпка, перчатки, и сумочка с туфельками.

– Мы поедем в 'Сталинград'? – заподозрил, и наговорил комплиментов. ('Сталинград' – это новый модный ресторан на Левбердоне).

Но мы поехали на Ростовский ипподром. Бега-с были ноне-с. И в джипе 'аристократия' изучала, помалкивая, ставки на скачки. Доехали и смешались с перевозбуждённой публикой.

Скачки я не очень любил, а вот Жанна азартно болела, наблюдая за их ходом. Болеть ей помогал мой червонец, вброшенный Жанной в кабинку букмекера. Сидеть среди свиста и гама смог только два забега. Но не заскучал и не сбежал. Это потому что к нам подошли Семён Михайлович Будённый и Веня Чесноков.

– О, рад встречи, господа, – обрадовано произнес, представил Жанну и поболтал с приятелями...

Дальше Жанна получила свой выигрыш, что то шепнула Будённому, и мы поехали ...на футбол. Там поболели за ФК 'Ростов', и вернулись, вдвоём, пить пиво в беседке-гараже.

Мисс опять убежала переодеваться, а я поразмыслил на тему: 'Не барышня, а чёрт в юбке. То она – байкерша, то она – фанатка лошадей, то по футболу сохнет'.

Барышня, переодетая в спортивный костюм, принесла посуду и сыр. Этот спортивный костюм меня окончательно сбил с панталыку. Я реально не знал, что и думать о 'новой подружке'. В процессе застолья моё замешательство ещё больше усилилось.

'Ии, тайны-с меня ждут-с!' – заинтриговался. Правда это произошло после половины бутыли с пивом и почти съеденного леща.

– Господин майор, меня правильно называл, – обронила начало тайны Жанна, – Пани, фрекен, мадмуазель... так ко мне обращались граждане Польши, Швеции и остальных... – 'Она ещё и путешествовать обожает'. – Э, мсье Борн, после окончания Таганрогской женской гимназии я стала странствовать по мирам...

Я чуть не поперхнулся куском леща.

– Наверное, вам, Жанна Эдмондовна, родственница магический артефакт пожаловала? – куртуазно спросил, после обдумывания. Жанна кивнула. 'Получилось как-то так'.