Текст книги "Пьяная Паучиха (СИ)"
Автор книги: Аноним Эйта
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Из лифта Рео вышел первым. Остановился у квартиры Ланерье, посмотрел на клочок бумажки в руке.
Саю захотелось исчезнуть – прямо сейчас, немедленно. Она дернула Мару за рукав, вцепилась в его руку, как в якорь, крепко-крепко.
«Спрячь».
Он ободряюще сжал ее пальцы и вышел из лифта, увлекая Саю за собой.
«Будь наглее. Расслабься».
Другой рукой он придерживал сумку-почтовку. В этот раз ему опять пришлось зайти за документами. Он таскал их к Ланерье в совершенно диких количествах – и искренне радовался, когда тот как-то реагировал хотя бы на парочку.
Из той же сумки он достал ключ и уверенно обошел замершего в задумчивости Рео.
– Ланерье рода Ферре? – удивленно спросил тот, глядя, как Мара открывает дверь.
– Мара семьи Токк, – ответил тот, пропуская Саю внутрь, – Ведомство, следственный. А вы, собственно?..
– Рео рода Улы. Мне говорили, у Ланерье рода Ферре можно получить консультацию. Я кое-кого ищу...
– Ланерье рода Ферре учится на заочном отделении ТГВУ, и не имеет права давать консультации частным лицам, – утомленно сказал Мара, – по крайней мере, вам стоит подождать, пока я отсюда выйду. Чтобы соблюсти приличия.
И попытался закрыть дверь у Рео перед носом – Саю чуть расслабилась...
– Пусть войдет, Мара, – резко сказал Ланерье, вышедший из кабинета на голоса, – сестрица, иди-ка, завари гостю чаю.
Он уже совсем окреп, и в голосе его слышалось железо.
Мара пожал плечами и отступил.
– Нужна помощь с чаем, сестричка? – спросил он, увлекая замершую в ужасе Саю на кухню.
Закрыл дверь.
Посмотрел вопросительно.
– Это мой внук. – прошептала Саю одними губами и глупо хихикнула.
Отвернулась к чайнику и уставилась на него, нерешительно зависнув пальцем над кнопкой.
Вода и так закипела. Без электричества. На нервах.
Мара встал рядом, приблизил лицо – она чувствовала его дыхание на щеке.
– Объясни.
Едва ли громче, чем кипел чайник – и она едва ответила.
– Он пришел искать меня.
– Он тебя никогда не видел?
– Видел. Но не запомнил, наверное. И я была накрашена. То есть... – Саю снова хихикнула, – естественный макияж. Я вся такая красивая. И будто не красилась полтора часа. От природы идеальное все. Не... не как сейчас. И платье... Под цвет волос... Длинных – прическа... Невеста... знакомство с родственниками...
Как там Майя сказала?
– Внук-в-законе... дочь-в-законе... И с женихом повидалась... – пробормотала Саю, и Мара отошел, чтобы налить в кружку холодной воды из графина.
– Понял. – спокойно сказал он. – Не волнуйся. Ланерье его спровадит и еще денег сдерет за консультацию.
Поставил кружку на стол.
– Так дело не пойдет, – мягко сказал он, отбирая у Саю кипящий чайник, – сядь. Я сделаю.
Она наблюдала за уверенными движениями его рук – он ополаскивал заварник, засыпал гору чая, совершенно варварски заливал его кипятком в один прием, – и даже упустила тот момент, когда у нее перестали стучать зубы.
Она грела в руках кружку с водой – и вода не кипела. Саю взяла себя в руки.
Мара оставил ее одну – только чтобы отнести чай самому. Хотя мог бы не беспокоиться. Он и так помог. Она смогла бы встретиться с Рео лицом к лицу, если бы понадобилось, но Ланерье и правда спровадил его сам.
Саю не знала, о чем они говорили, но судя по тому, что ее не спешили отбирать у Ланерье – все обошлось.
Ну, она так думала. На всякий случай отменила все встречи на пару дней вперед – мало ли. Выходить лишний раз из уютного дома не хотелось.
Но чутье ее подвело. Она больше не была в безопасности и дома.
Следующим вечером в дверь позвонили.
Она открыла.
Это оказался тот самый парнишка-курьер, у которого Ланерье когда-то отобрал для Саю краску и вишню. Он чуть нервничал, но расслабился, когда увидел, что его встречает только Саю.
С прошлого раза он успел простудиться.
– Эт вам, таинственная незнакомка! – прогундосил он и протянул...
Саю завизжала. Сбежались Ланерье, Мара и Майя: Ланерье уже не была нужна сиделка, и Майя приходила просто за компанию. И посмотреть заодно, как Мара работает с документами.
– Ниче се! – всплеснула руками Майя, – Никак сто одна роза. Окосеть просто.
У Саю подогнулись колени.
Она упала в мягкую, успокаивающую тьму.
Там было хорошо.
Вот почему Шель не хотел просыпаться...
25.
– Хако, ну сними ты эти наручники, будь человеком!
Хако раздраженно дернул ухом.
Целый день Варт ныл, ныл, ныл и еще немного ныл с короткими перерывами на чай с печеньем.
Как капризный ребенок.
– Ну Хако-о-о.
– Нет.
– Ну пожалуйста-а-а!
– Ты неадекватен.
– Мы вторые сутки в поезде, единственное, чем я могу заразить пассажиров – так это скукой!
– Не по инструкции. Почитай книжку. Или лучше инструкцию.
– Ну Хако-о-о!
Будь здесь кто-нибудь еще, то Варт бы вспомнил про тактичность. И что не стоит беспокоить соседей. Наверное. Но гаденыш предусмотрительно выкупил всё купе, поручив Хако хранить билеты как зеницу ока до самого возвращения в Тьен.
– Нет! – прорычал он.
– Ты же пожалеешь об этом, – буркнул Варт, – будешь страдать долго и со вкусом.
– И что же ты сделаешь? – Хако упорно читал эту страницу последние часа два и определенно не собирался сдаваться за абзац до победы. – Только не затыкайся! А то я больше всего на свете тишины боюсь.
Варт наконец затих. Вряд ли поверил: Хако надеялся, он просто устал и уснул на своей верхней полке.
Хако собирался наконец перелистнуть страни...
Что-то хрустнуло. Характерно так.
– Ауы!
Сияющий Варт свесился с полки и помахал перед Хако свободной правой рукой со стремительно распухающим большим пальцем. Хако чуть сам не взвыл. Но сдержался.
– Ты же понимаешь, что твоего брата нет поблизости? – вздохнул он. – Без него эта схема очень плохо работает. Палец будет болеть. – он с удовольствием смотрел, как сползает с круглой мордочки Варта это его счастливо-блаженное выражение, – он будет очень болеть. До самого вечера. А то и дольше. Если мы больницу не найдем.
Вместо ответа хрустнуло еще раз, и наручники чуть не прилетели Хако в нос.
– Оно того стоило, изверг! – с полки свесилась рука и зашарила в воздухе, – А теперь можешь дать мне книжку.
Ну, по крайней мере, он перестанет ныть.
Уже хорошо.
Хако мстительно сунул мерзавцу свой учебник по органической химии, а сам откинулся на подушку и прикрыл глаза: еще успеет подремать.
– Как думаешь, скоро девчонку найдут?
А-а-а! Дернуло ж его согласиться на эту авантюру! Но нет, нельзя убивать подопечного. Как он из Учреждения колок сдаст? Держаться, держаться...
– Какую еще девчонку?
– За которой этот упырь приходил. Рео. – охотно объяснил Варт.
– Ты все-таки вляпался в это по уши.
– Никаких официальных показаний, Хако, обойдешься. Я с ее братом дружил... Пил. Ладно, ушел с вечеринки.
– Звучит все подозрительнее. У тебя ж вроде есть девушка?
– Извращенец. Я ж его поддержать хотел.
– Ты сейчас никак не опровергаешь... двоякую репутацию некромантов, ага.
– У кого что болит... – голос Варта неожиданно посерьезнел. – Не суть. Нет, прикинь. У тебя в этом плане лучше мозги работают.
Хако прикрыл глаза. Если Варт в наручниках просто ныл, то Варт без наручников превращался в машину по производству самых безумных хотелок, которые очень сложно было не выполнить. Если бы Варт в открытую управлял его эмоциями, Хако бы давно на него заявил. Но этот хорек просто улавливал, когда человеку польстить, когда посмеяться над шуточкой, когда улыбнуться и когда вызвать сочувствие, чтобы ему захотели помочь.
А с другой стороны...
Лучше уж позволить Варту себя уговорить, чем получить смертью отца в рыло, как тот несчастный с похорон.
– Хм... Обрисуй ситуацию.
Варт обрисовал. Положение, статус, родители, братья, вредные привычки... Да. Этот хорек определенно знал, где ее прячут. Иначе сам бы нашел.
– Так. Что сделала Сухоручка, когда к вам приехала? Упырь ведь раньше зашел?
– Пошла поговорить с матерью Саю. – откликнулся Варт. – И никогда больше не называй Селию Сухоручкой. Услышит Юлга – сам топиться побежишь.
А он серьезно.
Хако кивнул, принимая к сведенью. Никогда не знаешь, когда его рванет. Поэтому в наручниках и было спокойнее...
– Значит, она ее и найдет. Ну или упырь этот как Лаллей везучий и случайно на нее где-нибудь наткнется.
– Помо-о-ог.
– Обращайся... – и тут к Хако пришла мысль.
И еще.
И еще много. Сразу.
Поганец Варт отлично знал, что, если подкинуть Хако конец клубочка, он не заснет, пока всеми лапами там не запутается. Хотя, казалось бы, не котенок.
– А какой выход? – после долгой внутренней борьбы спросил он у верхней полки.
– Что?
– Ну должен же быть хороший конец? Когда ее найдут, вряд ли идея выйти за старика Мерна покажется ей заманчивой. Ты у нас рисуешь ситуацию, докинь пару штришков, чтобы я мог прикинуть?
– ...может вмешаться Ведомство. – после долгого раздумья оборонил Варт, – По моему мнению.
– Протокол Ирны? У нее есть дар?
– Вроде того.
Хако еще немного подумал.
– Не. – сказал он. – Без толку. Ну сменят ей документы... И никто ее не найдет, допустим. Так она ж сама вылезет. Как только папашка узнает, достанется и матери, и младшему брату. Громко достанется. Она такое пересидит? Тогда она та еще крыса. Ты... То есть да. Теоретический злоумышленник-пособник. Он бы крысу не прятал...
– Может еще мать найти. Или Рео.
– И что почтенной матроне с этой находкой делать? – Хако зевнул, из-за мерного стука колес так и клонило в сон. – Замуж она ее уже никак не выпихнет. Лаллей ее знает, где эта девка шлялась и девка ли еще, водники такого не простят, хоть обмашись мамаша справкой от гинеколога. Старой девой ей тоже пожить не дадут. Упырь этот будет вопить на всю округу, как он оскорблен – дело не замять.
Варт снова свесился с края полки. Длинная челка падала ему на глаза, и Хако никак не мог прочитать выражения его лица. Хотя... какая разница? Этот хорек из тех, у кого под маской – маска, и так сто слоев, и еще не факт, есть ли в глубине сердцевина или все пусто, лишь эхо чужих эмоций гуляет.
– Рео?
– Упырь будет вопить, как он ее нашел. И как оскорблен. И у матери будут связаны руки. Не, Варт, дело тухляк. Погорячился я с хорошей концовкой.
Он повернулся на бок, к стенке, не желая больше обсуждать. Клубок распутан, можно и отдохнуть.
– Думаешь, только смерть?
– Ну а что? – безразлично сказал Хако. – Тоже выход. Не в дверь, так в окно, как говорится.
– Собака ты злая, Хако. – тоскливо протянул Варт.
– Тем и горжусь.
– Как есть собака...
26.
Саю очнулась у Ланерье в кабинете, среди свечей, лент и подушек. Одну заботливо подложили ей под голову.
Открыла глаза и засомневалась даже, что правда очнулась, и это реальность: Ланерье как раз сунул розу в зубы и меланхолично шевельнул челюстью, сминая стебель.
– Богиня, там же шипы! – рывком подскочила Саю.
– Не-а. Срезаны. – Майя вытащила из огромного букета еще один цветок и протянула его Саю стеблем вперед, как нож, – Сама глянь, «таинственная и пленительная незнакомка».
– Мы бы его так не потрошили, – смущенно добавил Мара, отводя глаза, – но надо было проверить на магию.
– Ты ж в обморок грохнулась, напугала еще как! – вот Майе явно чужда была и тактичность, и уважение к чужим букетам.
Мара сгреб цветы к себе.
– Наверное, еще можно поправить... – и он потянулся отобрать у Ланерье его изжеванный экземпляр, но тот уклонился, изящно изогнув спину, как танцор.
– Неффт. Фсе... Тфу! Все уже завязалось. То есть развязалось. Я отказал ему в поиске, и если он узнал ее, то театры потеряли ведущего актера.
– То есть это... Правда от Рео?.. – робко спросила Саю, в отчаянной надежде, что ее разубедят. – Может, кто-нибудь... из школы? Анонимно?..
Цветы лежали на полу неопрятной грудой, и так почему-то пугали куда меньше, чем роскошный букет. Друзья – Саю было нужно какое-то слово, чтобы собрать вместе Ланерье, Мару и Майю, и это было именно оно, – сидели полукругом, как старушки вокруг чана с кислой капустой. Ланерье, грациозный, в обычной позе, с прямой спиной, – будто в комнате спрятался клиент, перед которым надо бы выглядеть прилично, – Майя на корточках, в любой момент готовая сорваться и бежать бить морды, напряженная, нахально-злая. Мара просто плюхнулся на костлявый зад, сгорбив спину и понятия не имея, куда девать ноги и руки.
– Для анонимного поклонника он слишком крупно напечатал имя на карточке, – хмыкнула Майя. – Аж золотыми буквами. Ре-о-ро-да-ул-ы-о-ча-ро-ван...
Мара отобрал у Майи картонный квадратик и протянул его Саю.
– Это твое.
Саю взяла. Резко смяла.
– Не надо поправлять. Выкиньте это сено. – она и сама от себя такого не ожидала, но слова пришли сами, стоило увидеть эти пошлые золотые буквы. – Мне это не нужно. Это оскорбительно.
– Это ж розы, – удивилась Майя, – кучу бабок стоят. Почему оскорбительно?
– Майя, ты предпочла бы на день рождения розы или парные клинки?
– Ну, клинки... Но это ж... – Майя вздохнула мечтательно, – Так просто не дарят.
– Предположим, твой отец решит сделать следующий шаг. Подумает о подарке, правильном подарке, чтобы согласилась... Если вы хоть сколько-нибудь похожи, – Саю улыбнулась, – то клинки придут к нему на ум в первую очередь. Но ты рассказывала, у его девушки правая рука искалечена.
Майя посветлела лицом. И тут же нахмурилась. Немного подумала.
– Не. Эта – не обидится, наоборот. Руку наконец разработает... Но суть поняла. У тебя аллергия на розы?
– У меня могла быть аллергия на розы. – поправила Саю. – Цветы – слишком банальный подарок, если ты даришь какие-то. Можно подобрать красивый букет – это другое дело. Но так он показывает, что ему плевать, но у него много денег. И я должна обрадоваться деньгам. Это... Оскорбительно. Если он меня узнал... и если не узнал. Он все равно пытается меня купить.
Мара вздохнул.
– И зачем так накручивать? – мученически пробормотал он, и по лицу его пробежала тень неприятного воспоминания. – Иногда это просто розы. Не придумал, что дарить – даришь букет.
– Даришь веник, ага, – фыркнула Майя.
– Веник, знаешь ли, дешевле обходится...
– Хватит. – тихо сказал Ланерье. – Это к делу не относится. – он наконец-то выпустил из рук общипанный стебель и изогнулся, изящно опустив подбородок на запястье.
Локтем он оперся на колено. Саю в жизни не видела, чтобы он так сидел перед клиентами, и невольно задумалась, как он так умудряется переплетать ноги кренделем и при этом ничего себе не отсидеть и не грохнуться.
На памяти Саю Ланерье вообще ничего и никогда не выбивало из равновесия. Даже слепота ему не мешала свободно передвигаться среди подушек и прочего бардака. Он был уверен в себе, в своей богине, в своем месте в мире, и в том, что там, куда он ступит, пол будет гладок, но не скользок, тверд и надежен, и он окажется там, где должен оказаться... И так оно всегда и случалось. Мир просто не мог ничего противопоставить этой уверенности. Даже Майя ни разу толком не пробивала этой брони.
Но сейчас в его голосе можно было различить... беспокойство?
Нет. Быть того не может. Ей просто показалось. Такого не бывает.
– Я его спровадил, но, похоже, он настроен серьезно. Он вернется. За поиском. Или, хуже, сразу за Саю. Может, с цветами, может, без. Нужны гарантии. Нужно, чтобы Саю было не найти. Чтобы не существовала.
– Предлагаешь протокол Ирны? – мигом посерьезнел Мара. – Тогда придумай, как мне его выбить. Она не из Ведомства.
Ланерье отмахнулся.
– Я из Ведомства. Скажи, что без нее зачахну совсем. Покажи улучшившиеся результаты, я в этот раз быстрее отходил. Может, чаще смогу искать.
– Если я правильно услышал род этого Рео, то Саю – никакая не девчонка с улицы, и только из-за единожды повысившегося показателя портить отношения с таким родом... Начальник скорее мне голову снимет и отошлет Рео на блюдечке. – возразил Мара. – Это невозмо...
– Так сделай невозможное. – перебил Ланерье. – Не все ж тебе на моем горбу в постоянные сотрудники выезжать. Пора возвращать добро.
Мара дернулся, будто его ударили.
– ...Есть.
Слишком грубо. Такое Ланерье тоже было не свойственно. Почему он столько для нее делает? Привязался? Она того стоит? Или...
Это было неправильно. Это было не ее дело. Она не имела права спрашивать... Но ей было интересно, а в этом доме ее любопытство всегда поощрялось. И она не удержалась.
– Я не уверена, могу ли я... – Саю замялась, – то есть... извини, но я хотела бы... Что Жаннэй пообещала?
Ланерье повернул к ней лицо, чуть улыбнулся. Она боялась, что он рассердится, этот новый, разозленный на что-то непонятное Ланерье мог, а он ответил бесхитростно:
– Стать моей брантоу.
Ну вроде на Саю он не злился. Она позволила себе улыбнуться в ответ, но уточнять не рискнула, хотя слово «брантоу» ей совершенно ни о чем не говорило.
Зато Майя никогда не боялась подкинуть дровишек в интересную беседу.
– Это ж типа у вас как помолвка? – чересчур лихо присвистнула она, – А нам не сказала...
Саю подумала, что актрису театры точно не теряли.
– Не помолвка. Сильная кровь и сильная кровь не могут уйти в землю. Общий ребенок. Когда-нибудь.
Майя закашлялась.
– Но это...
– Что? Для этого не обязательно вместе спать, и ей даже не придется его носить. Есть способы... Я родился так же. – Ланерье пожал плечами. – Храм давил на меня довольно давно, и мне надо было предоставить им кандидатуру. Жаннэй – оптимальный вариант. И... Даже если она нарушит соглашение, я не собираюсь ее преследовать. Мы оба это знаем. Но мне было нужно имя. И Жаннэй позволила мне его использовать.
– Это аргумент посильнее вкусного супа. – вмешался Мара, и лицо его озарилось надеждой. – Ты должен был сказать раньше. Начальник очень не любит спорить с вашими высокими жрецами. Если Саю – часть такой сделки...
– Ты не спрашивал, Саюшка не спрашивала, – развел руками Ланерье, – значит, время этого ответа настало только сейчас.
– Это отвратительно. – проскрипела Майя.
Она дышала глубоко и ровно, едва сдерживая ярость. Резко встала. Саю думала, она вспыхнет, но Майя... Майя потухла. От щек отлил румянец, кожа посерела, губы сжались в тонкую линию, и стало заметно, насколько неправильно и некрасиво ее лицо. Лоб вспотел, и прилипшая рыжая прядь перечеркивала его, будто случайный мазок кровью.
– Что – отвратительно? – Ланерье тоже застыл каменной глыбой, повернув к Майе голову. – Я?
Открытые незрячие глаза, руки расслабленно лежат на коленях, спокойный и ровный голос... Он снова выпрямился, как струна. Тронь – и лопнет. Саю поежилась и сдвинулась к Маре поближе.
Она что-то страшное натворила, страшное – нельзя было спрашивать, нельзя было вскрывать этот гнойник, нельзя. Она сунула нос не в свое дело, и теперь другие расплачиваются. Из-за нее.
Из-за ее любопытства.
– Нет, – выплюнула Майя, – то, что ты так спокойно говоришь, что у твоего ребенка не будет матери.
– На то ее добрая воля, – вежливо ответил Ланерье, – быть – или не быть.
– А рожден он будет тоже, чтобы было?.. – рявкнула Майя, и вдруг, Саю глазам не поверила, быстро-быстро сморгнула слезу, вторую, сердито утерлась ладонью. – Ну да, пусть так болтается, ненужный!
Пнула с ненавистью ближайший сундучок. Тот опрокинулся на бок, крышка раскрылась, разлетелись ленты, перемешались с разбросаными цветами.
– Он...
– Да пошел ты! – взвизгнула Майя и выбежала, громко хлопнув одной дверью, второй.
Немного помедлив, в прихожей грохнулась еще и вешалка.
– Он будет нужен людям. – сказал Ланерье как-то очень-очень устало. – Он будет служить... Служить людям – и Лаллей.
Ветер ерошил короткие волосы Саю, непривычно холодил шею, раздувал пламя свечей. Саю хотела что-то сказать. Как-то исправить переломанное. Хотела – но замерла в нерешительности.
Мара подорвался, стоило первой бумажке взмыть со столика высоко-высоко к потолку.
– Ланерье, – он взял его за безвольную руку и поднял на ноги. – спокойно. Сосредоточься. Нужно помочь Саю. Ты нужен Саю.
Зябко дернул лопатками, нетерпеливо оглянулся... От Саю требовалось слово. Много слов. От Саю требовалось продолжать спрашивать.
– Что... такое протокол Ирны? – она едва выталкивала из себя слова, они застревали в глотке, горчили. – Что же мне... делать?
Ветер сбивал вниз потухшие свечи, ароматические палочки, распутывал ленты, срывал их с гвоздей. Гора мусора на полу все росла, и Саю боялась, вот-вот не останется ничего больше целого – лишь обрывки, огарки да клочья бумаги.
– Она ждет ответа, Ланерье. – сказал Мара строго.
– Придумай себе новое имя, – глухо ответил тот, – тебе его сменят. Выдадут новый паспорт. Перепишут аттестат. Переделают все. Ты перестала зависеть магически. Кровь не откликается на имя рода... Но юридически тебя еще не вымарали. Вымарают. Только перестань откликаться на свое имя...
– Спасибо тебе. – Саю наконец смогла двинуться с места, и поддержала Ланерье с другой стороны, ухватившись за его предплечье, – спасибо. Без тебя я не справилась бы, Ланерье. Без тебя я не справлюсь. Ты мне нужен. Ты нужен Саю.
– Да. – лицо его расслабилось, и вес хрупкого тела перестал давить Саю на плечо, – Да. Я нужен Саю. Нужен Саю, Лаллей и людям... Нужен.
27.
Жаннэй отняла телефон от уха и прикрыла динамик рукой.
– Юлга, помнишь, ты мне предсказывала, что моя договоренность с Ланерье добром не кончится?
Юлга, только-только открывшая пачку чипсов, со стоном выключила телевизор.
– Майя позвонила?
– Ты была права.
– Еще бы. Ладно, девочки, договаривайтесь сами. Не хватало мне еще в эту яму лезть. – Юлга поспешно встала и вышла.
И чипсы забрала.
Не то чтобы Жаннэй не понимала, почему она так сделала, но все равно было непривычно. Юлга всегда ее поддерживала, всегда вставала на ее сторону. Даже когда они еще были почти незнакомы, она согласилась выслушать ее, замолвила словечко перед матерью. Стоило Юлге сказать нет, и не было бы никакой Жаннэй Наль-Есса, и жить бы ей у Вио рода Улы приживалкой.
Юлга же приняла ее в семью.
Названная сестра всегда громко декларировала свой принцип невмешательства, но чуть ли не впервые на памяти Жаннэй решила ему последовать. И это было очень некстати, потому что Майя явно хотела выяснения отношений, а как раз в отношениях-то Жаннэй разбиралась не больше, чем Варт в высшей математике.
В частности, она до сих пор понятия не имела, почему Майя так зла и в чем ее обвиняет.
Когда она отвечала, ее голос чуть дрогнул.
– Да, Майя, я действительно согласилась стать брантоу Ланерье в обмен на укрывательство Саю. Но я не считала эту информацию достаточно существенной, чтобы уведомлять тебя. Почему ты спрашиваешь?
– Потому что такими вещами с подругами принято делиться! – рявкнули в трубку, и Жаннэй подумала, что ей очень повезло оказаться так далеко от Тьена вообще и от Майи в частности.
– А мне кажется, что это довольно личное, и я вполне имела право сохранить это в секрете, – возразила она.
– Я должна была знать!
– Ты все никак не хочешь объяснить мне, почему. Вы не встречались; ты много раз говорила, что тебе просто интересно проводить с ним время. Как именно наша договоренность может повлиять на ваши дружеские отношения? Почему ты продолжаешь настаивать, что это тебя касается? Должна ли была я спросить у тебя разрешения? Может, тебе было бы комфортнее, если бы Ланерье его спросил?
– Точно. – голос в трубке вдруг присмирел. – Прости. Я ж забыла, что ты мешком по башке стукнутая. Знаешь, если бы я тебя не знала, Жан, я бы подумала, что ты надо мной издеваешься.
– Прости, Майя, я вижу вещи, но не способна их предсказывать и угадывать то, что никак не показывалось, да и с чтением мыслей у меня определенные трудности, – вздохнула Жаннэй, которой неожиданно неприятно было услышать про мешок, – если у тебя есть какие-то серьезные планы на Ланерье, в которые не вписывается мое становление его брантоу, скажи мне об этом прямо, пожалуйста. Я найду, чем еще отплатить ему за услугу.
– Я не... – замялась Майя.
– Если ты просто хочешь с ним переспать по своему обыкновению, то наличие брантоу не подразумевает ни брака, ни верности, ни влюбленности, только то, что наши половые клетки когда-нибудь встретятся, и я бы предпочла, чтобы на нейтральной территории Храма; в общем, решение, соглашаться ему с тобой спать или нет, исключительно за ним, я здесь права голоса не имею, и слава Лаллей, что это меня не касается. Он сильный и здоровый, если что, отобьется или как-то иначе выразит несогласие. – Жаннэй выдохнула.
Она ведь хорошо справилась? Кажется, она все разъяснила.
– Я люблю тебя за твою прямоту, Жаннэй, – вздохнула Майя, – главное, почаще это себе повторять. Нет, я ничего от него не хочу. Вообще, хватит мне там тусить. Ния сказала, что Лелле нашла пояс – а значит, с меня скоро спросят, не я ль водила Саю на гулянку в наш квартал. Или, того хуже, проследить за мной могут... А я не знаю, что ответить.
– Два варианта, – Жаннэй оживилась, эту вероятность она предусмотрела довольно давно, – играть дурочку: решила дать девочке подышать свежим воздухом, мир посмотреть, а что потом с ней было, понятия не имеешь... Или еще один.
– Не томи.
– Объясни, что возвращение Саю ничего уже не исправит. Только наоборот испортит. Конечно, как мать, Лелле не отдает себе отчета в том, что будет после того, как она найдет свое дитя. Как будто проблема в том, что девочка исчезла, а не в том, что по возвращении ее будут презирать всем сообществом, не забыв и весь ее род осудить за компанию. Выбор жениха для Саю наводит на мысль, что Лелле либо совершенно все равно, кому достанется дочь, и она не нашла большей выгоды в другом роду, что довольно странно, Саю лакомый кусочек, либо она специально не хотела отдавать ее мужчине, который действительно мог бы ей овладеть... во всех смыслах. И выбрала старика беззубого.
– Погоди-ка, – Майя недоверчиво поцокала языком. – Разве там дело было не в деньгах?
– Если бы дело было только в деньгах, Лелле вполне способна была бы продать дочь и подороже. Она не производит впечатления той, что цепляется за первое предложение, и у нее было достаточно времени на подготовку. Эта ветвь рода Улы далеко не самая богатая в Тьене, – объяснила Жаннэй, – Все-таки древний род, невинная и хорошо воспитанная девочка, из которой умелый мужчина вылепит себе что угодно, серьезная политическая поддержка, ведь род Верховного Жреца Орехена иногда достаточно просто упомянуть в разговоре... Да и Онрен не отказался бы если что помочь зятю, а деньги... Деньги меж родичами сами собой разумеются. Деньги играли роль, но вряд ли дело только в деньгах, есть еще что-то. И в разговоре тебе стоит на это «еще что-то» поднажать.
– Ты правда думаешь, что выгорит?
– Если ты считаешь, что не сможешь убедить Лелле, что дочь, которую так и не найдут, лучший исход и для нее, и для ее рода, и для ее дочери, то просто действуй по плану номер один.
Майя вздохнула.
– Если бы дело было только в Лелле... Рео недавно зашел к Ланерье за поиском и столкнулся с Саю.
– Она все еще не сидит под домашним арестом в ожидании вердикта? – Жаннэй чуть было не сунула ноготь в рот, но вовремя отдернула руку.
– Нет. Он прислал ей цветы. «Прекрасной незнакомке».
– Значит, он еще ее не узнал. Я несколько раз встречала Рео, этот человек всегда идет напролом. – Жаннэй чуть улыбнулась своим мыслям. – Было бы забавно, если бы случилось как в том фильме, помнишь, мы ходили Кругом на позапрошлых выходных?
Майя нервно хихикнула.
– Жаннэй, прости, но любовные штучки – это не твой конек. Такого просто не бывает. Таким, как Рео, с палкой в ж... вместо позвоночника, для влюбленности с первого взгляда нужно заранее проверить родословную и счет в банке. Не удивлюсь, если самым сексуальным в девушке он считает ее репутацию.
– Спорить не буду. – хмыкнула Жаннэй, – Но все равно было бы забавно. Ты, кажется, больше не сердишься?
Майя чуть поколебалась, но ответила почти нормальным своим голосом.
– Поняла, что мне не стоит. Не на тебя. Извини за вспышку.
– Я рада, что мы разобрались.
Они распрощались, и Жаннэй повесила трубку. Села на диван, и пожалела, что Юлга не оставила чипсы. Захотелось почему-то пива. Разговор про брантоу Жаннэй очень вымотал, и если раньше она не очень понимала, зачем люди ищут забытье в алкоголе, то сейчас начинала находить в этой идее некую привлекательность.
– Рад, что вы разобрались.
Брат плюхнулся рядом и протянул чипсы.
Жаннэй воззрилась на это подношение, как на гадюку. С чего бы? С самого ее приезда Атан смотрел волком. Это вообще была первая реплика, которую Жаннэй от него услышала, чуть ли не за полгода.
– Не отравлены. – коротко уронил он.
Теперь Жаннэй доверяла ему еще меньше. Она приняла пачку, но есть не спешила. Вообще стоило ее выкинуть на всякий случай...
– Я знаю, что ты сделала.
– Не скажу, что случайно.
Она знала, что он знает. Но надеялась, что никогда не заговорит. Сказанное, это повисло в воздухе огромной черной кляксой. Как ответить? Что он хочет?
Они сидели рядом, бесконечно далекие друг от друга. Обычно наполненный детской перекличкой, кухонными звуками и бормотанием взрослых дом затих, погрузившись в послеобеденную дрему. За окном потихоньку темнело: в Хаше дни в это время года были совсем короткие.
Жаннэй давно решила быть честной. Она не была уверена, чего хотел Атан, но она слишком многое сделала ради себя, чтобы притворяться заботливой старшей сестрой.
– Как насчет «прости»?
Атан поднял лицо и смотрел ей прямо в глаза. Лицо его было неподвижно. Он говорил... правильные вещи. И он в них не верил.
Потому что Жаннэй знала – они похожи. А она никогда в такое не верила. И она ответила... правдой.
– Пустое слово. Как насчет «если бы что-то случилось со мной, ты был запасным»?
– Звучит, как оправдание.
– Верно. Я это делала только ради себя.
– Точно. – Атан вдруг отвернулся, сцепил руки на коленях, и спросил чуть хрипло, глядя на побелевшие пальцы, – Судя по диалогу, вы сейчас скрываете девушку. Из-под домашнего ареста и вердикта. Это тоже ради себя?
Жаннэй задумалась.
– Да. Мне так будет легче. – сказала она наконец.
– Значит, у тебя есть что-то вроде совести? – хмыкнул Атан. – Принято.
И снова бесконечное молчание. Она отчаянно вспоминала темы для разговора с млашими, и все-таки нашла одну, классическую.
– Как дела в школе?
– Всем плевать, ледовик я или воздушник. Но я пришлый. Здесь не очень любят... очень умных. Больше рож чистить.
