Текст книги "Барды Мечей(СИ)"

Автор книги: Аноним Blackcat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Маг долго не понимал, почему ему так хочется придержать коня, но Недомерок спокойно трусил рядом, и Ниро тоже не слишком спешил. А потом понял – Юкико. Последний раз он видел ее еще до гибели Дориана...

Неожиданно один из двух юных пастухов, расположившихся со своим небольшим стадом на прилегающем к дороге холме, вскочил, не заботясь о седле, на пасшуюся там же лошадь и поскакал к дороге, наперерез путникам.

Ниро удивился было, но скоро заметил явную породистость пастушьего скакуна, а немного погодя узнал и парнишку. Не смотря ни на что, традиция сохранялась – к дороге без седла скакал Миура, сын Дориана и Юкико, Бард. Соскочив с лошади, магу поклонился невысокий хрупкий подросток с прихотливой грацией и раскосыми глазами матери, в которых, однако, светилась отцовская голубизна. Волосы у мальчика тоже были светло-русыми, отцовскими.

За все время, пока ехали в город и через него к дворцу Наместника, Миура не сказал ни слова сверх положенных учтивостью приветствий. Ниро особо не удивился этому – парень никогда не был болтливым – но маленький единорог поглядывал на провожатого с беспокойством.

Ниро странно было видеть Юкико в белом траурном наряде ее народа. Старость не приживалась в роду хозяек Хрустального Замка, и жена Дориана ничуть не изменилась за двадцать с лишним лет, а сейчас, в белом, так была похожа на невесту, что у Ниро заныло сердце.

Непривычно выглядела в белом и Ксена, дочь Юкико. При таких разных родителях каждый из детей взял от них что-то свое. Ксена выросла настоящей девой-воительницей. Высокая, крепкая, прекрасно в свои семнадцать лет управляющаяся с мечом и отличная наездница – только взвивается следом грива черных, материнских, волос.

Официальные церемонии здесь давно были не нужны, и вскоре Ниро с Юкико вместе выехали из города. Здесь, в залитой солнцем и дрожащей от пения птиц и гула насекомых степи, почти ничего не напоминало о войне. Вот только могилы...

Ниро стоял, слушая птиц и шорох ветра в высокой траве и вспоминая.

***

Он знал, как погиб Дориан, видел это. Нет, они не сражались рядом – Первый маг занимался немного другими делами.

В этой крепости, ныне оказавшейся глубоко в Тени, Ниро бывал не раз и хорошо знал ее. Но крепость давно уже принадлежала тварям Петли, и подобраться к ней сейчас оказалось трудно даже для него. В конце концов, маг добрался до вершины угловой башни, и затаившись там как паук в щели, плел свою паутину – магическую сеть, колебания которой расскажут ему потом, издали, обо всем, что будет здесь происходить.

Окружающий вид не радовал – здесь, в пределах Тени, царили вечные сумерки, мрачные и серые от тяжелых туч. Может быть, они скрывали ткань Петли, возможно, были ее границей, но нависали низко и ощутимо давили плотной неподвижной серой массой. Под ними тоже все было серым – казалось, даже сам воздух – все цвета стирались этой унылой волной, все лица казались лицами мертвецов в неверном сумеречном свете.

И вдруг в глазах Ниро вспыхнул солнечный свет, многократно отраженный бликами на доспехах и оружии. Там шел бой, и Дориан отбивался от наседавших врагов своим огромным мечом, и рядом с наместником Золотой Степи почти никого не осталось. Тонкий в кости и худощавый Ниро всегда с неким восторженным трепетом смотрел на таких богатырей, даже прекрасно понимая, что его, Первого мага, сила не уступает, а часто и превосходит то, что доступно им. И сейчас он на миг залюбовался другом, забыв о том, почему видит все это здесь, в такой дали. Дориан, и в юности бывший здоровяком, теперь стал словно воплощением самого бога войны. На широченных плечах и груди тяжелые латы сидели, как сросшиеся с кожей, могучие руки легко гнули подковы и шеи быкам, а уж двуручным мечом, который не всякий мальчик-паж на дворцовой церемонии поднять мог, орудовали – залюбуешься! Глаза под налобником шлема высверкивали злым весельем боя.

Однако, черных вокруг было – даже такому богатырю одному не справиться, и Дориан затрубил в рог, призывая подкрепление. Но некому было откликнуться, а в бой вступили несколько гоблинов. Дикие гиганты тоже оказались закованными в железо и хорошо вооруженными.

Звонкая песня рога, призывающая помощь, обожгла Ниро воспоминанием, и маг рванулся к другу, и затрещала недоплетенная сеть, побежали по ней предательские голубые молнии к центру – угловой башне, где затаился безрассудный паук, помчались, выдавая с головой, и Ниро стало не до происходящего где-то на солнечной равнине, но он вырвался – на пределе сил, срывая все планы, оставляя след из своей и чужой крови и ощетинившихся искрами боевых заклятий, вырвался туда, на равнину, уже зная – поздно, не успел, и к длинному списку того, что своей недоделанностью не дает ему спать в полнолуние и давит несправедливой и незаслуженной, а потому еще более тяжелой виной, добавится еще и это...

– Нет, – на сжавшие рукоять меча побелевшие пальцы мага легла рука Юкико, – Нет...Не надо, Ниро. Пожалуйста. Хватит и того, что мой сын винит себя за смерть отца. Тебе не нужно к нему присоединяться.

– Винит себя? Как это? Почему? – вынырнул из своих мыслей маг.

Юкико стала рассказывать.

Необычный знак на плече был предметом острой нелюбви Миуры. Нет, его учили всему, и очень успешно – легкий меч в руках мальчишки словно получал душу, стрелы никогда не летели мимо, и лошади слушались с первого прикосновения. Но из кипящей где-то за горизонтом войны принцу были доступны лишь малозначащие стычки у границ Золотой Степи – дальше Дориан не пускал сына, не без участия лучшего друга и Первого мага. Поэтому свою принадлежность к Бардам горячий Миура тихо ненавидел, так же, впрочем, как его сестра Ксена ненавидела собственную принадлежность к женскому племени, которому не положено воевать. Девочка почти не уступала брату в обучении, а характером могла бы поспорить с любым рыцарем отцовской дружины.

Именно поэтому Дориан почти не удивился, обнаружив обоих в обозе дружины, которая в авангарде сил наместничества двигалась к границе, туда, где фронт грозил прорваться созревшим нарывом – скопившимися на границе Тени тысячами тварей-из-Петли. Наместник, отругав, тем не менее, оставил детей в войске – все равно не отвяжутся, так пусть будут под присмотром – взяв с них обещание, что, если ситуация станет опасной, они не станут ввязываться в бой. Уйдут вместе с отступающими. Обещание, конечно, было с легким сердцем дано – оба надеялись, что его не придется выполнять.

Однако пришлось. И доставивший подростков домой рыцарь дружины Дориана рассказал своей правительнице, как по-мужски ругалась, глотая слезы, Ксена, не в силах ни нарушить данное обещание, ни направить коня прочь от поля боя, где звенел отцовский рог. Как ему пришлось приставить острие меча к горлу бешеного Миуры – только так можно было выполнить волю наместника и удержать эту рвущуюся в бой дикую кошку.

***

Миуры в городе не оказалось.

– Думаю, он поехал забирать из табуна коня, подаренного Дорианом, – чуть пожала плечами Юкико, – Вряд ли он согласится отправиться в поход на каком-нибудь другом скакуне.

– Ему и не придется на это соглашаться, – усмехнулся Ниро, -Мы пойдем пешком. Я сам слишком люблю лошадей и слишком ценю привязанность к ним твоего сына, Юкико, чтобы отправляться верхом. Нас ждут мрачные холмы Эрдана, Малая Ступень и приморские джунгли. Это места не для конских копыт.

– А как же Юн?

– Юн – малыш, и в крайнем случае я возьму его на плечи, как уже не раз бывало. А вот Мадроса взять у меня вряд ли получится, – Ниро погладил морду любимого верного жеребца, и животное насмешливо фыркнуло, словно понимало разговор. Юкико тоже не смогла сдержать улыбки.

– Ну хорошо, – снова посерьезнела она, – Лошади не пройдут через Ступень и джунгли, но Эрдан? Местность там почти не отличается от наших степей. Я понимаю, ты не хочешь бросать лошадей. Но вам не придется их бросать – я и Ксена проводим вас до Ступени с отрядом моей гвардии.

Ниро взял женщину за плечи и долго внимательно смотрел в глаза. Наконец, Юкико сдалась.

– Ах, Ниро! – голос дрогнул, – и Эрдан, и джунгли... Трудно найти места, имеющие более дурную славу! Неужели нет другого пути?

– Поверь, если бы он был, я не стал бы тащить мальчика через Эрдан, – мягко ответил маг, – Нам нужны Врата, Врата-меж-Мирами. В нашем мире мне известно четверо Врат. Двое из них уже находятся или вот-вот окажутся в пределах Тени, третьи – слишком далеко, чтобы до них можно было добраться вовремя. Остаются только Врата Затерянного города. У нас нет другого пути, Юкико. И ты не сможешь проводить нас до Малой Ступени – после смерти Дориана ты – наместник Золотой Степи, и тебе сейчас нельзя покидать свои земли.

– Хорошо, вздохнув, ответила она, – Но я провожу вас до границы, и тут мне никто не сможет помешать.

***

Так и сделали, и уже на рассвете следующего дня Ниро скакал рядом с хрупкой Юкико на юг, а бок о бок с ними шли лошади Миуры и Ксены. Ни брат с сестрой, ни старшие почти не разговаривали – все слова уже были сказаны, и хотелось просто побыть рядом с близкими людьми накануне непредсказуемого и полного опасностей похода. Потерявшийся было посреди рослых степных лошадей Недомерок немного поотстал и вольготно скакал между передней компанией и небольшим отрядом гвардейцев Дориана.

Переночевали в тени высоких мрачных холмов, а утром Барды остались одни, не считая маленького единорога. Прощание было недолгим – женщины из рода Хранительниц Замка умели вести себя достойно. Юкико, сняв со своей шеи, надела сыну Талисман выбора.

– Он ведь несколько веков передавался по женской линии, – тихо заметил маг, – Почему Миуре?

Женщина грустно покачала головой:

– Ты же знаешь, Ниро, Дворца Горного Хрусталя, в котором Ксена стала бы хозяйкой, давно не существует... И если кому-то из детей придется делать нелегкий выбор, то именно ему.

Ниро промолчал в ответ, опустив глаза.

– Это граница Королевства. А наш путь – туда, – Ниро махнул рукой на юг.

Юноша молча обвел глазами мрачные, почти голые каменистые холмы, которые здесь неожиданно сменяли цветущие волны Золотой Степи.

– Странные они, – заметил, тоже осматривая окрестности, Юн, – Разве одна местность может сменять другую так резко?

– Может, если ей немного помочь, – кивнул Ниро, – Здесь когда-то лежал Эрдан, и камни холмов до сих пор источают его зловещую силу.

– Духами Эрдана матери пугают непослушных детей по всему Королевству... – с отчетливой вопросительной интонацией хмыкнул Недомерок. Глаза Миуры с тем же вопросом остановились на лице мага. Пришлось рассказывать:

– Все это произошло очень давно, когда орден магов только формировался, а Совета и вовсе еще не существовало. Магию, как любое сильное оружие, можно использовать совершенно по-разному. Видел я чудака, который великолепным мечом рыхлил розы перед замком и считал, что это самое лучшее и достойное применение боевой стали. Не знаю, прав он или нет, но трое магов из тех далеких времен точно бы не согласились. Не могу сказать их имен – они нарочно были вымараны из всех летописей, чтобы не оставить их в истории. Эти трое решились использовать магию для того, чтобы получить и удержать власть. Юным доверчивым ученикам говорят, что это произошло из-за того, что троица не была связана с Чашей... Я тоже долго верил в это, но, чем дальше, тем больше сомневаюсь. Как бы там ни было, вскоре они стали правителями огромной территории, назвав свою державу Эрданом. До того здесь жили несколько народов, не имевших общих правителей. Маги-самозванцы поработили их, сковав волю. Не со всеми, правда, оказалось легко это сделать, и многие, поняв, что происходит, ушли со своей земли куда глаза глядят, лишь бы не стать безвольными рабами. Были, правда, и такие, кто стал добровольными и особенно усердными слугами правителей. Души их до сих пор не знают покоя, томясь в этом вечном плену, и, озлобленные, стараются отомстить любым живым, и поэтому свободным. Вот они и стали духами Эрдана.

– А что же произошло с магами? – подал голос сын Дориана.

– Они все увеличивали свое государство, нагло захватывая чужие земли, и становились все более жестоки и вероломны, и однажды соседи не выдержали и начали войну против Эрдана. Эта война превратила в пустыню земли королевства, но выиграть ее удалось, лишь собрав всех магов сообщества против властной и самоуверенной тройки. Здесь и по сей день почти пустыня...

– И мы должны через нее идти? – неуверенно переступил копытами Недомерок. Звук получился неожиданно громким и немного зловещим – словно множество ушей заинтересованно прислушались.

– Другого пути у нас нет, – пожал плечами Ниро.

– Тогда пойдемте, а то солнце уже высоко, – закинув на спину дорожный мешок, Миура решительно зашагал на юг. Ниро и единорог молча присоединились.

Глав а пя тая

Ясное погожее утро неожиданно перешло в хмурый прохладный день, словно здесь давно уже кончилось лето, все еще царствовавшее в золотых степных просторах. К обеду упал густой и какой-то серо-сумрачный туман, и путешественники даже не стали делать привала – сырость пробирала до костей, и казалось, стоит хоть ненадолго сесть и расслабиться, пропадешь в тумане и будешь вечно блуждать между мрачными, кажущимися спящими до поры чудовищами, голыми холмами. Пожевав на ходу собранные заботливой Юкико припасы, компания снова прибавила шагу. Поэтому к вечеру, после стольких часов непрерывной ходьбы, двое людей валились с ног от усталости. И Недомерок Юн чувствовал себя ничуть не бодрее спутников – туман отнимал силы и у него. К тому же, пошел дождь, и на ночлег компания устроилась на вершине одного из холмов, посреди древних развалин. Под непонятно как уцелевшими остатками крыши развели костер и с удовольствием растянулись на относительно сухой земле.

– Ниро, нам, наверное, нужно выставить часового на ночь? – нахмурился сын Дориана, – Чья стража будет первой?

– Нет, – покачал головой маг, – Мы будем спать. Все. Вряд ли кто-то рискнет гулять по этим холмам ночью, здесь и зверья-то нет...

– И птиц, – вмешался Юн.

– И птиц, – подтвердил Ниро, – А духи... Они боятся присутствия магии, так что не станут связываться с нами. Да и стража от них не спасет.

Миура проснулся от собственного крика. Проснулся – и тут же забыл, от чего кричал, вообще забыл свой страшный муторный сон, осталось только ощущение огромной, невыносимой, безжалостной тоски и одиночества. Да и кричал ли он? Хотя точно кричал – вон Недомерок Юн тоже вскочил и тревожно всматривается сначала в него, потом в своего дуга Ниро.

Миура тоже подошел к магу, удивившись крепости его сна – такой вопль, кажется, мертвого поднимет. Но Ниро спал. Костер почти погас, туман рассеялся, небо было холодным и звездным, и в тусклом свете новолуния юношу поразила мертвенная, с синевой, бледность и страдальческое выражение, застывшее на лице мага. Вокруг глаз легли глубокие тени. Что-то было не так.

– Что-то не так, и это мне совсем не нравится, – повернувшись к единорогу, тихо проговорил Миура, – Ты знаешь, что происходит?

– Знаю, – так же тихо отвечал тот, – Но не могу понять... Ниро маг, великий маг, его магическая энергия огромна, и то, что происходит, не должно было произойти никак! Но оно есть...

– Что есть? Чего не должно было быть? Вы, единороги, все говорите загадками, или только ты? – присел перед Недомерком юноша, – Может, все-таки объяснишь?

– Объясню, – тряхнул гривой Юн, – Видишь ли, Духи Эрдана давным-давно мертвы, и они никак не способны повлиять на живой мир. Другое дело сон. Сон – граница. Перекресток миров, куда очень легко попасть и где легко заблудиться. Вот они и помогают...заблудиться. Заманивают душу, сущность спящего на свою сторону. А там он оказывается в их власти, и очень скоро, лишившись сил, становится таким же вечно тоскующим пленником без надежды на освобождение. Только вот маги – другое дело, их сила служит надежной защитой и наяву, и во сне. Но для Ниро, похоже, защита стала ловушкой... может быть потому, что он сам перестал верить своей силе.

– То есть его сейчас тащат к себе эти самые духи? – и, получив кивок в ответ, Миура вскочил и кинулся к спящему, – Но тогда его же поскорее надо разбудить! Ниро! Ниро, проснись! – затряс он мага за плечи.

– Погоди, стой! – почти закричал всегда спокойный Недомерок, так что юноша тут же замолчал, даже немного испугавшись, – Этого делать нельзя! Если попавшего во власть духов будить так, проснется только тело, сущность же так и останется там, в бесплодной пустыне сна. И тогда у нее исчезнет последняя надежда вернуться – связь с телом теряется. А тело живет без души, одними животными потребностями, главная из которых – еда... Брр... Уж лучше сразу умереть...

– Мда, – Миура задумчиво подпер руками голову, – Попали. Ну, и что делать-то?

Недомерок замялся:

– По-правде говоря, я знаю выход...Он, правда, опасен. Очень. И эта опасность – для тебя...

– Ну рассказывай.

– Если Ниро зашел далеко, а похоже, так оно и есть, единственный способ его вернуть – пойти за ним. Я не могу этого сделать, я магическое существо, и Духи Эрдана не приблизятся ко мне. Так что если выручать Ниро, то тебе, малыш.

– От малыша слышу, – тут же огрызнулся мальчишка, – Если выручать, говоришь? А разве у нас есть другой выход?

– По-правде говоря, нет... – смущенно повел ушами Юн.

Миура вздохнул:

– Ну тогда давай рассказывай дальше.

– А что рассказывать? – фыркнул единорог, – Ложись спать...

– Ну это понятно, я так смогу за Ниро пойти, а как назад с ним вернусь? Нас что, вот так просто отпустят?

– А вот для этого... – Недомерок наклонил голову к самому лицу юноши, – Рви!

– Что?!

– Прядь из гривы.

– Но тебе же больно будет! Давай я мечом обрублю, если уж надо.

– Нет, – Юн отрицательно мотнул головой, пройдясь гривой по щекам Миуры, – Мечом нельзя. Сталь клинка убивает жизнь в отрубленном. А она должна остаться, остаться связь со мной, только так я смогу почувствовать, что с тобой там происходит, и вытащить вас назад. Так что рви давай, и побольше пучок, чтобы еще крови немного осталось... Потерплю.

Уперевшись всеми четырьмя копытами в землю, Недомерок зажмурился, готовый к болезненной процедуре.

Ничего другого не оставалось, и Миура, накрутив на пальцы тонкую шелковистую прядь, мягкую и белоснежную, резко дернул, сам изо всех сил зажмурившись. Раздался жалобный писк, словно придавили тяжелой дверью котенка, и единорог с мальчиком отлетели друг от друга на пару шагов. В руке Миуры осталась прядь гривы, на конце которой действительно блестели капельки крови.

Недомерок со сдавленным шипением затряс головой:

– Вот зараза, как же больно! Аж слезы из глаз... Ну ладно, сожми их покрепче и ложись. Или лучше обвяжи-ка вокруг руки, как-никак, это ваша с Ниро единственная возможность вернуться.

– Погоди, Юн, – послушно обвязывая белую прядку вокруг запястья, спросил Миура, – Но ведь они же здесь, наяву? Как же я заберу твою шерсть в сон? Разве так бывает?

– Я, хоть и Недомерок, все-таки единорог, – хмыкнул Юн, – И мой народ самый древний в этом мире. Уже благодаря одному этому я умею много такого, что иногда удивляло даже Ниро. Не волнуйся, моя шерсть будет с тобой во сне, только ты постарайся не забыть, зачем она тебе нужна, а когда увидишь, что пора возвращаться, дергай свободный конец пряди. Хотя, я и так все буду знать.

– Хорошо, – Миура послушно растянулся у остывающего костра.

Казалось нелепым пытаться заснуть в таком взбудораженном состоянии, но непонятно почему веки его отяжелели в считанные минуты, и скоро он действительно заснул. Маленький единорог устроился рядом, внимательно глядя в лицо спящего мальчика.

***

Промчавшись сквозь смутный водоворот видений, то изумительных, то пугающих, но тут же исчезающих без следа, он оказался летящим над плоской каменистой равниной. Солнце заливало ее светом, и этот свет казался таким ярким и безжалостным, что под ним невозможна была никакая жизнь. К свету прибавлялся пронизывающий холод.

Не удивительно, что на равнине не видно было ни травинки, даже крупные камни редко оживляли однообразный пейзаж.

– Невесело у них тут, – подумал Миура. Задумался, кажется, совсем ненадолго, но все-таки умудрился пропустить момент, когда земля внизу вдруг круто ушла вниз, и он обнаружил себя на такой сумасшедшей высоте, что в животе зашевелился холодный комок. Бесплодная равнина оказалась чем-то вроде высокого плоскогорья, которое здесь обрывалось практически отвесными острыми скалами, чей нижний край терялся в дымке. И именно туда камнем падал Миура. Раскинул руки и, не успев еще толком запаниковать, обнаружил, что падение замедляется, словно он планирует на уверенно расправленных крыльях. Дымка поредела, стал виден пейзаж внизу. Еще одно плоскогорье, немного более приветливое, прорезанное глубокими равнинами, в основном узкими, щелеобразными, немного дальше линии его полета тоже обрывалось. Пришлось сделать достаточно большое усилие, чтобы руки-крылья вынесли его к открывшейся внизу глубокой чашевидной равнине. На дне этой чаши лежало озеро почти правильной круглой формы, способное поспорить синевой с оставшимся так далеко вверху небом. От озера вверх по склонам чаши поднимались белые террасы. И эти террасы были обитаемы! Цвели живые изгороди, в пышной зелени прятались уютные домики, и все это вместе было таким ярким и красивым, что дух захватывало. Миуре даже в голову не пришло, что все это очень мало похоже на описанную Юном темницу духов Эрдана. Вскоре он уже стоял на одной из нижних террас. Его появление не осталось незамеченным – из-за деревьев показалась высокая женщина средних лет в длинной свободной одежде. Вслед за ней к краю террасы вышла юная девушка, рядом с которой вприпрыжку скакал олененок. Глаза зверика и его хозяйки были удивительно похожими – глубокие, темные, опушенные длинными, белесыми на кончиках, ресницами. Миура невольно засмотрелся, да так, что почти не запомнил завязавшийся разговор, впрочем, ничего особенного не значивший.

Через некоторое время что-то привлекло его внимание, заставив перевести взгляд с просвеченной солнцем шапки светлых кудрявых волос девушки на противоположный склон чаши, и Миура невольно вскрикнул. Оттуда срывался сверкающий водопад, которого, кажется, до этого не было... Точно не было! А водопад становился все шире, и скоро уже стена воды с ревом срывалась в долину. Чаша долины стала быстро наполняться, озеро вышло из берегов и уже затопило самые нижние террасы.

Однако, испугался, кажется, один только Миура.

– Надо же, как сильно в этот раз! – заметила женщина, – Пойдемте, надо торопиться.

Поднимаясь по белым лестницам вверх, с террасы на террасу, девушка успевала рассказывать:

– У нас такое часто бывает. Только сейчас поток очень уж большой, – сбив дыхание, она замолчала – приходилось уже почти бежать, вода подступала, бурля водоворотами, но при этом оставалась удивительно чистой. Наконец, поднявшись еще на две террасы, они оказались на большой площадке, с которой неуклюже взлетали странные устройства, похожие на лодки с большими механическими крыльями. Вода уже следовала по пятам, так что удивляться этому новому чуду было некогда – компания едва успела запрыгнуть в ближайшую лодку. Уже оттуда Миура подхватил оставшегося снаружи олененка, и обвязанная вокруг запястья прядка неожиданно обожгла холодом, но он почти не обратил внимания. Лодка взлетела, подняв вихрь сверкающих брызг за крыльями. Девушка благодарно потянулась к руке Миуры, но тут же, словно обжегшись, отдернула руку. Юноша и сам смутился. К счастью, вторая его спутница не терялась и уверенно вела лодку вверх, к краю огромной каменной чаши. Они пролетели над водопадом, успев почти полностью вымокнуть в его брызгах, и полетели дальше, над заполонившим плоскогорье потоком. Волосяной браслет по-прежнему холодил и словно дергал руку, и Миуре пришлось, наконец, окончательно признаться себе, что он попал не туда, и нужно искать дорогу к Ниро.

– У вас так красиво... – начал он, обращаясь к женщине.

– Да, – улыбнулась она.

– Но мне нужно не к вам. Я должен попасть к духам Эрдана, вы не знаете, как мне это сделать?

– Зачем тебе к пустоглазым? – помрачнела спутница, – Ты так хочешь смерти? Тогда есть способы гораздо легче.

– Нет, – пожал плечами юноша, – Но там мой... – он запнулся, не зная, как назвать Ниро, наконец, решился, – мой товарищ, и я должен помочь ему.

Посерьезнев, женщина отрывисто произнесла:

– Думаю, у тебя ничего не получится. Мне жаль тебя, но ничего не поделаешь, я проведу тебя к пустоглазым, – и отвернулась к рулю.

Ему показалось, или глаза обеих женщин и правда сверкнули лютой злостью? Думать об этом Миуре долго не пришлось – плоскогорье внизу снова резко кончилось. Теперь они парили над пропастью, дно которой, если оно и было, терялось во тьме. Странный серо-желтый туман клубами поднимался оттуда, почти достигая лодки, и веяло холодом.

– Тебе туда, – равнодушно сказала женщина.

– А... как? – опешил он.

– Прыгай, только так. Тебе вниз, на дно.

Миура поежился. Даже напоминание себе о том, что все это сон, не помогло. Он невольно попятился от борта лодки, и краем глаза заметил протянувшуюся руку девушки. Но нежная ручка очень быстро менялась, превращаясь в когтистую лапу, и, крепко зажмурившись, он кинулся вперед, не рассчитав движения, споткнулся о низкий борт и кубарем полетел вниз, в пропасть.

– Дура несчастная! Он же испугался, он был почти наш! – резкий сварливый голос догнал сверху, и Миура мельком заметил кружащие в небе три крылатые когтистые силуэта, уже скрываемые туманом.

– Сама дура! Даже иллюзию поддержать не смогла! А у него, между прочим, волосы единорога!

– Заткнитесь обе, – прокаркал третий голос, – Забыли, где он сейчас? Или задумали пустоглазым дорогу перейти?

Последние слова почти потонули в мутной вате тумана, и Миура внутренне подготовился к новым неприятностям.

Вскочивший было на ноги единорог снова улегся возле спящих. Молодец, парень, и от гарпий ушел, и дорогу нашел туда, куда нужно...Хотя, главное еще впереди.

Странно, не смотря на туман, видно было далеко. Хотя непонятно, на что тут смотреть-то? Во все стороны – только унылая голая равнина, нескончаемое ровное пространство, засыпанное тонким серым песком, почти пылью, и далекий горизонт, как стены камеры, такой большой и почему-то одиночной... Поборов нахлынувшую тоску – завыть бы! – Миура огляделся повнимательней и тут же был вознагражден. Неподалеку тянулась цепочка одиноких следов, возможно, принадлежавших Ниро, во всяком случае, совсем свежих. Впрочем, даже если эти следы никуда не приведут, они – единственный ориентир, и Миура пошел вслед за тем, кто их оставил. Ступни увязали в напоминавшем грязный снег песке, и идти было трудно, к тому же туман медленно, но настойчиво сгущался. Ему, туману, явно некуда было спешить, да и юноше спешить никуда уже не хотелось.

Сколько он брел и далеко ли ушел, определить было невозможно – ничего вокруг не менялось. Пока из тумана не показалась фигура. Человек сидел на земле, закутавшись в плащ и уныло опустив голову.

– Простите, Вы не видели здесь прохожего недавно? – не успев договорить, Миура понял нелепость вопроса. Человек поднял голову, но на лице его лишь чернотой зияли пустые глазницы со следами давно запекшейся крови.

– Кто? – одними губами выдохнул юноша – горло сжалось, – Кто сделал это с вами?

Старик усмехнулся:

– Ты, как видно, молод, горяч и пробыл здесь недолго. Я сам это сделал. Скоро поймешь, почему. Поймешь, когда не станет больше сил видеть то, что вокруг. Но, если бы кто-то появился здесь, я бы услышал. А я не слышал ничего. Только их...

Миура не стал спрашивать, кого "их" – уже некоторое время назад он сам уловил чье-то присутствие в тумане. Краем глаза, мельком можно было увидеть их смутные очертания.

Юноша шел дальше, и существа в тумане стали смелее. Уже можно было успеть рассмотреть бледные лица с темными провалами глазниц, но они плыли, растворялись в тумане, перетекали одно в другое... Увлекшись погоней за призраками, Миура заметил еще одного сидящего человека, только наткнувшись на него. Впрочем, это уже не был человек – от удара череп скатился со все еще укутанных одеждой плеч, и, ударившись о землю, рассыпался мелким серым песком.

"Так вот он откуда", – почти равнодушно подумал Миура, – "Сколько же их здесь..." Ужас сороконожкой пробежал вдоль спины, но тут же исчез – тени в тумане тянули рассмотреть их поближе, и он пошел дальше. Он, конечно, не услышал бы шороха бредущих рядом ног, но левую руку вдруг обожгло огнем, и Миура опомнился – браслет из волоса единорога светился слабым розовым светом, а немного впереди сквозь туман кто-то шел, и этот кто-то был узнаваем даже со спины.

– Ниро! – юноша, завязая в песке, бросился вперед. Маг даже не вздрогнул, он шел так же медленно и размеренно. Миура все-таки забежал вперед и остановил его, преградив дорогу и взяв за локти. Лицо Ниро было неподвижно, а широко открытые глаза без всякого выражения смотрели в пространство перед ним. Маг словно спал с открытыми глазами. Однако, снующие вокруг в тумане тени не приближались к нему, и даже сам туман, казалось, старался держаться подальше – Ниро окружало странное сияние, словно задуваемый ветром, но упрямо цепляющийся за жизнь огонек, неровные вспышки света, перемежающиеся струйками как будто черного дыма.

– Ниро, пойдем, нам пора уходить отсюда, – кажется, удалось заставить голос не дрожать. Он взял мага за руку. Ниро медленно опустил глаза на руку, снова поднял их к лицу Миуры, все так же глядя сквозь него. Попытался было отнять руку, но тут в дело вступил браслет – неожиданно свободный конец его захлестнулся петлей вокруг запястья мага, прочно связав двух Избранников. Ниро послушно повернулся и пошел вслед за юношей назад, хотя ни один мускул на его лице так и не дрогнул. Миура испугался – что ему делать с этой ходячей куклой, если маг останется таким? – но упрямо двинулся вперед, прочь из этого жуткого места.

Однако, хозяева, кажется, обиделись – туман вокруг завихрился, сложившись в множество оскаленных морд и тянущихся к ним рук с хищными длинными когтями. Зажмурившись, Миура все-таки пошел вперед, потом побежал, с трудом таща за собой безвольного мага, все больше увязая в песке и понимая, что движется слишком медленно, смертельно медленно, и что догнать их ничего не стоит, дотянуться длинными скрюченными пальцами, чтобы уже никогда не выпустить...

Ощущение уходящей из-под ног земли заставило снова открыть глаза, и вовремя – они бежали, да что там, еле брели по узкой, норовящей провалиться прямо под ногами тропке между двумя гудящими бесконечной глубиной пропастями, и, сделав еще один шаг, Миура резко остановился – впереди ширилась трещина – но невозможно было так же быстро остановить слепо бредущего за ним Ниро, и конечно же, тот споткнулся, и связавший их волосяной браслет потянул и Миуру вниз, в распахнутую пасть пропасти... которая крепко, но все-таки терпимо ударила в лицо, взорвалась вихрем белого света и, почти на пределе восприятия, голосом Ниро, взвившемся в диком напряжении, выкрикивая заклинания.