Текст книги "Барды Мечей(СИ)"

Автор книги: Аноним Blackcat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

И пошли мы в глубь озер, туда, где самые большие болота. А уж осень. Камыши, трава болотная жухлые, мертвые стоят. Птиц нет. Вода только стылая журчит. Страшно. Никогда мне на болотах страшно не было, я же вырос здесь, каждую камышинку знал, а тут жмусь к отцу, что звереныш перепуганный. Идти ночами стали, а днем спать – по ночам Вернувшиеся мимо шли. Они-то в деревне ничего, смирные, а здесь кто их знает, чего ждать. А уж в глубь болот забрались – вообще спать перестали. И днем, и ночью Вернувшиеся шли. Ну те, которые навстречу нам, ничего, вроде как люди, глаза только... брр... А те, которые, как и мы, к центру шли – я и не думал, что страх такой на свете бывает: черные, мокрые, вода грязная по лицам стекает, по пустым невидящим глазам, тела в рваных гнилых тряпках, как деревянные, раскачиваются... Словно и не люди вовсе, куклы, только вот кто ж этими куклами играет? Мы с отцом друг к дружке от страха жмемся, а колдун-то знай себе вперед идет, трясины только осторожно обходит, хоть его про них никто и не предупреждал. Чуял он их, что ли?

Наконец, на пятую или шестую ночь, пришли. Прямо над трясиной свечение голубое бледное, и попутчики наши прямо туда лезут – и исчезают. И как они только туда подходили? Мы-то на лодке, и то еле подобрались. Ну, Ниро прямо с лодки в это свечение шагнул и пропал, как и Вернувшиеся. Отец за ним, меня за руку держа. Только я в последний момент руку вырвал – испугался. Ух, лучше б не делал этого! Холодно, темно, звезд, и тех не видать, хоть и небо вроде ясное, и тихо, как в могиле, только трясина под ногами Вернувшихся то там, то сям хлюпает. Посидел так с минуту – зуб на зуб не попадает – да и кинулся вон из лодки. Сгоряча не совсем попал куда надо, до сих пор на ноге шрам, и кубарем вкатился в какое-то помещение. Даже ошалел: сухо, аж в горле першит, и тепло, жарко даже. Так и ткнулся с размаху в ноги отцу. Тот только обнял меня, поднимая, ни слова не сказал, на колдуна кивнул, как он впереди словно по сплошной трясине идет, весь напрягшийся до звона. Коридор какой-то каменный, на стенах рисунки странные в несколько рядов, а впереди свет мерцает – факелы. И голос громкий, аж уши заложило:

– Идите сюда, ко мне, несчастные дети холодных вод! Ваш хозяин ждет!

Странно, Ниро расслабился, усмехнулся даже.

– Не старайся так, Халеф-Ра, не ровен час охрипнешь! Мы по другому делу, – кричит.

И вперед пошел. Мы, конечно, за ним. Коридорчик наш вышел в огромный зал. Высоченный, по бокам колонны толстые, и сплошь камень кругом, ни клочка неба или земли, а по камню, до самого потолка, и на потолке даже – рисунки: люди, звери, трава... Много разного. Туда между колоннами много таких коридоров, как наш, выходило. В конце кресло высокое стоит, в нем человек. Черный весь, что сажей намазан, и глаза злые черные, только белки голубизной светят. Одежда на нем необычная, но богатая, и украшений – наши женщины и в праздники не носят столько. А по бокам кресла зверя два, тоже черные, только желтые глаза светятся, да клыки белеют.

– А, это ты, – говорит, – Юный любитель вмешиваться в чужие дела.

Глянул я на колдуна нашего – какой же он юный? Да видно, у них там другой счет.

– Э нет, мой черный друг, – не унимается Ниро, – Это ты в чужие дела лезешь, руки свои загребущие куда не надо тянешь, а мне приходится тебя по ним бить.

– А почему же молчит ваш хваленый Совет? Только ты, выскочка-недоучка, везде лезешь.

– А им недосуг, поважнее дела есть, – смеется Ниро, – А на тебя и меня, недоучки, дважды хватало. И третий раз хватит.

Черный помрачнел:

– Да, – говорит, – Ты мне уже дважды дорогу перешел. Я не забыл этого, Ниро-глупец. И в этот раз отучу соваться в мои дела!

И только пальцами пошевелил слегка – звери с ревом кинулись вперед. Вроде кошки, здоровенные только, что телята, и у каждой над хребтом ряд игл поднялся, как только в бой кинулись. Ниро приготовился их как-то там по-своему принять, да не успел – вслед за зверями уже неслась стена пламени. Уж не знаю, что со мной произошло, но слышу, кричу:

– Мы возьмем зверей, Ниро!

Маг кивнул только. Краем глаза вижу, отец тоже кивнул, меч доставая. Ну и я рукоять рванул, у нас тут мечи рано носить начинают. И не до колдунов стало. Зверюги-то сильные да злые. Уж не знаю, чем бы дело кончилось, помню, как клыки у самого горла клацнули, но тут всех нас словно листья сухие к стене отнесло, и об нее хорошенько шмякнуло. Я-то, оказывается, и на лету меч впереди себя держал, так и влетели мы в кота боевого: сначала меч, потом я. Да и отец своего успел прикончить.

Глядим – что же это такое нам помогло? Видать, колдуны место себе для боя расчищали. Даже колонны разбиты, на весь зал словно пузырь болотный вспух, язычки огненные по стенам пробегают, синие да зеленые, а в середине пузыря колдуны друг против дружки застыли. И началось.

Правда, отец оттащил меня в уже знакомый коридор, мол, не нужно простым смертным в такие дела соваться. Ну да я потихоньку подобрался к выходу поглядеть. И замер – отец-то прав был! Прямо на меня мчалась стена огня, клубясь искрами и дыша жаром. Даже не сразу заметил худую черную фигуру Ниро перед собой. А он вскинул руки, кричит что-то, аж голос срывается – и навстречу пламени покатилась вьюга, мне немного перепало, так я чуть в сосульку не превратился. Две волны встретились и какое-то время боролись друг с другом. Страшно было, конечно, но красотища! Огонь, подернутый морозными узорами, и лед, пылающий по краям – где еще такое увидишь? А потом, не знаю уж, чья взяла, но такой грохот раздался, что я упал на пол и глаза закрыл от страха. Но затихло, и вроде ничего не случилось. Полежал еще на всякий случай и потихоньку голову поднял. Гляжу, а где ж это я? Темнота и звезды вокруг летают, кружатся медленно, большие, маленькие... И света от них почти нет, еле-еле колдунов рассмотрел. Уж думал, они помирились и на радостях красоту такую устроили, да нет – звездочки друг вокруг друга кружатся, одни нападают, другие защищают каждая своего колдуна, прямо как воины в бою, а те стоят, замерли, аж воздух вокруг от напряжения дрожит. Уж не знаю, сколько этот бой длился, а только он был самым красивым, какой только можно увидеть.

В конце концов, черный отвлекся на какой-то шорох, и одна из его звезд ударилась в радужную стенку пузыря, и надо же – прямо над моей бедной головой! Я аж на время оглох и ослеп.

В себя пришел – а тут уж точно уносить ноги пора! Черный до самого потолка вырос, а потолок-то не низенький, говорит что-то – уши закладывает, рот и глаза красным светятся, как будто у него внутри огонь горит, а вокруг молнии так и трещат. Глянул я на нашего Ниро, как он перед черным стоит, расставив ноги и уперевшись руками в бедра, что мышонок против котищи матерого. Мышонок-то храбрый, а толку? Ну, думаю, с Вернувшимися хоть как-то жили, а тут уж точно пропадем почем зря. Подскочил и бегом к отцу, в коридор, подальше. В последний момент только оглянулся, и то ли показалось, то ли правда увидел, как за спиной Ниро словно черные крылья раскрылись, огромные, на весь зал, так что колдун тамошний со всем своим огнем даже уменьшился сразу как-то. Ну да в следующий момент опять грохнуло у них, да так, что все предыдущее игрушками показалось. Подхватило меня горячей волной и вглубь коридора потащило. Успел только услышать, как камни падают, да голову руками прикрыть, и сомлел.

Очнулся, глаза открыл, а вроде и не открывал, темнота такая. Сразу как-то почувствовалось, что мы где-то глубоко под землей, под камнем... Аж подскочил, когда кто-то за плечо взял, но оказалось, это отец меня ощупью нашел. Сидим, думаем, как выбираться. Тут со стороны бывшего зала огонек приближается. Мы к стене отступили, за мечи – а мечей-то и нету. Но оказалось, это Ниро. Обожженный весь, аж черный, и руку левую как-то не так держит, но улыбается, а огонек белым шариком у него на правой ладони лежит...

Миура улыбнулся. Да, он помнил, как Ниро приехал к ним тогда, помнил торчащие клочьями выстриженные волосы и обожженные брови мага, и сломанную левую руку на шелковой перевязи. Он, хохоча, рассказывал, как Изор успокаивал магов Совета, возмущенных новой выходкой Ниро, опять помчавшегося кому-то помогать без их указания, и казался таким юным, чуть старше самого Миуры, если бы не глаза... Чтобы быть хоть немного на него похожим, Миура попросил отца остричь ему волосы. Дориан усмехнулся и предложил для пущего сходства еще сломать руку. Сын его, конечно, отказался, и впервые в жизни задумался о том, что глубже и важнее внешнего...

– ...Так и добрались, – продолжал между тем парень, – Отец Ниро награду предложил, да тот в ответ рассмеялся. Одежду только взял, взамен обгоревшей, и ушел, как не было. И с тех пор мы его встречаем как дорогого гостя. Вот и все. А тебе спать пора, поздно уже совсем.

Миура поблагодарил и поднялся в гостевой дом, но заснуть долго не удавалось – каждый всплеск за стеной, казалось, издавали медленно бредущие Вернувшиеся. Рано утром его разбудил Ниро. Глаза у мага тоже были красными от недосыпа – беседа со старейшиной затянулась далеко за полночь.

***

Часа полтора по узкой тропке между двух стен камыша, и путешественники вместе со старейшиной озерной деревни вышли к паромной переправе. Добротный тяжелый паром, казалось, невозможно сдвинуть с места, но, стоило паромщику взяться за колесо, сооружение двинулось вперед легко и довольно шустро. Другой берег не такой уже необъятной, но еще широкой реки медленно приближался. Ниро оперся о брус, ограждавший борта парома, задумчиво глядя на воду. Сощурился от солнечных бликов, и вот уже свет под ресницами, кажется, стал медово-желтым, дрожащим и колеблющимся, как факельное пламя, срываемое ветром, и глянули на мага огромные темные глаза на бледном лице, и тонкие пальчики подняли воротник плаща:"Я боюсь, Ниро," – а он все смотрел в ее глаза, не в силах оторваться...

Миура сел, прислонившись к ограждению, и закрыл глаза. После почти бессонной ночи очень хотелось спать, и убаюкивающее журчала совсем рядом вода, и поскрипывало колесо... Совсем как в детстве, когда мама рядом, поет старую песню. Парнишка задремал. Снились ему немного грустная мама и улыбающийся отец...

Ткнувшийся в берег паром вздрогнул весь и вернул пассажиров к реальности. Седой паромщик улыбнулся в усы:

– Река мудра. Редко кого она оставляет без подарка.

***

Начался долгий путь вверх по течению Авины. День, от темна до темна – в седле, ночь – завернувшись в плащи вокруг костра, давая необходимый отдых лошадям. Сами могли бы ехать сутками – четкое ощущение уходящего сквозь пальцы времени не давало покоя.

Миура каждую свободную минуту не выпускал из рук лей, не расставался с ним даже во сне, и маг, поначалу считавший стремление мальчика блажью, скоро уступил, вспомнив, что они оба зовутся Бардами, а легендарное оружие, которое надо найти – Поющими Клинками. Наверное, не зря...

В конце концов, наступил вечер, когда юноша, сосредоточенно глядя на огонь и избегая встретиться глазами с кем-нибудь из друзей, начал петь. Голос звучал сначала неуверенно и хрипло от волнения, но после нескольких строк окреп, и Ниро с Юном переглянулись – а ведь молодчина парень!

Скажи мне, ветер-брат, что ждет меня за дальними горами?

Ведет меня судьба. Какая твердь сломает сталь клинка?

Куда держу я путь, степной орел с могучими крылами

Не сможет увидать – моя дорога слишком далека.

Далекий этот путь – один на всех, от каждого порога,

И часть его видна, всегда видна из каждого окна,

но выйдешь на него – и поведет тебя твоя Дорога,

Попробуй угадай, куда же заведет тебя она.

Звенит, поет в ушах, дорожный плащ срывает дикий ветер,

Стучат копыта вновь, и искры выбивают из камней.

Мой вольный менестрель! Пусть на вопросы ты мне не ответил,

Под звон твоих баллад короткий день мне кажется длинней.

А я – а я лишь часть прекрасного загадочного мира,

Где льется тихий свет, а рядом с ним клубится мрак и жуть.

Туда ведет меня дорога, но, сверкая горделиво,

Далекая звезда когда-нибудь и мой осветит путь.

– Здорово! – не удержался единорог, – Дориан мог бы тобой гордиться!

Миура помрачнел:

– Может, у него и не хватило терпения научиться игре, но зато он никогда не был трусом, как его сын!

Ниро подошел и сел рядом:

– Скажи, Ми, что такое трусость? И смелость?

– Бежать с поля боя, где гибнут твои друзья и... – мальчишка отвернулся, – И где трубит в рог, зовя на подмогу, отец – вот это трусость!

Ниро немного помолчал, обдумывая слова.

– В общем-то, ты прав... Тогда скажи, что значит держать данное обещание – даже если это очень трудно? Жертвовать дорогим, чтобы сделать то, что должен – что значит это? Пожертвовать собой – это конечно, подвиг... Но все-таки это легче, гораздо легче, чем постоянно чувствовать вину за то, что не помог любимому – даже если то, ради чего это сделано, выше. Ты, наверное, мог бы помочь тогда отцу. И он бы не погиб. А может быть, вы бы погибли оба. Но ты пришел бы на его зов, и тебе не за что было бы себя винить.

А потом, когда для нашего мира не осталось бы другой надежды, кроме Поющих Клинков, этой надежды бы уже не было, потому что не было бы тебя. А это время, к сожалению, неизбежно наступило бы раньше или позже. И Дориан это знал. Понимаешь?

Миура шмыгнул носом – плакать Барду Мечей нельзя. Да и взрослый он уже – порывисто встал, почти убежал подальше от костра, в темноту. Звякнули струны упавшего лея.

– Думаешь, поймет? – помолчав, тихо спросил Недомерок. – Это ведь сильный яд, не существующая, но не дающая покоя вина...

Маг устало закрыл руками лицо. "Я боюсь, Ниро"... блики факела в широко открытых сиреневых глазах... Не дающая покоя вина. Чуть затянувшаяся, но не заживающая рана.

– Если понял такой упрямец, как я... Впрочем, кто знает, может, парень поупрямее будет.

***

Ставшая совсем не широкой Авина свернула влево, к южным отрогам Изумрудных гор, в которых брала начало. Путешественники же продолжили путь на север и скоро тоже оказались в этих самых отрогах. Здесь лежал Эльбор – небольшое графство, одно из молодых воинственных государств, окружавших Королевство и бывших его союзниками и в какой-то степени пограничной дружиной.

Однажды вечером, в уже сгущавшихся сумерках, на дороге впереди показались несколько всадников в черных плащах с золотой тесьмой. Миура придержал было лошадь, потянувшись к мечу, но маг уверенно ехал дальше, да и осторожный Юн, похоже, тоже не думал задерживаться, так что юноша быстро догнал их.

– Да это же Первый маг Королевства! – раздалось впереди, и всадники тут же спешились и поклонились. Ниро тоже соскочил на землю:

– Привет доблестным Стражам Эльбора! Давно ли граф Тейла выставил дозоры на границе?

– Давно уж, Светлый господин, – ответил один из них, кажется, старший не только по возрасту, – Это ты долго не был у нас.

– Да, – кивнул Ниро, – Мои дороги лежали далеко от этих мест.

– Но раз уж ты и твои спутники здесь, – продолжал старший, – Окажите нам честь быть нашими гостями.

Скромный домик, приютившийся под крутым склоном, показался давным-давно не ночевавшим под крышей друзьям почти роскошным. Маг долго сидел у очага, беседуя со свободными от стражи воинами, Миура же с наслаждением растянулся под теплыми одеялами и заснул.

***

На следующую ночь устроились у подножия небольшой скальной гряды, защищавшей от ветра.

Ниро, дежуривший в самый глухой час ночи, внезапно насторожился. Ни звука не доносилось, и, кажется, кроме качающейся под ветром травы, ничто не шевелилось вокруг, хотя тут трудно быть уверенным – давно уже взошедшая луна была закрыта Петлей. Ниро резко обернулся на осторожное шевеление рядом. Недомерок поднял голову, насторожив большие уши.

– Я что-то чувствую, Ниро...

– Да, малыш, я тоже. И оно не сулит нам ничего хорошего. Разбуди Ми, только тихо.

Но Миуру будить не потребовалось – парень спал чутко, и тихих голосов друзей оказалось достаточно. Он не успел ничего спросить – Королева Ночи освободилась, наконец, от оков, и в ее свете друзья увидели.

Шестеро здоровенных волков припали к земле, жадно глядя на костер. В глазах одного из них мелькнули красные огоньки, и Ниро вздрогнул – что-то глубоко внутри потянулось к этому отблеску, что-то, что он хорошо знал, хотя и предпочел бы не знать.

– Почему у них глаза светятся красным? Костер отражают? – прошептал мальчик, – Хотя нет, показалось... Обычные зеленые.

В этот момент, подчиняясь неуловимому знаку вожака – того самого, с тлеющими в глазах угольями – волки бросились вперед.

– Юн, ни шагу от костра! Ми, они боятся огня не меньше, чем стали! – резко выдохнул Ниро, нагнувшись, выхватил из костра горящую головню, и, не успев еще разогнуться, выбросил вперед руку с мечом, заметив взвившуюся к нему серую тень. Однако, волк извернулся в воздухе, уходя от удара, и даже удлиненный быстрым заклинанием меч только чиркнул его по боку. Раздался вой, переходящий в рычание, и вслед за оберегающим бок вожаком стая отступила. Один из зверей скулил, низко припадая к земле на каждом шаге и оставляя кровавый след – Мура тоже времени не терял.

– Осталось четверо, – заметил он.

– Пятеро, – возразил Ниро, – Вожак так просто не сдастся, это не обычный волк.

Жуткий вой со стороны лежащих в темноте скал был ему ответом. Вожак снова приказывал стае атаковать. Ниро крутанулся волчком, выкрикивая что-то гортанно-непонятное, и площадку вокруг костра окружила стена прозрачного малинового пламени. Один из атакующих зверей не смог ее преодолеть, другой, прыгнувший, видимо, чуть раньше, только опалил лапы и брюхо, и, еще больше озлобленный болью, кинулся вперед, слету повалил хрупкого юношу, да так и остался лежать, пронзенный мечом мага. Миура с трудом уклонился от брызнувшей фонтаном крови. Ниро помог ему выбраться из-под мохнатой туши.

– Где остальные? – тревожно спросил Юн.

Испуганное ржание лошадей было ему ответом.

– Лошади! – Ниро кинулся вперед, – Скорее, Ми!

– А огонь?!

– Он не страшен людям, – маг, не задерживаясь, перемахнул стену пламени, юноша – за ним. Глаза ослепли после освещенного круга, и Ниро заметил оскаленную пасть перед собой в последний момент, отбросил только мешавший сейчас меч и вцепился в горло зверя руками. Так они и покатились по траве, сцепившись – огромный волчара и сухощавый, но обладающий железной хваткой маг. Сила против силы, зубы против зубов. Да не слабым человеческим челюстям тягаться с матерым волком. Зверь напрягся для последнего рывка, уверенный в победе, когда в глотку ему впились клыки длиннее и острее его собственных. Не успевший вернуть себе нормальный вид и утереть кровь Ниро поймал полный ужаса взгляд и отвернулся – негоже парню такое видеть.

Миура, не останавливаясь, прыгнул с большого камня на одного из волков, успев всадить меч ему в бедро, но призывный вой вожака позвал стаю, и волк, сбросив парнишку и выбив у него из руки меч, похромал в темноту. Миура хотел уже кинуться следом, да удержала легшая на плечо рука мага.

– Опасно уходить от костра. Это их территория.

Миура невольно отстранился, и Ниро, скрипнув зубами от досады, убрал руку.

Подошли к лошадям. Маг успокоил рвущуюся с привязи свою. Лошадь Миуры успокаивать уже не требовалось – она лежала на боку с вырванным горлом.

– Мы становимся слишком легкой добычей, – хмуро проговорил Ниро, – Надо обойти Эльборский замок стороной.

***

Однако, сделать это оказалось не так просто. Графство, приютившееся в восточных отрогах Изумрудных гор, было сплошь покрыто сложным узором извилистых скальных гряд и лежащих между ними узких долин, и все дороги здесь сходились к замку. За восемь дней не сбились с пути только потому, что Ниро, выросший в граничащих с Эльбором Десяти Долинах, неплохо ориентировался.

В конце девятого дня компания устало брела по старой каменистой дороге, извивающейся у подножия скал. С другой стороны раскинулась россыпь валунов, от небольших до огромных, возвышавшихся, как отдельные небольшие горы.

– Справа камень, слева тоже, и под ногами... И ничего живого. Ну и забрели мы... – устало проговорил юноша.

– Это место не только в Эльборе, но и в окрестных землях дурным считают. Это Змеиные Камни. Потому и по дороге давно уже никто не ездит, – ответил единорог, – Ничего, Ми, потерпи еще денек-другой. Выберемся отсюда и попадем в Древний лес, мою родину. Там... там все живое! Листья уже, наверное, золотые... Правда, Ниро?

Маг, глядевший широко открытыми глазами прямо перед собой, не ответил, и разговор, едва начавшись, тут же угас – похоже, среди этих камней трудно было выжить даже ему.

– Туман поднимается, – через некоторое время все-таки заговорил Ниро, – Это хорошо, если кто-то ищет нас, ему будет труднее. Давайте идти ночью – остался последний переход, и у меня нехорошее предчувствие. Пора нам уже покинуть это гостеприимное графство!

Возражать никто не стал. Правда, ни Миура, ни Юн никакого тумана не заметили, но только переглянулись по этому поводу.

Дорога вилась прихотливо, и, когда компания оказалась между двумя крутыми поворотами, впереди из-за скал выехали всадники. Насторожившийся Миура тут же успокоился: на них были плащи Стражей Эльбора. Однако друзья оставались напряженными, и он снова взялся за рукоять меча.

– Вот и попались, – хмыкнул Недомерок.

– Идеальное место для ловушки, – заметил Ниро, – Погляди, они ее захлопнули?

Бросив короткий взгляд назад, Недомерок ответил лаконичным "угу". Миура тоже глянул назад. У пройденного поворота маячили несколько конных фигур.

Разговор велся тихо и почти спокойно, друзья все так же медленно шли вперед, Ниро вел в поводу единственную оставшуюся лошадь.

От отряда впереди отделились несколько всадников и двинулись навстречу. Впереди ехал Зара, капитан Стражей, рум по рождению, неизвестно как занесенный в эти далекие от родных степей места. Он был мрачнее тучи и избегал смотреть кому-нибудь в глаза.

Оставшиеся всадники старались держаться вместе, но низкорослые горные лошадки испуганно шарахались от пляшущего позади высокого, дикого на вид, черного жеребца. Всадник, закутанный в черный же плащ, сидел как-то криво, словно оберегал поврежденный бок. Под низко надвинутым капюшоном совершенно не видно было лица, лишь красными огоньками блеснули глаза.

– Старый знакомый! – заметил единорог, – Странно, почему меня не удивляет эта встреча?

– Погоди, Юн, – бросил Ниро, и Недомерок тут же послушно замолчал.

Маг остановился, бросив повод. Умный румский конь тут же остановился рядом. Ниро прислонился спиной к скале, демонстративно положил руку на рукоять меча и улыбнулся, скорее оскалился – широко, хищно, по-волчьи – с наслаждением почувствовав неуверенность в глубине черного капюшона.

– Слушайте меня внимательно, – раздался его негромкий спокойный голос, и Миура удивился: он же не говорит, скалится только, откуда же голос? А Ниро все пытался сообразить, когда его успели опутать сетями, сковав силу, и почему он не почувствовал вторжения чужой магической энергии? Ну да ладно, разберемся позже, – Ни уйти, ни победить в этой драке нет никаких шансов. Магия могла бы помочь, но наш красноглазый приятель об этом позаботился. Ми, убери руку с рукояти. Драться здесь буду только я. Вы уходите к Змеиным камням.

– Но...

– Вряд ли это место хуже Тени, куда иначе все мы непременно попадем. Мне же гораздо проще будет бежать одному. Зара! – почти радостно обратился он к подъехавшему тем временем Стражу, – За что граф Тейла оказывает нам такую честь, выслав навстречу самого капитана своей гвардии?

– Время нынче такое, сам знаешь, Светлый господин

– Время? Да, время... Тебе ли не знать, капитан, что в такое время не стоит становиться на дороге Первого Мага? Дела привели меня в Эльбор, но дорога ведет мимо замка.

– И все же вам придется посетить графа, – по знаку Зары его воины выдвинулись вперед, окружая путешественников полукольцом.

Ниро каким-то труднопредставимым движением взлетел в седло, попутно чиркнув кинжалом в обе стороны, перерезая ремни седельных сумок. Невозможно было поверить, что этот азартный воин на пляшущем от нетерпения коне только что лениво и расслаблено опирался на скалу. В глазах Зары мелькнуло восхищение – только румские всадники были на такое способны. Мелькнуло и пропало, сменившись клубящейся тьмой. Небрежным движением он послал всадников вперед.

Миура, сжав зубы, кинулся к Недомерку, выполняя приказ мага. Но опоздал. Во время разговора никто не заметил, как от отряда, окружавшего черного, отделились двое пеших воинов, несших что-то в руках. И маленький единорог закричал, как испуганный ребенок, запутавшись в тяжелой черной сети. Глотая слезы, Миура метнулся с дороги в сторону, прекрасно понимая, что это гораздо лучше, чем сейчас броситься в атаку и оказаться в плену всем вместе, ведь так он сможет попытаться освободить друзей, и почти проклиная себя за это понимание, чудом увернулся от копыт одной из лошадей, всадник которой все-таки задел его, выбив меч. А, все равно не поможет!

Ниро дрался отчаянно, как в последний раз, хорошо между тем понимая, что последним он не будет, что черный не для того устроил охоту, что убить их можно было гораздо проще, и шестеро всадников Зары неизвестно когда смогли бы одолеть его, но крик единорога заставил мага отвлечься. Всего лишь на миг, но этого хватило, чтобы кто-то выбил его из седла. Ниро приземлился на ноги, и тут же снова взлетел на круп ближайшей низкорослой эльборской лошадки, и почти сбросил на землю ее всадника, когда сильный удар в бок древком копья швырнул его под копыта, и он ненадолго забыл дышать от боли, и умный румский жеребец заплясал над хозяином, не давая врагам к нему приблизиться, но и на него нашелся меч, и прежде, чем упасть, жеребец взвился на дыбы, дробя копытами чьи-то кости, а Ниро уже били соскочившие на землю всадники Зары, бывшие гордые Стражи с клубящейся в глазах тьмой, били тяжелыми сапогами, и Ниро скорчился, защищая голову...

А худощавый светловолосый парнишка так же скорчился на земле за большим камнем, рыдая взахлеб. Он, как и все мальчишки, мечтал быть героем, но отличался от остальных тем, что у него был шанс. Вот он, шанс, ядовитой змеей свернулся на плече. Шанс-предатель, снова заставлявший вместо героя стать трусом, бросить друзей ради высокой цели, настолько высокой, что совсем непонятно, не будет ли все зря, удастся ли достичь ее, и сможет ли он сделать что-то один. Один...

– Где мальчишка? – прозвучало из-под черного капюшона.

Зара, наблюдавший, как связанных пленников кидали на старую дощатую телегу и привязывали к торчащим там невысоким столбам, обернулся.

– Он сбежал. Спрятался где-то в Змеиных Камнях.

– Так пошли за ним кого-то, капитан!

Рум выпрямился в седле:

– У меня был приказ поймать мага и его зверька. Ты их получил. Губить людей в Змеиных Камнях я не стану.

– Я мог бы заставить, – угрожающе прошипело из глубины капюшона.

– Заставляй. Сам я этого делать не буду.

Зара почувствовал, как спина стала деревянной. Интересно, черная гадюка теперь убьет его? А, будь что будет! Он обязан беречь людей. Да и парня жалко.

– Ты хороший солдат, – помолчав, процедил черный, – Я это запомню. Что ж, если беглец доживет до рассвета, я найду, кого за ним послать. Поехали, у нас мало времени!

***

Мгновенно проснувшись, Миура вскочил. И тут же рядом раздалось зловещее шипение и мелькнула тень – огромная змея метнулась к нему в броске. С ужасом мальчишка увидел мускулистое тело, покрытое чешуей, тускло блестевшей в лунном свете, взметнувшуюся выше его роста уплощенную голову и острые ядовитые зубы... Зная, что это бесполезно, он прикрыл голову руками от неминуемого удара. И сверкнул в лунном свете странный камень в перстне, похожий на недобрый глаз.

Удара не последовало. Вместо этого юноша услышал рядом с собой тихий свистящий голос:

– Хозяин магического кольца властвует над народом Мудрой Тьмы, – дикая злоба, клокочущая в этом голосе в начале фразы, под конец утихла и затаилась. А сама фраза походила на ритуальную формулу покорности.

Облегченно переведя дыхание, Миура гордо выпрямился. Рядом с ним застыл в поклоне высокий худой человек, закутанный в темную одежду, которую трудно было рассмотреть. Лысая голова, худое лицо с бледной кожей, глубоко посаженные глаза, безгубый кривой рот.

– Чем я и мой народ можем служить тебе, хозяин Ока змей? – еще ниже склонился незнакомец, но Миура перехватил брошенный на него быстрый взгляд, полный ненависти. Глаза у незнакомца были точно такими же, как камень в перстне.

– Да, мне бы очень пригодился кто-нибудь достаточно могущественный, – кивнул мальчик, – А вы? Хватит ли у вас сил и власти, чтобы помочь мне?

Незнакомец высокомерно поджал губы:

– Никто из радующихся солнцу не знает всех сил Тьмы! Что тебе нужно?

– Спасти моих друзей, которых взяли в плен черные.

– Они находятся в пределах Тени?

– Нет, но их везут туда.

Незнакомец кивнул:

– Ты получишь их завтра ночью. Пойдем, я проведу тебя к Мудрейшему, – с легким поклоном предложил он.

– Мудрейший? Кто это? – насторожился Миура, – И зачем мне идти к нему?

– Мудрейший – наш повелитель, – был ответ, – Неужели хозяин Камня мудрости не окажет ему уважения? – незнакомец взял руку юноши, жадно и опасливо прикоснулся к перстню. Вздрогнув, Миура отдернул руку. Послышалось злобное шипение, но тут же незнакомец снова склонился в поклоне:

– Кроме того, там ты получишь еду и отдых. Людям это нужно, а мы должны заботиться о тебе.

– Хорошо, – кивнул юный наместник, – Идем к Мудрейшему.

– Следуй за мной, – и провожатый быстрой скользящей походкой двинулся вглубь Змеиных Камней. Пересекая вслед за ним полосы лунного света и глубокой тени, Миура сжал в кулак руку с перстнем, инстинктивно ограждая его. "Пока я, кажется, в безопасности, хоть и оказался в змеином гнезде," – думал он, – "Но с каким удовольствием они бы разделались со мной! И защищает меня только это колечко. Если им удастся его заполучить..." – парень поежился.

Но дальше думать было некогда. Они, кажется, оказались в самом центре полосы камней. Подняв голову, Миура увидел над собой скалу с загнутой, подобно змеиной голове, верхушкой. Внизу в скале была косая узкая трещина – вход в пещеру. Незнакомец стоял рядом, жестом приглашая войти.

Внутри был темный сырой тоннель. Сначала по нему приходилось пробираться на ощупь, но потом магический камень в перстне вдруг начал разгораться холодным светом, неярким, но достаточным, чтобы можно было осмотреться. Узкий ход, извиваясь, шел вперед и вниз. В нем было очень сыро, кое-где по стенам ручейками стекала вода. Сырой воздух леденил тело и душу, и Миура обрадовался, когда ход вдруг резко раздался вширь и высь и кончился, и они оказались в пещере. Перстень вспыхнул ярко, осветив ее. Выход из тоннеля, где становились Миура с незнакомцем, находился на небольшом возвышении. Глянув вглубь, юноша вздрогнул от ужаса и отвращения. На полу пещеры извивалось несколько клубков, сплетенных из огромных змей. Дальний конец пещеры окутывала тьма, которую не смог рассеять даже яркий свет Змеиного камня. И в этой тьме загорелись два холодных желтых глаза, и Миура заворожено замер. Очнуться его заставило осторожное скользкое прикосновение к руке. Он скрестил руки на груди – так перстень, а значит, и он сам был в большей безопасности.