Текст книги "Барды Мечей(СИ)"

Автор книги: Аноним Blackcat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

И ужаснувшись последствий, что вызвало колдовство,

Они ему поклонились, назвав своим Властелином...

Голос Нейфилы прервался, потом она тихо заговорила снова:

– Ослепленные злобой, колдуны призвали силу, о которой не имели представления, и с которой, конечно, не могли справиться. И жестокие завоеватели стали рабами Безымянного Властелина. Но он хотел большего. За горами, ограждавшими его владения, лежал огромный вольный мир, племена и народы в нем строили королевства, колосились поля, и горел мирный огонь в очагах. Завладеть этим миром было трудно. Злобы Безымянного хватило бы, чтобы уничтожить все и заполонить землю мраком, но чего стоит владение темной пустыней? И он стал копить силы, мечтая поработить молодые королевства. Он привлек к себе многих могущественных духов. До этого духи жили только своей жизнью, безразличные к делам мира. Потянулись к нему и разные злобные твари, которых всегда много было в потаенных уголках, и размножились во мраке. И вот несметные полчища вышли из ущелий Сумрачных гор. Долго шла эта война. Рати мрака шагали по земле, и ничто не могло остановить их. Лишь колдовская сила духов могла бы помочь, но, зная их коварство, Гарон не хотел призывать их на помощь. Наконец, когда тень Безымянного почти закрыла землю, он решился, и во тьме самые высокие горы взорвались огненными столбами, осветив землю кровавым светом, и духи явились на зов Гарона из глубоких пещер.

Ни до, ни после этого никто не видел такой битвы. И Дети Света победили в ней, и рассеялся мрак. Все земли, захваченные Безымянным, был освобождены, и дружины победителей вступили в страну мрака, и замок Безымянного был разрушен, но духи ополчились на людей, требуя плату за службу, и этой платой была власть. И началась новая война, на которую почти не осталось сил. Но Гарон смог заставить самых сильных духов вернуться в свои пещеры, а слабые сами подчинились ему. Безымянный же бежал из этого мира, и никто не смог пройти ущельями Сумрачных гор и развеять остатки мрака.

Наконец, над миром снова засветились звезды, и королевства возрождались и набирались сил, но Сумрачные горы стерегли бдительные стражи. В битвах с Безымянным Изумрудные горы отделились от Великой северной стены, и Гарон поселился здесь. Сила его, мудрость и знания нужны были всем, но власти он не хотел – приходил на помощь по первому зову, но всякий раз возвращался в эту пещеру.

Прошло много времени, но в Сумрачной стране под сенью хмурых гор никто не хотел жить. Однажды стражи ничего не смогли увидеть с крепостных стен – страну, что была владением Безымянного, окутал жемчужный туман. Так продолжалось несколько дней. А потом из тумана к стенам Сторожевой крепости подошел удивительный отряд. Это были высокие сильные воины с завораживающими голосами и глазами, лучившимися звездным светом. Каждое слово их звучало, как песня, и доспехи искрились светлым серебром. Никто так и не узнал, откуда пришел этот народ, но они стали жить в Сумрачной стране, и казалось, звезды стали крупнее и ярче, и пустынные просторы стали цветущей землей. Но дышали над ней затаенной угрозой Сумрачные горы.

Правила этим народом Королева, прекрасная, мудрая и великодушная, но в руках ее была власть, какой не было ни у одного могущественного властителя, и эта власть была любовь...

– Да, – кивнул маг, – власть ее бывает жестокой.

Госпожа Изумрудов долгим взглядом посмотрела на него:

– Я вижу, ты тоже стал подданным этого властелина...

Ниро опустил глаза. Он очень давно знал хозяйку Изумрудных гор, но теперь словно увидел ее впервые, и видеть было больно. Неужели может быть такое сходство?

Молчание затянулось, и в конце концов Нейфила снова заговорила:

–Давайте вернемся к линдарам. Наверное, они пришли в наш мир вслед за Безымянным, чтобы восстановить пошатнувшееся равновесие. Но, понадеявшись на их силу, Дети Света забыли об осторожности, и это обернулось бедой. Таившиеся в недоступных горах прислужники Безымянного подготовили его возвращение, а он накопил еще больше злобы в изгнании и собрал огромные армии в Диких землях. Они заполонили Сумрачную страну, и многие линдары погибли, погибла и Королева Аларис. А полчища Безымянного, как муравьи из муравейника, хлынули в мир, и королевства гибли по одиночке, не успевая позвать на помощь. Тьма заполонила и Изумрудные горы, и Гарон погиб. Только в этой тьме все ярче разгорался огонь в сердцах, и Дети Света вместе с линдарами объединились в могучий Союз и с беззаветной храбростью отчаянья обрушились на врага. И армии Безымянного отступили, дивясь и страшась их невиданной силы. Реки несли красные воды в море, и красная роса выпадала вечерами на луга, но ополчение Союза упрямо шло вперед, и наконец в последней жестокой битве Безымянный вновь был побежден, и Сумрачные горы наполовину вросли в землю, и там не осталось ничего живого – ни светлого, ни темного. История людей началась заново. Остатки же линдаров разделились. Одни ушли искать новый дом для себя в широком мире, и построили то, что сейчас знают как Затерянный Город. Другие остались на старых землях за Сумрачными горами. Трудно пришлось им, и вряд ли кто-то узнает в нынешних линдарах наследников того удивительного народа.

Долго длилось молчание, только ветер завывал, пытаясь сорвать плащи.

– Да, видно, третий раз и правда за все платит... – заговорил, наконец, маг и неуверенно повернулся к рассказчице, – Скажи, как выглядела королева Аларис?

Странно, Нейфила промолчала. Зато совершенно неожиданно подал голос Недомерок:

– Это очень просто узнать – погляди на нашу хозяйку!

В ответ на вопросительный взгляд мага ей пришлось заговорить:

– Ах, Юн, Юн, неужели и ты перенял глупую вражду вашего племени к духам? Нам ведь вовсе не обязательно быть видимыми, – передернула она плечами, – Но, общаясь с людьми, нужно принимать какой-то облик. Я могла бы выглядеть так... или так, – возникшая на месте зеленоглазой красавицы сгорбленная морщинистая старуха с большой бородавкой на носу уступила место голенастой девочке-подростку, – Но мы, духи, тщеславны, и я выбрала именно ее облик, прекрасной Аларис, – закончила хозяйка, снова становясь собой.

Вот оно, кивнул про себя Ниро, вот причина невероятного сходства. Только изумрудная глубина глаз вместо теплого аметиста...

– Да, – как обычно ответила на невысказанные мысли Нейфила, – Ирис, единственная в истории Теа Линдари принцесса, но не наследница. В ней пробудилась кровь легендарной королевы.

Ниро отвернулся, подставляя лицо ледяному ветру. Ирис, Ирис, Ирис... С любимыми не расставайтесь...

Глава восьм ая

Ниро, щурясь, глядел на опускающееся солнце. Оно, как раскаленный уголь в холодную воду, спускалось в студеный воздух у горизонта, и Ниро даже казалось, что он слышит шипение. Маг зябко передернул плечами. Еще холоднее становилось от встающей стеной в полнеба за спиною Петли. И, хотя каждый из друзей избегал смотреть в ту сторону, путь их лежал именно туда, в Тень. До нее осталось совсем немного, и приходилось заставлять себя не замедлять шаг, тем более, что продвигались и так достаточно медленно, продираясь сквозь чащу самого сердца древнего Леса. Вся эта ситуация, узкая полоса свободной от деревьев земли на краю балки, туманный океан осеннего леса с редкими пятнами неопавшей листвы у ног вдруг показались Ниро странно знакомыми.

Маг повернулся к Недомерку, спутнику почти всех странствий, но не успел даже ничего сказать – маленький единорог уже ответил, ритмично наговорив строки песни:

Боги опять небеса опрокинули,

Выли всю ночь над лесами-деревьями.

Я призываю последними силами

Волка крылатого в шкуре серебряной!

Старые друзья, переглянувшись, рассмеялись, и только тут Ниро поймал взгляд ничего не понимающего Миуры.

– Мы уже были здесь однажды, на этом самом месте, – пояснил Недомерок, – и нас так же было трое, только третьим был тогда Дориан, твой отец. И именно тогда я понял, – Юн кивнул в сторону мага, – с кем имею дело.

– Вы были здесь с моим отцом? Расскажите! – попросил юноша. Однако Ниро демонстративно занялся костром, и рассказывать пришлось Недомерку.

– Значит, это то самое место? – Миура вскочил, обведя тающий в сумерках лес таким взглядом, точно увидел его только что впервые. Теплая куртка, накинутая на плечи, упала к его ногам, но сын Дориана этого даже не заметил, – Я знаю эту историю, отец любил ее рассказывать. Как только, выехав в степь, он слышал волчий вой, тут же вспоминал, как сам побывал в волчьей шкуре.

– Спой ее. Ниро, пожалуйста! Спой волчью песню, спой в память об отце!

– Нет, – тихим и посуровевшим вдруг голосом ответил маг, – Нет, Ми. Слишком близко здесь Тень, и слишком много вольчьего готово откликнуться в нас на ее зов. Я лучше скажу тебе вот что, – и он, сощурившись и словно глядя куда-то в недоступную остальным даль, резко и ритмично заговорил:

Глаза, что горящие точки,

Зажгутся как звезды небес,

Клыки самой острой заточки

Не скроет чернеющий лес,

Поднимется шерсть на загривке,

В серебряном блеске луны,

И жизнь разлетится в обрывки,

В незначаще яркие сны.

Душа возвратит свою прыткость,

И алчность по жизни иной,

Сдобряя свою первобытность

Горячей голодной слюной.

Как сказочно живо и просто,

Бежать под луною и выть,

В глазах разгораются звезды,

В стремленьи кого-то убить.

Мы люди, но много ли толку?

Звериный огонь не угас.

Найти в себе древнего волка

Нетрудно любому из нас.

Пульсация жизни и смерти

Вибрирует в песне вытья,

Мы все смертоносны и смертны

На вечных кругах бытия.

Юн Чи поймал взгляд друга и еда заметно кивнул. Да, они и тогда почувствовали этот зов в полной мере, а уж сейчас... Но этой части истории оба никогда не расскажут наследнику Дориана, только молча вспомнят сами.

– А ведь до Врат совсем близко уже, – Недомерок подвинулся поближе к костру, – А до Тени и того ближе...

Спали тревожно и чутко, и только Миуре снилась бешеная волчья свобода и луна, к которой он, невесомый, уносился вопреки всем законам.

***

Следующий день провели там же – отдыхали и готовились к дальнейшему пути. Тень была уже слишком близко, и решили идти ночами. Пусть твари Петли и не боялись темноты, но все-таки спрятаться ночью было легче.

Уже на пятом ночном переходе друзья вошли в Тень. И даже не заметили этого – и так вокруг царила хмурая и неприветливая ночь поздней осени. Только Недомерок, звериной своей частью остро чувствовавший течение времени, первым заметил, что эта ночь почему-то гораздо длиннее предыдущих. Скоро это почувствовали и люди. Они шли и шли, а рассвет все не наступал. Правда, настоящего рассвета они и так не видели уже давно – всю восточную часть неба закрывала черная громада Петли. Но, даже так близко от него, даже сквозь тяжелые дождевые тучи, солнечные лучи пробивали себе дорогу. И начинали щебетать редкие пичуги. И утро согревало душу.

Наконец, утро вступило и в пределы Тени, и жиденький холодный свет разлился над лесом, осветил низкие тучи – снизу, потому что сквозь них он пройти не мог. Над тучами лежал мрак Петли, и что творилось в нем и за ним – никто не знал.

Внизу же, под тучами, было все почти так же, как везде. Стоял голый осенний лес, ветер раскачивал ветви, и, кроме их скрипа и свиста ветра, мало что нарушало тишину. Но тишина эта была напряженной, следящей, давила, отбирала силы серая мгла. И друзья устроились на отдых в густом кустарнике. Недомерок добровольно остался на часах, и весь короткий день напряженно вглядывался и вслушивался, почти не шевелясь.

Будить друзей и спутников маленькому единорогу не пришлось – они сами проснулись на закате, растревоженные алым заревом и пламенными его отблесками, бегущими снизу по мраку туч. Миура успел схватиться спросонья за меч, прежде чем сообразил, что это всего лишь закат.

С последними его бликами друзья продолжили путь. Однако, темно не было – этот мир жил своей ночной жизнью. То тут, то там небо подсвечивали красные, синие, ядовито-желтые огни и короткие вспышки, кое-где валил разноцветный дым, и ветер доносил удушливые запахи. Чем дальше в глубь Тени уходили друзья, тем больше изменений было в окружающем лесу. Стали попадаться изрубленные, искалеченные деревья и целые вырубки – проплешины, на которых часто громоздились кучи какого-то мусора, потеки зловонной жижи перегораживали дорогу. Птицы окончательно исчезли, исчезли и все привычные обитатели леса. А встречаться с теми, кто жил тут сейчас, никому не хотелось.

Кстати, они и не попадались. То ли у тварей Петли были какие-то важные дела, то ли они не ожидали, что кому-то хватит безрассудства бродить в этих местах, то ли двое людей и единорог были слишком малым камешком, не стоящим пристального внимания Тени. Как бы там ни было, друзья беспрепятственно продвигались вперед и даже не слишком осторожничали, и только на самых подступах к Вратам Ниро придержал спутников, предполагая, что уж это место не могли оставить без охраны.

Затаившись в кустах совсем рядом с нужной поляной, друзья напряженно прислушивались, пытаясь понять, каких сюрпризов там ждать.

Ниро явно оказался прав – ветер доносил голоса. Обрывки разговора, лязг металла. Впрочем, судя по голосам, стражников было совсем мало, двое-трое. Вдруг ветер донес крик, явно не человеческий, но полный такой боли и ужаса, что Недомерок съежился и, кажется, даже стал не таким белым, а Миура рванул из ножен меч, и в кустах его удержали только сильные руки Ниро. Впрочем, раздавшийся следом звук тут же остудил пыл мальчика. Долгое смачное чавканье, в котором слышалось только одно – желание жрать. Ниро передернуло.

Очень осторожно друзья подобрались ближе и, наконец, смогли рассмотреть происходящее на поляне. Стражников, действительно, было только трое. Двое из них – псоглавцы, вплоть до мохнатых голов закованные в латы. Третье же – непонятное существо, которое и издавало чавкающие звуки. Существо ело – множество полупрозрачных щупалец, заменявших ему нос и рот, тянулись присосками к связанному оленю. Похоже, именно он и кричал, безнадежно прося о помощи. Внутри уже достигших цели щупалец толчками перемещалась темная кровь. Большое мягкое брюхо свисало между членистыми ногами. Жуткие щупальца дополнялись внушительными клешнями и упругим, длинным и тонким, как плеть, хвостом.

– Эй ты, хорош жрать! – один из псоглавцев потянул за этот самый хвост, – Оставь немного крови и нам.

Чудище оторвалось с чавканьем от добычи – похоже, мечей псоглавцев оно не любило – и те голодными собаками с рычанием накинулись на оленя, а, утолив голод, побросали обглоданные кости и устроились у подножия небольшого холма, скрывавшего Врата.

– Есть... Я хочу есть... – прогудело вооруженное клешнями чудище. Рта было не видать, но как-то оно могло издавать звуки.

– Заткнись, ненасытный! – прикрикнул на него один их псоглавцев, однако второй остановил приятеля:

– Да ладно тебе, пусть его поохотится, если только сможет найти тут еще что-нибудь съедобное! И нам с тобой польза.

– И то верно, – ухмыльнулся первый. – Ладно, топай охотиться, утроба, – повернулся к чудищу, – Да смотри, для нас что-нить прихвати!

Друзья, с отвращением наблюдавшие за этой сценой, переглянулись – если действовать, то сейчас, когда стражников всего двое и они расслаблены после плотного обеда. Ниро уже собирался говорить что-то, но людей опередил Недомерок.

Он просто шел через поляну к Вратам, а вокруг него распространялся чистый жемчужный свет, который, казалось, позванивал хрустальными льдинками, обливая, зажигая сиянием жухлую траву и голые ветви на пути единорога. Каждый из Древнего народа несет в себе свет звезд самой первой ночи, в которой еще не было зла, но лишь немногие из единорогов способны излучать этот свет, сами становясь звездами на время.

Даже маг и Миура замерли, пораженные, а о псоглавцах и говорить было нечего – они, казалось, окаменели, начисто забыв обо всем, в том числе и о своих мечах. И тогда вслед за Недомерком на поляну вступили Барды. Ниро боялся поверить собственной удаче – неужели добраться до Врат окажется так легко? Ай да Недомерок, ай да молодчина!

Сглазил.

– Есть... – прогудело в кустах, и, ломая ветви, на поляну снова вывалилось вечно голодное чудище и ринулось к единорогу. Волшебный свет погас, Недомерок испуганно взвился на дыбы.

Ниро поймал взгляд чудища и понял – пропали. Ничего не было в этих глазах, кажется, в них даже не отражался мир, как в гнилом болоте, они видели только то, что можно было сожрать. Если ЭТО доберется до Юна... Выхватив меч, Ниро кинулся наперерез чудищу, прыгнул, вложив в рывок все силы, прямо между угрожающе раскрытыми клешнями, и меч с силой вошел в мягкое брюхо и дальше, в захрустевшую плоть. Отплевываясь от хлынувшей бурой крови, увернулся от клешни, но тут же упал, сбитый плетью длинного хвоста. К счастью, хвост молотил уже без всякой цели, в агонии – чудище издыхало.

Ниро кинулся на помощь друзьям. Миура практически в одиночку противостоял двум псоглавцам, каждый из которых был гораздо выше и сильнее хрупкого подростка. Единорог, конечно, тоже был здесь, но его копыта мало что могли сделать против тяжелых доспехов. Друзья, конечно, были подвижнее закованных в железо стражников, и удары их мечей сыпались сплошным градом молний, но трудно было найти щель в доспехах псоглавцев. Однако, отступление означало верную смерть, и люди дрались отчаянно. Скоро один из врагов упал – меч Миуры прервал его боевой рев, войдя в глотку. Прежде, чем Ниро пронзил горло второго, тот успел совершенно по-собачьи громко взвыть... и стало тихо.

Тяжело дыша, друзья прислушивались. Очень скоро на вой ответили, и не так уж издалека.

– Времени мало, – переводя дыхание, заметил Ниро, – К Вратам, быстро!

На поляне еще шел бой, когда Врата ожили, и один из склонов холма, круто обрывавшийся вниз, теперь был, как завесой, прикрыт колеблющимся багровым свечением.

Друзья кинулись туда.

– Стойте! – крикнул вдруг Недомерок.

Миура отдернул руку от самой багровой занавеси, и ему показалось, стена света жадно потянулась за его пальцами.

– Стойте, – повторил единорог, – Ниро, вспомни, что мы видели тогда у Врат. Тот крестьянский парнишка, зачарованный, помнишь? Не зря же его вели с собой!

Ниро тяжело опустился на камень.

– Да... Ты прав, малыш. Врата требуют жертвы. В горячке боя я забыл об этом... Эх, надо было не добивать этого, последнего! – он легонько пнул откинутую руку одного из псоглавцев, – Но что делать теперь?

В тишине, повисшей на поляне, отчетливо был слышен приближающийся хриплый лай. Времени оставалось совсем немного.

– Я знаю, что делать, – передние копыта единорога ударили, взметнув фонтан из комьев земли и вырванной травы.

– Я знаю. – Твердо повторил Недомерок Юн Чи, – Ты, конечно, помнишь, маг, предсказание, рассказанное моим дедом. Пришел мой час.

– Юн... – начал было Ниро, но единорог нетерпеливо перебил:

– Сам знаешь, ничего другого не остается. Вы должны туда попасть. Должны. И... Я так давно ждал этого, что сейчас даже рад... Немного...

Маг молча опустил голову. Миура понял, наконец, что должно сейчас произойти. Рванулся было к маленькому другу, но тут же остановился, с трудом дыша из-за подступивших слез. Единорог прав – это единственная возможность.

Недомерок замер перед колеблющейся багровой завесой. "Жертвовать собой легче," – звучали пульсом в ушах недавние слова Ниро. Пока еще живым пульсом.

Жертвовать.

Собой.

Легче.

Легче? Войти самому туда, в багровый огонь, не зная, что потом...Легче? Хотя... Что бы он сказал, пойди вместо него кто-то другой, даже незнакомый? Что он скажет деду, Белому Единорогу, когда Петля окончательно сожмется, так и не встретив серьезного сопротивления – из-за него? Да и будет ли, кому говорить, перед кем оправдываться?

Заржав, маленький единорог-уродец взвился на дыбы и ринулся вперед.

Сзади раздался радостный многоголосый вой и лай – подошедший на зов отряд псоглавцев увидел врагов. Гремя железом, они кинулись на поляну, но тут же отшатнулись, закрываясь от ударившего во все стороны яркого света. Казалось, на поляне зажглось маленькое солнце. Врата-меж-Мирами открылись.

Глава девят ая

Долго, очень долго они летели, даже не чувствуя, куда – вверх или вниз, и, казалось, за это время рождались и умирали звезды, и вокруг, сквозь них, сквозь тело и душу проносились бесчисленные миры, на миг или на тысячелетия становясь родными, пропитывая разум образами, воспоминаниями, звуками и запахами, и оставаясь позади, взрываясь напоследок испепеляющей вспышкой или расплываясь причудливой туманностью, и тот самый, первый, родной мир оставался лишь полустертым рисунком за закрытой дверью в конце бесконечной анфилады залов...

Вскрикнув, Ниро основательно приложился худощавым боком о твердые и холодные, но, к счастью, обтесанные, камни, тут же на него сверху повалился юный напарник. Еще не успев окончательно прийти в себя, с плывущими перед глазами разноцветными пятнами, оба почувствовали чье-то присутствие рядом и вскочили на ноги, потянувшись к оружию. И – растерянно опустили руки. Врата были беспощадны к смертоносным игрушкам, не пропуская, похоже, вообще никакого металла – с плаща Ниро исчезла даже серебряная застежка.

А оружие очень бы пригодилось здесь. Если сзади друзья чувствовали багровое шевеление завесы Врат, то с остальных трех сторон их окружали явно близкие родственники ненасытного обладателя клешней и щупалец из родного, оскверненного Тенью мира. В глазах рябило от уродливых шишковатых черепов, нелепых карикатурных лиц, самых невероятных сочетаний голов, тел и конечностей. Ниро поежился и невольно встал в боевую стойку, приготовившись драться. И с недоумением заметил расслабленность друга.

– Глаза... Посмотри им в глаза, – предупреждая вопрос мага, прошептал юноша.

Ниро всмотрелся – и тоже разжал судорожно стиснутые кулаки. Как ни странно, все эти монстры были, похоже, испуганы гораздо сильнее двух путешественников, и робко жались друг к другу и к стенам пещеры, в которой все оказались. Страх, забитость, робкое любопытство и надежда – в их взглядах не было только ненависти и агрессии. Миура нерешительно погладил по курчавой голове маленького козлоногого сатирчика, и тот заурчал от удовольствия, зажмурившись.

– Не надо, парень, – тронул его за плечо Ниро, – Мы, похоже, ошиблись дверью. Я думаю, это влияние Петли, ведь наши Врата были в пределах Тени. И этот мир тоже в Петле... Пойдем-ка назад.

– Вратам нужна жертва, – вздохнул юноша, – У нас это был Юн. Кого из них ты готов отдать?

Ниро замер. Срочно нужно было что-то придумать.

Неожиданно в толпе уродцев послышался шум – от скрытого темнотой входа в пещеру кто-то двигался, бесцеремонно расталкивая попадавшихся на пути. Таких было немного, от двигающихся с ужасом шарахались в стороны. Двое странников ахнули от изумления – те, кто шел сейчас к ним, расталкивая толпу, более всего походили на посланников небес: стройные тела в струящихся белых одеждах, точеные черты, огромные миндалевидные глаза... Один из пришедших, по видимому, старший, обвел взглядом этих прекрасных глаз притихшую толпу, равнодушно скользнул по замершим в ожидании магу с юношей, и Ниро задохнулся от ужаса – не мыслимо, не возможно, не правильно!!! Только взгляд клешнястого любителя пожрать можно было сравнить с этим – равнодушным, мертвым, холодным – казалось, камни стен теплее и живее.

– Вы здесь, падаль? – таким же холодным и равнодушным голосом, брезгливо поморщившись, произнес старший, – А ну на выход, живо! Вы оба тоже, – скользнул он взглядом по путешественникам.

Ни маг, ни Миура не шевельнулись, и завозившаяся было толпа уродцев тоже не двинулась с места, лишь невнятный ропот прокатился по пещере.

– Ах вот как? – хмыкнул старший и очертил полукруг небрежно поднятой рукой с каким-то зажатым в ней предметом. Из предмета – это было какое-то непонятное и страшное оружие – вырвалась струя огня.

Поднялся крик, по пещере заметались живые факелы. Обезумевший от страха давешний сатирчик, проскользнув под рукой Миуры, кинулся прямо на тусклую в освещенной пламенем бойни пещере багровую завесу. И яркий солнечный свет, наверное, впервые осветил пещеру – Врата получили свою жертву. Холодный взгляд, в котором впервые шевельнулось что-то живое, и рука с оружием повернулись в сторону врат и застывших перед ними двух друзей. Оставалось одно – уходить.

***

На этот раз, почувствовав окончание полета, Ниро еще в воздухе принял боевую стойку. Рядом упавшим на лапы разъяренным котом сжался в тугой комок Миура – хорошо учили мальчика, невольно подумал маг, вот бы только так же хорошо учили чему-нибудь другому, не умению драться. И пальцы обоих, так недавно трепетно обнимавшие гриф одного и того же лея, побелели на костяшках, сжатые в кулаки.

Однако, похоже, прямо сейчас драться было не с кем. Двое избранников оказались в небольшом зале, освещенном только багровым светом Врат и несколькими, идущими под разными углами, столбами света. Похоже, снаружи был солнечный день, а в потолке и стенах зала пробиты узкие колодцы. На стене, противоположной Вратам, просматривался тонкий светлый очерк двустворчатых дверей.

Все это маг успел лишь окинуть одним взглядом – юный друг и напарник требовал внимания. Потрясенного увиденной бессмысленной бойней парнишку трясло, он тщетно пытался что-то сказать. Ниро обнял упирающегося подростка за плечи, привлек к себе.

– Не надо ничего говорить, малыш. Поплачь. Иногда это позволительно даже воинам...

Миура все-таки вырвался. Отлетел по инерции к стене, и , упав на колени, зарыдал. Ниро устало опустился на пол. Оперся спиной о холодную стену зала, закрыл глаза. Не нужно мешать мальчику взрослеть

Вскоре парень затих, еще через какое-то время подошел и молча сел рядом.

Помолчали.

– Пойдем? – тихо спросил Ниро.

– Пойдем, – голос хрипел и ломался от слез.

Двери оказались тяжеловатыми, но, когда на них как следует налегли, с треском распахнулись.

Странники зажмурились от яркого солнечного света. Кажется, был полдень.

– Слава вам, пришедшие из-за Двери! Слава вам, победители драконов! – раздалось вокруг.

Ниро озадаченно хмыкнул и приоткрыл глаза, рассматривая происходящее. Они находились в середине ровной каменной площадки где-то высоко над землей – только небо с редкими облачками-барашками вокруг. И, похоже, площадка была верхней террасой какого-то храма. Курительницы с благовониями, гирлянды цветов, коленопреклоненные люди в багровых с белым балахонах, с круглыми от изумления и испуга глазами – видно, нечасто, гости-то из-за Двери являются, чем бы она, это Дверь, не была... Хотя, похоже, речь о Вратах. Двое из служек храма обошли Бардов с обеих сторон. Ниро оглянулся – служители со множеством поклонов приблизились к дверям, за которыми угадывалось мерцание потревоженных Врат, и закрыли их. Закрыли с большим трудом, что заинтересовало мага: хоть и тяжелы двери, но не настолько. Приглядевшись, Ниро понял, в чем дело – на дверях не было ни намека на ручки. А поскольку открывались они наружу, открыть их можно было только изнутри. Ниро еще раз обвел взглядом площадку с коленопреклоненными жрецами. Ситуация начинала походить на ловушку.

Тем временем и ему, и юному Миуре успели сложить на плечи по нескольку гирлянд из разноцветных крупных, одуряюще-ароматных цветов и со всеми возможными почестями повели к краю площадки. Ниро не слишком удивился бы, если бы их попытались с почетом столкнуть вниз, но там всего лишь начиналась лестница.

Спускаясь, друзья рассматривали раскинувшийся вокруг храма город. Ряды пестрых крыш и прямые, довольно широкие улицы тянулись между храмом и другим большим сооружением. Кажется, это был замок, но вкус его хозяев показался магу странным. Высоко возносились ребристые башни из темного, со стеклянным блеском, камня, и весь замок выглядел сколом огромного кристалла с угрожающе-острыми краями.

– Хорошо бы кто-то объяснил, что здесь происходит, – тихо заметил шагающий рядом Миура.

Неожиданно его желание осуществилось – заговорил высокий бритоголовый жрец, идущий непосредственно за их спинами.

– Я с удовольствием расскажу все, что вы хотите знать, о светлейшие! Хотя вам, пришедшим из-за Двери избавителям, должно быть известно происходящее в нашем мире, некоторые детали могут нуждаться в объяснении.

– Совершенно верно, нуждаются, – вступил в разговор Ниро, – Особенно по части побед над драконами.

Жрец споткнулся и недовольно крякнул.

– Светлейший, должно быть, шутит? Вам ли, пришедшим избавить нас от этого лиха, не знать, что страна стонет под драконьим игом! Правда, Десс Третий, нынешний правитель и гордость династии, сумел свести долгую войну к пусть унизительному, но миру. Но ведь мы платим дань, и не чем-нибудь – человеческими жизнями! – в голосе жреца прозвенела патетическая нота. Прозвенела и стихла, не особо впечатлив скептически поднявшего бровь Ниро – слишком уж мало чувств отражалось на вспотевшем бритом лице. Словно купец, расхваливая товар, одновременно в уме подсчитывает возможный барыш. Миуру рассказ жреца впечатлил гораздо больше, но, видя недоверчивое выражение товарища, мальчик предпочитал помалкивать.

Так, под унылый рассказ жреца о жизни страны "под жестоким игом", дошагали до площади перед замком.

Огромные, богато украшенные двери медленно открылись, и процессия хлынула внутрь, в высокий тронный зал. Здесь тоже хватало блеска темного камня и острых граней, но поднятая множеством ног пыль нагретых солнцем улиц золотилась в падавших из высоких узких окон потоках света, и это немного оживляло хищную остроту линий.

Двери так и остались распахнутыми – на площади, кажется, собрался весь город, и далеко не все поместились внутрь.

Подойдя в сопровождении кучки жрецов и еще каких-то разряженных личностей к стоящему на возвышении трону, Ниро и сын Дориана отвесили церемонные поклоны "цвету династии" – бледному полноватому человеку в синем с серебром облачении, с редкими светлыми волосами и холодным, неприятно-прилипчивым взглядом.

Ниро было не по себе – предыдущая аудиенция в тронном зале, в Теа Линдари, закончилась для него далеко не весело... Мрачный, он ушел в воспоминания, предоставив Миуре следить за всеми подробностями церемонии.

А она тем временем шла своим ходом. Из долгих цветистых речей в целом следовало, что пришедшим из-за Великих Дверей, которые с незапамятных времен не открывались, избавителям следует присоединиться к очередному обозу с данью, дабы проникнуть в логово главного чудовища и покончить с ним. "Где-то я уже это слышал," – подумал Ниро. Ну да ладно, пока что их с почетом отправляли именно туда, куда и было нужно – по сохранившимся летописям, хранителем Поющих Клинков был дракон, а драконы на всех мирах – существа крайне редкие и почти всегда напрямую связанные с великой Изначальной Магией.