Текст книги "Барды Мечей(СИ)"

Автор книги: Аноним Blackcat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Видишь ли, Барагель, я думаю, что это не обычные оборотни. Слышал когда-нибудь о тарках?

– Тараках? – переспросил Ник, – Рассказывали такие сказки, но разве это правда?

– Не тараки, а тарки, – поправил Барагель, – да, слышал в детстве об общине тарков. Они тоже, как оборотни, по ночам зверями бегают. Только они же мирные, не трогают никого... Или не так?

– Не совсем, – подтвердил Ниро, – Тех оборотней, которые бродят дикими кровожадными зверями в полнолуние, давно уже истребили. И не только в Королевстве, но и в Заокраинных землях. А тарки, Двуликие, и сейчас живут несколькими уединенными общинами. Ты прав, Барагель. Смирно живут, работают, торгуют немного. По ночам в зверей превращаются, но даже в этом состоянии разум человеческий не теряют. И сжигают своих мертвых. Обязательно. Потому что со смертью в них только человеческая сущность умирает, и, если не сжечь тело, через несколько дней в нем просыпается иная сущность, и вот это уже – тарак, настоящее чудовище... Но, похоже, кого-то не сожгли – может, война помешала, может, еще что. У тарков та же особенность, что и у легендарных оборотней: кого укусят в зверином обличье, тот таким же становится, и укус тарака тоже меняет человека. Помните волчицу, которая через дыру в заборе к сыну шла и защищаться не стала? Оборотни так себя не ведут. Так что твои, Ник, земляки, сами не зная этого, правы были, сжигая дом вместе с трупом.

– Мда, такое только тут ночью и слушать, – хмыкнул пожилой матрос, – Поехали-ка быстрее к реке! – и подогнал пятками лошадь.

Однако та, наоборот, попятилась, захрапев. Ниро остановил своего жеребца и успел дотянуться до повода никовой лошади, осаживая и ее. Единорог, дрожа, прижался к ноге Ниро.

Зашуршали кусты рядом с тропой, с лошадиным дыханием смешался звук еще одного, тяжелого и хриплого, то и дело переходящего в недовольное рычание, несколько раз мелькнули в темноте огоньки глаз...и постепенно все стихло, и замершие путники с трудом осознали, что зверь прошел мимо.

– Хвала Свету! – с трудом перевел дыхание Ник, – И тебе, маг, за цветочки!

Дальше ехали молча, нервно ловя каждый шорох, но все было тихо. Пока в напряженной тишине не очень издалека до них не долетел детский крик.

– Это Кей! – Ник дернул, было, поводья, но Ниро снова успел перехватить их:

– Так мальчику не поможешь! Против тарака шансов у нас немного. Но один из них точно в неожиданности.

– Ты прав, – Ник соскочил на землю, где уже стоял, держа длинный нож, Барагель, – А как же лошади?

– Пока действует кипень-трава, они в безопасности, – Ниро зацепил поводья за низкие ветви, – Веди, Ник, скорее! Ты же знаешь, где это?

– Да, – и трое людей быстро и тихо пошли вперед. Ниро попытался было отстранить Недомерка, но упрямый маленький единорог отправился с ними.

Идти и правда было недалеко, и скоро сквозь ветви можно было разглядеть небольшую поляну, где, испуганно прижавшись к стволу, стоял худой грязный мальчишка, что-то тихо говоря не сводящему с него глаз большому волку, шерсть на загривке которого стояла дыбом.

В глазах у Юна потемнело. Он не видел ничего, кроме широко открытых детских глаз и волчьих клыков. Две картины – эта и другая, давняя, словно наложились друг на друга, и Недомерок стал вдруг собственным предком, навсегда изменившим судьбу Древнего народа. Не соображая, что делает, единорог ринулся вперед, низко опустив голову, совсем позабыв, что лишен рога, что может только боднуть хищника в бок, и, конечно, так и случилось. Отлетевший в сторону волк тут же снова вскочил и, оскалившись, кинулся вперед, но не на нападавших, а на прижавшегося к дереву ребенка, и Ник кинулся ему наперерез, успевая принять на себя тяжесть взвившегося в прыжке тела, но не устоял на ногах и отлетел в кусты, а мигом развернувшийся волк оказался перед двумя людьми, но уже не смог атаковать – воспользовавшись заминкой, и Ниро, и Барагель одновременно пустили в дело клинки, и только-только родившийся рык захлебнулся, но снова продолжился детским криком.

Волк из последних, запредельных уже сил рванулся к мальчику и замер у его ног, а парнишка, упав на колени, прижал к себе огромную голову, уткнувшись лицом в шерсть, потом поднял заплаканную мордашку к двум ничего уже не понимающим людям:

– Это же папа...

Превращение произошло очень быстро. На лице бывшего пасечника застыло ожесточенно-страдальческое выражение.

– Тилур... – тихо послышалось сзади. И Ниро, и Барагель резко обернулись.

– Дядя Ник! – изумленно выдохнул мальчик.

– Здравствуй, Кей, малыш, – с большим трудом улыбнулся молодой матрос. Рубашка его намокла от крови, левый бок и плечо были разодраны волчьими когтями и клыками.

–Ник, ты... – начал было Барагель, но не смог продолжить.

– Знаю, – парень оперся о ствол дерева, на котором остались кровавые следы, – Во-первых, почти не жилец, а во-вторых, теперь такой же. И, если бы мне не грозило стать монстром, попросил бы оставить меня здесь– вам надо поскорее уходить. Но нельзя. Тогда меня некому будет сжечь. Добей меня, Барагель! И не рассказывай никому, кем я умру...

– Нет, -пожилой матрос попытался поднять нож, но рука безвольно опустилась, -Я... не могу... Не могу, сынок...

– Пожалуйста, Барагель...

– Не могу!

– Ник! – резко прозвучал окрик Ниро, и обернувшийся юноша уже не успел понять, что умирает – меч Ниро молниеносно вошел ему под ключицу.

Барагель в ужасе сделал несколько шагов назад, но тут же кинулся вперед, поднимая нож:

– Проклятый колдун!

– Нет! – на его руке неожиданно повис мальчишка, – Он хороший, не трогай его! Он все правильно сделал. Лучше так, чем как папа с мамой...

– Да...– матрос опустился на траву, закрыв лицо руками. Обмякший вялый стебель с несколькими гроздьями белых цветов упал с его рукава.

Взглянув в лицо Ниро, Недомерок тоже попятился – словно вырезанная их острого кремня маска с бритвами скул и трещинами глаз и рта.

– Мне придется быть еще более жестоким, Барагель, – с трудом, сам не узнав собственного голоса, проговорил маг, – Мы должны их сжечь.

– Да, – медленно покачал головой матрос, не отнимая рук, но вдруг вскочил, яростно кинувшись ломать ветви, – Проклятье!

Сушняка вокруг поляны нашлось много, и скоро огромный костер весело запылал.

– Нам нужно уходить, – голос Ниро по-прежнему был не узнаваем, – Пожара не будет – такой огонь дальше не идет. А до рассвета еще далеко, – он повернулся и быстро пошел к лошадям. Недомерок затопал следом.

– Иди-ка сюда, малец, -Барагель поднял дрожащего от холода и слез мальчика, – С нами пойдешь? Негоже тебе тут оставаться.

***

Далеко за полночь компания вышла к реке, черные воды которой тихо плескались о берег. Нести плохие вести на «Розовую чайку» среди ночи не хотелось, и Барагель предложил здесь, на берегу, подождать рассвета. Казалось, уснуть после всего пережитого невозможно, однако и матрос, и мальчик через несколько минут уже крепко спали, измученные событиями ночи. Ниро же, обняв колени, сидел у самой кромки воды, рассматривая отражения звезд и редких огней, черные сонные туши кораблей, ждущих своей очереди у Шлюза, небольшой костерок на противоположном берегу. Что-то мягко ткнулось в плечо, и маг, не глядя, протянул руку и погладил лобастую голову друга.

– Ниро, как ты думаешь, души людей и правда приходят в мир много раз?

Ниро удивленно оглянулся на единорога:

– Многие народы верят в это. А что касается меня самого... Я не знаю, Юн. Пока не пришлось встретить ни одного доказательства ни за, ни против, которое бы меня убедило. А почему ты спрашиваешь?

– Да я вот думаю... – Недомерок уютно устроился рядом с другом, – А что происходит после смерти с единорогами? Может, они тоже возвращаются, если оставили недоделанные дела?

– А, вот в чем дело... Думаешь, не ты ли несколько веков назад изменил природу единорогов, убив ту злополучную волчицу?

– Да... Понимаешь... все это, оскаленные волчьи клыки и прижавшийся к дереву испуганный ребенок... это было таким знакомым... и таким ясным! И точно так же в конце концов оказалось гораздо сложнее...

– Не знаю, малыш, – пожал плечами маг, – Иногда мне и самому хочется в это верить, ведь тогда я однажды снова встречусь с Ирис... и сделаю все, чтобы не потерять ее!

Долго стояла тишина, и Ниро совсем ушел в свои мысли, когда Юн снова подал голос:

– Бедный Ник... И Тилур... Как оно, в волчьей шкуре оказаться? Ты помнишь?

– Конечно, помню... – не сразу ответил маг, – Только это не то, мы-то с Дорианом по своей воле ее надевали, и когда хотели.

– А хотели вы каждую ночь, – не удержался единорог.

Ниро не ответил.

***

Капитан Гелан не боялся ни одной твари, которую можно встретить над водой, на воде или в глубине, но на суше в нем моментально просыпалась осторожность. Именно благодаря этой самой осторожности, в каком бы пустынном месте «Розовая чайка» ни приставала к берегу, на борту обязательно выставлялся часовой. Сам же капитан в такие ночи спал не раздеваясь и держал у изголовья вынутый из ножен меч.

И сейчас, услышав тревожный сигнал на палубе, Гелан, еле продравший глаза, но с мечом в руках, тут же выскочил из каюты. Выскочил, поежился от рассветного холода, поглядел вокруг – все спокойно, только вернулся посланный за продовольствием отряд – и хотел было отругать часового, чтобы не будил зря, да заодно и отряд этот, даром что с ними маг – где шлялись столько времени, ведь Ник говорил, дорога часа на три – как вдруг понял: не зря шумел часовой. Ну мага-то за весь путь никто на борту веселым не видел, а вон и Барагель глаз не поднимает да ус кусает, и Ника не видать, зато к матросу жмется худенький грязный мальчонка лет десяти.

Сигнал часового слышал не только капитан – скоро команда "Чайки" в полном составе оказалась на палубе, и, пока истосковавшаяся по домашнему теплу Майра-повариха хлопотала вокруг мальчика, Барагель рассказывал обо всем произошедшем товарищам. Ниро изредка вставлял скупые меткие фразы, а потом и вымытый и накормленный Кей рассказал все, что случилось с ним за последние несколько месяцев.

Когда на собиравших в лесу хворост мать с сыном напал тарак, Ганни закрыла мальчика собой. Прибежавший на крики Тилур спугнул зверя (значит, он только недавно пробудился и не набрал сил – заметил Ниро), но мать Кея была сильно искусана. Тилур выхаживал жену в маленькой избушке на лесной пасеке, опасаясь нести в селение. Раны заживали долго и трудно, и однажды измученная болью Ганни укусила руку мужа, снимавшую присохшие бинты. Она лишь чуть прокусила кожу, но этого хватило, чтобы Тилур с наступлением ночи стал волком. Стремясь уберечь сына, пасечник отвел Кая обратно в деревню, где тот и жил. Ни Тилур, ни его семья никогда особо не общались с деревенскими и подолгу жили на лесной пасеке, так что никто в селении не обратил на это внимания. Но Ганни тосковала по сыну, а днем прийти в деревню боялась – после укусов тарака лицо ее было обезображено шрамами, и, попадись она кому-нибудь на глаза, всю историю уже невозможно было бы скрыть. Поэтому она приходила ночью, в волчьем обличье – до тех пор, пока Бирас с приятелями не устроил засаду у дыры в заборе. Тилур видел все из леса, не в силах помочь, но сына сумел спасти. И с той поры мальчик оказался изгоем – жить в лесу один он не мог, а Тилур понимал, что век его не долог – рано или поздно сельчане устроят охоту на оборотня. В деревне же Кея ждал костер. К тому же, где-то рядом по прежнему бродил жуткий тарак. В конце концов, Тилур решил сделать сына таким же, как он. И Кей согласился, но закричал, испугавшись клыков. Этот крик и услышал отряд с «Розовой чайки».

Довольно долго после рассказа мальчика на палубе стояла тишина, которую нарушил Линь, лучший друг Ника:

– Как хотите, а я пойду поищу этого тарака, очень хочется ему в глазки поглядеть да за Ника и кеевых родителей посчитаться...

– Не надо, дядя! – кинулся к нему мальчик, – ты с ним не справишься, он очень страшный!

– А он не один будет, – подал голос Бугай, огромный неразговорчивый детина, настоящего имени которого никто на "Чайке" не помнил.

И словно буря налетела на барк – все кричали, звенело мигом покинувшее ножны оружие, и напрасно Ниро пытался объяснить, что весь этот арсенал против тарака – как связка лучин против опытного лесоруба. Итог разговорам подвел капитан:

– Значит так, – рявкнул он, и крики мигом притихли, – Все не пойдут, мне команда еще нужна. И пешком никто не пойдет – я хочу, чтобы хоть кто-то живым вернулся. Мы везем восемь лошадей, возьмете их. Если какую зверюга задерет – заплатим из прибыли, не такие уж знатные скакуны. Но всех постарайтесь не губить. Решайте сами, кто поедет, – и, развернувшись, пошел к себе.

Но это сумасшедшее утро еще явно не кончилось, потому что у самой каюты он услышал тихое "Капитан, как бы нам поговорить?" – и даже не очень удивился тому, что эти слова произнесла маленькая уродливая лошадка, которую вез с собой маг, и только распахнул дверь каюты перед необычным посетителем.

***

– Ах ты морда безрогая! – Недомерок отступил на пару шагов от дрожащей под ударами Ниро двери каюты, в который раз за сегодня порадовавшись, что на борту «Чайки» все было сделано добротно и крепко.

– Ниро, ну как же ты не понимаешь? Ты же Бард! А если ты попадешься тараку, что будет дальше? Что тогда делать с Петлей?

– Стражник нашелся! – еще раз от души саданул ногой в дверь запертый в каюте Ниро, – Быстро за капитаном, не то продам в ближайшем порту, будешь вместе с ослами мешки таскать! Ты сам ничего не понимаешь! Они и драться-то толком не умеют, и даже не знают, куда суются. Да эта тварь от них за пару минут ни одной целой кости не оставит!

– Вот именно! – Недомерок тоже ударил копытцем в палубу, – И от тебя вместе с ними! Раз уж ты об этом не думаешь, приходится думать мне.

– Мыслитель... Зараза горбатая! – Ниро даже не заметил, как гневное заклинание стайкой бледных искорок слетело с пальцев.

В следующий момент дверь разлетелась на куски, а Юн, пискнув, юркнул за бочонок с пивом. Но бочонку тоже досталось, и он, пробитый куском засова, покатился по палубе, разливая пенные потоки. И маг, и единорог проводили его внимательными взглядами. Когда бочонок ударился о борт, Недомерок тихо сказал:

– А тогда я пойду с тобой!

Выбежавший на шум капитан даже присвистнул, когда жеребец Ниро прямо с барка перемахнул на берег. Говорящая лошадка прыгнула следом.

После отъезда добровольцев с «Розовой чайки» во главе с Барагелем, чью спину обнимал маленький Кей, прошло часа полтора, но капитан был прав – перевозимые лошади оказались не самыми лучшими скакунами, так что догнать отряд оказалось не особенно тяжело. Матросы дружно приветствовали успевшую, не смотря на свою странность, завоевать доверие неразлучную парочку. Юн тихо хмыкнул – на фоне всеобщего нервного веселья особенно выделялась мрачность друга. А Ниро, казалось, не давала покоя какая-то не слишком веселая мысль, и он молча ехал в хвосте кавалькады, коротко отвечая только на самые навязчивые расспросы. Ехали быстро – выслеженное Кеем вместе с отцом логово тарака находилось на дальнем конце леса, и туда надо было успеть до темна, пока чудовище не приобрело полной силы. Но, как ни торопился отряд, задержки оказались неизбежными. На пути обнаружилась не особо широкая, но очень быстрая река, мост через которую словно ветром снесло, только бревна-опоры виновато торчали над водой, да и те не все. Пришлось искать брод. Ниже по течению, где речка стремилась к гребню Великой Ступени, чтобы с восторгом и ужасом спрыгнуть на равнину, искать было бесполезно, а выше, с удалением от скал Ступени земля становилась все менее каменистой, а лес – все менее проходимым. Наконец, через пару часов продирания сквозь заросли, брод был найден, но лошади упрямо отказывались идти в воду. Между тем солнце достигло вершины своего дневного пути, так что пришлось устроить хотя бы небольшой привал – и люди, и животные устали.

Отдых оказался недолгим – очень скоро Недомерок заявил, что знает, как убедить пугливых лошадей. Почти никому из матросов до этого не приходилось встречать говорящих животных, так что слова маленького единорога подействовали на них, как приказ – через пару минут все снова сидели в седлах. Гордо подняв голову, Недомерок вошел в реку, и люди изумленно ахнули. Лошади послушно потянулись следом. И все бы хорошо, но Юн был все-таки хоть и единорогом, но маленьким, а речка в месте брода – хоть и мелкой, но бурной. Упрямо бредущего Недомерка скоро чуть не сбило с ног течением, лошади снова испугались, и вся переправа вернулась к началу. В конце концов, ситуацию спас Ниро. Прикрыв ладонями глаза своего рослого вороного жеребца и нашептывая что-то ему в ухо, он медленно поехал через реку. Конь привык доверять хозяину в самых разных ситуациях и послушно шел вперед, и единорог тоже – под его прикрытием. Остальные лошади, косясь на кипящие пеной холодные струи и фыркая, пошли следом, и река оказалась позади.

Оказавшись на другом берегу, Ниро весь напрягся, внимательно прислушиваясь к чему-то, так что это невозможно было не заметить, и магу пришлось объяснить, в чем дело.

Его звали Ордаль. Молодой талантливый маг-ученик, вечный соперник Ниро в многочисленных науках. В учебе – соперник, в жизни – приятель, и то только потому, что рано понявший и принявший одиночество магии Ниро ставил все возможные преграды дружбе.

Вскоре после того, как они оба были приняты в Совет, Ордаль бросил в лицо Изору, тогдашнему Первому магу:

– Что мы делаем для того, чтобы мир стал лучше? Путешествуем в Заокраинные земли и изучаем редких магических существ и древние манускрипты? А в это время полчища самой обычной нечисти не дают Королевству спокойно жить! Кто сделал хоть что нибудь, чтобы это прекратить, за последние пару сотен лет?

Изор, усмехнувшись, предложил дерзкому мальчишке сделать что-нибудь самому. И мальчишка сделал – он был упрямым и явно заинтересованным в результате. Ночные Охотники, ученики Ордаля, бысто стали героями многочисленных сказок и легенд, героями, в которых играли мальчишки всего Королевства. Одним из созданий Ордаля была особая система сообщений, почувствовать и принять которые мог только посвященный, владеющий Истинной магией. Когда-то глава Ночных Охотников научил этому языку Ниро, и именно эти послания слышал сейчас маг, что могло означать только одно – не одни матросы "Розовой чайки" двигались к логову тарака. Погрустневший было отряд приободрился от этой новости, но удивление Ниро по-настоящему сейчас мог понять только Недомерок. Сигнальный язык Ордаля уходил корнями в высшую магию, неразрывно связанную с Чашей. Недавно разрушенной Изором Чашей Магии.

***

Временем Ночных Охотников были ранние сумерки, когда всевозможная нечисть начинала излучать силу, и их уже можно было найти, но этой силы еще не хватало для полноценного боя.

И, когда на подступах к логову зверя кто-то заметил, что тени под деревьями успели стать гуще, это только придало сил – значит, легендарные герои близко. Но вот оно, логово – даже без чутья Охотников его можно опознать по жуткому зловонию, а рядом никого нет. Сигналы, ощущаемые Ниро, совсем рядом, но здесь тихо. Возможно, у логова два выхода. И, если Охотники собрались у второго, значит здесь можно рассчитывать только на себя.

Лошадей привязали немного поодаль, и весь отряд собрался на небольшой площадке у логова. Ниро встал к нему спиной.

– Хозяин этой дыры, – тихо начал он, – живет за счет боли и страха, за счет крови своих жертв. Такова природа любой нечисти. И бороться с ней тоже помогает кровь, всего несколько капель, добровольно отданных клинку, делают его магическим оружием против любой твари...

– И что, все так просто? – перебил нетерпеливый Линь

– Вот именно, – улыбнулся Ниро, – Правда, есть еще небольшое заклинание, известное любой деревенской колдунье. Ну же!

Он поставил перед собой руки ладонями вверх и забормотал, прикрыв глаза. Первым решился Линь. Легким прикосновением лезвия разрезал кожу у локтя, и капли крови стекли на клинок, который окутало на несколько мгновений то же робкое свечение, которое поднималось от ладоней мага. Линь, хмуро прислушивавшийся к своим ощущениям, поднял изумленные глаза:

– Ух ты!

Остальные, включая Кея, держащего в руках нож Барагеля, последовали его примеру. Клинки становились теплыми и заметно более тяжелыми. Ниро повернулся к дыре, служившей входом в логово:

– Я попробую создать полог, который отберет часть сил у тарака... – и он снова заговорил заклинаниями.

Девять человек напряженно ждали, держа наготове клинки. Какое-то время ничего не происходило, но потом словно легчайшая, колеблемая ветерком завеса закрыла вход, и эта завеса на глазах становилась плотнее.

Но Ниро не успел закончить. Волна горячего зловонного воздуха ударила из дыры вместе с мощным рыком, и маг, прерванный в середине заклинания, не удержался на ногах и отлетел назад, больно ударившись спиной о ствол дерева.

Тарак вырвался из логова, и, кажется, завеса Ниро совершенно не помешала ему, разве что дополнительно разозлила. Матросы "Розовой чайки" на миг оцепенели – еще не совсем стемнело, и чудовище можно было рассмотреть во всей красе. Жуткая помесь волка и человека стояла на задних лапах, протягивая вперед вполне человеческие руки, вернее, скелеты рук, украшенные полуистлевшей плотью и длинными черными когтями. Уродливый череп тоже был наполовину голым, и у него уже не было губ, когда-то прикрывавших здоровенные клыки мощных челюстей. В глубоко утопеленных под надбровными дугами пустых глазницах горели неживые тусклые зеленые огоньки.

Заминка длилась всего долю мгновения, потом Линь и еще один молодой матрос кинулись на тарака и тут же отлетели, отброшенные руками-лапами, один с распоротой грудной клеткой, другой со сломанной шеей. "Это для них даже лучше" -мелькнуло в голове Барагеля, помнившего костер прошлой ночи. Он вместе с остальными матросами тоже кинулся вперед, постаравшись при этом оттолкнуть подальше мальчика. И к собственному удивлению оказался во главе атаки, успев вогнать широкий короткий нож в бок чудовища. Тарак повернулся к нему, и тут из-за спины почти уже попрощавшегося с жизнью Барагеля с криком вылетел Кей и каким-то чудом оказался на горбатой спине с гребнем жестких волос. Тарак резко развернулся, сбросив мальчика, но довести атаку до конца ему снова не дали – в бой вступил Ниро. Вихрь магического пламени, сорвавшись с пальцев мага, ударил по зверю, но тараки не зря считались одними из самых опасных тварей. Пламя не причинило ему особого вреда, и Ниро едва увернулся от удара. Отскочил, потянулся к ножнам... и понял, что пропал окончательно! Ножен с мечом на поясе не было – заботливый Юн вместе с капитаном забрали из каюты меч мага, и Ниро так и не взял его, дав Недомерку обещание не вступать в бой.

Еще от одного удара удалось увернуться, но третий раз это было уже невозможно – когти на костях пальцев слишком близко, и... и вместо них перед глазами полыхнула синяя молния, и Ниро снова оказался отброшенным все к тому же дереву, которое снова не преминуло пересчитать ему позвонки. Однако, на этот раз та же участь постигла весь отряд "Розовой чайки" – тарак оказался окруженным восемью высокими воинами и зажатым в кольце из бешено вращающихся, отбрасывающих голубые блики мечей. Скоро все было кончено, и старший из воинов выбросил вперед руку с коротким резким заклинанием. Зеленое прозрачное пламя охватило тушу тарака, поднялся черный дым, на минуту сложился в уродливую голову, в немом рыке раскрывшую пасть, но тут же был развеян порывом ветра. То же пламя охватило и погибших – трех матросов и одного из Охотников, взметнулись и опали зеленые языки, и неожиданная тишина резанула по ушам.

***

Все пришедшие с Ордалем Охотники были молодыми ребятами, еще не успевшими перешагнуть двадцативосьмилетний рубеж зрелости, матросы «Розовой чайки», кроме Барагеля – тоже, так что те и другие легко нашли общий язык и скоро оживленно гомонили у костра на поляне неподалеку от места боя. Выяснилось, что они действительно выследили второй вход в логово тарака, собрались возле него, привлекая зверя специальными заклинаниями, и уже догадались о наличии второго выхода, когда Ниро начал делать завесу. Это был один из секретов Ордаля, когда-то рассказанных приятелю, и сейчас Охотники узнали свою магию и поспешили на помощь, оставив на будущее выяснение, кто же так неожиданно и вовремя оказался рядом.

Молодежь бурно обсуждала бой, Барагель дымил трубкой рядышком, обнимая жмущегося к нему мальчика, а два мага устроились поодаль. Они были похожи особой повадкой, напоминающей больших хищных кошек, характерной для боевых магов. Только седины у Ордаля было почти незаметно – его очень светлые волосы, связанные в хвост под затылком, скрывали ее серебро. Черты лица мага было трудно рассмотреть из-за пушистой светлой же бороды, но глаза были неожиданно темными, цепкими и внимательными. Воспользовавшись случаем, он попросил у Барагеля табака и теперь щурился от удовольствия, дымя видавшей виды трубкой. Ниро почти сразу перешел на волнующую его тему. Ордаль задумчиво усмехнулся в бороду:

– Скажи, Ниро, ты помнишь времена, когда еще не стал магом? И даже учиться еще не начал? Скажи, что ты знал тогда о Чаше? И знал ли ты о ней вообще? Я уже не говорю о связи с ней... И разве тебе тогда это мешало?

– Но... – Ниро удивленно тряхнул головой, – Погоди, но это же простая, природная магия! Ничего другого мы ведь тогда не умели!

– Да ну? А ритуал освящения мечей, который ты здесь проводил несколько часов назад – он к какой магии относится? К высшей, которой нас учили, верно? Тогда почему его знает каждая деревенская колдунья? И почему ты смог его сделать сейчас, без Чаши?

– Не знаю, почему смог! Не знаю, хоть я и пробыл несколько лет Первым магом. А ты – знаешь?

– Знаю, -уверенно кивнул Ордаль, и усмешка сошла с его лица, – Чаша никогда не была источником магической силы, Ниро. Нет, она вовсе не бесполезная безделушка – она собирала нашу силу, концентрировала ее и отдавала тому, кому это было нужно, кто обращался к Чаше. Но – нашу силу, а не свою, понимаешь?

– Но откуда ты это узнал? – через некоторое время спросил хмурый Ниро, – И почему остальные ничего не знали?

Ордаль чуть пожал плечами:

– Ты же знаешь, то, чем я занимаюсь, создает особые отношения с некоторыми...ну, скажем, существами. Это поведал мне один очень старый горный демон. Поначалу я тоже не поверил, а потом решил попробовать. Я учился собирать силу без помощи Чаши, и скоро понял, что демон рассказал мне правду. Древние маги знали это, они сами создали Чашу. Потом эти знания стали лишь достоянием Совета, и в конце концов затерялись совсем.

– Но почему?

– Наша всеобщая связь с Чашей создавала и связь между нами самими, верно? Так что все более-менее серьезные магические действия быстро становились известны всем... Помнишь историю Владык Эрдана?

– Ну, уж это-то мы все выучили наизусть, – хмыкнул Ниро, – Возжелавшая власти кучка магов обратилась ко злу и долго держала в рабстве огромное королевство. И только совместные усилия остальных магов позволили положить этому конец.

– Угу, слово в слово по учебнику, – тоже ухмыльнулся Ордаль, – Так вот, если бы связь с Чашей в то время была такой же обязательной, о замысле Владык очень скоро бы все узнали, и ничего бы из него не вышло, сам подумай. Но тогда Чашу использовали именно в соответствии с ее природой, чтобы при необходимости получить собранную ею силу. И Владыки смогли стать именно теми, кем они стали. И после победы над ними знания об истинной сути Чаши решено было доверять только тем, кто входил в Совет. Так что благодаря старику-демону я стал единственным, кто был свободен от Чаши... и от Совета. Короче, изгоем.

Ниро молчал.

– Так что магия не в Чаше, друг мой, она в тебе, – похлопал его по колену давний приятель, – А теперь пора спать, вон и молодежь наша улеглась уже.

Назад на «Чайку» утром отправились вшестером. Правда, лошадей сохранили всех, и сейчас трех из них вели в поводу – на них уже некому было ехать. Лошадь Барагеля тоже несла только одного всадника – Кей остался с Охотниками.

***

К барку отряд вернулся как раз вовремя, чтобы услышать, как капитан Гелан ругает добровольцев на чем свет стоит – подошла очередь «Чайки» проходить Шлюз, и капитан прекрасно знал, что, если пропустить ее сейчас, придется простоять на якоре еще столько же, если не дольше. Трудно на Аь-Диене найти капитана, который согласился бы пропустить подобного растяпу. Поэтому все расспросы и рассказы были отложены на потом – вышколенные матросы мигом заняли свои места на борту, и Ниро с Юном снова стали просто пассажирами. Оба они проходили Шлюз далеко не в первый раз, и сейчас Ниро успел заметить кое-что кроме поражающей воображение конструкции – бледные усталые лица рабочих, надрывный скрип ворот и толстый слой ракушек и водорослей на них. Заметил это и Гелан, и капитан с магом понимающе переглянулись – война.

Через пару часов после выхода из Шлюза "Розовая чайка" пришвартовалась в Приступке. Небольшой городок на берегу широко разлившегося, вырвавшись на простор, Аль-Диена возник вскоре после строительства Шлюза. Команды судов, спустившихся по нему и готовящихся к подъему были очень не против прийти в себя или скоротать ожидание в портовых тавернах за кружкой доброго пива, а при случае и переночевать или оставить в местных складах часть груза. В одном из трактирчиков устроилась пообедать и команда барка вместе с пассажирами. И, пока Недомерок привычно скучал в конюшне, Ниро с добровольцами рассказывал о походе. Поминал погибших и пил за здоровье и добрую судьбу Охотников и маленького Кея. В путь друзья отправились, когда солнце перевалило полуденную верхушку и начало спускаться к западу, но о задержке не жалели – совместные приключения и опасности сблизили их с экипажем "Чайки", и вот так просто попрощаться и уйти было трудно. К тому же здесь, в Приступке, удавалось не чувствовать давящего дыхания Петли – ее пока еще скрывала неприступная и очень близкая громада Ступени.

Ровная поначалу, как стол, степь уже к вечеру вздыбилась пологими холмами – это начались земли Золотой Степи, родины Дориана. Но до Златограда было еще несколько дней пути по неподвижным волнам этого ковыльно-цветочного, залитого солнцем и убаюканного щебетом птиц и жужжанием насекомых, моря.

***

Однако, любое путешествие однажды заканчивается, кончилось и это. Так любимый Дорианом Златоград, столица наместничества, еще скрывался где-то среди холмов, но приближение к нему чувствовалось. Многие пологие склоны не серебрились ковылем – там колыхалось золото полей. Уже довольно далеко от города путникам пришлось где перепрыгивать, а где и открывать, обязательно закрывая за собой, встречающиеся время от времени невысокие заборчики, мешавшие разбредаться скоту. Сам же скот пасся там и сям на окрестных холмах – не неисчислимыми стадами и табунами, как далеко в степи, а маленькими группками, с которыми легко справлялся один пастух, часто даже ребенок. Ниро впервые чуть улыбнулся – вспомнил рассказы Дориана о том, как он, принц-наместник, ребенком по обычаю учился этому ремеслу наравне с простыми мальчишками.