Текст книги "Барды Мечей(СИ)"

Автор книги: Аноним Blackcat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Да, единороги считают так же,– задумчиво ответил Недомерок и тут же навострил уши, – А ты точно уверен, что к Дориану это не относится?

В этот момент менестрель и сам услышал голос рыцаря, зовущий друзей:

– Ниро! Эй, Ниро! Недомерок! Да куда вы подевались, мрак вас дери?!

Пойдя на этот голос, друзья вскоре столкнулись с запыхавшимся Дорианом:

– Я... Мы... Она... – начал было он что-то объяснять, но махнул рукой, – В общем, идемте, она сама вам все расскажет.

– Что ж, уважаемые гости, я вижу, мне нужно рассказать вам историю Дворца Горного Хрусталя, более изветсного в моей стране как Дворец радуг, – начала Юкико, когда все слушатели нашли себе место на поляне по собственному вкусу. Ниро сидел, прислонившись спиной к дереву и обхватив руками колени. Недомерок уютно улегся, положив голову на колени девушки, Дориан тоже устроился рядышком.

– Девушки моего рода носили титул Хозяйки Дворца радуг много поколений подряд. Затем наступало время Выбора, и девушка становилась женой достойнейшего из знатных воинов, приходивших сюда к этому сроку. Дворец пустовал, пока не вырастала ее дочь. А для того, чтобы никто не мог причинить зло Дворцу радуг и его Хозяйке, их охранял дракон Юрихиро. Драконы живут очень-очень долго, и никто уже не помнит, когда он начал служить моему роду.

Так продолжалось до тех пор, пока какой-то путешественник ни перенес рассказ о нас через Зеленые горы в Великое западное королевство. Несколько лет назад здесь появился первый рыцарь оттуда. Почему у вас люди считают драконов врагами? Я этого не понимаю, не понял и Юрихиро, и пытался поговорить с неожиданным гостем. Однако, рыцарь не стал его слушать, а сразу полез в драку. Юрихиро рассердился и в пылу драки разрушил дворец – взрослому сильному дракону для этого достаточно пары хороших ударов хвостом. Конечно, рыцарь не мог победить Юрихиро, а убивать человека дракон не станет. Когда Юрихиро надоела эта драка, он просто оглушил рыцарая. Мы отнесли гостя в селение за перевалом, попросив людей убедить его в том, что он околдован и находится далеко отсюда. Больше мы его не видели, но дворец был разрушен, и мне пришлось отпустить Юрихиро – он давно тосковал по родичам, а я не могла допустить смерти того, кто служил нашему роду так давно и преданно. Ведь кто-нибудь из западных рыцарей однажды мог убить его... Может быть, ты, Дориан.

Люди селения построили для меня этот дом. С тех пор и до вашего прихода здесь были еще двое рыцарей с запада. Кажется, они не поверили моему расказу, не обнаружив ни Дворца радуг, ни дракона. Один ушел сразу же, даже не дослушав, второй разделил со мной ужин, но утром я нигде не нашла его.

Вот и все, мои уважаемые гости. Я оказалась последней Хозяйкой Дворца Горного Хрусталя.

Видя, что Дриан не в силах произнести ни слова, менестрель тихо спросил:

– Как совершается Выбор, о Хозяйка?

Принцесса Хрустального Замка улыбнулась ему:

– Господин, Талисман выбора – слеза дракона. Тот, кто обнаружит ее у себя, до конца указанного срока должен прийти во дворец, если он желает взять его Хозяйку в жены.

Не сводя глаз с принцессы, Дориан полез за пазуху, и в его руке засверкал небольшой камень, веером отразивший солнечные лучи, так, что зайчики забегали по листве ближних деревьев. Юн Чи помотал головой, жмурясь от слепящего света, и поднялся на ноги :

– Идем, Ниро, хворост-то мы с тобой так и не принесли... Вам, людям, негоже отправляться в дорогу, не позавтракав.

Ниро вновь пришел в себя. Асторга и Теа Линдари, Юкико с детьми.. и Ирис... Он сделает все, чтобы ослабить и разорвать Петлю... и не важно, что для этого потребуется. Но.. Почему так темно? Неужели Петля затянулась так сильно, что Тень ее накрыла мир? Неужели он опоздал? Ниро рванулся, и дикая боль взорвалась в голове. Маг снова упал на постель, окончательно потеряв сознание.

Открыв глаза, Ниро обнаружил над головой резной деревянный потолок своей комнаты во дворце Государя в Асторге, медовый от солнечных бликов. На миг показалось, что он снова юный ученик, Певчий Дрозд и дерзкий талантливый маг-недоучка, и Ниро невольно улыбнулся. Но улыбка тут же исчезла – вернулась память, а вместе с ней боль. И тревога. Но ведь солнце светит вновь, значит, он еще может что-то сделать.

Немного осмотревшись, маг увидел отвернувшегося к окну старика.

– Изор? – позвал Ниро, уже понимая, что ошибся.

Старик повернулся с улыбкой:

– Здравствуй, Ниро! С возвращением.

Это был Галад Серебряный меч, которого Ниро уважал и прислушивался к его советам. Искусный воин, наставник молодых рыцарей, Галад был еще и отличным лекарем. Умение отнимать жизнь вместе с искусством сохранить ее – это ли не мудрость? К тому же, каждый целитель – немного маг.

– Галад, здравствуй! – Ниро приподнялся было навстречу, но тут же со стоном снова откинулся на подушки – очень болела голова, и кажется... да, действительно, коснувшись лба, он почувствовал под пальцами повязку.

– Что там произошло, в долине? И как я оказался здесь? – повернулся он к собеседнику.

– Много чего произошло... – медленно ответил Галад, – Ты примчался, словно дух-мститель, начал крушить Черных, и тех, кто способен чувствовать, чуть не сбила с ног волна боли и ярости, опережавшая тебя.

– Я... – с трудом начал было Ниро, но воин-лекарь поднял руку, останавливая его:

– Не нужно, я знаю, что случилось... теперь – знаю. Да и тебе больно рассказывать об этом.

Ниро только горько усмехнулся. Молчать не менее больно.

– Ты был слишком опасен, – продолжал Галад, – Маг твоего уровня, ведомый слепой яростью, так близко от Петли... Ты понимаешь?

– Да...– кивнул, с трудом отвлекаясь от своих мыслей, Ниро, – Я был беззащитен перед силами Петли, и, попади я туда, углубься в Тень – скорее всего, стал бы слугой Петли, Главой Черных... и вся моя ярость обрушилась бы на мир... на вас, – Ниро вздрогнул.

– Тебя нужно было остановить, даже ценой гибели. И Изор сделал это. И именно такой ценой. Он разрушил Чашу Магии.

Ниро не нашел, что ответить. Знать, что учитель погиб, стараясь удержать горячего и самонадеянного ученика от превращения в чудовище, было горько. Знать, что разрушена Чаша Магии, питавшая силы всех истинных магов, было страшно – значит, жуткой мощи затягивающейся Петли теперь можно противопоставить только мужество и сталь мечей, а это так мало... слишком мало.

– Погоди, Галад, – вдруг встрепенулся Ниро и снова попытался сесть, правда, снова неудачно, – Но я ведь должен был погибнуть!

– Должен был, – пожал плечами старик, – Не знаю, что тебя спасло... Что-то произошло там. Дружинники, бывшие рядом, только сбивчиво рассказывают о каком-то чудовище пострашнее Черных, отогнавшем их от тебя.

Ниро еще больше помрачнел, хотя, казалось, больше уже некуда. Снова Тень...

– А дальше? – тихо спросил он.

– А дальше тебя, полумертвого, мы с трудом довезли сюда. К счастью, магия целительства природна и не питалась силой Чаши, иначе мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

Все встало на свои места, и спрашивать больше было не о чем. Зато было о чем подумать, потому оба долго молчали.

– Значит, – наконец сказал тот, кто раньше был Первым магом, – пришло время Бардов?

– Похоже, да, – кивнул Галад.

– Но ведь второго мы так и не нашли!

– Нашли, – усмехнулся старик, – я именно с ним сейчас разговариваю.

Ниро даже не сразу понял, о чем речь, а сообразив, изумленно уставился на старика:

– Я?! Нет... Нет, Галад, не может этого быть! А знак?

– Все очень просто, – чуть улыбнулся целитель, – Как видишь, у тебя на голове повязка. Чтобы обработать рану, мне пришлось обрить тебе голову. Знак оказался там, под волосами.

Глава третья

Всего через несколько дней Ниро, все еще бледнее обычного и с повязкой на голове, собрался в дорогу. Части головоломки сложились, все встало на свои места, а значит, снова пришло время действовать.

Предание о Бардах Мечей было таким же древним, как и рассказы о Петлях Тьмы. И так же давно уже считалось сказкой. Но сказки стали оживать, и вот она, Петля, зловещей тенью виднеется над горизонтом даже здесь, в Асторге. О Бардах же вспомнили пятнадцать лет назад, когда Кольцо было лишь черной волосинкой в небе, разглядеть которую могли далеко не всякие глаза. Предание гласило, что в мир, который вскоре ждут великие потери и потрясения, приходят двое. И именно они, если исчерпаны все другие средства, могут взять в руки самое грозное оружие – Поющие Мечи, в которых собрана энергия Мироздания и сила Изначальной магии. Это оружие налагает огромную ответственность, поскольку взявшие его не должны носить другой смертоносной стали и имеют право лишь на один совместный бой. Который либо спасет мир, либо, в случае ошибочного выбора, погубит – слишком большая сила вложена в Мечи. Пускать же их в дело поодиночке тоже нужно крайне осторожно, ибо направленные против недостойного противника, они ранят своих носителей. На этом сведения о мечах обрывались, хотя Ниро был убежден, что они не полны. Хотя бы потому, что Изор как-то обмолвился, что в самой древней известной версии предания Бардов и мечей было три, в более позних же настойчиво повтроялось, что их двое и только двое.

Барды узнавались по знаку – родимому пятну особой формы, наполовину красному, наполовину белому. И когда Ниро увидел на пухлом плечике новорожденного сына Дориана знак Барда, он сразу же начал искать второго, где только мог. Но поиски были безрезультатны. До недавнего времени.

Обо всем этом Ниро еще вчера успел рассказать маленькому единорогу Юн Чи – еще одному другу, который, к счастью, жив...

Разумеется, сегодня Юн с утра дежурил во дворе замка: вдруг Ниро вздумает уехать один? Все еще сверх обычного бледный и хмурый Ниро возражать против компании не стал, что было непривычным. Юн заранее приготовил кучу аргументов, и теперь, сбитый с толку, только молча трусил рядом с рослым вороным жеребцом мага.

– То, что ты, Ниро – второй Бард, многое проясняет, – продолжал Юн, – Во-первых, не ты виноват в появлении у нас Петли – это началось еще до твоего рождения, раз уж ты родился Бардом. И потом... Ирис... Талисман не мог причинить тебе вред, ведь ничто в нашем мире не станет вредить его защитнику. И остаться безучастным к желаниям Терис он тоже не мог. А Ирис просто оказалась рядом.... Это жестокая случайность, но – случайность, Ниро...

– Я знаю, малыш, – усмехнулся маг, – Думаешь, я не повторял себе все это десятки раз? Я знаю... Но легче от этого все равно не становится. И жить дальше мне по-прежнему не очень хочется.... Но теперь я снова отвечаю за судьбу мира. И умирать пока что раздумал.

– Значит, возвращаемся к жизни? – взбрыкнул на ходу Юн, – Ну-ка, улыбнись, смотри, какое утро! – Извини, Юн, боюсь, я вряд ли научусь снова улыбаться, – Ниро пришпорил коня и галопом помчался вперед, только пыль взвилась

– Научишься, не будь я единорог, – задумчиво хмыкнул Недомерок. – Если живешь – научишься. Хоть это и трудно.

Замок Государя занимал маленький скалистый пятачок суши, лежащий на сильных ладонях Аль-Диена, широкой дугой огибающего столицу. Когда-то это был остров, но теперь замок с городом на берегу соединял узкий – двум экипажам разминуться – рукотворный перешеек. Здесь, в замке, не было слышно городского шума, только шорох листвы тенистого парка да пение птиц. Однако, не смотря на всю эту романтику, остров и замок на нем были еще и прекрасно укрепленной естественной крепостью. Отчасти поэтому здесь и было так тихо – не требовалось дополнительных укреплений, в отличие от города, где кипела работа.

Впрочем, Королева, управлявшая страной в отсутствии Государя, вряд ли стала бы укреплять замок, даже если бы это было необходимо. Ибо если падет столица – падет Королевство, а тогда стоит ли обороняться замку?

Не успел Ниро додумать эту мысль, как впереди, там, где дорога выходила на перешеек, показался всадник.

– Здравствуй, Первый маг, – приветственно чуть склонила голову правительница.

– Здравствуй, Государыня, – немного ниже поклонился Ниро, – Но не называй меня Первым магом, я лишился этого звания вместе с магией.

– Оно твое по праву, а значит, навсегда останется твоим, – возразила Королева, – Но я здесь не затем, чтобы спорить о титулах. Я хочу показать тебе кое-что, – она соскочила с лошади, – Пойдем со мной.

Ниро тоже спешился, а подоспевший Недомерок остался возле лошадей.

Шагая рядом с Королевой по лесной тропе, Ниро украдкой рассматривал правительницу. Уже достаточно давно, несколько лет, Государь почти не отлучался от войска, и все заботы об огромном Королевстве легли на ее плечи. И, надо сказать, справлялась она хорошо. Вовремя вспахивались поля и собирался урожай, людям хватало хлеба, а войску – и хлеба, и оружия, укреплялись города и строились в тайных горных долинах убежища. Тень усталости и тревоги легла на лицо Королевы, слегка заострив черты, но она по-прежнему была прекрасна, а глаза смотрели смело и умно.

Идти оказалось недалеко, вскоре тропинка выбежала к откосу, спускавшемуся к широкому тракту, который вел к границам Королевства, туда, где на горизонте залегла Тень. Но Королева смотрела не туда.

– Смотри, Ниро, – опустившись на колени прямо на траву, она придерживала ладонями большие зеленые листья, казавшиеся ажурными опахалами, тщательно сплетенными из множества мелких листочков. Ниро замер, пораженный красотой зеленого чуда и ясностью воспоминания...

– Спой нам, Ниро Певчий Дрозд, спой, пока твой голос не привык к заклинаниям больше, чем к песням.

– О чем, Государь? – спросил Ниро, не сводя широко открытых глаз с огня в камине.

– О том, что нашептывают тебе сумерки. О том, что ты видишь в пламени.

Ниро несколько раз тихонько тронул струны, словно прислушиваясь, и вдруг встрепенулся, как будто и правда услышал чт о-то, недоступное остальным. Инструмент ожил, и юный менестрель запел.

Юное жаркое солнце смотрело

Вниз, на прекрасное королевство,

Страну светлооких жен и высоких

Воинов гордых в блестящих доспехах,

Где колосились пышные нивы,

И города вставали высоко,

У мастеров было много работы,

Звонко смеялись счастливые дети.

Этой страной широкой правил

Гордый король, молодой и сильный,

Славен он был и смелою битвой,

И своевременным мудрым советом.

Его королева была прекрасна,

Да и умна под стать государю.

Жаль только , радостный полдень не вечен -

Грозно надвинулись черные тучи,

И на войну с врагом жестоким

Увел государь отважное войско.

И потянулось тревожное время -

Те, кто остался, смотрели пугливо

Вдаль, на дымы и ночные зарницы,

И опускались сильные руки,

Хлеб высыпался в полях на землю,

И очаги в домах не пылали –

Еле теплились, словно бы тоже

Ждали известий. Тогда королева

Править взялась притихшей страною.

Знали ее, и любили люди,

И, подчиняясь ей, укреплялись,

Выше росли городские стены,

Люди тянулись под их защиту,

Шли на подмогу войску отряды,

И мастера ковали оружье.

Изор отошел от окна, где стоял в тени, и , присев напротив Ниро, внимательно смотрел на юношу. Нахмурился Галад Серебряный меч. Рука Государя привычно легла на рукоять большого меча с рунами на лезвии – символа королевской власти. Ниро ничего не замечал, подчиняясь только своей песне.

Черные тучи пришли надолго -

Дни шли за днями, сложились в годы,

Но каждый день королева ходила

За городские стены, к откосу.

Круто спускался откос к дороге,

Издали виден был каждый путник.

Мчалась дорога туда, где бился

Смелый король и его дружины

С грозным врагом. И однажды утром

Здесь, на откосе, нашла королева

выросший за ночь прекрасный цветок.

Больше нигде не росли такие,

Да и никто их не видел раньше -

Как кружева, распускались листья,

Каждый сплетен был из мелких листочков,

Как эти долгие годы сплетались

Каждый из многих тревожных дней...

И между листьев, на тонком стебле,

Плотно закрытый, качался бутон.

Долго бутон оставался закрытым,

Хоть каждый день королева встречалась

С дивным цветком. Наконец однажды,

Выйдя к откосу, она увидала,

Что распустился цветок надежды,

И с лепестков белоснежных струился

Тихий жемчужный свет. Тем же днем

Издалека гонец примчался

С вестью о славной победе. Вернулись

С долгой войны домой дружины,

Но не пришел король – он в последнем

Страшном бою был убит...

Песня оборвалась. И последний аккорд долго затихал в напряженной тишине, повисшей в зале. Наконец, Государь с трудом проговорил:

– Ты ведь знаешь, что сделал сейчас, Ниро, Маг из магов? Ты показал мне мое будущее и будущее Королевства. Откуда ты узнал это?

– Не спрашивай меня об этом, Государь... У меня нет ответа...

– Ты действительно великий маг, Ниро, – тихо сказала Королева, – И мне жаль тебя, ибо ты обречен на печаль. Да б удет с тобой свет, Певчий Дрозд!

Менестрель молча поклонилс я и вышел. С пину леденил внезапно вернувшийся, почти забытый в путешествии взгляд Тени...

Вернувшись мыслями на траву над откосом, Ниро встретил взгляд правительницы. Она, конечно, тоже помнила, и именно поэтому привела его сюда. Помнила и знала, что эти резные листья означают одно – Государь не вернется с войны.

– Бутона нет... – не совсем уверенно сказал Ниро. Просто чтобы что-то сказать.

– Нет... Но я надеюсь, он появится еще. Ведь это будет означать, что нас все-таки ждет победа, – так же тихо ответила Королева.

Ниро молча низко поклонился и медленно пошел назад, от души надеясь, что чудо, доступное иногда горячим сердцам, случится, и предсказание изменится.

***

Если замок правителя находился почти за пределами Асторги, то Храм стоял в самом ее центре, на большой круглой площади, куда, как к центру притяжения, стекались основные городские улицы. Еще на подъезде к площади Ниро залюбовался бело-серебряной громадой Храма, к созданию которого и сам приложил руку. Уже около двухсот лет люди Королевства верили в Единого, и все же не всем удалось отказаться от веры в своих, занимающихся отдельными делами, отдельных богов. Хотя кто они, эти боги, как не ипостаси Единого? Поэтому круглый Храм внутри был разделен на девять секторов, соответствующих разным ипостасям. Здесь желающих встречали Воин, окруженный оранжевым, одетая в красное Хозяйка, желтый Конь, покровитель дороги, зеленый Колос, одетый в голубое Ребенок с чистой мечтательной улыбкой, Альбатрос на синих морских просторах, Старец в фиолетовом плаще, дающий мудрость, Кузнец в коричневом кожаном фартуке – покровитель ремесел, и прелестная Дева в розовом платье и венке из всегда свежих, сверкающих росой роз. И только середина под белым куполом, куда падал столб солнечного света, была отдана тому Единому, кто создал все и покровительствует всему, Единому, которого смогли принять столь немногие из неразумных его детей. Ниро снял у входа обувь и платок, покрывавший голову – здесь не от кого было скрывать повязку и нелепые клочья начавших отрастать седых волос – накинул белую храмовую хламиду, прошел в середину, туда, в столб света, и, раскинув в молитве руки, поднял лицо с закрытыми глазами к куполу. Однако, не смотря на то, что на дворе стоял полдень позднего лета и солнце было почти над куполом, под веками мага спряталась непроглядная тьма. Вздрогнув, Ниро открыл глаза и вот тут испугался по-настоящему: перед глазами стояла все та же чернота. Он замер, не зная, что делать. А чернота мало-помалу стала заполняться бледными синими, зелеными, красными пятнами. Они становились все ярче, и вот уже перед глазами плыли цветные огненные шары. Их медленное движение ускорилось, потом еще и еще, и наконец завертелось цветным смерчем, на пике которого пробился и тут же заполнил собой весь мир солнечный свет. И Ниро снова зажмурился. Здесь, под веками, свет теперь тоже был, правда, не такой слепящий, но где-то на самой границе зрения, лишь на секунду улавливаемая краем глаза, клубилась чернота.

Ниро опустил голову, закончил молитву и, поклонившись, вышел из Храма. До самого порта он не проронил ни слова, как ни пытался разговорить друга Недомерок.

Глава четвертая

Путь до Золотой Степи, где Ниро предстояло забрать своего товарища по миссии Барда Меча, сына Дориана, был не близок, и часть его маг решил преодолеть по воде.

Аль-Диен, река, в широкой излучине которой раскинулась Асторга, был главным водным путем Королевства и нес на своей широкой спине множество больших и малых судов. Восточная Авина скорее была торговым путем к другим государствам– слишком близка она была к границам. Аль-Диен почти на всем протяжении широко и свободно тек по равнинам, ему преграждала путь одна лишь Великая Ступень – не слишком высокий, но очень мощный водопад в месте спуска реки с плоскогорья, на котором лежала центральная часть Королевства, на Южные Равнины.

Очень долго Великая Ступень была непроходимой для судов, пока Фандир, полулегендарный маг, не создал систему, позволяющую им пройти водопад. Сам Фандир утверждал, что в ней нет ничего магического, да и Ниро, долго просидевший в свое время над книгами и схемами, понимал это, однако грандиозность сооружения невольно вызывала трепет. За много миль до водопада русло постепенно углублялось и сужалось, пока у самой Ступени корабли не шли между высокими стенами, укрепленными большими каменными блоками. Медленно поднимались ворота, перегораживающие русло между этих стен, медленно закрывались они за кормой, и медленно, очень медленно уровень воды понижался, открывая изумленным пассажирам каменную плоть Ступени за кормой, поросшую водорослями и облепленную речными моллюсками еще одну стену впереди и все более далекий прямоугольник неба вверху. Наконец, когда вода опускалась до уровня Южных Равнин, передняя стена поднималась, и корабль мог идти дальше. Поднимались на Ступень обратным путем. Все это Фандир почему-то назвал Шлюзом, хотя Ниро так и не нашел нигде истоков этого названия. Что ж, великий маг имел право назвать свое детище, как пожелает.

Сейчас, в конце не первого уже военного лета, силач Аль-Диен едва справлялся с потоком судов в обе стороны. На одном из них, большом грузовом барке с дерзким для такой посудины названием "Розовая чайка" нашлось место для Ниро, его коня и не отстающего Недомерка. Барк, груженый льном и какими-то орудиями, шел к Железным Полям – юго-западному углу Королевства, где добывали и ковали лучший металл. Путешествие обещало быть довольно долгим, но быстрые яхты давно уже не ходили по реке – слишком большая роскошь в разгар войны – а верхом было и не быстрее, и гораздо более утомительно.

Ниро мрачно глядел день за днем на проплывающие берега и так редко разжимал губы, чтобы хоть что-то сказать, что Недомерок Юн, который, пользуясь положением спутника Первого Мага и вообще волшебного животного, а также своей юркостью и ловкостью, отвоевал право передвигаться по судну наравне с людьми, в конце концов забросил это занятие и почти не выходил из невысокой палубной надстройки, которую делил с несколькими лошадьми.

К концу второй декады путешествия медленное, но непрерывное движение барка застопорилось – к Шлюзу выстроилась целая очередь судов. Рабочие Шлюза и дежурные маги, освещая его механизмы негаснущими факелами, не прекращали работы и ночью, вода во внутренней камере непрерывно то поднималась, то опускалась, словно тяжело и устало дышала великанская грудь самой земли, но с обеих сторон Шлюза очередь судов не убывала. "Розовая чайка" в ожидании прохода пристала к берегу недалеко от начала рукотворного понижения русла. Ждать предстояло не менее двух дней, и капитан уступил просьбам команды и отправил экспедицию в недалекое селение за продуктами. Экспедиция состояла из молодого матроса, местного уроженца по имени Ник, и пожилого, полжизни проведшего на реке Барагеля. Привлеченный возможностью хоть немного отвлечься от своих мыслей, присоединился к компании Ниро, а с ним, разумеется, увязался и Юн.

***

Выехав неторопливой рысцой по утреннему холодку, часа через три компания приближалась к родному селению Ника, на въезде в которое небольшой караван встретил высокий забор и охрана, вооруженная длинными ножами и рогатинами – другого оружия в тихом поселке, до которого столетиями не докатывались никакие войны, не нашлось. Возмущенный Ник едва не повздорил с односельчанами, но его вовремя успокоил Барагель, списавший все на витающий над Королевством дух Петли. Ниро промолчал.

Однако подходящее к концу лето было щедрым, у сельчан было что продать даже после отправки положенного количества припасов для армии, и Ник вскоре снова заулыбался. Быстро покончив с делами, компания расположилась во дворе Фара, дядюшки Ника, у которого тот, рано оставшийся сиротой, рос. Большие дороги не заходили в селение, и трактира в нем не было, а узнать новости и сплетни Королевства хотелось всем. Гостям же торопиться особо было некуда. И Бирас, двоюродный брат Ника, снова и снова наполнял множество пивных кружек на чисто выскобленном столе под большим деревом.

Приближался вечер, и почти обо всем было переговорено, когда Ник наконец задал вопрос, с самого утра не дававший ему покоя:

– А охрану-то зачем поставили? Отродясь ведь наши никого не боялись.

– Э, брат, давно ты дома не был, – ответил Бирас за всех вдруг насупившихся деревенских, – Лес наш тебе как показался?

– Лес как лес, каким всегда был, – пожал плечами молодой матрос, – Камни, деревья, солнце...

– Вот именно, солнце, – подхватил его кузен, – Погоди, стемнеет, много нового можешь увидеть... и услышать. Плохо у нас, Ник, – добавил, помолчав, – Неспокойно. Оборотни появились в нашем лесу.

На какое-то время тишина повисла во дворе Фара, пока не подал голос хмурый Барагель:

– Давно ли?

– Кабы давно, неизвестно, что бы вы нашли тут, – хмыкнул Бирас, – Недавно. Почитай, двух лун не прошло, как первый раз окрест деревни вой услышали. Жуткий такой, вся скотина переполошилась, и собаки хвосты поджали и позабивались кто куда.

– И что? – подался вперед Ник.

– А что? Забор вон быстренько поставили да по лесу ночами шастать перестали, и вроде все спокойно было... Только это вроде. А потом нашел я доску отодранную в заборе. Тилура-пасечника помнишь? Вот как раз у его дома.

– Помню, – кивнул Ник, – Он на краю деревни стоит, в лесу уж почти. Тилур людей не особо жалует...

– Ну да, – подтвердил Бирас, – только вот не стоит, а стоял... Ну вот, значит, устроили мы с парнями там засаду. Долго сидели, позасыпали все почти. Под утро уже гляжу – а через дыру волк протискивается, и прямо к дому. Ну, мы, конечно, за ним, то есть за ней – волчица оказаласть. На самом пороге уж догнали, да вилами... И ведь не защищалась совсем! Только в последний момент Кей, мальчишка Тилуров, на крыльцо выскочил да как заголосит:"Мама!" Пока оттащили его, глядь, а вместо волчицы убитой и впрямь Ганни, пасечника жена.

На этот раз тишина была гораздо более долгой и глубокой.

– И? – наконец хрипло выдохнул Ник.

– Чего и? – огрызнулся Бирас, но глаза отвел, – Сожгли дом, как водится. Тилура, правда, не нашли нигде, но уж мальчишку не отпустили. Мы-то и его туда же, в дом, хотели, да батя удержал... Он же один из Старших, кто ж ему противиться будет? Только зря пожалели. Утром в сарае, куда мальца заперли, пусто было, только крыша разобранная да следы к дыре в заборе – волчьи...

Ник поднялся, едва не опрокинув скамью:

– Засиделись мы у тебя, Фар. Пора нам. Спасибо за гостеприимство.

– Куда ж вы поедете-то на ночь глядя? – тоже поднялся со своего места во главе стола молчавший до сих пор старик, – Оставайтесь, найдем, где вас на ночь устроить. А утречком и поедете.

Тем временем Барагель, переглянувшись с молодым приятелем, тоже встал, поднялся и Ниро.

– Поедем мы, Фар, – упрямо продолжил Ник, – Капитан нас за такую задержку по головам не погладит, – и в упор глянул на Бираса, – А с теми, кто из-за страха своего детей малых жечь готов, я в одном доме не останусь.

– Вон ты, братец, как заговорил, – исподолбья глянул на него Бирас, – Благородный, говоришь? И смелый, небось? Ну езжайте, поглядим, что в лесу от вашего благородства да смелости останется!

Молча погрузили на лошадей вьюки с купленными продуктами, молча выехали из деревни в лес, под деревьями которого затаились первые робкие сумерки.

– Это ты Ник, конечно, прав... И насчет капитана, и про то, что оставаться негоже, – наконец задумчиво проговорил Барагель, – Только вот что мы в лесу ночью делать будем, по соседству с оборотнями?

И оба чуть не подскочили от неожиданности, да и Юн вздрогнул – настолько давно он слышал голос Ниро.

– Я скажу, что будем делать, – резко и властно бросил бывший Первый маг, и единорог узнал нотки, просыпавшиеся в голосе друга в опасные минуты, – Пока еще светло, надо набрать как можно больше кипень-травы.

Это прозвучало так убежденно и убедительно, что матросам даже не пришло в голову не подчиниться. Тонкие стебли кипень-травы, украшенные гроздьями белых цветов, обвивали все, до чего могли дотянуться, в сухих солнечных местах этой части Королевства, и стволы, заборы, низкие ветви деревьев утопали в ароматной цветочной пене все лето и раннюю осень. Здесь, в лесу, травы было гораздо меньше, но все-таки втроем удалось собрать большую охапку. Юн оставался возле лошадей. Те фыркали и испуганно косились по сторонам, но рядом с единорогом вели себя спокойно.

На поиски кипень-травы ушли остатки сумерек, и уже при последних отблесках заката Ник с Барагелем по приказу мага обвязывали цветочными стеблями копыта лошадей, вплетали цепкие тонкие плети в гривы и свою одежду. Получилось очень красиво и очень нелепо.

– Ровно невестина свита, – фыркнул в усы Барагель, – Колдун, ты уверен, что вся эта красота нам поможет?

Ниро чуть заметно усмехнулся привычному в дальних путешествиях обращению:

– Уверен. Кипень-трава – древний оберег от любой нечисти, только подзабыли его в Королевстве, после того,как нечисть переловили. А теперь вот вспоминать приходится. Надолго да против большого количества, конечно, не спасет – трава действует, пока цветы не завянут – но проехать нам через лес позволит.

– Хорошо бы, – кивнул Ник, – И давайте скорее поедем, цветы-то сорванные быстро вянут.

– Этих по ночной прохладе часа на три-четыре хватит, – уже из седла ответил Ниро, – Но поторопиться надо, ты прав.

Ехали медленно, прислушиваясь к каждому звуку, да и дорога в темноте под деревьями видна была плохо, только призрачно белели цветы на лошадиных копытах.

– Погоди-ка, – вдруг пробормотал Барагель и придержал лошадь. Остальным невольно тоже пришлось остановиться. – Так ведь ночь безлунная! Чего же мы оборотней боимся?

– Не останавливайтесь! – тронул поводья Ниро, – Это слишком опасно, – и, когда маленький отряд снова пошел вперед, тихо заговорил: