Текст книги "Колдовское наваждение"
Автор книги: Аннет Клоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
– Я бы с радостью убил тебя! – прошипел он ему на ухо, – но, видит Бог, я пообещал Патриции спасти твою жизнь.
– Эмиль, остановись! – закричала Патриция, ухватив его за руку. – Он же беспомощный, в кандалах... ты не посмеешь, Эмиль! Ты же ведь мне обещал.
Эмиль повернулся к Патриции. Лицо его было перекошено от злости.
– И ты даже сейчас любишь его? – грубо спросил он.
– Да! Прошу тебя, Эмиль! Я обещала, что сделаю все, что ты пожелаешь, только отпусти его! – кричала Патриция.
Если бы он, Эмиль, оказался на месте этого мятежника и Патриция так любила бы его, то он готов был умереть ради такой любви. Что за подлец этот мятежник! И Эмиль ненавидел его всеми фибрами своей души, ненавидел за то, что ему пришлось так поступить с Патрицией. А она еще рискует честью ради его спасения! Только большая любовь к этому человеку заставила ее пойти на такой позор! От этих мыслей Эмиль еще больше разгневался. Он отвернулся от Патриции, подошел к двери, открыл ее и позвал:
– Корпорал!
Когда конвоир появился в дверях, Эмиль сказал ему:
– Я узнал, почему этот молодой человек оказался в гражданской одежде. Я не могу этого объяснить тебе, это – секрет. Ты тоже не должен ничего говорить. Сними с него цепи и выпроводи его. Дай ему это сопроводительное письмо.
Конвоир удивленно посмотрел на майора, а затем в лицо арестанту. И тот, и другой были мрачными. Конвоир не мог понять, что здесь произошло. Он недоуменно пожал плечами.
– Да, сэр, – ответил конвоир, отдав честь, и отступил в сторону, пропуская впереди себя Фурье.
Арестант в последний раз посмотрел на них и молча вышел. Конвоир вышел за ним, плотно закрыв за собой дверь.
Патриция, ослабев, прислонилась к столу Эмиля и стояла неподвижно. Федерико презирал ее за то, что она сделала, и она не сомневалась в том, что все поступят так же. Она станет изгоем в обществе. Она сможет общаться только с вражескими солдатами и с грязными женщинами, которых они используют. Так вот кем она станет – продажной женщиной. И все почему? Потому что не могла допустить смерти Федерико и должна была спасти его.
Теперь, когда все ушли, Эмиль смотрел на нее презрительно и надменно – так, будто бы именно она причинила ему боль.
Патриция гордо подняла голову, и смело посмотрела ему в глаза. Да, он разрушил ее жизнь, но она будет проклинать себя, если позволит ему увидеть, что она духовно сломлена.
– Ну, какие будут распоряжения, хозяин? – с иронией спросила Патриция.
Эмиль изумленно посмотрел на нее и сказал ледяным тоном:
– Ступай домой и упаковывай свои вещи. Я пришлю одного из своих солдат с экипажем, чтобы перевезти тебя.
– Упаковывать свои вещи? – недоуменно спросила Патриция.
– Да, – ответил Эмиль. – Ты переедешь ко мне на квартиру. Я сейчас проживаю в доме Ланкастеров во Французском квартале.
– И я буду жить с тобой?
– Конечно. Где еще может жить моя любовница? Только не вздумай надуть меня!
Кровь застучала в висках у Патриции. Всем своим видом Эмиль показывал свое презрение к ней. Она поняла, что он хочет устроить ей публичное унижение. И почему он так ненавидит ее? Почему он так хочет опозорить ее?
Эмиль подошел к ней и поцеловал так, как будто ставил на ней свое клеймо. Патриция стояла как мертвая. Ее пассивность снова привела Эмиля в бешенство. Поспешно отойдя от нее, он резко произнес:
– Иди, иди к себе домой и быстро упаковывай вещи!
Патриция подошла к двери, но перед тем как открыть ее, повернулась и сказала:
– Я ненавижу тебя. Я буду делать все, что ты хочешь, потому что дала слово. Но помни – я всегда буду тебя ненавидеть. И никогда, никогда не прощу тебе этого позора. Знай, что каждый раз, когда ты будешь со мной, это будет насилие. Я никогда больше не отдамся тебе по своей воле.
Сказав это, Патриция вышла.
ГЛАВА 7
Дрожащими руками, торопливо Патриция собирала свои вещи. Скоро за ней приедут, а она еще не готова. Ей не хотелось, чтобы экипаж с солдатом-янки долго стоял у их дома. Она беспорядочно бросала в чемодан платья и обувь, ночные рубашки и драгоценности.
В голове все хаотично перепуталось, но одна мысль беспрерывно возвращалась. Она думала, что ждет ее впереди. Стыд и одновременно желание быть с ним боролись в ее сознании.
Проститутка майора армии янки! Весь город будет презирать ее. Она станет позором семьи. Патриция не сомневалась, что все родственники, так же, как Федерико, отвернутся от нее и скажут – даже смерть была бы лучше. Все будут показывать на нее пальцем, и она никому не сможет прямо смотреть в глаза. Жизнь с Эмилем Шэффером будет для нее сущим адом.
Покорившись ему, она лишилась всякой защиты и помощи. Он будет делать с ней все, что захочет. Она задрожала. Увидев его в гневе, она поняла, каким жестоким он может быть. И еще... Ее сердце забилось в груди сильнее... Что она будет испытывать, когда он станет ее целовать? Мысль о его страстных поцелуях, о его умелых ласках заставила ее трепетать.
«Нет, это невозможно», – успокаивала себя Патриция, ведь она теперь прекрасно знает, какой он негодяй. Она презирала его и знала его намерения. Он добивался только одного – затащить ее к себе в постель. Господи, как трудно теперь ей придется!
Патриция закрыла крышку последнего чемодана и заперла его на замок. Несомненно, она что-нибудь забыла...
Предстояло самое трудное для нее – объясниться с матерью. Малодушием будет ее тайный отъезд, и никакая записка не сможет оправдать его. Вся трепещущая от страха, Патриция вошла в гостиную. Тереза сидела, откинувшись в кресле, и все еще плакала о Федерико.
– Мама, все в порядке, – сказала Патриция. – Майор Шэффер уже отпустил Федерико.
– Что? – переспросила Тереза, не веря своим ушам. Она приподнялась, и на лице ее смешались удивление и облегчение.
– Ну как это все произошло? Что случилось? – спросила Тереза.
– Я заключила сделку с майором, – прямо сказала дочь. – Он согласился отпустить Федерико в том случае, если я стану его любовницей.
Миссис Колдуэлл взглянула на свою дочь как на сумасшедшую. Все, что она услышала, было подобно грому среди ясного неба.
Тереза только и сумела прошептать:
– Патриция, ты, должно быть, шутишь?
– Нет, мама. Не шучу.
– Патриция! Ты не можешь этого сделать. Я не разрешаю тебе это делать!
– Уже поздно, мама. Дело сделано. Майор Шэффер уже отпустил моего брата. Теперь я... Я должна переехать в его дом.
– Что? Ты собираешься сделать это открыто? Боже! Ведь каждый узнает об этом, и я не смогу больше показаться на людях.
– Ты можешь отречься от меня, если это тебе поможет, – откровенно предложила Патриция с горечью в голосе. – Федерико уже отрекся.
– О, нет! Я просто не вынесу этого позора. Это уж слишком! – закричала Тереза и разрыдалась. – Как ты посмела? Какой позор! Лучше бы мне умереть! – причитала она.
Патриция почувствовала, как сжалось в груди ее сердце. Она ожидала такой реакции со стороны матери и понимала, как трудно будет все это вынести. Но почему никто из них не пожалел ее, не спросил, почему она пожертвовала собой? Неужели никому нет дела до того, что она спасла Федерико жизнь?
– Мама, я вынуждена была сделать это, – сказала Патриция, обращаясь к матери. – Только так мне удалось спасти жизнь Федерико. Неужели ты не понимаешь? – настаивала на своем Патриция.
– Я только вижу одно, что ты разбила мое сердце и сердце своего отца. Пожалуйста, оставь меня. Я хочу побыть одна, – сказала Тереза.
Вскоре к дому подъехал экипаж, которым управлял дружелюбный корпорал. Это он указал ей дорогу в кабинет Эмиля, когда она пришла в штаб-квартиру армии. Корпорал спрыгнул на землю, быстро погрузил ее чемоданы, коробки со шляпками, а затем помог ей взобраться в экипаж и усадил ее на высокое сиденье напротив себя. Он был неразговорчив, хотя и бросал любопытные взгляды на свою спутницу.
Патриция поняла, что заниматься переселением южанок в квартиры офицеров-янки было для него привычным явлением. Она ехала молча и не собиралась разговаривать с ним. Но не только ее извозчик проявлял к ней любопытство. Она видела быстрые, удивленные взгляды прохожих. Несомненно, некоторые знакомые узнали ее, и Патриция хорошо понимала, что к вечеру об этом будет уже знать весь Новый Орлеан. Ей было бы намного легче самой прийти в дом к Эмилю. Но она знала, что этот переезд в экипаже был задуман как очередное унижение для нее.
Они остановились перед небольшим, но очень красивым домом, который был обнесен черной металлической решеткой с изящным орнаментом. Корпорал помог Патриции выйти из экипажа и вежливо открыл перед нею ворота из кованого железа, пропустив ее вперед. Патриция вошла в небольшой красивый садик, разбитый перед домом. Рядом с узкой, уложенной кирпичом дорожкой, росли яркие цветы. В центре садика находился обложенный камнем фонтан. Высокие кирпичные стены вокруг были увиты виноградной лозой и благоухающей жимолостью. Под большим раскидистым деревом стояла кованая железная скамейка. На ней можно было посидеть и полюбоваться садом, цветами. Все здесь радовало глаз и успокаивало сердце.
На первом этаже, как и во всех старых луизианских домах, был винный погреб, хранилище продуктов, маленькая кухня. Патриция прошла вверх, даже не взглянув на эти комнаты. На втором этаже были жилые помещения – кабинет, зал, музыкальный салон и гостиная. Комнаты в доме были просторными, в них было много воздуха и света. На третьем этаже находились спальни. Корпорал понес часть ее вещей на третий этаж, и она последовала за ним. Патриция думала об Эмиле.
Конечно же, он, наверное, поджидал ее где-нибудь наверху, как паук поджидает свою жертву. Корпорал вернулся к экипажу, сел в него и уехал. Патриция остановилась, прислушиваясь к тишине дома, а затем медленно пошла вверх по ступенькам. Справа от лестницы располагалась спальня. Ее дверь была открыта.
Она заглянула и увидела там свои чемоданы. Перед спальней находилась небольшая гостиная, Патриция прошла в нее и вдруг увидела Эмиля, сидевшего в высоком кресле прямо напротив входа. На маленьком столике перед ним стоял на подносе бокал с виски. Он сидел, развалясь, его рубашка была расстегнута, ботинки сняты.
Патриция очень волновалась, но, стараясь себя успокоить, произнесла презрительно:
– Разве так встречают леди?
– Леди? – переспросил он не менее презрительно.
– Даже если леди подверглась насилию, она не перестает быть леди, – гордо парировала Патриция.
– Ты называешь то, что было между нами, насилием? – сказал он и рассмеялся. – Тогда у тебя очень плохая память.
Патриция покраснела и, сердито посмотрев на Эмиля, ответила:
– Я говорю не о прошлом, я говорю о сегодняшнем дне. И насилие не обязательно бывает физическим.
Рассвирепевший Эмиль сказал:
– У меня было много разных женщин и до тебя, и после. И вела ты себя совсем не так, как ведут леди. И сегодняшнюю сделку ты могла не заключать как проститутка. Так что и здесь не было насилия.
– Я ненавижу тебя! – крикнула Патриция.
Эмиля словно ударили хлыстом, но он, сдерживая себя, спокойно произнес:
– Распусти свои волосы.
– Что?
– Ты слышала меня!
У Патриции затряслись руки. Она вынула шпильки из волос, и ее волосы разметались по плечам. Он сидел и наблюдал за нею. В глазах его мерцали бешеные огоньки. Когда она вынула последнюю шпильку, Эмиль приказал:
– А теперь – раздевайся!
– Нет! – запротестовала Патриция. Ей вдруг стало страшно, и она побледнела.
– Да! – сказал Эмиль ледяным голосом. – Теперь ты принадлежишь мне. Ты обещала быть моею, если я освобожу твоего любимого Фурье. А так как ты моя, то должна выполнять все, что я захочу. Я приказываю тебе раздеться. Раздевайся! – прикрикнул он.
Бросив на него ненавидящий взгляд, Патриция начала расстегивать множество мельчайших пуговиц. Ей казалось, что ей не справиться с этими пуговицами под его пристальным взглядом. Но все же она сумела расстегнуть их, и платье легко скользнуло на пол. Так же, не глядя на него, она расшнуровала корсет и сбросила нижнюю юбку. Сняв туфли, чулки, она, глубоко вздохнув, сняла свою нижнюю сорочку, обнажив свои полные нежно-розовые груди.
У Эмиля перехватило дыхание. Патриция подняла глаза и увидела выражение его лица. Он покраснел и не мог оторвать взгляда от ее груди. Это был взгляд вожделеющего мужчины. Она поняла, что он желает ее так же страстно, как и в ту ночь.
Более того, его страстный взгляд подсказывал ей, что не только он владеет ею, но и она имеет власть над ним. И она сможет воспользоваться этой властью, чтобы приводить его в бешенство.
Теперь она, продолжая раздеваться, делала это, дразня его. Она потянула шнурки своих панталон и развязала их, и они упали на пол.
Патриция видела, что взгляд Эмиля становится все более страстным. Капельки пота выступили у него на лбу. Теперь она стояла перед ним совершенно нагая.
– Теперь повернись, – сказал он охрипшим от возбуждения голосом.
Патриция повиновалась, а Эмиль рассматривал ее фигуру сверху донизу, оценивая, как стати лошади при покупке.
– Ты рассматриваешь меня, как будто я...
– Рабыня, стоящая на аукционе, – закончил он ее мысль, торжествуя. – Как мою собственность... мою, запомни хорошенько, собственность, – и, сказав это, Эмиль встал с кресла и подошел к ней. – Запомни, до тех пор пока ты слушаешься меня, ты будешь со мною, и я не буду передавать тебя другому мужчине.
Эти слова больно задели Патрицию – ее власть утвердить будет трудно. В голове стучало: «До тех пор, до тех пор пока ты слушаешься меня, ты будешь со мною...» Но как долго будет продолжаться это «до тех пор»? Пока она ему не надоест, и он не выбросит ее из дома? И куда она пойдет тогда?
Он нежно взял ее за волосы и, притянув ее лицо к своему лицу, заглянул в ее глаза.
– Назови меня по имени... – прошептал он.
– Клэй, – ответила она с вызовом.
Он сжал своими пальцами ее шею.
– Назови мое настоящее имя!
– Я не помню!
С каждым словом его пальцы сжимались все крепче и крепче.
– Я, Эмиль Шэффер! Скажи – Эмиль!
– Эмиль Шэффер, – прохрипела она, а затем повторила шепотом:
– Эмиль...
Он притянул ее к себе и стал жадно целовать. Его горячие руки обхватили ее талию, а затем стали ласкать ее спину! Он целовал ее страстно, отрываясь от ее губ, только чтобы передохнуть и вновь продолжить поцелуй.
– Патриция! Патриция. Такая прекрасная и долгожданная... – бормотал он, обдавая поцелуями ее лицо и шею. Затем он подхватил ее на руки и понес в соседнюю с гостиной спальную комнату. Он уложил ее на постель и начал сам поспешно раздеваться. Он навалился на нее сверху, придавив ее своим упругим стройным телом. Он нежно ласкал ее груди, поглаживал и целовал соски до тех пор, пока они не стали тугими и темными.
– Дотронься до меня! – приказал Эмиль.
Но это был не приказ, а скорее просьба. Патриция нерешительно прикоснулась руками к его плечам, а затем медленно повела ими вниз по спине до бедер. Эмиль с дрожью в голосе вздохнул и закрыл глаза. Он больше ничего не говорил, но Патриции хотелось знать, что он чувствует. Поэтому она стала поглаживать его спину и бедра вновь.
Эмиль застонал, задрожал от ее прикосновения и вновь громко застонал.
– Я больше не могу терпеть! Я больше не могу терпеть! – прошептал он.
Патриция закусила губу. Она все равно не скажет ему, что он нужен ей.
Когда Патриция проснулась на следующее утро, Эмиля уже не было. Она лежала и рассматривала противомоскитную сетку над кроватью и размышляла над своей долей. Но Патриция была не из тех, кто может долго горевать и раскисать. Она быстро встала с постели, оделась, и начала распаковывать свою одежду и развешивать ее в шкафу. Часть одежды она положила в платяные ящики.
Она изрядно проголодалась, пока окончательно не разобралась с вещами, а потому решила отправиться на кухню в поисках еды и слуг. В зале она обнаружила негритянку, которая убирала комнату. Служанка не удивилась появлению Патриции, и та поняла, что либо Эмиль предупредил ее, либо в этом доме много перебывало женщин, поэтому служанка ничему и никому уже не удивлялась.
– Кофе и булочки внизу, на кухне, – сказала женщина угрюмо. – Меня зовут Марта. Майор нанял меня для того, чтобы прибираться в доме и готовить еду. Вот что я и делаю. Но я не собираюсь обслуживать белых шлюх!
Патриция была потрясена ее непростительно грубым тоном. И хотя мир перевернулся с ног на голову во время оккупации северян, к ней еще никто из слуг так не обращался. С такою служанкой она столкнулась впервые. Но эта служанка была достойна своего хозяина.
Слезы брызнули из глаз Патриции. Она быстро отвернулась и побежала в кухню.
День тянулся медленно. Эмиль не приходил домой на обед, и Патриция пообедала одна. Все послеобеденное время она пыталась читать, но никак не могла сосредоточиться и, тяжело вздохнув, с раздражением отложила роман в сторону.
Что за дьявол этот мужчина? Почему он имеет такую силу над ней? Как смог он так затронуть ее? Ей следовало бы ненавидеть его, но она не могла.
Она вспомнила, как унижал он ее прошлой ночью. Он был самым презренным, ненавистным для нее человеком. Он сознательно разрушил ее жизнь. А еще... губы ее тронула легкая улыбка, когда она вспомнила его ласки. Его поцелуи, его прикосновения и даже огненный, пылающий взгляд его глаз – все это до сих пор заставляло ее трепетать. Как могла она так ненавидеть его и одновременно таять в его руках, как девчонка? И даже сейчас, когда она сидела и со страхом ждала его возвращения домой, предвкушая его презрительные взгляды и грубые слова в ее адрес, она все еще не могла разобраться в своих чувствах. Она была уверена, что ее любовь к нему угасла и умерла. Осталась чисто физическая страсть.
Но сегодня ночью она не даст произойти тому, что было вчера. Сегодня она будет холодна с ним и будет контролировать себя. Патриция тщательно продумала, что будет делать и говорить Эмилю. Она покажет ему, что он ей безразличен.
Но когда пришел Эмиль, сердце ее бешено застучало. Патриция непроизвольно отметила, как он был хорош собою. Его красивые черные волосы были чуть взлохмачены на лбу, гибкое сильное тело в плотно облегающей голубой форме притягивало взгляд. И Патриция на мгновение забыла про свое решение. Она собралась подойти к нему, но, увидев безразличие на его лице и его холодные глаза, передумала и осталась на месте.
Со своего места она, конечно, не могла разглядеть, как крошечный проблеск надежды вдруг промелькнул, а затем угас в его черных глазах. Эмиль холодно встретил ее, и Патриция, тяжело вздохнув, последовала за Эмилем в столовую.
Лицо Эмиля было непроницаемым на протяжении всего ужина.
После ужина Патриция направилась в гостиную. Но Эмиль железной хваткой схватил ее за руку и сказал:
– Нет, ты не пойдешь туда. Ты пойдешь со мной наверх. Я хочу, чтобы ты поухаживала за мною.
Патриция покраснела и потупила глаза. Эмиль еще крепче сжал ее руку. Пальцы его больно вонзились ей в запястье. Он хотел закричать на нее, схватить ее и тряхнуть как следует, так, чтобы из нее вылетели все мысли о том мужчине. Но он просто повернулся и грубо потащил ее наверх в спальню. Там он отпустил ее и уселся, скрестив ногу за ногу.
– Что ты хочешь? – спросила Патриция с беспокойством. Ей было не по себе под его пристальным взглядом.
– Я вижу, что ты не очень-то преуспела как любовница.
– Мне трудно было представить, что это будет основная работа в моей жизни, – парировала Патриция.
Эмиль засмеялся и сказал:
– Это же ведь так легко и просто! Твоя роль заключается в том, чтобы я всегда чувствовал себя спокойно и хорошо. Вообще-то, после ужина я люблю расслабиться. Поэтому, моя дорогая, сними мои ботинки, дай мне выпить и прикурить сигару. Сначала сними ботинки, – сказал он и протянул ногу.
– Ты предлагаешь мне снять ботинки? Я ведь не твоя служанка, – сказала удивленно Патриция.
– Ты – моя любовница! И ты здесь, в этом доме, для того, чтобы доставлять мне удовольствие.
Патриция сердито сверкнула глазами в его сторону. Но все же она не стала больше пререкаться, а подошла к нему, сняла ботинок и бросила его на пол. Другой ботинок она сняла с таким же шумом. Затем она подошла к платяному шкафу, вынула из него домашний халат Эмиля и швырнула ему в лицо.
Он даже начал прищелкивать языком от удовольствия. Ее гнев приводил его в восторг. Она взяла бокал и налила в него бренди из стоявшего на столике графина. Но, подавая, сунула бокал в его руки так, что окатила его содержимым. Потом она взяла коробку с сигарами, вытащила из нее одну, надломила у нее конец и бросила сигару ему в руки.
При виде всего этого Эмиль окончательно развеселился.
– Подожди! Подожди! – всплеснул он руками. – Ты что, собираешься бросить в меня и свечу? – спросил он, весело хохоча.
Затем он быстро встал и, сбросив те вещи, которыми она хотела швырнуть в него, схватил ее за плечи. Патриция сердито посмотрела на него.
– Бог мой! Какая же ты желанная! – воскликнул он, сжимая ее так, что внутри у нее все захрустело. – Ты сводишь меня с ума! Патриция! – Он крепко прижал ее к себе своими сильными руками и уткнулся лицом в ее мягкие, волнистые волосы.
– Полюби меня, пожалуйста, полюби, моя несравненная, моя любимая, – бормотал он ей на ухо и нежно гладил ее руками по спине. У него вспыхнуло жгучее желание завладеть ею тотчас же, и он разорвал ее одежду и жадно обхватил ее руками, обезумев от вида ее обнаженного тела.
Патриция вся сникла в его руках и не смогла оказать ему никакого сопротивления. Ей было так хорошо от прикосновения его теплых и страстных губ, от его ласковых рук, что в ней вспыхнуло ответное желание. Он нежно целовал ее в губы, целовал ее шею, мочки ушей, ввергая ее в экстаз.
Патриция вскрикнула от удовольствия и страстно прильнула своими губами к его губам.
Радостный и, вместе с тем, удивленный, Эмиль прижал ее к себе. Их губы слились в страстном поцелуе, его руки неистово ласкали ее. Он застонал от удовольствия, а затем резким движением опрокинул ее на пол.
Он с бешеной страстью овладел ею прямо на полу. И в тот момент, когда его плоть вошла в нее и вызвала бурю страсти, Патриция ответила ему тем же. Движения их совпали, и они превратились в единое целое – в огненный, пылающий союз.
Слезы текли из глаз Патриции. Она проиграла, безнадежно проиграла этот любовный поединок. Теперь она точно знала, что все время обманывала себя. Она действительно принадлежала ему. Ее тело, ее эмоции подтверждали это и предавали ее, когда он ее унижал и причинял боль. Ее сердце было ее злейшим врагом.
ГЛАВА 8
Патриции было страшно выходить на улицу после того, как она из богатой наследницы в одночасье превратилась в содержанку врага. Но ей так хотелось прогуляться, и она решила рискнуть, надеясь, что не встретит никого из своих знакомых.
Там, в доме, где она теперь жила с Эмилем, ей трудно было перестать думать о нем. Патриция надеялась, что во время прогулки привычные звуки и запахи родных улиц помогут ей успокоиться и отвлекут от мрачных мыслей.
Она шла по городу, но мысли ее все так же роились вокруг Эмиля и их отношений. Патриция окончательно поняла, что теперь по-настоящему оказалась в плену его любви, и ей не вырваться из этого рокового круга. То, что он стал обращаться с ней как с рабыней, унижал и оскорблял ее, не могло помешать, как она убедилась, ее страстному желанию быть с ним.
Она любила его, и, хуже всего, она наслаждалась, когда он так грубо брал ее. Она уже убедилась, что он был жестоким, вероломным человеком, который воспользовался ее любовью к брату, чтобы шантажировать ее и заставить стать своей любовницей. Но даже этого ему было мало – он жаждал не только ее тела, но и ее публичного унижения.
Похоже, что Эмиль получает наслаждение и от обид и оскорблений, наносимых ей.
Но почему он так презирает ее? Ведь она не сделала ему ничего плохого. Она только, как последняя дурочка, страстно влюбилась в него! Да, она влюбилась и хотела постоянно ощущать запах его тела, слышать его голос и впитывать его взгляд. А он только унижал ее любовь!
Конечно, он уже хорошо знает, как действуют на нее его присутствие и ласки. И, используя это, будет продолжать мучить ее.
Патриция шла по знакомым улицам, не замечая любопытных взглядов солдат и прохожих, и даже не заметила сразу, что ноги сами привели ее к родному дому. Очнувшись, она увидела, что гуляла по знакомому с детства Парковому кварталу и ей навстречу шла миссис Блэкберн, подруга ее матери.
Леди посмотрела на нее осуждающим взглядом, отвернулась и перешла на другую сторону улицы, чтобы избежать встречи с нею лицом к лицу. Патриция покраснела. Ей захотелось провалиться сквозь землю и исчезнуть. Она знала, что ее репутация в городе погублена, но не была готова к столь сильному проявлению этого, и ей стало очень больно.
Патриция резко повернулась и поспешила уйти из своего квартала, но, как назло, столкнулась лицом к лицу с Бекки Олдвэй. О, какой торжествующий и вместе с тем презрительный взгляд был у ее бывшей подруги! Бекки тоже отвернулась от Патриции и, ничего не говоря, прошла мимо, избегая любого контакта с этой, как считала Бекки, падшей девушкой.
Слезы брызнули у Патриции из глаз, и она, ослепленная ими, спотыкаясь, побежала к дому Эмиля, чтобы спрятаться там от осуждающих взглядов. Дома она упала на свою кровать и разрыдалась. Ей стало ясно, что теперь всю оставшуюся жизнь она будет в глазах людей падшей женщиной, женщиной, отвергнутой этим обществом.
Патриция провела рукой по лбу, как бы отгоняя вопросы, задаваемые самой себе. Что будет, если Эмиль устанет от нее, если она надоест ему? Он выбросит ее на улицу? Как и на что она будет жить? Или он сразу передаст ее своим приятелям, которые станут оплачивать ее счета в обмен на ее милости?
– Нет! – зло закричала вслух Патриция, вскакивая с кровати. – Я не позволю ему сделать из себя проститутку!
Она стала расхаживать по комнате, напряженно думая, как ей жить дальше. Нет! Даже если она будет умирать от голода, она не станет делить постель с другими мужчинами.
Но свою любовь к этому подлому и жестокому человеку ей необходимо скрывать, – нельзя показывать ему, что близость с ним для нее ни с чем не сравнимое наслаждение. Иначе он сделает ее полной рабыней своих желаний и прихотей, готовой, ради наслаждения, на все, только бы получить удовольствие. Нет, она никогда не позволит себе так низко пасть!
Патриция так глубоко ушла в свои мысли, что не сразу услышала слабый стук в дверь. Стучавший человек, не дождавшись ответа, осторожно приоткрыл дверь.
– Мисс Патриция! – раздался женский голос, и одновременно в дверь просунулась темная голова.
Патриция взглянула и глазам своим не поверила.
– Мэй? – изумленно спросила она.
– Да, мэм, – ответила та и с приветливой улыбкой на лице вошла в комнату.
– Мэй! Что ты здесь делаешь?
– Я пришла вам помогать, если вы нуждаетесь во мне.
– А как моя мама? Что там дома? – спросила Патриция.
Мэй только пожала плечами.
– Янки объявили об отмене рабства. Мне объяснили, что я могу уйти так же, как ушли от своих хозяев другие негры. По правде сказать, я не захотела оставаться с вашей матушкой. Но уходить куда-то, прежде чем не найду вас и не поговорю с вами, я не стала. Я хочу сказать, мисс Патриция, что вы поступили очень правильно, благородно, когда спасли Федерико жизнь.
Патриция порывисто бросилась к своей служанке и крепко обняла ее.
– Спасибо тебе, Мэй! Ты даже не представляешь, как я ждала этих слов от своих родных и знакомых, – она отпустила Мэй и отошла в сторону. – Я так благодарна тебе, что ты нашла меня здесь. Мне бы очень хотелось, чтобы ты осталась со мной.
Патриция еще раз крепко обняла Мэй. Присутствие Мэй будет для нее большой поддержкой, буфером, смягчающим ее столкновение с этим совершенно чужим ей миром, в котором она оказалась. Теперь Патриция не будет чувствовать себя отрезанной от своего прошлого.
Эмиль заявился домой только вечером, весело насвистывая. Под мышкой он нес подарок для Патриции.
То, как она вчера ночью откликнулась на его любовь, вселило в него надежду наладить отношения между ними, несмотря на то, что он сделал, и несмотря на ее любовь к проклятому Фурье.
Патриция в кухне хлопотала над ужином, и Эмиль решил отложить вручение подарка до более подходящего момента. Пожалуй, это лучше сделать после ужина, в спальне, когда они останутся наедине.
Так он и сделал. Когда они поднялись в спальню, Эмиль протянул Патриции пакет, который та неохотно взяла.
– Что это? – спросила она без интереса.
– Подарок тебе, глупая девчонка, – не обращая внимания на ее тон, ответил Эмиль.
Патриция внимательно посмотрела на него и развернула сверток. Там оказался чудесный отрез на платье голубого цвета с узором в виде павлиньего хвоста. От подарка невозможно было отвести глаз. Патриция бережно развернула ткань и приложила ее к своей щеке, а затем прикинула на себя.
– Замечательно! – прошептала она. – Подумать только – какое прекрасное платье получится! – Патриция, как и другие женщины Юга, из-за блокады давно не имела возможности сшить себе новое платье.
С горящими от восторга глазами она подбежала к зеркалу, что висело над комодом, и посмотрелась в него, приложив к себе ткань. О, какое прекрасное выйдет платье! Этот цвет – ее любимый, он так хорошо подходит к ее черным волосам и подчеркивает белизну кожи. Ткань оттеняла также ее глаза, делая их еще более выразительными и красивыми.
– О, Эмиль! – впервые она обратилась к нему приветливо. – Спасибо тебе. Материя просто великолепна. Мне будут завидовать все женщины в Новом Орлеане. Это первое платье, что...
Она не договорила. Она вдруг все поняла... Новое платье... Нет, ей не будут завидовать женщины Нового Орлеана, они будут презирать ее. Ведь даже теперь, когда была снята блокада и торговля немного восстановилась, никто в городе не смог бы купить себе такой шикарный отрез материи – только янки. И если женщина появится в таком наряде, все скажут, что она – любовница янки!
На глаза Патриции набежали слезы. Она отложила в сторону подарок. Ей вдруг стало все ясно. Это был особого рода подарок, подарок, который обычно мужчина дарит своей любовнице взамен на ее милости. Прими она этот подарок, и все еще раз убедятся, что она проститутка и предательница. Этот подарок – доказательство ее позора.
Она покраснела и бросила сверток на кровать.
– Отдай это какой-нибудь из своих девиц. Он мне не нужен! – крикнула разгневанная Патриция.
Этот резкий отказ, хотя только что она была в полном восторге, ошеломил Эмиля. Он почувствовал себя так, как будто получил пощечину.
– Что с тобой? – спросил Эмиль удивленно.
– Я продала тебе свою душу за жизнь Федерико. Но за подарки янки-грабителя я не продаюсь!
Эмиль разозлился.
