Текст книги "Колдовское наваждение"

Автор книги: Аннет Клоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

Патриция, услышав это, повернулась и, едва сдерживая себя от гнева, сказала:

– Мистер Гримсхау! Я, кажется, ясно попросила вас покинуть мой дом и давно объяснила вам, что ваши знаки внимания неуместны. Я замужняя женщина. Я...

– Ха! Вы только поглядите! Она – замужняя женщина! Да какая же замужняя женщина живет одна в доме, а муж – отдельно?

Патриция, побледнев, так взглянула на пьяного Гримсхау, что, кажется, могла испепелить его. Даже несмотря на хмель, ему стало неловко.

– Как вы смеете? Вон из моего дома! И не трогайте моего мужа. Вы ему в подметки не годитесь! И чтобы ноги вашей здесь больше не было, запомните!

– Ох ты, какие мы нежные! – кричал Гримсхау. – Защищаем своего прекрасного мужа! Но вот что я вам скажу, леди! Этот ваш прекрасный муж очень мило проводит время у себя на плантации с женой вашего брата. Да, да, ваш муж развлекается с этой маленькой блондинкой Бекки Фурье!

Патриция застыла и не знала, что ответить. Так, ничего не придумав, она повернулась и пошла в гостиную.

Генрих тем временем помог дворецкому вытолкать незваного гостя за дверь, а страшно расстроенная Полина поспешила вслед за подругой.

– Мне жаль, что все так вышло, – начала было она.

– Не стоит беспокоиться, Полина. Я не верю ничему из того, что сказал этот распутный негодяй... – гневно оборвала Патриция, но вдруг заплакала и дрожащим голосом спросила у подруги:

– А вдруг все же это правда?

– Нет, нет. Я знаю, что это только сплетни, – но в голосе Полины не чувствовалось уверенности.

Патриция тяжело вздохнула и, усевшись в кресло, сказала:

– Не нужно меня успокаивать, Полина. Я хорошо знаю слабости Эмиля. Он избегает только моей постели.

Полина покраснела, услышав чистосердечное и горькое признание, и совсем не знала, что ответить Патриции, но тут, на ее счастье, в гостиную вошел Генрих, и необходимость продолжать щекотливый разговор отпала.

– Кто этот грубиян? И почему он тебя беспокоит? – поинтересовался Генрих спокойно, хотя по его лицу было видно, что и он переживает этот неприятный инцидент, прервавший их прекрасное дружеское общение.

– Это владелец арендованной земли и домов. Он никогда не вел себя раньше так грубо. – И Патриция быстро рассказала о личных претензиях к ней мистера Гримсхау. – Сегодня он, конечно, вел себя безобразно, но я не боюсь его.

– А почему полковник Шэффер... – начал было Генрих, но смутился и перевел разговор. – Пойдемте допьем кофе и обо всем забудем. Я смогу защитить тебя, Патриция. Будем считать этот случай просто небольшой неприятностью.

Они сели и попытались продолжить свою беседу, но крики Гримсхау все еще не выходили из головы, и стало ясно, что лучше разойтись. Заторопилась домой Полина, а Генрих, как и планировала Патриция, вызвался ее проводить.

Пока Полина искала свою сумочку и шаль, Генрих повернулся к Патриции и тихо спросил:

– Ты все еще любишь его?

Патриция утвердительно кивнула.

– И мне не на что надеяться? – так же тихо спросил он.

– Нет, Генрих, – печально ответила Патриция. – Кроме Эмиля мне не нужен никто. Это мое горе, что он оставил меня, но я точно знаю, что никогда не смогу быть счастлива без него.

Генрих вздохнул.

– Что же, по крайней мере мне все ясно. Надо когда-то было посмотреть правде в лицо.

Патриция лукаво засмеялась.

– Посмотри, посмотри вокруг. Здесь есть и другие очаровательные леди-южанки.

– Ты намекаешь на мисс Бовэ? – улыбнулся в ответ Генрих. – Может быть, ты и права, что обратила мое внимание на свою подругу.

Тут в комнату вошла Полина, и они, закончив разговор, распрощались. Патриция, проводив гостей, пошла к себе, села в кресло и задумалась.

Итак, Эмиль связался с Бекки Олдвэй. К сожалению, этот пьяный грубиян сказал правду. Мог бы найти и кого-нибудь достойнее! Впрочем, подумав немного, она решила, что он выбрал Бекки именно ей назло. Конечно, он великолепно понимал, как она расстроится, узнав, что он выбрал жену ее любимого брата! Она так любила Федерико, что пожертвовала собой ради спасения его жизни. А ее дорогой брат отрекся от нее.

Патриции стало очень горько от этих мыслей. Ну почему Эмиль так ненавидит ее?

* * *

Эмиль очень удивился, когда на следующее утро увидел, что навстречу ему скачет верхом на лошади какой-то незнакомый блондин. Он перестал работать и наблюдал за незнакомцем до тех пор, пока тот не подъехал к нему и не спешился рядом.

– Я ищу мистера Шэффера, – вопросительно сказал незнакомец.

Эмиль уловил в его голосе непривычный акцент.

– Я – Эмиль Шэффер, – ответил он незнакомцу.

– Я хотел бы поговорить с вами. Меня зовут Генрих Миллер.

Эмиль не сомневался, что он приехал обсуждать условия развода. Оставаясь невозмутимым, Эмиль сказал:

– Проедем ко мне домой.

Какое-то время мужчины ехали молча. Потом Миллер решил нарушить это молчание.

– Я не знаю, что вам рассказывала Патриция обо мне...

Эмиль презрительно ухмыльнулся.

– Достаточно много...

Генрих посмотрел на Эмиля. Он никак не мог понять, то ли Эмиль ревновал, то ли ему все было абсолютно безразлично. Генриху он показался угрюмым неинтересным человеком. И конечно же, этот ужасный шрам на щеке совсем не украшал его.

– Буду честен с вами, мистер Шэффер, – начал Генрих. Голос его дрожал, и от этого его немецкий акцент усиливался. – Я очень высокого мнения о вашей жене. Я бы женился на ней не раздумывая, если бы она только захотела этого.

Эмиль резко сказал:

– С тех пор, как она желает быть только с вами, я не понимаю, почему она не хочет выходить за вас замуж, – захохотал Эмиль.

– Как вы можете смеяться, говоря о Патриции? – воскликнул Генрих.

– Зачем так сердиться? Патриция сама мне сказала, что была близка с вами и что она собирается развестись со мной и выйти за вас замуж, – невозмутимо произнес Эмиль.

– Патриция и я только одну ночь провели вместе. И это произошло тогда, когда вы после полуторагодовалого молчания ворвались к ней домой и заявили, что отказываетесь от нее. Разве она не заслуживает для себя хоть немного счастья? Или вы сами безупречны? Разве вы не имели других женщин? Разве вы не завели роман с золовкой Патриции?

– Какое вам до этого всего дело? – ледяным голосом спросил Эмиль.

– Патриция отказалась выйти за меня замуж, когда обнаружила, что вы вернулись домой калекой. Она говорила, что любит только вас. И она захотела сделать все возможное, чтобы вы восстановили свое здоровье. Я потерял ее из-за вас. Я думаю, что это меня тоже касается, – сказал Генрих.

– Она сказала мне, что разведется со мной тогда, когда я буду здоров. Не пойму, чего вы беспокоитесь, – усмехнулся Эмиль.

– Значит, она лгала вам. Только вчера она мне сказала, что все еще любит вас и не станет моей женой, – печально произнес Генрих.

Эмиль недоуменно взглянул на Генриха и ничего не ответил, а тот продолжал:

– Верьте мне, у меня не было никакого желания приезжать к вам сюда. Я считаю вас низким и недостойным человеком за то, как вы обращаетесь с Патрицией. Любой мужчина сочтет за счастье жениться на такой женщине. А вас я не могу понять. Впрочем, я пришел сюда не за тем, чтобы учить вас. Я пришел сюда ради Патриции. Джо Гримсхау постоянно беспокоит ее. Он заходит к ней домой, хотя она его никогда не приглашает и дала приказ своим слугам не впускать его в дом. Но вчера вечером он ворвался туда. Он был пьян, груб, вульгарен в обращении с дамой. Он кричал на Патрицию и сказал ей, что у вас с миссис Фурье любовная связь. И это все происходило на глазах у нас, двух ее гостей, и на глазах у слуг. Я очень беспокоюсь о безопасности Патриции и о ее репутации, но у меня пет никакого права защитить ее. Это право и обязанность мужа. Поэтому я приехал сюда, чтобы убедить вас поговорить с Гримсхау и дать ему понять, что леди находится под вашим покровительством. Даже если вас не интересует Патриция, вы должны защитить свое имя и честь.

– Что говорят о моем имени, меня абсолютно не интересует, – резко сказал Шэффер. – Но я разберусь с этим Гримсхау. Спасибо за то, что вы мне рассказали. Патриция не сообщила мне, что этот человек ведет себя нагло. Она, видимо, не считает меня своим мужем, впрочем, как и вас, мистер Миллер.

– Слепец, неужели вы не видите, что Патриция любит вас? – спросил у Эмиля его соперник.

Эмиль презрительно взглянул на него и сказал:

– А теперь извините меня, мистер Миллер. Я больше не могу с вами обсуждать – любит или не любит меня моя жена. Вы сами сказали, что мне надо выполнить обязанности главы семьи. Я думаю, мне необходимо скорее нанести визит Гримсхау.

Эмиль пустил свою лошадь галопом, бросив изумленного Генриха посередине дороги.

Эмиль скакал во весь опор и думал, что здорово он обставил этого немца. Пистолет был у него всегда с собой, чтобы отстреливать на полях ядовитых змей, поэтому он направил свою лошадь через поля к ближайшей дороге, что вела в Новый Орлеан.

Эмиль злился на всех: и на Миллера, упрекнувшего его в том, что он не защищает честь жены; и на этого дурака Гримсхау, который приставал к Патриции; и на себя; и, наконец, на саму Патрицию, не обратившуюся к нему за помощью.

– Глупая, самонадеянная женщина! Ей, видите ли, не нужна его помощь! Она всегда уверена, что справится сама. Но он исправит свою ошибку.

Когда Эмиль влетел в контору к Гримсхау, то на нем лица не было. В пыльной рабочей одежде, с пистолетом на поясе, с перекошенным от злости лицом, он был похож на разбойника.

Гримсхау, сидевший за своим столом, приподнялся, задрожав от страха.

– Я – Эмиль Шэффер. Это мою жену вы постоянно беспокоите? – зарычал он.

У Гримсхау затряслись колени, и он жалобно забормотал:

– Я не знал, что... Я думал, что она... В общем, она всегда занимается всем одна... Да и вас здесь нет. Я и подумал...

– Меня не интересует, что ты подумал, – гремел Эмиль. – Это – моя жена, и если ты только хоть раз ее побеспокоишь, то я убью тебя. Ты понял меня?

Глаза Эмиля бешено горели, он тяжело дышал, его голос гремел, и испуганный Гримсхау, казалось, проглотил язык.

Он смог только утвердительно кивнуть головой. Эмиль повернулся и вышел из конторы, напоследок хлопнув дверью с такой силой, что треснуло стекло в верхней части двери. Он вскочил на лошадь и направил ее к магазину Патриции.

«Дома, конечно, ее еще не будет, а только в этом дурацком магазине», – решил он. Швейцары у дверей поглядели на него подозрительно, когда он вошел в магазин, но никто его не остановил, и он пошел разыскивать кабинет Патриции. Служащие только молча указали, куда нужно было идти.

С силой толкнув дверь, он ворвался в кабинет.

Патриция, сидевшая за столом, вздрогнула от хлопанья двери и, подняв глаза, замерла. Перед ней стоял Эмиль. Он был похож на бандита с большой дороги. Патриции стало страшно.

– Почему ты не сказала мне о Гримсхау? – спросил он.

Патриция выдохнула:

– Гримсхау?

– Да, про Гримсхау. Твой немец-любовник дал мне знать, что он к тебе приставал. Или он солгал мне?

– Генрих Миллер – не мой любовник! – ответила Патриция, и Эмиль почувствовал, как она стала закипать от гнева. – А что касается Гримсхау, то тебя это не касается.

Эмиль в изумлении посмотрел на нее.

– Как не касается? Ты не забыла, что я твой муж?

– Нет! Это ты забыл, что ты мой муж, и я не вижу смысла обращаться к тебе за помощью. Ты бы только стал насмехаться, как ты это обычно делал. Эмиль, ты давно не рассматриваешь меня как свою жену и не считаешься с нашим браком!

– Я не считаюсь с нашим браком? Это ты не считаешься с ним. Живешь отдельно и все время проводишь в этом дурацком магазине. Это ты ведешь себя так, как будто у тебя нет ни сына, ни мужа! Это ты хочешь развестись. И можешь выходить замуж за этого Миллера. Это...

– Постой! – гневно перебила его Патриция. – Это ты бросил меня и уехал в «Белль Терр», так и не попросив меня поехать с тобой. Что мне оставалось делать? Бежать за тобой как верная собачка?! Я так не могу, поверь мне. Это у тебя есть любовница, а не у меня. Как ты смеешь упрекать меня в неверности, когда сам завел роман с женой моего брата? А помнишь, когда ты привел в наш дом проститутку, чтобы она утешила тебя?

– К черту упреки! Я мужчина, а не статуя. Мне нужно расслабиться, – ревел Эмиль.

– Расслабиться? Эмиль, ты когда-нибудь думал обо мне? Я месяцами ждала тебя, а ты оставил меня, поверив на слово Фрэнсис, поверив тому бреду, что она рассказала обо мне. Вот уже три года, как ты не соблаговолишь подойти ко мне. А о моих желаниях ты не подумал? А мне не нужно расслабиться? Ты думаешь, я не хочу, чтобы ты дотронулся до меня, не хочу, чтобы поцеловал?

Ошеломленный ее словами, Эмиль стремглав бросился к ней, сжал в своих объятиях и стал страстно целовать. Патриция обхватила его руками за шею, и в этот момент Эмиль повалил ее навзничь на ее рабочий стол и придавил ее всем своим телом. Одной рукой он приподнял тяжелые юбки ее платья и стал нежно ласкать ее. Стон вырвался из груди у Эмиля, когда он прикоснулся к ее стройным бедрам.

Сгорающий от страстного желания, Эмиль стал лихорадочно снимать свою одежду... и завладел ею прямо тут же на столе.

У Патриции перехватило дыхание. Как прекрасно было снова ощущать его... Ее тело полыхало огнем. Она вся изогнулась под ним, и волна удовольствия прокатилась по ней. Ее объятия довели его до экстаза, и, издав хриплый крик, он, обессилевший, упал на нее. Как раз в этот момент Патриция пришла в себя, и ей стало ясно, в каком глупом положении она оказалась – взятая как проститутка быстро и наспех, наполовину раздетая, на столе и с незапертой дверью! А что если кто-нибудь из сотрудников войдет? И тут же ей на память пришла Бекки Олдвэй.

Она оттолкнула его от себя и прошипела:

– Уходи! Ты врываешься сюда и берешь меня как проститутку. Ты действуешь как самый примитивный дикарь!

Эмиль вздохнул, осознавая только сейчас, что произошло между ними. Он опять не сдержался, он опять взял ее насильно, он опять безобразно обошелся с ней. Он совсем обезумел от так долго сдерживаемого желания.

Эмиль так сожалел о том, что случилось, что даже не вспомнил, как вела себя Патриция в минуты их близости, не заметил, что она, хоть и злилась, но не слишком.

Он, избегая ее взгляда, стал приводить себя в порядок, бормоча слова извинения:

– Прости меня, Патриция. Разведись со мной. Я действительно изменил тебе с Бекки и готов это признать на суде, – произнес Эмиль и, не посмотрев на нее, вышел из кабинета.

Он быстро прошел через магазин к выходу на улицу и вскочил на свою лошадь. Но, кроме раскаяния, он не мог не признаться себе, что во всем его теле была приятная легкость! Почему ни одна женщина так не желанна ему, как Патриция? И зачем он взял ее с такой поспешной жадностью?

Эмиль направил лошадь в «Белль Терр». Все время, пока он ехал домой, он вспоминал, как они встретились, как сразу вспыхнула между ними любовь. Боже! Он бы все сейчас отдал на свете, чтобы она была с ним!

* * *

А Патриция, все еще ошеломленная, сидела у себя в кабинете и тоже вспоминала, что случилось.

Когда он овладел ею, она поверила, что он, наконец-то, вернулся к ней. И зачем она стала так кричать на него? Она ведь только хотела, чтобы он извинился за связь с Бекки. Она ведь так хотела, чтобы он попросил ее приехать в «Белль Терр» жить вместе! О, эта ее отвратительная гордость! И зачем она выгнала его прочь! А вдруг он и не собирался быть с ней вместе? Все, что ему было нужно, так это унизить ее в последний раз и развестись с ней!

Окончательно расстроившись, Патриция встала и отправилась домой.

Отказавшись от ужина, она сразу же поднялась к себе в спальню. Ей было так скверно, что она не хотела ни есть, ни спать. Она уселась в кресло и сидела, уставившись в одну точку, пока за окном стало совсем темно. Тогда она позвонила и вызвала горничную. На вызов быстро пришла Мэй и помогла ей раздеться.

В это время Патриция заметила на туалетном столике возле кровати стопку перевязанных вместе писем. Почерк на конвертах был таким знакомым, и ее сердце бешено заколотилось.

– Мэй, откуда это здесь очутилось? – спросила она у служанки.

– Это я их сюда положила, миссис Патриция. Их принес для вас мистер Миллер. А ему отдал их в Бостоне отец полковника, который попросил передать вам эти письма. Это письма полковника к вам, все те письма, что не дошли до вас.

– Да, я поняла, – сказала Патриция и развязала стопку. – Спасибо, Мэй, ты свободна.

Как только Мэй закрыла за собой дверь, Патриция поспешила к креслу и раскрыла письмо, лежавшее сверху.

«Любимая моя Патриция!

Если бы ты знала, как мне было мучительно тяжело, когда мы расстались. По ночам я мечтаю о тебе и просыпаюсь от желания быть рядом с тобой. Ты самая прекрасная, самая нежная! Одному Богу известно, какую страсть и любовь ты зажгла в моем сердце!

...если бы только я мог быть рядом с тобой и поддержать тебя, когда родится наш ребенок, хотя я, возможно, сошел бы с ума, увидев, как ты мучаешься. Я постоянно думаю и беспокоюсь о тебе. Пожалуйста, береги себя и нашего ребенка!

...сегодня я вспоминал, как мы плыли с тобой на корабле. Это было самое прекрасное время в моей жизни. Ты помнишь те удивительные ночи, когда мы стояли с тобой на палубе и смотрели на небо, и было ощущение, что мы летим вдвоем в бесконечном звездном пространстве? А помнишь, как хорошо мы говорили с тобой? Никогда и ни с кем в своей жизни я не говорил так откровенно с полной уверенностью быть понятым до конца.

...с тех пор, как я себя помню, меня постоянно преследовали воспоминания о моей матери. Ее постыдное поведение доводило меня до безумия, и я ненавидел ее, но и отца тоже – за его ханжество. И только сейчас, в твоих объятиях, я, наконец-то, обрел покой. Я знаю, что без тебя пропаду совсем. Патриция, родная моя, только не покидай меня! Самое большое счастье, дарованное мне Богом, – это ты. Мой ангел, береги себя!»

* * *

Патриция подняла голову. Слезы струились по ее лицу. Это письмо было таким нежным, любящим, искренним... Боже! Какое счастье у нее украли! И так безжалостно! За что?

Она продолжила чтение дальше. В последующих письмах он был так же нежен, так же писал о своей любви, но потом пошли письма полные вопросов, полные упреков, полные отчаяния. И через все письма проходила красной нитью тема большой любви к ней.

Патриция и не догадывалась, насколько сильным было его чувство. Неудивительно поэтому, что он так горевал и не доверял ей, даже после того, как раскрылось коварство Фрэнсис.

Патриция поняла, что, перенеся в детстве и отрочестве страдания, связанные с матерью, он все свои надежды связывал с ней, но он страшно боялся, что она станет вести себя, как Талиссия. Он боялся ошибки, он боялся поверить ей, он боялся допустить ее в свой неустойчивый внутренний мир.

Только теперь Патриция смогла по-настоящему объяснить для себя и его желание смерти и то, почему он так сопротивлялся ее попыткам заставить его выползти из своей скорлупы и упражняться. Теперь стало понятным и его желание жить раздельно.

Когда она заставила его лечиться и дело пошло на лад, он не хотел оставаться зависимым от нее и искал свое место в обществе.

И только теперь ей стало ясно, как сильно Эмиль любил ее. Сейчас Патриция это твердо знала. И совсем неважно было, как он разговаривал с ней в последнее время. Любовь, так ярко выраженная в его письмах, не могла умереть. Ей нужно проявить терпение и настойчивость, которую она вкладывала в его лечение.

Она будет бороться с Эмилем, чтобы снова обрести его любовь. Она будет действовать так же решительно!

И Патриция, откинувшись в кресле, улыбнулась. Судьба опять бросила ей вызов! Ей предстояло испытать свои силы, и ее ждет – она не сомневалась в этом – победа!

Она уверена теперь в любви Эмиля, и ее ничто не остановит.

Патриция быстро оделась, схватила свои перчатки и легкую шаль и, спустившись вниз, позвала дворецкого:

– Аугустус! Запряги лошадь в мою одноместную коляску. Я поеду одна в «Белль Терр».

– Но, миссис Патриция, ведь сейчас уже ночь! – стал отговаривать ее удивленный дворецкий.

– Я отлично это вижу, Аугустус! Поторопись! Я все равно поеду, чтобы ты ни говорил мне.

Дворецкому явно не хотелось, чтобы его хозяйка ехала ночью далеко и одна, но он не смел ослушаться и пошел исполнять приказание.

Вернувшись, он подошел к Патриции и протянул ей тяжелый кавалерийский пистолет.

– Вот, миссис Шэффер, возьмите с собой. Полковник оставил его здесь. Это вам для защиты. Дорога на плантацию может быть опасной, потому что разные негодяи рыскают вокруг. Советую вам, возьмите пистолет на всякий случай.

Патриция кивнула и, взяв пистолет, тронулась с места. К счастью, все обошлось без всяких происшествий. Она довольно быстро добралась до плантации. Когда Патриция свернула на дубовую аллею, ведущую к особняку, от волнения у нее замерло дыхание. Патриция легко выпрыгнула из коляски, привязала поводья к перилам и оглянулась вокруг.

* * *

Боже! Как давно она не была здесь, целую вечность!

Дивный воздух, наполненный ароматом жимолости, ни с чем не сравнимый воздух ее родной «Белль Терр» пронзительно ударил ей в лицо. Как могла она так долго жить, не вдыхая этот благодатный воздух?

Это было их родовое гнездо, это была ее колыбель, где она выросла, где провела самые драгоценные дни детства и юности. Как любила она свою обитель, как несказанно дорога была она ей!

Это место всегда было для нее живительным родником, где она черпала веру, силы, любовь. Только «Белль Терр» могла залечивать ее душевные раны и успокаивать тревоги. И сейчас, гуляя по ночному парку, она чувствовала, как постепенно отступают ее сердечная боль и усталость и новые, неизведанные силы возвращаются к ней.

Она была бесконечно благодарна Эмилю, что он сумел сохранить «Белль Терр», купив ее у отца, сохранить для маленького Джонни и для всех.

Сейчас она твердо верила в то, что этот благословенный уголок станет местом их долгожданного счастья с Эмилем.

Уверенная в себе, с просветленной душой, Патриция быстро пошла к дому. Не желая будить слуг, она поднялась по винтовой лестнице наверх и прошла через зал к бывшей спальне отца, которую сейчас, как она знала, занимал Эмиль. Бесшумно она открыла дверь и тихо вошла в темную комнату. Сердце ее сильно билось. Она хотела пройти дальше, но, нечаянно зацепившись за лежащий на полу ковер, испуганно вскрикнула. Этот звук разбудил спящего Эмиля.

Он зажег свечу и, увидев Патрицию, не поверил своим глазам.

– Господи! Патриция? – изумленно вскрикнул он. – Откуда ты явилась?

Патриция подошла, присела к нему на кровать и, взяв его руки в свои, тихо произнесла:

– Эмиль, я вернулась к тебе, чтобы никогда, слышишь, никогда с тобой не расставаться!

Он ошеломленно смотрел на нее, не понимая смысл сказанного ею, и только потом громко воскликнул:

– Патриция! Это не сон? Скажи мне, что это не сон! И то, что ты здесь, живая, настоящая – это правда? – Он бросился к ней, целуя ее лицо, волосы, руки. – О, боже! Патриция, я всегда тебя ждал, всегда мечтал об этой минуте! Я никогда больше не причиню тебе боли. Я люблю тебя как никого на свете!

– Я знаю, – прошептала она в ответ.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

1 Сторонник единого государства.

2 Моя любимая (нем.).