Текст книги "Госпожа президент"

Автор книги: Анне Хольт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

28

– Здесь? Вот эта дверь? – Пытаясь обуздать раздражение, полицейская Силье Сёренсен смотрела на до смерти перепуганного тридцатилетнего парня. – Ты уверен, что дверь та самая?

Он судорожно кивнул.

Конечно, она понимала, почему парень боится. Пакистанец по происхождению, он получил норвежское гражданство. Все документы в полном порядке.

У него самого.

А вот с молодой пакистанкой, на которой он недавно женился, обстоит куда хуже. Подростком она была выслана из Норвегии, так как находилась в стране нелегально. Через год ее арестовали в аэропорту Гардермуэн, с фальшивыми документами и небольшой партией героина в багаже. Она уверяла, что ее заставили и что теперь эти люди убьют ее; в итоге все опять кончилось высылкой. На сей раз навсегда. Однако это не помешало ее отцу выдать ее за троюродного брата, гражданина Норвегии. И несколько недель назад она снова приехала сюда, ранним утром, через Свинесунн, спрятанная в испанском трейлере за штабелями ящиков с томатным соком.

Али Хуррам, должно быть, вправду любит жену, думала Силье Сёренсен, рассматривая дверь, на которую он указал. С другой стороны, возможно, панический страх за судьбу жены обусловлен тем, что он смертельно боится ее отца. Тесть Али Хуррама хотя и жил в Карачи, почти в шести тысячах километров от Осло, успел уже натравить на полицейскую Сёренсен двух адвокатов. Как ни странно, оба держались вовсе не агрессивно. Понимали, что человеку, который тайком, в корзине с грязным бельем, вывез американского президента из гостиничного номера, придется дать объяснения. Серьезно кивнули, когда полиция, неоднократно подчеркнув, что они обязаны молчать, позволила им заглянуть в некоторые материалы расследования. После этого один из адвокатов, тоже пакистанского происхождения, имел короткую беседу с Али Хуррамом, на урду. В результате Хуррам утер слезы и согласился указать то место в подвале, куда привез тележку.

Силье Сёренсен снова заглянула в строительные чертежи, что было отнюдь не легкой задачей. Полицейский из службы общественного порядка, сопровождавший ее, старался помочь, но упрямый ватман так и норовил скататься в трубку.

– Ее здесь нет, – сказал полицейский, скручивая ненужную часть чертежа.

– Но мы в нужном коридоре?

Силье огляделась по сторонам. Неоновые трубки под потолком заливали все вокруг резким, неприятным светом. Длинный коридор заканчивался дверью на черную лестницу, которая двумя этажами выше выводила на задний двор.

– Подвал двухэтажный, – сказал мужчина средних лет, нервно покусывая ершистые усы. – Мы на нижнем уровне. Стало быть… Да, коридор тот самый.

Он работал в отеле инженером и явно был ни жив ни мертв от страха. Все время переминался с ноги на ногу и грыз усы.

– Но эта дверь на чертежах не отмечена, – сказала Силье, озадаченно глядя на дверь, будто ее поместили здесь вопреки всем законам и правилам.

– Какие у вас, собственно, чертежи? – спросил инженер, высматривая датировки.

– Как какие? – переспросил полицейский и сделал еще одну попытку совладать с упрямым рулоном.

– Он сказал, что он из Secret Service, вот я и дал ему номер своего мобильника, – запричитал Али Хуррам. – Откуда мне было знать, что… Он показал удостоверение! Ну, как по телевизору, такую штуку с карточкой и со звездой… А еще сказал, раньше, днем, что, как только он позвонит, я должен немедля явиться. Немедля, так и сказал! Он же из Secret Service! Откуда я знал, что…

– Надо было все нам рассказать, как только ты понял, что произошло, – ледяным тоном отчеканила Силье и отвернулась от него. – Ты должен был незамедлительно поднять тревогу. Вы можете в этом разобраться? – Последний вопрос она адресовала инженеру.

– Но моя жена… – не унимался Али Хуррам. – Я до смерти испугался… Что будет с моей женой? Ей придется уехать? Может, все-таки…

– Сейчас мы не будем говорить об этом. – Силье жестом остановила его. – Ты уже не один час оправдываешься. И оттого, что сызнова заведешь свою шарманку, ситуация лучше не станет. Ни для тебя, ни для твоей жены. Отойди вон туда. И молчи.

Она решительно приказала ему стать в нескольких метрах от двери. Али Хуррам отошел туда, закрыл лицо руками и что-то забормотал на урду. Полицейский последовал за ним.

– У вас не те чертежи, – наконец сказал инженер. – Это первоначальные. Времен строительства то есть. Закончили постройку в две тысячи первом. Тогда двери тут не было.

Он улыбнулся, видимо рассчитывая обезоружить Силье, будто теперь, когда загадка чертежей раскрылась, незачем ломать себе голову по поводу этой двери.

– Не те чертежи… – безучастно повторила Силье Сёренсен.

– Ага, – с жаром подтвердил инженер. – Вернее… строго говоря, этой двери нет вообще ни на каких чертежах. В связи со строительством оперного театра, с взрывными работами и прочим, нас обязали прорубить дверь в гараж. На случай, если вдруг…

– В какой гараж? – безнадежно спросила Силье Сёренсен.

– Вот в этот. – Инженер кивнул на стену.

– Этот… Этот?

Полицейская Силье Сёренсен была богата, что в полиции большая редкость. И очень старалась скрыть самое слабое свое место – заносчивость, связанную со спокойным, счастливым детством и унаследованным состоянием. Сейчас она едва сдерживалась.

Этот инженер – круглый дурак.

Пиджак безвкусный. Темно-красный, сшит плохо. Штаны на коленях блестят. Усы идиотские. Нос узкий, горбатый, словно птичий клюв. Вдобавок он еще и заискивает. При всей серьезности положения знай ухмыляется. Силье Сёренсен испытывала чуть ли не физическое отвращение к этому человеку и, когда он дружески взял ее за локоть, вырвала руку.

– Этот? – повторила она, стараясь обуздать злость. – Я что-то не понимаю. Вы о чем?

– Там расположен гараж Центрального вокзала, – пояснил он. – Общедоступный гараж. Из гостиницы туда не попадешь. Надо идти в обход. Поскольку же постояльцы…

– Вы только что сказали, что туда ведет эта дверь, – перебила Силье.

– Верно, – улыбнулся он, – ведет. Но ею не пользуются. Нас обязали прорубить дверь. Когда на строительстве театра вели взрывные работы и…

– Это я уже слышала, – опять перебила Силье, проведя рукой по грубой дверной раме. – Почему здесь нет ручки?

– Я же сказал, мы этой дверью не пользуемся. Пробить пробили, как приказано. А ручку сняли по соображениям безопасности. И насколько мне известно, на чертежах эта дверь вообще не обозначена.

Он почесал в затылке и кивнул. Силье не могла взять в толк, каким образом дверь могла бы служить экстренным выходом при аварии на взрывных работах, если открыть ее невозможно, но не рискнула вдаваться в подробности. Просто протянула ладонь за съемной ручкой, которую инженер извлек из большой сумки с логотипом гостиницы.

– Ключи! – скомандовала она, сунув ручку в гнездо.

Инженер повиновался. Секунда-другая – и дверь отперли. Силье действовала аккуратно, не оставляя отпечатков пальцев. Криминалисты уже в пути, они проверят все возможные следы. Силье открыла дверь. Навстречу пахнуло густым запахом припаркованных машин и застарелых выхлопных газов. Полицейская замерла на пороге.

– Въезд вон там, верно? – Она жестом показала направо.

– Да. И позволю себе добавить… – Он улыбнулся еще шире и, будто нервозность несколько отступила, продолжил: – Secret Service инспектировала это место. Все в полном порядке. К тому же в их распоряжение предоставили отдельную ручку и ключи. И от этой двери, и от лифта. Вообще-то они тут серьезно поработали. За несколько дней до прибытия президента всю гостиницу облазили, от подвала до чердака.

– Кому, говорите, предоставили ключи и ручку? – не оборачиваясь, спросила Силье.

– Secret Service.

– А кому конкретно?

– Кому конкретно… – Инженер коротко хохотнул. – Да они тут кишмя кишели. Ясное дело, по именам всех не упомнишь.

Силье Сёренсен наконец обернулась. Закрыла тяжелую дверь, заперла, вытащила ручку и вместе с ключами сунула к себе в сумку. Из бокового кармана достала распечатку, показала инженеру.

– Как насчет этого?

Он прищурился, всмотрелся, вытянув голову, точно стервятник.

– Он и есть! Имена я иной раз забываю, но лица никогда. Профессиональное, наверно. Когда работаешь в гостиничном бизнесе…

– Вы уверены?

– Еще бы! – Инженер опять засмеялся. – Я хорошо его помню. Очень симпатичный малый. Он сюда целых два раза спускался.

– Один?

Он задумался.

– Н-да… Их тут много толклось. Но я почти на сто процентов уверен, что эту часть подвала он осматривал в одиночку. В смысле со мной. Я лично…

– Ладно, – сказала Силье, пряча фото Джеффри Хантера в сумку. – А после тут кто-нибудь был?

– Что значит «после»? После пропажи?

– Да.

– Не-ет, – медленно проговорил инженер. – Сразу после того, как обнаружилось, что президент исчезла, всю гостиницу несколько часов обшаривали. Я, конечно, не совсем уверен, потому что сидел в конторе с одним из полицейских, проверял все по чертежам… – Он взмахнул рукой, показывая на рулон, торчащий из сумки Силье. – …И отдавал распоряжения. Вдобавок подвальный этаж был заперт.

– Заперт? Подвал?

– Да, конечно. – Он многозначительно усмехнулся. – По соображениям безопасности… – Эти слова звучали как мантра, от бесчисленных повторений они утратили всякий смысл. – Нижний подвал заперли задолго до приезда президента. Я так понял, что Secret Service хотела… свести риск к минимуму. Они и часть западного крыла перекрыли, а также часть восьмого и девятого этажей. Так сказать, создали minimal risk… minimizing risk… – Он пытался вспомнить английские слова, которые недавно заучил, а потом радостно сказал по-норвежски: – Зону минимального риска. Обычное дело. В таких кругах. Очень разумно.

– Выходит, полиция здесь, внизу, попросту не была, – медленно проговорила Силье. – Сразу после похищения, я имею в виду.

– Нет, не была… – Похоже, он опять засомневался, такого ли ответа она ждала, и в замешательстве смотрел на нее. – В смысле весь этаж был заперт. На ключ. Чтобы спуститься сюда лифтом, тоже нужен ключ. Постояльцам тут делать нечего, вы же понимаете. Техническое оборудование и… Ну, объяснять незачем. Ключи были у Secret Service, а больше ни у кого, как я уже говорил. То есть не считая меня и тех моих подчиненных, кто…

– Обыск вели согласно этим чертежам? – спросила Силье Сёренсен, ткнув пальцем в рулон, торчащий из сумки.

– Нет. Это первоначальные чертежи. Мы использовали самые новые, где учтена перестройка президентских апартаментов. Но планы подвала такие же, как у вас. Здесь ведь ничего не меняли.

– И эта дверь нигде не обозначена, – повторила Силье, будто поверить не могла, что это правда.

– Мы активно сотрудничали с полицией, – заверил инженер. – Оказывали всяческое содействие и до похищения и после.

Господи, думала Силье, нас было слишком много. У семи нянек дитя без глазу. Подвал стоял на замке. Судя по чертежам, выхода из него нет. Все искали путь исчезновения, кругом царила неразбериха. Мы не нашли эту дверь, потому что не искали.

– Можно я пойду домой? – спросил Али Хуррам, который по-прежнему стоял в нескольких метрах от них, у стены. – Теперь-то, наверно, можно?

– Не перестаю удивляться таким, как ты, – сказала Силье Сёренсен, пристально глядя на парня, который совершенно пал духом. – Вы что, ничего не понимаете? По-твоему, можно проштрафиться, натворить бог знает чего, а потом спокойно пойти домой к жене, будто ничего не случилось? Ты вправду так думаешь?

Она шагнула к нему. Али Хуррам промолчал. Только покосился на полицейского в форме. Рослый полицейский, по имени Халид Муштак, два года назад закончил Полицейскую академию лучшим на курсе. Глаза у него сузились, кадык дернулся, он сглотнул, но тоже не сказал ни слова.

– Под такими, как ты, – быстро сказала Силье и нарисовала в воздухе большущие кавычки, – я имела в виду не таких, как ты. Я имела в виду… людей, которые так и не разобрались в нашей системе и не понимают, как…

Она осеклась. Тишину нарушал только ровный гул из огромных вентиляционных труб под потолком. Инженер наконец-то перестал улыбаться. Али Хуррам даже носом не шмыгал. Халид Муштак молча смотрел на нее.

– Сожалею, – в конце концов сказала Силье. – Извини. Я брякнула глупость. – Она протянула полицейскому руку.

Тот руку не пожал.

– Извиняться надо не передо мной, – холодно сказал он, надевая на задержанного наручники, – а перед ним. Но для этого у тебя времени сколько угодно. Держу пари, он еще посидит в каталажке.

Улыбка, какую он послал ей, защелкивая наручники, была не холодной и не насмешливой, а просто сочувственной.

Силье Сёренсен давненько не чувствовала себя такой дурой. Но хуже другое – то, что из отеля «Опера» существует выход, о каком не знал никто, кроме агента Secret Service, который покончил с собой.

Наверно, от стыда, подумала она, чувствуя, что сама жутко покраснела.

А самое ужасное, что обнаружился этот выход спустя двое суток.

– Черт бы побрал эту дверь! – буркнула Силье, хотя вообще-то никогда не ругалась.

Вверх по лестнице она поднималась следом за широкой фигурой Халида Муштака.

– Нам понадобилось сорок часов, чтобы найти эту чертову дверь. Что еще мы пока не нашли?

29

– Дверь. Нашли дверь.

Уоррен Сиффорд прикрыл глаза ладонью. Волосы словно бы влажные, только что вымытые. Костюм он сменил на джинсы и свободный темно-синий свитер. На груди красовалась крупная надпись – ЙЕЙЛ. Ботинки с виду из натуральной змеиной кожи. В этой одежде он выглядел старше, чем в костюме. Дряблые складки на шее проступали заметнее. Загар не казался здоровым и спортивным. Наоборот, молодежная одежда придавала его облику что-то напряженно-неестественное, а не по сезону темная кожа только усиливала это впечатление. Вообще вид у него был сонный. Облокотясь на подлокотник, он полулежал в кресле.

– Дверь, которую, как выяснилось, проверяла Secret Service, – сказал Ингвар Стубё. – Точнее, Джеффри Хантер. Когда вы обнаружили, что он пропал?

Уоррен Сиффорд медленно выпрямился. Только теперь Ингвар заметил, что он сильно порезался. Пластырь возле левого уха промок от крови. И с лосьоном после бритья Уоррен немного перестарался.

– Он сказался больным, – наконец ответил американец.

– Когда?

– Утром шестнадцатого мая.

– Значит, он находился здесь еще до прибытия президента в Норвегию?

– Да. Он отвечал за безопасность гостиницы и приехал сюда тринадцатого мая.

Начальник полиции Бастесен помешивал ложечкой в кофейной чашке и как завороженный смотрел на крутящуюся вихрем жидкость.

– Я-то думал, эти парни совершенно неподкупны, – буркнул он по-норвежски. – Не удивительно, что мы застряли.

– Pardon mе,[42]42
  Извините (англ.).


[Закрыть] – сказал Уоррен Сиффорд с заметным раздражением.

– Значит, больным сказался, – быстро проговорил Ингвар. – Наверно, что-то серьезное, а? Главный ответственный за президентскую безопасность в отеле заболевает всего за двенадцать часов до прибытия объекта – такое редко случается. Я бы предположил…

– У Secret Service людей хватало, – перебил Уоррен. – И потом, все шло по графику. Отель обыскали, планы разработали, часть помещений перекрыли, систему наблюдения наладили. Secret Service никогда не халтурит. У них в большинстве случаев есть backup,[43]43
  Резерв (англ.).


[Закрыть] хотите верьте, хотите нет.

– Однако тут они, похоже, схалтурили, – сказал Ингвар. – Раз один из ваших специалистов участвовал в похищении избранного президента США.

Повисло молчание. Начальник Службы безопасности Петер Салхус откупорил бутылку колы. Терье Бастесен наконец-то отставил чашку.

– С нашей точки зрения, это очень серьезно, – сказал он, стараясь перехватить взгляд американца. – Все давным-давно поняли, что тут замешан один из ваших людей, и даже не…

– Нет, – решительно перебил Уоррен. – Мы… – Он замялся, снова провел рукой по глазам. Словно намеренно пытался их спрятать. – Secret Service только вчера вечером установила, что Джеффри Хантер пропал, – сказал он после паузы, такой долгой, что один из секретарей успел принести подогретую пиццу и ящик минералки. – У них и других забот хватало. А болезнь, между прочим, вполне серьезная. Пролапс. Парень не мог пошевелиться. Утром шестнадцатого мая его буквально накачали обезболивающим, но без толку, он просто лежал в постели и дремал, встать не мог.

– Так он говорил.

Уоррен взглянул на Ингвара и слегка кивнул:

– Да, так он говорил.

– Врач его осматривал?

– Нет. У наших сотрудников солидная медицинская подготовка. Пролапс есть пролапс, тут помогает только покой и в крайнем случае оперативное вмешательство. Но с этим пришлось бы ждать до завершения президентского визита.

– Рентгеноскопия легко уличила бы его во лжи.

Уоррен промолчал. Наклонился к пицце, чуть заметно сморщил нос и брать не стал.

– Что же касается нас, ФБР, – сказал он, взяв бутылку воды, – то мы вообще ничего не знали, пока вы не показали мне пленку. Сегодня днем. А с тех пор, понятно, навели справки. И сопоставили свою информацию с тем, что выяснила сама Secret Service…

Уоррен встал, отошел к окну. Они сидели в кабинете начальника полиции на седьмом этаже Управления, откуда открывалась изумительная панорама майской ночи. Огни медийной деревни внизу горели ярче, и число их все увеличивалось. До самого темного времени суток еще целый час, но площадка купалась в искусственном свете. Деревья аллеи, ведущей к тюрьме, на фоне мрака по ту сторону парка казались могучей стеной.

Он отпил глоток воды, но так ничего и не сказал.

– Может, все дело попросту в деньгах? – тихо спросил Петер Салхус. – В деньгах для семьи.

– Если б все было так просто, – сказал Уоррен своему отражению в окне. – Дети. В жилом районе между Балтимором и Вашингтоном сидит сейчас в полном отчаянии вдова, которая понимает, что они с мужем сделали нечто ужасное. У них трое детей. Младший страдает аутизмом. Обстоит с ним более-менее благополучно. Он учится в специальной школе. А это дорого, и Джеффри Хантеру, должно быть, приходилось экономить каждый цент, чтобы сводить концы с концами. Но незаконных денег он не брал. Свидетельств такого рода нет. Зато за последние два месяца мальчика-аутиста дважды похищали. Каждый раз он снова появлялся, прежде чем поднимали тревогу, однако отсутствовал достаточно долго, чтобы родители запаниковали. Смысл ясен: сделай в Осло то, чего мы хотим, или больше не увидишь ребенка.

Петер Салхус явно был потрясен.

– Но разве опытный агент Secret Service позволит так себя шантажировать? Он что же, не мог позаботиться о том, чтобы его семью взяли под защиту? Кто, как не агент государственного ведомства, способен противостоять подобной угрозе?

Уоррен по-прежнему стоял к ним спиной. Голос звучал монотонно, будто он делал над собой усилие, чтобы досказать историю до конца:

– Первый раз мальчика похитили из школы. А это в принципе невозможно. И общедоступные, и тем более, как в данном случае, частные школы прямо-таки помешаны на безопасности детей. Но для кого-то это все же оказалось возможно. Тогда мальчика тайком отправили в Калифорнию, к старой школьной подруге матери. Там его учили на дому, и никто, даже его брат и сестра, не знал, где он находится. Но однажды днем он пропал и оттуда. Его не было всего четыре часа, и ни школьная подруга, ни кто другой не умели объяснить, как это могло произойти. Впрочем, истолковать смысл происшествия не составляло труда. – С коротким сухим смешком Уоррен наконец-то повернулся и опять подошел к своему креслу. – Эти люди нашли бы мальчика где угодно. И Джеффри Хантер решил, что выхода нет. Однако жить с предательством невозможно. Он прекрасно понимал, что его причастность рано или поздно обнаружится, что кто-нибудь в конце концов догадается просмотреть записи камер наблюдения, сделанные сразу после похищения.

– И он до утра бродил по улицам Осло, а потом сел на автобус и уехал в лес, – подытожил Бастесен. – Отошел от дороги, спрятался в ложбине и застрелился из табельного оружия. Да, не позавидуешь парню. Шел по лесу и знал, что через несколько минут сведет счеты с жизнью и никогда больше…

Ингвар почувствовал, что краснеет от неуклюжей надгробной речи начальника полиции, и поспешно перебил:

– Может быть, самоубийство Джеффри Хантера объясняет, почему похитители так и не дали о себе знать? Ведь, судя по оставленной записке, они собирались с нами связаться.

– Сомневаюсь, – ответил Уоррен. – Джеффри Хантер наверняка был не более чем пешкой. Нет ни малейших указаний на то, что он имел какие-то иные задачи, кроме вывоза президента из отеля.

– Позволю себе маленькое возражение, – сказал Ингвар. – Сведения об одежде президента могли, по-моему, идти только изнутри.

– Вы о чем? Что за одежда?

– Те два автомобиля, что колесили по окрестностям… – Ингвар поднял вверх два пальца и сам себя перебил: – Кстати, мы нашли и водителя второй машины. Но выудили из него не больше, чем из Герхарда Скрёдера… Такой же уголовник, получил такое же предложение, такая же огромная мзда.

– Но одежда? При чем тут одежда? – повторил Уоррен.

– Красный жакет, элегантные синие брюки. Белая шелковая блузка. Национальные цвета США и Норвегии. Кто бы ни стоял за похищением, он точно знал, как она будет одета. Эти ее двойники были одеты так же. Не совсем, конечно, однако достаточно похоже, чтобы маскарад удался. Мы ужас сколько времени и сил потратили, разыскивая призраки. – Ингвар перевел дух и, помедлив, продолжил: – Я полагаю, в поездке госпожу президент сопровождают парикмахер и костюмер. Что они говорят?

Уоррен Сиффорд явно пришел в замешательство. Непроницаемый вид, позволявший ему не моргнув глазом соврать, уступил место безнадежной усталости. Губы стиснуты, мышцы лица напряжены.

– Вообще мне даже нравится, как вы умудряетесь упорно нас недооценивать, – негромко сказал Ингвар. – Вам не кажется, что мы давным-давно подумали об этом? Не кажется, что у нас чуть ли не с самого начала возникли опасения, что тут явно налицо inside job?[44]44
  Внутренняя диверсия (англ.).


[Закрыть] Неужели вы не понимаете, что, раздувая секретность, только лили воду на их мельницу?

– Одежда президента заложена в компьютер, – сказал Уоррен, тоже негромко.

– И доступ к этой информации имеет кто угодно?

– Нет. Но, например, ее секретарь. А у нее очень хорошие отношения с Джеффри Хантером. Они… фактически были друзьями. В начале мая, на неофициальном ланче в Белом доме они говорили о… национальном празднике, который отмечается в Норвегии. Мы, конечно, опросили секретаря, но она, хоть убей, не может вспомнить, кто начал этот разговор. Тем не менее выяснилось, что в связи с первым зарубежным визитом президент изрядно обновила свой гардероб. В частности, приобрела жакет специально для национального праздника. Красный, в точности под цвет креста на норвежском флаге. Кто-то ей сказал, что вы весьма… щепетильно относитесь к таким вещам.

Легкая улыбка скользнула по его лицу, однако норвежцы остались серьезны.

– И вы на сто процентов уверены, что больше никто из ваших тут не замешан? Что Джеффри Хантер действовал в одиночку?

– Да, уверены, насколько это возможно, – ответил американец. – Но при всем уважении позволю себе заметить, что мне не очень нравится, какой оборот приняла эта встреча. Я здесь не затем, чтобы отчитываться перед вами. Моя задача – обеспечить вам информацию, необходимую для розыска президента Бентли, и услышать, как продвигается расследование.

В его голосе сквозила легкая ирония. Он выпрямился. Терье Бастесен крякнул, опять отставил от себя неразлучную чашку, хотел что-то сказать. Но Ингвар опередил его:

– Не пытайтесь. – Голос звучал вполне дружелюбно, но глаза сузились ровно настолько, чтобы Уоррен невольно моргнул. – Мы предоставляем вам всю информацию. Незамедлительно, как только удается с вами связаться. А это, как выяснилось, зачастую непросто. Две тысячи наших сотрудников… – Ингвар запнулся, будто лишь сейчас осознал, как велика эта цифра, – работают над этим делом в разных полицейских подразделениях. Кроме того, конечно же задействованы министерства, управления, а в известной мере и воен…

– В данный момент, – перебил Уоррен, не повышая голоса, – шестьдесят две тысячи американцев пытаются установить, кто похитил президента. Кроме того…

– Мы тут не первенство оспариваем!

Все воззрились на Петера Салхуса. На сей раз встал он. Ингвар и Уоррен переглянулись, как два драчуна на школьном дворе, которых застукал директор.

– Никто не сомневается, что для обеих стран это задача первостепенной важности, – сказал Салхус; его бас звучал еще ниже обычного. – И что вы, американцы, наверняка ищете крупный заговор и все такое. ЦРУ, ФБР и АНБ за последние сутки выработали совершенно новую… э-э… позицию касательно обмена информацией и расследования. Мягко говоря, эта позиция непродуктивна, и все же мы без особого труда можем понять, в каком направлении вы работаете. Информационные службы всей Европы следят за происходящим. У нас тоже есть свои источники, и вам это наверняка известно. И надо полагать, очень скоро американские журналисты узнают, какими методами вы пользовались.

Уоррен не мигая смотрел на него.

– Вас ждут серьезные проблемы. – Салхус пожал плечами. – Такой вывод напрашивается из тех сведений, какие нами получены, и из той информации, какую вы не можете скрыть от общественности. – Он наклонился, вытащил из портфеля на полу какую-то бумагу, прочитал: – Резкое ограничение авиасообщения. Полное прекращение воздушного сообщения с определенными странами, в большинстве мусульманскими. Масштабное сокращение штатов в государственных учреждениях. Закрытие школ впредь до особого распоряжения. – Он помахал бумагой и спрятал ее в портфель. – Я мог бы продолжить перечень. В сумме совершенно очевидно, что вы ожидаете террористических атак. Куда более масштабных, чем похищение президента.

Уоррен Сиффорд протестующе поднял руки, хотел что-то сказать.

– Избавьте нас от протестов, – остановил его начальник Службы безопасности, едва сдерживая злость. – Я вынужден повторить вслед за Стубё: не стоит нас недооценивать. – Толстый указательный палец был всего в нескольких сантиметрах от носа американца. – И запомните, обязательно запомните…

Уоррен нахмурил брови, отпрянул назад. Салхус шагнул еще ближе. Палец дрожал.

– …именно мы, норвежская полиция, имеем шанс раскрыть это дело. Это конкретное дело. Мы, и только мы, имеем возможность установить, как это конкретное деяние, сиречь похищение американского президента из гостиничных апартаментов в Осло… как такое вообще могло произойти. Понятно?

Уоррен сидел совершенно спокойно.

– Стало быть, вам незачем нас опасаться. А что касается включения этого деяния в более широкую перспективу, тут вам и карты в руки. Понятно?!

Американец едва заметно кивнул. Салхус шумно перевел дух, опустил руку и продолжил:

– Уму непостижимо, что вы не только отказываете нам в помощи, но еще и саботируете расследование, скрывая от нас столь важную информацию, как загадочное исчезновение агента Secret Service. – Он стал прямо перед Сиффордом. – Если бы старая женщина, совершая пешую прогулку, не забрела случайно в ту ложбину и не упала без сознания буквально в нескольких метрах, мы бы и сейчас тщетно искали человека в костюме. И понятия не имели бы… – Петер Салхус кашлянул и умолк, словно старался взять себя в руки и не вспылить. Потом, по-прежнему стоя, добавил: – Вместе с начальником полиции Бастесеном, нашим министром юстиции и министром иностранных дел я подготовил официальную жалобу и направил ее вашему правительству. Копии посланы в Secret Service и ФБР.

– Боюсь, у американского правительства, ФБР и Secret Service есть проблемы посерьезнее подобной жалобы, – холодно отозвался Уоррен. – Однако… Be mу guest![45]45
  Извольте! (англ.).


[Закрыть] Я не могу запретить вам переписку с другими, коль скоро у вас есть на это время. – Он стремительно встал, схватил с подлокотника спортивную куртку цвета хаки и с улыбкой сказал: – В таком случае моя миссия здесь, по сути, закончена. Я свое получил. И вам тоже кое-что досталось. Весьма плодотворная встреча, иными словами.

Трое норвежцев попросту онемели, озадаченные тем, что американец вдруг собрался уходить, а Уоррен Сиффорд тронул Петера Салхуса за плечо: мол, посторонись.

– Кстати, – добавил он уже в дверях, меж тем как остальные по-прежнему не знали, что сказать. – Вы ошибаетесь насчет того, кто способен раскрыть дело. Это конкретное дело, как вы выразились. Ведь похищение нельзя отделить от мотивов, планирования, последствий и контекста. – На его губах играла широкая улыбка, но взгляд был отнюдь не дружелюбен. – Тот, кто найдет президента, сможет раскрыть дело. Все дело. К сожалению, я все больше сомневаюсь, что его раскроете вы. Это беспокоит… – он в упор посмотрел на Салхуса, – мое правительство, ФБР и Secret Service. Тем не менее желаю удачи! Честь имею.

Дверь за ним закрылась, чуть громче, чем следовало бы.