Текст книги "Любовь по ошибке (СИ)"

Автор книги: Анна Жилло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

17

Елена

Если вечером мы с Тимом закончили вполне нейтрально, то с утра он встал не с той ноги, дулся и пыхтел, как рассерженный еж. Так что рано я обрадовалась. А уж дорога на работу

– маршрутка и метро – и вовсе испортила настроение. Даже одна большая сплошная пробка

– и та была лучше, чем давка, духота и потные уже с утра подмышки соседей по вагону.

Дальше все шло по нарастающей. Точнее, по нисходящей. Один клиент слился на подступах, другой накосячил в документах и запорол всю процедуру, но виноватой почему-то оказалась я. Потом нас собрал босс и обрадовал, что аренду, скорее всего, не продлят, поэтому придется подыскивать новое помещение под офис. Предстояло паковаться и переезжать. А переезд – это что? Правильно, два пожара.

«А зато вечером мы пойдем с Кириллом в дурацкое место».

Я повторяла это про себя как мантру. Удивительно, но успокаивало. Правда, только на время, потом приходилось начинать сначала. Не самое лучшее настроение для свидания, тем более, фактически первого – предыдущие встречи не в счет. Меньше всего хотелось что-то испортить в самом начале.

К вечеру мой псих дорос до апогея. Хоть валерьянку пей. Сколько у меня было первых свиданий – никогда так не волновалась. Кирилл сказал, что заедет в половине седьмого, но я уже за час сидела как на иголках, вздрагивая от шагов в коридоре. Телефонный звонок и вовсе заставил подпрыгнуть.

Когда все изменилось? Когда села в машину? Или когда оказалось, что мы идем в боулинг? Да какая разница? Словно канал в телевизоре переключила. С драмы на... А вот, кстати, на что? Ладно, посмотрим.

Я, конечно, немного в интернете почитала, чтобы не выглядеть совсем уж лохушкой, это мало помогло. Пока подбирали обувь и шары по размеру, все еще было ничего. Но как только дошло до дела.

– Гаттербол, – прокомментировал мой первый запущенный в желоб шар тренер, малохольного вида парень лет двадцати. – Не переживайте, никто сначала не умеет. Давайте покажу, как надо.

– Мы сами, – легонько отодвинул его Кирилл, постукивая о дорожку резиновым каблуком.

– Как хотите, – равнодушно кивнул тот. – Позовете, когда надо будет скоринг[1] включить.

– Лен, посмотри вокруг, – Кирилл взял меня за плечи и с противным визгом каблуков развернул сначала в одну сторону, потом в другую. – Все пришли сюда развлекаться, а не поражать мир количеством страйков. Всем плевать, и никто на тебя не смотрит. Только я. Надеюсь, мне можно?

– Тебе можно, – подумав, разрешила я.

– Ладонь под шар, кисть параллельно полу, – он встал сзади почти вплотную и легко, едва касаясь, поправил мою руку. – Локоть в сторону не отводи. Прямой угол между плечом и предплечьем.

– Это как? – не поняла я.

– Вот это все плечо, – он провел по моей руке от плеча до локтя. – А ниже – предплечье. Видишь точки? Это метки. Вон те для коротколапых, а эти для тех, у кого ноги от ушей. У тебя откуда?

– Тебе виднее.

Кирилл отодвинулся и сделал вид, что смотрит в строительную штуку, которой определяют размеры и расстояния.

– Нормально, – вынес он вердикт и подтащил меня к дальним меткам. – Тебе сюда. Видишь, где сама дорожка начинается? Эта линия называется заступ, за нее заходить нельзя. От меток делаешь четыре шага и бросаешь.

Слегка обняв меня одной рукой, другой Кирилл отвел назад мою с шаром и показал траекторию замаха.

– Давай.

Я сделала четыре шага, заступила за черту и снова загнала шар в желоб.

– Главное, что никого не убила, – одобрил Кирилл. – Уже неплохо. Не смотри на кегли, до них почти двадцать метров. Вон там есть стрелочки, по ним и надо целиться. И попу при броске не отклячивай. Это, конечно, очень секси, но совершенно не функционально.

К тому времени, когда все-таки включили подсчет очков, у меня уже язык свисал на плечо, но разве я призналась бы? И это еще с учетом моих занятий пилатесом пару раз в неделю.

Хотя, если подумать, сама игра была делом десятым. Взгляды, разговоры – вот что имело смысл. Все эти шуточки, пикировка. Прикосновения – легкие, как будто случайные или ничего не значащие. Просто поправить руку или наклон, показать правильное движение. Но чуть дольше – всего на секунду, – чем надо. И в этом было столько чувственного! Не грубо, нарочито, а так тонко, что все внутри замирало.

– Может, пойдем перекусим? – предложил Кирилл.

– Если поем, то больше уже не смогу, – возразила я.

– И так завтра будешь как разбитое корыто. Кто бы мог подумать, что ты такая азартная, Ленка. В карты случайно не играешь?

– Только в покер, но плохо. Давай еще немножко. Я так ни одного страйка и не выбила.

– Ну давай, – Кирилл обреченно вздохнул. – Они до шести утра работают. Может, и успеешь.

Я разозлилась – и тут же выбила страйк. И завизжала от восторга так, что на соседних дорожках вздрогнули и зааплодировали. Кирилл обнял меня за плечи.

– Поздравляю! Первый страйк надо отметить.

Мы переобулись и пошли в ресторан, но долго там не задержались, поскольку я с удивлением обнаружила, что уже без пяти двенадцать.

– Боишься превратиться в тыкву, Золушка? – усмехнулся Кирилл. – Ладно, пойдем. Не знаю, как тебе, а мне точно завтра с утра втык будет. От принцессы. «Папа, я же волнуюсь, а вдруг с тобой что-то случилось?»

– Аналогично, профессор, – кивнула я. – А что ты слишком много работаешь, не говорит?

– Не помню такого. Ксю больше моя личная жизнь волнует.

– В смысле? – насторожилась я. – Боится, что ты женишься?

– Нет, скорее, наоборот.

Тут к нам подошел официант со счетом, и больше мы к этому разговору не вернулись. По дороге домой как-то больше молчали, время от времени поглядывая друг на друга. И мне было так жаль, что этот вечер кончился слишком быстро. Будет ли следующий? И хотелось спросить, но я прекрасно понимала, что делать этого не стоит.

Заехав в мой двор, Кирилл остановил машину недалеко от парадной. Повисла неловкая пауза.

– Ну я.

– Подожди, – перебил он, глянув мимо меня в окно. – Я тебя провожу.

На скамейке что-то бурно обсуждала не слишком трезвая компания. Мне стало не по себе.

– Может, подождем, пока уйдут?

– Ты еще предложи в полицию позвонить. Пошли.

Скамейку мы обогнули по максимально широкой дуге, не вызвав никакого интереса. Я открыла дверь парадной и чуть помедлила, но Кирилл подтолкнул меня внутрь. Мы поднялись по лестнице к лифтам, я нажала кнопку.

На табло медленно менялись цифры, показывающие, на каком этаже лифт. Шестнадцатый, десятый, восьмой. Когда четверка сменилась тройкой, Кирилл повернулся ко мне. Его руки мягко легли на талию, мои – словно сами собой – взлетели ему на плечи. Он наклонился, и я потянулась навстречу.

[ 1] Скоринг – автоматическая система подсчета очков при игре в боулинг

18

Кирилл

Я хотел это сделать весь вечер. С того момента, как пришли в боулинг. Или с того, как она села в машину? Нет, все-таки когда показывал ей, как надо бросать шар. Ну, не только поцеловать, конечно. но поцеловать почему-то больше.

Запах. Духи, от которых за день остался лишь легкий загадочный намек. Плюс запах кожи, волос. Все вместе. Как удар под дых. Даже в глазах потемнело. Еле удержался, чтобы не сгрести в охапку. Особенно когда Лена повернулась ко мне, и ее губы оказались так близко.

Это было похоже на первый бокал дорогого тонкого вина. Несколько глотков – и подернутая дымкой реальность начинает раздвигать свои границы. И тогда во всем видишь тайный смысл, и все кажется возможным.

Чертова Люба, она знала! За это я простил ей те подозрения, которые все равно остались лежать где-то на дне.

Мы ехали домой, и я молчал. Хотя и понимал, что Лена ждет каких-то слов. О следующей встрече, например. Но хотелось немного потянуть эту паузу. Подразнить? Кого – ее или себя? Останавливаясь на светофорах, я посматривал искоса вправо и каждый раз ловил ее взгляд. Но когда подъехали к дому, вошли в парадную. Растерялся? Нет, это было что -то другое. Пожалуй, как будто стоять на вышке в бассейне или на скале над морем. Знаешь, что прыгнешь, и все равно оттягиваешь – секунду, еще одну.

Я даже не понял, успел коснуться ее губ или нет, потому что в тот самый момент, когда к ней наклонился, одновременно открылись двери лифта и парадной.

– Подождите, пожалуйста, – крикнул женский голос.

Час ночи, самое время с собачкой гулять. Был бы еще волкодав, а то шавка размером с таракана.

Лена посмотрела на меня то ли растерянно, то ли виновато, дотронулась до руки – как это делал я. Шагнула в лифт, оглянулась.

– Позвоню завтра, – я отодвинулся, пропуская к дверям шавкину хозяйку.

Мда, как-то все... пошло не так. Ну, не все, конечно, очень даже хороший вечер. Но финал получился немного смазанным. Ладно, сам ведь сказал, что не буду торопиться. Вселенная записала.

Не успел я развернуться к лестнице, как услышал голос Лены:

– Сумку забыла.

Двери закрылись, лифт уехал. Она стояла, опустив глаза, поглядывая из-под ресниц.

– Сумку?

– Угу, – Лена поправила на плече ремень сумки и шагнула ко мне.

Пробовать ее губы на вкус. Сладкие с горчинкой. Помада? Может быть, но все равно вишня и шоколад. Ловить их своими губами и не отпускать. Обводить языком по контуру, уворачиваясь от ее языка. Я не мог от них оторваться. Останавливался на секунду перевести дыхание и снова срывался в пропасть. Или нет, это было что-то знакомое по детским снам, когда отталкиваешься от земли и летишь, а внутри все обмирает от восторга.

Волосы падали ей на лицо, и я отвел их в сторону. Мягкие шелковистые пряди словно вода протекли между пальцами, которые нашли впадинки за ушами, скользнули по нежной коже под подбородком. Вздохнув порывисто, Лена пробралась руками мне под куртку, и я тут же прижал их локтями к бокам.

– Попалась?

Она тихо засмеялась, и смех отозвался во мне эхом. Кто бы знал, как я ее хотел. На секунду промелькнуло, остро, горячо: здесь, сейчас. Кто -то может зайти? ОК, есть лифт и кнопка «стоп».

Вот именно что стоп, Кирилл. Не так. Все будет по-другому. И я даже знал, где и когда. Если, конечно, она захочет.

Не отпуская ее, я дотянулся и нажал кнопку вызова. Лифт загудел и снова начал отщелкивать этажи. Лена положила ладони мне на грудь, как будто раздумывала, оттолкнуть или нет. Посмотрела вопросительно, чуть приподняв брови.

– Спокойной ночи! – я поцеловал ее в последний раз, легко, едва коснувшись губ, и подтолкнул к открывшимся дверям.

– Спокойной, Кирилл!

Она провела пальцами по моей щеке, так же легко и нежно, и мне захотелось снова прижать ее к себе. И не отпускать, долго-долго. Может быть, вообще никогда.

Серьезно?..

Лифт давно поднялся, на табло горела неподвижная семерка. Семь – мое любимое число. Я родился седьмого января, на Рождество. А Ксю – седьмого февраля. Это была моя примета: если попалась на глаза машина с тремя топорами на номере – значит, день будет хорошим. И до боли захотелось, чтобы эта одинокая семерка тоже принесла мне удачу.

Я ехал домой и чувствовал себя так, словно прилично выпил. Хорошо хоть улицы пустые, да и до Озерков недалеко. В голове шумело, и тянуло подпевать песням по радио. И я бы нисколько не удивился, если б из Сосновки вышел... черт его знает, единорог какой-нибудь. Останови меня сейчас гаец, посмотрел бы на мою глупо ухмыляющуюся рожу и точно заставил дунуть в трубку. А там. а там ни фига. Чудеса.

Дом наш стоял ни пригорке, и гараж удачно вписался сбоку в цоколь. Прямо оттуда по лестнице можно было попасть в коридорчик у кухни. Но я вышел во двор, закрыл ворота пультом и обошел дом. Поднялся на веранду, сел на качели.

Ветер шелестел в вершинах деревьев, из-за которых выглядывала почти полная луна. Молодые листья и трава пахли одуряюще. Где-то заливался соловей. В такую ночь всегда жаль, если никого нет рядом. Но сейчас – особенно.

Я достал телефон. Позвонить, написать? Нет, уже поздно. Третий час. Пока добрался до дома, она наверняка легла. А вот мне сегодня вряд ли удастся уснуть. Но не сидеть же здесь до утра.

Тихо открыл дверь, на ощупь, не зажигая света в прихожей, снял ботинки, повесил куртку. И вздрогнул.

В дверях своей комнаты маленьким привидением стояла Ксю в длинной ночной рубашке. Лица ее я, разумеется, не видел, но не сомневался, что брови сурово сдвинуты.

– Ничоси вы в боулинг поиграли, папочка!

19

Елена

Лифт поднимался медленно и торжественно, как католический хорал, а я стояла, прислонившись к стене, и пыталась выровнять сбившееся дыхание. Как будто стометровку пробежала. Колени мелко дрожали, руки тоже. Ключи, которые я достала из сумки, выпали в тот момент, когда открылись двери лифта. Хорошо хоть в шахту не улетели.

И только, вроде бы, сердце начало замедлять свой бешеный ритм, как вспомнила мягкое прикосновение его бороды к щеке – а ведь казалось, что должна быть жесткой и колючей. И тут же снова жаром затопило.

Как вообще получилось, что я из лифта выскочила под удивленным взглядом соседки с восьмого? Словно толкнуло что-то. И кто кого поцеловал первым? Да какая разница? Главное, что это был настоящий ураган. На сколько ж мы в парадной зависли?

Часы показывали половину второго. А от «Сенной» отъехали в четверть первого, я посмотрела. Выходит, где-то полчаса целовались.

Серьезно?!

Я осторожно открыла дверь, сняла туфли, куртку. Темно и тихо. Спят. На цыпочках прошла в ванную, быстро разделась, смыла остатки косметики. Душ? Ладно, утром. Влезла в ночную рубашку, прокралась в комнату.

– Вот не пороли тебя в детстве, Елена, – сердитым и совершенно не сонным голосом сказала мама с разложенного кресла-кровати. – А зря. Теперь уже поздно, наверно. Деловая встреча, да?

– Мам, ну мне же не шестнадцать лет, – я села на разобранный и застеленный диван.

– Да, дорогая, тебе вдвое больше. Но ты все такая же безответственная. И не ври, что телефон разрядился.

Едритская сила... Я оставила телефон в сумке, в камере хранения, да еще с выключенным звуком. А потом действительно в голову не пришло проверить пропущенные звонки и сообщения. Видимо, ее совершенно ветром унесло. Голову.

Разблокировав экран, я обнаружила миллион красных телефончиков – в основном от мамы и Тима.

– Мы тебе обтрезвонились. Я ведь не знала, оставаться мне здесь ночевать или домой идти. Или, может, уже надо в полицию звонить и твой труп по моргам искать.

– Мам, по моргам можно, а в полицию бесполезно. Но давай договоримся, что труп ты раньше утра не ищешь. Ты сама сказала, что нельзя быть замужем за работой, так давай запишем за мной право на личную жизнь. В том числе и по ночам.

– А давай, Леля, ты будешь предупреждать, что идешь на свидание. И, возможно, до утра.

– Во-первых, еще не утро, – вяло огрызнулась я, понимая, что мама стопроцентно права. -А во-вторых, прости, я действительно виновата. Выключила звук и забыла включить.

– Надеюсь, время прошло с пользой? – насмешливо хмыкнула мама, поправив подушку.

– Время прошло хорошо, – я забралась под одеяло. – А с пользой или нет. не знаю, посмотрим.

– И кто он? Юрист или банкрот?

– Мам, не сейчас, ладно? Ни то, ни другое.

Я отвернулась к стенке, дав понять, что разговор окончен.

С пользой или нет? Да и что понимать под пользой? Сейчас мне меньше всего хотелось об этом думать. Плавно погружаясь в дремоту, я вспоминала то один момент вечера, то другой, перебирая их, как бусины на четках. Взгляды, слова, прикосновения... поцелуи...

Будильник удалось прихлопнуть на первом писке. Тихонько поднявшись, я вышла и закрыла дверь, чтобы не будить маму. Пусть поспит. Пока закипал чайник, быстро приняла душ, растолкала Тима.

На мое «доброе утро» он не ответил. Это означало смертельную обиду, навсегда-навсегда. Самым разумным было дать ему выпыхтеться, но поскольку я все-таки чувствовала за собой некоторую вину, сделала попытку пойти на мировую.

– Тим, извини, что я вчера не отвечала на звонки. Отключила звук и не слышала.

Мы сидели за столом, я ела овсянку, а он, насупившись, размазывал по тарелке желток яичницы. В ответ на мои слова поднял глаза, посмотрел тяжелым, вполне мужским взглядом – черт, откуда это у него? – и снова уставился в тарелку.

– Собрание, – буркнул, уже закончив и поставив ее в раковину.

Ёшкин кот! Не напомнил бы, я б и забыла. Вот уж точно мама-ехидна. Размечталась о вечере. А ведь в склерозник забито. Специально так расписание составляла, чтобы время освободить.

– Помню, – соврала почти натурально. – Приду.

Тим ушел: школа была в соседнем дворе, и ходил он туда с первого класса сам. Я покосилась на дверь гостиной и постаралась собраться побыстрее, чтобы удрать, пока мама не встала. Продолжать ночной разговор не хотелось. Разумеется, избежать его не удастся, но хотя бы оттянуть.

В результате на работе я оказалась уже в десять, несмотря на то, что до одиннадцати мне там сегодня делать особо было нечего. Зато старательно постояла во всех пробках, дважды заглохнув.

– Лен, тут тебе принесли... – сказала администратор Света странным тоном.

На стойке лежало что-то большое, упакованное в крафт. Я с опаской надорвала бумагу.

Розы! Три огромные темно-красные розы на длинных стеблях. Как та, с которой Кирилл пришел в «Абрикосов». И карточка с типографской надписью: «С юбилеем!»

С юбилеем?!

Светкин завистливый взгляд прожег во мне дыру размером с арбуз, и это было очень приятно. Обрезав в туалете стебли, я пристроила розы в вазу, подсластила им жизнь ложкой сахара и набрала номер Кирилла.

– Привет, Лен! – я не сомневалась, что он улыбается. – Ну как, поставили тебя в угол за позднее возвращение?

– Еще как. А тебя?

– Коленями на горох.

– Спасибо за розы, – я отломила со стебля длинный шип. – С юбилеем?

– Ну... я проснулся и подумал, что сегодня неделя, как мы познакомились. Чем не юбилей?

– Если строго... – шип воткнулся мне в палец, и я ойкнула. – Если строго, то неделя будет вечером.

– А вечером мы можем отметить. Как ты на это смотришь?

– Прости, не получится, – я вздохнула, и мне действительно было страшно жаль. -Родительское собрание. Итоги года, утренник. Это надолго.

– Печально, – Кирилл тоже вздохнул. – А завтра у меня Ксюхин день. Мы с ней один выходной всегда проводим вдвоем. В воскресенье она идет к подружке на день рождения. Как насчет воскресенья?

– Положительно, – я открыла в компе прогноз погоды. – Обещают солнце и тепло. Погуляем где-нибудь? Можно на Елагин остров. Белок покормить.

– И комарей, – серьезно добавил Кирилл. – Окей. Я позвоню. Все, Лен, давай, целую. Тут меня уже грязно домогаются.

Отложив телефон, я высосала кровь из пальца и откинулась на спинку стула.

Вот как, спрашивается, эти два дня пережить? Ну сегодня еще ладно, сейчас работа начнется, и до самого вечера, а потом собрание. А завтра? Ксюхин день? Устрою-ка я тоже. Тимов день. С утра отведу в бассейн, а потом погуляем или в кино сходим. Заодно и помиримся.

20

Кирилл

– А ну-ка брысь спать! – рявкнул я.

Ксю резко развернулась, всей спиной показав, что я гад и мерзавец. И печать поставила, хлопнув дверью. Наверняка Анну разбудила.

Красота! Я не сомневался, что утром за завтраком наслушаюсь всякого. Как дошкольник, написавший на ковер. Удрать на работу пораньше не выход. Ксю не из тех, кто остывает. Наоборот, чем дольше копит, тем ядернее взрыв. Ядренее.

Ничего. Как там в мультике? Неприятность эту мы переживем. Пусть выскажется. А на субботу у нас был запланирован Дельфинарий. Ксю обожала дельфинов, поэтому ходили мы туда частенько. Я прикинул, что даже если она еще будет дуться, дельфины и прочие морские котики обязательно мне помогут.

Как ни странно, уснуть удалось сразу. Но вот что снилось... Промелькнула мысль, что я неправильно выбрал профессию. Может, надо было снимать фильмы для взрослых? Интересно, удастся ли превратить этот сон в реальность? Мы знакомы с Леной всего неделю. да, кстати, сегодня как раз неделя. Но судя по вчерашнему. Вот так и идут лесом все благие намерения. Не торопиться, не терять башку. Это что? Пресловутая химия -физика и теория волн?

И тут же прибежало на паучьих лапках с тоненьким голосишком: а если все-таки подстава? Ну что ж, значит, Кирилл Андреевич сам себе злобный Буратино.

Пока все это крутилось у меня в голове, Ксю и Анна уже встали. Выйдя из ванной, я обнаружил чадо за столом – мрачное и с нехорошим блеском в глазах. Сделал себе бутерброд, налил кофе, сел напротив.

Давай, подруга, погнали. Быстрее начнем – быстрее закончим. В чем проблема? В том, что пришел поздно? Или еще что-то?

– Папа! – в голосе, как обычно, античная трагедия и решимость идти до конца. «Скажу все, даже если ты меня выдерешь, как сидорову козу». Хотя я ни разу этого не делал, только обещал. – Прости, но я должна задать тебе один вопрос.

– Валяй! – вздохнул я, надеясь, что она все-таки не станет в лоб спрашивать о моих намерениях по отношению к Лене.

– Мне неловко, но приходится. Я надеюсь, ты пользуешься. коптра. компрацепцией?

Сначала я опешил, потом чуть не заржал. А потом хлопнул ладонью по столу так, что кофе выплеснулся из кружки.

– Ксения! Это что еще за разговоры?! Ты что, совсем обалдела?

Губы обиженно выпятились, глаза мгновенно наполнились слезами.

– Папа, я не хочу, чтобы у меня случайно появился брат. или сестра.

– Подожди-ка, – я вытер салфеткой кофейную лужу. – А не ты ли мне совсем недавно говорила, что хочешь нормальную маму? Тебе в голову не приходило, что если я вдруг женюсь, у тебя с очень большой вероятностью будет брат или сестра?

– Приходило, – набычилась Ксю. – Если ты женишься, это ладно. Но я не хочу, чтобы тебе снова пришлось жениться только поэтому. Потому что будет ребенок.

– Так. И от кого ты это услышала? Про «пришлось жениться»? Хотя можно и не спрашивать.

Твою мать! Если эта тварь не прекратит распускать при Ксю свой поганый язык, я когда-нибудь не выдержу и убью ее. Да, все правда, я женился на Лиде только потому, что она залетела. Но совершенно не обязательно говорить об этом ребенку, который наверняка сделал вывод, что его не ждали и не хотели.

– Послушай меня внимательно! Если уж ты такая грамотная. Да, дети не всегда появляются, когда их ждут. Но когда я женился на твоей маме, искренне надеялся, что у нас получится нормальная семья. К сожалению, не вышло. Может, в этом была и моя вина, но я старался. А что касается тебя, ни на секунду не пожалел, что ты родилась. И давай на этом закончим. Не волнуйся, второй раз так не ошибусь. Если и женюсь, то только на женщине, которую по-настоящему полюблю. И которая сможет полюбить тебя. Все.

Я встал и ушел к себе. Быстро оделся, спустился по лестнице в гараж, сел в машину. Пальцы на руле мелко подрагивали. Не дело так выезжать на дорогу. Чтобы успокоиться, зашел с телефона на сайт доставки цветов и заказал Лене розы. Ну, не только поэтому. Было приятно это сделать. Представляя, как она придет на работу и увидит их, я действительно понемногу пришел в себя. И до Сенной добрался без происшествий. А там меня ждал приятный сюрприз.

– Кирилл Андреич, – из своей будки по пояс высунулся охранник Коля. – Доброе утро.

Он протянул мне руку, и я сначала не сообразил, что это вдруг за рукопожатия такие, но в ладони у меня оказалась флешка.

– Спасибо, Коля, – я быстро убрал ее в карман. – Проверять надо? Время там записано?

– Обижаете. Все как просили. С запасом. И время, и дата.

– Сколько я тебе должен?

– Ну... – он пожал плечами. – Сколько не жалко.

Я положил перед ним оранжевую купюру, которая мгновенно исчезла. Как корова языком слизнула.

– Щедро, – довольно улыбнулся Коля. – Но спасибо. Рад был помочь.

Поднявшись в офис, я кивнул Кате, отказался от кофе и вставил флешку в компьютер. Доверяй, но проверяй.

Все было идеально. Несколько файлов с камеры наблюдения на проходной. Вторник, с половины девятого утра до половины второго, когда Катя прошла через турникет. Она проделывала такие вещи постоянно, еще при Максе. Стоило ему уехать раньше, и она тут же исчезала. И при мне тоже, только никак не удавалось ее на этом поймать. Пришлось пойти на крайние меры.

В понедельник я сказал ей, что во вторник с утра буду на выставке и приеду не раньше двух. И попросил Колю сделать копии с записей камеры. Сразу у него не вышло, потом он был выходной, и вот улики у меня в руках. Отсутствие на рабочем месте больше четырех часов

– это прогул, за который смело можно увольнять.

Я сделал копии на компьютер, ноутбук и другую флешку, вышел в приемную и положил ее перед Катей.

– Ознакомься и реши, что лучше: по собственному или по статье. Даже если ты вывернешься и принесешь справку от врача, у меня есть много других таких записей.

Это, конечно, был блеф, но что делать, покер так покер.

Через полчаса заплаканная Катя положила передо мной заявление об увольнении. Я подмахнул его в приказ, без отработки. Было неприятно, но никаких моральных угрызений я при этом не испытывал. И тут же позвонил в отдел продаж. Там работала Наташа Олисова, с которой мы были знакомы уже лет семь. Спокойная, приятная женщина, моя ровесница. На днях я предложил ей Катину должность, и Наташа согласилась. Хотя в зарплате не выигрывала, а в репутации, наоборот, теряла, поскольку ее непременно стали бы считать моей любовницей. Впрочем, у меня она никакого мужского интереса не вызывала, поэтому это волновало меньше всего.

А потом позвонила Лена. Я разговаривал с ней, стоя у окна, и смотрел во двор-колодец. Радовался, как подросток, что слышу ее голос. Представлял ее лицо. Огорчился, что не увидимся вечером. Хотя, может, и к лучшему. Будет время немного успокоиться после вчерашнего. И... соскучиться. Все-таки в ожидании есть своя прелесть. Если оно не тянется слишком долго, конечно.

Нажав кнопку отбоя, я подышал на стекло, написал пальцем: «Лена» и смотрел, как быстро тают эти четыре буквы.