Текст книги "Любовь по ошибке (СИ)"

Автор книги: Анна Жилло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

80

Кирилл

Не могу сказать, что вопрос этичности (в Ксюхином варианте – эпичности) меня совсем не занимал. Я отдавал себе отчет, что некоторые мои действия, да что там некоторые, многие, выходят за рамки однозначной оценки. И в бизнесе, и в личных делах, в том числе во всей ситуации с Ксю. Поэтому Ленины слова, что Лиду даже жаль немного, оказались. не так уж и мимо.

Нет, мне ее действительно было не жаль. Потому что я прожил каждую минуту этой паскудной истории. Она прошла через меня и моего ребенка. Через меня, а не рядом. Я не сидел в зрительном зале с ведром попкорна и бутылкой колы, наблюдая за поворотами сюжета. И потом. у каждого своя правда, и каждый прав для себя, пока уверен в своей правоте. Я был уверен. И поэтому сторонние мнения меня нисколько не волновали. В данном случае – даже Ленино, хотя вряд ли насчет жалости она говорила всерьез.

Если и были у меня какие-то сомнения, то сказанное Ксю в адрес Тима фирменное Лидино «козел» поставило окончательную точку. Огромную и жирную. Если и жалел я сейчас о чем-то, то только о том, что. пожалел Лиду раньше. Не пошел до конца и не добился лишения ее родительских прав, когда такая возможность была.

Обо всем этом я думал в пятницу, возвращаясь домой. Хотелось верить, что Лида устанет стучать лбом в закрытую дверь и в конце концов оставит нас в покое. А еще – что нам все-таки удастся прекратить войну между детьми и Лена станет для Ксю настоящей матерью.

Завернув в «Окей» купить кое-что к завтрашнему пикнику, на парковке я увидел сценку, от которой остро резануло завистью. Мужчина примерно моего возраста помог выйти из машины беременной жене, а за ней выбрались еще двое детей – мальчик и девочка. И большая собака.

Будет ли у нас так?

Будет. Обязательно будет. Я не сомневался

Вечером меня занесло в чат родителей Ксюхиного класса. Во время учебного года я заходил туда в среднем раз в два-три дня, чтобы не пропустить какие-нибудь новости, но никогда ничего не писал. Мамки даже не знали, что я в нем состою, кто ж заглядывает в список

участников. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что там уже второй день обсуждают... предстоящую женитьбу папы Ксюши Ковалевой.

Нет, ну я, конечно, знал, что из двадцати семи мам в классе около десятка разведены или вообще не были замужем: они щедро делились в чатике подробностями своей личной жизни. И взгляды на родительских собраниях ловил откровенно говорящие. И попытки познакомиться поближе были. Вспомнилось Ксюхино: «ты самый красивый папа в нашем классе». А еще свободный и без материальных проблем. Почему бы и нет? И все равно не представлял, что все так по-взрослому.

Оказывается, на меня шла самая настоящая охота, а я и не знал. И теперь мамки всерьез горевали, что все пропало, гипс снимают, клиент женится. С одной стороны, это было забавно и даже где-то почесывало чувство собственного величия. А с другой, кто -то же этот вброс сделал. Кто? Глупый вопрос.

– Ксения, к ноге!

– Что, папа? – глаза, как у совы.

– Ничего не хочешь мне сказать?

– О чем? Что я сделала?

Отмотал чат так, чтобы на экране остались самые пристойные сообщения.

– Это что?

Покраснела, нет, побагровела – как отварная свекла.

– Пап, ну я только Светке сказала. Но это же правда. Ты же ведь женишься на Елене?

– А папа у Светки в наличии? – ядовито поинтересовался я. – Насколько я помню, нет.

– Он с ними не живет.

– Ясно. Ладно, иди.

Это еще на работе не знают, что я собираюсь жениться. Даже Любе и Игорю пока не говорил. Вот где траур будет. Не с Любиной стороны, конечно... хотя, черт ее знает. Но даже если – она этого не покажет. А вот другие.. Сколько слезок будет пролито, бухла выпито и слов всяческих сказано в мой адрес. Хотя ни одной я повода не давал. Удивительно, насколько все это может быть безразличным, если нужна только одна. Та, которую любишь.

На школьную линейку я мог заявиться в самом бомжацком виде, чтобы дамы утешились, но не хотелось ставить Ксю в неловкое положение. Поэтому оделся прилично, бороду триммером подравнял.

– Правильно, папа, пусть неудачник плачет! – хихикнула она, глядя, как я выбираю галстук.

– Подушиться не забудь. «Том-Фордом». Чтобы всех наповал.

Вспомнились слова Дарьялова, когда тот разводился года три назад. В те времена он больше общался с Максом, чем со мной, но мы здорово поддали на двоих, и, кажется, впервые говорили о чем-то, не связанном с бизнесом. Вот тогда-то он и сказал: «Андреич, дружить со своими детьми – это такой кайф, но есть и обратная сторона. Теряется необходимая дистанция».

Да, он был прав. Мне безумно нравились наши с Ксю отношения, и я надеялся их сохранить и тогда, когда она станет старше. Но как же было сложно держаться на той грани, где я оставался ее отцом, а не мальчиком-приятелем. Как ни странно, я почему-то надеялся, что Тим мне в этом поможет, сместив фокус. Да, даже сейчас, когда надеяться на это не было никаких оснований.

На линейке я действительно стал звездой и ньюсмейкером Ксюхиного второго «А». Даже мамаши, вполне благополучно пребывающие в браке, косились на меня с нескрываемым интересом. Под конец это начало раздражать, и я был рад, когда балаган закончился. Но улизнуть так просто не удалось.

– Кирилл, мы тут собираемся отметить немного начало учебного года, – нарисовалась на пути Дина – мать той самой Ксюхиной подруги Светки. Она уже не раз недвусмысленно ко мне подкатывалась, последний – в тот вечер, когда мы с Леной ездили в Выборг и я забирал потом Ксю с дня рождения. – Не хочешь с нами?

– Прости, Дина, но у нас семейный праздник намечается. С моей будущей женой. И детьми.

– Жаль, – вздохнула она. И явно не только по поводу моего отказа.

– Довольна, мартышка? – спросил я Ксю, когда мы сели в машину. – Или ты себе Светку в сестрички хотела?

Она задумалась. С одной стороны, Светка наверняка представлялась ей меньшим злом, чем Тим, но вряд ли Ксю мечтала о Дине в качестве мачехи. Впрочем, тут можно было не опасаться, я бы на такое точно не клюнул.

Вернувшись домой, мы занялись подготовкой. В очередной раз пожалев, что так и не заказал беседку, я вытащил мангал, стол и стулья. Анну мы на выходные отпустили, поэтому Ксю мыла овощи и зелень, накрывала на стол. И делала вид, что все хорошо. Хотя я видел: волнуется и переживает.

Лену с Тимом ждали к двум, но около часу она позвонила и спросила, нельзя ли приехать пораньше.

Что-то не понравилось мне в ее тоне. Очень не понравилось.

– Конечно, Лен. Ничего не случилось?

– Тогда мы выезжаем.

«Вызов завершен», – мелькнуло на экране и пропало.

Как будто солнце за тучу зашло.

Что за хрень опять, такую-то мать?

Елена

В школу мы пошли втроем. Мама была почасовиком без классного руководства и каких-либо еще нагрузок и могла выйти на работу только в понедельник, но как же пропустить линейку?!

Коррекционные очки Тим носил с трех лет, выправляя небольшую косинку, и вот недавно их наконец разрешили снять. Похоже, девочки это обстоятельство отметили. Я стояла с мамой чуть поодаль и видела, как они кидают на него заинтересованные взгляды. Однако Тим был верен себе. Если с ним здоровались – отвечал, а в целом делал вид, что он не из этой стаи. Хорошо хоть скандалить не стал, когда его поставили в пару с девочкой. Только отодвинулся подальше.

Возможно, я была не слишком объективна, но мне казалось, что Тим действительно здорово выигрывает на фоне одноклассников – выглядит взрослее и, что уж там, гораздо интереснее. Прав был Кирилл, не одна девчонка будет из-за него плакать.

Когда в школе училась я, после линейки первого сентября обычно проводили «урок мира» или еще что-нибудь идеологическое, но Ольга Петровна решила устроить простой классный час: познакомить с новенькими, расспросить, кто где побывал летом. Ждать Тима мы с мамой не стали – школа находилась в соседнем дворе, и он с первого класса ходил сам. Зашли в магазин, и я купила любимые Тимкины заварные булочки с кремом, чтобы попить чаю, когда придет.

Учительница обещала отпустить детей в четверть двенадцатого, но уже перевалило за полдень, а Тим так и не вернулся. Мама обеспокоенно поглядывала в окно, я набирала его номер и слушала длинные гудки. Хотят тут как раз ничего удивительного не было, звук в школе заставляли выключать.

– Идет! – с облегчением выдохнула мама. – Ну, с новым опытом тебя, Лелечка. В дальнейшем станет обычным делом: ребенка нет, телефон не отвечает. Все через это проходят.

– Извини, мам! – заявил Тим с порога. – У парня одного папа прогер, он нам про новые игры рассказывал.

– Пусть хоть про игры с людьми общается, – шепнула мама мне на ухо. И добавила вслух: -Ладно, давайте уже за стол. Обед у вас не скоро еще будет.

Мы пили чай, разговаривали. Вполне отвлекало от мыслей о том, как все пройдет в этот раз. Бабуля потихоньку всю неделю капала Тиму на мозги, что если ситуацию не изменить, надо к ней приспосабливаться. Мама все равно замуж выйдет, и лучше за того, кто ему нравится, чем вообще неизвестно за кого. И со сводной сестрой надо жить мирно, всем спокойнее будет. «Пусть она ко мне не лезет», – бурчал Тим в ответ на эти ее пассажи.

– Ну ладно, я пойду потихоньку, – мама встала, и тут раздался звонок. Подойдя к двери, она посмотрела в глазок и спросила: – Кто там?

Услышав ответ, ойкнула, обернулась, взглянула на меня растерянно и... открыла дверь. За которой стоял Павел Анатольевич Виртанен, собственной персоной.

– Можно войти? – он перешагнул порог, не дожидаясь ответа.

– Мам, какого черта ты вообще открыла? – простонала я. – Хоть бы меня спросила, – и повернулась к нему: – Выметайся! Я тебе уже все сказала.

Но было поздно, в прихожую выглянул Тим. И, похоже, тут же смекнул, что к чему. Труда не составило. Пусть с поправкой на возраст и цвет глаз, но он был абсолютной копией отца. А тут еще и зеркало отражало их обоих.

– Может, ты меня все-таки представишь сыну, Лена?

Мне одновременно хотелось разреветься, крепко выругаться и огреть Пашу чем-нибудь потяжелее. Ситуация складывалась – тупее не придумаешь.

– Познакомься, Тим, это твой папаша, которого через девять лет вдруг пробило тебя увидеть.

Глаза у Тима стали, как мама говорила, по восемь копеек.

– Здравствуйте, – пробормотал он, глядя себе под ноги. – Только я не хочу с вами видеться. Раньше надо было.

– Паша, тебе здесь не рады, – процедила я сквозь зубы. – Мне жаль, если ты приехал только для этого, но лучше уходи. По-хорошему.

– По-хорошему? Да, Лена, я надеялся, что мы договоримся по-хорошему. Видимо, не получится. Ладно, будь по-твоему. Сделаем тест ДНК, решим через суд.

– Паша, да ты совсем спятил? – вмешалась мама. – Какой суд? Какой тест?

– Извините, но это не ваше дело, София Николаевна. И я никуда не уйду.

– Отлично! – я сунула ноги в туфли, схватила сумку и телефон. – Тогда мы уйдем. Пошли, Тим. Мам, ты его впустила – ты его и выноси отсюда. Можешь в полицию позвонить.

Тим схватил кроссовки и выскочил на площадку – как был, в джинсах, футболке и тапках. Я за ним. Повезло, что лифт все еще стоял на нашем этаже. Пока спускались, Тим надевал кроссовки, а я прислонилась к стенке, пытаясь выровнять дыхание. Быстрым шагом, почти бегом, мы дошли до стоянки и сели в машину – я за руль, Тим рядом. И вот тут меня наконец накрыло. Уткнулась в стекло и разревелась.

– Мамочка, не надо, не плачь! – уговаривал Тим, гладя меня по голове. – Все будет хорошо. Мы ведь к Кириллу поедем? Он нам поможет, я знаю. А он чего хочет?

– Кто? – подняла я голову. – Кирилл?

– Нет... этот... Зачем ему суд? Он меня не заберет у тебя? Кирилл же забрал Ксюшу.

– Тим, ну ты мелкое-то с мягким не путай, – всхлипнула я. – Ксюша с самого рождения больше с ним и с няней была, чем с матерью. А твой папаша через столько лет впервые всплыл. У них с женой детей нет, вот он и вспомнил, что где-то готовый сын имеется. Будет с кого на старости лет содержание потребовать.

– А ты откуда знаешь? – Тим посмотрел удивленно. – Что детей нет? Ты же говорила, что ни разу его за это время не видела.

– Встретила этим летом, – пришлось сознаться. – Помнишь, в Болгарии в аптеку ходила без тебя? Вот и встретила. Случайно. Он там живет. Хотел еще тогда с тобой увидеться, но я не согласилась. А он взял вот и приехал.

– И правильно, что не согласилась. Не нужен он нам. У тебя Кирилл есть. У нас... Он классный. А этот. – Тим тряхнул головой, словно пытался избавиться от неприятных мыслей. – Ну что, поедем? Только тебе успокоиться надо. Нельзя в таком состоянии машину водить.

– Нельзя, – согласилась я. – И позвонить надо. Они нас к двум ждут, а сейчас даже часа нет. Может, не пришли еще.

Я набрала номер и спросила Кирилла, можно ли приехать раньше. И хотя старалась говорить спокойно, он сразу почувствовал: что-то случилось. Но объяснять по телефону я не стала – не хватало только снова сорваться в истерику.

– Давай-ка мы с тобой минут пять в города поиграем, Тим. Алма-ата.

– Хитренькая какая, – возмутился он. – Нечестно! Нет такого города. Алматы есть. А на Ы городов нет.

– А вот и есть.

Он полез за телефоном, но я хлопнула его по рукам:

– А ну без читерства! Я скажу на Ы, а ты тогда все равно на А. Ыныкчан. Заметь, даже в России.

– Аддис-Абеба!

Нет, как хотите, а умный ребенок – бич для родителей!

82

Кирилл

Нет, это, конечно, было лучше, чем «извини, мы не приедем» или «извини, мы задерживаемся», но все равно ничего хорошего я не ждал. Что-то определенно случилось. Без веской причины в гости на час раньше не приезжают, а уж если еще предупреждают таким тоном, как будто разом скончались все родственники.

– Что, пап? Они не приедут? – уставилась на меня Ксю.

– Приедут. Прямо сейчас. Скоро. Уже едут.

– Ой.

Она убежала в дом, видимо, наводить последнюю красоту. Я ходил взад-вперед по саду, поглядывая на мангал, которому передалось мое нервное состояние: ольховые плашки то и дело выплевывали языки пламени, не желая превращаться в правильные красные угли.

Наконец с улицы донесся шорох шин, Буратина подползла к воротам. Лена пыталась улыбаться, но видно было, что недавно плакала. Обычно у нее краснели веки, и это не могла скрыть никакая косметика. И Тим – мрачный, словно напуганный.

Поругались? Но тогда вряд ли сорвались бы раньше времени. Может, мама наговорила чего-нибудь?

– Здравствуйте, – из дома лебедем выплыла Ксю, от которой разве что искры не летели от напряжения.

– Привет, – буркнул ей Тим.

– Лена, что случилось? – я обнял ее, и она молча уткнулась носом в плечо. – Так, товарищи,

– я посмотрел на Ксю и Тима, – вам ответственное поручение. К мангалу близко не подходить, но следить, чтобы сильно не горело. Полезет огонь – зовите меня. Пойдем, Лен.

Мы поднялись на веранду и сели на качели. Ксю и Тим отодвинулись друг от друга подальше и уставились на мангал так старательно, как будто оттуда могли вылезти не огненные всполохи, а парочка инопланетян.

– Тимкин папаша заявился, – вздохнула Лена. – Мы с мамой у нас были после школы, она ему зачем-то открыла. Хочет через суд добиваться признания отцовства. Тест на ДНК и все дела. Он всегда был настырный и говнистый. И вряд ли за десять лет сильно изменился.

– Нормально... – это было, конечно, здорово неприятно, но я опасался чего-нибудь похуже.

– А Тим как?

– Тим молодец. Ясное дело, в шоке был, но сразу сказал, что общаться с ним не желает -мол, раньше надо было. Павел уходить не собирался, мы с Тимом ушли сами. Мама потом написала, что он свалил, но настроен решительно. Специально за этим и приехал. Будет упирать на то, что о ребенке ничего не знал, а как узнал, так сразу захотел. блин, быть частью его жизни.

– Солнце мое, давай без паники. Забрать Тима у тебя он точно не сможет, а насчет остального будем бодаться. До победного конца. Олег уже апробирован, сегодня же ему позвоню и. тсс! – я прижал палец к губам и кивнул в сторону сада. – Смотри!

Меня всегда удивляло, что дети между собой не могут разговаривать тихо. Особенно на эмоциях. Иногда это здорово раздражало, но сейчас оказалось очень даже кстати.

Ксю неуклюже, бочком подобралась поближе к Тиму и попросила:

– Тима, ты меня извини. за тогда. Ладно?

Тот посмотрел на нее удивленно и кивнул: – Хорошо.

– У вас что-то случилось? Дома? – она подобралась еще ближе.

Тим вздохнул и, помолчав, все-таки ответил:

– Мой отец приехал. Я его первый раз увидел. За всю жизнь. Лучше бы и не видел никогда. Ксю ойкнула и прижала руки ко рту.

– Я знаю... это плохо. У меня мама... тоже. Такая, что лучше б я ее не видела никогда. Но ты не расстраивайся. У папы есть такой здоровский знакомый адвокат, он нам помог. И вам тоже поможет, если надо.

– Спасибо, – кивнул Тим, по-прежнему глядя в мангал.

– А еще знаешь. – Ксю осторожно дотронулась до его плеча. – Твоя мама и мой папа поженятся, тогда у тебя будет нормальный папа. А у меня – мама. Наши общие. Давай мы их не будем делить, ладно?

Лена посмотрела на меня, изумленно покачала головой, и я сжал ее руку. Не так давно вспоминал о том, что добро без худа чудо, но тут как раз играла первая часть поговорки: банальнейшее «нет худа без добра».

– Хорошо, – Тим повернулся к Ксю. – Только ты.

Что он хотел сказать, так и осталось тайной: в этот момент за забором раздался дикий кошачий вопль и мерзкий хохот.

– Это соседские мальчишки опять кошку мучают! – Ксю прижала руки к груди. – Они такие гады! И трусы. Но мне одной с ними не справиться.

– Бежим! – Тим, не раздумывая, сорвался с места и понесся к калитке, Ксю за ним.

– Ни хрена себе! – Лена вскочила. – Идем?

– Подожди, – я остановил ее. – Не так быстро. Пусть сначала сами попробуют. Успеем. Как ты думаешь, может, стоит купить братьям Шариковым кило конфет? Или бутылку вискаря твоему Паше? Без них все было бы дольше и сложнее.

– Обойдутся, – улыбнулась Лена. – С Пашей нам еще придется пободаться, а этим засранцам маленьким давно надо было навалять. Но согласна, все получилось. неожиданно. Ксюшка молодец, если честно, я не рассчитывала. Когда она сказала «давай не будем их делить», у меня аж в носу защипало.

– Оба молодцы. Я сам не ожидал. Она, конечно, мне обещала постараться, но.

Побоище тем временем перешло на новый уровень. Четырехголосые вопли разрезал отчаянный Ксюхин визг.

– А вот теперь пора вмешаться, – я встал, но тут в хор добавился раздраженный женский голос.

Не успели мы с Леной дойти до калитки, как та распахнулась, пропуская живописную компанию. Первой шла Ксю в разорванном по шву платье, держа на руках серо-полосатого кота с окровавленным боком. За ней – взъерошенный Тим с поцарапанной щекой. Соседка Марина, злющая, как кобра, вслед за ними волоком тащила всхлипывающего сына. Свободной рукой тот размазывал по мордасам сопли и кровь из разбитого носа. Второй маячил где-то сзади.

– Полюбуйтесь! – Марина показала на свое скулящее чадо.

– Ну, – я посмотрел на Ксю и Тима, – признавайтесь, чья работа?

– Моя! – нахально заявила Ксю.

– Нет, моя, – отодвинул ее Тим.

– Наша... общая, – Ксю взяла его за руку. – Жаль, Стасу не успели надавать.

Мы с Леной переглянулись.

– Уважаемая, – сказала она медовым голосом. – Статья двести сорок пятая Уголовного кодекса Российской Федерации. Жестокое обращение с животными. До пяти лет. Или до трехсот тысяч штрафа. За малолетних детей ответственность несут родители. Статья, между прочим, вполне рабочая. Хотите проверить? Я вам это обеспечу.

Черт, иногда желание накатывает ну в самый неподходящий момент! Но что поделаешь, она была великолепна!

Марину с братьями Шариковыми словно ветром сдуло. Преступники стояли перед нами, держась за руки. Ксю все так же прижимала к себе кота, а тот и не думал сопротивляться, сообразив, что нашел тихую гавань.

– Папочка, Елена, пожалуйста, можно мы оставим котика себе? Мы же его спасли.

У моей бабушки в станице на кухне висели древние ходики. С кошачьей мордой, у которой глаза бегали вправо-влево. Тик-так. Вот так же Ксю и Тим переводили абсолютно одинаковый умоляющий взгляд с меня на Лену и обратно.

– Лена, забери этих поросят в ванную и приведи в порядок. Ксю, давай сюда кота.

– Папочка?

– В корзину посажу, повезем в ветеринарку. Надо ему бок зашить. А заодно и блох вывести. Только блох мне дома и не хватало для полного счастья.

– Папочка!!!

– Не люблю кошек, – шепнул я Лене на ухо. – Но, кажется, придется полюбить.

Эпилог
Полтора года спустя

Елена

– Слушай, Лель, – Ирка внимательно разглядывала красную Наташкину мордаху. – Ей бы бороду, был бы вылитый Ковалев. Твоего вообще ноль. Может, твой ребенок не от тебя? Ты бы это, задала ему прямой вопрос. А то мало ли...

– Ладно-ладно, – проворчала я. – Своего роди сначала. Посмотрим, на кого похож будет. Ирка задумчиво погладила небольшой еще живот.

– Не похож, а похожа. Это девочка Ирочка.

Как «пожилую первородящую» ее отправили на двенадцатой неделе делать хорионбиопсию, чтобы исключить хромосомные отклонения.

«Продырявили пузо вот такенной иглой! – рассказывала она. – Взяли кусочек плаценты». Отклонений не нашли, а в качестве бонуса определили пол.

– Фантазия на грани фантастики! Будете Ирина Ивановна и Ирина Петровна, чтобы различать. Дарьялову одной Ирки мало?

– Больше Ирок, хороших и разных! Дарьялов счастлив до неба. Он всегда дочку хотел, а бывшая мадама была заточена исключительно под пацанов. Вот и получит ляльку на старости лет. У него уже двое внуков, будет тетя младше племянничков.

– Дарьялов был бы еще счастливее, если б ты не упиралась, как коза, а согласилась расписаться, – не удержалась я. Эта тема стояла уже почти год без малейшего продвижения.

– Ни за что! – насупилась Ирка. – Я там уже дважды была. Хватит.

– Ну и дура.

– Ну и ладно. Когда тебя завтра выписывают, утром?

– Обещают, – я пожала плечами. – Если все нормально будет.

– Короче, мы к вам после выходных подскочим, а то завтра у вас там дурдом образуется конкретный. Все, давай.

Она поцеловала меня и пошла к двери. А я покормила Наташку и устроилась спать. Палата была одноместная, поэтому спала я все свободное от кормлений и процедур время. Про запас. И с дрожью вспоминала шестиместную с тараканами в Снегиревке, где рожала Тима.

После исторического явления Паши-папаши и не менее эпохальной драки Тима и Ксю с братьями Шариковыми дела наши не просто сдвинулись с мертвой точки, а понеслись галопом. Сначала мы съездили зашить дыру в боку кота, получившего имя Матроскин, сокращенно – Мася. Кстати, от этого мерзкого имени первое время у меня дергался глаз, но потом привыкла.

До шашлыков дело тогда так и не дошло – на обратном пути купили пиццу и роллов. Дети возились с котом и его свежекупленным приданым. Вся вражда была мгновенно забыта, они тут же договорились, что, пока не переедем, будем приезжать в гости, а Ксю будет писать Тиму в Вайбер и присылать фотографии Матроскина.

Кирилл тем временем позвонил Олегу и изложил вводные. Тот ответил, что, если б я оставила в свидетельстве о рождении прочерк, проблемы не было бы вообще. Быстренько расписались бы, и Кирилл усыновил бы Тима как своего собственного ребенка. А там уж Паша мог бы хоть до луны прыгать со своими тестами. А раз он указан в свидетельстве, даже с моих слов, придется попотеть. Но чем быстрее мы поженимся, тем лучше.

Кирилл признался, что об усыновлении не задумывался, но раз так – даже хорошо. Главное, чтобы Тим не возражал. И Ксю.

Дети, насильно оторванные от кота, видимо, были готовы согласиться на что угодно, лишь бы мы от них отстали. Пожениться побыстрее? Усыновить Тима? Согласны. Можно идти?

В понедельник мы с Кириллом поехали в районный загс и подали заявление.

«Сколько будет стоить, чтобы побыстрее?» – в лоб спросил он заведующую.

Налички не хватило, переводом она не согласилась, поэтому пришлось съездить к ближайшему банкомату. Уже через неделю мы стали мужем и женой. А еще через день мы с Тимом переехали в Озерки.

Свадьба получилась сравнительно скромная. Приехали родители Кирилла, плюс мама, Ирка с Дарьяловым, который подогнал нам в качестве подарка арендный лимузин, и еще десятка два человек. Ну и дети, разумеется. Немного обалдевшие от таких резких перемен, но довольные. Свадебное путешествие отложили до осенних каникул. Мы с Кириллом в Грецию, на Санторини, дети с бабушками на Кипр. Немного побаивались, как выйдет, но обошлось. У нас, само собой, так прекрасно, как только может быть, дети окончательно подружились, бабушки – нет, но мы особо и не рассчитывали. Главное – чтобы не дрались при редких встречах.

Ну а дальше пошли будни. Судебные дрязги отожрали у нас много нервов и денег, но в итоге все обернулось в нашу пользу. Паша через суд затребовал экспертизу, тест ДНК, разумеется, подтвердил, что он Тимкин отец, и это, как предупреждал Олег, сильно усложнило процесс усыновления Кириллом. Мои пять свидетелей – мама, Ирка и еще три приятельницы, – утверждавшие, будто Паша знал о том, что я беременна, суд не слишком убедили. И тут на помощь пришла очередная волшебная случайность. Видимо, мироздание решило, что мы уже исчерпали лимит неприятностей и имеем право на хорошее.

Обычно люди удаляют из своего почтового ящика спам и опорожняют корзину. Но мало кто вспоминает о папке «Отправленные». А на сервере ничего не исчезает. В том числе и мое письмо Паше. Какая он поганая свинья, раз так подло слился, узнав о моей беременности. Написано было в минуту отчаяния, и я потом жалела. Но кто мог подумать, что это сыграет важную роль в судебном спектакле?

И как я только о нем вспомнила? Письмо нашлось, по запросу суда администрация сервера подтвердила, что девять с лишним лет назад оно было доставлено и открыто адресатом. То есть все Пашины бредни о том, что он не подозревал о наличии ребенка, оказались наглым враньем. В результате суд отказал ему в официальном подтверждении отцовства и разрешил Кириллу усыновить Тима. И стал Тимофей Павлович Валевский Тимофеем Кирилловичем Ковалевым.

Сказать, что все у нас шло гладко, – сильно соврать. Первые полгода – это был кошмар. Мы с Кириллом ссорились и укладывались спать в разных комнатах. Дети ругались и даже дрались. Работать я меньше не стала, и со временем выходила полная катастрофа. Анна чуть было не уволилась со скандалом. Зухра исчезла, прихватив кое-что из моих украшений. Мама в пух и прах погрызлась с Кириллом и заявила, что ноги ее в нашем доме не будет, но потом передумала. Пару раз мне показалось, что я действительно сделала огромную глупость, выйдя за него замуж.

А потом вдруг все улеглось. Процесс грубой подгонки закончился, и начался тонкий тюнинг – который, видимо, будет продолжаться всю оставшуюся жизнь.

На весенних каникулах мы поехали вчетвером в Данию, где жил один из сыновей Дарьялова, нашедший нам приличные апартаменты. В первую же ночь, когда дети, убегавшись по Копенгагену, дрыхли без задних ног, Кирилл спросил: «А как насчет еще одного?»

«Ну... если только одного», – подумав, согласилась я. Правда, думала лишь для вида, а на самом деле давно уже хотела, чтобы у нас родился общий ребенок.

Впрочем, сразу все равно не вышло – надо было допить таблетки и подождать, пока организм придет в норму. И вот пожалуйста – Наташка.

Беременность оказалась на удивление легкой – видимо, весь ужас вылился на долю Тима. Страшнее всего было поставить в известность детей: мы не представляли, как они это воспримут.

«Лена, а ты не слишком старая? – озабоченно нахмурила лоб Ксю. – Я волнуюсь».

«Дура! – рявкнул Тим. – Никакая мама не старая. Сейчас совсем старые рожают, и ничего. Пусть только мальчика рожает. Я его плавать научу. А ты так и не умеешь».

У них началась очередная свара, а мы под шумок улизнули гулять вокруг озера.

«Будешь смеяться, Лен, – сказал Кирилл, когда мы кормили уток. – Я иногда ночью просыпаюсь в холодном поту и думаю: а ведь мог послать Вадима ко всем хренам с его свиданием вслепую. И мы бы с тобой никогда не встретились».

«Помнишь, что ты мне сказал тогда в «Абрикосове»? Про ту Елену? Я спросила: а вдруг ты промухал счастье всей своей жизни. А ты ответил: все равно никогда об этом не узнаю, так что без разницы».

«Нет, солнце, – он обнял меня. – Я ничего не промухал. Наоборот нашел. Счастье всей моей жизни.»

Кирилл

Наконец-то мы с детьми собрались ехать в роддом за Леной и Наташей. Премудрая теща София Николаевна в машину не помещалась, чему я был, признаюсь, рад. Уж слишком сильно ей хотелось рулить нашей семьей. Мы с Леной, конечно, ей не позволяли, и отсюда периодически вытекали конфликты. Не хватало только ее советов в такой момент.

В итоге теща осталась ждать дома с моими родителями, приехавшими на недельку. А еще с Анной и с Матроскиным, который вышел проводить нас на крыльцо.

Эта наглая скотина уверенно прибрала к лапам весь дом. Он прекрасно умел делать глазки, как кот из «Шрэка», считая при этом всех нас своими рабами. Если кого и боялся, так это Анну, которая умела поставить его на место. Если честно, иногда мне хотелось взять Масечку за химо, унести подальше за ворота и сказать всем, что сам сбежал. Но прекрасно понимал, что никогда этого не сделаю. И что обязан этому паразиту по гроб жизни.

Дети ожидаемо сцепились за переднее сиденье и так же ожидаемо отправились со своими сидушками оба назад. Кто поедет спереди на обратном пути, я пообещал решить с помощью камня-ножниц-бумаги.

– Вот, будет у нас теперь бабское царство, – пробурчал Тим, когда мы отъехали от дома.

– Наташа не баба! – разозлилась Ксю и треснула его в бок. – Она наша сестра! И Лена не баба. И я тоже. Это ты баба, раз такие глупости говоришь.

– А ремня обоим по заднице? – спросил я, глядя в салонное зеркало.

– А позвонить в ювенальную юстицию? – показала язык Ксю.

– А в детдом всей сопливой командой? И кота заберёте. Нашли кого пугать.

Сзади утихло.

Такие вот перепалки у нас были обычным делом. Со стороны послушать – прийти в ужас. А на самом деле Ксю с Тимом довольно быстро стали не разлей вода. До конца третьего класса Лена по утрам завозила его в школу, а в четвертый он пошел уже в Ксюхину. И то ли влияние Ксю сказалось, то ли что, но там у него с общением никаких проблем не возникло. Ботаником-занудой он быть, конечно, не перестал, но это нисколько не мешало. И Ксю обидеть никому в голову не приходило, все знали, что будут иметь дело с ее братом. Благодаря плаванию он был парнем крепким и навалять мог даже тем, кто постарше.

«Слушай, – беспокоилась Лена, – а если они вдруг вырастут и надумают пожениться, у них проблем не будет? Ты ведь Тима усыновил».

«Не волнуйся, – успокаивал я. – Сложности будут, да, но решаемые. И потом, может, еще и не надумают. Хотя я возражать не стану».

– Пап, – Ксю потрогала меня за плечо. – Мы тут с Тимом подумали и знаешь, что решили?