Текст книги "Любовь по ошибке (СИ)"

Автор книги: Анна Жилло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

54

Кирилл

– Самый большой плюс вашей истории – что вы не поехали бить морды и вообще хоть как-то разбираться.

По голосу Олег представлялся мне минимум Валуевым, но в реальности оказался субтильным мужчиной неопределенного возраста, больше смахивающим на студента -ботаника.

– Хотел, – честно признался я. – Дочь остановила. Сказала, что меня посадят в тюрьму, а ей придется жить с матерью. Подействовало отрезвляюще.

– Разумный ребенок. Не знаю, как насчет тюрьмы, но в моей практике были случаи, когда необдуманные действия клиентов приводили к очень нехорошим результатам. Поэтому давайте договоримся сразу. Ни единого шевеления без моего одобрения. Никаких контактов и разговоров с бывшей супругой. Даже если вдруг позвонит сама, ваш ответ: «Мы общаемся только через адвоката».

– Хорошо, – послушно кивнул я. – Мои действия?

– Для начала подпишем типовой договор. Нюансы будут прописаны в дополнительном соглашении.

От фигурировавших в договоре цифр любой китаец мгновенно превратился бы в европейца. Немного утешало то, что окончательная сумма зависела от результата, но и ведение дела оценивалось неслабо. Впрочем, деваться было некуда, и я подписал.

– Во-первых, флешку вашу я на досуге прослушаю. Может, там есть что -то такое, что надо убрать. И с телефона тоже. И вообще, позаботьтесь, чтобы все файлы в телефоне были в целости-сохранности. Тут такая фишечка. Использовать тайно записанное аудио в качестве судебного материала разрешили всего несколько лет назад, причем не законом, а письмом Верховного суда. Поэтому на низовом уровне судьи могут упираться. И требовать объяснения, откуда дровишки. А наш оппонент может затребовать экспертизу подлинности, так что все должно быть идеально. Чтобы не подкопаться.

Олег подумал, потер подбородок и продолжил, перекидывая из руки в руку карандаш, за которым я невольно следил, как за маятником гипнотизера:

– Подойдем к проблеме здраво. Пока нет ничего, что заставило бы суд полностью запретить матери общение с ребенком. Ограничить еще больше – да, легко. Ввести контроль за посещениями. Например, они будут видеться в вашем присутствии. Или в присутствии сотрудника опеки. У вас дома или на какой-то нейтральной территории.

– Как это «нет ничего»? – возмутился я, но он остановил меня жестом.

– Что касательно педофильских моментов... Я вас прекрасно понимаю, у меня тоже дочь, чуть постарше вашей. Но учтите такую вещь. Наш герой – публичная персона и при деньгах. Если дело дойдет по этой статье до суда, в чем я, кстати, сомневаюсь, будет невероятное количество грязи, и это ударит в первую очередь по ребенку. В итоге все выставят так, что девочка отчима оклеветала, да еще с вашей подачи. Но даже если дело скиснет на предварительном этапе, в СМИ все равно просочится. Поймите, в нашей стране известному лицу можно быть кем угодно. Наркоманом, алкоголиком, психом, дебоширом. Гомосексуалистом – вообще прелесть. Можно иметь три судимости, три семьи и лечиться от сифилиса. Педофилом быть нельзя. Категорически. Вот на этом мы и сыграем.

Все то же самое говорила мне Лена. Да и сам я, остыв и подумав на свежую голову, это понял.

– Предлагаете шантаж?

– Куда ж без него, родимого? Только тут тоже нужно с умом действовать. Нам надо будет застать вашу бывшую врасплох. Без предупреждения. Одну. До мужа она сама донесет. Наше предложение: мы подаем ходатайство об изменении порядка общения, она не сопротивляется. В противном случае мы идем с козырей.

– Так ведь можно и без суда обойтись? – засомневался я. – Зачем так сложно?

– Затем, – поморщился Олег, – что она может согласиться, а потом передумать. Через годик. А доказательная база нужна свеженькая.

– Интересно все получается. – я почувствовал, что снова закипаю. – Ну ладно, добьемся мы своего. надеюсь. А эта мразь останется безнаказанной. И наверняка продолжит. С каким-то другим ребенком. Если уж начал – не остановится.

– Кирилл Андреевич, миленький, – Олег тяжело вздохнул, – спуститесь на землю. Я вам верю, я обязан верить клиенту. Но, положа руку на сердце и куда угодно еще, лапать за попу и ходить по дому в трусах – за это никого никогда не посадят. Можно заплатить многомного денег, сфабриковать доказательства, купить судью. Но повторюсь, это рикошетом ударит по вашей дочери. Хотите? Сомневаюсь. Знаю, звучит цинично, но будьте счастливы, что у вас нет реальных доказательств сексуального насилия.

– Да уж, слава богу, – меня передернуло.

– В вашем случае официально и легально сделать ничего нельзя. Другими способами -можно. Если вы достаточно платежеспособны и имеете определенные связи. Думаю, все знают, как наказывают насильников и педофилов. Главное – остаться в стороне самому. Настолько в стороне, чтобы даже мысли ни у кого в вашем направлении не прилетело. Но я ведь вам этого не говорил, правда? Подумайте, где мы сможем гарантированно отловить вашу бывшую жену для разговора. Чтобы не ходить двадцать раз. Может, на работе?

– Она не работает. Дома тоже без особых гарантий. Понятия не имею.

– Какие-то клубы, фитнес?

– На фитнес, кажется, ходит. Регулярно. Но вот куда и когда? Постараюсь выяснить.

– Постарайтесь, – Олег встал, дав понять, что аудиенция окончена. – И сразу мне звоните.

– Все было предсказуемо, – хмыкнула Лена, когда я позвонил ей по пути в офис и отчитался.

– Ковалев, поклянись, что обойдешься без партизанщины. Ты же понимаешь, что это минное поле. Шаг вправо, шаг влево – и ага, яйца висят на дереве.

– Солнце, клянусь! – честно ответил я. Ну, почти честно. Скрестив пальцы. – На дереве -это нам не надо.

Деньги и связи в наличии. А вот как остаться в стороне, тут стоило подумать. Хорошенько.

– Ты как сегодня? – спросила она.

– Поздно. Злой и, возможно, пьяный.

– Тогда приезжай. Посмотрю на тебя пьяного.

– Боюсь, тебе не понравится, – вот это уже было честно, без пальцев за спиной.

– Ты дебоширишь? Или блюешь на пол?

– Вроде, нет, но...

А правда, что я делаю, когда пьяный? Клею стремных баб в барах? Швыряю об стены все, что попадет под руку? В последний раз было именно так.

– Тогда приезжай. Мужчину нужно увидеть пьяным, пока. пока еще на берегу.

На берегу. Пока не женаты, ты имела в виду.

Может, уже хватит притворяться? Сказать все словами? Раз уж даже мама в лоб спросила, правда ли, что я собираюсь жениться. Видимо, Ксю ей так и доложила. Ну так ведь и.

собираюсь, да. И все эти «если нам удастся подружить детей» – лесом! Не «если», а «как» и «когда».

Удастся!

И я даже знаю, как сделаю ей предложение. Не сегодня, конечно.

– Хорошо, приеду. Но я тебя предупредил...

55

Елена

Ближе к вечеру я начала сомневаться, а не ступила ли.

Пьяные мужчины вызывали у меня безотчетный страх, смешанный с раздражением и брезгливостью. Это пошло с детства: отец в последние пару лет перед их с мамой разводом пил много и часто. Приходил домой поздно, и каждый раз начинался безобразный скандал. Я накрывала голову подушкой и тихо плакала. И все мужчины, с которыми я встречалась, в пьяном виде были ну очень неприятными. Причем в самых разных вариантах: развязный хам, слезливый нытик, опасная сволочь, нудный морализатор. Пожалуй, только один, набравшись, приходил домой и тихо заваливался спать. Но об этом я знала лишь с его слов, поскольку он был женат. Кто его знает, мог и врать.

Конечно, можно было позвонить и сказать, что передумала. Но не стала. Рано или поздно все равно это случилось бы, и уж лучше сейчас. В конце концов, это, пожалуй, единственный способ взглянуть на человека, когда он практически себя не контролирует. Ну да, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Каков он пьяный, такова и его суть, которая обычно сидит в темном подвале на цепи.

Но все равно я нервничала. Потому что это был экзамен не только ему, но и мне. Смогу ли я продолжить наши отношения, если он под мухой окажется, мягко говоря, неприятным ? Или если какая-то мелочь взбесит его так, что хоть в окно выпрыгивай? Я ведь должна была думать не только о себе, но и о Тиме.

В половине двенадцатого раздался звонок:

– Ленка, я еду.

По голосу сразу стало ясно: готовченко. Ну и сама я подобралась в полную боеготовность. Неизвестно, откуда и как Кирилл ехал, но в начале первого запищал домофон. А дальше тишина. Я подождала, выглянула в глазок, приоткрыла дверь квартиры.

– Гав!

Из-за двери высунулась шкодная морда с розой в зубах. Кирилл стоял на четвереньках -рубашка на три пуговицы расстегнута, галстук полуразвязан, волосы взлохмачены. Интересно, удастся ли отчистить брюки на коленях?

– Спасибо хоть за задницу не укусил, – хмыкнула я. – Заползай!

Он прошествовал в квартиру походкой комодского варана и поднялся, держась за стену. Отдал мне розу, чмокнул в щеку – да, амбре было ничего себе.

– Я, знаешь, Ленка, был злой, а потом вспомнил, что к тебе поеду, и стал добрый, да... знаешь... я, наверно, совсем пьяный. или не совсем. И знаешь, я тебя хочу, да. но тера. тереотически. лучше, наверно, не надо. Я у тебя на кресле посплю, можно?

Удачно мне в голову пришло, что если Кирилл будет в дрова, придется складировать на кресле. И заранее разобрала. Кое-как добравшись до него, он рухнул – кресло жалобно крякнуло. Я сняла с Кирилла туфли, укрыла пледом. Он поймал мою руку, поцеловал и пробормотал, уже засыпая:

– Лен, выходи за меня. замуж.

Погасив свет, я вышла на кухню. Налила полбокала вина из начатой бутылки, подошла к окну. Там в бледном сумраке белой ночи улыбалось мое отражение. Мы с ним чокнулись и выпили.

Я ничего не слышала. Наверняка он не собирался делать мне предложение вот так. Поэтому. я ничего не слышала.

И все равно было приятно.

Будильник я поставила на семь, но Кирилл проснулся раньше. Когда я с трудом продрала глаза, он сидел и сжимал ладонями виски. Без пиджака, в расстегнутой рубашке, растрепанный, помятый. Тот еще красавчик.

– Привет, – пробормотал хрипло. – Извини, я, кажется, здорово вчера набрался. Вроде, не так уж много выпил. Наверно, паленка какая-то попалась. Сейчас не знаешь, где налетишь, даже в приличном месте. Что было -то хоть?

– Ты совсем ничего не помнишь?

Я подошла, погладила его по голове, стараясь не слишком глубоко дышать.

– Ну. местами-временами. Тут помню, тут не помню. Песни не пел? Стриптиз не плясал?

– Нет, – хихикнула я, представив подобную сцену.

– А что делал?

– Облаял меня из-за двери.

– В смысле? – кажется, он всерьез испугался.

– В прямом. Изображал собачку. На четвереньках. И с розой в пасти.

– Розу помню, – Кирилл кивнул и поморщился. – Черт, башка трещит. Кажется, я ее в ресторане из какой-то вазы спионерил.

– Башку? – с трудом сдерживая улыбку, уточнила я.

– Розу. У тебя трезвиловки никакой нет? Шипучей?

– Нет. Аспирин могу дать.

Кирилл вздохнул тяжело и положил мою руку себе на лоб.

– Не поможет. Но давай. Из твоих рук – хоть цианистый калий.

– Есть будешь?

– Издеваешься? – простонал он.

– Тогда полежи еще немного. Я сейчас в божий вид приведусь и отвезу тебя домой. Тебе точно на работу надо? Ну тогда хоть душ примешь и переоденешься. Костюму твоему, кажется, хана, в химчистку надо. И отпаривать.

– Анна отдаст, – махнул он рукой. – Давай, я подремлю минут десять.

По дороге к Озеркам я осторожно пыталась выяснить, что Кирилл помнит из вчерашнего. Последним, по его словам, было то, что он вышел из такси и звонил в домофон.

Ну и ладно. И прекрасно. Проехали.

Днем позвонила Ирка – узнать, виделся ли Кирилл с юристом. Я пересказала то, что услышала от него, а потом не выдержала:

– Слух, Ковалев мне предложение сделал.

– Да ну?! – изумилась она. – И что?

– И ничего. Он в такую хламину был, что утром и не вспомнил. А я не стала напоминать. Пусть по-трезвому предложит.

– Ну... резонно, – согласилась Ирка. – Но процесс пошел. А как он вообще пьяный?

– Смешной. Приполз на карачках, с цветком в зубах. Бормотал что-то малопонятное, потом предложил выйти за него и отрубился.

– Какой зайка! Эх. – тут она тяжело вздохнула. – А мне последний по пьяни на полном серьезе предложил в садо-мазо поиграть. Я согласилась, но не уточнила, кто кем будет. И вполне так садо выставила его за дверь.

– Представляю! – расхохоталась я.

56

Кирилл

Если за машиной хорошо ухаживать, регулярно осматривать и вовремя устранять мелкие неисправности, вероятность внезапных крупных поломок становится на порядок ниже. Так и с работой. Еще зимой все скрипело, как несмазанная телега. Сначала я присматривался и вникал. Весной принялся закручивать гайки. Сопротивлялось и скрипело еще сильнее. И появлялись мысли, что все делаю не так.

А потом я познакомился с Леной, и это словно добавило новых сил. Несмотря на все сомнения и подозрения. Убрал тех, кто вставлял палки в колеса, нагнал шороху на тех, кто пинал балду. А уж когда Ира показала все узкие места, стало еще проще. Разумеется, что -то периодически подвисало, тормозилось, но это были рабочие моменты, и они легко разруливались. И вот тут-то я в полной мере оценил, насколько важно иметь замов, на которых можешь положиться. И, кстати, на личные дела времени теперь оставалось больше.

Выяснить, в какой фитнес-клуб ходит Лида, труда не составило. А за приятную денежку девушка-администратор согласилась маякнуть в Вайбер, когда та придет на занятия. Мы с Олегом были наготове и подъехали к клубу.

– Какого черта? – неприятно удивилась она, выйдя на улицу и увидев меня.

– Разговор есть. В твоих интересах.

– Тут рядом кафе, можем зайти, – предложил Олег.

– А вы еще кто такой? – окрысилась Лида.

– Адвокат Кирилла Андреевича. Буду представлять его интересы в суде.

– Что?!

Олег вежливо, но твердо взял ее под локоть и буквально впихнул в дверь кафешки-стекляшки.

– Что вам заказать? – поинтересовался, усадив ее за столик.

– Ничего! – буркнула Лида.

– Хорошо. Девушка, два эспрессо, пожалуйста, – махнул он официантке. – Значит так, Лидия Федоровна. Мы будем добиваться полного запрета вашего общения с дочерью, поскольку оно наносит ребенку моральную травму и негативно сказывается на психическом и эмоциональном развитии.

Покерфейс он держал знатно, обзавидуешься. Мы действительно подали ходатайство о запрете общения. Проси максимум – получишь хоть что-то, сказал Олег. Но сейчас вид у него был такой, словно ставит Лиду в известность об уже свершившемся факте.

– Какого черта? – вскинулась она.

Вместо ответа Олег достал телефон и включил один из записанных Ксю файлов. Не стесняясь в выражениях, Лида объясняла, что представляет собой ее папаша.

– Стерва! – прошипела она, побагровев.

– Рот закрой, тварь! – не выдержал я, но Олег успокаивающе похлопал меня по руке.

– Таких клипов у нас целая коллекция, Лидия Федоровна. Этого более чем достаточно. Суд уже несколько лет принимает такие записи в качестве доказательной базы. Вполне возможно, захотят выслушать девочку, и...

– Черта лысого у вас выйдет!

– Послушайте, давайте спокойно, – хотя Лида уже почти плевалась огнем, Олег оставался непрошибаем. – Мы знаем, что вы дама энергичная, в средствах не стесненная. Что просто так не сдадитесь и можете создать нам массу трудностей. Поэтому предлагаем сделку.

– Что?!

– Вы без лишних телодвижений соглашаетесь с любым решением суда, будь то ограничение в общении, особые условия свиданий или полный запрет. В ответ мы оставляем в стороне вопрос о противоестественных склонностях вашего супруга.

Вытаращив глаза, Лида молча шлепала губами, как живой карп на прилавке. Теперь ее лицо побледнело, а шея пошла красными пятнами.

– Во время недавней поездки в Испанию ваш муж, Лидия Федоровна, неоднократно позволял себе недвусмысленные прикосновения к вашей дочери, которые вполне можно квалифицировать как развратные действия по отношению к лицу, не достигшему не только совершеннолетия или возраста согласия, но и фертильности.

– Вранье! У вас нет никаких доказательств! Или она еще и видео снимала?

– Нет. Ее слова против слов вашего мужа, который, разумеется, будет все отрицать.

– Разумеется, будет!

– Какая же ты сука, Лидка! – как ни предупреждал меня Олег, но я не выдержал. – Хрен и бабло тебе важнее ребенка. И плевать, что педофил. Зачем ты вообще с ней видишься? Чтобы лишний раз сказать ей, какая я сволочь?

– Кирилл Андреевич! – Олег толкнул меня под столом ногой. – Лидия Федоровна, разумеется, в суде ваш муж и его адвокат будут доказывать, что ничего не было, что ребенок не так понял и вообще все придумал. Или даже намеренно отчима оклеветал. Возможно, это дело и до суда не дойдет, поскольку, кроме слов девочки, доказательств действительно нет. Но уже на стадии подачи заявления в полицию с карьерой вашего мужа будет покончено. Уж мы побеспокоимся, чтобы о самом факте этого действия стало известно прессе и телевидению. Они ухватятся за него – и за факт, и за вашего мужа – с радостным визгом. Еще раз с самого начала. Мы предлагаем вам сделку. Наше молчание против вашего согласия на запрет общения с дочерью. Признайте уже, что оно вам не нужно. А уж ребенку тем более.

Лида молчала, только дышала так, словно пробежала стометровку. Потом вскочила резко, едва не уронив стул, и вылетела из кафе.

– Считайте, что согласие получено, – усмехнулся Олег и одним глотком осушил чашку.

– Вы думаете? – засомневался я.

– Уверен. На девяносто девять процентов. Есть, конечно, небольшая вероятность, что она совершенно безмозглая, но не думаю. Сейчас прибежит домой, устроит благоверному ад и Израиль. Неважно, поверила или нет. На всякий бякий случай. Останется ли с ним – тоже неважно. Даже если выставит за порог, все равно скандала не захочет. Все ж подружки знают, кто ее муж. Только давайте договоримся четко. Будет звонить – сразу адресуйте ко мне. Дайте мой телефон. Повторяю по буквам. Никаких разговоров, никаких эмоций. Я все понимаю, но держите себя в руках. И тогда все будет в порядке.

Он попрощался и ушел. А я заказал еще кофе и просидел с полчаса, пока более-менее не успокоился, чтобы можно было сесть за руль.

Начало положено, сказал я себе. Это уже хорошо. Как будто трясешься месяц, поставив диагноз по интернету, а потом все-таки идешь к врачу. И все оказывается не так страшно. И диагноз другой, и лечение назначено. Нет, сам я ипохондриком не был, хотя и перечитал в детстве миллион медицинских учебников. А вот за Ксю всегда страшно волновался. Как Лена сказала, папа-фанатик. Ну да, наверно.

57

Елена

У Кирилла с Ксю, кажется, все сдвинулось с мертвой точки. Иркин юрист оказался настоящей акулой. Я не знала, как выглядит бывшая жена Кирилла, но представляла ее себе то как хабалку из привокзального буфета с непрокрашенными корнями, то наоборот – как гламурную фифу. Хотя если исходить из того, что она вышла замуж за популярного актера, вряд ли первый вариант имел шансы на существование. И все равно сценку в кафе, в скупых штрихах описанную Кириллом, я мысленно прокручивала в двух версиях.

Через несколько дней мадам позвонила ему, но была отправлена общаться с юристом. И тот, похоже, истрепал ее в лоскуты. Однако выдрал согласие на предложенную сделку.

– Суд будет в конце июля, – рассказывал Кирилл. – Уж не знаю, чего именно Олег сможет добиться, но очень рассчитываю, что домой к ним Ксю больше не поедет. Как минимум.

– Послушай, а если все-таки она передумает? – я привыкла профессионально сомневаться во всех действиях клиентов. – Да идите вы, скажет, в южном направлении. Я с мужем развелась, можете на него хоть что вешать, а мне плевать.

– Не думаю, что она разведется. Наверняка устроила ему скандал, а тот наплел, что все гнусная клевета, а он святой и праведный.

– Ну а все-таки если? Если откажется? Неужели правда пустите всю эту грязь в ход? В качестве блефа годится, но ведь в реальности действительно в первую очередь ударит по Ксюшке. Ты пойдешь на это?

– Не знаю, Лен, – Кирилл помрачнел. – Но Олег работает на результат. Он материально в этом заинтересован. Так что... я надеюсь на лучшее.

Да, при любом раскладе у него были основания рассчитывать на лучшее. И с Ксю мы познакомились. Она передавала приветы мне, а я ей. А вот с Тимом у меня все обстояло, мягко говоря, не слишком радужно.

Третьего числа я встретила его на вокзале. Иветта, убедившись, что всех детей благополучно разобрали, отвела меня в сторону.

– Елена Максимовна, тут у нас все осложнилось. С Ларисой. Я за Тиму заступалась, но все разгулялось не на шутку, дошло до директора лагеря. Если б это не были последние дни смены, не знаю, чем бы все закончилось.

– И что на этот раз? – я покосилась на Тимку, который топтался поодаль вокруг чемодана.

– Да все то же самое. Понимаете, он безропотно делает то, что действительно надо. Но заявил, что не собирается заниматься глупостями, которые ему не интересны. Всякие там игры и прочее коллективные дела. Еще не хватало в песочек играть.

– В песочек? – удивилась я.

– Был конкурс на лучший песчаный замок. На пляже.

– А разве это не добровольное дело?

– Да я все понимаю, – поморщилась Иветта. – Не в этом проблема. Тима – нонконформист. Не умеет и не хочет подстраиваться под других. Я не говорю, что его надо переделывать. А вот научить хотя бы минимально маневрировать стоит. Для его же блага.

Вечером я долго крутила в руках телефон и бумажку с номером психолога, которую дала Иветта. И в конце концов пошла к Тиму. Он лежал на кровати и увлеченно играл в какую -то стрелялку в телефоне.

– Тим, у меня к тебе серьезный разговор.

– Ты выходишь замуж? – он поморщился и отложил телефон.

Я опешила. И проскользнул соблазн ответить «да». Но, во-первых, пока это еще не было правдой, а во-вторых, вряд ли сейчас из подобного разговора вышло бы что -то путное.

– Хотелось бы услышать твою версию того, что было в лагере.

– Иветта нажаловалась, – насупился Тим.

– Иветта Петровна на твоей стороне. И все-таки?

– Мам, почему я должен заниматься всякой ерундой по команде?

– Потому что взрослым людям часто приходится заниматься всякой ерундой по команде, даже если очень не хочется. Ты уже в том возрасте, когда надо понимать, где нужно настоять на своем, а где пойти навстречу, чтобы избежать конфликта. Никому не нужного конфликта.

– А если я не хочу?

– Тогда я куплю тебе надувной бассейн на сорок литров, и пускай в нем пузыри на даче. Только учти, всю жизнь там не просидишь. Послушай, Тимофей. Иветта Петровна сказала, что с сентября ты переходишь в спортивную группу. Если, конечно, захочешь. Это тренировки каждый день, сборы, лагеря, соревнования. Никто не будет с тобой нянчиться и спрашивать, чего ты хочешь или не хочешь. И, знаешь, команда – это не малышовая группа: пришел, поплавал и ушел. Думаю, не надо объяснять, что это такое.

Упрямое, набыченное выражение на его лице дрогнуло, в глазах промелькнула растерянность. И я не дала ему времени собраться снова.

– Тим, у меня к тебе очень большая просьба. Не хочу заставлять, а прошу. Иветта Петровна порекомендовала психолога, и нам...

– Я не псих! – крикнул он.

– А чего тогда орешь? Выключи дурака, пожалуйста, – я начала сердиться. – Ты прекрасно знаешь, что с психами имеют дело психиатры. А психолог может помочь тебе научиться ладить с людьми. Если ты, конечно, не намерен всю жизнь провести в одиночестве. Чтобы не было ни друзей, ни семьи.

Тим проглотил слюну, вздохнул тяжело. И пробормотал едва слышно:

– Хорошо.

Пододвинулся поближе, обнял меня.

– Я соскучился.

– Я тоже, Тимоша, – так я звала его, когда он был маленьким. Потом все больше Тимофей, Тим, Тимка. Наклонилась, поцеловала в макушку со смешным мягким завитком волос. -Очень соскучилась.

– Мам, а ты точно замуж не выйдешь?

Приехали. И вот что я сейчас должна была сказать?

– А если вдруг? Ты будешь очень сильно возражать?

– Разве нам так плохо? Зачем тебе? Какой-то чужой дядька? – он снова надулся, и непрошибаемо упрямое выражение вернулось.

– Тим, понимаешь, я еще не очень старая, хотя, возможно, тебе в это трудно поверить. И то, что у меня ничего не вышло с твоим отцом, не означает, что я не хотела бы иметь нормальную семью.

– А я и бабушка – это ненормальная семья?

– Ты прикидываешься? – я почувствовала, как подбираются слезы.

– Нет, я не понимаю. И я не хочу!

– Ты ведешь себя как капризный ребенок!

Лена, остынь. Он действительно ребенок, до которого мамаша-курица никак не может достучаться. Ребенок, боящийся, что кто-то окончательно заберет у него маму, которую он и так толком не видит.

– Ладно, Тим, давай это оставим. Я пока никуда не выхожу.

– Пока! – его голос дрогнул.

– Я не гарантирую, что этого никогда не случится. Но одно могу обещать. Если я и выйду замуж, то только за того, кто сможет тебя полюбить. Или хотя бы найти с тобой общий язык.

Тим посмотрел на меня исподлобья и ничего не ответил. Я еще раз поцеловала его в макушку и вышла. Взяла бумажку с телефоном и забила номер в память, чтобы позвонить днем с работы.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, просила я мироздание. Ирка нашла Кириллу хорошего юриста. Пусть и психолог окажется не хуже, пусть поможет. Потому что сама я, кажется, не справлюсь.