Текст книги "Замуж за светлого властелина (СИ)"
Автор книги: Анна Замосковная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Глава 14. Светлый властелин удивляет
Правда, в центре Окты всего пяток извозчиков, да несколько человек на крыльце противоположной мэрии. Со ступеней мы с властелином спускаемся незамеченными и почти пересекаем площадь, когда из мэрии, придерживая подол траурного чёрного платья, выходит горожанка.
Всплескивая руками, она роняет кисет. Это привлекает внимание сначала к ней, а потом, когда все замечают её ошалелый взгляд, и к нам с властелином. Последнему, правда, всё равно, он ведёт меня к одной из радиальных улиц. Зато мужчина из очереди в мэрию криво надевает берет, один извозчик роняет поводья, другой случайно пускает лошадь вперёд, третий давится пирожком. Открытые рты и вытаращенные глаза можно не засчитывать.
Но это в центре, где обывателей практически нет, лишь заглянувшие по делам, совсем иначе на отходящих от площади улицах: тут больше людей, коляски, повозки с товарами и вещами…
И если светлый властелин в своём одеянии сливается с белыми домами, то я в чёрных кружевах, с чёрными распущенными волосами вместо положенного пучка или чепца, выделяюсь сразу.
Первым нас замечает мужичок-возница, его телега с бочками скатывается на тротуар. Он успевает придержать зашоренного конька и никого не задевает, но это не мешает паре дородных женщин поднять крик.
– Смотри, куда прёшь!
– Глаза залил с утра?
– Пускают тут всяких!
Надо же, не думала, что в Окте ругаются, тут же всё должно быть благостно, под стать правителю.
Вместо ответа мужичок указывает на нас с властелином, и женщины умолкают. Словно волна прокатывается по тротуарам, люди шепчутся, оглядываются, выступают на проезжую часть, подпрыгивают и наклоняются, чтобы увидеть нас из-за спин и плеч впередистоящих.
Столько внимания… Не по себе, особенно из-за того, что светлый властелин держит меня за руку на глазах у всех.
Позорное желание сбежать становится почти нестерпимым: при всём неоднозначном отношении к ведьмам, даже после безумной свадьбы на глазах у многих горожан Окты, ко всеобщему вниманию я непривычна.
Светлый властелин окидывает толпу равнодушным взглядом, меня оглядывает внимательнее.
– Тебе нужно новое платье.
– Какое?
– Лёгкое, светлое, соответствующее твоему положению в городе.
Началось, теперь ему надо переделать меня под себя. Сощуриваюсь: значит, ему всё же не по нраву мой ведьминский вид, значит, это можно использовать.
– Я ведьма, – гордо вскидывая подбородок, вытягиваю руку из захвата его пальцев, – и не собираюсь нарушать закон, надевая что-то помимо положенного мне чёрного балахона.
– Ты уже нарушаешь, – спокойно замечает властелин. – Балахона на тебе нет. И шляпы тоже.
Прикрыв глаза, вздыхаю: ну, правда, кого я решила законам поучить?
Приоткрываю один глаз:
– Почему я не наказана?
Опять ничего не прочитать по лицу светлого властелина, лишь расширившиеся зрачки намекают на отклик на мои слова.
Проходит минута…
Что он делает? Решает, надо ли меня наказывать или нет?
– Твой статус изменился, – светлый властелин проводит пальцем по моему запястью, белому браслету. – Теперь ты вольна одеваться, как пожелаешь.
Предложение соблазнительное, но отказываться от возможности немного досадить супругу не буду:
– Мне нравятся ведьминские наряды, я не собираюсь их менять.
– Хорошо, только закажи новые, у тебя было мало одежды, и она не подходила к торжественным случаям.
И это говорит мужчина (опять непробиваемый), который всегда ходит в однотипной одежде белого цвета.
– Уж кто бы говорил, – выдыхаю я.
Направляясь дальше по улице, светлый властелин признаётся:
– Насколько мне известно, женщины любят красивую одежду. Но если не любишь, я не буду тебя принуждать, одевайся так, как тебе нравится.
Кошусь на него: выглядит серьёзно, как всегда.
Мы минуем большую витрину трапезной, с обратной стороны которой к стеклу липнут посетители. В неё-то светлый властелин и отворяет массивную дверь.
Меня чуть не сносит ароматами мяса, чеснока, перца, горчицы, мёда, сдобы…
Светлый властелин поддерживает меня под локоть, деликатно заводит в зал со столиками под белыми скатертями. Даже здесь белый цвет!
И тишина мёртвая.
А посетители (в основном мужчины, но есть и хорошо одетые женщины) больше похожи на статуи.
Из чего можно сделать вывод, что светлый властелин своими появлениями подобные заведения не балует.
– Есть отдельные кабинеты? – спрашивает он.
Тишина…
Наконец дородный мужчина с сединой, отделённый от зала деревянной стойкой, поднимает трясущийся палец вверх.
– Н-а-а, – выдыхает мужчина, снова набирает воздух в лёгкие и выдыхает: – на-ав… на…
– Наверху, – спокойно заканчивает за него властелин.
Судорожно кивнув, мужчина оседает за стойку. Одна из дам в углу, пискнув, валится на руки соседа по столику, в другом конце зала звякает посуда.
Единственная невозмутимая личность здесь – светлый властелин. Он протягивает мне руку. Вкладываю в неё ладонь раньше, чем успеваю подумать.
Степенно, почти торжественно, светлый властелин подводит меня к лестнице. Из тёмного дуба, с резными пилястрами и изящными изгибами перил она выглядит роскошнее чётких ровных лестниц в белой башне, соборе, мэрии и любого другого здания центра Окты. Всё же хорошо, что люди пытаются сохранить естественную красоту нашего прежнего мира.
Интересно, если бы я попросила подобную лестницу завести в светлой башне, властелин бы согласился?
Он медленно шагает рядом, в зловещей тишине громко звучат шаги, шелестит ткань и кружево. Но наверху – там звучат голоса. Кто-то спорит, слов не разобрать, лишь раздражение в тоне.
От нетерпения прибавляю шаг и вступаю на второй этаж быстрее, чем властелин.
Пляшут на стенах отсветы масляных светильников, напротив лестницы – череда дверей. Одну из них распахивает раскрасневшаяся Саира, вспыхивают драгоценные камни в серьгах и ожерелье, на вышитой чёрной ведьминской накидке и в броши на сжатой в руке шляпе.
Следом за Саирой выскакивает мэр с перекошенным от бешенства мерзким лицом – мне это выражение слишком знакомом по нашим беседам.
Оба, точно громом поражённые, застывают при виде нас.
Вот уж кого я меньше всего хотела видеть, так это Саиру с мэром. Только его секретаря Тинса в этой славной змеиной компании не хватает. Жду, что он тоже выскочит из отдельного кабинета, но никто не появляется.
Зато мэр склоняется в заискивающем поклоне:
– Господин проконсул, рад встрече. Весьма неожиданно увидеть вас здесь.
Стрельнув в меня гневным взглядом, Саира кланяется ровно в сторону светлого властелина.
– Великий проконсул, приветствую вас и вашу супругу.
– Жуйен, Саира, – слегка кивает светлый властелин и направляется дальше, уводя меня за собой.
А я не могу отделаться от мерзкого ощущения, что два взгляда сверлят затылок.
В отдельном кабинете светло, мягкие кожаные диваны стоят по обе стороны стола под белой скатертью, изображения полей и холмов в рамках на стенах… уютно должно быть, но не могу избавиться от ощущения, что мэр и Саира готовят пакость. Светлый властелин для них недосягаем, но я… да и не только я, полно людей, которым эта парочка могла сделать гадость. Мои любимые старушки Мира и Эльза, например…
Светлый властелин раскрывает кожаную книгу, лежавшую на краю стола, и протягивает мне. Сам берёт такую же.
– Здесь описаны блюда, которые подают в данном заведении.
Кивнув, смотрю на страницы, а мысли по-прежнему крутятся вокруг мэра и Саиры…
Что они задумали?
– Марьяна, ты определилась с выбором? – ровный голос светлого властелина вырывает меня из мрачных фантазий о том, кого та парочка может обидеть.
– Нет, – честно признаюсь я.
– Почему?
Чего-чего, а такого вопроса не ожидала. Пожимаю плечами. Вздохнув, откладываю папку и потираю лоб:
– Светлый властелин…
– Октавиан, называй меня по имени, я твой муж.
– Октавиан, – непривычно называть его так, трудно, особенно когда он так близко и смотрит внимательно. – Скажи, пожалуйста, почему мэр… почему ты принял на такую должность такого… человека, как он?
Я бы резче высказаться могла, но кто знает, какие у мэра с властелином договорённости.
– Он принял светлую власть, он вызвался исполнять обязанности, он выучил все законы и правильно ответил на вопросы, исправно выполняет возложенные обязанности. У меня нет причин отказывать.
И мэр получается весь такой положительный, лишь последняя фраза цепляет, что-то с ней не то…
– А ты хотел отказать? – шёпотом уточняю я.
Словно мимолётная тень пробегает по лицу властелина, его зрачки на миг расширяются и снова становятся нормальными.
– У меня нет причин ему отказывать. – Он раскрывает мою папку с названиями блюд и выкладывает передо мной. – Пора обедать. В это время суток предпочтительно употреблять супы и бульоны.
– Откуда знаешь?
– Проконсул должен знать всё о тех, кем управляет.
Ароматы пробиваются даже сюда, в отдельную комнату, желудок потихоньку сжимается, намекая на необходимость поесть, и я сдаюсь. Не хватало ещё, чтобы мэр с Саирой помешали насладиться вкуснятиной! И как хорошо, что мама научила читать и считать, могу сама справиться с описаниями блюд… почти: понятия не имею, что скрывается за некоторыми названиями.
* * *
Мясной с овощно-пряными нотами дух супа наполняет кабинет, меня, сознание. Блюдо, которое пахнет так изумительно, должно быть невероятно вкусным. Но я отвлекаюсь на властелина: у него такой же суп, как он будет есть его после своей жижи?
Подавится?
Удивится яркому вкусу?
Скривится?
Кромка наполированной ложки вспыхивает в свете и утопает в бульоне, покрытом капельками жира, точно солнечными зайчиками.
Подцепив гущи с клёцками, светлый властелин чуть наклоняется и… ест. Нормально, по-человечески ест, ещё и хлебом закусывает.
– Вкусно, присоединяйся, – предлагает он.
Просто нет слов! Светлый властелин ест супчик. И довольно быстро. Сглотнув слюну, присоединяюсь. С губ чуть не срывается стон: невероятно! Просто восхитительно. Придвинув тарелку, начинаю работать ложкой с удвоенной скоростью, тёплый бульон согревает изнутри, по телу разливается радость, и, поймав себя на гонке со светлым властелином в поедании супа, невольно улыбаюсь. Он кивает, принимая улыбку.
Следом за супом идут запечённые рёбрышки с тёртыми овощами…
И снова замираю, ожидая, как светлый властелин, заказавший то же, что и я, справится с этим испытанием. Рёбрышки совсем не похожи на его жижу, не то что суп.
Но и тут светлый властелин не пасует: закатывает рукава – на запястье чернеет кружевная подвязка, отчего к лицу приливает разогретая супом кровь – и лихо берётся за рёбрышки. В странных глазах появляется что-то живое, хищное, когда он, не сводя с меня взгляда, вгрызается идеальными зубами в мясо. Клыков у него, кстати, нет: все зубы ровные.
– Ты клыки спиливаешь, – шучу я.
Глаза… его глаза меняются, и по ним можно понять, что под маской равнодушия проскальзывает эмоция.
– Правда спиливаешь? – подаюсь вперёд, локоть надавливает на тарелку, и рёбрышки скатываются с неё, я едва успеваю отдёрнуть руку. По белой скатерти растекаются жирные пятнышки. Поднимаю взгляд на светлого властелина, сжимающего в изящных пальцах рёбрышко с надгрызеным мясом. – Зачем?
– Это необходимо.
– Но зачем? – кажется, у меня сейчас глаза на лоб полезут. – Какой в этом смысл?
Светлый властелин тянется за хлебом, явно собираясь уйти от ответа. Прихлопываю его ладонь привычным жестом, как делала это с Жором, тем ещё любителем умыкнуть вкусняшку.
Осознаю, чью руку так прихлопнула, но поздно: светлый властелин смотрит на мою ладонь. Прямо чувствую, как у него в голове скрипит от такого непочтительного к себе отношения.
Его ресницы вздрагивают, он поднимает взгляд почти почерневших глаз. Меня просто парализует от удивления: я совсем забылась.
– Они напоминают о животном состоянии.
– Что? – не понимаю я.
– Клыки – это знак животных, тёмных эмоций, которым так подвержены жители Агерума и многих других миров. Мы спиливаем клыки как ещё один символ отказа от низменного.
– Клыки – это всего лишь клыки, с ними есть удобнее, – отзываюсь я и вспоминаю о белой жиже. – Но вам это не надо, понятно…
Убираю ладонь с его руки, но светлый властелин ею не шевелит, рассматривает, словно ищет, не запачкала ли я её.
Я же хватаюсь за аппетитное рёбрышко. Вдохнув аромат, лизнув мясо и оценив его насыщенный вкус, киваю на рёбрышко в до дрожи стиснутых пальцах светлого властелина.
– Наверное, и мясоедение знак животных, тёмных эмоций. Почему ты это ешь, а не хлебаешь свою безвкусную жижу? Скажи честно, отсутствие вкуса – это тоже символ отказа от чего-то низменного?
– От наслаждения, – светлый властелин всё же берёт хлеб. – Я просто изучаю тех, кем управляю.
– На мне ты женился только ради изучения брака? – неприятно холодеет внутри. – Тогда лучше было брать дочку мэра, у нас сейчас на ведьмах жениться непринято.
– Знаю, у меня вся статистика по восьмой провинции.
Застываю, так и не откусив от рёбрышка. И вспоминаются мне безумно вытаращенные глаза Жора, его уверенность в том, что светлый властелин женился на мне просто потому, что хотел жениться.
Даже думать не хочу о таком варианте. Уставившись в окно, вгрызаюсь в рёбрышко, но наслаждаться его вкусом не получается.
* * *
Более чем щедрое предложение властелина заказать себе одежду в лучших магазинах Окты я принимаю, но отправляюсь в Наружный город – те, кто живут и торгуют там, мне намного ближе и понятнее обитателей белых домов за белыми стенами.
На меня, конечно, смотрят все, шепчутся… усиливая соблазн обзавестись обычным платьем, шляпкой и не выделяться в толпе, но надежда, что светлый властелин одумается, ещё жива, и я решаю обзавестись ведьминскими нарядами. Можно было к Ллосу заглянуть, но я у него все материалы выкупила.
Теперь двери лавочек, возле которых раньше я лишь мечтательно вздыхала, для меня открыты, и я запасаюсь россыпями речного жемчуга, опалами, бисером, кисточками, пряжками, тёмными поясами с вышивками, тёмными перьями и перчатками. Заглядываю к ткачихе, втайне продававшей нам чёрную ткань, и выкупаю заказ Саиры… я не вредная – почти. Приходится нанять телегу. Как ни странно, вызывается много желающих помочь бесплатно.
Закупаю и всё необходимое для шитья, даже мечту – ножницы с медными кольцами и стальными лезвиями.
Не выдержав, ещё и ткани насыщенного синего цвета беру: по регламенту, если чёрный плащ в пол прикрывает платье, оно может быть любого, кроме белого, цвета. Подумав, и кроваво-красный отрез тоже прихватываю. И зелёный.
Ещё прикупаю краски и кисточки.
Старичок, которого я выбрала в доставщики, помогает загружать покупки. Устроив все запечатанные кадки краски, спрашивает с надеждой:
– Теперь в белую башню?
Бросаю взгляд через плечо. И пусть передо мной пёстрые домишки Наружного города, да лица зевак, сердце устремляется к прячущейся в той стороне ведьминской деревеньке. Если не вернусь в ближайшие дни, домик начнёт умирать. Мне срочно, просто срочно надо вынудить светлого властелина выселить меня из своего дома.
– Да, в белую башню, – уныло соглашаюсь я.
– Что так грустно, красавица? – глаза старичка хитро сверкают. – Как там с мужем?
Зеваки поглядывают на него завистливо. Кажется, поняла: не только моих ведьм интересует личная жизнь светлого властелина.
– Нормально с мужем.
Покивав, старик припускает пегую лошадку. Из города он выезжает молча, но на тракте пускается в расспросы. И попытки отправить его с вопросами к светлому властелину проваливаются, потому что:
– Ну что я буду у такого занятого мужчины время отнимать? А ты баба без детей, тебе ещё делать нечего, самое то лясы поточить.
И ведь не поспоришь!
* * *
Я не злая, правда. Может только чу-у-уть зловредная, поэтому за возвращением светлого властелина наблюдаю из-за драпировки на втором этаже.
Светлый властелин быстро спускается с лестницы из комнаты портала и резко останавливается. Глаза его широко распахиваются, он как-то растерянно оглядывает преображённые второй этаж и лестницу на первый. Дёрнув рукой, подкрадывается к перилам и заглядывает в холл.
Слов на это всё у светлого властелина, похоже, нет.
Да что у светлого властелина, даже у Жора был шок от самой идеи, и он сразу предпочёл куда-то улизнуть, чтобы не попасть под горячую руку.
А ведь я обошлась без чёрного! Правда, других цветов стало много: голубые перила, зелёные ступени, жёлтые, красные, синие разводы на частично освобождённых от драпировок стенах. Гробы по углам стоят – я их с помощью светлой магии перенесла!
В холле внизу диван появился, его вместе с остальной мебелью оставили на повороте к башне, и я потратила немало сил и нервов, прежде чем с помощью браслета дотащила всё до дома.
Каменные курганчики по всему дому покрыты траурными венками, а на их макушках торжественно сияют толстые жёлтые свечи.
Потирая лоб, светлый властелин оглядывает цветные круги на полу холла и тяжело опирается на перила. Лица с моего места не видно, но поза, далёкая от привычной ровности и величественности, выдаёт всю степень его изумления.
– Марьяна, – слабо зовёт властелин.
Выгонит, как есть выгонит! Сияя улыбкой, выхожу из укрытия в углу, не могу удержаться от насмешливого:
– Да, дорогой супруг. Что-то не так?
– На ужин будешь свою еду или мою? – светлый властелин медленно оборачивается.
Он немного растерян, но… выгонять меня определённо не собирается.
* * *
Поужинали в том же солидном заведении Окты.
Я уговорила светлого властелина прогуляться по городу.
После города он согласился прогуляться по берегу реки, что потребовало моей выдержки, потому что все силы я вложила в преображение башни.
Покатать меня на лодке властелин тоже согласился, он и вёслами работать умеет.
И лес возле дома показал.
Как раз в лесу нас застаёт ночь, которая должна стать брачной.
Запрокинув голову, всматриваюсь в тёмно-синее небо с чёрным узором колышущихся на ветру листьев. Они мягко шелестят, заливается вдали одинокий соловей… протяжный, отчаянный крик «А-а-а-а-а» доносится откуда-то издалека.
Светлый властелин обнимает меня за талию, жарко шепчет на ухо:
– Пойдём домой.
Крик, кстати, доносится как раз со стороны башни.
– А кто это там кричит? – выворачиваюсь из объятий, но белые, точно молоко, волосы властелина спутываются с моими чёрными, как остывшие угли, и я не успеваю отойти, властелин вновь охватывает мою талию, но в этот раз обеими руками.
– Кто там так страшно кричит? – повторяю я, отступая под его напором.
Спина натыкается на широкий ствол дерева, дыхание властелина опаляет моё лицо, губы. Упираюсь в его мощную грудь ладонями.
– Светлый вла…
– Октавиан, зови меня Октавианом, – он прижимается губами к моей шее, по коже волной пробегают мурашки.
– А-а-а-а-а! А-а-а-а! – по-прежнему доносится до нас.
– Октавиан, кто там кричит?! – почти взвизгиваю я.
Губы останавливаются на моей ключице, сердце бешено стучит, воздуха не хватает.
– Мой фамильяр, – светлый властелин выпрямляется. – Это его эмоциональная реакция на изменения в доме.
– У тебя есть фамильяр? – переспрашиваю я. – У светлых властелинов они бывают?
– У проконсулов их не бывает. Обычно. У меня есть. Изучал этот аспект вашей жизни.
– Знакомь! – хватаюсь я за призрачную надежду занять себя на всю вторую брачную ночь.
* * *
Суслик… суслика фамильяром властелина я увидеть не ожидала. Да и суслика в катающемся по холлу разноцветном полулысом существе опознаю с трудом. Бедное создание где-то растеряло почти всю шерсть и измазалось в непросохшей краске. И он, похоже, не умеет чиститься, как это произошло с руками и одеждой светлого властелина, опёршегося на перила.
Увидев меня, суслик оглушительно взвывает. Я зажимаю уши ладонями, а он принимается кататься от стены к стене, натыкаясь на каменные курганчики с венками и свечами. Судя по следам лап, Жор тут тоже был. Наверняка ведь знал о фамильяре, но мне ни словом не обмолвился.
Визг суслика выжигает мысли, волосы дыбом встают от этого душераздирающего крика, но вдруг он обрывается на хриплый свист.
Похоже, фамильяр светлого властелина сорвал голос. Если властелин любит своё создание (а любить должен) меня сейчас выставят…
Кошусь через плечо на властелина: он задумчиво следит за катающимся сусликом. И никаких особых эмоций явно не испытывает.
– Что это с ним? – спрашиваю под хриплый свист несчастного создания.
– Переживает, что дом меняется.
Слова властелина падают на меня каменной плитой осознания: все эти гробы, венки, курганчики, чёрные драпировки на стенах, вонючие зелья, план заграбастать стол под свои алхимические опыты, заказанная мебель, все сегодняшние усилия по покраске дома – всё это было напрасно.
Потому что фамильяр – противоположность хозяина, и чем ярче выражена эмоция одного из них, тем противоположнее эмоция другого.
Если фамильяр светлого властелина в такой истерике из-за перемен в доме, это значит одно: светлому властелину такие перемены глубоко безразличны. Возможно, властелина не проймёт даже полное уничтожение его жилища.
Хрипы и звук катающегося по полу тельца кажутся оглушительными.
Судорожно вздыхаю и закрываю лицо руками.
– Марьяна, ты в порядке? – светлый властелин касается моего плеча горячей ладонью. – Хорошо себя чувствуешь?
– Нет. Нет, я чувствую себя нехорошо. У меня голова болит, тошнит, плохо, никакого супружеского долга сегодня не будет. Давай фамильяра твоего мыть, пока он… – всплескиваю руками. – Пока он не самоубился от горя.
– Он не может самоубиться.
– Зато мучиться может очень долго. Давай, помогай, это же твой фамильяр.
И светлый властелин, закономерно не опасаясь испачкать белое одеяние, проходит по краске к почти облысевшему, сипящему, но всё ещё бодро катающемуся суслику.
