Текст книги "Замки роз: нерассказанные истории (СИ)"
Автор книги: Анна Снегова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Глава 23
Глава 23
Потом мы долго не могли расплести объятий. Я смаковала каждый миг как самое вкусное на свете пирожное – его, на мне, во мне, нашу вплавленность друг в друга, это мгновение тишины после бури, полного штиля после штормящих, бьющих о скалы волн.
А после он поцеловал меня в губы – с бесконечно нежностью, с благодарностью – и ушёл.
Ничего не говоря – и я была так признательна ему за это, потому что никакие слова не могли быть достойны идеальности этого момента.
Не зажигая свечей, не раскрывая штор, – чего я, признаться, слегка боялась, когда лежала после всего, раскинувшись на постели, совершенно беззащитная и пьяная своей любовью. Я была так слаба и счастлива, что наверное, не смогла бы протестовать, даже если б он так сделал. Но он не стал.
***
Я сама кое-как зажгла в темноте свечи на ощупь дрожащими руками.
Кое-как мылась остывшей водой в купальной комнате. И речи не могло быть о том, чтобы позвать служанку и нарушить удивительное чувство, которое поселилось внутри.
Потом вернулась в спальню, переоделась, сама перестелила свою постель. Мне никогда не нужны были никакие служанки, чтобы позаботиться о себе.
Нашла чистую и свежую ночную сорочку.
Подошла к зеркалу, оперлась обеими руками о край туалетного столика.
Это больше не безмолвная статистка для заднего фона чужой истории любви. Да, пожалуй, с этой девушки я могла бы списать героиню романа.
Я улыбнулась и начала мысленно подбирать слова.
«Она подошла к зеркалу и заглянула в него. На нее оттуда посмотрела белокурая девушка… нет, теперь уже юная женщина, с длинными, рассыпавшимися по голым плечам волнистыми волосами. Пожалуй… пожалуй, что да – пусть будет до самой талии. Пусть и не слишком тонкой.
У нее были сверкающие колдовским блеском большие глаза – как будто она знала какую-то тайну, недоступную окружающим. Румянец ярко пылал на её щеках. С приоткрытых губ, исцелованных, потрескавшихся, срывалось томное дыхание.
Кто это такая? Невольно подумала женщина, глядя в зеркало и касаясь отражения ладонью.
Не важно.
Просто полюбуюсь ею.
Она настоящая красавица».
***
Наутро я впервые решилась злоупотребить данными мне привилегиями.
Прошла через длинную очередь просителей прямиком в его кабинет.
Потому что мне срочно нужно было подтверждение, что ничего не приснилось. А у меня снова закрались подозрения, что я просто потеряла грань реальности и придумала себе всё. Ведь не бывает счастья настолько идеального, настолько полного и восхитительного – только в мечтах.
Вот только сон был слишком реалистичным. И ощущения во всём моём теле наутро – тоже. При каждом шаге.
Кажется, и впрямь что-то изменилось во мне за прошедшую ночь. Я почувствовала непереносимое желания увидеть любимого мужчину – и достаточно смелости, чтобы сделать это. Оторвав, без сомнения, от очень важных государственных дел.
Но прямо сейчас мне очень сильно нужно было убедиться, что это всё и правда был не сон.
И взгляд, с которым он встретил меня, оторвавшись от бумаг, которым был завален стол в кабинете, лучше всяких слов это подтвердил.
Я вошла без очереди, извинившись и оправдываясь, что всего на минуту, что у меня срочное дело к королю, всего на пару слов.
Едва увидев меня на пороге, застывшую с неловкой улыбкой и сияющими от счастья глазами, Хьюго тут же отправил прочь своего секретаря.
– Прости. Я всего на минуту – увидеть тебя и сказать «доброе утро»… – извинилась я.
Он порывисто подошёл, без лишних слов притянул меня к себе и поцеловал. Горячо, жарко, так же, как целовал ночью, по-хозяйски положив руку на бедро и тесно прижимая к себе всем телом.
Было. Всё это было. Ничего не приснилось.
Я отстранилась и встав на цыпочки, положив ладони ему на плечи принялась жадно разглядывать. Его лицо, его губы – которые вчера так бесстыдно целовали. Его плечи, за которые цеплялась и впивалась ногтями. Руки, которые были просто, кажется, везде…
Он разглядывал меня так же пытливо.
– Как ты себя чувствуешь? Как спалось? Нигде не болит? Пожалуй, я был слишком несдержан…
Осмелев, я положила руку ему на грудь.
– Я пришла сказать, что ты лучший мужчина на свете. Самый нежный, самый заботливый и самый чуткий. Просто хотела сказать спасибо за то, что ты вчера…
Я запнулась.
Он улыбнулся.
– Проявил чудеса выдержки и понимания? Сам не ожидал, что их во мне столько.
А потом склонился и зашептал горячо мне в ухо:
– Мне хотелось сорвать с тебя эти нелепые тряпки и покрыть поцелуями всю, с головы до кончиков пальцев на ногах. Чтобы у тебя ни следа не осталось в голове от тех глупостей, которыми она набита. И знаешь что? Пожалуй, сегодня ночью я так и поступлю.
Его слова отозвались во всём моём теле сладкой дрожью предвкушения.
Хьюго мягко подтолкнул меня к выходу, на прощание ожёг взглядом.
– Иди пока, не искушай. Слишком много работы. Впервые так сильно жалею, что я король и не могу послать к чертям свою работу.
А я улыбалась и думала. Какой же он всё-таки странный король. И как его стране повезло, что он именно такой.
Я рано ушла в постель и ждала его, обмирая от предвкушения.
Хьюго сдержал слово.
Он пришёл ко мне, едва пробила полночь. Больше не тратил лишних слов. Просто задёрнул снова шторы – хотя я не просила – и без лишних слов подошёл к постели, накрыл меня своим телом.
И не стала протестовать, когда сорвал с меня ночную рубашку. И он был прав – она действительно мешалась. Хотя не скажу, чтобы так уж совсем пропали глупые мысли из головы. Но меня спасала благословенная темнота. Она берегла мою стыдливость. И позволяла не думать о том, как выгляжу сейчас. Только о том, как стать еще ближе. Как подаваться навстречу горячим губам, ловить в темноте торопливые поцелуи. Как изгибаться, чтобы показать нежным, умелым рукам, насколько сильно мне понравилось то, что они со мной делали прошлой ночью.
– Люблю, люблю, люблю… – шептала исступлённо, когда он двигался во мне всё быстрее, и обнимала крепко широкую разгорячённую спину. Училась ловить ритм движений, училась не сдерживать стонов и вскриков, которые рвались откуда-то изнутри совершенно неконтролируемо, когда разум окончательно терял власть над телом. И ему это нравилось.
Моему королю, моему мужу, моему возлюбленному.
Он в последний раз прижал меня к постели всем телом, буквально вдавил в перину, едва не расплющив своим весом.
А потом с длинным удовлетворённым выдохом отстранился, откинулся рядом на подушки. Медленно восстанавливал дыхание. Сегодня он не торопился меня оставить. Совершенно замученно-счастливая, я медленно погружалась в дремоту, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. И сквозь сон услышала:
– Я знал, что в тебе она есть. Эта горячая, страстная, ненасытная женщина. Просто она спала глубоко внутри и ждала меня. И учти, отныне я намерен прилагать регулярные и м-м-м… всесторонние усилия, чтобы она больше не засыпала.
– Тогда у тебя получилось всё с точность до наоборот. Я уже сплю. – сонно пробормотала я.
Он тихо рассмеялся.
В темноте наощупь короткий поцелуй пришёлся в уголок губ.
Хьюго ушёл, подхватывая по дороге с пола одежду. Я догадывалась лишь по шорохам. Он по-прежнему не зажигал света. И не стал оставаться до утра.
Я почувствовала укол разочарования, что он не захотел остаться.
Но мне было слишком хорошо засыпать так, чтобы протестовать.
Глава 24
Глава 24
Так повторялось каждую ночь, всю последующую неделю.
Хьюго приходил ко мне, любил до умопомрачения в темноте, затем покидал ещё до рассвета.
Его руки изучили каждый дюйм моего тела.
Губы – тоже.
Окончательно осмелев, я тоже стала изучать. В темноте это было не так страшно. Тем более, что столь велика была награда. Чувствовать и знать, сколько удовольствия приношу любимому мужчине. Для меня это было самым удивительным открытием – осознавать, что он не обманывает меня, ему и правда хорошо со мной. Он и правда отослал от себя всех этих шикарных женщин, своих бывших фавориток, и обменял их искусность на робкие, неумелые ласки в темноте одной-единственной растерянной скромницы.
А потом как-то раз ему впервые понадобилось уехать надолго. Какой-то ужасно необходимый королевский вояж по дальним рубежам страны с осмотром военных фортов.
И его не было целых две недели.
За которые я чуть не умерла без него, и готова была грызть зубами шелковые простыни своей одинокой постели.
***
О том, что Его величество вернулся, я узнала заранее – по той суете, которая воцарилась во дворце.
Чувствуя, как дыхание перехватывает от волнения, я направилась туда, куда, я знала, он пойдёт в первую очередь по возвращении. Конечно же, в свой рабочий кабинет. Там уже ждала его небольшая толпа из министров и секретарей с папками и срочными документами на подпись.
Я вошла в кабинет, поздоровалась, изо всех сил стараясь поддерживать официальный королевский вид, который у меня не очень-то пока получался. И неловко осталась стоять у краешка стола, перебирая кончиками пальцев стопки бумаг.
Дверь распахнулась.
Он показался на пороге – разгорячённый, уставший… с голодным блеском в глазах, которые безошибочно остановились на мне.
– Господа. Прошу вас всех немедленно выйти. И не входить сюда под страхом смертной казни. У меня к королеве дело, не терпящее отлагательств.
Мне кажется, он набросился на меня ещё до того, как за последним озадаченным визитёром захлопнулась дверь.
Сумасшедшие поцелуи, от которых совсем теряю голову…
Я скучала. Как же отчаянно я по тебе скучала, любимый!
Наверное, так же, как и ты.
Муж рывком усадил меня на стол. Упали и разлетелись по полу кабинета стопки бумаг. Задрал мне подол и сжал обнажённое колено.
Я вцепилась ему в плечи, чтобы не свалиться. Простонала, умирая от желания и невыносимого смущения:
– Хьюго… что ты делаешь…
– Не бойся, я не стану тебя раздевать, мой стыдливый цветочек… но я не дотерплю до ночи, прости…
– Прощаю…
Он взял меня при свете дня прямо на своём рабочем столе.
А я даже попытки больше не предпринимала протестовать. Лишь прижималась теснее и закусывала губу, давя звуки, который таким бесстыдным эхом отражались от позолоченных стен дворца и высоких сводчатых потолков.
***
Наверное, за время отъезда у меня что-то перевернулось внутри. Все страхи показались надуманными, кроме одного – страх потерять своё самое драгоценное сокровище, которое неизвестно за какие заслуги подарила мне судьба. Всё показалось пустым, кроме неутолимого голода, кроме тоски по ночам до самого утра в одинокой холодной постели.
Я, оказывается, успела привыкнуть быть счастливой.
Он стал мне нужен как воздух. Нет – больше.
Я знала, что этой ночью он снова придёт. Потому что ни ему, ни мне не хватило торопливых ласк после долгой разлуки. Придёт, как только закончит свою безумно длинную череду дел, накопившихся за время отсутствия.
Придёт, чтобы любить меня до самого утра.
И тогда я решилась.
К его приходу плотно задёрнула шторы сама.
Но оставила зажжёнными свечи.
***
Он пришёл, не дожидаясь полуночи. Со взглядом изголодавшимся и нетерпеливым. Молча снял королевский венец и аккуратно отложил на комод.
Непроницаемо-тяжёлый взгляд природного мага-менталиста скользил по изгибам моего тела, едва прикрытого тонким одеялом.
Он уже знал, что я жду его полностью обнажённая. Подложив руку под голову, раскидав по подушке распущенные волосы. Тихий вздох сорвался с моих губ, когда он рванул пояс и одним нетерпеливым жестом сбросил с плеч халат. А я, не отводя глаз, следила за каждым его движением, когда медленно шёл к нашей постели, и вокруг него закипал, казалось, сам воздух.
А потом я прикрыла веки и лишь тихо вздохнула, когда он одним рывком сорвал с меня одеяло и сбросил его на пол.
Страх и стыд сжали моё тело лишь на одно мимолётное мгновение. Они очень быстро растворились. Как лёд растворяется в горячей воде – в совершенно других эмоциях.
Хоть я и не была телепатом, но сейчас так отчётливо ощущала все эмоции в его взгляде. Страсть. Восхищение. И ненасытный голод.
Но теперь я точно знала, как его утолить.
И когда он накрыл, наконец, моё обнажённое тело своим, попросила тихо:
– Войди сегодня не только в моё тело. Но и в мой разум тоже. Я хочу, чтобы ты читал в моём разуме, как в открытой книге. Хочу, чтобы хотя бы со мной был самим собой. Маг, телепат, король, мужчина – это всё ты, и я люблю тебя во всех твоих ипостасях.
Удивление и всепоглощающая радость в его глазах.
Он слишком привык держать эти щиты. Слишком привык всегда быть собранным и сосредоточенным, чтобы не взломать ненароком чужие мозги своим магическим даром. Хоть у него и давно перестала болеть голова, но я знала, насколько это тяжело, быть постоянно под таким прессом самоконтроля.
Я хотела, чтоб хотя бы ночью он был полностью на свободе. Таким же свободным, какой сделал меня.
Медленно-медленно он опустил голову и потянулся жадными губами к моему телу. От шеи и ключиц – и вниз. Каждым прикосновением снова и снова признаваясь мне в любви. С особенной нежностью касаясь нежной груди, гладкой округлости живота – и неумолимо опускаясь ниже.
И в то же самое время осторожно, ещё более осторожно, чем делал это с моим телом – касаясь моей души.
Наше телепатическое единение… я не смогла бы никогда описать это словами. Нет подходящих слов в человеческом языке.
Как будто не осталось во мне ни единого тёмного уголка, чтобы спрятаться от него. Абсолютная открытость. Абсолютная беззащитность. В каждом порыве, каждой эмоции, каждой мысли.
Но это не пугало. Потому что все моё существо пело и шептало о любви, и мне не было стыдно ни единой мысли, ни единого желания, которым я делилась сейчас с ним.
Желания, каждое из которых исполнили его жадные, горячие, безжалостные губы.
***
Наутро он впервые никуда не ушёл. Мы уснули в обнимку. Он спал беспробудным сном на моей груди, измученный телепатическим выбросом не меньше, чем были утомлены наши сытые тела. Поэтому сон был особенно глубок.
А я долго не могла заснуть. Задумчиво перебирала пряди светлых волос. Снова и снова любуясь этим удивительным мужчиной, который изменил всю мою жизнь. Открыл мне не просто другой мир – открыл мне, пожалуй, меня саму заново.
А ещё я почему-то знала, что больше он не уйдет из этой постели.
***
Утром Хьюго проснулся по-военному быстро. Резко открыл глаза, приподнял голову, в считанные мгновения сориентировался в пространстве и определил, где он и который сейчас час.
Ему хватило пары секунд, чтобы оценить, что ночь уже прошла и за окном разгорается рассвет. Он встал и отдёрнул шторы, впуская рассветное солнце. Снова вернулся в постель. Мы оба без слов понимали, что это значит для нас обоих.
Больше никаких секретов и никаких границ.
– Во сколько у тебя первое совещание? – спросила я сонно, переворачиваясь на живот и утыкаясь щекой в подушку.
– Министру градостроения назначено на восемь. У нас ещё три часа, – проговорил муж, протяжно проводя ладонью от моих ягодиц до самых лопаток.
***
Всё утро мы любили друг друга в нежных лучах восходящего солнца. Оплывшие свечи давно догорели. Рассвет красил его плечи розовым и золотом, когда он, нависая надо мной, медленно и упоительно-плотно входил в моё тело.
А я ловила его взгляд и кусая губы, давила стоны, чтобы не перебудить спящий дворец.
Так вот что такое счастье…
Мне казалось в тот миг, что больше мне нечего желать от жизни, я уже всё получила.
***
Очень скоро свершилось ещё одно событие, весть о котором распространилась по всему королевству со скоростью лесного пожара и вызвала у наших подданных совершенно непередаваемое воодушевление.
Мы посадили на месте пепелища, что как проплешина зияло посреди столицы, крохотное каменное семечко, которое нам подарила Кэти Винтерстоун.
И пусть не сразу, а после того, как мы долгие недели приходили на пепелище и бродили по нему, держась за руки – а Хьюго даже начал шутить к моему смущению, что надо бы заняться прямо здесь любовью – семечко дало всходы.
Из пепла медленно поднимались каменные стены, принимая ощутимый пурпурный оттенок.
Прямо на наших глазах оживало древнее чудо.
Мы возродили Замок пурпурной розы.
***
Казалось, моё счастье было полным, абсолютным.
Но в один из дней я поняла, что уже полгода прошло с момента свадьбы, а я всё ещё не зачала своему супругу наследника.
Глава 25
Глава 25
В тот день моя личная служанка, узнав, что у меня снова лунные дни, нахмурилась.
– Что такое? – спросила я, проводя щёткой по волосам.
В одной ночной сорочке и халате я сидела в купальной комнате перед зеркалом на мягком пуфе. Как всегда эти дни приносили сильную боль внизу живота, двигаться не хотелось. Муж в такие моменты оставлял меня валяться в постели, сколько захочу, только приходил почаще, отрываясь от своих обязанностей, и баловал чем-то вкусным.
Служанка, заботливая женщина средних лет, которую я полюбила как родную, осторожно проговорила:
– Пусть Ваше величество простит мне мою дерзость, но это плохо. Это ведь значит – в этом месяце снова не будет вести о наследнике, которой так ждут при дворе – и во всем королевстве тоже.
Я задумалась, замерев со щёткой в руке.
– Так плохо, что спустя полгода я ещё не понесла?
Она вздохнула, забрала у меня щётку и принялась деловито причёсывать.
– Не слушайте меня, старую дуру. Выбросьте из головы. Это не всегда бывает сразу.
Но прошло ещё три месяца, и снова ничего.
***
Муж ни единым словом не напоминал мне об этом, никогда даже не затрагивал эту тему, и по-прежнему был воплощением нежности, чуткости, предупредительности.
Но все чаще, когда он думал, что я не вижу и уже сплю, я следила сквозь ресницы за тем, как он задумчиво смотрит в потолок.
А потом наступал день, и он снова не давал мне даже тени сомнений, даже мысли подумать о том, что что-то может быть не так в нашем браке.
Но кое-что, со всё большей очевидностью, было более чем не так.
***
Мэтр Аурелиус тщательно осмотрел меня и ощупал, хмурясь, а потом усадил напротив, налил чаю и стал подробнейшим образом выпытывать в мельчайших подробностях всю историю моей жизни.
И вот где-то на моменте, где я описывала свои мытарства в Обители Небесной Девы, я увидела, как его лицо вытягивается.
– Сколько, вы говорите, провели в той «Яме» босиком и в одной сорочке? – строго спросил он. – И с какого именно момента начались эти боли во время менструаций?
И вот тут мне стало по-настоящему страшно.
Проклятая Всеблагая.
Это из-за её злобы и зависти я провела в каменном мешке Ямы столько времени, замерзая насмерть, что теперь мои старые недолеченные воспаления в женских органах не давали мне выполнить до конца мой супружеский долг перед мужем и королём.
Аурелиус устроил мне головомойку, что не пришла с проблемой раньше, выписал какие-то вонючие лекарства и «не нервничать».
Но по его хмурому лицу я понимала, что спустя столько времени начинать лечение – не очень удачная затея.
***
Прошёл целый год с момента свадьбы, и мои переживания обратились в панику.
В конце концов, я решилась начистоту поговорить с мужем и пришла к нему в рабочий кабинет незадолго до полудня. Где он, неожиданно, был совсем один. И сидел за рабочим столом с таким задумчиво-хмурым видом, что мне стало не по себе.
Хьюго даже меня не дослушал.
Крепко обнял и приказал выбросить из головы глупые мысли.
– У нас всё получится, родная! Тогда, когда положено. Значит, пока просто не время.
Отстранил меня, растерянную, на вытянутых руках, как заплаканного ребёнка, и всмотрелся в моё лицо.
– А сейчас простишь меня? У меня сегодня внеочередное заседание Совета министров. Оставь меня, пожалуйста, одного. Мне нужно настроиться.
Я переспросила испуганно:
– Что-то случилось? Что-то серьезное?
Пронзило острое чувство, что что-то не так. Он скрывает от меня какие-то проблемы. Что еще могло произойти?
– Я люблю тебя, Николь. Это всё, о чём тебе надо знать.
Поцеловал меня в лоб и отослал.
Как потерянная, я вернулась в свои покои… чтобы обнаружить там человека, которого меньше всего на свете ожидала встретить.
– Простите, госпожа! – вскочила моя служанка. – Я пыталась выпроводить эту леди, но она непонятно как сюда проникла и не хочет уходить!
На краю моей супружеской постели сидела Сесиль. И смотрела мне прямо в лицо с кривой улыбкой.
– Ну здравствуй, сестра!
25.2
25.2
Я не стала тратить время, допытываясь, как она сюда попала. Когда моя сестра чего-то хотела, всегда находила способ. Её целеустремлённость единственный раз в её жизни дала осечку. С королём Ледяных Островов.
– Ты можешь идти, – отослала я служанку. Она посмотрела на меня с сомнением, но послушалась.
Сесиль продолжала смотреть на меня в упор, не делая попытки встать при моём приближении.
Она исхудала, но была всё так же невообразимо хороша. Как ангел, спустившийся с небес.
А ещё на ней были одеяния послушницы Обители Небесной Девы.
– Я знаю всё. Моя младшая сестрёнка бесплодна. Что ж – вот достойная награда за воровство!
Я вздрогнула.
– Но знаешь, я тебя не виню. Я бы тоже не устояла на твоём месте.
Сесиль грациозно поднялась с моей постели и медленно пошла ко мне, покачивая бёдрами. Мне захотелось отпрянуть, а ещё лучше бежать прочь, как от приближения опасного хищника.
Какая же красивая.
Всегда была такой.
Но пожалуй, впервые я заметила, что у нас с ней много похожих черт во внешности. И не так уж сильно мы с ней отличаемся, как я привыкла думать. После долгой разлуки это почему-то бросилось в глаза.
И я приказала себе не бояться.
– Представь себе, я даже готова тебя простить. – Она остановилась напротив меня и свысока посмотрела. Жадно ощупывая взглядом моё платье, мои украшения, мою причёску, моё лицо. – Тебе всего лишь надо уступить мне моё законное место. Ведь ты знаешь, что трон предназначался мне. Он стал твоим по какой-то нелепой ошибке. Пришло время всё исправить, тебе не кажется?
Я ощутила, как внутри меня поднимается волна душного гнева.
И сделала шаг назад.
– Как ты можешь?! Ты же назвала его мерзостью!
В памяти всплывает тот эпизод. Хьюго, падающий от невыносимой боли после того, как выплеском магии пытался защитить беззащитных. И моя сестра, с искажённым от омерзения лицом тычущая в его сторону пальцем.
Без тени смущения Сесиль возражает:
– Я просто растерялась. И сказала так от неожиданности. Сейчас раскаиваюсь и уверена, что король меня простит. Я очень хорошо умею просить у мужчин прощения.
Меня передёрнуло от отвращения. Хотелось заткнуть уши и не слушать. Но сестра продолжала:
– Разве ты не хочешь счастья своему королю? Разве не понимаешь, что трону нужны наследники? Ты хочешь лишить его радости стать отцом? Ты такая эгоистка?
Как жестоко.
Это повторяется снова.
Моя сестра безошибочно находит мои самые уязвимые места и с поразительной меткостью бьёт именно туда.
***
Когда она уходит, я много часов стою у окна и смотрю бездумно вдаль.
Наконец, когда один за другим экипажи министров начинают покидать подъездную аллею, отрываю лоб от холодного стекла и ухожу из спальни, плотно закрыв за собою дверь.
***
Вхожу без стука в его кабинет.
Последние советники уже покидают своего короля, спешно кланяясь и дожидаясь, пока он подпишет какие-то документы.
Министр финансов, солидный седовласый мужчина с бакенбардами, представитель одной из самых старых графских семей королевства, уходя, смотрит на меня непроницаемо, и я ёжусь под его недружелюбным взглядом.
И все, все, кто проходит мимо, смотрит на меня. Кто украдкой, кто не скрываясь. Кто почтительно кланяясь, кто делая вид, что я совсем пустое место и огибая меня.
Взгляды… разные. У кого-то почтительные, у кого-то сочувственные, у кого-то восхищенные, у кого-то неприязненные, у кого-то даже с тщательно скрываемым раздражением.
В конце концов, мы с Хьюго остаёмся в кабинете совершенно одни.
Он какое-то время смотрит на гусиное перо в своей руке невидящим взглядом, потом откладывает его и поднимает глаза на меня. Без слов я понимаю, что сегодня у него снова раскалывается от боли голова.
Он молча встаёт и увлекает меня за собой на наш любимый диван.
Непрошенные, лезут в голову воспоминания о сладких минутах и часах, которые мы провели на нём, когда я совершенно перестала стесняться своего ненасытного супруга.
Сердце укололо болью.
Хьюго устало закрыл глаза и откинулся головой на спинку.
Мы сидели рядом, но не касались друг друга.
В молчании утекали минуты. Наконец, я проговорила:
– У нас не получится. Бессмысленно дальше скрывать. Давай скажем это честно. Я не могу иметь детей.
– Да.
Поколебавшись немного, он добавил:
– Аурелиус провёл дополнительные исследования, привлекая магические эликсиры. Прости, что не сказал тебе. Дело не во мне. А действительно, именно в тебе.
Я прикрыла глаза, как от удара.
И так это знала, но почему-то из его уст было слышать особенно больно.
И мы снова замолчали.
Даже слёз почему-то не было. Мы же оба это знали, чувствовали. Просто не решались говорить о таком друг с другом, даже наедине.
Но есть решение. Так близко, достаточно руку протянуть.
Бесплодие – достаточная причина для развода.
Моя сестра уже готова.
Ничего не изменится слишком уж сильно. Просто всё будет так, как должно было быть, пока я не вмешалась в то, что предначертано было судьбой. Не начала мечтать о том, что мне изначально было не положено.
Хьюго изменил положение в пространстве.
Оперся локтями на колени, сцепил руки в замок. Весь как-то сгорбился. Я впервые видела его таким убитым. Так непривычно.
– Совет министров сегодня потребовал созыва с одной-единственной целью, – заговорил он тихо. – Убедить меня, что во благо королевства я обязан принять решение. Ты знаешь, какое.
И мы снова молчим.
А я всё не решаюсь спросить, что же он ответил. И он тоже не говорит. Не хочет ранить мои чувства? Как глупо. У меня внутри уже безжизненная пустыня.
Я сглотнула комок в горле.
– Ко мне сегодня приезжала сестра. Такое совпадение….
– Вряд ли совпадение, – с горечью сказал Хьюго, перебив.
– Да, вряд ли совпадение, – согласилась я. – Ты, наверное, уже и сам догадываешься, зачем она ко мне приходила. И что предлагала.
Он кивнул.
– Да. Но меня больше интересует, что ты ей ответила.
Хьюго впервые на меня посмотрел. Снизу вверх. Своими удивительно проницательными глазами телепата. Неужели и правда не знает?
И я не смогла солгать.
Ведь это ничего не изменит? Можно и рассказать. А потом пойти собирать вещи.
Слёзы по щекам. Так удивляюсь им. Думала, уже ничего не осталось.
– Прости, любимый. Я оказалась ужасная эгоистка. Я выбрала тебя. Я сказала ей, что никогда и ни за что, никому тебя не отдам. Но ты не обращай внимания. Это было… минутное помутнение. Слабость. Я сейчас же поднимусь, соберу вещи и покину дворец. Надо было тебе отпустить меня ещё тогда, в самом начале. Я ведь знала, что этот момент наступит и знала, чего мне будет это стоить. Но не беспокойся, это я переживу. Благо королевства… оно важнее, чем… – я не смогла закончить и с трудом сглотнула вязкий комок в горле. – Я подчинюсь решению Совета.
– Какому решению? – тихо спросил Хьюго. – Не было никакого решения. Я ведь тоже сказал им, что никогда и ни за что от тебя не откажусь. Это всё равно, что отрубить себе руку или ногу. Невозможно.
Я всхлипнула.
Мы посмотрели друг другу в глаза.
И я бросилась к нему. Упала на пол рядом. Уткнулась лбом ему в колени и зарыдала. Он молчал и долго-долго гладил меня по голове, пока слёзы не иссякли. Я так и замерла, обнимая его колени.
– Вот такие мы дураки, да? – пробормотала я глухо, не поднимая головы.
– Вот такие, да, – согласился Хьюго усталым голосом.
– Что же теперь будет?
– Будет так, как решит судьба.
– А если решит… что у нас так и не выйдет?
– Что-нибудь придумаем. Я посадил десять писцов в архивы изучать древние книги. Может, найдется прецедент в истории. В крайнем случае, придётся передать когда-нибудь трон брату. Он, конечно, лоботряс, и вряд ли способен править королевством. Он даже собою владеть еще не научился. Но может, когда-нибудь остепенится.
– А если нет?
– В крайнем случае, есть ещё побочные ветви рода. У герцога Морригана, насколько мне известно, сын. Очень умный мальчишка растёт, и способный. Надо будет вызвать его ко двору и познакомиться.
Я помолчала минуту.
– Но если прямая ветвь Стратагенетов прервётся, это не может спровоцировать смуту в Королевстве?
Желваки заходили на его лице. Всё, ради чего его воспитывали – это благо трона, вверенного ему предками. И вот теперь своим решением он может поставить всё это под угрозу. Смута, дворянская война, разорение крестьянских земель, по которым проходят войска – а в любом королевстве всегда изрядно найдется внутренних противоречий, на которых захочет сыграть какой-нибудь смутьян в авантюрных попытках взобраться на пошатнувшийся трон… Самый страшный кошмар для моего возлюбленного, я это знала.
– Это не твоя головная боль, Николь! – чётко проговорил муж. – Я обо всем подумаю. И не допущу такого исхода. И вообще – мы пытаемся всего год. Лекарь мог ошибиться. Нам ещё может улыбнуться удача.
– Да. Ещё может, – повторила я.
Но сама в это уже не верила.
Мы сидели так ещё долго. Думали в тишине каждый о своём. Даже не целовались. Но эта близость была больше, чем телесная. И верность больше, чем верность возлюбленному и возлюбленной.
