Текст книги "Замки роз: нерассказанные истории (СИ)"
Автор книги: Анна Снегова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
16.4
16.4
– Мы с вами были правы.
Мистер Шеппард усталой шаркающей походкой подходит к столику за моей спиной, садится за пустое кресло, убирает в сторону трость с собачьей головой в навершии и наливает себе остывшего чаю.
– Это был заговор против эллери на троне Королевства.
– Был? – порывисто оборачиваюсь я, отпуская кремовую штору.
Тут же устыдилась, что ничегошеньки к чаю не оставила. Что поделаешь – нервы… Но что-то в том улыбающемся взгляде начальника Тайного сыска, в том ощущении хорошо исполненного долга, которым от него веяло, успокоило меня. Почему-то появилось ощущение, что вот теперь и правда всё позади. И всё непременно будет хорошо.
Я уселась напротив Шеппарда и приготовилась слушать.
– Да, был. Теперь уж точно. Есть у нас такой… Комитет по противодействию магическим угрозам. Самопровозглашенный и самосозданный в недрах гигантского чиновничьего аппарата Королевства. Воспользовались тем, что все наши усилия были сконцентрированы на других угрозах – восстаниие вассалов на Материке, младший принц, рвущийся к власти, непонятная древняя магия, разрушение Замков роз… в такой момент к простым людям как-то не так внимательно присматриваешься. А зря. Так что каюсь, проглядел. Действительно пора в отставку. Державе срочно нужны молодые мозги, как что пусть наш юный Винтерстоун даже не думает артачиться. Пойдет ко мне замом как миленький! Тем более, что члены Комитета и на его драгоценную невесту тоже посягали.
– Мистер… как его… – попыталась вспомнить я того ужасного человека, который под стенами Замка ледяной розы попытался призвать рыцарей уничтожить Кэти Лоуэлл как какое-то мерзкое насекомое.
– Оскотт, – кивнул мой собеседник. И продолжил, попивая холодный чаёк. – Его соратники быстро поняли, что их может ждать та же участь. Слухи разошлись мгновенно, тем более, что некоторые члены Комитета были и среди гостей на балу в Замка ледяной розы. Агукать и пускать слюни им как-то не хотелось. И они решили действовать. Времени продумать план как следует не было, стали импровизировать. И думаю, кто-то из них начитался дешёвых приключенческих романов, потому что план был, мягко говоря, сыроват. Дырка на дырке.
Начальник Тайного сыска посмеивался над неудачливыми заговорщиками как над детьми, которые неумело врут взрослым. А у меня от воспоминаний об этом «сыроватом» плане мурашки шли по спине.
– Для начала они добились того, чтобы Совет министров в отсутствие королевского решения назначил на мое место временным исполняющим обязанности никчемного Говарда Миллса. К их несчастью, в Тайном сыске осталось достаточно преданных мне лично людей, которые тут же отправили весточку, что происходит что-то не то. Так что я, пожалуй, останусь во дворце на некоторое время и подожду, пока Его величество очнется, чтоб проконтролировать, что он в курсе дела и теперь-то уж точно назначит дельного человека. Я уйду на покой только тогда, когда смогу убедиться, что моё ведомство в надёжных руках. Думаю, смогу-таки дожать Рональда. Он пока ещё сопротивляется и, по-моему, планировал запереться со своей невестой в Замке ледяной розы на ближайшие лет сто и никуда оттуда не выходить. Но я, так и быть, дам им насладиться медовым месяцем, а потом достану из его берлоги. Его острый ум и твёрдая рука пригодятся нашему королю.
Я смутилась.
Когда мы отъезжали, ни про какую помолвку Рональда и Кэти ещё даже не объявлялось. Откуда этот человек всё обо всех знает? Видимо, по должности положено.
– Наши неудачливые заговорщики били сразу по нескольким фронтам. Уязвимое состояние короля делало задачу, казалось бы, предельно простой. Сначала предполагалось прямо приставить одну из бывших фавориток к постели Его величества. Но тут вдруг оказалось, что это место занято. Да кем! Неожиданным новым действующим лицом, появления которого никто не мог предсказать. Включая меня, к слову.
Я смутилась ещё сильнее.
– Тогда ушлая девица пошла напролом. И влила яд в зелье, надеясь, что обвинят во всём вас. Ведь если бы не ваше чуткое сердце и не менее чуткое обоняние, в тот день отраву королю дали бы вы сами из собственных рук. И обвинили бы тоже вас. Сплошной профит для заговорщиков.
Ох… мороз по коже. Лучше не представлять.
– В ту ночь специально поставили в охрану раненого человека, который не смог бы оказать сильного сопротивления. Слуга заранее выкрал ключ, торчавший в двери, и заменил все свечи. Кстати, вы не задумывались, почему они так вовремя погасли?
Шеппард сунул руку в один из объемистых карманов, которых на его скромном и неприметном сюртуке было, кажется, неиссякаемое количество, и положил передо мной на столик свечу.
– Узнаёте?
Я кивнула.
– Это одна из свечей, которую я позаимствовал в покоях короля. Слуга забыл зажечь эту второпях. Мои люди тщательно изучили её состав в лаборатории. Приглядитесь! Ничего не замечаете?
Я осторожно тронула пальцем свечу. Взяла в руки. Принюхалась… свеча как свеча.
И только потом, когда всмотрелась совсем близко, обратила внимание, что цвет воска верхней трети и остальной свечи слегка отличается.
– Да-да, вот именно! Вы смотрите правильно. Эта свеча неравномерно сделана! Сверху воск. Далее – воск с примесями, мешающими гореть. В котором часу вы зажгла свечи?
Я задумалась.
– Не знаю точно. Они погасли ровно в полночь, как раз часы били, я очень хорошо запомнила. Вы хотите сказать, что свечи могут гореть только определённое количество времени, а потом гаснут? Но тогда эти люди должны были точно знать, во сколько я их зажгу! И как-то повлиять на это время! Ведь я сама всегда их зажигала, в вечернее время в покои короля не дозволялось входить посторонним. Разве такое возможно?
Шеппард посмотрел внимательно.
– Вспомните-ка, моя дорогая. А что именно натолкнуло вас на мысль о том, что пора зажечь свечи?
– Не помню… наверное, свет зажегся в коридоре, я увидела блики из-под двери…
– Вот именно! Слуга в коридоре зажёг их в строго обозначенное время. Оно было отсчитано таким образом, чтобы к полуночи, когда вы услышите бой часов, восковая часть свечей догорела и они бы разом погасли. Часов множество в разных помещениях дворца, это крайне удобный сигнал для координации действий заговорщиков.
– А если бы не получилось?
– Что ж. Им хватило бы и темноты в коридоре, чтобы нейтрализовать охрану у вашей двери. Думаю, расчет был на то, что справиться с одной невооруженной девицей при свете ненамного труднее, чем в полной темноте.
– Но у них получилось… было так темно… – я снова содрогнулась от воспоминаний.
– Ещё бы! Ведь заговорщики выбрали новолуние для реализации своих планов. Тёмная, беспросветная ночь должна была облегчить задачу. И снова вмешалась одна маленькая храбрая леди. Стражник остался жив и смог позвать подмогу. Дверь по какой-то непостижимой причине вместо того, чтобы распахиваться настежь, оказалась забаррикадирована так, что взрослый мужчина не смог отодвинуть препятствие с первой попытки. Так что вы в очередной раз спутали им карты. Своим комодом и своей храбростью. Снимаю шляпу!
На сердце у меня потеплело от такой похвалы.
– Ну что ж, а дальше вы знаете! Основных исполнителей и мозговой центр мы уже обезвредили. Миллса долго проверяли и пришли к выводу, что он не изменник, а просто неспособный ни к чему дурак. Такое, представьте себе, тоже случается. Так что перевели в письмоводители. Там ему самое место. Теперь предстоит долгая и методичная работа по выявлению щупалец, которые кружок заговорщиков мог протянуть дальше, особенно в других государственных органах. Ну, это уже по моей части. Так что отдыхайте, милая! И вот ещё что…
Он неуклюже поднялся и снова потянулся за тростью. Я поспешила подать.
– Скажите, чем мы можем возместить столь возмутительное поведение в отношении вас? Совершенно недопустимо было подозревать вас, а уж заставлять провести ночь в камере… в высшей степени непростительный поступок!
Я задумалась.
– Страж, которого арестовали вместе со мной. Он же ранен! И так самоотверженно защищал короля! Могут его отправить домой лечиться, только чтобы с выплатой денежного пособия? В качестве компенсации. И чтоб место его не пропало? У него жена и ребенок маленький недавно родился…
Шеппард слушал внимательно. Посмотрел на меня с некоторым удивлением, как мне показалось. И с уважением. А потом кивнул.
– Как прикажете. Всё будет сделано. И всё-таки. Скажите мне – что я могу сделать лично для вас?
Я задумалась ещё сильнее… и покраснела.
– Могу я… попросить дозволения снова продолжать ухаживать за Его величеством? И…
Решиться продолжать было тяжело настолько, что я едва не струсила. Но меня же спросили о награде? А есть только одно, чего мне хотелось бы по-настоящему.
– И можно ли, чтобы в спальне Его величества не было стражи? Ему нужен абсолютный покой, а не чужие люди туда-сюда…
– Не волнуйтесь. Никаких чужих людей рядом с Его величеством не будет. Только свои.
Шеппард улыбнулся – и я поразилась, как преображает лицо этого человека улыбка. Сначала кажется, такой суровый и важный господин вообще не умеет улыбаться. А вот теперь улыбается, и видно – добрый.
А потом он удивил меня ещё больше.
Когда поклонился мне.
– Для меня было величайшей честью познакомиться с вами, юная леди! Что-то мне подсказывает, что наше Королевство ждут хорошие времена.
***
Вот так я снова вернулась на свой бессменный пост.
Его величеству явно становилось лучше. И это безмерно меня радовало.
Мэтр Аурелиус, который осматривал его каждое утро, говорил, что король давно должен был встать на ноги, и он не понимает, в чем дело и почему до сих пор тот остаётся в постели. Пульс и дыхание в норме, цвет кожных покровов нормальный… Видимо, требовалось ещё время. Какая-то часть меня, которую я стыдилась, была этому очень рада. Нет, я конечно же, мечтала о том, чтобы мой король поскорее поправился! Но тогда…
Тогда он перестанет быть моим.
А мне придётся покинуть это место. Которое стало уже до боли родным. Потому что ни одной причины остаться, конечно же, больше не будет.
***
Тем вечером стемнело рано. Я теперь каждую свечу осматривала и обнюхивала перед тем, как зажечь, ничего не могла с собой поделась – вот такая глупая выработалась привычка.
Я сменила примочку на лбу короля. Осторожно стёрла холодную каплю, которая покатилась с его виска, рукой, чтоб не вымочила подушку.
Да так и осталась сидеть на краю его постели. Надо было встать, пересесть подальше… но я никак не могла себя заставить.
Это уже похоже на болезнь. И кажется, неизлечимую.
Наверное, надо уехать завтра. Аурелиус сказал, что Его величеству настолько лучше, что он должен очнуться со дня на день.
Я жадно всматривалась в мужественные черты. Любовалась плотно сомкнутой линией губ. Путалась взглядом в прядях волос цвета тёмного золота. Радовалась тому, как мерно и спокойно вздымается широкая грудная клетка, обтянутая белой рубашкой.
Я же умру, наверное, от смущения, когда эти глаза на меня снова посмотрят. Как я буду объясняться? Что я смогу объяснить?
Да, точно, надо сделать так, чтоб когда он очнётся, меня уже рядом не было. Это позволит избежать неловких сцен и объяснений.
Он же наверняка когда проснётся, даже не вспомнит, кто я такая. Станет спрашивать. Мне придётся напомнить – «а помните, Ваше величество, мы познакомились с вами в Замке ледяной розы?». Он нахмурится, припоминая, и в конце концов, конечно же, вспомнит, что была такая неуклюжая дурнушка, которую он спас от удушения пирожным. А дальше… спросит, наверное, что я делаю в его спальне. И на этот вопрос у меня не будет ответа.
Горечь наполнила моё сердце. Как же больно…
Нет, я не должна из-за этого страдать! Вот же неблагодарная. Судьба подарила мне такой подарок – еще несколько дней наедине с любимым человеком, а мне снова мало.
Нет, надо уйти молча, пока он не проснулся. Это будет самое лучшее. Избежать неловкой сцены. Но как себя заставить, если душа плачет при одной только мысли?
И откуда только свалилась такая напасть на мою голову… Полюбить так сильно человека, с которым даже во сне нам вместе не бывать. Кто он и кто я? Смешно. Нет, нужно уезжать. Там, в Обители, постепенно всё пройдёт. Останется только светлое чувство грусти. И радость. Полно людей, которым в жизни вовсе не дано было испытать настоящее чувство.
А я счастливая.
Я любила.
…А потом моё сердце пропускает удар. Что-то… не так. Что-то… неправильно.
Наверное, я слишком много бесконечных часов провела над его постелью, всматриваясь и вслушиваясь, ловя малейшие признаки того, что ему становится плохо. Слишком много времени, чтобы сейчас не заметить.
Изменился рисунок его дыхания.
Он… как будто задержал его только что…
И тут до меня доходит.
Я вскакиваю, едва не роняя стул.
Он уже очнулся.
Он уже какое-то время бодрствует. Только не показывает виду. Почему? Зачем ему понадобилось притворяться?!
Догадки одна хуже другой валятся на меня, как камни из горной лавины.
Король-менталист. Самый сильный менталист в Королевстве ледяных островов, а может и во всех мирах разом.
Он может читать мысли.
Он только что…
Всё-всё прочитал.
И в этот самый момент Его величество открыл глаза.
Встретил мой испуганный до смерти взгляд своим – пристальным, горячим, из-под полуприкрытых век.
– Да. Прости.
Глава 17
Глава 17
Бежать.
Бежать.
Бежать.
Немедленно бежать.
Я уже выясняла, что в экстренных ситуациях у меня иногда просыпается какая-то невиданная прыть. Как с тем комодом. Так что до спасительного выхода из королевской спальни добираюсь со скоростью пущенной с тетивы стрелы. И даже почти успеваю спастись.
Почти.
Потому что всё-таки силы были изначально неравны.
Меня догнали у самой двери, я успела только ладонь на ручку положить. Так и застыла как испуганная насмерть мышь, вцепившись намертво в эту самую дверную ручку.
Постепенно осознавая нереалистичность и полную, абсолютную невозможность происходящего. В котором меня обнимают сзади мужские руки, сгребают как-то сразу всю, прижимают спиной к чему-то горячему и слишком быстрому и сильному для вчерашнего умирающего…
Королю с его ростом приходится сгорбиться, чтоб понадёжнее меня схватить. И он теперь нависает надо мной всем телом. Непривычное чувство – чувствовать себя маленькой. Но в этих могучих руках я, пожалуй, готова себя почувствовать даже хрупкой. Они охватывают меня крест-накрест, не дёрнуться. Правой – через грудь за плечо. Так крепко, что почти больно. Другая плотно перехватывает мой живот…
Дрожу, как пойманная мышка, эта предательская нервная дрожь проходит волнами по телу, мысли путаются. Никогда не попадала раньше в такую ситуацию, понятия не имею, что делать и что говорить.
Ещё немного, и свалюсь в обморок. Надо как-то спасаться! У меня же сердце сейчас остановится, если ещё хоть минуту продолжится вот так…
– Простите меня… Ваше величество!
– За что? – глухо спрашивает король. И зарывается лицом мне в волосы. Моя паника усиливается. Да что же это происходит?
– За то… что… осмелилась нарушить ваш покой своими недостойными мыслями…
– Твои мысли – самое светлое, чистое и прекрасное из всего, к чему я прикасался когда-либо своим разумом.
Моих лопаток касается мощная грудная клетка, когда король глубоко вдыхает запах моих волос – а потом выдыхает медленно.
– Это я должен просить прощения. Моё поведение было неприемлемо. Подобного больше не повторится. Знаешь, я принципиально никогда не вхожу в разум своих подданных без разрешения, считаю это непорядочным. Но в этот раз искушение было слишком велико, и я не смог удержаться. У тебя было такое лицо, когда ты на меня смотрела…
Вот теперь мне окончательно хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Особенно, когда память начала услужливо подсовывать, что именно я думала, сидя над его постелью, и в каких именно выражениях.
И трогала ещё.
Господи, я же весь день его трогала!.. как своё личное сокровище, настолько привыкла считать его своим, пока он был в беспамятстве, как ревнивый дракон над златом себя вела…
Примочки меняла. Капли воды стирала пальцами с висков. Меряла пульс на запястье. А днем, когда совсем настигло ломкой, осмелилась даже по волосам погладить несколько раз.
Господи, убейте меня кто-нибудь…
– Пустите.
Дёргаюсь всем телом… у меня получается повернуть дверную ручку и приоткрыть дверь на пару миллиметров.
Мужская ладонь тяжело приземляется на доску, и с громким стуком створка захлопывается обратно.
А потом эта ладонь перемещается на мою, всё ещё стискивающую дверную ручку. И горячо ложится сверху, сжимает мои пальцы.
– Куда ты бежишь?
– Я… должна немедленно уйти.
– Почему?
– Это неприлично. Находиться наедине с мужчиной.
– Но раньше ведь ты оставалась со мной наедине?
– Тогда было другое дело. Вы были больны. И без сознания…
Оказывается, это совсем, совсем по-другому. Прикосновение к мужской коже, когда это не ты – а он тебя трогает. Пол начинает уходить у меня из-под ног.
Хочу выдернуть ладонь, но король не пускает.
Начинаю догадываться, что за показным фасадом доброго монарха скрываются тиранические замашки.
Низкий голос над моим ухом:
– Я должен признаться тебе ещё в одном прегрешении, моя дорогая! Только прошу оставить это в строжайшем секрете, потому как речь о поведении, совсем уж недостойном короля.
Замираю и в странном волнении жду продолжения. Почему я слышу в его голосе тщательно скрываемую улыбку?
– Я со вчерашнего дня симулирую болезнь.
Железная хватка рук на моём теле ослабляется, и у меня выходит обернуться. Слишком велико моё удивление. Мне нужно срочно увидеть его лицо.
Правда, две тяжёлые ладони, которые остаются на том месте, где у меня предположительно должна быть талия, намекают на то, что послабление временное, и бежать дальше у меня всё равно не получится.
– Симулировали?! Но зачем?
Его величество выпрямляется, и мне приходится задирать голову, чтоб посмотреть ему в глаза.
– Возможно, понял, что слишком устал от королевских обязанностей – ведь королям не положены выходные или каникулы.
Кажется таким серьёзным. Он всегда серьёзен. Сдержанный и предельно сосредоточенный. Черты лица будто каменные. Но я вдруг отчётливо вижу, как плещется веселье на дне светло-голубого взгляда. И с немалым удивлением осознаю, что Его величество едва сдерживает улыбку.
Вот таким, неожиданным, непривычным, он мне нравится еще больше. До тёплого-тёплого чувства, которое почему-то вдруг гасит панику, перекрывает мой страх и заставляет сердце отчаянно биться уже совсем по другой причине.
Я ловлю себя на мысли, что тоже улыбаюсь.
И тогда светло-голубой взгляд медленно опускается на мои губы. А моя улыбка застывает. Куда-то проваливаются все мысли, и время замирает.
– Или потому, что хотел ещё побыть наедине с моей маленькой пугливой целительницей и ее нежными руками.
Что?... он хочет… этим сказать?
Мне кажется, у меня что-то со слухом. И я слышу что-то не то. Или не понимаю чего-то важного. А скорее всего, всё вместе взятое – от такой неожиданно пьянящей близости я совершенно утратила способность связно мыслить. Это совершенно точно – ведь король смотрит на меня так, будто чего-то ждёт. Слова, или действия, я не понимаю. Поэтому просто стою как столб и смотрю на него широко распахнутыми глазами.
И тогда он вздыхает.
Улыбается мне одним только взглядом.
Убирает руки. А потом тянется, и заправляет один растрёпанный кудрявый локон мне за ухо.
– Я… можно всё-таки пойду? – бормочу тихо, отводя глаза.
Его величество аккуратно снимает мою ладонь с дверной ручки. И открывает дверь сам. У меня на ладони, наверное, теперь останутся надолго болезненные следы от гранёного металла.
Из приоткрытой створки тянет ледяным сквозняком.
Что ж. Вот и всё.
– Спасибо за то, что выхаживала, – очень серьёзно говорит король.
У меня ёкает сердце. Какое короткое прощание. Правда, я и на такое не рассчитывала, так что…
– Николь. Тебе определили гостевые покои напротив, насколько я слышал? Ты, правда, не пользуешься. Вот там и располагайся. Пока что. Встретимся утром за завтраком.
Меня мягко выпихивают в коридор – я сама на кисельных ногах бы не справилась.
С едва слышным щелчком запирается дверь за моей спиной.
Я прикладываю ледяные ладони к горящим щекам.
Это. Что. Сейчас. Было?..
17.2
17.2
Очень красивая комната. Синие ткани, слоновая кость в оттенках ковров и стен. Эту комнату хочется рассматривать, как произведение искусства, как картину, каждую деталь интерьера. Но чувствую себя здесь как в чужом храме. Прийти, восхититься, уйти.
Слишком чисто. Слишком аккуратно. Тёмно-синее покрывало на кровати заправлено так, что ни складочки. И абсолютно пустой круглый столик с двумя креслами у окна.
Ни единой детали, которая бы говорила, что тут живут. Сама себе кажусь лишней. Соринкой на идеальном паркете.
И взгляд невольно приковывает дверь. Потому что я знаю – стоит ее распахнуть и сделать всего несколько шагов… и я снова увижу комнату, в которой я была счастлива, как никогда за всю свою не слишком радостную жизнь. Вот только у меня теперь нет ни единого предлога туда вернуться.
Терять это оказалось больно. Впрочем, я не ожидала другого.
Но выяснилось, что можно сколько угодно готовиться к боли. Всё равно не подготовишься.
Я устало огляделась и увидела саквояж со своими вещами, заботливо поставленный в углу. Что ж… не знаю, на сколько ещё дней мне велено задержаться. Но, по крайней мере, теперь смогу с чувством выполненного долга улечься в кровать и поспать в горизонтальном положении впервые за долгое время.
Я повернула ключ в двери и принялась, вздыхая, выискивать в саквояже свою ночную сорочку.
Легла ровно посередине слишком большой для меня кровати и уставилась в потолок. В голове теснились образы, ощущения, слова… всё быстрее и быстрее, и никак не желали останавливаться и складываться в целостную картину.
«…хотел ещё побыть наедине с моей маленькой пугливой целительницей и ее нежными руками».
Да, точно… в этом всё дело. У меня, наверное, талант к врачеванию. Ему понравилось, как я его лечила. Может, попроситься к мэтру Аурелиусу в ученицы?..
На этой обнадёживающей мысли я провалилась в глубокий сон.
***
Разбудил меня тихий, но настойчивый стук в дверь.
Сначала я испугалась, что разбудят моего пациента, и удивилась, кто может в такую рань ломиться в дверь королевской опочивальни… а потом сообразила, что я ведь уже не в ней. И ужасно расстроилась. Все события вчерашнего вечера навалились разом и ещё больше испортили настроение. Даже несмотря на то, что через большое в пол окно в комнату проникал удивительно чистый и яркий свет разгорающегося солнца. День обещал быть чудесным. А у меня на душе полнейший раздрай.
После небольшой паузы стук повторился.
– Николь, вы спите? – заинтересованный голос из-за двери заставил меня подскочить в постели, как разжатую пружину.
Я вскочила и принялась судорожно искать, куда ж я вчера с расстройства задевала платье. Особой аккуратностью я, увы, не отличалась, за что регулярно получала выволочки от сестёр в Обители. И вот теперь понимаю, как они были правы. Я зачем-то понадобилась Его величеству, а не могу найти, во что одеться!
В конце концов, пришлось спешно вытаскивать из саквояжа запасное чёрное.
– Нет-нет! Я уже не сплю! Подождите… всего минуточку…
Кое-как застегнувшись и оправив платье, я пригладила волосы и бросилась к двери. Конечно, этикет категорически запрещал джентльменам врываться в покои леди, тем более, когда леди ещё спит. Я бросила быстрый взгляд за окно и убедилась, что только-только занялся рассвет.
Таким образом, поведение Его величества лучше всяких слов говорило, что меня за леди, видимо, не считают и на равных не относятся – ну да и ладно. Служанок и сиделок стесняться не положено. После ночей, проведённых наедине с мужчиной в одной комнате, всё равно на моей репутации крест, отец назад ни за что в жизни не примет, а в Обители не впервой принимать блудниц на исправление. Интересно, что же понадобилось Его величеству от меня ни свет ни заря?
Я пару раз глубоко вздохнула, попыталась успокоить дыхание. Ничего не выходило. Ну да и ладно. С трудом повернула ключ в замочной скважине, распахнула дверь… и обомлела.
– Доброе утро. Почему вы так удивлены, Николь? Мы же с вами условились вчера на завтрак.
Отодвинув меня плечом, Его величество прошёл в комнату, сапогом захлопнул за собой дверь.
Потому что руки были заняты. В них оказался поднос, даже по виду тяжеленный, потому что на нём, помимо кофейника и двух чашек, была ещё гора тарелок, накрытых серебряными крышками.
Высокий, подтянутый, свежий, в ослепительно белом мундире. Со слегка влажными, тщательно зачёсанными назад волосами, и пахнущий какой-то умопомрачительно вкусной туалетной водой.
Я даже глаза протёрла на всякий случай.
– То есть… как завтрак? Я думала… имелось в виду какое-то светское мероприятие…
Снова смеющийся взгляд искоса при абсолютно серьёзном, непроницаемом лице человека, привыкшего держать бесстрастную маску. Но мне уже довольно было и глаз, я прекрасно научилась читать по ним все нюансы его настроения.
– Завтрак – это завтрак. Время для утреннего приёма пищи, – пояснил король мне, как ребёнку. Деловито расставляя посуду на круглом столике. – И прошу прощения, что так рано. У меня уже через полчаса первое совещание. Потом весь день не будет времени головы поднять от документов. За время моего отсутствия накопилось столько срочных дел, что мои министры уже ждут-не дождутся, чтоб вцепиться в меня намертво.
Он уселся в кресло, закинул ногу на ногу. Блеснули эполеты в рассветном солнце. До блеска начищенные чёрные лаковые сапоги тянули посмотреться в них, как в зеркало.
– А вы ещё спрашиваете, почему я изображал болезнь.
Он кивком предложил мне присаживаться напротив, потому что я стояла как столб и не знала, куда деть руки. А сам принялся скупыми и идеально точными движениями разливать кофе по чашкам. Себе – абсолютно чёрный. В мою чашку, не спрашивая, налил сливок и бросил два куска сахара. Учтиво пододвинул блюдце ко мне.
Нет, определённо под словом «завтрак» мне в последнюю очередь представлялся вот такие посиделки наедине.
Но потом я сообразила, что Его величество наверняка стесняется показаться при дворе с такой непрезентабельной девушкой, и немного успокоилась. Аккуратно уселась на краешек кресла. Чинно сложила руки на коленках.
Решила просто наслаждаться моментом. Можно даже вообразить у себя в голове, что у нас свидание. Как в романе.
Я покраснела и смутилась под внимательным взглядом короля.
– Вы обещали не влезать мне в голову! – проговорила слегка нервно.
Он приподнял бровь с тем самым непонятным весельем, которое я у него категорически не могла понять.
– Я и не влезаю. Но при виде вашей паники мне теперь нестерпимо хочется узнать, о чем же вы думали, мадемуазель де Тремон.
И по слишком пристальному взгляду я отчётливо поняла. Он не забыл ни единого слова. Судорожно попыталась припомнить, что же там я вчера такого надумала. С точностью вспомнить не удаётся, но даже того, что смогла восстановить в памяти довольно, чтоб понять – ничего хорошего для моего душевного спокойствия.
А потом вдруг осознаю, что слишком долго отвечаю на взгляд короля. Почему-то он тоже его не торопится отводить или продолжать светскую беседу.
Вздрагиваю и опускаю глаза.
Машинально тянусь за пирожным… их целая гора на блюде в центре стола, и все выглядят как идеальное лекарство моим расстроенным нервам.
Ругаю себя, останавливаю руку. В ушах звучат эхо обидных слов Сесиль. Про свинью, которая вечно позорит её при людях. И что только невоспитанные девицы объедаются в гостях. От воспоминаний о сестре становится как-то пусто и тошно на душе. Отдёргиваю руку и вместо этого хватаю кофе.
– Спасибо тебе.
Моя рука застывает с занесённой чашкой.
Снова пропускаю момент, когда и почему Его величество вдруг начинает называть меня на «ты».
– Мне доложили обо всём, что ты для меня сделала. Ты спасла мне жизнь. Если подсчитать, уже несколько раз за это время. Даже не знаю, чем смогу отплатить. Есть кое-какие мысли на этот счёт. Но, пожалуй, пока несколько преждевременно их озвучивать.
С громким звяканием опускаю чашку обратно на блюдце, так и не отпивая. У меня руки дрожат, поэтому проливаю коричневые капли на белоснежную скатерть. Ну вот, точно поросёнок…
Прячу взгляд, не знаю, что ответить на такое.
– Я… не стоит. Я не сделала ничего такого. Спасибо вам. Очень мило было с вашей стороны устроить этот прощальный завтрак.
Его величество достаёт из нагрудного кармана кителя золотые часы на длинной цепочке, бросает на них беглый взгляд и мимолётно хмурится.
– О каком прощании идет речь, мадемуазель де Тремон? Вы никуда не уезжаете. – А потом очень буднично интересуется: – Какое пирожное на этом блюде вкуснее всего, на ваш взгляд?
Даже не знала, что ему посоветовать. Слишком была растеряна вот этим бескомпромиссным «Вы никуда не уезжаете». И как же это понимать? Король ждал ответа, и я заторможенно объяснила, что вон та корзиночка со сливочным кремом и свежей малиной выглядит идеально подходящей к кофе.
Его величество кивнул и переложил пирожное в мою тарелку.
Решительно встал и поправил за собой кресло, пока я оторопело смотрела на него снизу вверх.
– Увы, трапезу вам придётся завершить без меня. Время летит незаметно, даже королям не под силу остановить стрелки часов. Как бы ни хотелось. Встретимся за ужином. Пожалуй, пора представить двору мою очаровательную гостью.
Я умоляюще сложила руки перед грудью в молитвенном жесте:
– Не надо, прошу вас!
В светло-голубом взгляде заплясали лукавые искры.
– Вы предпочтете ужин наедине? Я тоже думаю, что такой вариант лучше. Договорились. Фрейлины помогут вам собраться и проводят. Хорошего дня, Николь! Ешьте пирожное.
Дверь за Его величеством захлопнулась, а я оторопело перевела взгляд на призывно манящую кремовым облаком корзиночку.
Тёплые солнечные лучи грели мне левую щёку. Чем выше солнце поднималось из-за горизонта, тем ярче становился свет.
Разгорается новый день.
