Текст книги "Альфа и Омега (СИ)"

Автор книги: Анна Сейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

Утро было наполнено солнцем, и оно же меня разбудило, нагрев воздух в комнате и нарисовав бордово-огненные круги на моих закрытых веках. Сделав глубокий вдох, я проснулась и, с трудом разлепив глаза, почти сразу увидела Медвежонка, что лежал рядом, свернувшись в комочек, и посапывал. Кажется, он задремал совсем недавно, потому что был полностью одет и выглядел так, будто прилег всего пару минут назад. Да и, почувствовав, что я зашевелилась, он почти сразу открыл глаза.

– Привет, сестренка, – радостно улыбнулся он. – Я знал, что ты проснешься сегодня.

– Сегодня? – переспросила я, почти не узнав собственный севший и как будто почти механический голос.

– Ты спала три дня, и братишка Йон уже начал волноваться за тебя. Но я сказал ему, что все нормально и что тебе просто нужно восстановиться. Видишь, она снова стала почти нормальной. – Он кивнул на мою руку, и, опустив взгляд, я увидела заметно побледневшую ленточку связи. – Она почти исчезла после того, что ты сделала, но я знал, что она вернется. Разве могло быть иначе?

– Значит Йон… Значит с ним все хорошо? – Я попыталась сесть, но ослабевшее за проведенные три дня в постели тело отказывалось слушаться.

– Да, он в порядке, – просиял омега. – Доктор Тадли сказал, что это чудо, но что с ним все хорошо. Как ты это сделала?

– Я не знаю, – покачала головой я. – Я… Кажется, это наша связь мне подсказала. Это было так… – Я откинулась на подушку, устремив взгляд в потолок и собирая разрозненные воспоминания о бусинах белого пламени, что стекали между моих пальцев. Во всем этом ощущалась какая-то особенная правильность, какая-то предопределенность. Словно бешенство альф и истинная связь имели нечто родственное в своей природе. Диаметрально противоположное и противопоставленное друг другу, но – родственное. Впрочем, думать об этом сейчас было слишком сложно.

– Где он? – вместо этого спросила я. – Где Йон? Я хочу его увидеть.

– Он скоро вернется, – вдруг как-то смутился Медвежонок, отведя взгляд.

– В каком плане? Куда он собрался? – Я снова попыталась сесть и снова потерпела фиаско. – Только не говори, что он снова собрался кому-то там мстить!

– Нет, он… Он сказал, что ему нужно встретиться с той альфой, с которой ты жила раньше. Кажется… Кажется, они нашли способ разорвать вашу связь, сестренка.

Глава 23. Я отпускаю тебя на волю

Широко распахнув окно и щурясь от яркого зимнего солнца, я смотрела на улицу внизу. Из моей маленькой угловой комнаты было видно не так много – расположившийся в два подвальных окна магазин электроники напротив, затянутый неприветливыми решетками даже в середине рабочего дня, пьяный изгиб подводящей к Дому улицы, по которой по вечерам приходили и уходили клиенты девочек, два покосившихся фонаря, один из которых был настолько изгрызен ржавчиной, что оставалось только догадываться, как он до сих пор не переломился надвое, и слегка помятую задницу пикапа, на котором мы с Йоном однажды ездили в прачечную. Я уже так привыкла ко всему этому, словно жила тут несколько лет, а не те куцые три недели, что перекинулись мостиком из середины ноября в начало декабря. За это, если так вдуматься, совершенно ничтожное время моя жизнь успела кардинальным образом измениться. Я словно бы соскользнула с проторенного пути, которому собиралась следовать всю оставшуюся жизнь, скатилась кубарем по склону в овраг, расцарапала лицо, разбила колени и внезапно оказалась в чудесной стране, где черные пантеры исполняли роль белых кроликов, в лабиринтах жили чудовища в кислотно-розовых леггинсах, а сила любви способна была победить безумие. Это была слишком тесно переплетшаяся с реальностью мрачная сказка, и я уже давно не понимала, кто я в ней – сумасбродная принцесса, похищенная разбойником и спасающаяся от инквизиции, или упрямый глупый рыцарь, тщетно пытающийся отвоевать свое сокровище у дракона. Причем дракон и сокровище, кажется, были одним и тем же персонажем.

Закатав рукав, я устремила взгляд на метку – так, словно бы видела ее впервые. Красная нить судьбы, ведь так, кажется, это называлось в восточных мифах? Это с нее все началось, и она же, исчезнув из моей жизни, могла все закончить. Я бы снова стала никому не интересной омегой, достаточно дерзкой и свободолюбивой, чтобы игнорировать общественные нормы и правила и оставаться непозволительно незамужней и бездетной в свои двадцать восемь, но недостаточно заметной и яркой, чтобы вырваться за пределы своей однообразной рутины. Безопасной, спокойной, пресной и предсказуемой рутины, в которой не было ни пантер, ни кроликов, а лишь покорное и бездумное ожидание очередного отпуска, большой покупки или возможности съездить в путешествие. Судьба, каких миллионы, и не самая плохая, нужно признать. Наверное, отпустив моего альфу и весь его мир, из которого мне чудом удалось выбраться живой, я могла бы прожить хорошую неполноценную жизнь. Но стоило ли оно того?

Обернувшись на звук открывшейся двери, я ощутила теплую пульсирующую тяжесть в груди, и на мое лицо, помимо моей воли, выбралась улыбка – уставшая и тихая, словно в более ярком выражении чувств уже не было никакой нужды.

– Привет, маленькая омега, – произнес Йон, и в этих простых словах, как и его взгляде, обращенном на меня, было столько чувств, что ему не понадобилось говорить ничего больше. В три широких шага преодолев разделяющее нас расстояние, я крепко обняла своего мужчину, привычно вдыхая его запах и утыкаясь носом в небольшую родинку слева на его шее.

– Я же сказала, что не позволю тебе умереть, – тихо проговорила я.

– Я даже не удивлен, что моя Хана нашла способ переупрямить саму смерть, – бархатисто рассмеялся он, гладя мою спину и коротко целуя мои волосы. – Мне стоило больше в тебя верить.

– И в самом деле, – подтвердила я, отстранившись и серьезно заглянув ему в глаза. – Почему даже после всего ты совсем в меня не веришь, Йон?

– С чего ты взяла? – удивился он.

– С того, что после всего, через что мы прошли, ты до сих пор не отказался от своей идеи разорвать нашу связь. Медвежонок все мне рассказал. – Я нахмурилась, всем своим видом давая понять, что даже его чудесное исцеление не дает ему права творить всякую ерунду и надеяться, что это сойдет ему с рук.

– Вот язык без костей, – недовольно цыкнул альфа, зачем-то оглянувшись, словно ожидал увидеть вихрастую белокурую головку в дверном проеме. Впрочем, я бы не удивилась, если бы прямо сейчас юный омега был неподалеку – и каким-то образом был в курсе того, что происходило в комнате. – А вообще довольно странно с твоей стороны обвинять меня в чем-то подобном, учитывая, что инициатива разрыва всегда исходила именно от тебя, маленькая омега. Или я не прав?

Под его прямым и как будто по-доброму насмешливым взглядом я смутилась и, покраснев, пробурчала:

– Так было, пока я думала, что вы с Никки вместе и что ее ребенок – и твой ребенок тоже. А еще пока я совсем тебя не знала и… Йон, так много всего произошло с момента нашей первой встречи и всего этого. Мои чувства изменились, и я не стыжусь признаться в этом. Я больше не хочу, чтобы это заканчивалось.

Альфа ответил не сразу, какое-то время изучая глазами мое лицо и как будто заново прокручивая в голове всю нашу историю с самого начала.

– Это? – негромко повторил он, привычно запутываясь пальцами в моих встрепанных рыжих волосах. – Что – это? Бесконечные попытки спастись то от одной угрозы, то от другой? Опасность, что подстерегает за каждым углом, стоит переступить безопасный порог? Ты видела изнанку моего мира, Хана, и не говори мне, что ты согласна остаться в нем.

– Согласна, – пылко кивнула я, сжимая его руку. – Я согласна, если там будешь ты. Как ты не понимаешь, без тебя, без нашей связи, без всего этого меня просто не было. Я как будто не жила в полную силу. И забыть обо все этом, притворяться кем-то, кем я не являюсь на самом деле? Ради чего? Позволь мне самой выбирать свою судьбу. Даже если я потом пожалею, я хочу совершить эту ошибку.

– Я не могу, – через силу произнес он, отступая назад и качая головой. – Я не смогу защитить тебя, как не смог защитить Никки. А если с тобой что-то случится, я никогда не прощу себе этого.

– Не будь таким трусом, альфа! – вспыхнула я, сжав кулаки. – Ты всегда такой смелый, когда нужно зайти в бандитский притон или выйти на арену против бешеного, но когда речь заходит о чувствах и обо мне…

– Да, о тебе, – кивнул он, и в его взгляде проступила обреченная беспомощность, от которой у меня больно кольнуло в груди. – Речь идет о тебе, Хана. Ты делаешь меня таким – слабым и малодушным. Я думал, что умру, и позволил себе поддаться этой слабости. Я позволил себе забыть о Сэме, о Никки, обо всем на свете. И мне было хорошо. – Он признавал это как будто с досадой, почти с презрением к самому себе. – Мне было хорошо не думать ни о чем и просто наслаждаться тобой. Ты мой наркотик, маленькая омега, мое губительное пристрастие, ты заставляешь меня сомневаться в том, что я считал незыблемым и неизменным. В моем собственном пути, в правильности моих действий и убеждений, в моих мотивах и целях. А я не могу себе этого позволить, слышишь?

– Но почему, Йон? – с мучительным непониманием протянула я. – Твой путь ведет тебя в никуда, это путь смерти и разрушения, и ты сам должен это понимать. Останься со мной, прошу тебя. Мы можем уехать отсюда куда захотим, начать все с начала, жить тихо и скрытно, и Церковь никогда не найдет нас. Я люблю тебя, я никого никогда не любила так, как тебя, и я знаю, что ты тоже что-то чувствуешь ко мне. Так поддайся этому чувству. В нем нет слабости, в нем нет ничего плохого. Мы оба заслужили право на тихую счастливую жизнь вдали от всего этого. Пожалуйста, Йон.

Я протянула руки ему навстречу, ощущая, как солнце, бьющее в окно, струится по моим плечам и стекает в ладони, словно то самое белое пламя, что выжгло заразу в его теле. Я искренне верила в каждое из сказанных мною слов, и все, чего я сейчас хотела, чтобы он поверил в них тоже.

– Я не люблю тебя, маленькая омега.

Его слова окатили меня ведром холодной воды, и я на несколько секунд даже потеряла дар речи, пригвожденная к месту его тяжелым непоколебимым взглядом.

– Я уже говорил тебе это и повторю снова – я привязан к тебе, как и ты ко мне, но это не любовь. Не настоящая любовь, как бы тебе ни хотелось в это верить. У нас был классный секс, и я… за многое тебе должен, но в то же время из-за нашей связи пострадали Николь и Тео. Я… не могу это принять и назвать это любовью.

– Но ты же сам говорил, что мы можем не видеть всего замысла, но он должен быть, – растерянно пробормотала я. – Что Великий Зверь не мог просто так связать наши судьбы и…

– Великий Зверь ничего не связывал, – перебил меня альфа. – Он живет внутри нас, а не парит в облаках снаружи, это я тоже тебе рассказывал. И я не знаю, он ли это говорит со мной или моя совесть, но я собираюсь поступить правильно.

– Поступить правильно – значит отказаться от меня? – Мой голос почти сорвался, я чудом смогла удержать его.

– Это значит вернуть нам обоим ясность ума, – ответил он, покачав головой. – Потому что я не собираюсь сходить со своего пути – уж точно не после того, что произошло. Теперь у меня еще больше причин достать Сэма, и я не повторю прежних ошибок. И ты не нужна мне здесь, Хана.

Я не нашлась, что ему ответить. Инстинкты, интуиция, сердце – все подсказывало, что происходящее в корне неправильно. Что все должно было быть не так. Что после все наших страданий, лишений и горестей мы должны были осознать подлинный смысл и ценность нашей связи, а не разрывать ее так поспешно и категорично. Но я не могла с ним спорить. Его напор сбивал с ног и… Может быть, Йон был прав? Никки действительно пострадала из-за нас, как и Джен, попавшая под прицел Церкви. И если мои чувства в самом деле не взаимны, если все, что между нами было, это сексуальное притяжение, помноженное на зов метки, то… видимо, все остальное существовало только у меня в голове.

– Собирайся, мы едем за город, – меж тем произнес Йон. – Я буду ждать тебя в машине внизу.

– Зачем? – Я усилием воли заставила себя подавить эмоции и подняла на альфу сухие блестящие глаза.

– Я должен вернуть тебя той, у кого забрал, – дернув плечом, отозвался он. – Тебе незачем сюда возвращаться, так что убедись, что соберешь все свои вещи.

– Почему ты так… Почему ты так жесток со мной? – тихо спросила я. – Почему не сделать это все… иначе? Я хочу попрощаться со всеми и…

– Мы и так потратили слишком много времени на сентиментальную чепуху, маленькая омега, – отрезал Йон. – Времени, которого у Никки может просто не быть. Я хочу поскорее со всем покончить, и в мои планы не входят прощальные вечеринки со слезливыми тостами и всеобщими объятиями.

Не знаю почему, но внезапно во мне взыграло упрямство – за шаг до того, как сломаться под его непререкаемым агрессивным напором, я поняла, что не хочу этого делать. И не собираюсь.

– Мой мир не вращается вокруг тебя, Йон, – поджала губы я. – Здесь мои друзья, здесь те, кто стал для меня важен. Я не могу просто так исчезнуть только потому, что ты не хочешь ни перед кем объясняться и оправдываться. На этот раз у тебя не выйдет выпрыгнуть из окна, придется спуститься по лестнице.

Наши взгляды встретились, с шипением разбрызгивая искры, и у меня в очередной раз мелькнула мысль о том, что так, как делал это мой альфа, никто другой не умел выводить меня из себя. Наверное, мне никогда не нравилось с ним спорить, и в то же время я испытывала какое-то восторженное головокружение от возможности не покоряться и не соглашаться с тем, кого природа задумала для того, чтобы властвовать надо мной практически во всех смыслах. Эта энергия, эта химия, что волнами перекатывалась между нами, была пьянящей и будоражащей, иногда становясь тихой полноводной рекой, что бережно несла вперед нас обоих, а иногда разражаясь штормом, что заставлял каждый волосок на теле вставать дыбом.

– Значит, уйду я, – недовольно резюмировал Йон. – Как ни удивительно, мой мир тоже не вращается вокруг тебя или этого места. Раз Никки теперь не здесь, мне незачем возвращаться. Спускайся, как будешь готова.

Развернувшись на каблуках, он вышел – буквально вылетел за дверь, кажется с трудом сдержав порыв со всей силы хлопнуть ею у себя за спиной. А я, тяжело и протяжно выдохнув, опустилась на постель и закрыла лицо руками. Он так часто упоминал в этом разговоре о Никки, словно нарочно пытался противопоставить ее мне, ведь его чувства к ней были настоящими. Они шли из его собственного сердца, а не были навязаны судьбой или биологией. В них он мог быть уверен, как и я могла быть уверена в своих чувствах к Медвежонку или Джен. Да только вот эти «настоящие» чувства меркли в сравнении с тем, что я испытывала к своему альфе.

– Когда ты исчезнешь, что с нами будет? – спросила я, снова согнув руку и посмотрев на свою метку. – Я просто вдруг пойму, что больше не люблю его? Что он превратился в одного из тех альф, что будоражат мое тело своим запахом, но совершенно не затрагивают мое сердце? Я остыну и вновь погружусь в сон, как было до всего этого? Я же так… старалась. Ты знаешь, что старалась. Существует… существует ли такая судьба, которой не суждено исполниться? Как запасные рельсы, по которым никогда не проедет поезд, и они, проложенные кем-то и для чего-то, будут просто зарастать травой, пока не исчезнут совсем?

Поднеся предплечье к носу, я вдохнула чуть более ощутимый так запах альфы и неосознанно прикоснулась губами к собственной коже.

– Думай, что хочешь, Йон Гу, но любить тебя – это мой выбор, – помолчав, произнесла я. – Я выбираю тебя как собственный путь, как саму себя, как то, какой я хочу быть. И не магической татуировке определять это. Можешь разорвать связь со мной, но я не перестану тебя любить и ни за что не вернусь к прежней жизни. Ты подарил мне новый путь, и я пройду его до конца, даже если тебя самого не будет рядом.

Я спустилась к машине спустя еще несколько минут. Не стала брать почти ничего из вещей, потому что точно знала, что вернусь. Вернусь, чтобы обнять Медвежонка и вдохнуть его одуванчиковый запах. Чтобы помочь Поппи с посудой и обсудить последние новости и сплетни про клиентов, которые девочки всегда ворохами приносили на кухню, пока мы работали. Чтобы посмотреть, как Ория тасует и раскладывает карты и спросить у нее наконец-то о том, кем она была раньше и что за место здесь было до того, как вывеска «Райский Притон» отправилась на задний двор. Я любила свое близнецовое пламя всей душой, но было достаточно того, что он собирался забрать у меня самого себя – отдавать остальное я не собиралась.

– Упрямая глупая омега, – цыкнул сидящий за рулем Йон, не увидев сумки с вещами у меня в руках. – Вот зачем ты так все усложняешь?

– Тебе бы стоило уже привыкнуть, – пожала плечами я, забираясь на соседнее сидение пикапа и пристегиваясь. – Я не собираюсь облегчать тебе задачу быть мудаком, альфа.

– Следовало хорошенько отшлепать тебя, когда у меня был шанс, – проворчал он, заводя мотор. – Чтобы лучше слушалась того, что тебе говорят.

– О, я умею быть послушной, если меня правильно настроить, – выразительно двинула бровями я, поймав его взгляд. Йон как будто на мгновение подавился воздухом, а потом, кажется, не вполне осознанно слегка качнулся в мою сторону, и я ощутила, как напряглось и полыхнуло сладостью мое тело. Мы так торопились разругаться после счастливого воссоединения, что даже не успели воспользоваться его преимуществами.

На пару секунд в салоне повисла неловкая пауза, потому что я видела по его глазам, что альфа в шаге от того, чтобы наброситься на меня, забыв вообще обо всем, и провалиться мне на этом месте, если я не хотела этого чуть ли не сильнее его самого.

– Надеюсь, святой отец знает, что делать, – произнес Йон, с усилием отрывая от меня голодный взгляд и сосредотачиваясь на педалях и руле. – Жду не дождусь того момента, когда запах омег снова будет вызывать у меня стойкое отвращение.

– А ты не думал, что я могла случайно исцелить твою детскую психологическую травму и что теперь ты сможешь спать не только с людьми? И когда связь исчезнет, у тебя начнет вставать на всех омег подряд, как у прыщавого школьника? – уточнила я, откинувшись на спинку сидения и устремив взгляд в боковое окно. Чтобы справиться со вспыхнувшим желанием, я плотно сжала колени, слегка потирая ими друг о друга. Странно было думать, что по мановению какого-то церковного волшебства я вдруг перестану его испытывать.

– Еще одна причина поскорее съехать из Дома, – нахмурился альфа, которому, видимо, до сего момента такая идея в голову даже не приходила.

– Как ты вообще связался с Джен? – спросила я спустя несколько минут, когда мы, пробираясь через занесенные снегом трущобы, встали на очередном светофоре. – Я не говорила тебе ее телефон.

– Мы обменялись номерами тогда в мотеле. На всякий случай, – отозвался он, пожав плечами. – Она была… не слишком рада меня слышать. Думала, что я тебя расчленил и съел, не иначе. Из-за того, что уроды из Красной Лилии грохнули мой смартфон, пришлось звонить из таксофона. Повезло, что у меня хорошая память на цифры и номера.

– Почему не позвонил с телефона Ории? – немного удивилась я.

– Мне нужно было… пройтись, – не глядя на меня и немного нервно постукивая по рулю, проговорил альфа. – Уложить мысли в голове.

– И что она сказала?

– Что тот священник нашел полное описание ритуала разрыва связи и что его нужно проводить в священном месте. Поскольку мы не хотим привлекать внимание и действующие храмы нам не подходят, пришлось импровизировать.

Я не сразу поняла, что он имел в виду, но у меня начали появляться некоторые подозрения после того, как Йон сперва вывел машину на пригородную трассу, ведущую в противоположную сторону от залива, а затем спустя час с лишним съехал с нее на грунтовую дорогу, которая после прошедших снегопадов едва угадывалась в общем пейзаже. Как я поняла позже, она вела к небольшому селению, но в него само мы заезжать не стали и вместо этого, поднявшись на скалистый холм, чьи гладкие каменные бока были отполированы ветром, внезапно вывернули к полуразрушенной церквушке, которая в прежние времена, наверное, собирала прихожан из нескольких окрестных деревушек. Сложно было сказать, почему она оказалась заброшена, но судя по ее состоянию, это произошло уже лет тридцать назад. Стены, когда-то бывшие ослепительно-белыми в тон свежевыпавшему снегу, сейчас потемнели и облупились, а кое-где и откровенно провалились внутрь. С той стороны, где мы подъехали, все еще сохранились остатки витража с Великим Зверем, но только нижняя его половина, затянутая сухими стеблями дикого винограда.

– Что это за место? – с любопытством и вместе с тем каким-то тревожным внутренним трепетом спросила я.

– В моем случае – просто координаты на GPS-трекере, которые мне сообщила твоя подруга, – пожал плечами Йон, выключая мотор и отстегиваясь. – Надеюсь, они уже здесь, а то у меня нет никакого желания попусту задницу морозить.

– Тебе никто не говорил, что характер у тебя порой… ну просто изумительно скверный? – вздохнула я, следуя его примеру и выбираясь наружу из автомобиля.

– Думаю, в этом плане мы друг друга стоим, – кивнул альфа, как будто на мгновение улыбнувшись себе под нос, но потом снова став серьезным и почти угрюмым.

– Хани!

Я обернулась на знакомый голос и увидела Джен в темно-зеленом пуховике, которая стояла на крыльце полуразвалившейся церквушки и махала мне рукой. Рядом с ней был и отец Горацио, державший в руках прямоугольной формы сверток. Их машину я увидела позже, они припарковались с другой стороны.

– О Великий Зверь, ты правда в порядке, – не веря своим глазам, проговорила подруга, когда я подошла ближе. На этот раз она не кинулась обниматься, но, думаю, мы обе понимали, что, учитывая всю ситуацию и их с Йоном так и не разрешившееся до конца соперничество, это было бы лишним. Но тем не менее я была очень рада ее видеть – как и отца Горацио.

– Я же говорил, – закатил глаза мой альфа, подошедший следом за мной.

– И с чего бы мне тебе верить? – проворчала Джен, покосившись на моего альфу и притянув меня поближе к себе. – Стоило поручить тебе мою девочку, как ты ее в кому загнал.

– О, это ты еще и половины истории не знаешь, – с каким-то злым весельем в голосе выразительно двинул бровями он.

– Ну хватит вам, – торопливо перебила его я, опасаясь, что разговор сейчас свернет совсем не в то русло, а Джен, если узнает, что со мной произошло за последнюю неделю, с ума сойдет от беспокойства и, чего доброго, попытается силой увезти меня домой после того, как… все здесь будет кончено. А я не планировала ни ехать с ней, ни спорить лишний раз по этому поводу. – Святой отец, это правда? Вы нашли полное описание ритуала?

– Да, – кивнул отец Горацио как будто тоже с некоторым облегчением от того, что разговор вышел к нужной теме. – Для этого понадобилось спуститься в большую церковную библиотеку и побыть собеседником для ужасно одинокого и многословного архивариуса, но да, я его нашел. Пришлось немного покорпеть над текстом, однако Джен очень помогла мне с восстановлением страниц, так что…

– Оказалось, что реставрация старых книг имеет довольно много общего с моей специальностью, – с гордостью кивнула та, и они со священником обменялись какими-то особенными взглядами, которые я не могла не отметить. Кажется, не я одна успела за эти три недели завести новых друзей.

– В общем идемте внутрь, я все покажу, – кивнул отец Горацио. – Осторожно, тут дверь шатается. – Пропуская нас вперед, он придержал висящую на одной петле створку тяжелой входной двери, и мы с Джен первыми забрались внутрь храма. Здесь было очень пыльно и холодно, несмотря на плескавшееся посреди алтарного прохода озерцо солнечного света, падающего сквозь дыру в обвалившейся крыше. Часть церковных скамеек сохранилась, но большинство из них прогнили насквозь, переломившись пополам и просто завалившись набок. Мне вдруг подумалось, что, наверное, летом здесь было отличное место для посиделок с друзьями вокруг костра с гитарой, маршмеллоу и страшными историями, но зимой тут, конечно, делать было нечего.

– Хани, серьезно, как ты? – спросила Джен, отведя меня в сторону и понизив голос до шепота. – Что у вас там случилось? Твой маньяк почти ничего мне не рассказал.

– У нас… слишком много всего случилось, – неловко проговорила я. – Но главное, что сейчас все в порядке. И… ты зря наговариваешь на Йона. Он заботился обо мне, как мог.

– Плохо заботился значит, – непримиримо возразила она. – Хани, ты такая бледная. И похудела так, одни косточки торчат. Не волнуйся, скоро все кончится, потерпи еще чуть-чуть.

Я обернулась через плечо и выцепила Йона взглядом. Тот, сложив руки на груди и глядя на старшего альфу чуть исподлобья, тем не менее внимательно слушал какие-то его объяснения. Пойманный в сумеречный полумрак, резко контрастировавший с ярким пятном света в центре алтарного прохода, он сейчас казался таким родным и одновременно таким далеким, что у меня щемило в груди. Наш безумный сон, наше путешествие по сказочному лабиринту подходило к концу, и оставалось всего несколько поворотов перед тем, как мы должны были выйти наружу и разойтись в разные стороны.

– И почему мне кажется, что за то время, что мы с тобой не виделись, ты как будто немного… охладела к идее вашего разделения? – помолчав, уточнила Джен, внимательно следя за выражением моего лица.

– Я поняла, что люблю его, – просто ответила я, снова посмотрев на нее и беспомощно, грустно улыбнувшись. – Как я уже сказала, за это время много чего произошло, и я… однажды обязательно расскажу тебе обо всем.

– Любишь? Этого агрессивного маньяка? – недоверчиво переспросила альфа, видимо не будучи в силах уложить эту новую информацию у себя в голове. – Ты уверена, что это не… выкрутасы вашей метки или вроде того?

– Он умеет быть мягким, – с улыбкой качнула головой я. – И нежным на свой… особый манер. Он умеет слушать, и он очень заботливый. Он всегда думает о других прежде, чем о себе. Он не смог защитить меня от всего на свете, но благодаря ему я научилась защищать себя сама и перестала чувствовать себя слабой и ни на что не годной. Он сильный и добрый и…

– И какого Зверя мы тогда вообще здесь делаем? – всплеснула руками Джен. – То есть… не буду говорить, что я якобы в восторге, но раз он такой замечательный, то почему бы вам не жить вместе долго и счастливо, рожая каждый год детенышей во славу Церкви?

– Не думаю, что я хочу рожать каждый год даже от него, – прыснула я, а потом снова стала серьезной: – Он меня не любит, Джен, он сам так сказал. Для меня в его жизни нет места. Мои чувства изменились, а его – нет. Для него по-прежнему есть что-то – и кто-то – важнее, чем я и… все вот это.

– Но если все так… – Альфа свела брови, словно бы подбирая слова. – Если ты позволишь отцу Горацио разорвать вашу связь, то потеряешь этого парня навсегда. Если единственное, что его к тебе привязывает это метка, то без нее…

– Я знаю, – подтвердила я. – Когда метки не станет, он будет свободен и я перестану быть для него особенной.

– И ты пойдешь на это? – неверяще переспросила она. – В самом деле?

– Я люблю его и желаю ему счастья. Настоящего, идущего от сердца, как он и говорил. Если я не та, кто заставляет его сердце трепетать по-настоящему, то он… заслуживает найти такую девушку. Я не знаю, что будет со мной без него, но, думаю, он без меня справится. А этого мне достаточно, чтобы поступить правильно.

– Ты либо совсем дурочка, либо самая благородная девица из тех, что мне встречались, – покачала головой Джен. – А, может, и все вместе. Ты ведь не надеешься, что я стану тебя убеждать в том, что ты не права? Потому что, какой бы он там классный, по твоим словам, ни был, мне будет куда спокойнее, когда он исчезнет из нашей жизни.

Вместо ответа я порывисто обняла ее, ощущая, как альфа сперва инстинктивно напряглась, но потом переборола свое отторжение из-за окутывающего меня плотным коконом чужого запаха и тоже сомкнула руки у меня на спине.

– Спасибо за все, – прошептала я. – Что не отступилась и… сделала для меня так много. У меня никогда не было такого друга, как ты, Джен. И что бы ни случилось дальше, ты всегда будешь занимать особенное место в моем сердце. Ты лучше любой сестры, что у меня могла бы быть. Ты моя семья, и так будет всегда.

– Ох, малышка, – растроганно выдохнула она, прижимая меня крепче к себе.

– Вы там еще долго обжиматься собираетесь? – раздался недовольный голос Йона. – Нам еще обратно ехать, и мне совсем не улыбается съезжать с этой огромной каменюги по темноте.

– Добрый и нежный, говоришь? – саркастично уточнила моя подруга, отстранившись, и я, вздохнув, улыбнулась в ответ и пожала плечами. – Видимо, только ты умеешь приручать это чудовище, потому что, как по мне, он самый вредный и неприятный тип из всех, что мне когда-либо встречались.

– Честно говоря, мне тоже иногда так кажется, но… он ведь спас Макса, верно? – резонно напомнила я. – Он кстати смог выбраться из города?

– Да, отец Горацио помог переправить его по… церковным каналам, – подтвердила альфа.

– Вижу, вы со святым отцом неплохо поладили, – не сдержав лукавой смешинки в голосе, отметила я.

– После поговорим об этом, – отмахнулась Джен, но я готова была поклясться, что подруга смутилась, и это лишь сильнее разожгло во мне любопытство.

Мы вернулись к мужчинам, и я увидела, что отец Горацио уже успел развернуть тот сверток, что держал в руках. Как я и предполагала, это была книга – старая и потрепанная, с поблекшими металлическими уголками и обложкой, кажется, из натуральной кожи. Аккуратно пробежав пальцами в перчатках по краешкам ее страниц, священник раскрыл старинный фолиант в том месте, где оставил закладку, и, к моему некоторому удивлению, я увидела вложенный внутрь лист обычной офисной бумаги с напечатанным на нем текстом.

– Чернила выцвели, как я и говорил, – пояснил отец Горацио, увидев мою реакцию. – Поэтому, чтобы не сбиваться, я выписал нужные слова отдельно. Но поскольку ритуальность тут очень важна, я решил и книгу прихватить на всякий случай. Чтобы формально была под рукой.

– Что это за язык? – с интересом уточнила я, приблизившись к нему и наклонившись над книгой. – Похож на латынь.

– Это… не совсем латынь, скорее ее предок, – заметил альфа. – Считается, что это наш праязык, на котором бестии говорили во времена Чистых дней. На нем были написаны первые священные книги, и он часто использовался для составления подобных ритуалов.