Текст книги "Альфа и Омега (СИ)"
Автор книги: Анна Сейд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 33 страниц)
Однако, к нашему общему удивлению, ждать нам пришлось куда дольше, чем мы себе представляли. То ли Кадо внезапно расщедрился, разрешив своим громилам оставить нас наедине, то ли про нас просто забыли, но прошло не меньше получаса, а за дверью все еще было тихо. В конце концов у меня от напряжения стала ныть спина, и мы решили перебраться к стене, на которую я могла бы опереться.
– Я плохо спал без тебя, – негромко проговорил Йон, гладя мои колени, на которых лежала его голова. – Постоянно думал о том, что они могли с тобой здесь сделать.
– А я думала о тебе, – кивнула я, перебирая пальцами его волосы. – Здесь… больше нечем особо заняться – только думать и остается. Ория и остальные, наверное, с ума сходят от беспокойства. – Я вздохнула, гоня прочь тяжелые мысли.
– Как и твоя альфа, – согласился он. – Мы ведь пропустили назначенное время созвона.
– Она не моя альфа, – поджала губы я. – Не называй ее так.
– Ну не моя же, – фыркнул он.
– Все еще ревнуешь к ней? – недоверчиво уточнила я, покачав головой. – Правда?
– Я… ревную к тому времени, что было у нас на двоих, – подумав, ответил Йон. – С ней у тебя связаны хорошие воспоминания, а со мной… Я не удивлюсь, если ты не захочешь меня видеть, когда все закончится. Я превратил твою жизнь в сумасшедший дом, маленькая омега, и сколько бы ни извинялся за это, теперь уже ничего не поправишь. Я… не думал, что все так далеко зайдет. Даже представить себе не мог.
– Я уже говорила тебе, я не думаю, что у кого-то из нас был выбор, – возразила я.
– Предлагаешь просто… сделать вид, что все в порядке? – непонимающе нахмурился он, посмотрев мне в глаза снизу вверх.
– Я не думаю, что все в порядке, я просто… Когда начинаю искать всему этому оправдание, то начинаю так… злиться. – Я на мгновение стиснула кулак и почти тут же бессильно разжала его. – В этом нет смысла, если не предположить, что мы этого смысла просто пока не видим. Ты сам так говорил, помнишь? Что мы можем не понимать замысла, но он… должен быть.
– И это говорит девушка, которая с пеной у рта доказывала всем, что судьбы не бывает и все в нашей жизни подчиняется логике. – Он улыбнулся уголками губ.
– У судьбы тоже есть логика, – воспротивилась я. – Я в это верю. Знаешь, очень просто не думать о таких вещах, когда твоя жизнь идет по накатанной. Когда ты каждый день приходишь с работы, ужинаешь с любимой подругой и смотришь сериалы на каком-нибудь стриминговом сервисе, чтобы наутро снова встать в семь утра, где-то в глубине души считая себя в этот момент если не самым несчастным созданием на Земле, то где-то очень близко к этому, то тебе не до размышлений о судьбе или предназначении. Тебя не волнует вселенская справедливость, предначертанность и осмысленность. Ты просто существуешь изо дня в день, а когда случаются неприятности, то просто… справляешься с ними. Или не справляешься. Но когда происходит что-то такое… – Я обвела рукой пространство вокруг нас. – Вопросы приходят сами собой. И ответы на них приходится искать в тех областях, что прежде были отброшены за ненадобностью. Даже самый закоренелый атеист начнет молиться про себя, когда под угрозой окажется его жизнь или жизнь его близких. Перед лицом смерти и… всего, что она с собой несет, мы беспомощные слепые котята, которые больше всего на свете хотят верить, что их существование подчиняется какой-то понятной и справедливой логике. Я тоже хочу. Я выбираю верить, потому что не верить стало… слишком страшно.
Я замолчала, не зная, что еще добавить, и ощущая, как снова начали ныть душевные раны, которые я ненароком разбередила. Не сразу поняла, что Йон снова сел, внимательно и тепло глядя на меня, а потом вдруг почувствовала, как его руки обнимают меня, привлекая ближе к нему.
– Я верю, что у Великого Зверя есть планы на нас, Хана, – шепнул он, гладя меня по спине и позволяя мне хоть и ненадолго, но полностью обмякнуть в его надежных теплых объятиях. – И я думаю, что ты была права.
– В чем именно? – на всякий случай решила уточнить я.
– У меня есть выбор, – веско произнес он. – Я знаю, что должен был сделать его уже давно – должен был понять, что ты не просто так вошла в мою жизнь. Но, видимо, мне нужно было прочувствовать это в полной мере. Сегодня на арене, глядя в глаза тому бешеному, я понял, что не хочу так умирать. Я хочу попробовать больше, я хочу успеть больше. Я хочу…
Он не договорил, внезапно оборвав сам себя. В тот момент и я услышала звук шагов снаружи, и альфа проворно сполз вниз, распластавшись на полу, а я поудобнее устроила его голову у себя на коленях, готовясь в нужный момент помочь ему, чем смогу.
Однако события внезапно приняли совсем иной оборот, к которому никто из нас не был готов.
– Поднимайтесь, – скомандовал стоящий на пороге бандит, привычно держащий нас на прицеле автомата.
– Но он еще не до конца оправился, – попыталась было воспротивиться я.
– Да мне плевать, – пожал плечами тот. – Босс сказал, чтобы вы выматывались отсюда.
– Чего? – От удивления у меня даже голос сел, и Йон, который должен был изображать едва живого, тоже широко раскрыл глаза от удивления.
– Я два раза повторять не стану, – поморщился тот. – У меня и без вас полно работы. Ну?
Мы поднялись, все еще ничего не понимая. Все это походило на какую-то плохую шутку, в которой ровным счетом не было никакого смысла.
– Он сказал, почему решил нас отпустить? – уточнил Йон, придерживая меня за плечи.
– Еще он будет передо мной отчитываться, – недовольно пробурчал бандит, покрепче сжимая автомат и слегка отступая назад. – Мне вообще без разницы, целыми вас отсюда вывести или вынести по кускам, так что лучше не испытывайте мое терпение!
Его бравада была насквозь фальшивой, и чтобы это понять, не нужно было даже чувствовать его запах, окислившийся от страха. У людей эмоции пахли не так ярко, их было куда сложнее считывать, но за последние дни я определенно начала делать успехи на этом поприще.
Держа нас на прицеле и на всякий случай не подходя ближе, чем на расстояние прыжка, мужчина с автоматом вывел нас наверх по лестнице, а затем выставил за дверь, и я готова была поклясться, что слышала вздох облегчения, сорвавшийся с его губ, когда между нами оказалось несколько сантиметров толстой стали.
– Что это было только что? – задала я витающий в воздухе вопрос после того, как мы с альфой выразительно переглянулись. – Какого хрена только что произошло?
– Я не знаю, – покачал головой Йон, который выглядел ничуть не менее шокированным, чем я. Всего за несколько минут ситуация, казалось бы, чудесным образом изменилась ровным счетом на противоположную, но опыт уже подсказывал мне, что за подобные чудеса всегда надо платить. И иногда – куда дороже, чем хотелось бы.
– Может, это какое-то… испытание? – неуверенно предположила я. – Или очередная игра? Может, они сделали нас частью другого шоу? Например, прямо сейчас за нами следят с дрона или из какого-нибудь автомобиля, и зрители делают ставки, как далеко нам удастся уйти? Йон, я просто не понимаю…
Мои слова об автомобиле заставили альфу оглядеться, и внезапно его взгляд оказался прикован к темно-синей скромной «тойоте», припаркованной в дальнем конце улицы. Его лицо мгновенно изменилось, и это новое выражение мне совсем не понравилось.
– Не может быть, – прошептал он, и его ослабевшие пальцы разжались, выпустив мою руку. – Только не это.
Отыскав глазами машину, на которую он смотрел, я не узнала ее, но, прежде чем успела задать вопрос, автомобиль вдруг резко сорвался с места и скрылся за углом.
– Кто это был? – спросила я, перехватив пошатнувшегося альфу за локоть. – Йон, ты понимаешь, что случилось?
– Она не могла так поступить, – помотал головой он. – Не могла! Как вообще она… Нет, я не верю, что это правда. Я просто не верю. Зверь ее дери! – Он издал хриплый рыкающий звук, от которого у меня по спине побежали мурашки. – Хана, нам нужно срочно вернуться домой. Прямо сейчас.
Понимая, что в таком состоянии он просто не способен будет меня услышать, я не стала ему мешать. Альфа поймал такси и, пообещав расплатиться на месте, назвал адрес Дома Бархатных Слез. В дороге я постоянно оглядывалась, опасаясь увидеть, что за нами кто-то следует, но либо я плохо умела вычислять преследователей, либо Красная Лилия в самом деле нас отпустила. Точнее – обменяла на что-то более ценное. И, учитывая, что нас прямо на выходе из клуба не встретили церковные послушники, оставалось не так много вариантов, кто мог за нас вступиться. И что за это предложить.
Йон ворвался в Дом, как вихрь, едва не сбив с ног выбежавшего ему навстречу Медвежонка. Тот чудом успел прижаться к стене, а альфа взлетел вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через три ступеньки.
– Сестренка, вы вернулись, – с чувством проговорил юный омега, прижавшись ко мне, когда я обняла его. – Мы так волновались, мы…
– Это Никки, да? – тихо спросила я, вдыхая запах его одуванчиковых волос.
Он не ответил, но я ощутила, как сникли его маленькие худые плечи. Впрочем, я и так уже знала ответ на свой вопрос.
– …Да я слышать ничего не хочу! Как ты могла позволить ей! Как посмела отпустить ее! – бушевал Йон, когда мы с Медвежонком, поддерживая друг друга, как испуганные дети, поднялись на третий этаж. Комната Никки, как и следовало ожидать, была пуста. Все ее вещи и вещи ее ребенка пропали, и Ория, сложив руки на своей массивной груди, сидела на ее заправленной кровати.
– Она не спрашивала у меня разрешения, мальчик мой, – покачала головой она. – Николь взрослая самостоятельная женщина, и она…
– Она просто дура, если решила обменять себя на нас, – практически выплюнул он, сжав кулаки. – У нас все было под контролем, и эта ее идиотская идея… Что этот урод пообещал им?
– Я не знаю, какие у ее мужа связи с Красной Лилией и чем он мог поделиться с ними, но, думаю, это не так важно, – заметила старшая омега, а потом перевела взгляд на меня с Медвожонком. Ее брови поползли вверх по лбу, и она тихо охнула. Учитывая, что моя светлая одежда была почти вся заляпана кровью Йона, ей было чего испугаться. Но, к ее чести, Ория достаточно быстро взяла себя в руки, и ее голос прозвучал почти ровно: – Хана, милая, ты выглядишь просто ужасно. Йон, мы в самом деле должны обсуждать это прямо сейчас? Мы все места себе не находили от волнения, а ты…
– Я не просил меня спасать, – почти прорычал он, но в этой ярости было больше отчаяния, чем злости. – Я не просил ее…
– Она тоже тебя об этом не просила, – мягко напомнила Ория. – Но ты рискнул жизнью, чтобы увезти и спрятать ее. Она просто вернула тебе долг.
– Какой еще долг? Что ты вообще… Я… Нет, я…
Силы оставили его внезапно, и он рухнул посреди комнаты, как подкошенный. Я могла понять его чувства – и не только потому, что ощущала их отзвуки внутри собственного разума. Он бы никогда и никому не позволил принести подобную жертву ради самого себя. И уж тем более не позволил сделать это Никки.
– У нас был план, – севшим голосом пробормотал альфа, глядя куда-то сквозь пол. – Глупая, глупая девчонка, почему ты не могла просто дождаться, пока я вернусь домой?
– Идем, милая, – мягко проговорила Ория, подойдя ко мне и положив теплую руку мне на плечо. – Ему нужно побыть одному.
Я не хотела его оставлять, но призрак Никки словно бы окутал его плотной непроницаемой пеленой, ограждая от меня. Я не знала, что тут можно сказать, и в то же время не могла не ощущать и часть своей вины в том, что с ней произошло. Просто потому, что своей жертвой она спасла и меня тоже, и я даже представить не могла, как и когда смогу ей за это отплатить.
– Хочешь принять душ, милая? – меж тем спросила Ория, когда мы втроем вышли из комнаты Никки, аккуратно прикрыв за собой дверь. – Я пока попрошу Поппи разогреть тебе чего-нибудь поесть.
– Ты не ранена, сестренка? – перебил ее Медвежонок, сжимая мои руки и с волнением вглядываясь в мое лицо. – А братишка Йон? Мне приснилось, что он весь в крови лежит на полу, это было так… ужасно. – Его милое личико исказилось от горя, и он шумно шмыгнул носом. – Мы совсем не знали, что с вами и к кому обратиться, мы…
– Это очень долгая история, – пробормотала я, осознав, что даже не знаю, с чего и как начать. – Простите, но сейчас у меня совсем нет сил ее рассказывать. Я просто… я сама еще не все осознала. Можно я просто…
– Конечно, – кивнула Ория. – Иди в душ, я попрошу принести еду в твою комнату и чтобы тебя никто не трогал. Девочки тоже волновались, но с чувством такта у них, сама знаешь, бывают проблемы.
– Я принесу тебе чистой одежды, – торопливо кивнул Медвежонок, продолжая держать меня за руки.
– А Йон… – Я обратила взгляд в сторону комнаты Никки, и словно в ответ оттуда вдруг донесся грохот. Как будто кто-то с силой швырнул стул об стену. Я вздрогнула всем телом, а Ория только вздохнула и покачала головой:
– Ему, как и тебе, нужно время, милая. Никки была ему очень дорога, и то, что она сделала… Я не думаю, что он скоро сможет с этим смириться. Йон из тех, кто привык все делать по-своему. И все за всех решать. Он пока не понимает, что у Николь тоже было это право – решать за себя и делать собственный выбор. Пойдем, Хана.
Я позволила старшей омеге увести себя, но, даже стоя под душем, все еще слышала, как мой альфа уничтожает комнату по соседству и треск ломающейся мебели заставлял меня съеживаться под горячими струями воды и беззвучно всхлипывать. И в какой-то момент я просто сжалась в комочек на дне душевой кабинки, уткнувшись носом в колени и буквально воя от боли. Это была боль Йона, потерявшего нечто безмерно ценное и важное. Это была моя боль, ведь я не могла его утешить и пообещать, что мы все обязательно исправим. Это была наша общая боль, заплутавших, потерянных, таких беспомощных и слабых перед лицом тех сил, что походя перемалывали наши жизни в труху.
– Не плачь, сестренка, – услышала я мягкий голос Медвежонка. Он сидел на полу снаружи, отделенный от меня цветастой душевой шторкой. Прежде его присутствие – даже в моей постели – никогда меня не тревожило, но сейчас, слишком ясно вспомнив прикосновение чужих бесцеремонных рук на своем теле, я ощутила, как к горлу подкатила горечь.
– Выйди, пожалуйста, – негромко попросила я. – Я не могу, когда ты… Я просто не могу.
– Я оставлю одежду на раковине, – не стал спорить он. – Ты позволишь мне побыть с тобой сегодня, сестренка? Я… Я очень волновался за тебя. – В его нежном голосе ощутимо звенели слезы, и я просто не смогла ему отказать.
– Хорошо. Хорошо, подожди меня в моей комнате, пожалуйста.
– Я принесу тебе чего-нибудь сладкого к чаю, – тут же с готовностью закивал он, поднимаясь на ноги. Дождавшись, пока он выйдет и закроет за собой дверь, я выключила воду и только теперь рискнула отодвинуть занавеску, чтобы взять с натянутой под низким потолком проволоки сухое полотенце. Одевшись в чистое и несколько раз промокнув волосы, я впервые за прошедшие несколько дней посмотрела на себя в зеркало. Заключение не прошло для меня даром – я осунулась, моя кожа выглядела не лучшим образом, кое-где отсвечивая красноватыми высыпаниями, которые из-за общей бледности выглядели еще более заметными, а морщинки в уголках глаз как будто стали глубже. Если когда-то я искренне считала себя симпатичной, то теперь видела в зеркале лишь жутковатого призрака. Попытавшись вспомнить, изменилось ли за эти дни лицо Йона, я пришла к выводу, что не помню ничего, кроме бесконтрольной нежности и тепла, что захлестывали меня всякий раз, когда я смотрела ему в глаза. Даже если он тоже стал объективно хуже выглядеть, я этого не замечала. Это просто было неважно.
Проходя мимо комнаты Никки, я осознала, что там снова наступила тишина. И, хотя Ория советовала мне оставить Йона одного, я вдруг поняла, что теперь имею куда больше прав принимать подобные решения, чем она. Сколько бы они ни были знакомы и как бы омега о нем ни пеклась, после всего произошедшего наши с ним отношения находились уже на совершенно ином уровне.
Приоткрыв дверь, я увидела, что альфа сидит на краешке кровати Никки, прижав руки к лицу. У меня защемило сердце при мысли, что он плачет, но, когда он поднял голову на звук моих шагов, его глаза были сухими.
– Хочешь, чтобы я ушла? – тихо спросила я, остановившись в нескольких шагах от него. Солнечный свет, струящийся сквозь большие окна, захлестывал меня до колен, грея сквозь принесенные Медвежонком домашние штаны. У меня мелькнула мысль о том, что для ноября солнце светит слишком ярко, а потом – что, кажется, уже наступил декабрь, а я ведь даже этого не осознала.
– Останься, – выдохнул Йон, и тогда я подошла ближе. Обняла его за плечи, и альфа уткнулся лицом мне в живот, крепко стиснув челюсти. Его лицо показалось мне слишком горячим, но в тот момент я не обратила на это должного внимания.
– Мне очень жаль, – с чувством проговорила я, понимая, что его боль не унять никакими словами, но все равно будучи не в силах просто молчать. – Я понимаю, как тяжело это для тебя.
– Она не должна была ставить себя под удар. Какой вообще тогда был смысл убегать от него? – пробормотал он, кажется, искренне не понимая, что двигало молодой женщиной. – Она слишком дешево оценила тот дар, что судьба ей преподнесла. Слишком легко разменяла свой, возможно, единственный шанс!
– Она разменяла его на наши жизни, Йон, – тихо напомнила я. – На твою жизнь, потому что на самом деле мне просто повезло оказаться рядом с тобой.
– Ну и дура, – припечатал он, подняв на меня свое мрачное лицо. – Хана, ты не понимаешь. Такие, как Никки, они… Они не такие, как я. Ее руки исцеляли, она… помогала другим, а не калечила их жизни! У нее был потрясающий дар милосердия, и она всегда готова была помочь даже тем, кто этой помощи совсем не заслуживал. Такие, как она, это… роскошь, которую наш мир на самом деле не может себе позволить, и с ее стороны было так по-детски глупо обменять себя на кого-то вроде меня. Я этого не стою. Никогда не стоил…
– Это чушь собачья, и ты сам прекрасно это знаешь! – неожиданно для самой себя вспылила я. – Я знаю, почему ты злишься на самом деле! Потому что она не просто ушла, но и забрала с собой вашего ребенка, так?
Несколько секунд он просто ошалело молчал, глядя на меня, а потом очень осторожно, как будто боясь обжечься обо что-то, уточнил:
– Нашего ребенка?
– Ну да, – кивнула я, ощущая себя немного глупо, но все еще досадуя на него. – Ведь он… Йон, он же был твой, да? – Договаривая, я уже совершенно ни в чем не была уверена.
– Кто тебе вообще такое сказал? – нахмурился он. – Хана, ты что же… Ты все это время так думала? Что мы с Никки… Великий Зверь, что за ерунду ты себе… Откуда ты вообще это взяла? – Теперь пришел его черед злиться: мы словно бы за пару секунд поменялись местами.
– Я… я уже не помню, – пролепетала я, отступая под его натиском. – Кто-то из девочек сказал и ты… Ты же подтвердил, что увел ее у бывшего мужа и спрятал тут! Ты сам сказал, что это так! – Я беспомощно ткнула пальцем его в грудь.
– Я никогда не говорил, что этот ребенок мой! Хана! – Он резко выпрямился, и теперь я уже смотрела на него внизу вверх. – Между мной и Никки никогда ничего не было. Зверь тебя дери, она мне как сестра! Она… была так похожа на Лили, когда я встретил ее в первый раз. У нее такая же улыбка и… Великий Зверь, Хана, у меня просто нет слов.
– Мы сами выдаем свои секреты. Особенно когда яростнее всего хотим их спрятать, – нараспев произнес у меня в голове голос Медвежонка. Он сразу понял, что у Йона была сестра, когда тот привел в Дом Никки и стал заботиться о ней. А я была так ослеплена своей женской ревностью, с такой готовностью записала ее себе в соперницы и провела между нами с альфой непересекаемую черту, что даже не подумала, что он мог действовать совсем по другим причинам. Наши близнецы, наши братья и сестры, наши первые и самые важные связи – кроме наших партнеров, лишь они были той самой причиной, что могла толкнуть нас на безумства, вызвать самую горячую привязанность и самую острую боль разлуки. Великий Зверь, ну какая же я глупая.
– Но она любила тебя! – почти в отчаянии воскликнула я. Мысль о том, насколько все могло быть иначе, если бы я с самого начала не отталкивала от себя Йона и не рвалась разорвать нашу связь во имя его призрачного семейного счастья с другой, буквально жгла меня изнутри. – Я видела это по ее глазам! Она любила тебя!
– Я уважал ее чувства, – склонил голову альфа. – Но не мог ответить на них так, как она хотела. Николь это знала, и мы оба позволяли друг другу жить так, чтобы не мучить друг друга напрасными ожиданиями или надеждами. Но я и представить себе не мог, что она пойдет на такую глупость, чтобы спасти нас! Хана, ты даже представить себе не можешь, что за человек ее муж! Этот ублюдок живого места на ней не оставит!
– Расскажи мне, – попросила я, взяв его за руки и снова усадив на кровать рядом с собой. – Я поняла, что вообще ничего о ней знаю, и… я чувствую себя такой дурой сейчас. Пожалуйста, расскажи мне о Никки.
Он рассказал. Когда-то давно Николь была простой медсестрой, работавшей в ночную смену в далеко не самой элитной больнице Восточного города, и так уж сложилось, что именно в эту больницу чаще всего привозили тех, кто пострадал во время бандитских разборок на улице. Там она и познакомилась со своим будущим мужем, который в ту пору еще не был такой уж важной шишкой, а потому, по словам Йона, еще не превратился в законченного мудака. Он красиво ухаживал за Никки и покорил ее своей напористостью и обещаниями красивой жизни. А когда его дела пошли в гору, он купил ей огромный бриллиант и предложил раз и навсегда бросить работу в больнице «среди нариков и бомжей», потому что девушка заслуживала лучшей жизни. «Лучшая жизнь», однако, не продлилась долго. После свадьбы ее новоиспеченный муж довольно быстро начал покрикивать на молодую жену, а потом – поднимать на нее руку. Всякий раз, когда Никки в чем-то с ним не соглашалась, он напоминал ей, что вытащил ее из дерьма и превратил в настоящую леди, а если она давала понять, что все его подарки совсем того не стоят, он буквально впадал в животную ярость и бил ее, пока она не теряла сознание. Молодая женщина несколько раз пыталась сбежать, но из-за того, что ей негде было спрятаться и у нее совсем не было своих денег, чтобы уехать из города, он всегда быстро ее находил и тогда ей доставалось даже сильнее. Лишь когда она забеременела, он стал обходиться с ней мягче и в их отношениях как будто бы на время наступила та самая досвадебная идиллия, которая когда-то вскружила ей голову. Муж стал чаще и легче отпускать ее на прогулки и на встречи с семьей, и в один из таких дней она и встретила Йона. Он сразу увидел в ней черты покойной сестры и не смог сдержать порыва подойти и завязать разговор.
Я прекрасно помнила, какое впечатление на меня саму произвела Никки, когда я заговорила с ней впервые. Ее нежная хрупкость, ее болезненная уязвимость буквально кричали о том, что им требуется защита и забота. Даже не желая того и не делая для этого ничего нарочно, молодая женщина выглядела так, будто была не способна о себе позаботиться и только и ждала некого героя в белом плаще, что благородно взял бы на себя эту обязанность. А если вкупе с этим она напомнила Йону его сестру, которая, как он считал, погибла по его вине, то не было совершенно ничего удивительного в том, что альфа тут же вбил себе в голову, будто обязан ее спасти из лап чудовища, что звалось ее мужем. А Никки, давно уже не видевшая к себе хорошего отношения, безоговорочно в него влюбилась, и это придало ей сил пойти на риск. Они оба понимали, что если ее муж узнает о существовании Йона, то альфу просто пристрелят, как бродячего пса, но когда бы подобное могло его смутить или остановить. Они долгое время выбирали подходящий момент, но обстоятельства сложились нужным образом уже после того, как Никки родила. Конечно, и речи не шло о том, чтобы оставить ребенка его отцу, хотя Йон и пытался донести до нее мысль, что, если мальчик останется с отцом, есть пусть и небольшая, но все же вероятность, что тот не будет искать его сбежавшую мать слишком тщательно. Но молодая женщина и слышать ничего не хотела, а потому пришла в Дом вместе с младенцем. По словам Йона, она с тех пор ни разу не покидала своего убежища на третьем этаже, и его самого это вполне устраивало. А теперь оставалось лишь догадываться, на что ей пришлось согласиться, чтобы ее муж вытащил нас из лап Красной Лилии.
– Значит, у нее был мальчик, – тихо произнесла я. – Я ведь… даже не спрашивала никогда. Как… как его звали?
– Тео, – ответил Йон. – Она назвала его в честь своего отца, погибшего в автокатастрофе много лет назад.
– Я… я не знаю, что сказать, – пробормотала я, с силой массируя себе виски. – Йон, если бы только я знала, что все это просто досужие сплетни, что между вами ничего нет, я бы…
– Что? – спросил он, внимательно и немного напряженно глядя мне в глаза. – Что бы ты сделала, маленькая омега?
– Я бы не была такой упрямой, я бы… я бы не настаивала на том, чтобы разорвать нашу связь. Йон, это же все меняет! – От волнения у меня слегка дрожали руки, и я не могла подобрать слов, чтобы выразить все те чувства, что переполняли меня в тот момент.
– Уже слишком поздно, – с какой-то непонятной мне тоской отозвался он. – Хана, тебе не место рядом со мной, и ты сама прекрасно знаешь почему.
– Нет, не знаю! – возмутилась я. – Ты не можешь решать за нас обоих!
– В тебе говорит зов метки, – покачал головой альфа, и я вдруг обратила внимание на то, что его лоб покрылся испариной. – Маленькая омега, я спас Никки от ужасной жизни, но твоя жизнь такой не была. И ты все еще можешь к ней вернуться, когда мы разорвем эту связь. Так будет лучше для всех. И ты сама поймешь, что я прав, когда твои инстинкты перестанут перекрывать голос разума.
– Йон, у тебя жар, – с тревогой проговорила я, подойдя ближе и положив ладонь ему на лоб. – Ты весь горишь.
– Я в порядке, – заплетающимся языком пробормотал он. – Сейчас посижу немного, и все будет нормально.
Он сгорбился, пару раз тряхнув волосами, и с них сорвалось несколько загустевших капель крови, которая осталась там еще с арены.
– Может, это из-за метки? – неуверенно предположила я. – Я боялась, что если использовать ее силу слишком часто, это будет иметь последствия.
– Я… Я думаю, это может быть по другой причине, – выдохнул альфа. – Я… Хана, прости, что соврал тебе. Я просто не хотел тебя волновать и думал, что… если исцелить сам укус, то все будет в порядке. Я правда так думал.
– Укус? – ошалело переспросила я, а, когда до меня дошло сказанное им, горло сдавило словно чьей-то стальной хваткой.
– Я же сказал, что уже слишком поздно, – пробормотал Йон, криво улыбнувшись и сжав себя за левое плечо. – Прости, маленькая омега, но у этой истории не будет счастливого конца.
