Текст книги "Лепесток красной розы (СИ)"
Автор книги: Анна Миланз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
9 глава
Я ловко пристегнула ремень безопасности, когда мистер Эндрюс со стороны водителя открыл дверь и сел рядом со мной. Никогда бы не смогла подумать, что преподаватели так отлично зарабатывают, имея на своих руках с прошлогоднего выпуска дорогую, например, для нашего бюджета, машину. Мужчина косо глянул, как я справляюсь с застежкой ремня, затем вставил ключ в зажигание и рев сразу же проник под слой кожи. Неловко подняла глаза на него, откинувшись на кресло.
Первую секунду своего решения я была полна сильнейшего духа, но стоило оказаться один на один в этом тесном пространстве с едва знакомым мне человеком, каждый нерв обострился. Теперь не понимала, для чего я вообще согласилась поехать с мужчиной, который хоть и привлекателен, мужественен в чертах лицах, со временем, по-видимому, изменившиеся в лучшую сторону из-за своих годов в более красочную картину мира. Любая бы здесь мечтала оказаться, лепетать о каких-нибудь ненавязчивых и кокетливых вещах, лишь бы удостоить себя чуточку вниманием этого зрелого мужчины.
Мне хотелось провалиться сквозь землю. До абсурда неправильно. Где была моя голова, когда принимала предложение?
Ты просто хотела уколоть Эрика в сердце. Нечего теперь себя винить, что сделано, того не воротишь!
Из одной причину в другую, пылкую и напускную.
– Ханна, перестаньте на меня смотреть волком, будто я прямо здесь вас заставлю сдавать мне экзамен, ― не удержавшись от моих нападок, возразил мистер Эндрюс. ― Расслабьтесь.
– Не могу. Мне так неудобно вас напрягать…
– Что вы, мне совсем несложно. У меня же есть глаза, Ханна, и вы точно не хотели с ним оставаться еще на каких-то несколько минут. Я прав? ― выдавил из себя подобие улыбки, хотя напоминало оскал. К тому же в его словах читалась нескрываемая неприязнь и отвращение, даже в некотором роде осуждение за мое безрассудство связаться с таким человеком, как Росс. ― Не беспокойтесь о маленьком моем одолжении, просто люблю помогать девушкам, когда они помощи не ждут.
– Вы, мистер Эндрюс, принц на черном коне? ― решила немного разрядить обстановку, колко подметив.
Мужчина закинул голову, расплылся в широченной улыбке и долго глядел в потолок, задумчиво и стеклянно, будто возвращался в прошлое, выискивая среди гнетущих воспоминаний что-то родное. Мне это было знакомо.
– Можно и так сказать, ― выдавил он из себя, выйдя из оцепенения. Дотронулся до коробки передачи, переключая на задний привод, и смотрел через зеркало заднего вида, при этом спросив: ― Куда я вас должен доставить?
Продиктовав ему адрес моего места жительства, он ни капельки не удивился моему району. Все же сравнивая себя и его, я могла перечислить миллион отличий, не характеризовавшие меня с этим поджарым брюнетом. Хватило просто принять к сведению его умелость в вождении и четкость в своих движениях, как пункт за пунктом выстраивался в моей голове. Где был он: на вершине небоскребов; и где была я ― среди отчужденных людей, пытающиеся выбраться из потока оскорблений, презрений и недовольств.
Дальше мы ехали в тяжелой тишине. Мистер Эндрюс постукивал в такт играющей музыки, транслируемой по радио, я же смотрела на вид за окном, перебирая в голове последние дни моего страдания. В какой-то степени университет помог мне выбраться из своей переваренной каши с комочками, только я не могла ощутить легкость от поступков или же неожиданных сюрпризов. Отовсюду били ключом, как река, эти затворнические припадки судьбы.
Громко вздохнула, что не ускользнуло от человека, сидящего рядом со мной:
– Что такое, мисс Элиннгтон? ― без намека на препирательства, поинтересовался он, одной рукой закручивая руль в левую сторону. Мы тут же встали на светофоре. ― Вас что-то беспокоит?
– Можно и так сказать, ― гулко выдавила из себя, не постеснявшись обозреть внешний вид мужского пола, старше меня максимум на десять лет.
Стройный, округленный в плечах из-за переизбытка мышц, которые ему добавляли остроты, волосы коротко подстрижены, лишь на голове, в височной области, над верхней частью уха; в районе затылка, тем самым создавая градиент из прозрачного к насыщенному цвету волос. Нос с небольшой горбинкой, брови низко посажены, добавляющий вид хмурости и надмения, глаза зеленые, чем-то напоминающие зелень в период расцветания в конце мая. Из-за перепадов света светофора, фар машин, тени ложились на профиль мужчины в интересной консистенции: не превращались в одну смесь, а подчеркивали его же лицо с точки зрения мужественности, от чего виднелись колючки, делающие из него недоступным.
Он нахмурился, сжав руль со всей силы, когда мы резко остановились. Пробка образовалась значительно. Расстояние точно около километра.
– Не хочу показаться навязчивым, но что тебя беспокоит?
О, боже. Разговаривать на свои же проблемы с преподавателем экономических отношений было до невозможности глупо, будь тут Ким или Грейс, они смогли бы уже приписать симпатию со стороны Эндрюса. Чепуха. Я даже не вижу никакого намека на дальнейшее совместное времяпровождение, хоть тут мы столкнулись из-за моей стычки с парнем.
Сама даже не заметила, как мой язык по непонятной доверчивости стал вытаскивать наружу все мои переживания. Опустила глаза на сумочку, стала теребить собачку и заговорила:
– По правде все, что навалилось на меня за последние дни. ― Подняла голову. Мужчина глядел на меня заинтересованным взглядом, надежно ловя мой и не давая вырваться. Я немного расслабилась, то ли от теплоты в машине, то ли от увеличивающейся тяготы между нами. ― Две недели назад я бы себе сказала, что в принципе не может быть таких ситуаций, вычитать которые легко на странице сентиментального романа. Из-за одной шутки вселенной, за ней потянулись другие сюрпризы.
– Это должно означать хорошо или плохо? ― приподнял он бровь, не до конца понимая мои слова. ― Ты расцениваешь свою жизнь, как наотмашь забитую сотнями ботинок.
Рассмеялась, заправив прядь волос за ухо:
– Не совсем. Я никак не могла ожидать предательства или же ограниченный в своих услугах подарок, ибо это нечто недоступное. Я так грезила тем, чтобы быть для мамы примерной дочкой, старалась приносить в наш дом больше света, нежели проблем, с которыми нам было трудно тягаться. Радовала по пустякам, старалась обделять время для совместных посиделок или же просмотров фильмов… Делала все, что было в моих силах. А за последние два года я так устала это делать. Уже сил не остается на размеренную, без приключений жизнь, о которой так лелеяла, позабыв старые воспоминания.
– Зачем тебе это забывать, если они часть тебя?
Позади нас загудели автомобили, и мистер Эндрюс тронулся резко с места, что чуть не затронул бампер впереди стоящей машины.
– Потому что это повторяется раз за разом. Когда училась в школе, меня обманули и развели, как тузик грелку. ― Он усмехнулся, расценив мой комментарий за хороший лад к своим рассуждениям. ― Придя сюда, тоже осталась с разбитым сердцем. А потом еще предложение, от которого зависит мое будущее.
– Насчет университета в Лондоне? ― уточнил, и я тут же подняла на него свои большие глаза. Он поспешил объясниться: ― Я был один из жюри, должен был оценивать работы за качественную подачу материала. Так из-за этой рекомендации у тебя трудности?
Неуверенно кивнула, уставившись в лобовое окно и проследив за перебегающимися людишками, пока многие машины выжидали своих сигналов.
– Согласен, всегда трудно выбирать, когда тебя держит сердце в родном крае, а душа хочет величественного подвига. Я тоже был между двух разъезжающих путей.
– И что вы выбрали? ― любопытно спросила, повернувшись к нему всем телом.
– Любовь. Как банально это не звучало, но так и есть. Я хотел получить образование вне штатов, поехать так скажем в Испанию, ведь с детства любил эту страну, только мое знакомство с девушкой перебило этот путь. Я влюбился в нее, как сопливый мальчишка, задаривая и радуя ее тем, что взбредет в голову. После долгих отношений мы даже съехались, но… Всегда бывают трудности. Пожалуй, сейчас не трудно вспомнить те дни, большую часть мы ссорились, как только я рассказал ей идею о моем обучении в другой стране. Держали друг на друга обиду, высказывали все недостатки, претензии, негатив на эту ситуацию, постоянно обвиняли друг друга, и никто из нас не хотел из-за своей гордости превознести иной вариант решения, покуда наши родители смогли нас остановить до невозвратного. Лишь тогда нам удалось сесть и спокойно поговорить, не вызывая лишних недоверий. Мы решили остаться в штатах и жить вдвоем. Я окончил университет, устроился работать преподавателем сначала в школе, потом здесь, моя девушка работала в своей пекарне, на которую мы вместе откладывали деньги и многие силы отдавали на реализацию.
– А где она сейчас?
Услышать пугающие отголоски прошлого в его стальном голосе было на удивление легко. Обычно мистер Эндрюс был таким замкнутым, недовольным, не подпуская никого к себе, чем вызывал многие противоречия насчет своей солидарности и манер быть более учтивым к окружающим. Только со мной, здесь и сейчас, он разговаривал в естественной обстановке, не боясь услышать осуждения. Но меня настораживало вскоре другое ― подача последних предложений; ему было больно их произносить снова и снова, словно тебе режут вены.
– Умерла, ― без тени печали сухо проговорил и перевел взгляд вперед, не давая шанса хотя бы разглядеть чуткость или ранимость от жестокой правды.
Он замолчал. Я боялась что-нибудь еще вставить. Так мы и просидели в тишине до моего дома. По мужчине было видно, что он вновь был закрыт в себе и сам того не осознавая, рассказал небольшую историю своей жизни, о которой, пожалуй, многие не знали, принимая его с таким сдержанным, насупленным и черствым характером как воспитание непутевых родителей. Мне так не думалось с первой нашей встречи. Существуют люди с масками, желая скрыть прошлое или примесь невзгод, но мы верим сказкам про них, придуманные нами сами.
Машина остановилась около подъезда. Отстегнула ремень, аккуратно глазами зацепилась сначала за смуглую кожу на руках, затем медленно подняла вверх, сталкиваясь с отстраненностью на дне зрачков. Врата закрылись.
– Спасибо вам большое, мистер Эндрюс…
– Можешь меня называть Алекс, ― вдруг мягко перебил, когда весь его вид говорил о его бессердечности, хранимая на лице. ― После сегодняшнего рассказа вряд ли можно ко мне обращаться на «вы».
Смущенная улыбка задергалась на моих губах.
– Хорошо, мис… Алекс. Всего хорошего. ― Открыла дверь со своей стороны и выбралась на улице. Дикий холод подкрался снизу, заставляя меня съежиться. Лучше бы осталась в его машине.
– Увидимся на моей паре, Ханна. Не забудь мне сдать работы, ― крикнул он мне через открытую дверь, и, махнув ему на прощание, хлопнула ею.
Я поспешила к своему подъезду. Спиной ощущала внимательный до нервной дрожи в коленях взгляд, поддавливая в себе желание взглянуть напоследок в образ мужчины, с которым мне необычайным образом удалось прокатиться в одной компании и по странному сблизится. Как только за мной хлопнула дверь, я прижалась к стене, приложила руку к груди, где бьется сердце и замерла, прислушиваясь к звукам снаружи. Шины взвизгнули, и я сразу же выдохнула, расплываясь в придурковатой улыбке. Что это сейчас было?
10 глава
Оказавшись дома, сняла с себя верхнюю одежду, отставила в сторону ботинки и прошествовала на кухню. Мама, видимо, только вернулась с работы, так как ее деловой, элегантный вид никак не соответствовал моему, ― меня можно было принять за беглянку, ибо крутящаяся на кухне женщина походила на вылитую мисс Монро. Даже прическа была убрана с точностью знаменитой девушки, всего лишь семьдесят лет назад завоевавшая миллионы сердец мужчин.
– Привет, ― сказала я, нервно сунув руки в задние карманы брюк, и прошла к столешнице барной стойке.
Мама подняла голову, пыхтя, в духовку запихала противень, с облегчением вздохнув, хлопнула руками, затем выпрямилась и прошла ко мне, заключая в свои объятья. Тонкий аромат ее духов витал по всей комнате.
– Привет, милая. Как у тебя дела? ― загадочно спросила она, потирая мое плечо.
– Нормально, как и всегда. Устала только немного.
– С кем не бывает, ― сочувственно улыбнулась. ― А ты мне ничего не хочешь рассказать?
– Что, например?
Она проследила за моими манипуляциями отдернуть с ветки ягодку винограда, расположенный в миске немного поодаль от меня, и закинуть в себе рот. Я, правда, не до конца понимала, что она хочет услышать, и какие я у нее вызываю сомнения. Отличительная черта в манере общения: напрямую не уточнить, а заходить издалека. Наверное, поэтому я ее дочка.
– Значит, не хочешь. Ладно, спрошу по-другому. Кто это тебя подвозил? ― ухитрившись, спросила она с непреклонным любопытством и толкнула меня бедрами, заставляя мысленно усмехнуться.
А-а, теперь понятно, что ее гложило. Любит же она поймать именно те моменты, когда на пороге жизни дочери появляются новые люди.
– Это мой…кмх…преподаватель по экономическим отношениям. Решил оказать помощь.
– Оу, когда это у нас педагоги стали возить студенток до дома? ― изощренно воскликнула мама в негодовании.
– Тогда, когда нужна действительно рука помощи, ― мило съязвила я, сморщив по-детски носик. ― Мам, ну ты говоришь так, будто он меня там связал и пытал. Он прилежный мужчина, поверь, с ним любая женщина захочет оказаться на краю мира.
– И ты тоже?
В то время как я прожевывала ягоду, ее вопрос меня поставил в тупик, и я тут же подавилась. Кашель прорвал пространство своим сухим и режущим скрежетом. Мама похлопала меня по спине, немного отстранившись. Махнула ей рукой, что больше не стоит «добивать свою дочь», она убрала руки.
– Боже правый, нет, конечно! Ты же знаешь мое отношение к правилам, ― возразила.
– Ну, всякое может быть… ― хмыкнула она, скрестив руки на груди. ― Но я тебе советую держать ухо в остро. Хватило нам бед от твоего…
Она умолкла, заприметив черту, за которую многие боялись зайти, ведь считали это как целесообразное вмешательство. Я же продолжила на нее испытующе смотреть, всем своим видом лишь подчеркивая маленькое значение, ― как бы больно не приходилось произносить в сердце имя, я смогла делать вид отсутствующим и безразличным, вовсе это не о нем идет речь.
– Прости, если мои слова показались грубыми, просто я так переживаю за тебя. Ты перестала откровенно разговаривать, это меня тяготит.
– Не переживай, ― утешительно положила руку на ее плечо, поджимая губы в слабой улыбке, ― я в порядке. Тем более на данный момент.
– Все же…
– Мам! У меня никогда и ничего не будет с этим мужчиной. Он…он слишком взрослый для меня. Ты такая у меня фантазерша.
– Это волнение, доченька, ― рассмеялась она, притягивая к себе. ― Как у тебя дела с колледжом? Хорошо обдумала?
– Если честно, нет. Давай куда-нибудь уедем, ― захныкала я, утыкаясь лицом в ее зеленый пиджак.
– Так проблемы не решают, милая. У тебя есть еще два дня, если что обращайся ко мне. Я всегда рядом.
– Я так люблю тебя.
– И я, моя единственная родная кровушка.
Выходные пролетели крайне долго. Возможно, мне одной так казалось. Передвигаясь в пределах территории университета, я то и дело бросала взгляд на мимо проходящих или толкающих людей, без стеснения обжимаясь на глазах у многих. Никогда не любила всеобщее внимание чего-то личного. Сморщила нос, пока разглядывала парочку, решившая съесть друг друга прямо посреди парковки. Быстро отвернулась, не желая себя провоцировать глупыми мыслями, которые могут присоединиться к войне за право выбора.
Все что я могла делать в своей комнате на протяжении выходных, это несколько раз проверять свои задания и перечитывать лекции для предстоящих самостоятельных работ; уходить в себя при определении своего истинного пути; или же куда хуже ― затрагивать больную тему, давя себя тысячи килограммовым блоком. Я могла из любых точек получать один стресс, недомогание или одновременно с ними головную боль. Места себе не могла находить, так как заковырянное решение вот-вот должно быть озвучено, а я могла лишь упираться в свои дурацкие чувства. Что-то мне не давало прийти к соглашению.
Одно меня успокаивало, ― друзья были рядом, когда это требовалось.
Было, конечно, одиноко сидеть в четырех стенах, давя взглядом полоток или же стену, ведь Ким и Грейс весело проводили свои дни, полностью оградившись от телефонов и лишних побудителей испортить им день. Я каждые минуты отвлекалась на чем-то противозаконном, теряясь в мыслях своих внутренних ощущений, а когда возвращалась, проклинала все, чтобы избавить себя от воображений с участием Росса. Иной раз руки чесались взять телефон, позвонить ему или написать, так как изводить себя домыслами по поводу его времяпровождения сущее наваждение. А потом это неожиданное решение быстро опускало меня, возвращая ясность, ― он обманул меня да вдобавок переспал с Лизи.
Я могла бы признаться себе в правоте своих чувств, ибо в глубине души все еще жила та часть Ханны, что сильно скучала по нему. Но не стану. Слишком много соблазнов.
Встряхнула головой, осмотрела корпус с конца ниточки до иголочки, не переставая себя тревожить сомнениями. Правильно ли я вообще поступаю? Может хотя бы стоит рассказать девочкам, чего именно они упускают из виду?
Пары проходили все также скучно и без надобности слушать. У нас как раз было занятие с мистером Эндрюсом, который старался до нас донести информацию, благо не было дополнительного потока старшекурсников. Это было облегчение не видеть парня, искушая себя забыться в своих ненормальных мечтах. Вспоминать запах мужского тела, чувство близости и стальных мышц, перекатывающие под слоем кожи, до умопомрачительного лишения рассудка, как бедная Кэтрин Эрншо [1]; самое опоясывающее ― это слияние наших губ. Тешить себя воспоминаниями о том, как во мне бурлила кровь, превращаясь в настоящий мед, давая прочувствовать свою сладость и тягучесть от каждого проникновения… Бр. Кажется, я просто медленно сошла с ума, просидев целые дни дома и без компании.
Углубившись в рисование портрета своего преподавателя, лишь бы отвлечься, я и не заметила, как быстро закончилась пара и многие со счастливыми лицами побежали на свободу. Собрала все вещи в сумку, стала спускаться медленно по лестнице, не прекращая следить за мужчиной. Он в обычной манере рассортировал бумаги по своим закладкам, убрал письменные принадлежности в стаканицу, поправил свой вид и тут же поднял стеклянные глаза на меня, в которых постепенно оттаивали ледники. Каким боком я решила задержаться еще немного в его кабинете, но пройти мимо тоже не хотелось, учитывая всей ситуации с нашим таинственным сближением. Я могла это забыть. По щелчку пальца, только на удивление этого не хотелось…
– Ханна, я думал, ты уже ушла, ― сипло проговорил он и снова вернулся к своим делам, исподлобья наблюдая за мной.
Я подошла к его столу немного ближе, чуть ли не опираясь бедром об край, и сжала в своих руках покрепче ручки от сумки. Аж ладошки вспотели.
– Я…я решила немного задержаться.
– Вот как, ― попытался он проговорить удивленно, хотя по его нескладному выражению было заметно, как он рад моему присутствию. ― Что-то не так?
Алекс выпрямился и уперся ладонями об край стола, оглядывая мой внешний вид с непреклонной черствостью. Рубашка обтянула мышцы мужчины, очерчивая каждую линию.
– Вообще, вся ситуация в прошлый раз показалась немного смешной, ― оттопырила большой и указательный пальцы и продемонстрировала вес «немного», почуяв за своей спиной миллион тяжелых грузов. Не думала я, что будет настолько тяжело это сказать. ― Ну, вы…ты…понимаете…
Кабинет разошелся тембровым коротким смехом, заставляя поджилки медленно расслабляясь от этого звука. Это звучало, как музыка, что способна пробудить от долгой спячки.
К щекам прилила кровь.
– Ханна, я ничего не понимаю. Не волнуйся ты так, словно я монстр, который готов тебя съесть.
Вздрогнула от последнего слова. Размяла плечи, пытаясь скрыть свое замешательство и вобрав себя как можно больше воздуха:
– Все получилось в тот день слишком быстро, ты не находишь? Я думала, что стоит заново нам познакомиться, но в более приятной обстановке.
– Хорошо, ― кивнул он, ― что ты предлагаешь?
– Может, сходим в какое-нибудь кафе после занятий… Боже, это звучит, как будто я вас на свидание приглашаю.
– На свидание ― нет, но на чашечку кофе ― да, ― уголки губ разъехались, раскрывая до неприличия милую улыбку, от чего складки на лбу разгладились. Еще несколько минут назад его можно было назвать мистером занудой. ― Встретимся тогда в кафе «Рендживаль». Кофе у них отменный да и выпечка то, что надо. Это находится через квартал, если идти от корпуса направо.
– Прекрасно, ― взмахнула руками, ударив сумкой свою ногу, ― увидимся тогда там.
– До встречи, Ханна, ― мое имя он выделил четко и как-то ласково, позволяя мурашкам пробежаться по спине от теплого брожения крови в жилах.
Улыбнулась ему кротко, застенчиво заправив прядь волос за ухо, и направилась к двери, при этом напоследок бросила заинтригованный взгляд, в котором, возможно, читалось мое возбуждение от предстоящего уединения с этим мужчиной, до кончиков пальцев пугающим и до корней волос чересчур красивым.
В обеденный перерыв я посвятила себя еще одной не доделанной работе, обмолвившись с девочками, что в следующий раз я обязательно составлю им компанию в бурных обсуждениях с их парнями. По правде, я меньше всего хотела быть среди них лишней, время от времени возвращаясь к былым кровопиющим былинам о своей жизни. К тому же попытка спрятаться от занозы в виде Росса, который своим присутствием не давал всецело спасти себя, лучше бы он пропадал по своим «причинам», нежели дергал за ниточки, как умелый кукольник.
Закрывшись от всего мира, я углубилась в чтение толстой книги, перед этим поставив телефон на будильник. А то точно здесь поселюсь…
Сделав последние записи в тетради, отложила ручку и долго крутила кисть, позволяя костям, наконец, ощутить свободу. Хоть и пытаюсь меньше себя нагружать, но, черт, эти предстоящие экзамены выбивают из-под меня почву, не давая толком расслабиться или же приняться разрабатывать новый дизайн костюма. В последнее время я думала снова начать шить, только пока теоретически к этому относилась, боясь не оправдать себя на практике.
После долгого обдумывания планов, я все же смогла подняться, собрать вещи, взять книгу и направиться к стеллажам. Обходя каждую рейку, перечитывала все названия историй, и тут же попалось свободное место. Поставила книгу на место, поводила ногтем по обложке, задумчиво глядя на ее оформление, и собиралась уже уйти, но движение со стороны парализовало меня. Стремительно, не давая одуматься, прижали сначала к себе, а потом толкнули к стеллажам, перекрывая любой проход к спасению, между ног расположилось колено варвара, и только частое дыхание было слышно в этом узком проходе. Подняла глаза, и сердце гулко упала вниз, к самым ногам.
Руки наглеца легли на мою талию, собственнически приподнимая края и так уж короткой кофты, соприкасаясь своими загрубевшими пальцами с моей кожей. Вдохнула глубже, когда ток пробежался через солнечное сплетение. Как давно я не ощущала его прикосновения.
– Привет, Ханна, ― ухмыляясь, проговорил Эрик, наклонив голову набок.
У меня дар речи пропал, опасливо косясь то на глаза, то на губы, привлекающие меня своей природной конфигурацией.
– Что ты делаешь? ― выдохнула и замерла, как только рука парня убрала с глаз мешающийся локон. Я попыталась сдержать в себе рвущиеся искры от одного касания кожи к коже.
Что он творит?
– Девочки сказали, что ты закрылась в библиотеке. Они беспокоятся о тебе, ― чуть нежно сказала он, немного ослабляя узел между нами. Я буквально приклеена к нему. Самое опасное из всего этого, вокруг ни единой души. ― Я тоже. Хотел узнать, как у тебя дела.
– Проверил? ― сухо изрекла сквозь зубы. ― Можешь тогда отпускать!
– Ну, по идеи я еще хотел кое-что спросить, но для этого нужно было удержать тебя. Так что один вопрос ― и ты свободна.
– В этом же есть уловка? ― прищурилась, уловив в его словах похожую двусмысленность.
Палец Росса погладил кожу на спине, вызывая раздражение и одновременно сотни бабочек, сталкивающиеся между собой в попытке связать сладострастный кокон. Боже правый. Ноги подкосились, стоило ему с напорством заглянуть в мои глаза, проникнуть в душу и забрать всю волю. Как же он хитер!
– Нет, ― искренне ответил он, сжимая руки на моей талии. Он специально заставлял меня чувствовать на себе жиле, которое не только было крайне неустойчиво, но и понукала Эрику продолжать меня мучить своим ужасным вкусом магнетизма. От него веяло мужской амбициозностью и укрощением, чем вызывало многих зыбких и неукротимых желаний, смешанных в один коктейль притяжения. ― Так что? Я согласен даже простоять здесь целый день в обнимку с тобой.
– Нет, спасибо, ― фыркнула я, ― такая мне компания не нужна. Ну, задавай свой вопрос. У меня мало времени осталось.
– Куда ты все спешишь? ― резво отозвался парень, напрягаясь. Я сама вся была под напряжением электричества, что буравило во мне невыносимую вспышку.
– На свидание, ― выпалила я. Решила попробовать взять себя в руки и все же отстранить этого нахала. Но не пробиваемые мускулы были тверже цемента, и как бы невзначай прошлась по бицепсам, оставляя руки на груди Эрика. ― Переходи ближе к делу.
– Что у тебя с этим придурком-преподавателем? ― попытался он выделить слова более спокойным голосом, но я слышала, как скрежетали его зубы, произнося он их вслух. Прям не мог даже думать об этой чертовой мысли, которая въелась, как надоедливая песня, повторяясь по несколько раз. ― Ты хоть понимаешь, что с этим человеком ты не можешь общаться?
Закатила глаза, когда разъяснила для себя жгучую и невыносимую ревность во всем его обличии: в глазах, в голосе, в движениях.
– Тебе какая разница? Я не маленькая, чтобы мне приказывали…
– Ханна, просто ответь на вопрос, ― настойчивее проголосил, припечатывая к себе еще плотнее.
– Даже если что-то есть, тебя уже не может касаться. Ты не мой папа, мистер Росс, ― кокетливо подметила его имя и сделала вид, будто стряхиваю с его кофты пылинку, опасаясь поднимать глаза.
Эрик изменился. Он словно получил смачную оплеуху, зверея на глазах за полсекунды.
– Ты не можешь с ним быть! Это исключено! ― рявкнул он, от чего на шее показались первые красные пятна его нарастающей агрессии.
Прикусила нижнюю губу. Надо было держать язык за зубами. Господи, сказать ему о таком, пуще моему собственноручному расстрелу. Что же я делаю?
– Эрик, не тебе решать. Ты спросил, я ответила, ― на этом наш разговор закончен.
– Я скажу, когда все!
Цокнула языком и скрестила руки на груди, выжидающе глядя исподлобья на него. По тону всегда легко уяснить одну заковырянную систему его настроения ― он не успокоится, пока не получит корректного ответа. Боже правый.
– Послушай, хочешь играть в заботливого парня, то напомню тебе, ― у нас все кончено! ― Мускул на лице парня незначительно дернулся, оповещая, что я смогла его задеть за живое. ― Потом, да оставь ты меня в покое?! Я устала, Эрик, от твоих назойливых хождений по пятам. Устала от твоих не подтвержденных слов, ибо во всем тебе говорит об обратном. Ты не тот принц на белом коне, который сможет быть надежным, любимым и самым лучшим для девушки, ты просто человек без индивидуальностей со многими проблемами и неустоями в самом себе. Устала, в конце концов, от всего, что крутится вокруг меня… ― Голос немного дрогнул, поэтому взяла над собой контроль и прибавила голосу больше железа. ― Зачем тебе вот это все? Зачем меня мучить?! Почему тебе так сложно позволить мне стать счастливее, чем вовсе оружия лезть с головой под стрельбу прошлого? Что тебе мешает? Что?!
Сорвалась на последнем вопросе, заглядывая в его пучину, ища хотя бы один ответ на все эти пустующие пункты. Но он молчит, как долбанный партизан. Приоткрывает рот и снова его закрывает, так и не удосужившись высказать единственных слов, которые, может быть, я ждала уже так давно.
– Ты не сможешь быть счастливым, если уже сейчас стараешься избегать себя настоящего, ― горько подметила и поймала броский, нахмуренный взгляд, поедающий меня всю без остатка.
Эрик немного отступил, хотя его руки так и покоились на моей талии. Рассеянность прошлась сквозь него на секунду, затем сменилась маской настоящего молодого парня, который никогда бы не стал все закрывать в себе и таить на каждого свои каждодневные порочные замыслы.
– Так не решаются проблемы, Эрик. Ты готов защищать любого, но идешь под обстрел сам, тем самым погибая, ― издала печальный смешок, хотя это можно было назвать пустующим бряканьем. Мысли разлетались, не могли выстроиться в ряд, сбивая с толку меня. Я не знала, что хотела прямо сейчас: его присутствия, прикосновений, огромной стены, каркающего напоминания…
Протерла руками лицо, поправила волосы и спиной прильнула к стеллажу, не способная устоять на ватных ногах. Меня замутило жутко: в животе так сладко все бурлило, затем смешалось с мучительной язвой, вызывая послевкусие на языке.
– Я люблю тебя, Ханна, ― вдруг шепотом сказал парень, от чего сердце забилось тщательнее и громче, что услышать мог сам Эрик.
Взметнула взгляд на него.
– Что?
– Я люблю тебя. ― Горячие руки коснулись моих щек, стирая влажные дорожки, неистовость заманивала меня в свои сети, тлетворно взывала, не давая на этот раз сбежать. Я и не могла. ― Вот в чем я себя всегда корил и не позволял этому осуществиться. Мое слабое звено, мое наказание, моя погибель.
– Эрик…
– Я не желал тебе никогда зла, детка. Сам того не осознавая, понял, что стоило бы вырывать чертову страницу из книги и начать по-другому наши отношения. Но я не смог. И мне до скрежета в сердце, до язвительной гибели, до чудовищнейших снов стыдно перед тобой. Перед нами.
– Как такое может быть? ― задала бессмысленный вопрос, положила руки на плечи парня, впиваясь в мышцы ногтями. В его глазах застыла немая красочная сторона души, которая пробудилась и заполнила все пустые места солнцем.
– Я дурак, ты сама это знаешь, ― усмехнулся он, болезненно опустив глаза на мои губы. ― Но я хочу быть твоим дураком. Всегда. А ты моей. И не принадлежать никому! ― зарычал и наклонился еще ниже, что дыхание перехватило.
Могло случиться что-то предельно опасное. Расстояние между нашими губами было катастрофически маленькое, боже, да тут даже не назвать это расстоянием, потому что он был вплотную ко мне, дышал вместе со мной, стрелял на поражение искрами, возбуждал, вызывал во мне фееричные и магнетические импульсы, поражающие выдержку. Если кто-то говорит, что пережить эти нити, не порвавшиеся из-за крепких чувств, можно любым путем, то они врут самому себе, но не главному органу, бьющемуся в сумасшедшем темпе, когда распознаешь virus ― та самая заносчивая инфекция.
