Текст книги "Лепесток красной розы (СИ)"
Автор книги: Анна Миланз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Один миллиметр. Всего лишь эта несуществующая грань перед тем, его губы сначала невесомо коснулись моих, как перышко, ласкающее кожу, потом более глубже, настойчивее, страстно и огнеопасно. И небо упало, перекрывая осознание баланса на земле, звезды миллиардами крупинками посыпались на нас, опадая к ногам, чем обжигая и причиняя невыносимую боль.
[1] Кэтрин Эрншо (Линтон) ― действующий герой романа «Грозовой перевал».
11 глава
Запустила ладони в густую шевелюру, исследуя с точностью эксперта в анатомии все части строения головы, оттягивая пряди или же поглаживая корни волос. Знакомый трепет ожил и врезался в сердцевину невообразимого. Язык парня ворвался в мой рот, сплетаясь с моим в чреватом беспределе, учинял шаг за шагом разгром и дарил неземное удовольствие. Вибрация от моего стона коснулась нас обоих, подстегивая не останавливаться и сокрушаясь на наши тела в тягучей субстанции, которая проходилась от самой головы до кончиков пальцев на ногах.
Ахнула, как только Эрик коснулся нёба, от чего мурашки расползлись по спине. Притиснулась к нему крепче, ухватываясь за мужскую шею в знак спасения, не уступая проиграть. Парень своими пальцами впился в кожу на талии, что не оставляло сомнений в багровых пятнах, и беспрепятственно влиял на мое сознание, тело, душу…эмоции. За какие-то несколько секунд я перепробовала полный спектральный коктейль ощущений: боль и воскрешение, слабость и сила, страсть и наваждение, страх и безразличие. Я просто погружалась в лавину самого запретного и меркантильного безобразия между нами.
– Ох! ― выгнулась, как кобра, спиной и впилась ногтями, не желая перерывать его.
Что же я делаю?
Но ответ так и остается пустым. Потому что я сама не знаю, какого черта меня занесло в это пекло!
Эрик опускает руки ниже, сжимает ягодицы, бедрами заставляя упереться в него и прочувствовать наковальню от этого бешеного воссоединения. Я отклоняюсь, вглядываюсь в заплывшую темноту во взгляде парня, вытесняя оттуда странный отблеск огня, что пробивается ко мне. Искра пробегает в пространстве. Прикусываю нижнюю губу, когда магма стягивает низ живота. Кровь бурлит, шумом отдаваясь в ушах, и я растаиваю, как льдинка, стоило просто взять ее в руки.
Кажется, вокруг нас все обострилось.
Сильная и азартная энергетика исходила от этого самоуверенного парня. Его тело было вплотную ко мне, что одежда ― не повод для преграды, ибо я чувствовала каждую волосинку, изгибы, впадины, рельефы его тела. Затруднено задышала, ухватываясь за плечи нахала. Приблизилась к нему, несмело подняла глаза, проваливаясь окончательно в бездну, и замерла, слушая его затрудненное дыхание, наши сердца, которые стремились выпорхнуть из грудной части, чтобы вновь воссоединиться.
Затем мы снова друг на друга набрасываемся, не стесняясь получить за неповиновение правилам выговор или же исправительные работы. Эрик ухватывает меня под бедрами, приподнимает и впечатывает в полки, откуда грохотом несколько книг стали падать на пол.
Нас можно назвать экспрессивными, жалящие так, что до смерти доведешь свое сердце.
Подушечками пальцами легко прохожусь по скуле парня, щеке, доводя невидимые линии до основания овального подбородка. Эрик игриво прикусывает мою нижнюю губу, оттягивая, как умелый искуситель, и необычайно дерзко заглядывает из-под темных бровей. Целует уголок моего рта, в губы и движется вниз, к шее, покусывая и оставляя поцелуй в районе истерзанного участка.
Запрокидываю голову и еще громче вздыхаю, не сдерживая себя. Настолько воодушевляет забыться, импонирует, обезображивает, уничтожает, воскрешает, насколько во мне боготворятся истинные чувства к этому человеку. Даже остановиться невдомек, пока сознание кричит, царапает стенки специального стеклянного вакуума, в котором заключена моя любовь, окрашенная зрело восхищенной, без намека на небрежные планы, во что верят другие люди. Это не так! Не по отношению к нему.
– Молодые люди, вы совсем страх потеряли?! ― со стороны до нас доносится громкий, брезгливый, низкий голос, который разрушает всю магию небытия.
Мы открываемся, хватая ртом воздух, ибо легкие нещадно зажгло, и одновременно сталкиваемся со строптивым взглядом библиотекаря. Ноздри ее постоянно увеличиваются, когда она вдыхает, веки низко опущены, выделяя грозность, брови нахмурены. Женщина с отвращением окидывает каждого из нас диагностическим вниманием, расставив руки по бокам.
Смущение волной атакует меня. Сжимаю губы и пытаюсь ступить ногами на пол, чтобы немного поубавить недовольство женщины. Для нее, видимо, отвратительно воспринимать данную ситуацию как за невежество молодежи. Уже представить практически несложно, о чем она думает в этот момент, когда я все же упираюсь ногами в пол и отхожу от Эрика. Мне кажется, что я отошла. На самом деле он рядом со мной и мне видится, как вздымается его грудная клетка от частых вдохов. Поднимаю глаза выше, замечая, мысленное возмущение и холодность по направлению к ней.
– Разве вы меня еще в прошлый раз не поняли, мистер Росс, что это некультурно осквернять историческую атмосферу вашими извращенными проделками! ― Тыкает своим тоненьким наманикюренным пальчиком в него и затем смотрит на меня: ― А вы мисс, хоть бы совесть имели. Вроде бы опрятная и милая девушка, а повелись на это…
Кривит лицо, посмотрев на парня.
Неужели, он целовался здесь и с другими девушками?.. О, боже. Какая я дура!
Держась в равновесии с самой собой, надо мной сразу же выстраивается темная туча, оповещая о моей резкой смене настроения. Повестись так мелко на его провокационные слова, что я не смогла различить желаемое и действительное. На меня набрасывается колючая дрожь. Снова удар, снова честолюбие, снова обман…
Скверная тягость накручивает петлю в груди.
– Господи! Еще и книги уронили! Как же я устала от вас, мистер Росс. Безобразие с вами и вашими девками?! Пора уже сообщить об этом мистеру Робертсу.
Не упускаю шанс следить за Эриком, за пару слов поменявшийся в лице от размеренно равнодушного до остро разгоряченного. Сжимает руки в кулаки, поворачиваясь к ней всем телом.
– Послушайте, вы не станете ничего говорить ему! ― сквозь зубы рычит Эрик. ― Никому из нас неприятности не нужны, не так ли?
– А меня не волнует, что нужно и кому. За вами прибирать беспорядок я устала! Особенно, если здесь найду презерватив! ― вспыхнула женщина.
Приоткрыла рот, не зная, как лучше всего принять услышанное. И, кажется, Эрика нисколько не смущают слова, обращенные к нему, ведь он продолжает стоять неподвижно, глядеть желчно; ни одного сожаления или удушья не проскальзывает на дне его тьмы.
– Вы же немаленькая, чтобы отпугиваться от такой вещи, ― кисло хмыкнул он, скрестив руки на груди.
Глаза зажгло. Ему плевать на мои чувства. Это раскрывается перед моими глазами. Послушала, развесила тут уши, чтобы меня не постеснялись обмазать грязью. Какой момент-то удачный попался, прямо в точку! Омерзительно.
Сделала короткий шаг назад, незамечено проскальзывая из поля зрения Росса, еще один и еще, пока не добралась до перехода. Они все продолжали спорить, и я просто развернулась, быстрым темпом спеша к выходу из этого душного помещения. Не намерена здесь оставаться! Как же порой сложно противоречить своим чувствам; было бы удобней веско утверждать о своих апатиях другому человеку, если бы смогли изобрести изобретение, что способно стереть память. То самое, способное решить у многих проблему с насмехающей любовью.
Я уже не знала, можно ли верить в его слова или очередная ложь?
Идя по пустому холлу университета, устало прошлась рукой по лицу, не переставая глядеть в пустоту и неизвестно куда двигаться. Перед глазами стояла лишь картина моего падения или же взлета… Черт, не знаю. Это было пылко и односложно запальчиво, пронизывая ветвями и закручиваясь вокруг груди, уходило вниз, в самую чувствительную глубь, било мелкой дрожью, позволяло насладиться всеми ингредиентами пирожка, чтобы их названия отскакивали от зубов, чем увеличивала шквал пресыщения.
Не это ли дурдом?
Покачала головой и углубилась в стенах учреждения. Оставалось еще пару пар, тогда моя душа, наконец, сможет вне стен обрести покой. Мне так думалось…
Я заказала себе кофе и повернулась в сторону шоссе, мелькавшее на фоне внутри красочно обильного кафе тугими и скучными красками. Мимо проходили насупленные и вечно недовольные люди, то и дело отмахиваясь от ветра или от дождя, как от мухи. Они никак я не довольствовались тем, что погода в это время нужна была нам как глоток воздуха после длительного нахождения под водой. Они старались брать от своей жизни максимум наслаждения от пребывания в своем затворном мире, тягаться со своими приемлемыми устоями, где работа попросту не нужна, и минимум назидательности со стороны ненавистных им людей. Кажется, они всех ненавидели вокруг себя.
У меня же была жажда глотнуть какой-нибудь терпкой примеси и немного проникнуться в свои раздумья.
Помассировала лоб, разглаживая и тем самым прогоняя остатки самозабвения с этим происшествием, случившийся накануне в библиотеке. Также все эти обстоятельства с решением, экзаменами, консультациями, вдобавок ко всему прочему практика, горящая на носу уже в следующем месяце, ― вытесняли из груди воздух. Господи, вот бы сейчас сбежать и оставить после себя тишину.
Коснулась кончиками пальцев своих губ, углубившись в воспоминания, и вздрогнула, когда тепло стало сосредотачиваться в районе пупка. На мне были джинсы, слегка завышенные и хорошо сидящие на моей талии, от чего теперь вся не комфортность прослеживалась в моем животе из-за давящего ощущения переда. Выпрямилась.
Брякнул звонок, оповещая о прибытии нового гостя. Подняла глаза и столкнулась с потемневшим взглядом, который небрежно скрывали мешающие мокрые темные пряди волос, чем вызывало хмурость и отстраненность, обрамляя каменное лицо. Он стряхнул с себя остатки воды, поправил волосы и обвел глазами помещение.
Громко выдохнула через нос.
Волнение поднялось откуда-то снизу и ударило по голове, напоминая о нескольких часах ранее мою нерешительность в выражении своих мыслей. Уф, я думала, это легче принимать, когда студентка приглашает своего преподавателя на чашечку кофе, чтобы прояснить некоторые молчаливые моменты.
Мужчина встретил мой взгляд и твердо зашагал ко мне, не сводя внимания. Остановился рядом, негромко выдвинул стул, присел рядом и вкрадчиво заговорил:
– Прости, задержался. Вызвали неожиданно к декану. ― Потер ладоши, видимо, заставляя кровь разогнаться, затем подозвал к себе официанта, остановившись на глинтвейне и горьком шоколаде. ― Погода сегодня радует…
Немного нахмурилась, притронувшись к салфетке, что лежало под чашкой на блюдце. Я так и не смогла пригубить свой напиток, что привело к его охлаждению.
– Вам нравится такая погода? ― спросила приглушенно, оторвав маленький кусок мягкой салфетки и отбросив в сторону.
– Не совсем. Иногда просто навевает хорошее настроение, которое стремится к новым улучшениям. Возможно, у меня одного такого.
Приподняла уголок рта.
– Я люблю такую погоду, если под звуки дождя завернуться в плед, наслаждаться теплым какао и смотреть сериалы. Но сейчас это так недосягаемо, что я почти абстрагировалась от своих занятий.
Отодвинула нетронутую чашку и смущенно подняла на Алекса взгляд. Он улыбался глазами, принимая мои слова, как нечто знакомое в его части жизни.
– Можно же всегда вернуться к ним, ― парировал он и отвлекся на подошедшего официанта, который принес ему заказ. Дождавшись, когда парнишка уйдет, снова сипло сказал: ― То, что обретает бесценность, всегда может стать созиданием.
Смущенно отвернулась, разглядывая витрины на другом конце зала, и ощущая, как закрадывается под кожу его колючий взгляд. Он как-то странно влияет на меня.
Когда я рядом с ним, гармония сама собой проявляется рядом со мной и идет в одну ногу. С одной стороны, я себе места не нахожу, так как перед таким мужчиной раскрыта, словно книга, он умело ее читает и вовсе не стыдится своей любознательности. С другой, ― в нем есть некая вуаль безмятежности, не предшествующая чопорности и завуалированного одиночества. При этом с Эриком ― это шумный прибой в самый солнечный день. Может стать для тебя раем или же адом, если смотреть какая сила притяжения, ибо наше столкновение вызывает сильнейший ураган, что может в любую секунду нагрянуть. Забрать в свои холодные оковы, отправить на середину океана и позволить забыться, во льдах согреваясь знакомым мне жаром и близостью любимого.
Встряхнула головой, откидывая волосы на спину, и повернулась снова к мужчине.
Эрик, Эрик, Эрик…я только и делаю, что думаю о нем.
– Так ты хотела со мной поговорить, ― вдруг первым он нарушил молчание и сделал аккуратный глоток чая. ― О чем же именно?
– Вообще, в целом, ― руками показала обобщающий жест, ― так неудобно вышло перед тобой, еще и подвозил меня.
– Не волнуйся ты так, ― поспешил меня утешить Алекс, ― я ни капельки не жалею, что провел время с тобой. Ты оказалась совсем другой, не такой, какой я тебя представлял…
Другой? Что это значит?
– Когда ты присутствовала на моих занятиях, я невольно обращал внимание, как ты все время зажата и угрюма, даже если рисуешь.
Поджала губы и улыбнулась.
– Да, я видел, чем ты занималась. Но для вас это свойственно, ведь вы будущие модельеры, ― хмыкнул он, почесав нервно затылок. Только сейчас заметила, что он успел стянуть черное пальто и шарф, расположившись передо мной до боли прозрачной рубашке. На шее виднелась подрагивающая вена, скрываясь за воротником рубашки и уходящая вглубь совершенного тела. ― Потом мое мнение поменялось, стоило тебе просто вступить в дискуссию с другими студентами, предполагая свои точки зрения. Поначалу напрягло, что ты так хорошо расположена в этой части, так как многие другие только начинали постигать этакую науку экономики, но вскоре расслабило, замечая твои успехи в самостоятельных и контрольных работах.
– Ты меня сейчас хвалишь? ― поддразнила я, и он затрясся в тихом смехе.
– Возможно. Просто хочу довести свою мысль, что ты особенная девушка. Да, есть такие же образованные, продвинутые студенты, только ты представляешь другой класс познаний. Ты не просто выдаешь заученную информацию, ты ее реализуешь в своем понимании. Такое не в каждом встретишь; задай ты им вопрос, и они тебе только ответят «э-э-э».
Мы одновременно прыснули со смеха. Приятное тепло заполонило всю меня, согревая от этой тягучей погоды. В такой компании каждый мог бы быть в своей тарелке и с удовольствием проводить денек, позабыв обо всех своих делах.
– Мама всю мою жизнь растила меня одна. Ее жизнь не была сахарной: могла работать выше своей головы, ведь по специальности юрист, только молодые годы совсем нескладно вышли, что привело ее в школу. Потом ее не запланированный ребенок, то бишь я. Любимый человек сбежал, как последний трус. И что примечательное ― я никогда не видела ее грустной. Никогда, даже пусть были трудности. Она такой человек, которого огорчать или доводить до не лучших побуждений не стоит. Поэтому видя вокруг себя мир не только своими глазами, но и матери, многое обретаешь: не только умения выживать, но и понимать, почему ты живешь на этой земле.
Приподняла плечи, обнимая себя руками. Мамины слова очень четко застряли в моей голове, когда она впервые решила заикнуться о существовании моего отца, оставившего нас на произвол судьбы без единой весточки, мол, живите так, как хотите. Мне грустно было принять такой факт. Я все свои восемнадцать лет жила надеждами на возвращение «из далекого плавания» позабытого богом отца, а в итоге, это было пустой тратой. Его никогда не было в нашей жизни. Лишь обременённый фарс.
– Твоя мама сильный человек, ― заметил он, нахмуренно глядя на меня и попивая свой напиток. ― Своих я практически не помню, так как мне тогда исполнилось только два года.
– Ты упоминал в прошлый раз родителей… ― рассеяно подметила я, оперевшись подбородком об скрепленные между собой руки.
– А, это. Моим родным человеком была тетя по маминой линии. Она смогла заменить пустоту своим праздничным весельем день ото дня; чересчур эмоциональная женщина.
Ненадолго замолчали, каждый из нас переваривал полученную информацию. Его жизнь тоже была слегка непресыщенной, учесть ту связь, которая разорвалась у него с родителями. Маленьким мальчиком потерять отца и мать, а сидя передо мной, выговаривая об этом с затруднительной тяжестью на сердце. Мне знакомо это чувство. Отчасти.
– Ханна, я хочу, надеется, что это останется между нами? ― жестче выронил он, добавляя в голос нотки приказа, что таяли на основании спокойствия. ― Моя репутация и так пользуется успехом в этом университете, ― хмыкнул он и устало потер переносицу, ― не хочется быть вдвойне в центре внимания.
– Конечно. Я бы… ― Я так и не договорила, замерев от неожиданного движения со стороны моего преподавателя: он накрыл мою покоившуюся ладонь на столе, пальцами невзначай пробежавшись по контуру кисти. Это был успокаивающий жест, и я смогла только расслабленно улыбнуться, немного приникнув к спинке стула. ― Я бы не стала раскрывать чьи-то секреты. Не люблю шептаться за спинами…
– Спасибо, что ты понимаешь, ― немного сжал мою руку. ― Хотелось бы мне, чтобы наше знакомство продолжилось развиваться.
– А ты хочешь? ― немного прокашлялась, так как в горле резко стало першить. Меня сбивают иногда его слова, как будто в них намного больше смысла, чем слышится и воспринимается.
– Очень, ― мягко ответил и большим пальцем провел по бархатистой коже.
Но я не смогла ощутить электричество, пробегающее по каждым капиллярам и уходящая по венам к сердцу. Его ладонь покоилась, согревая, и позволяла мне быть под укрытием от всей суеты вокруг нас или за окном. Мне было уютно в эту самую секунду с ним, ни желания сбежать, ни деструктивности, что жалила, как пчела, никаких фривольных увечий.
Наподобие теплой постели, из которой выныривать не хотелось никогда.
Посмотрела за окно, и с лица сползла умиротворенная улыбка. По ту сторону, весь мокрый, мрачный, с ядовитым прищуром стоял под навесом кафе Эрик Росс в сопровождении с какой-то незнакомой мне девушкой. На ней была короткая куртка, и заметно было, как светлые джинсы потемнели от капель непрерывного дождя. Она засмеялась, подбегая поближе к парню, что ее белозубая улыбка ослепила.
Такая идеальная: с красивым, подтянутым личиком, на котором не прокладывались изъяны в виде черных точек или шрамов. Глаза глубоко впалые, разрез продолготоватый и выразительный с заостренным уголком, от чего взгляд скорее страстный с ноткой иронии. Высокие скулы, подчеркивающие ее худое лицо, губы пухлые, на которые, видимо, нанесла блеск. Имеется сходство с Бофорт, только без всей этой розовой мишуры и есть некая индивидуальность. Вроде бы и похожи. И в тоже время нет.
Они обмолвились пару словечками, и Эрик дернул дверь, пропуская леди вперед. Я насторожилась.
Их «милые» переговоры разорвали атмосферу, вытесняя из пространства спасительный воздух. Девушка как бы невзначай толкнула Эрика за плечо, смеясь с какой-нибудь его фразы, и последовала вместе с ним в нашу сторону. Челюсть свело от того, насколько сильно я стиснула. Я невольно заметила, что уголки губ парня подрагивают, а лицо выглядело менее подвергнутое напыщенности или же нахмуренности.
Громко выдохнула, чем привлекла внимание напротив сидящего человека.
– Что случилось? ― обеспокоился мужчина. Я ничего не ответила, да и не стоило, так как в следующую секунду он сам повернулся по направлению моего взгляда.
Они уже были близко к нам, как парень поднял голову. Сначала на лице промелькнуло удивление, взметнув брови вверх, затем медленно черты стали ожесточаться по мере понимания представленной перед ним картины. Он остановился возле нашего стола, и мне не хватило духу прекратить эту борьбу. Я хотела смотреть на него.
Таким цепким взглядом, кажется, он никогда не обделял меня, что испарина собралась между лопаток, легкие стянуло. Опустила глаза на его губы, руки, под кожей которых выделялись нити венок, и сглотнула при очередной мысли о нашем сближении в той библиотеке, где пространство сузилось, вызывая недомогание и одновременно потребность задохнуться.
– Какая неожиданная встреча, ― воскликнул он, сверкнув ненавистью, пособившая затмить его недавнюю мальчишескую безмятежность.
12 глава
Знаете, бывают такие случаи, что тебе хочется встать и быстрее выбежать из помещения, не смея даже глянуть позади себя остатки самодостаточности. Это не потому что, тебе вдруг захотелось забыть эти проведенные минуты или же сбежать от вдруг попавшегося постороннего собеседника, пожалуй, тут разгадка кроется в наших домыслах. Мы так жаждем выйти из стабильности, что не стараемся искать подвохи, берем непосредственно, невзирая на отголосок в голове.
И почему-то сейчас я чувствую на своих плечах груз от случившегося. Особенно после того, что произошло накануне между мной и Эриком.
Парень оглядывает нас поочередно своим пламенным взглядом, по-видимому, позабыв о спутнице. Мне хватает поймать в глазах всепоглощающую буйность и злость, которая растекается по его мышцам. В помещение вдруг усилился накал наших недомолвок, а от него так и веяло устрашающей отрешенностью, будто в одну секунду готов напасть.
– Не думал, что педагоги проводят свои свободные минуты в компании студенток, ― ядовито выплюнул Росс, при этом не сводя с меня своих темных глаз. Мне не нужно было спрашивать, о чем он думает, ибо наши сердца сами говорили все за нас, словно они близнецы. ― Мистер Эндрюс, разве вы не должны заниматься проверкой наших работ?
Затаила дыхание и медленно повернула голову на Алекса. Он откинулся на спинку стула, не проявляя слабости от этого образовавшегося спектакля, который мог вызвать кучу сплетен в университете, наоборот, был настолько вольным, насколько выдавала его расслабленная поза.
– Мистер Росс, а разве вы не должны готовиться к следующей моей паре, чтобы написать итоговый экзамен?
Это поколебало Эрика, от чего взгляд подернулся дымкой.
– Я и так знаю ваш предмет от первой до последней точки в вашем конспекте, ― огрызнулся парень, делая к нему шаг.
Встала со своего места, преграждая путь. Выставила руки перед собой, только так и не смогла положить их на грудь взбешенного льва, боясь уязвить свое эго. Одно касание ― и я пропала.
– Не надо здесь устраивать цирк, Эрик, ― постаралась выговорить без запинки, чтобы другие не смогли уловить дрожь от присутствия парня почти вплотную ко мне. ― Это обычные посиделки преподавателя и студентки, где мы собирались обсудить некоторые мои ошибки в работах.
– Обычные?! ― выгнул одну бровь, перекосив лицо в звериной маске. ― Да вы тут сидите, как влюбленная парочка, если учесть, как он держал тебя за руку, после всего того, что произошло в той дурацкой библиотеке.
Проглотила ком в горле и приоткрыла рот:
– Ты все преувеличиваешь…
– Что тут преувеличивать, когда мы всего несколько часов назад целовались, я открылся тебе, а ты уже готова броситься в объятья этого мужика, которого толком не знаешь! ― громче сквозь стиснутые зубы выговорил Росс. Многие пары глаз устремились в нашу сторону, и мне тут же стало дурно.
Попыталась сделать вдох, но грудная клетка только подергивалась от моих стараний. Господи, как же теперь стыдно будет смотреть в глаза Алекса. На мгновение что-то мелькнуло на дне зрачков парня, что-то похожее на сетование, но тут же как самолет, исчез с радаров, его взгляд ожесточился, чем пригвоздил меня к полу.
– Вот скажи, зачем тебе нужно было влезать? Неужели ты не понимаешь, что без тебя было куда удобней наслаждаться приятной беседой?! ― Сжала руки в кулаки и сделала уверенный шаг к нему, что наши лица были максимально близко.
Краем глаза заметила любопытный взгляд девчонки, о которой знать бы не хотела и видеть здесь тоже. Одним своим присутствием заставляет волосы на затылке встать дыбом: весь пафос и лицемерие так и выделяется на ее идеальном личике.
– Мне противно осознавать, что ты бросаешься из крайности в крайность, Ханна…
– Ох, значит, ты считаешь, что я просто использую тебя или мистера Эндрюса? ― зашипела и ткнула в его грудь ногтем. ― Спешу тебя огорчить, ты ни черта не знаешь обо мне!
Спину закололо от пронзительного взгляда мужчины, который продолжал следить за этот перепалкой со стороны. С какой-то стороны было безопаснее ограничить его от нападок Эрика, с другой, ― как никогда нужна была поддержка. Хотя бы оптическое ощущение того, что кто-то за меня.
– Как раз только узнаю о тебе!
– Ты и так многое знал обо мне, Эрик. И, если в тебе была хоть капля уважения, ты не стал бы встревать между мной и моим преподавателем. Я не спрашиваю же, с какого перепуга ты привел сюда эту фифу, так прошу, и ты не лезь!
– Ревнуешь? ― зловеще ухмыльнулся, что руки зачесались смыть с лица желчное надмение.
– Не мечтай! Для меня ты давно вымер! ― Попыталась как можно больше яда втиснуть в слова.
Мускул скулы парня дернулся из-за удара, который рассек его былую решительность. Он оскалился, таки не произнеся больше ни слова, но продолжал смотреть на меня, вылавливать в моем взгляде другие ответы, хотя я сказала правду. Мы так ненадолго замерли: глаз в глаза, мертвенная тишина и только наши частые вздохи. Затем Эрик выпрямился и выпалил:
– Хорошо. Тебе хочется меня принимать мертвым, так пусть и будет. Ты эгоистка, Ханна, если плюешь на мои чувства. ― Шагнул назад, добавляя сантиметры. Некая пронизывающая тяжесть коснулась меня, стоило ему оставить после себя гуляющий ветер. ― Пошла ты, Эллингтон! Пошли вы все!
Прикусила губу, так как конец лезвия чрезвычайно адски пронзил мою грудь. Вдруг меня пошатнуло, и я хотела было сказать ему совсем другое, как пространство затрещало от вероломного тона.
– Мы уходим Мишель! ― рявкнул он, не дождался, пока девушка соизволит подчиниться ему, и направился на выход, даже не попытавшись оглянуться. Люди провожали его взглядом, я же вся наливалась краской, осознав, где мы вообще находимся. Боже, на глазах стольких людей.
Девушка оглядела меня еще раз, хмыкнула и, гордо приподняв подбородок, зашагала за испарившимся парнем. Я усмирила такую мучительную потребность схватить за волосы эту Мишель, что мне должны присудить премию «Невозмутимый человек года». Теперь ясно, как ее зовут, и это нисколько меня не успокаивает. Внутри больно жжет.
Повернулась к Алексу, тот смерил меня задумчивым взглядом, в связи с этим прогадать ход его мыслей было практически невозможно. Такое шоу на глазах многих людей еще и перед ним было равно хуже загрызенной совестью, ибо я уже не понимала, как после этого будет относиться ко мне мужчина, кто вправду не вызывал во мне столько противоречивых чувств, которые умышленно причиняли боль.
– Думаю, лучше нам разойтись по домам, ― заключила и потянулась за своей курткой. Глаза немного защипало, поэтому приложили максимум усилия усмирить слабость. Эрик не должен на меня влиять. У нас все кончено. ― Можешь, пожалуйста, подвезти меня?
Он кивнул и встал с места. Мы бесшумно испарились под красноречивыми взглядами, при этом заплатили каждый за себя, и также без перекидывания фраз добрались до моего дома. Но, когда я решила открыть дверь машины, тут же обратно ее захлопнула, повернулась всем телом к нему и наткнулась на недоуменное выражение на лице:
– Прости, что ты это услышал. Я не знаю, какой бес вселился в этого человека, ― вытолкнула из себя воздух, опустила глаза и нервно потрепала корешок сумки. Стыдно принимать во внимание его нахмуренность и не желание со мной разговаривать или, куда хуже, сидеть рядом. ― Я никогда бы не стала использовать людей ради каких-то целей…
– Понимаю, Ханна, ― сухо изрек он и протянул ко мне руку, приподнимая голову за подбородок. Алекс придвинулся чуть ближе. ― Мне было неприятно это слышать со стороны малолетнего сосунка, но в какой-то степени понимаю его вспыльчивость. Мои молодые годы тоже были наполнены несерьезностью и за гранью уравновешенности.
– Но он же сказал…
– У нас с тобой ничего не было в этом кафе, понимаешь? ― настойчиво проговорил он, повысив голос. ― Мы сидели и обсуждали, как унылые люди, некоторые вещи. Это уже его проблема, считать, что между нами что-то есть.
Только сейчас заметила, до чего же близко он был. Мне не составило труда разглядеть глубокие морщинки вокруг глаз, небольшой шрам на лбу, утонченные мраморные глаза обрисовывались крапинкой дремучего леса, чем только выделял необычный цвет глаз. Губы были обветрены, чем вызвало трещины в некоторых местах; овал лица квадратный, без сомнений можно было заметить напрягающиеся желваки. Я смогла даже разглядеть тайный образ, танцующий в недрах зрачка, который разгадать было уже не в моих силах. Он до сих пор остается для меня загадкой.
– Тебе не за что извиниться, по крайне мере это не ты грубила, ― усмехнулся Алекс, на минуту отведя глаза.
Салон машины наполнился тягостным жаром.
– Все же по моей вине это произошло… ― хмыкнула и оглядела сидячих бабушек на скамейке, которые не упускали возможность вставить свои пять копеек, оценивая данную машину. Они мне казались намного живее, нежели мои затекшие суставы.
– Ханна, понимаю, что не должен вмешиваться в принципе и быть назойливым. Ты точно уверена в том, что делаешь? Я в том плане, что правильно ли ты поступила, поцеловав его? ― вдруг парировал мужчина, вынуждая меня проморгать несколько раз.
Оу, вот это странный вопрос. Никак не ожидала его услышать от своего преподавателя.
– Ну…мы не так давно расстались, и пока я не знаю, может ли нас что-то снова связывать.
– То есть ты его любишь? ― Мистер Эндрюс отстранился, немного отклонившись назад, чтобы видеть меня лучше и считывать мои открытые эмоции.
Я ничего не ответила, выдерживая его пронзительный взгляд. Сердце заныло, когда та незабытая рана снова закровоточила. Возможно, для кого-то слова покажутся легкой поступью, вместе с тем идя без оглядывания, у меня же чаши весов сходят с ума из-за незнания, как быть.
Эрик Росс любит меня. И он не побоялся это сказать, тем временем я страшусь снова попасться на удочку.
– Значит, любишь, ― лишь проконстатировал он и повернулся к окну. ― Ханна, ты же пострадаешь из-за него и сильно наречешь на себя огромную и глубокую пропасть, из которой будет сложно выбраться.
– Я знаю, но, смею заметить, вы ― мой педагог и у вас нет прав решать за меня, читая сейчас нотации, ― пробормотала стальным голосом, заприметив вольность в его словах и решениях за меня. ― Наверное, я лучше пойду. Прощай, Алекс…
